Диссидент

Глава 1

Рад приветствовать всех тех, кто открыл мои записи. Это откровение выжившего, и я бы хотел рассказать вам историю, ставшую началом конца человеческого. Я не писатель, я художник-фантаст, но, думаю, у меня получится вылить в эти строки все те краски, которые я запомнил. Пишу историю много позже, но, считаю, выжившие должны знать, как их жизнь пришла к точке невозврата. И начать повествование хочу с далёких времен.

Я все ещё Коля, на дворе осень две тысячи двадцать седьмого года. Я был простым человеком, влачившим свое существование в пгт под Ярославлем. Возможно, иногда рассказ может показаться вам безэмоциональным, но спешу уверить, что все из-за того, что я весьма флегматичен по натуре своей. Да и к тому же, я всего лишь описываю произошедшее со мной и многими другими.

Это был обычный, ничем не примечательный день, такой же, каких были сотни и тысячи. Мой дом стоял на спокойной улочке, где редко происходили какие события, не считая постоянной смены соседей. И мне казалось, что и сегодня ничего не произойдет. Я дописывал картину в мастерской, глядя на осеннюю улицу. Там по дороге бежала канализация, смывая с собой остатки травы и детских велосипедов. Но я лишь пожал плечами — в нашем пгт спасибо, что эта канализация вообще есть.

Где-то в комнате работал телевизор, и сперва я решил, что его включила дочь. Хотя, учитывая сюжет, это, скорее всего, была жена. Новостной канал вещал о бесконечной череде ужасных событий, происходящих в мире. Страна на страну, человек на человека. Одним словом, бесконечные войны. Мы такому, честно говоря, уже давно не удивлялись, начиная с начала двадцатых годов, точно и не вспомню уже. Но в нашей стране все шло своим чередом — люди работали, люди жили и люди смотрели новости. Мне не хотелось отвлекаться на звук телевизора — картина, которую я рисовал, была не о нашем, земном, она про жителей созвездия андромеды, которые бороздили просторы космоса, познавая вселенную.

Я вышел из мастерской, совершенно расслабленный, а новостной сюжет не мог меня перетянуть на свой тревожный лад. Но когда в комнате перед телевизором никого не оказалось, а я старательно искал пульт, невольно услышал одну фразу.

«— Прошу всех спуститься в укрытия, — объявила диктор, поправляя бумажки в руках, — объявлена воздушная тревога по всем регионам страны. Не пренебрегайте…».

Я выключил телевизор и лениво направился в сторону кухни. Нет, я не сумасшедший, такие объявления звучали постоянно, а потому уже не вызывали панику. Да, в двадцать… каком… в двадцать пятом году, пожалуй, мы ещё спускались в подвал, но сейчас редко когда снаряды противника попадали в цель. Раньше, помню, это называлось железным куполом, у нас стоял тактический зенитный ракетный комплекс «Тор», но сейчас все было несколько иначе. ПВО усовершенствовали настолько, что из двухсот ракет противника долетали, ну… ноль.

Хотя бывали осечки, вон, в прошлый вторник где-то в Туле одна ракета достигла своей цели. Обидно, досадно, жалко тот коровник. Так что народ стал разбалованный, не желающий спускаться в убежища даже в те моменты, когда над головой пролетали бомбы. Да и я не отставал, чего уж там. Но деньги зарабатывать надо, нельзя ведь переехать в бункер и там жить? Хотя за детей было волнительно, но жена периодически все-таки пряталась с ними то в ванной, то в коридоре.

Наверное, вам интересно узнать, с кем же мы воевали? Да со всеми у кого были ракеты и яйца с нами воевать. Вообще весь мир погряз в боях. Больше не было никаких содружеств стран или коалиций. Все просто мутузились и мерились системами защиты, так что даже было как-то спокойно, сравнительно с худшими годами. Поэтому и отношение было таким — размеренным и осознанным. Наплевательским, если по честному.

Но, пожалуй, мне все же стоило в тот день досмотреть выпуск, хотя какой уже смысл об этом рассуждать?

Я стоял в мастерской с чашкой кофе, смотрел на почти готовую картину со смесью скептицизма и недоверия. Нет, какие-то эти пришельцы странные, нет у них в глазах искры. Зато большие карикатурные головы удались на славу. Тонкие сухие ручки, удлиненные уши и заячья губа. Получилось как-то даже жутковато, но мне нравилось.

Взяв палитру, я хотел поправить пару штрихов — масло сохнет долго, могу ни в чем себе не отказывать. Как вдруг меня что-то отвлекло. Сначала я даже не понял, что именно и случайно мазнул кистью в неправильном месте.

На улице орала сирена. Ничего нового, впрочем, но звук был каким-то другим. Я даже отложил палитру и подошел к окну, замечая на улице суету. Люди высыпались из домов, совершенно потерянные и озадаченные. Тогда я налег на ручку, пытаясь открыть окно и спросить, что происходит. Однако сделать этого уже не успел.

Так и стоя вплотную к стеклу, я видел и чувствовал, как земли касается что-то невообразимое, доселе невиданное мною оружие. Я, своим воспаленным от страха мозгом, мог представить себе инопланетное вторжение, метеорит куда больший, чем когда-либо, да даже божественную кару. Но уже через пару секунд я столкнулся с куда более суровой реальностью.

Далеко за горизонтом поднимался ядерный гриб. Я пока ощутил лишь толок, надеясь, что попадание произошло достаточно далеко от нас. За эти годы даже дети прекрасно знали, что делать в случае атомного взрыва. Все мы заучили эти инструкции на зубок и знали, что смотреть нельзя — глаза выжжет, что надо закрыть все открытые участки кожи, упасть головой в направлении к взрыву. Но я смотрел в окно, понимая, что первой будет вспышка. Так и случилось, но, видимо, я все-таки не выдержал и отвернулся, отходя обратно к холсту.

Дальше оставались считанные секунды до ударной волны, так как где-то далеко впереди поднимался ядерный гриб. Я же просто взял кисть, совершенно бесстрашно дорисовывая последние штрихи на картине. Ведь понять уровень опасности и зоны поражения не так сложно. Если виден гриб, можно поднять большой палец. Если взрыв больше — тебе конец. Так вот я даже не стал сравнивать, он был гораздо и гораздо больше.

Прошло примерно секунд семь после взрыва, как я опустил руку с кистью, вглядываясь в лица гуманоидов. Интересно, бывают ли у них войны? Бывают ли взрывы? И почему я, даже зная, что вот-вот умру, держусь за кисть, а не бегу обнимать детей? Наверное, в глубине души я надеялся на то, что жена уже увела их в подвал. Мы почти в самом эпицентре взрыва, но… хотелось думать, что их спасут специально оборудованные стены.

Меня же опалило жаром: больше я не отворачивался, хотя честно пытался смотреть только на картину. Но невозможно было не заметить, как подступает геенна огненная, уничтожающая все на своем пути. Волна превращала все строения в ничто, в крохи смысла, которые в них когда-то вкладывали. Но я все равно не был готов к той боли и мучениям, которые ожидались от радиации.

Но их и не было. Одним ровным движением взрывная волна снесла дом, испепеляя мое тело, превращая клетки в радиоактивный пепел, который, попав в атмосферу, на долгие годы обрекут мир на ядерную зиму.

Но я ведь пишу вам это как-то, а значит, я живой. Ну или мои атомы вдруг подумали и решили написать эту историю. А ответ напугал когда-то даже меня самого, когда уничтоженный взрывом, я открыл глаза вновь. Это ведь точно не то, чего ты ожидаешь, когда тебя настигает ядерная волна. Я ведь не ложился спать и не терял сознание, а умер. Да даже в гробу очнуться, мне кажется, было бы не так удивительно, как в моем случае.

Я очнулся в белом пространстве, не осознавая ни своего тела, ни разума. Пусть я и решил, что вот они — райские врата, но все равно ожидал подвоха. Но ожидание не спасло меня от испуга. И напугала мелодия, от которой я бы дернулся, будь у меня тело. Ровно три ноты, как будто на РЖД собрались объявление сделать, а следом — тест на родном русском языке. Честно говоря, если бы не он, то я бы решил, что нахожусь где-то в параллельном мире, но он почему-то виделся мне обязательно на китайском. Короче, приветствовала меня система «Свобода» и, как я понял, она запускалась. Бодреньким женским голосом, вовсе даже не механическим. Хотя ещё больше меня порадовал логотип чайки, тут тоже в груди потеплело. Если «ГАЗ» теперь ещё и приложения делает, то я точно в России.

Честно говоря, мыслей или, скорее, догадок было много. Начиная от «люди научились воскрешать мертвых» и заканчивая «перерождение душ все-таки существует». Как оказалось, я был даже не близок к истине. Но разбираться мне тогда приходилось постепенно, так что и вам не буду сразу портить интригу.

Запустился логотип, а следом ярко-алый треугольный значок двинул мне по воображаемой башке.

«Внимание, внимание!» — трубил он, — «вынужденная перезагрузка системы. Продолжить с места последней авторизации или начать с начала?».

Я запаниковал, совершенно не понимая, что от меня хотят. Я в гугле? Какая к черту авторизация? Но обе кнопки замигали, и женский голос подтвердил вход в систему.

Стоило этому случиться, как я смог осознать свое тело, прочувствовать, как вспыхивает каждое нервное окончание, ниточками протягиваясь через всего меня. Я ощутил легкость, ощутил порывы ветра, ощутил пьянящее чувство полета. Но как только мозг смог вернуть контроль над телом, я наконец приоткрыл глаза. Изначально я думал, что стою на вершине горы, где меня обдувают порывы ветра.

Но нет.

Я летел с высотки, правда, затрудняюсь сказать, из окна ли я выпал или с балкона какого, может меня вообще с крыши столкнули. Но само падение оставалось неизменным, я буквально видел приближающийся асфальт, размахивая руками и ногами.

Истошно крича, я попытался схватиться за здание — без гениального замысла, просто умирать не хотел, едва очнувшись. Мне не удалось, очень ожидаемо, ухватиться за что-нибудь, зато… в воздухе я все-таки повис.

Ну, как в воздухе и как повис… Меня примагнитило к железной стоковой трубе, я фактически не касался её, потому что между трубой и моей кожей всё равно оставалось около миллиметра пространства. Зато я к ней прилип намертво. И с одной стороны — это явный плюс, я не умер, разбившись о землю, но со второй… Влип я, то есть прилип, этаже на пятнадцатом из предполагаемых тридцати. И вниз было все ещё пипец как далеко и вверх. Если бы поблизости было хоть одно открытое окно, я бы может влез в него, но здание оказалось целиком и полностью стеклянное, с металлическими сваями и вот такими стоковыми трубами.

Я боялся даже дышать, не зная, что предпринять. Было до невозможности страшно, что этот таинственный магнетизм рассеется и я разобьюсь. Как вдруг вылезло уведомление системы, заставившее меня сдавленно застонать.

«Уровень энергии мутации критически низкий. Пожалуйста, прекратите применение. До автоматического отключения: 37, 36, 35…».

Я запаниковал, отчего-то решив, что это срочно нужно отключить. В голове пронеслось «отключить!», и я… рухнул вниз.

Пару секунд свободного падения, и я уже во всю орал, при чем не мысленно, а в слух «включить, включить, включить, включить!». Мутация сработала, и я в метре над землей снова примагнитился, правда, уже к двери. Женский голос системы сообщил, что производится автоматическое отключение, и я благополучно рухнул на мусорное ведро, стоявшее чуть сбоку.

Адреналин кипел в крови, так что я вскочил на ноги, отряхиваясь от выпавшего мусора. Мимо меня прошел человек, взглянув на которого я захотел примагнититься обратно на пятнадцатый этаж. То, что было у него на месте головы, делилось ровно на две части. Вот только я точно знал, что башка не являлась делившейся клеткой. Всего один уцелевший глаз бешено вращался, пока не нацелился на меня. А я даже заорать не смог, настолько увиденное повергло меня в ужас. Тварь, выглядевшая почти как человек, направилась прямо ко мне, вытянув вперед руки, на которых находилось не меньше шести пальцев. В сумме.

Я словно второй раз очнулся и тут же рванул в неизвестном направлении. Город выглядел настолько обыденно — без признаков апокалипсиса, что я и подумать не мог, что наткнусь на что-то столь омерзительное. Обернувшись, чтобы проверить не преследует ли меня тварь, я не заметил ещё одну такую, выпрыгнувшую из-за угла прямо на моем пути. Четыре глаза и третья нога, вывернутая в другую сторону, словно паучья. На неё этот получеловек опирался при быстром передвижении.

Отступить я не успел, и тупые зубы впились мне в предплечье. Ударив кулаком невиданную тварь, я вырвал свою руку и рванул в переулок. Не знаю, как долго я бежал, но в итоге забрел в странное местечко, похожее на вокзальную площадь. Там я забился куда-то в угол, весь дрожа и сжимая голову руками. Я поверить не мог, что все это происходило на самом деле. Меня трясло, желудок скручивало, а по предплечью стекала сукровица из ровного круга отпечатавшихся зубов. Спасибо, хоть не сильно глубоко.

Я медленно поднял голову. Заметив вывеску над зданием вокзала я просто взвыл.

Все эти уроды и мое попадание произошли прямо в моем родном городе Ярославле. Меня страшило то, что я будто бы находился в параллельной вселенной, где привычный мир стал чужим. Я не мог поверить в существование жутких тварей, не понимал, что происходит, ещё и нормальных людей в округе просто не сыскать! Красивые чистые улочки, все целое, никаких признаков ЧП!

Да, постепенно на город опускалась ночь, но это ведь не значило, что с наступлением темноты нормальные люди прятались в свои норы, лишь бы не пересекаться с невообразимыми тварями? Мне хотелось исчезнуть, вернуться в момент взрыва и не видеть всего этого. Я молился, чтобы все, что произошло, оказалось лишь галлюцинациями. Но нет, я продолжал сидеть между почтовыми ящиками, накрывшись картонными коробками. Мимо то и дело проходили ужасающие монстры, слишком сильно похожие на людей. Они не замечали меня, просто слонялись вокруг, то завывая, то постанывая.

Так я просидел до самого утра, забившись в угол и глядя оттуда полными страха глазами. Но постепенно меня отпускало нахлынувшее напряжение, просыпался голод, да и замерз я сильно. И когда этих тварей вокруг уже почти и не осталось, я осторожно встал, едва не завалившись обратно на затекших ногах. Если я чего и успел понять за эту ночь, так это то, что из отражения в луже на меня смотрел совсем другой человек. Как только не понял этого при падении? Пожалуй, было не до того. Теперь же я знал, что я — больше не я. Нет волшебного воскрешения и перерождения в новом теле. Я просто… попал в другого человека.

Если конкретнее, это был парень лет восемнадцати, самый обычный, без лишних конечностей и слезшей кожи. С таким лицом и стилем затеряться в толпе — как нечего делать. Разве что под курткой была рубашка белая и галстук, — выходит, студент. Ну, таким было мое первое впечатление. Волосы темные и когда-то, наверное, были осторожно уложены, потому что где-то даже остались куски геля. Хотя от падения шевелюру разметало так, что у меня тогда так и не получилось пригладить растрепанное стихийное бедствие.

При себе у парня не оказалось ни документов, ни портфеля, чтобы узнать место, где он учился. Ну, тогда я думал, что он все еще учился. Телефон отсутствовал, как и какая бы то ни была техника. Зато в кармане я нашел пару банкнот, приятно удивившись родному рублю. Правда, тогда я решил, что все-таки немного сбредил. Ведь с пятисотки на меня смотрел фиолетовый гуманоид, восседающий на инопланетной альтернативе лошади.

Тогда меня это пригрузило настолько, что пришел в себя я только тогда, когда на небе рассвело, а на улицу вышли первые нормальные прохожие. В голове зрела цепочка, что ночные монстры — это дети людей и гуманоидов с купюр, хотя, конечно, полноценные люди вызывали слёзы облегчения. Я не один в этом месте, а значит, не все так ужасно. Мне ничего не оставалось, кроме как смириться с происходящим и выживать. Я взял себе цель на перспективу, состоящую из двух вариантов развития событий. Мне нужно либо подстроиться под жизнь моего вместилища, либо начинать все заново.

Легче было, конечно, подстроиться. Все-таки у нас нельзя просто так взять и появиться новой личности. Документы там нужны, бэкграунд какой. А то меня здесь, вероятно, вообще не существует. Тогда я просто встал, направившись к открывшемуся ларьку с сосисками в тесте. Пахло оттуда просто потрясающе, мой желудок как девчонка истекал соками, правда, желудочными. Не став шибко сопротивляться, я замер около меню, рассматривая ценовую политику и наименования. Конечно, ларек был со всех сторон окружен острыми пиками, а на окошке продавца виднелись толстенные решетки.

Но я смотрел только на еду. От одних красочных картинок рот наполнился слюной, а уж цены заставили меня перестать корить себя за трату последних денег. Чебурек стоил семь рублей. Семь! Сочный, жирный, с мясом. Как эта хрустящая корочка лопалась при укусе… Ну, это я тогда просто фантазировал около ларька, ожидая своей очереди. Сделав заказ, протянул пятьсот рублей продавцу. Тот наворчал на меня, что с утра такие огромные купюры, но все же наскреб четыреста девяносто. На ещё за три рубля дал мне стаканчик чая, хотя тот стоил четыре. Эх, вот она русская душа! Черт его пойми когда я, зачем я, а люди свои всегда согреют. Прямо как чебурек с черным крепким чаем. И спокойнее на душе стало, и желудок не крутило. Я ещё поискал туалет, нашел только платный, но, в целом, был готов искать и самого себя. То есть… самого не себя.

Пока я раздумывал как вообще это сделать, на меня сзади кто-то налетел. Сильный удар в висок, под колени, и вот я лежу в луже, закрывая голову руками. Так быстро и неожиданно, что я даже не успел осознать происходящее, как на меня уже надевали мешок. Но даже понимая, что меня сейчас убьют, я был рад, что это сделают нормальные люди. Лучше так, чем в следующую ночь быть разорванным в клочья.

— Живой, сученыш, — проговорил с одышкой взрослый мужик, одетый в стиле лихих девяностых. Весь в черном, на боку барсетка. Это вообще единственное, что я успел разглядеть, пока меня не стали грузить в подъехавшую машину. — Ничего, тебе же хуже! Лучше бы мутанты тебя задрали, бесполезный ты кусок человека.

Теперь и я пожалел, что не разбился, тогда бы и монстров не встретил, и на этих похитителей не наткнулся. В это время мы круто развернулись, рванув прочь с привокзальной площади. Трясло меня ужасно, ещё периодически прилетало носками тяжелых ботинок то в живот, то в голову. Зато система работала и сообщала, что я могу вызвать полицию, если мне угрожает опасность. Этот вариант я не отсекал, просто хотел понять, к чему меня приведет эта дорога. Документов у меня нет, воспоминаний — никаких. И что я потом говорить буду после перестрелки? Извините, амнезия? Поэтому этот вариант оставил на крайний случай, а пока старался прислушиваться к разговорам и не шибко истекать кровью — нос мне, очевидно, сломали.

Правда очень быстро я опомнился, ну так, пришло запоздалое осознание, что, когда меня будут убивать, полиция может и не успеть приехать. Так что я тогда спешно подтвердил, что мне угрожает опасность, а система, голосом холодной суки, запросила мой пароль. Ну и пошло все к черту! — решил я. Получив ещё раз в лицо ботинком, я упал и так и провалялся до конца дороги.

— Приехали, голубчик, — хмыкнул второй голос, но видеть говорившего я не мог. — На выход.

Меня грубо схватили прямо за куртку на спине и вышвырнули из машины. Я упал на живот, сильно ударившись подбородком. Спасибо, что хоть язык не прикусил. Может и надо было сопротивляться, сражаться с ними, но… честно говоря, способен был я только не плакать, а в той ситуации это уже был небывалый успех. Меня быстро подняли и поволокли по грязи, а я едва успевал перебирать ногами. Промокшие штаны неприятно липли к телу, один из ботинок я вообще потерял, так что шел в том, что осталось. Носок моментально промок, между пальцев забивалась грязь, но это явно не самое худшее, что ждало меня впереди.

Пересчитав мной все ступеньки, ведущие вниз, а затем и пару пологих спусков, меня кинули, словно игрушку, в стену. Болело все, что только было, даже мелочь в кармане и та наверняка покрывалась синяками. Я ждал, что будет дальше. Ждал безжалостного выстрела, пыток, да даже экспериментов.

Только через час, по данным системы, меня усадили на какой-то стул, крепко стянув веревками по рукам и ногам. Ещё пара ударов в живот, и неизвестные сняли с меня мешок. Я поморгал, фокусируя зрение. Находился тогда в каком-то жутком месте, где воняло так, что меня едва не вырвало. Стены земляные, подпертые какими-то сваями, державшими потолок. Бугаи, притащившие меня сюда, вообще не могли встать в полный рост, потому что буквально упирались головами в потолок.

Я слышал, как за стеной кипела жизнь, но громилам было плевать на гул человеческих голосов. Они посмеивались, пропуская ко мне, очевидно, главного зачинщика моего тура с мешком на голове. Это был лысый человек, в черной водолазке с закатанными рукавами и джинсами, у которых мотня весела так низко, что, казалось, штаны вот-вот будут волочиться по полу. Но, как я полагал, так стиль было последним писком моды этого… подземелья.

— Что, узнаешь местечко? — ехидно спросил тот, а я тогда поблагодарил бога, что лысый не настолько высокий, чтобы приседать. Иначе реально выглядело бы, что его штаны не просто так скользят за ним по земле.

— Честно говоря, нет, — прохрипел я, получив за острый язык в живот. Должно быть, тогда у меня сработал защитный механизм в виде стальных яиц, хотя сейчас я понимаю, насколько жуткой была обстановка.

— Значит, разговаривать будем по-другому, — покивал сам себе лысый. — Отдай нам коды, иначе мы будем повторять твой полет с высотки бесконечно! Сколько еще раз тебе нужно?!

Так я тогда и понял, что о моих способностях известно всем. Ну, и что падал я оттуда не впервые.

— Какие коды? — спросил я, за что получил ещё удар. — Черт, да понятия не имею, о чем ты говоришь!

— Освежить тебе память? — лысый схватил меня за волосы, закидывая голову назад. — Коды системы! Ты позавчера принимал инкассаторов, мне нужны пароли!

— Зачем? — удивился я, видно так искренне, что даже лысый опешил, отшатнувшись.

— Ты что, больной? — он для пущего эффекта, ещё раз ударил меня. — Чтобы бабки снять со счетов, идиот! Только такие бесхребетные клерки, как ты, имеют доступ к кодам.

— Да мне хоть свой бы знать, — пробурчал я, уже ожидаемо получив удар в челюсть. — Знал бы — не сказал. Но не знаю. Моя система перезагрузилась пока тянулось падение, я выбрал «начать сначала». Даже полицию вызвать теперь не могу, не то, что… ещё что-нибудь.

Лысый понял меня. Правда, отреагировал по стандартному плану, начав меня избивать. Благо скоро ему это надоело. Он махнул рукой подзывая человека, что долгое время сидел передо мной с ноутбуком, клацая клавиатурой и гневно вздыхая. Он что-то сказал Лысому, и тот снова меня ударил. Я уже и не понимал за что, молясь, чтобы пытка поскорее кончилась. Но мне пришлось ещё не менее пары часов буквально висеть привязанному к стулу, пока в полнейшей тишине стучали по клавишам и по моей голове.

— Ничего не выйдет, — отрезал тот с ноутом, и Лысый отошел, поглаживая свою плешь почти в отчаянии.

Но к этим эмоциям, очевидно, привел я. Я за них и расплатился.

Под градом ударов стул завалился, и мужики уже просто допинывали меня ногами, приговаривая, что я бесполезный кусок дерьма.

Особенно сильный удар в голову, и…

Темнота.