Дикое поле. Приднестровский разлом

Поход на Буджхак

Из той же категории людей, что кидались под танки и громили здание МВД, премьер-министр Молдавии Мирча Друк сформировал отряды волонтеров и, придав им в помощь вооруженный отряд полиции особого назначения, отправил наводить конституционный порядок в Гагаузию. Отряд получил благословение от того же депутата-священника Бубуруза и от тех же депутатов-писателей, что вроде как утихомиривали толпу погромщиков. Увещевали они ее, надо сказать, довольно странно. С одной стороны, главный редактор газеты Народного Фронта “Цара” Николае Дабижа, поэты Виеру и Лари вроде бы призывали распоясавшуюся толпу к спокойствию, а с другой — их речи изобиловали такими призывами, что становилось ясно: спокойствие вождям “фронтистов” ни к чему. Они открыто бросали в толпу имена “врагов” и открыто же призывали с ними расправиться. Оставалось только определить очередность. Первыми оказались гагаузы.

Тот факт, что погромщиков под свое крыло взял сам премьер-министр и видный народнофронтовец Друк, а заряжали их соответствующей идеологией депутаты-писатели, не оставляет сомнений, что все предыдущие акции не были стихийными. Они были тщательно организованы сверху. Пропаганда ложилась на подготовленную почву. Большинство волонтеров состояло из учащихся профессионально-технических училищ и люмпенов. Тяжелая жизнь в столице в убогих общежитиях и на нищенскую стипендию не могла принести радости. Поэтому так охотно они поверили златоустам из Народного Фронта, лозунги которых были просты и доходчивы. Если у тебя нет квартиры, то это потому, что все квартиры заняли русские и евреи. Если у тебя нет денег, то это потому, что все деньги у русских и евреев. Поэтому их нужно выгнать, а квартиры и деньги отнять. Чего проще?

Начинать поход за будущим благополучием волонтерам было предложено с Буджакской степи, как будто именно там были зарыты свобода, демократия и победа “румынского духа”. Путаница в головах волонтеров была большая, но, видимо, они твердо верили, что для счастливого будущего нужно чем-то жертвовать. И выбрали для начала в жертву гагаузов. Их наставники тоже готовы были жертвовать. И не только гагаузами и приднестровцами, но и собственным народом, этими мальчишками из ПТУ, которые оказались очень благодатной почвой для того, чтобы засеять на ней семена ненависти.

Мужики шутили и подначивали друг друга.

— Эй, Петро, у тебя ствол плохо смазан, не следишь за оружием.

— Да отстань ты, — отмахивался Петро, — не видишь что ли, что курок заело.

Народ дружно грохнул в ладони. И впрямь смешно, потому что оружием служили арматурные прутья. Но смех и прибаутки не могли заглушить звенящее в воздухе напряжение — ехали если и не воевать, то драться уж точно. Причем драться жестоко. Арматурный прут в ближнем бою — тоже оружие. И опасное.

Уже сидевшие в автобусах нетерпеливо поджидали опаздывающих, потому что путь предстоял неблизкий, а солнце уж клонилось к закату. Наконец, колонна тронулась. Медленно пройдя по городским улицам, обогнула театр, прошелестела мимо давно заснувшей “толкучки”, повернула налево и выпрямилась в двухкилометровую струну уже на Одесском шоссе. Конечно, в Буджакскую степь был и иной путь, прямой — через Днестр. Но через Днестр уже было нельзя. Поэтому рабочее ополчение двинулось в обход — через Одессу и Паланку.

Парад суверенитетов в Молдавии начался с июня 1990 года. 23-го числа парламент республики принял Акт о независимости, чем недвусмысленно заявил о своем выходе из Советского Союза. Дополнительное раздражение у населения вызывало то, что с ним ни разу не посоветовались. Если в прибалтийских республиках проводились референдумы, на которых сам народ решал, с кем и в какой стране ему жить, то в Молдавии ни единого референдума не было. Вместо этого на центральную площадь Кишинева свозили десятки тысяч заранее подготовленных людей на митинг, который назывался “Великим национальным собранием”. Ораторы страстно призывали народ к независимости и избавлению от оккупантов.

Отчего уж так боялись референдумов? Не верили собственному народу? Леонида Лари все объясняла просто: наш народ испорчен оккупантами и дело нашего освобождения и воссоединения с братьями по другую сторону Прута мы не можем отдавать в его руки. Первый вице-председатель Народного Фронта Юрие Рошка в своем докладе так и сформулировал одну из задач: “Объяснить представителям других национальностей, что они не вправе решать за румынский народ вопросы его самоопределения”.

В ответ на это 19 августа 1990 года в Комрате объявили о создании Гагаузской республики (Гагауз Ери), которую возглавили Степан Топал и Михаил Кендигелян. На буджакском юге проживали не только гагаузы, но и болгары, молдаване, небольшое количество русских и евреев. Однако создание республики поддержали все.

Узнав о появлении на географической карте Бессарабии еще одного государственного формирования, которое собирается к тому же проводить выборы в свой собственный Верховный Совет, министр внутренних дел Ион Косташ отдал приказ под предлогом штабных учений окружить Гагаузию силами милиции. 26 октября Мирча Снегур ввел на юге Молдавии чрезвычайное положение. А его тезка, премьер-министр Мирча Друк, распорядился отправить на Комрат волонтеров-добровольцев, укрепив их вооруженным отрядом полиции особого назначения (ОПОН). Общее командование “войсками” осуществлял лично Косташ, засевший в соседней с Комратом Чимишлии.

Получив сообщение о том, что на Комрат и Чадыр-Лунгу движутся десятки тысяч волонтеров, руководители Гагаузии запросили помощь в Приднестровье. И к вечеру этого же дня рабочие из Рыбницы, Дубоссар, Бендер и Тирасполя выехали в Буджакскую степь.

Чадыр-Лунга если и не была в панике, то все равно гудела и шипела, как котел с мамалыгой. Приехавшие узнали, что волонтеры уже находятся где-то на подступах, остановились табором в степи, готовясь к нападению. Гагаузы тоже времени зря не теряли: блокировали территорию, готовили отряды самообороны, а те уже вооружались чем попало — камнями, палками, арматурой. Приезд автобусов из Приднестровья встретили с восторгом, приговаривая: “Теперь мы вместе. Теперь мы не пропадем”. Выносили иконы, бросали к ногам приднестровцев цветы.

Когда окончательно рассвело, выдвинулись в степь за город и стали стеной. С молдавской стороны раздались призывные крики. С этой стороны молчали, сжимая металлические прутья. Опоновцы дали предупредительные выстрелы в воздух и потребовали разойтись. Гагаузы и приднестровцы их послали туда, откуда пришли. Волонтеры двинулись вперед. И в этот момент раздался страшный грохот со скрежетом пополам. Приднестровцы и буджакцы расступились, пропуская вперед себя какую-то дьявольскую машину, на крыше которой стоял пулемет.

Этот “гагаузский броневик” стал потом знаменитым и оброс легендами. На самом деле было вот что. Местные умельцы взяли обыкновенный гусеничный трактор и обшили его кусками стали и жести. Стоило завести мотор, как вся эта конструкция начинала так трястись, греметь и скрежетать, что волосы дыбом вставали. Эту грозную картину венчал изъятый из местного музея и установленный на крыше трактора пулемет времен гражданской войны.

Однако через некоторое время, отойдя от шока, волонтеры, подгоняемые Косташом и опоновцами, снова стали готовиться к штурму. И он бы наверняка состоялся и пролилась бы кровь, если бы в дело не вмешались войска МВД СССР и десантники. Вице-председатель Совета НФМ Юрие Рошка в своем выступлении на конференции Народного Фронта заявил буквально следующее: “Сегодня, вспоминая о движении добровольцев, мы можем утверждать со всей уверенностью, что ни одна республика не сумела поднять за столь короткое время столько людей на защиту родной земли. Движение добровольцев показало нам и всему миру сплоченность нашего народа и способность защитить свое право на свободу и будущее. Какова была доля участия НФМ в организации движения добровольцев вы, представители районных и городских отделений НФМ, хорошо знаете. И не наша вина в том, что парламент позволил себя обмануть, пригласив советские войска под командованием Шаталина, чтобы навести порядок в нашем собственном доме, который они же оккупировали”.

Задачу Рошки “объяснить представителям других национальностей, что они не вправе решать за румынский народ вопросы его самоопределения”, выполнить, может быть, и удалось. Не удалось другое — объяснить гагаузам и приднестровцам, что вопросы их самоопределения вправе решать толпа на кишиневской площади Победы. А поход на Гагаузию и последовавшие за этим события окончательно сделали оппонентов врагами.