Недолгое счастье Фрэнсиса

(Отрывок из рассказа Эрнеста Хемингуэя "Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера")

'Царь зверей'

К 1929 году Эрнест Хемингуэй стал одним из наиболее читаемых писателей века. Такие романы, как "И восходит солнце" (1926) и "Прощай, оружие" (1929), завоевали ему славу, и весь мир восхищался его мужественными героями.

Приводимый ниже отрывок из рассказа "Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера" (Эрнест Хемингуэй. Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера. Пер. с англ. М. Лорие. -В кн.: Хемингуэй Э. Избранные произведения, т. 2. - М.: Государственное изд-во художественной литературы, 1959.)(1936) содержит типичный хемингуэевский конфликт - противопоставление мужества трусости. Богатый Фрэнсис Макомбер и его избалованная жена, путешествуя по Африке, отправляются на охоту с профессиональным охотником Робертом Уилсоном, но когда Макомбер в первый раз пытается выстрелить в льва, выясняется, что он трус. На следующую ночь после этого фиаско Макомберу не дает спать рев другого царя зверей.

Началось это предыдущей ночью, когда он проснулся и услышал рычание льва где-то вверх по ручью. Это был низкий рев, и кончался он ворчанием и кашлем, отчего казалось, что лев у самой палатки, и когда Фрэнсис Макомбер, проснувшись ночью, услышал его, он испугался. Он слышал ровное дыхание жены, она спала. Некому было рассказать, что ему страшно, некому разделить его страх, он лежал один и не знал сомалийской поговорки, которая гласит, что храбрый человек три раза в жизни пугается льва: когда впервые увидит его след, когда впервые услышит его рычание и когда впервые встретится с ним. Позже, пока они закусывали в обеденной палатке при свете фонаря, еще до восхода солнца, лев опять зарычал, и Фрэнсису почудилось, что он совсем рядом с лагерем.

- Похоже, что старый, - сказал Роберт Уилсон, поднимая голову от кофе и копченой рыбы. - Слышите, как кашляет.

- Он очень близко отсюда?

- Около мили вверх по ручью.

- Мы увидим его?

- Постараемся.

- Разве его всегда так далеко слышно? Как будто он в самом лагере.

- Слышно очень далеко, - сказал Роберт Уилсон. - Даже удивительно. Будем надеяться, что он даст себя застрелить. Туземцы говорили, что тут есть один очень большой.

- Если придется стрелять, куда нужно целиться, чтобы остановить его ? - спросил Макомбер.

- В лопатку, - сказал Уилсон. - Если сможете - в шею. Цельтесь в кость. Старайтесь убить наповал.

- Надеюсь, что я попаду, - сказал Макомбер.

- Вы прекрасно стреляете, - сказал Уилсон. - Не торопитесь. Стреляйте наверняка. Первый выстрел решающий.

- С какого расстояния надо стрелять?

- Трудно сказать. На этот счет у льва может быть свое мнение. Если будет слишком далеко, не стреляйте, надо бить наверняка.

- Ближе чем со ста ярдов ? - спросил Макомбер.

Уилсон бросил на него быстрый взгляд.

- Сто, пожалуй, будет как раз. Может быть, чуть-чуть ближе. Если дальше, то лучше и не пробовать. Сто - хорошая дистанция. С нее можно бить куда угодно, на выбор. А вот и мемсаиб.

- С добрым утром, - сказала она. - Ну что, едем?

- Как только вы позавтракаете, - сказал Уилсон. -V- Чувствуете себя хорошо?

- Превосходно, - сказала она. - Я очень волнуюсь.

- Пойду посмотрю, все ли готово. - Уилсон встал. Когда он уходил, лев зарычал снова. - Вот расшумелся, - сказал Уилсон. - Мы эту музыку прекратим.

- Что с тобой, Фрэнсис? - спросила его жена.

- Ничего, - сказал Макомбер.

- Нет, в самом деле. Чем ты расстроен?

- Ничем.

- Скажи. - Она пристально посмотрела на него. - Ты плохо себя чувствуешь?

- Этот рев, черт бы его побрал, - сказал он. - Ведь он не смолкал всю ночь.

- Что же ты меня не разбудил? Я бы с удовольствием послушала.

- И мне нужно убить эту гадину, - жалобно сказал Макомбер.

- Так ведь ты для этого сюда и приехал?

- Да. Но я что-то нервничаю. Так раздражает это рычание.

- Так убей его и прекрати эту музыку, как говорит Уилсон.

- Хорошо, дорогая, - сказал Фрэнсис Макомбер. - На словах это очень легко, правда?

- Ты уж не боишься ли?

- Конечно, нет. Но я слышал его всю ночь и теперь нервничаю.

- Ты убьешь его, и все будет чудесно, - сказала она. - Я знаю. Мне просто не терпится посмотреть, как это будет.

- Кончай завтракать и поедем.

- Куда в такую рань, - сказала она. - Еще даже не рассвело.

В эту минуту лев опять зарычал - низкий рев неожиданно перешел в гортанный, вибрирующий, нарастающий звук, который словно всколыхнул воздух и окончился вздохом и глухим, низким ворчанием.

- Можно подумать, что он здесь рядом, - сказала жена Макомбера.

- Черт, - сказал Макомбер, - просто не выношу этого рева.

- Звучит внушительно.

- Внушительно! Просто ужасно.

К ним подошел Роберт Уилсон, держа в руке свою короткую, неуклюжую, с непомерно толстым стволом винтовку Гиббса калибра 0,505 и весело улыбаясь.

- Едем, - сказал он. - Ваш спрингфилд и второе ружье взял ваш ружьеносец. Все уже в машине. Патроны у вас?

- Да.

- Я готова, - сказала миссис Макомбер.

- Надо его утихомирить, - сказал Уилсон. - Садитесь к шоферу. Мемсаиб может сесть сзади, со мной.

Они сели в машину и в сером утреннем свете двинулись между деревьями вверх по ручью. Макомбер открыл затвор своего ружья и, убедившись, что оно заряжено пулями в металлической оболочке, закрыл затвор и поставил на предохранитель. Он видел, что рука у него дрожит. Он нащупал в кармане еще патроны и провел пальцами по патронам, закрепленным на груди. Он обернулся к Уилсону, сидевшему рядом с его женой на заднем сиденье - машина была без дверок, вроде ящика на колесах, - и увидел, что оба они взволнованно улыбаются. Уилсон наклонился вперед и прошептал:

- Смотрите, птицы садятся. Это наш старикан отошел от своей добычи.

Макомбер увидел, что на другом берегу, над деревьями, кружат и отвесно падают грифы.

- Вероятно, он, прежде чем залечь, придет сюда пить, - прошептал Уилсон. - Глядите в оба.

Они медленно ехали по высокому берегу ручья, который в этом месте глубоко врезался в каменистое русло; автомобиль зигзагами вилял между старых деревьев. Вглядываясь в противоположный берег, Макомбер вдруг почувствовал, что Уилсон схватил его за плечо. Машина остановилась.

- Вот он, - услышал он шепот Уилсона. - Впереди, справа. Выходите и стреляйте. Лев замечательный.

Теперь и Макомбер увидел льва. Он стоял боком, подняв и повернув к ним массивную голову. Утренний ветерок, дувший в их сторону, чуть шевелил его темную гриву, и в сером свете утра, резко выделяясь на склоне берега, лев казался огромным, с невероятно широкой грудью и гладким, лоснящимся туловищем.

'Замечательный лев'

- Сколько до него? - спросил Макомбер, вскидывая ружье.

- Ярдов семьдесят пять. Выходите и стреляйте.

- А отсюда нельзя?

- По льву из автомобиля не стреляют, - услышал он голос Уилсона у себя над ухом. - Вылезайте. Не целый же день он будет так стоять.

Макомбер перешагнул через круглую выемку в борту машины около переднего сиденья, ступил на подножку, а с нее - на землю. Лев все стоял, горделиво и спокойно глядя на незнакомый предмет, который его глаза воспринимали лишь как силуэт какого-то сверхносорога. Человеческий запах к нему не доносился, и он смотрел на странный предмет, поводя из стороны в сторону массивной головой. Он всматривался, не чувствуя страха, но не решаясь спуститься к воде, пока на том берегу стоит "это", - и вдруг увидел, что от предмета отделилась фигура человека, и тогда, повернув тяжелую голову, он двинулся под защиту деревьев в тот самый миг, как услышал оглушительный треск и почувствовал удар сплошной двухсотдвадцатиграновой пули калибра 0,30-0,6, которая впилась ему в бок и внезапной, горячей, обжигающей тошнотой прошла сквозь желудок. Он затрусил, грузный, большелапый, отяжелевший от раны и сытости, к высокой траве и деревьям, и опять раздался треск и прошел мимо него, разрывая воздух. Потом опять затрещало, и он почувствовал удар - пуля попала ему в нижние ребра и прошла навылет - и кровь на языке, горячую и пенистую, и он поскакал к высокой траве, где можно залечь и притаиться, заставить их принести трещащую штуку поближе, а тогда он кинется и убьет человека, который ее держит.

'Охота на льва'

'Серьезные лица туземцев'

Макомбер, когда вылезал из машины, не думал о том, каково сейчас льву. Он знал только, что руки у него дрожат, и, отходя от машины, едва мог заставить себя передвигать ноги. Ляжки словно онемели, хоть он чувствовал, как подрагивают мускулы. Он вскинул ружье, прицелился льву в загривок и спустил курок. Выстрела не последовало, хотя он так нажимал на спуск, что чуть не сломал себе палец. Тогда он вспомнил, что поставил на предохранитель, и, чтобы снять с него, опустил ружье, сделал еще один неуверенный шаг, и лев, увидев, как его силуэт отделился от силуэта автомобиля, повернулся и затрусил прочь. Макомбер выстрелил и, услышав характерное "уонк", понял, что не промахнулся; но лев уходил все дальше. Макомбер выстрелил еще раз, и все увидели, как пуля взметнула фонтан грязи впереди бегущего льва. Он выстрелил еще раз, помня, что нужно целиться ниже, и все услышали, как чмокнула пуля, но лев пустился вскачь и скрылся в высокой траве, прежде чем он успел толкнуть вперед рукоятку затвора.

Макомбер стоял неподвижно, его тошнило, руки, все не опускавшие ружья, тряслись, возле него стояли его жена и Роберт Уилсон. И тут же, рядом, оба туземца тараторили что-то на вакамба.

- Я попал в него, - сказал Макомбер. - Два раза попал.

- Вы пробили ему кишки и еще, кажется, попали в грудь, - сказал Уилсон без всякого воодешевления. УТеперь они молчаль. - Может, вы его и убили, - продолжал Уилсон. - Переждем немного, а потом пойдем посмотрим.

- То есть как?

- Когда он ослабеет, пойдем за ним по следу.

- А-а, - сказал Макомбер.

- Замечательный лев, черт побери, - весело сказал Уилсон. - Только вот спрятался в скверном месте.

- Чем оно скверное?

- Не увидеть его там, пока не подойдешь к нему вплотную.

- А-а, - сказал Макомбер.

- Ну, пошли, - сказал Уилсон. - Мемсаиб пусть лучше побудет здесь, в машине. Надо взглянуть на кровяной след.

- Побудь здесь, Марго, - сказал Макомбер жене. Во рту у него пересохло, и он говорил с трудом.

- Почему ? - спросила она.

- Уилсон велел.

- Мы сходим посмотрим, как там дела, - сказал Уилсон. - Вы побудьте здесь. Отсюда даже лучше видно.

- Хорошо.

Уилсон сказал что-то на суахили шоферу. Тот кивнул и ответил:

- Да, бвана.

Потом они спустились по крутому берегу к ручью, перешли его по камням, поднялись на другой берег, цепляясь за торчащие из земли корни, и прошли по берегу до того места, где бежал лев, когда Макомбер выстрелил в первый раз. На низкой

траве были пятна темной крови; туземцы указали на них длинными стеблями - Они вели за прибрежные деревья.

- Что будем делать? - спросил Макомбер.

- Выбирать не приходится, - сказал Уилсон. - Автомобиль сюда не переправишь. Берег крут. Пусть немножко ослабеет, а потом мы с вами пойдем и поищем его.

- А нельзя поджечь траву? - спросил Макомбер.

- Слишком свежая, не загорится.

- А нельзя послать загонщиков? Уилсон смерил его взглядом.

- Конечно, можно, - сказал он. - Но это будет вроде убийства. Мы же знаем, что лев ранен. Когда лев не ранен, его можно гнать - он будет уходить от шума, - но раненый лев нападает. Его не видно, пока не подойдешь к нему вплотную. Он распластывается на земле в таких местах, где, кажется, и зайцу не укрыться. Послать на такое дело туземцев рука не подымется. Непременно кого-нибудь искалечит.

- А ружьеносцы?

- Ну, они-то пойдут с нами. Это их "шаури". Они ведь связаны контрактом. Но, по-видимому, это им не очень-то улыбается.

- Я не хочу туда идти, - сказал Макомбер. Слова вырвались раньше, чем он успел подумать, что говорит.

- Я тоже, - сказал Уилсон бодро. - Но ничего не поделаешь. - Потом, словно вспомнив что-то, он взглянул на Макомбера и вдруг увидел, как тот дрожит и какое у него несчастное лицо.

- Вы, конечно, можете не ходить, - сказал он. - Для этого меня и нанимают. Потому я и стою так дорого.

- То есть вы хотите пойти один? А может быть, оставить его там?

Роберт Уилсон, который до сих пор был занят исключительно львом и вовсе не думал о Макомбере, хотя и заметил, что тот нервничает, вдруг почувствовал себя так, точно по ошибке открыл чужую дверь в отеле и увидел что-то непристойное.

- То есть как это?

- Просто оставить его в покое.

- Сделать вид, что мы не попали в него?

- Нет. Просто уйти.

- Так не делают.

- Почему?

- Во-первых, он мучается. Во-вторых, кто-нибудь может на него наткнуться.

- Понимаю.

- Но вам совершенно не обязательно идти с нами.

- Я бы пошел, - сказал Макомбер. - Мне, понимаете, просто страшно.

- Я пойду вперед, - сказал Уилсон. - Старик Конгони будет искать следы. Вы держитесь за мной, немного сбоку. Очень возможно, что он заворчит, и мы услышим. Как только увидим его, будем оба стрелять. Вы не волнуйтесь. Я не отойду от вас. А может, вам и в самом деле лучше не ходить? Право же лучше. Пошли бы к мемсаиб, а я там с ним покончу.

- Нет, я пойду.

- Как знаете, - сказал Уилсон. - Но если не хочется, не ходите. Ведь это мой шаури.

- Я пойду, - сказал Макомбер. Они сидели под деревом и курили.

- Хотите пока поговорить с мемсаиб ? - спросил Уилсон. - Успеете.

- Нет.

- Я пойду скажу ей, чтоб запаслась терпением.

- Хорошо, - сказал Макомбер. Он сидел потный, во рту пересохло, сосало под ложечкой, и у него не хватало духу сказать Уилсону, чтобы тот пошел и покончил со львом без него. Он не мог знать, что Уилсон в ярости оттого, что не заметил раньше, в каком он состоянии, и не отослал его назад к жене.

Уилсон скоро вернулся.

- Я захватил ваш штуцер, - сказал он. - Вот возьмите. Мы дали ему достаточно времени. Идем.

Макомбер взял штуцер, и Уилсон сказал:

- Держитесь за мной, ярдов на пять правее, и делайте все, как я скажу. - Потом он поговорил на суахили с обоими туземцами, вид у них был мрачнее мрачного.

- Пошли, - сказал он.

'Лев затаился в высокой траве'

- Мне бы глотнуть воды, - сказал Макомбер. Уилсон сказал что-то старшему ружьеносцу, у которого на поясе была фляжка, тот отстегнул ее, отвинтил колпачок, протянул фляжку Макомберу, и Макомбер, взяв ее, почувствовал, какая она тяжелая и какой мохнатый и шершавый ее войлочный чехол. Он поднес ее к губам и посмотрел на высокую траву и дальше на деревья с плоскими кронами. Легкий ветерок дул в лицо, и по траве ходили мелкие волны. Он посмотрел на ружьеносца и понял, что его тоже мучит страх.

В тридцати пяти шагах от них большой лев лежал, распластавшись на земле. Он лежал неподвижно, прижав уши, подрагивал только его длинный хвост с черной кисточкой. Он залег сразу после того, как достиг укрытия; его тошнило от сквозной раны в набитое брюхо, он ослабел от сквозной раны в легкие, от которой с каждым вздохом к пасти поднималась жидкая красная пена. Бока его были потные и горячие, мухи облепили маленькие отверстия, пробитые пулями в его светло-рыжей шкуре, а его большие желтые глаза, суженные ненавистью, смотрели прямо вперед, чуть моргая от боли при каждом вздохе, и когти его глубоко вонзились в мягкую землю. Все в нем - боль, тошнота, ненависть и остатки сил - напряглось до последней степени для прыжка. Он слышал голоса людей и ждал, собрав всего себя в одно желание - напасть, как только люди войдут в высокую траву. Когда он услышал, что голоса приближаются, хвост его перестал подрагивать, а когда они дошли до травы, он хрипло заворчал и кинулся.

Конгони, старый туземец, шел впереди, высматривая следы крови; Уилсон со штуцером на изготовке подстерегал каждое движение в траве; второй туземец смотрел вперед и прислушивался; Макомбер взвел курок и шел следом за Уилсоном; и не успели они вступить в траву, как Макомбер услышал захлебывающееся кровью ворчание и увидел, как со свистом разошлась трава. А сейчас же вслед за этим он осознал, что бежит, в безумном страхе бежит сломя голову прочь от зарослей, бежит к ручью.

Он слышал, как трахнул штуцер Уилсона - "ка-ра-уонг!" и еще раз "ка-ра-уонг!", и, обернувшись, увидел, что лев, безобразный и страшный, словно полголовы у него снесло, ползет на Уилсона у края высокой травы, а краснолицый человек переводит затвор своей короткой неуклюжей винтовки и внимательно целится, потом опять вспышка и "ка-ра-уонг!" из дула, и ползущее, грузное желтое тело льва застыло, а огромная изуродованная голова подалась вперед, и Макомбер - стоя один на открытом месте, держа в руке заряженное ружье, в то время как двое черных людей и один белый с презрением глядели на него, - понял, что лев издох. Он подошел к Уилсону - самый рост его казался немым укором, - и Уилсон посмотрел на него и сказал:

- Снимки делать будете?

- Нет, - ответил он.

Больше ничего не было сказано, пока они не дошли до автомобиля. Тут Уилсон сказал:

- Замечательный лев. Сейчас они снимут шкуру. Мы можем пока посидеть здесь, в тени.

'Последний прыжок льва'

Загрузка...