Дипломатические комментарии

1. Характер японского и английского народов

Лучшим доказательством пользы договора о союзе служит добросовестное соблюдение всех его пунктов договорившимися сторонами. Тем не менее — кто бы ни были эти договаривающиеся стороны, — для того чтобы договор добросовестно выполнялся, необходимо, во-первых, чтобы в национальном характере подписавших его народов были черты абсолютного благородства и Верности своему слову и, во-вторых, чтобы, выполняя обязательства, обе стороны в то же время обеспечивали определенные национальные интересы. Под национальным характером подразумевается общий характер данного народа в том виде, в котором он представлен правительством, а не характер отдельных лиц, составляющих нацию; другими словами, понимаются типичные качества народа, отраженные его правительством. Народ может подпасть под влияние пропаганды или может быть взволнован событиями, следовательно, национальный характер фактор изменчивый и ненадежный. Поэтому опасно основывать дипломатию на каком-нибудь отдельном этическом признаке. Для того чтобы договор о союзе добросовестно выполнялся, надо, чтобы помимо соответствующих национальных черт имелись еще и важные национальные интересы. Изучая характер народа, мы не можем привлечь никакого иного материала, кроме истории, да и история не есть безусловное доказательство. Главное, надо рассмотреть, является ли характер народа достаточно устойчивым и можно ли на него положиться, когда дело идет о национальных интересах.

В истории дипломатии можно найти множество различных договоров, но никакой из них так близко не приближается к идеалу, как англо-японский договор. И английский и японский народы исключительно одарены благородными качествами, — события после подписания договора это прекрасно доказали. Что касается важных национальных интересов, которым служил союз, то здесь также было полное согласие. До тех пор пока договор оставался в силе, интересы обеих стран были обеспечены, но как только он был расторгнут, эти интересы подверглись опасности. Таким образом, пока союзники чувствовали нужду в договоре, они не пытались каким-либо образом обойти его. Когда в Европе началась мировая война и возникли сомнения в том, обязана ли Япония оказать помощь своему союзнику или нет, Япония поступила соответственно духу союза. Был ли когда-нибудь другой столь благородный союз? Не говоря о взаимных преимуществах, которые получали от договора союзники, никакой предыдущий договор о союзе в такой мере не содействовал общему миру. Благодаря бдительности Великобритании союзница России, Франция, не вмешалась в русско-японскую войну, и война не распространилась на другие страны. Благодаря тому же союзу после русско-японской войны на Дальнем Востоке удалось сохранить мир.

Для дипломатии Японии это был первый опыт союза с иностранной державой. Для Англии в равной степени англо-японский союз был нововведением в ее традиционную политику «блестящей изоляции». Обе нации должны не только поздравить друг друга с огромным успехом союза, но и чувствовать удовлетворение тем, что союз способствовал международному миру. Ниже автор приводит некоторые воспоминания об этом знаменитом союзе и свое теперешнее мнение о нем.

2. Образование англо-японского союза

В 1903 г., по случаю первой годовщины англо-японского союза, автор, по приказанию министра иностранных дел, приготовил исследование об обстоятельствах заключения союза. Эта работа была поручена автору потому, что, будучи секретарем министерства иностранных дел, он с самого начала имел близкое отношение к переговорам. Теперь, чтобы вновь не трудиться над описанием этого события, автор процитирует предисловие и часть первого раздела этого исследования.

3. Деятельность барона Эккардштейна

Самостоятельные действия барона Эккардштейна в описываемое время были чрезвычайно загадочны и привели автора в полное замешательство. Но позже, после опубликования «Мемуаров» барона, когда автор ознакомился с внутренним положением современной Германии, он убедился, что понял значение этого дела.

Барон Эккардштейн, бывший тогда советником немецкого посольства в Лондоне, обладал, по-видимому, блестящим умом. Кроме того, он был доверенным лицом кайзера. В Лондоне помимо основной работы ему, видимо, было поручено следить за действиями посла и доносить о них лично кайзеру, другими словами, он шпионил для кайзера, что было довольно обычным явлением в довоенной Германии. При императорском режиме в Германии шпионаж был развит даже в учреждениях внутри страны, и сам князь Бисмарк однажды признался, что у него были шпионы не только при его коллегах в правительстве, но даже при кайзере и кронпринце. Кайзер всегда подозревал, что его представители могут неверно исполнить его приказания. Так, когда он давал указания своему канцлеру по внешней политике, он обычно посылал советниками за границу таких близких людей, как барон Эккардштейн, которые следили за тем, было ли императорское распоряжение исполнено, как приказано, или оно было отправлено послу с полуофициальным и конфиденциальным письмом канцлера, выражающим его личные взгляды и извращающим желания императора. Самоуверенное поведение барона Эккардштейна можно легко объяснить тем, что он был доверенным лицом кайзера или даже получал от него секретные распоряжения. Ввиду того что во время особенно сложных переговоров невозможно получать подробные письменные инструкции, послы обычно действуют чрезвычайно осторожно. Но на этот раз осторожность была не нужна. Сам император раскрыл близкому ему советнику посольства в Лондоне великий план. Зачем нужна была осторожность, если советник был подначальным чиновником? Несомненно, «личное мнение» барона Эккардштейна принадлежало самому кайзеру, и, по всей вероятности, даже посол Гацфельд не был о нем осведомлен. В тот момент посол находился в Германии, и барон мог делать все, что он хотел, дабы осуществить великий план кайзера и возвыситься в его глазах.

В этот период Германия была зажата между непримиримой Францией на западе и ненасытной Россией на востоке. Чтобы справиться с этим положением, князь Бисмарк образовал Тройственный союз с Австрией и Италией. Но так как на Италию нельзя было полностью положиться, Германия и Австрия, будучи подготовлены для войны с Россией, надеялись направить русскую экспансию на Дальний Восток и таким образом ослабить давление России на Европу. Если бы их план удался, Франция была бы полностью изолирована и Германия, наконец, могла бы свободно дышать. Следовательно, Германия была готова на многое, лишь бы удалось направить русскую экспансию на восток. Бисмарк давно хотел приступить к осуществлению этого плава, но, пока он был у власти, благоприятного момента не представлялось. Симоносекский договор дал Германии ту возможность, которой она ждала. России казалось, что расширение ее империи должно идти на восток. Но это направление, которому она неуклонно следовала со времен Петра Великого, было закрыто теми приобретениями, которые Япония получила по Симоносекскому договору. Таким образом, этот договор был как раз тем, в чем нуждалась Германия, чтобы отдалить Россию от европейских дел. Затем последовало тройственное вмешательство, вследствие которого Россия получила огромную добычу. Внезапно она стала хозяйкой на востоке. Она смогла построить не только магистраль от русской столицы по всей Сибири и через Манчжурию к Владивостоку, но она также получила право построить железную дорогу на юг от Харбина, который находился в манчжурской части этой магистрали, к незамерзающим портам Дайрену и Порт-Артуру. Немного спустя она получила эти порты в аренду. Но даже эти успехи не удовлетворили Германию. Очень хорошо, что огромный французский капитал направился на Дальний Восток, но до тех пор, пока русская военная сила окончательно не увязнет на Дальнем Востоке, Германия не будет считать, что ее план полностью удался. Чтобы это произошло, необходимо было найти на Дальнем Востоке силу, которая готова была бы сопротивляться русскому продвижению, а затем заставить эту силу сцепиться с Россией. Такой силой была Япония и только Япония. Затаившая злобу Япония была, таким образом, самым удобным и полезным орудием для Германии. Но Германия прекрасно понимала, что Япония была слишком благоразумна, чтобы дать посторонней державе спровоцировать себя на какой-нибудь опрометчивый шаг. Германия знала, что Япония будет действовать, если только ее обеспечат сильным союзом. Нет сомнения, что для этого союза кайзер втайне намечал Великобританию. Но чтобы склонить Великобританию отказаться от своей «блестящей изоляции» и связать себя с нацией другой расы, Германия должна была выступить и изъявить желание самой войти в такой союз. Если бы Германия действительно вступила в союз, появилась бы опасность испугать Россию и задержать ее движение на восток. Таким образом, надо было начать дело, а потом из него выпутаться. Поэтому Германия начала разговоры, как будущий союзник, и стала способствовать англо-японским переговорам и т. д., а в подходящий момент попросила разрешения удалиться.

Незадолго до этого, когда Россия не решалась вмешаться в условия Симоносекского договора, Германия приняла участие во вмешательстве только. для того, чтобы заставить Россию действовать. Это ей в конце концов удалось сделать. Было очевидно, что теперь она применяла эту тактику для завлечения Японии и Великобритании в союз, уверяя их, что, как только они будут готовы, она охотно присоединится к ним.

Такое толкование немецкой политики может показаться неправдоподобным, однако совершенно очевидно, что при любом другом объяснении необычная деятельность барона Эккардштейна покажется бессмысленной. Конечно, в «Мемуарах» барона есть достаточно доказательств, которые могли бы опровергнуть доводы автора этих строк. Можно было бы ожидать, что доверенный кайзера, действовавший по его поручению, в то время когда хитрость стала известна, посрамленный уйдет в отставку. Припять этот фарс всерьез и поверить версии барона об англо-германо-японском соглашении означало бы показать свою полную несостоятельность. Немецкое общественное мнение, однако, не сомневалось в правдивости «Мемуаров». Когда в 1920 г. они впервые были опубликованы, редактор «Grosse Politik» счел нужным предупредить читателей, что не следует наивно верить всему, что говорил барон. «Мемуары» в значительной мере потеряли интерес после того, как через год или два господами Гуч и Темперлей была опубликована вторая книга «Британских официальных документов о возникновении войны». Но удивительно, что до издания этих материалов люди могли верить мемуарам барона. Во всяком случае, великий план Германии пустил почки, расцвел и принес плоды, в то время как другие страны не понимали или не обращали на него внимания.

Нужно признать, что с германской точки зрения план кайзера был чрезвычайно ловким. Но для его осуществления кайзеру нужны были кое-какие предварительные сведения. Если Великобритания не намеревалась заключить союз с Японией или если Япония не желала союза с Великобританией, даже при согласии последней, осуществление проекта было бы невозможно, и, предложив его, Германия только унизила бы себя. Было бы преждевременным затевать дело до тех пор, пока не было установлено наличие этих предпосылок. Каким образом кайзер получил уверенность, что его предложения будут приняты благосклонно, уже рассказано в связи с англо-германским соглашением. Когда оказалось, что английские и японские ответы на его запросы соответствовали ожиданиям, кайзер считал, что он закончил предварительные операции. Он немедленно приступил к осуществлению своего плана и дал указание барону Эккардштейну в Лондоне начать действовать. Как мы уже рассказали, барон встретился с крупнейшими политическими деятелями Лондона и убедился, что ради борьбы против русской агрессии они были готовы отказаться даже от своей традиционной «блестящей изоляции» и объединиться с какой-нибудь третьей державой, имеющей одинаковые интересы. Через четыре месяца после присоединения Японии к англо-германскому соглашению барон встретился с японским посланником в Лондоне Хаяси. Учитывая, что выяснение настроений английских деятелей должно было занять некоторое время, надо полагать, что барон начал работать над планом осуществления англо-японского союза с самого момента присоединения Японии к англо-германскому соглашению. Увидев, что переговоры по поводу англо-японского союза зашли достаточно далеко и благородство не позволит ни одной, ни другой стране отступиться от союза, кайзер принял меры к тому, чтобы Германия прервала переговоры. Капризный кайзер не считал необходимым быть постоянным. Во время бурской войны он послал поздравление президенту Крюгеру и тем самым рассердил англичан, но через три года, желая загладить свою вину, он отказал господину Крюгеру в аудиенции, когда тот путешествовал по Европе. Теперь, во второй раз умышленно оскорбляя Англию, он сделал так, что для английского правительства было невозможно пригласить Германию присоединиться к англо-японскому союзу. Для этого он заставил своего канцлера провозгласить в рейхстаге необходимость более мощного немецкого флота и в осторожных выражениях осудить английское господство на морях. Английское правительство и народ были глубоко возмущены этим, и приглашение Германии присоединиться к союзу с Японией стало немыслимым.

Другими словами, Германия считала ослабление России необходимым условием своей гегемонии в Европе. Она могла это осуществить, увлекая Россию на Дальний Восток, где последняя столкнулась бы с Японией. Но без союзника Япония отказалась бы воевать. Самым подходящим союзником была Англия. Но для того чтобы заставить Англию оставить свою «блестящую изоляцию» и заключить союз с Японией, Германия сама должна была проявить желание присоединиться к союзу. С другой стороны, если бы такой Тройственный союз был в самом деле заключен, Россия, по всей вероятности, стала бы действовать осторожнее, и тогда пришлось бы отказаться от надежд на русско-японский конфликт. Поэтому Германия должна была поощрять англо-японский союз путем мнимого соучастия в нем, а когда все было приготовлено для заключения союза, она должна была уклониться. Дипломатия кайзера имела полный успех. Конечно, Япония и Великобритания не были обмануты Германией. Они вели свою собственную политику, и план кайзера удался потому, что для обеих стран было выгодно воспользоваться им. Таким образом, хотя немецкая дипломатия была успешна, она в равной мере сыграла на руку английским и японским дипломатам. Возможно, Япония и Англия нуждались в третьей стороне, которая бы их свела, и, может быть, было лучше для них, что, после того как они сошлись, эта третья сторона покинула их. У Японии и Великобритании были общие интересы на востоке, и не было причины ожидать крупных препятствий в их переговорах о союзе. Но препятствия возникли совершенно неожиданно и со стороны, откуда их меньше всего ожидали.

4. Переговоры об англо-японском союзе и маркиз Ито

В середине августа 1901 г. маркиз Ито[66] отправился в путешествие по Европе и по Соединенным штатам, по пути намереваясь получить в Йельском университете ученую степень почетного доктора прав. Проведя около месяца в Америке, он в начале ноября поехал во Францию. Перед отъездом маркиза ив Японии премьер Кацура посетил его в Хаяма[67] и ознакомил с подробностями переговоров об англо-японском союзе. Так как маркиз будто бы дал свое принципиальное согласие на союз при условии, если последний может быть осуществлен, премьер, ободренный согласием Ито, решил продолжать переговоры. В это время маркиз Каору Иноуэ, который разделял беспокойство маркиза Ито по поводу отношений с Россией, убеждал Ито воспользоваться своим путешествием, чтобы остановиться в русской столице, откровенно переговорить с русскими деятелями и даже обсудить с ними возможность русско-японского соглашения. Маркиз Ито будто бы сообщил премьеру Кацура о совете маркиза Иноуэ, и премьер как будто против него не возражал. Из разговоров между премьером Кацурой и маркизом Ито можно вывести заключение, что последний смотрел на англо-японский союз, имея в виду традиционную английскую политику «блестящей изоляции», лишь как на очень отдаленную, почти не реальную возможность и поэтому был непрочь дать свое принципиальное согласие на то, что ему казалось неисполнимым. С другой стороны, он считал, что переговоры с Россией приведут к конкретным результатам. Премьер Кацура, напротив, мало надеялся на соглашение с Россией и хотел продолжать многообещающие переговоры с Великобританией. Тем не менее он, по-видимому, думал, что разговоры с Россией не могли причинить большого вреда. Даже если бы они оказались неудобными, японское правительство всегда могло отказаться от них, объявив их частным делом маркиза Иго. Можно предположить, что положение было следующее: маркиз Ито в душе считал, что, в то время как соглашение с Россией было осуществимо, сомнительный союз с Великобританией, которым так дорожил премьер, несомненно, должен был окончиться провалом. Поэтому Ито без колебаний дал свое принципиальное согласие на этот союз. Премьер Кацура, наоборот, считал, что все предыдущие переговоры с Россией были безрезультатными, поэтому и эти переговоры также окончатся ничем. Ввиду этого не было необходимости препятствовать плану, задуманному Ито и Иноуэ, и премьер в принципе охотно согласился на обмен мнениями с Россией, несмотря на то что лично он надеялся на союз с Англией. Во всяком случае, ко времени приезда маркиза Ито в Париж переговоры между маркизом Лэнсдауном, английским министром иностранных дел, и японским посланником в Лондоне господином Хаяси прошли период неопределенности и намеков и зашли так далеко, что с английской стороны проект договора уже был официально представлен.

Следуя полученным указаниям, посланник Хаяси направился в Париж с английским предложением и показал его маркизу Ито. Тот был слегка удивлен, что переговоры о союзе, которые он только недавно одобрил, думая, что они «и к чему не приведут, продвинулись настолько, что английское правительство даже официально представило свой проект договора. В английском проекте было признано особое положение Японии в Корее, а также признаны интересы Великобритании и Японии в Китае. В этих пунктах нечего было критиковать, и так как он уже дал свое принципиальное согласие на союз, маркиз Ито не мог ничего возразить. С другой стороны, ранее, когда он сомневался в возможности союза, он попросил разрешения навестить столицу России и теперь получил радушное приглашение от русского правительства. Маркиз Ито не мог не смутиться, тем более что перед его отъездом из Японии премьер Кацура выразил надежду, что он заедет в Петербург и откровенно переговорит с русскими. Так как текст английского предложения не был окончательным и Ито теперь не мог отказаться от поездки в Петербург, он попросил задержать японский ответ на английское предложение, пока он не будет иметь возможности переговорить с русскими деятелями. Но, по понятным причинам, Япония не могла приостановить переговоры о союзе на несколько недель, тем более что в прошлом она все время торопила Англию. Кроме того, английский проект был официально представлен Японии после одобрения кабинетом и королем. Ухудшало положение еще то, что английское правительство очень подозрительно относилось к действиям маркиза Ито; ходили слухи, что он направится из Парижа прямо в Петербург, минуя Лондон. При таких обстоятельствах просьба маркиза сильно обеспокоила правительство в Токио.

Если маркиз Лэнсдаун и его помощник сэр Френсис Берти прямо не спросили посланника Хаяси о целях миссии маркиза Ито, они во всяком случае подозревали, что Япония сидела между двух стульев, между Великобританией и Россией, готовая примкнуть к тому, кто больше даст. Положение премьера Кацуры было не из легких. После того как в Хаяма он выразил) надежду, что маркиз откровенно поговорит с русскими деятелями, ему было неудобно отказать просьбе маркиза о задержке переговоров с Великобританией. К счастью, тогда вернулся в Японию господин Комура и был назначен министром иностранных дел. Так как Комура прибыл в Японию после отъезда маркиза Ито, то он не был связан никакими обещаниями. Он послал телеграмму маркизу, прося его сократить срок пребывания в Петербурге и (это было сказано, чтобы улучшить его отношения с премьером) помочь в завершении переговоров с английским правительством, которые нельзя было откладывать. Он недвусмысленно добавил, что у английских деятелей были основательные подозрения. В то же время через посланника Хаяси господин Комура попросил маркиза, чтобы обмен мнениями с русскими политическими деятелями был устный и совершенно ни к чему не обязывающий. Затем правительству Великобритании были даны уверения, что миссия маркиза Ито в России носила неофициальный характер и не имела никакого политического значения. Перед лицом таких внушительных обстоятельств маркиз Иго ускорил свою поездку в Петербург на две недели и прибыл туда 25 ноября.

Неизвестно, знало ли русское правительство об англо-японских переговорах, которые продолжались уже в течение шести месяцев. Кайзер мог открыть, а мог в не открыть этот секрет царю. Также неизвестно, желали ли русские деятели только чествовать великого гостя из далекой страны или они надеялись помешать англо-японским переговорам и заключить русско-японское соглашение, касающееся Дальнего Востока. Во всяком случае, русские деятели, в том числе и сам царь, устроили более чем королевский прием маркизу Ито. Они говорили с ним о политических вопросах и заняли чрезвычайно благожелательную позицию. Они готовы были признать независимость Кореи и заявляли, что, кроме независимости этой страны, их единственным политическим интересом в отношении Кореи был свободный проход через Цусимский пролив. Они добавляли, что, если это условие будет принято, они без колебаний признают высшие политические и коммерческие интересы Японии в Корее.

Получив умоляющую телеграмму министра иностранных дел Комура, маркиз Ито сократил срок своего пребывания в Петербурге и приехал в Берлин; но необыкновенно дружественная и примирительная позиция России так его поразила, что больше чем когда-либо он стоял за соглашение с Россией. Из Берлина он телеграфировал в Токио содержание своих переговоров в Петербурге. Он указывал, что Россия всерьез желала какого-нибудь соглашения с Японией, и таким образом представлялся необычайно благоприятный случай для Японии сблизиться с Россией, которая, помимо Японии, была единственной страной, заинтересованной в Корее. В то же время он напомнил правительству, что соглашение с Россией стало бы неосуществимым после заключения союза с Англией. Он также добавил, что было бы большой ошибкой исключить Германию из предполагаемого союза с Англией, потому что Германия была бы чрезвычайно недовольна этим. Он предлагал Японии и Англии совместными усилиями попытаться склонить Германию к союзу.

Кратко говоря, по мнению Ито, переговоры о союзе между Англией и Японией должны быть прерваны ради русско-японского соглашения. Таковы по крайней мере были его советы. Русско-японское соглашение было, по его мнению, после заключения англо-японского союза немыслимо, как был бы немыслим после соглашения с Россией англо-японский союз. Англию с Японией сблизила, главным образом, деятельность России на Дальнем Востоке. Поэтому теперь Япония могла сговориться с Россией, только бросив Англию, которая помогала ей. Очевидно, взгляды маркиза Ито, с тех пор как он выразил премьеру Кацура свое принципиальное согласие на англо-японский союз изменились. В то время в Японии была небольшая группа лиц, в том числе некоторые влиятельные фигуры, которые считали, что дальневосточные вопросы желательнее решать в согласии с Россией. В эту группу входили барон Кейроку Судзуки, который сопровождал маркиза во время путешествия, и его коллега маркиз Иноуэ. В самом деле, в течение этого спора было что-то похожее на активное сотрудничество между маркизом Ито, бывшим за границей, и маркизом Иноуэ, находившимся в Японии.

Напротив, министр иностранных дел Комура и многие другие считали Россию опасным и чрезвычайно докучливым соседом и мало верили ее обещаниям. Кроме того, они полагали, что возрастающая агрессивность России угрожала безопасности Японии. Экспансия России на восток продолжалась со времен Петра Великого. Порой она ослабевала, порой усиливалась, но никогда не прекращалась. Чтобы избежать столкновения с этой огромной силой, Япония заключила сначала договор Ямагата — Лобанов в 1896 г.[68], затем соглашение Ниси — Розен[69] и, наконец, соглашение Комура — Павлов[70]. Но Россия несерьезно относилась к своим) обещаниям и не только свободно хозяйничала в Китае, но даже грозила напасть на Корею. Какая же польза была в новом соглашении с такой страной? Какая была гарантия в том, что соглашение действительно будет подписано? Может быть, Россия лишь прикидывалась дружелюбной и уступчивой для того, чтобы поссорить Англию с Японией, а потом, когда Япония, поссорившись с Англией, обратится к России, она сможет, несмотря на прежние обещания, предложить более тяжелые условия. В таком случае Япония, действительно, оказалась бы в незавидном положении. Ввиду печальных событий прошлого было чрезвычайно опасно верить слащавым словам России и получить временное облегчение. Гораздо разумнее было заключить союз или пойти на сближение с Великобританией, с которой у Японии были действительно общие интересы. Противники соглашения с Россией уверяли, что даже колебаться между этими двумя путями было абсурдно.

Таким образом, политическая мысль в Японии раскололась на две школы, из которых одна стояла за союз с Англией, а другая — за сотрудничество с Россией. Хотя маркиз Ито и маркиз Иноуэ были на прорусской стороне, но позиция Японии в отношении сближения с Россией ослаблялась тем, что поездка Ито в Петербург была предпринята неофициально, лишь в качестве старшего политического деятеля. Проанглийская партия, состоящая из менее влиятельных людей и учеников двух старших политических деятелей, имела на своей стороне то преимущество, что переговоры с английским правительством велись официально и были одобрены императором. Какая сторона должна была победить, прорусская или проанглийская? Будущность империи зависела от исхода этого спора. Итак, дипломатия империи колебалась, и путь ее должен был определить император Мейдзи. При решении вопросов, имевших большое государственное значение, в Японии было принято созывать совещания старших политических деятелей и министров, и, приняв решение, представлять его императору на одобрение. Но на этот раз имело место прямое столкновение старших политических деятелей с министрами, подобного которому никогда не было и не суждено было быть в будущем. Тогда Мудрейший император Мейдзи принял решение огромной важности. «Разве Ито, — сказал он, — уже не одобрил в принципе англо-японский союз? Теперь нет надобности откладывать этот союз». Этими словами императора был твердо намечен путь империи.

Как только дипломатия империи вышла из тупика, англо-японские переговоры о союзе быстро продвинулись вперед, и 30 января 1902 г. договор о союзе был подписан лордом Лэнсдауном, министром иностранных дел Великобритании, и господином Хаяси, японским посланником в Лондоне.

5. Первый англо-японский договор

Сообщение о подписании англо-японского договора о союзе было сделано одновременно в законодательных собраниях в Лондоне и в Токио. Ввиду разницы во времени это сообщение было сделано в Токио утром 12 февраля, а в Лондоне — ночью 11 февраля. Кроме того, было решено до опубликования договора передать его содержание частным образом правительствам государств, имевших интересы на Дальнем Востоке. Что касается Германии, то ввиду ее активного участия предполагалось в надлежащий момент еще во время переговоров передать ей специальное приглашение присоединиться к союзу. Но враждебность к Германии, которая в это время появилась у английского народа, сделала невозможным подобный дружественный акт, а у Японии, со своей стороны, не было особых причин настаивать на присоединении Германии. Вследствие этого Англия и Япония отказались от намерения пригласить Германию присоединиться к союзу. Тем не менее было решено, что английский и японский министры иностранных дел перед Подписанием договора вызовут немецких дипломатических представителей, сообщат им о союзе и разъяснят текст договора. Довольно любопытен ответ германского правительства на сообщение японского правительства по этому поводу. В основном он сводится к следующему:

В телеграммах из Берлина маркиз Ито выразил мнение, что, если Германия не будет приглашена присоединиться к англо-японскому союзу, она рассердится и, возможно, даже объединится с Россией. Но Германия не только не рассердилась, а даже сама обещала придерживаться дружественного нейтралитета. Таким образом, маркиз Ито дал совершенно неверную оценку немецкой политики. Политика «дружественного нейтралитета» со стороны императорской Германии была неясной политикой, практически она означала политику строгого нейтралитета. Во всяком случае, в ответе на сообщение о заключении англо-японского союза Германия косвенно защищала негативный путь, занятый ею по отношению к союзу, но вместе с тем назвала союз самым важным средством сохранения мира на Дальнем Востоке. Этим она выразила свою полную удовлетворенность исходом дела. Обязательство Германии мобилизовать, при исключительных обстоятельствах, войска вдоль французской границы, чтобы помешать Франции оказать помощь России, конечно, ничего не стоило, но это было откровенное, хотя и неуклюжее, предложение Японии воевать с Россией. Это обязательство полностью объясняет поведение Германии в течение всего этого времени. Она сама себя выдала.

Тезис автора этих строк о дипломатии кайзера покоится на подробных и неопровержимых данных. Считая англо-японский союз выгодным для Германии, кайзер решил, что Германия должна способствовать его осуществлению, сначала делая вид, что она желает присоединиться к нему, с тем чтобы в удобный момент уклониться от него.

Во вступительной части первого договора об англо-японском союзе (1902) упоминается о сохранении независимости и территориальной целостности как Китайской империи, так и Корейской империи. Термины «Китайская империя» и «Корейская империя» вместо простых слов «Китай» и «Корея» были употреблены умышленно и указывали на намерения правительств Великобритании и Японии. В англо-германском соглашении от 16 октября 1900 г., к которому Япония впоследствии присоединилась, употреблялось лишь слово «Китай», а затем, когда Россия при помощи своих войск в Манчжурии угрожала присоединить к себе эту часть Китайской империи, немецкий канцлер князь Бюлов заявил в рейхстаге, что «слово Китай в англо-германском соглашении относится к основной части Китая, в которую не входит Манчжурия, потому что влияние Германии на нее не распространяется». Совершенно ясно, что Германия сознательно извратила намерения соглашения, для того чтобы в своих интересах поощрить русскую экспансию на Дальнем Востоке. Так как новый договор о союзе опять можно было истолковать в интересах какой-либо стороны, к тому же возможность немецкого участия тогда еще не совсем отпала, то английское и японское правительства, чтобы не оставалось места для произвольных истолкований князя Бюлова и других, умышленно употребили термины «Китайская империя» и «Корейская империя».

Права и интересы, взаимно признанные в договоре о союзе, заключались для Японии в признании ее политических, коммерческих и промышленных интересов в Китае и особенно в Корее, а для Великобритании — просто в Китае. Таким образом, казалось, что произошло неравномерное распределение преимуществ, предусмотренных договором, причем Япония как будто получала большую долю. Для того чтобы исправить эту неравномерность, было предложено включить в условия договора защиту индийской границы. Но с самого начала переговоров оба правительства не имели в виду союз, который предусматривал бы защиту территорий их стран. Они имели опасения, что действия и политика других держав будут угрожать их правам и интересам в чужой стране, и поэтому они подписали договор с целью защиты совместными действиями этих прав и интересов. Если бы Япония и Англия желали договора, предусматривающего совместную защиту их территорий, они, несомненно, заключили бы союз совершенно другого типа и на Дальнем Востоке была бы установлена система, подобная европейскому Тройственному союзу. Но Япония и Англия долго колебались бы перед тем, как изменить свой первоначальный проект договора, в особенности пока было возможно участие в нем Германии. Как и следовало ожидать, мудрое правительство Великобритании знало, что оно делает, и между двумя правительствами не поднимался вопрос о защите Индии и о том, как распределить выгоды от союза.

6. Второй англо-японский договор

Второй англо-японский договор о союзе, который был подписан 12 августа 1905 г., составлялся при совершенно других обстоятельствах. Во-первых, с самого начала была исключена возможность участия Германии. Во-вторых, ввиду особого положения, которое Япония приобрела в результате русско-японской войны, в договоре было опущено не только всякое упоминание о независимости и территориальной целостности Кореи, но, больше того, в третьем параграфе Великобритания признала право Японии предпринимать в Корее такие меры для руководства, контроля и защиты, какие она будет считать подходящими и необходимыми, чтобы сохранять и развивать важнейшие политические, военные и экономические интересы, которые она имела в этой стране. Но по новому договору Япония получала такую огромную долю преимуществ, что для удовлетворения английского общественного мнения понадобилось нечто большее, чем просто защита английских интересов в Китае. Вследствие этого, чтобы более равномерно распределить преимущества договора, был добавлен параграф о защите границ Индии.

Первый англо-японский договор о союзе был заключен, когда деятельность России на Дальнем Востоке усиливалась и когда казалось, что только война могла разрешить противоречия между Японией и Россией. Действительно, тогда уже война была неминуема. По первому договору союзники обязывались предоставлять военную помощь на немецких условиях, т. е. договор предусматривал, что когда один из союзников вступит в войну с третьей державой, то другой союзник будет придерживаться нейтралитета; но если одна или несколько других держав придут на помощь третьей державе, то тогда второй союзник откажется от нейтралитета и придет на помощь своему союзнику. Второй договор о союзе был заключен, когда русско-японская война приближалась к концу, Россия была побеждена на суше и на море, а слава японского оружия все возрастала. К этому времени политика Германии стала более чем когда-либо авантюрной, и Англия, осознав опасность, решила объединиться с Францией, чтобы сохранить мир в Европе. При новом положении вещей Великобритания пожелала, чтобы во втором англо-японском союзе не было никаких немецких влияний. Она хотела, чтобы по условиям договора каждая из сторон пришла та помощь, как только другая вступит в войну не по своей воле, а защищая те территориальные права и специальные интересы, которые были упомянуты во вступлении к договору. Соглашение по этому вопросу было без труда достигнуто, потому что Япония с самого начала одобряла подобную формулу. Быстрое принятие условия о защите индийской границы объясняется тем, что в договор было введено новое понятие о взаимной защите территориальных прав. В противовес первому договору о союзе, который не распространялся на защиту национальной территории и предусматривал лишь защиту прав и интересов в иностранном государстве, одной из основных задач второго договора была защита территориальных прав союзников на Дальнем Востоке и в Индии. Таким образом произошло коренное изменение целей союза.

7. Третий англо-японский договор

Третий англо-японский союз был заключен при обстоятельствах, совершенно отличных от обстоятельств, при которых были заключены первые два. В 1911 г., после предшествующих осложнений, началась новая эра в международной политике. Япония и Россия, которые несколько лет тому назад встретились на поле битвы, теперь, определив посредством первого (1907)[71] и второго (1910)[72] русско-японского соглашения сферы интересов в Манчжурии и Монголии, вступили в период полного взаимного понимания и начали жить на Дальнем Востоке, как добрые соседи. Франция и Япония также стали друзьями благодаря франко-японскому соглашению 1907 г. с приложенной к нему декларацией относительно Китая и Индо-Китая. Великобритания, со своей стороны приспособляя свою политику к условиям времени, еще более упрочила свою дружбу с Францией и достигла соглашения со своим традиционным врагом Россией. Таким образом, на Дальнем Востоке были в силе три пакта — англо-японский, русско-японский и франко-японский, не говоря уже о соглашении Рут — Такахира[73] между Японией и Соединенными штатами. В Европе также образовались союзы или сердечные согласия между Францией и Россией, между Великобританией и Францией и между Великобританией и Россией. Во время этих политических перестановок позиция Германии не изменилась, и Тройственный союз (вместе с Австрией и Италией) продолжал оставаться ее единственной опорой. Англо-германское соглашение 1900 г. относительно Китая, к которому впоследствии присоединилась Япония, утратило свою силу после неискреннего заявления Германии о том, что оно не распространяется на Манчжурию.

Даже в дни, когда еще не существовало союзов и соглашений, направленных против Германии, Бисмарка мучили кошмары о нашествиях союзных армий. Но теперь Германия действительно оказалась окруженной кольцом союзов и соглашений. В тревоге она беспрестанно увеличивала свои вооружения. Но с ростом военной силы к ней возвратилась бодрость духа. Нечего было бояться России, искалеченной своим поражением на Дальнем' Востоке, и дряхлой Англии, измученной трехлетней войной в далекой Южной Африке. Изолированная Франция также вряд ли была опасным врагом. В самом деле, Германия не видела на горизонте достойного противника. Итак, создавая армию, способную обуздать Францию и Россию на земле, и строя флот, который мог оспаривать первенство Великобритании на морях, Германия решила добиться господства над миром. Осознав всю серьезность положения, Англия не приняла вызова Германии; вместо этого она сделала большое усилие сохранить мир и предложила Германии заключить морское соглашение. Но честолюбие увлекло Германию слишком далеко, и она отказалась принять английские предложения.

В то время как напряженное положение на Дальнем Востоке и надвигающееся столкновение России с Японией способствовали заключению первого англо-японского союза, третий англо-японский союз возник в момент, когда барометр показывал низкое давление в Европе и между Великобританией и Германией назревала война. При этих обстоятельствах Англия с ее широко разбросанными владениями, подверженными угрозе со стороны врагов, естественно, желала продолжения союза с Японией, которая теперь заняла господствующее положение на Дальнем Востоке. По этим же причинам Великобритания не могла не считаться с мнением Соединенных штатов. Из заокеанских доминионов Великобритании Канада — самый большой и самый важный. Общие границы Канады с Соединенными штатами простираются на три тысячи миль, и ее судьба целиком зависит от отношений между Великобританией и Соединенными штатами. Кроме того, Великобритания понимала, что при чрезвычайном положении в Европе ей придется обратиться к Соединенным штатам за товарами и за деньгами. Поэтому для Великобритании было делом первостепенной важности развивать дружбу с американским народом. В Америке уже было немало лиц, смотревших с недовольством на англо-японский союз. В то время в сношениях между Японией и Америкой образовались небольшие, но зловещие трещины. В передовых статьях многих американских газет и журналов часто говорилось, что американцам невыносима мысль о том, что в случае войны с Японией Соединенным штатам будет нанесен удар в спину своими же англосаксами. Подобное чувство разделялось многими англичанами. Основным спорным вопросом между Японией и Америкой был вопрос об иммиграции, в котором интересы Великобритании и Америки совпадали. В случае войны между Японией и Соединенными штатами в результате спора об иммиграции англичане, конечно, не могли бы не сочувствовать Соединенным штатам, которые воевали бы с Японией как за американское, так и за английское дело. По этой причине английское общественное мнение считало противоестественным, что им придется помогать Японии против Соединенных штатов. Английское правительство не могло игнорировать общественное мнение, и поэтому оно в конце концов вынуждено было согласиться на предложение американского правительства о заключении генерального договора об арбитраже.

Английское правительство очутилось перед дилеммой. Прислушаться к общественному мнению и подписать договор об арбитраже с Соединенными штатами означало разрыв англо-японского союза, так как подобный договор был бы равен обязательству не воевать с Соединенными штатами. Но английское правительство не могло идти на расторжение союза и на ссору с таким могущественным союзником, как Япония, в то время когда отношения Великобритании с Германией становились все более напряженными. Обеспокоенное английское правительство находилось на перепутье, не зная, по какой дороге пойти. Возобновление союза рассердило бы Соединенные штаты и возбудило бы враждебность в американском народе. Пакт с Соединенными штатами привел бы к потере поддержки Японии. В этот тяжелый момент Комура, японский министр иностранных дел, проводил очень тонкую дипломатию.

В течение многих лет англо-японский союз был основой японской дипломатии. Договоры с другими странами, такие, как, например, русско-японское и франко-японское соглашения, были лишь второстепенными мероприятиями. Непосредственные цели союза — укрепление территориальных прав и специальных интересов обеих стран на Дальнем Востоке и в Индии — были осуществлены еще в период второго союза. Теперь эти интересы и права не были в опасности, не угрожала опасность и в ближайшем будущем. Поэтому с точки зрения Японии этот союз не был абсолютно необходимым. Тем не менее, как многие несущественные вещи в жизни, этот союз имел свои преимущества и удобства; именно таким было отношение Японии к третьему союзу с Англией. Союз не только принес пользу участникам, но и способствовал стабилизации положения во всем мире. Английское правительство продолжало в значительной мере полагаться на него. А Япония со своей стороны придерживалась мнения, что этот союз даже как украшение дает полезный для всеобщего мира психологический эффект. Министр Комура понимал, перед какой дилеммой находился английский министр иностранных дел сэр Эдуард Грей, вынужденный выбирать между американской и японской дружбой; поэтому он предложил, что «в случае, если одна из союзных стран заключит договор об арбитраже с третьей державой, она будет освобождена от обязанности воевать с этой державой». Английское правительство приняло с восторгом и облегчением предложение Комура, предложение, отличающееся тонкостью и осторожностью. Теперь можно было сохранить союз с Японией и дружбу с Америкой. Сэр Эдуард Грей в своей недавно изданной работе «Двадцать пять лет» высоко оценил внимательную и либеральную дипломатию Японии и специально отметил случай, когда Япония нашла для Великобритании выход из затруднения с Соединенными штатами. Третий англо-японский договор о союзе при вышеупомянутых обстоятельствах был подписан 13 июля 1911 г.

Когда в 1917 г. автор был с особой миссией в Соединенных штатах, он прочитал в Нью-Йорке лекцию о международном положении во время заключения третьего англо-японского союза. В этой лекции он подчеркнул тот факт, что, если бы Япония до пускала возможность войны с Соединенными штатами, она не предложила бы сама исключить Соединенные штаты из-под действия англо-японского союза. Это указание было хорошо принято осведомленными кругами Америки. Впоследствии автор часто с удовлетворением замечал в газетах и журналах речи и статьи американских друзей, в которых они ссылались на нью-йоркскую лекцию и отмечали искреннее дружелюбие Японии по отношению к Америке.

Рассматривая англо-японский союз, как украшение, министр иностранных дел Комура убил двух зайцев сразу. С одной стороны, он завоевал благодарность английских деятелей, а с другой — положил основу для дружественного отношения к Японии со стороны американцев. Но в конце концов этот мастерской маневр мог быть осуществим только потому, что в то время японская дипломатия получила возможность относиться к англо-японскому союзу лишь как к украшению.

8. Конец англо-японского союза

Немыслимо, чтобы господин Ллойд Джордж, премьер-министр, лорд Керзон, министр иностранных дел, и другие руководители английского правительства в 1921 г., когда истекал срок третьего англо-японского договора, не знали о деликатных обстоятельствах, при которых этот договор был заключен. Исходя из политических нужд момента, они смотрели на союз как на помеху, и, в конце концов сославшись на одну из статей Тихоокеанского договора четырех держав[74], не возобновили его. Пользуясь языком изречений Конфуция, можно сказать, что британское правительство похоронило англо-японский союз в волнах Тихого океана. Нужно думать, что, если бы британской внешней политикой руководил такой человек, как сэр Эдуард Грей, столь неблагородный поступок никогда не был бы совершен.

Здесь уместно сказать несколько слов относительно распространенного мнения, будто Япония от всего сердца жаждала этого союза и была горько разочарована, когда британское правительство бросило ей в лицо свидетельство о разводе. Это утверждение лишено всяких оснований. Япония к этому времени уже считала, что союз выполнил свою миссию. Союз сослужил добрую службу в течение трех лет (1902–1905), затем шесть лет (1905–1911) числился в резерве первой очереди и в конце концов закончил свое существование, состоя в резерве второй очереди. К этому времени японские деятели рассматривали его как отживший и бесполезный. Когда был заключен третий союз, Япония уже знала его подлинную цену, но в свете развивающихся мировых событий считала, что сохранение его, хотя бы в качестве украшения, принесет некоторую пользу и во всяком случае не причинит вреда. Поэтому, желая помочь Англии найти выход из дилеммы, она даже согласилась исключить Соединенные штаты из сферы его применения. Когда теперь Англия пожелала прекращения союза, Япония не могла возражать против этого. Глупо и ошибочно предполагать, что Япония все еще дорожила союзом и была разгневана, когда Англия бесцеремонно аннулировала его. Больше того, это показывает недостаточное понимание японской дипломатии. Японский народ не имел непоколебимой привязанности к союзу, но, ему больно было видеть, что со знаменитым, хотя и несерьезным орудием, немало послужившим делу всеобщего мира, обращаются, как с парой старых сандалий. Он предпочел бы, чтобы с союзом обращались более рыцарским образом.

Нет нужды заявлять, что продолжение дружбы с Англией либо в форме союза, либо без него является установленной политикой Японии. Отношение Великобритании к третьему союзу было совсем иным и куда менее ясным, чем) отношение к нему Японии. Когда третий союз был заключен, англо-германские отношения дошли почти до разрыва, и Европа превратилась в вооруженный лагерь. Имея большие владения на Востоке — Австралию, Индию, Сингапур и Гонконг, — Англия остро нуждалась в японской дружбе. Сколь велика была эта нужда, можно судить по замешательству английского правительства, когда ему предстояло сделать выбор между японской и американской дружбой. Спустя три года после заключения третьего союза разразилась мировая война, и Англия извлекла бесчисленные выгоды из рыцарского поведения Японии. Из трех союзов именно третий принес Англии наибольшую конкретную пользу. Третий союз был для нее настоящим благом. Японский народ был действительно недоволен тем, как Англия обошлась с этим благом.