Дикое шоссе

Глава 15

Джемма

— Что еще происходит? — спросила я Бенджамина.

— Это все, — сказал он. — Все под контролем.

— Ладно. Хорошо.

Я позвонила ему, чтобы узнать, как дела, как делала каждую пятницу утром. И, как обычно, докладывать было особо не о чем. С тех пор как я уехала из Бостона, Бенджамин делал именно то, о чем я просила. Он взял управление на себя.

С каждой неделей у него оставалось все меньше вопросов, на которые я должна была ответить. Все меньше задач, которые я должна была выполнить. Мне должно было быть приятно, что я поставила во главе компании такого компетентного и способного человека. Бенджамин заботился о моих инвестициях и крупных предприятиях, как о своих собственных.

Но я стала бояться этих телефонных звонков по утрам в пятницу, потому что они были еще одним грубым напоминанием о том, что я на самом деле никому не нужна.

Не в Бостоне.

И не в Монтане.

Я уеду с Ранчо «Грир» сегодня, и, хотя Аннабет будет разочарована тем, что место администратора снова окажется вакантным, в конце концов она найдет мне замену. У Кэтрин были другие друзья, с которыми можно было проводить время. А Истон…

В тот момент я была не готова пережить душевную боль от расставания с Истоном Гриром. Зная, что в конечном итоге он найдет себе замену получше. Поэтому я не стану думать об Истоне, по крайней мере, сегодня. Я приберегу это для своей поездки.

— Как дела в Монтане? — спросил Бенджамин.

— Подходят к концу. Я уезжаю сегодня.

— О-о-о. Правда? Я думал, ты останешься до Рождества.

— Планы изменились. — У меня скрутило живот. И так было с тех пор как Истон ушел прошлой ночью.

Я приложила все усилия, чтобы сдержать слезы, в основном, потому, что начала собирать вещи. Затем я прибралась в хижине, от шпунтового потолка до деревянного пола. В конце концов, я заснула от полного изнеможения — эмоционального и физического — и проснулась от того, что в окно спальни лился солнечный свет.

Мне не потребовалось много времени, чтобы загрузить вещи в «Кадиллак», хотя сейчас в багажнике было больше, чем когда я отправлялся в это путешествие. У меня была зимняя куртка, на которой настоял Истон, и ботинки. А клетчатая рубашка, которую он оставил вчера вечером, была надежно спрятана в моем чемодане.

Все, что мне оставалось, — это закончить разговор, заехать попрощаться с Кэтрин и выехать на шоссе.

— Ты не мог бы забронировать мне номер в отеле? — спросила я.

— Когда и где?

— Я найду какой-нибудь мотель по дороге сегодня вечером, но я надеялась добраться до Сан-Франциско завтра и остаться там на несколько дней. — Мне нужно было возвести некоторые мысленные стены, прежде чем отправиться в Темекьюлу. Я не была уверена, что у меня хватит сил заехать навестить маму, но я подумывала об этом.

— Со всеми удобствами? — спросил он, и на заднем плане послышалось щелканье клавиш компьютера. Он, вероятно, уже открыл веб-сайт о путешествиях.

— Да, пожалуйста. — Бенджамин знал, что я предпочитаю бутик-отели со спа-салоном и пятизвездочным меню.

— Готово. Я пришлю тебе подробности по электронной почте. Что-нибудь еще?

— Нет, спасибо. Я позвоню позже. Удачной недели.

— Джемма, подожди. Прежде чем ты повесишь трубку.

Мое сердце остановилось. Пожалуйста, пожалуйста, не увольняйся. Я не смогу справиться с этим прямо сейчас. Я не могу смириться с тем, что в один и тот же день я покидаю Ранчо «Грир» и что Бенджамин покидает меня.

— Да?

— Ты в порядке? — в его голосе слышалось неподдельное беспокойство, вероятно, потому, что мой звучал ровно и безжизненно.

— Конечно. У меня все отлично.

На другом конце провода повисла долгая пауза. Без сомнения, он раздумывал, разумно ли было бы обвинить своего босса в откровенной лжи. К счастью, он промолчал.

— Тебе нужна компания в Сан-Франциско?

— Кто? Ты?

— Да, я. Я скучал по тебе.

— Я тоже по тебе скучала. — Мои глаза наполнились слезами.

Как бы мне ни хотелось увидеть знакомое лицо, мои дни в Сан-Франциско будут невыносимыми. Мне нужно было залечить разбитое сердце. Было бы лучше повидаться с Бенджамином, когда мы вдвоем могли бы смеяться и разговаривать, а над моей головой не висело бы облако печали.

— Как насчет того, чтобы встретиться после того, как я доставлю «Кадиллак»? Мы могли бы провести неделю или две где-нибудь в тропиках. Возьми с собой Тейлор, и мы втроем потратим небольшое состояние, объедаясь в перерывах между посещениями спа-салона. Вы двое можете выбрать, куда мы поедем.

Он усмехнулся.

— Тейлор наверняка захочет на Бали.

Сбежать на другой конец света с Бенджамином и его супругой в тот момент казалось хорошей идеей.

— Тогда Бали.

— Пожалуйста, будь на связи. Мне не нравится, что ты едешь одна.

— Со мной все будет в порядке, — заверила я его. — Скоро поговорим.

— Пока.

Закончив разговор, я убрала телефон в сумочку и повесила ее на плечо. Затем встала с дивана в гостиной и бросила последний взгляд на хижину.

Мой временный дом.

Мне всегда казалось, что это временно. Это должно было что-то значить, верно? Я никогда не хотела жить здесь вечно? Мне нравилась эта хижина. Здесь было уютно и тепло. Но она не была домом.

Это место не было домом.

Поэтому я сделала еще один глубокий вдох, наслаждаясь последним вдохом огня, который я развела этим утром и который почти догорел. Затем подошла к двери, повернула замок на ручке, прежде чем закрыть ее за собой, и села в машину.

Уезжая, я не позволяла себе смотреть в зеркало заднего вида.

Это была просто еще одна мимолетная остановка.

И, как я уже делала раньше, пришло время искать следующую.

— Останься еще на неделю, — умоляла Кэтрин. — Или на две.

— Я не могу.

— Пожалуйста? У меня уже есть рождественский подарок для тебя. Просто останься до тех пор.

Она не хотела упрощать мне задачу. За время моего пребывания здесь наша дружба расцвела, и я буду ужасно скучать по ней. Я искренне надеялась, что наши отношения не закончатся.

— Я буду скучать по тебе. — Я притянула ее в объятия и крепко сжала.

Мы стояли посреди ее кабинета. Я застала ее за рабочим столом, как всегда, работающей с улыбкой на лице.

Я завидовала этому и многому другому. Но я была так рада за нее. Я была рада, что она нашла свое место.

— Звони мне, — сказала я. — А я буду звонить тебе. Я не хочу потерять тебя снова.

— Не потеряешь. — Она крепче сжала меня в объятиях. — Что случилось, Джемма? Почему ты уезжаешь? Ты казалась счастливой.

Я была счастливой.

Но я не собиралась вмешиваться в жизнь Истона. Особенно если он не собирался просить меня остаться.

Прошлой ночью я снова почувствовала себя шестнадцатилетней. Когда я покидала дом моей матери, она была там. Наблюдала. Она сидела на диване в гостиной и молча смотрела, как я выхожу за дверь.

Я проплакала десять кварталов, зная, что она не побежит за мной.

Эта боль была ничем по сравнению с заявлением Истона, что он не будет умолять меня остаться.

Но я думала не об этом. Не сейчас.

Моим приоритетом было отправиться в путь и вести машину.

Возможно, когда-нибудь я не буду чувствовать себя такой потерянной. Может быть, однажды я ступлю в то место, где мне суждено быть, и буду знать, что оно мое. Может быть, я наконец усмирю неуемную энергию, которая бурлит в моих венах.

— Мне нужно идти. — Я отпустила Кэтрин и сморгнула подступившие слезы. — У тебя есть мой номер телефона.

Она кивнула, вытирая глаза.

— Ты вернешься?

— Когда-нибудь. — Может быть.

Но только тогда, когда смогу смириться с мыслью о том, что снова увижу Истона.

До этого я планировала пригласить Кэтрин в поездку с Бенджамином на Бали. Я увезла бы ее куда-нибудь, пока не наберусь смелости вернуться. Пока я не наберусь сил встретиться с Истоном лицом к лицу, зная, что, когда я уйду отсюда сегодня, он никогда меня не простит.

— Береги себя.

Она грустно улыбнулась мне.

— Ты тоже.

Я повернулась и поспешила из ее кабинета, пока она не увидела моих непролитых слез. Затем я вышла на улицу и направилась к «Кадиллаку», припаркованному перед домом.

Я пыталась найти Кэрол и Лидди раньше, но они уехали в Миссулу за покупками в «Черную пятницу», поэтому я оставила им записку. Они, наверное, возненавидят меня за эту записку, но это было лучше, чем не попрощаться вообще.

Когда я забралась внутрь, в «Кадиллаке» было тепло, сиденья нагрелись на утреннем солнце. Я все равно включила обогрев, когда заводила двигатель, чувствуя такой сильный холод, что сомневалась, что смогу согреться еще сотню миль.

Черт возьми. Почему? Я даже не была уверена, почему спрашивала. Почему я была такой? Почему жизнь была такой тяжелой? Почему он не любил меня? Просто… почему?

Мой подбородок задрожал, и я сделала несколько коротких вдохов, но это было бесполезно. Слезы хлынули потоком, и мир расплылся перед глазами, пока я плакала, уткнувшись в руль.

Что со мной было не так? Почему я уезжала?

Потому что я в ужасе.

Ответ пришел незамедлительно. Это время в Монтане пробудило меня. Я снова чувствовала. Я жила. Я влюбилась.

И я испугалась, что все пойдет прахом.

Если я решу остаться и все здесь рухнет, это уничтожит меня.

Сработал инстинкт самосохранения, и, глупые это привычки или нет, но от них трудно избавиться. Я заботилась о себе — полагалась на себя, защищала себя — долгое, долгое время.

Я насухо вытерла лицо, смывая макияж, который нанесла утром, вместе со слезами, затем сделала глубокий вдох, села прямо и дала задний ход.

Дорога была припорошена снегом, выпавшим прошлой ночью. На тропинке виднелась только одна цепочка следов, вероятно, от Кэрол и Лидди. Прежде чем успела остановиться, я взглянула в зеркало заднего вида и увидела, что лодж становится все меньше вдали. Затем я свернула за поворот, и он исчез за высокой стеной вечнозеленых растений.

Я поднесла руку к груди и потерла ее, пытаясь унять боль.

Я прибавила скорость. Заснеженные дороги или нет, но пришло время сорвать повязку и убраться к черту с территории Гриров.

Когда я набрала скорость, позади меня взметнулся снежный вихрь, и впереди показалось шоссе. Давление в груди было почти невыносимым, но я дышала, держась обеими руками за руль.

Затем мое внимание привлекла черная полоса.

Я моргнула, раз, другой, и попыталась осмыслить увиденное.

Там был человек на лошади, мчавшийся вдоль забора из колючей проволоки, окаймлявшего шоссе. Он летел.

Я ахнула, прижав руку ко рту, когда сняла ногу с педали газа.

Пазл мчался во весь опор, вытянув ноги перед собой, словно в галопе. А Истон, сидя у него на спине, двигался с такой плавной грацией, это было так потрясающе красиво, что я едва заметила, как полностью остановила «Кадиллак».

Истон свернул на дорогу, но не сбавил темпа. Он не замедлил шага, пока не оказался достаточно близко, чтобы я могла разглядеть его раскрасневшиеся щеки, учащенное дыхание и то, что на нем не было куртки.

Он спрыгнул с Пазла, животное дышало так же тяжело, как и его хозяин, и, пока лошадь стояла в ожидании, Истон подошел к «Кадиллаку» и распахнул дверцу.

Его лицо было грозным. Глаза метали молнии.

Он был в ярости. Фантастика.

Он остановил меня, наверное, потому, что я украла его рубашку.

Истон ткнул большим пальцем себе за плечо.

— Вон.

Ладно, он не в ярости. Он убийственно зол.

Я вышла из машины, наблюдая, как он упер руки в бока и сделал несколько глубоких вдохов.

Истон сорвал с головы ковбойскую шляпу и бросил ее на землю. На висках у него выступил пот, а температура была ниже нуля.

— Где твоя куртка?

За этот вопрос я получила ледяной взгляд.

— Я видел тебя на парковке. Ты плакала.

— Ой. — Мне следовало отъехать подальше, чтобы скрыть свои слезы. — И что?

Он провел рукой по волосам.

— Я больше месяца ждал, пока ты поймешь это. А ты все еще не поняла.

— Что именно? — Что я не нужна ему настолько, чтобы он попросил меня остаться?

Он подошел на шаг ближе, и я увидела, как у него подрагивает челюсть.

— Что с тобой, Джемма?

— Зачем ты это делаешь? — Он пытался причинить мне боль? Как он мог задать мне этот вопрос, зная, что у меня нет ответа?

— Где ты находишься? — повторил он.

Нигде. Я закрыла рот и вздернула подбородок. Разве мы недостаточно занимались этим прошлой ночью? Неужели ему действительно нужно было затевать ссору, когда я была в нескольких секундах от того, чтобы оставить его в покое?

Истон шагнул вперед, сокращая расстояние между нами, и поднес руку к моей щеке. Затем его голос понизился почти до шепота.

— Где ты, Джемма?

Нежность его прикосновения растопила мой гнев.

— Я не знаю.

— Догадайся.

Я пожала плечами.

— На ранчо?

Истон покачал головой, и, черт бы его побрал, это разбило мне сердце.

Я попыталась отстраниться, но он прижал меня к себе.

— Ист…

— Со мной. — Он прижался своим лбом к моему. — Тебе здесь хорошо, рядом со мной.

У меня вырвался всхлип, за ним еще один, и, когда слезы потекли по моему лицу, он притянул меня в свои объятия.

— Я не хочу уходить.

— Тогда возвращайся домой. Пожалуйста.

— Я думала, ты не собираешься умолять меня остаться.

— Позволь мне перефразировать. Возвращайся. Домой. Я не прошу. Я отдаю приказы.

Я смеялась и плакала, зарываясь в его рубашку, пока он крепко обнимал меня.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, Джем. Останься.

— Хорошо, — прошептала я.

Напряжение в его теле исчезло, и он ослабил хватку настолько, что смог поймать мои губы.

Он провел языком по шву и поцеловал меня медленно и нежно. Возможно, это был самый приятный жест из всех, что он когда-либо делал, но у меня голова шла кругом, и было трудно сосредоточиться на вкусе его языка и тепле его дыхания.

Как это произошло? Неужели он действительно примчался ко мне на своей лошади — на своей долбаной лошади — и теперь я его целую? Это был один из тех моментов, которые я прокручивала в голове долгие годы и все еще не верила, что это происходило на самом деле.

Когда он оторвался от моих губ, я изучала его лицо, пытаясь понять смысл всего этого.

— Почему? Что заставило тебя передумать и пойти за мной?

— Я был в конюшне, злился на тебя. Я не должен был там быть, но сегодня утром у моего грузовика спустило колесо, и вместо того, чтобы попросить помощи, я вернулся пешком.

— Потому что ты злился на меня, — пробормотала я.

— Ага. Ну, я просто шел и случайно увидел. Там была ты. Плакала и… — Его глаза превратились в темно-шоколадные лужицы. — Мне больно видеть, как ты плачешь.

И он поехал за мной.

Должно быть, он направился прямо от конюшни к шоссе, потому что по прямой это был самый быстрый путь с ранчо. К счастью для меня, дорога изгибалась и петляла, иначе я бы его не заметила.

— Я не хочу заманивать тебя в ловушку, — сказал он. — Вот почему я не просил. Вот почему я сказал то, что сказал прошлой ночью. Ты и так достаточно натерпелась. После того, как ты рассказала мне о своей матери, я подумал об этом и просто… я не хочу, чтобы ты жила там, где тебе не хочется быть.

Так вот почему он стал таким странным после моего признания? Не из-за того, что я ему рассказала, а потому что он беспокоился за меня.

Он был готов отпустить меня, потому что хотел, чтобы я была счастлива.

— Я люблю тебя, — выпалила я.

— Я люблю тебя. — Он ухмыльнулся. — Я чертовски люблю тебя, женщина. Я собираюсь жениться на тебе. У нас будут дети. Я буду с тобой ругаться. Я буду целовать тебя каждое утро. И каждый день показывать тебе, что именно здесь твое место.

Я хотела этого. Каждое слово. Каждое обещание.

— Ты спрашиваешь выйду ли я за тебя замуж?

Он приподнял бровь.

— Разве я спрашивал?

Я рассмеялась и встала на цыпочки, чтобы запечатлеть поцелуй на его губах.

— Давай представим, что ты спросил, и я сказала «да».

Улыбка Истона растянулась на его лице. Это была самая искренняя, неподдельная улыбка, которую я когда-либо видела у этого мужчины, и она мгновенно заставила меня улыбнуться в ответ. Он позволил мне оценить эту улыбку лишь на секунду, затем его губы снова прижались к моим, и в нашем поцелуе не было ничего сладкого. Это был всепоглощающий поцелуй. Клеймящий. Претендующий.

Я принадлежала ему. Я принадлежала ему.

Хаос, который я испытывала, ну… целую вечность, казалось, просто рассеялся.

Истон целовал меня до тех пор, пока у нас обоих не перехватило дыхание, затем он отпустил меня и указал подбородком на «Кадиллак».

— А теперь возвращайся в машину, пока не замерзла. Мне нужно отвезти Пазла в конюшню, потом встретимся дома.

— Хорошо. — Я кивнула, не решаясь отпустить его, потому что не хотела, чтобы он уходил.

— Вот. — Он поднял палец, а другой рукой полез в карман джинсов, доставая ключи. На кожаном ремешке висели четыре ключа и черный брелок. Он открутил единственный латунный ключ и вложил его мне в руку. — Это твой.

Я уставилась на него у себя на ладони, и комок в горле вернулся.

Он дал мне ключ от своего дома.

Большинство людей не потеряли бы дар речи, увидев ключ. Но я не относилась к большинству людей.

Всякий раз, когда мне нужен был дом, я выходила и находила, строила или покупала его сама.

А Истон только что подарил мне свой.

Он поцеловал меня в лоб и прищелкнул языком, обращаясь к Пазлу, который даже не сдвинулся с того места, где его оставили. Быстро вскочив в седло, Истон поскакал по дороге, не теряя времени, направляясь к конюшням.

Я забралась обратно в свою машину, сжимая в руке ключи Истона, и поехала к его дому.

Улыбка тронула мои щеки, когда я заехала на его подъездную дорожку, паркуясь перед гаражом. Лондин это должно было понравиться. Кэтрин тоже. Как и Бенджамину, хотя я все равно собиралась отправить его и Тейлор на Бали.

Я решила оставить свой чемодан в багажнике — Истон занесет его позже — и поднялась по ступенькам крыльца к главному входу, вставляя ключ в замок. Я задержала дыхание, поворачивая бронзовую ручку, не зная, чего ожидать по ту сторону двери из орехового дерева. Но когда я переступила порог, у меня отвисла челюсть.

Дом Истона был великолепен. Открытая планировка позволила мне увидеть просторную кухню. Она плавно перетекала из столовой в гостиную, обставленную кожаной мебелью и предметами из орехового дерева. Эркерные окна в передней части дома были такими же впечатляющими, как и те, из которых открывался вид за домом.

Стиль был деревенским и древесным, очень восточным, но не слишком мужественным. В нем было тепло и уютно. Это было именно то, что я бы спроектировала для дома у подножия горы.

Я сделала еще один шаг внутрь и закрыла за собой дверь. Если Истон захочет провести мне экскурсию, ему придется пережить разочарование. Гостевые спальни на первом этаже находились дальше по коридору от гостиной, а также скудно обставленный кабинет. Я заглянула в кладовую, а также в прачечную.

Когда я шла по коридору, ведущему в заднюю часть дома, меня встретил запах Истона, прежде чем я вошла в огромную хозяйскую спальню.

Его постель была не застелена. Простыни цвета древесного угля были смяты, а замшевое стеганое одеяло валялось по полу. Каждую ночь, которую он проводил в хижине, он спал как убитый, почти не шевелясь. Что означало, что прошлой ночью он, вероятно, ворочался с боку на бок.

Я прошла вглубь спальни, не обращая внимания на освещение. Он сделал потолок в спальне сводчатым, а заднюю стену почти полностью стеклянной. Солнечные лучи проникали внутрь, освещая комнату и согревая мое лицо.

Каждый шаг давался мне с трудом. Глубоко. С каждым шагом, мои ноги проваливались сквозь деревянный пол, миновали бетонный фундамент и уходили в землю.

Как будто корни дерева пробивались в землю.

Волна эмоций захлестнула меня, и я снова заплакала. Черт возьми, за последние двадцать четыре часа я выплакала больше, чем за последние одиннадцать лет.

Может быть, этого и следовало ожидать, когда кто-то вроде меня наконец нашел его.

Дом.

Я недолго плакала к тому моменту, когда две руки обвились вокруг меня, и Истон прижал меня к своей груди.

— Ты в порядке?

Я кивнула, склоняясь в его объятия.

— Это слезы счастья.

— Хорошо. Добро пожаловать домой, дорогая.