Диссидент

Глава 23

Мы, конечно, понимали, что система после взрыва не будет молчать, но никто не думал, что в один момент все может стать по-настоящему плохо. Уже по всем новостям трубили о том, что неизвестные устроили теракт в здании системы, где проходило общее собрание. Погибло около пятидесяти важных людей системы, двести заключенных и ещё около трехсот человек персонала, включая охрану и сопровождение. Я, конечно, понимал, что это мои руки закладывали бомбу, но раскаяния не чувствовал. Кололо то, что погибли пленные, но почему-то мне было на этот счет довольно легко. Их ведь мучали, удерживали силой, а спасти всех было невозможно.

Но теперь это нам предстояло сделать уже в Чреве, потому что система стянула к нам огромное множество техники, включая военную. Синие вели переговоры, но мы прекрасно понимали, что единственных шанс уйти живыми — это бежать. Рудники это поддерживали, они копали новый выход в лесу, хотя я и не верил, что можно успеть. Мы же собирали вещи, чтобы уйти хоть куда-нибудь. Нам помогал Гурамов, вернее, не Диссидентам, а простым людям, которые теперь были заперты под землей. Политик пустил поезд для эвакуации. Товарняк должен был прибыть к вечеру и взять как можно больше людей, чтобы просто вывезти их. Дальше каждый был волен сам выбирать, что делать дальше — остаться в городе или поехать в соседние пгт, где им дали бы временное убежище.

И это было отличным способом спасти жизни, так что мы тоже помогали собирать людей на перроны. Группам, как нашей, было решено не пользоваться поездом, чтобы он смог вместить как можно больше гражданских. Это значило, что мы буквально соглашаемся умереть здесь, хотя те же Рудники собирались это изменить. Системники не давали нам шибко много времени, они просто наращивали силы, готовясь взять Чрево. Пару слезоточивых ракет пустили в центральный вход, ещё несколько — по другим. Система мстила нам за убийство Стекольникова, хотя я начинал сомневаться, что тот действительно мертв.

Именно в его взглядах была жестокость по отношению к Чреву. Остальные придерживались другой политики, но нельзя было исключать того, что Стекольников подготовил какой-то протокол на случай своей смерти. Колонисты вообще писали, что от здания камней почти не осталось, что уж говорить о выживших. Но только Гурамов мог дать по-настоящему правдивый ответ, как только закончатся раскопки и расследование. Пока, по предварительной оценке, Стекольников был внутри взорвавшегося здания, так что весь штат системников оплакивал своего лидера и шел мстить.

Я тоже чувствовал дополнительный груз, избавиться от которого нельзя было. Зоя, конечно, уточнила, не составит ли это проблем, но я не мог ей отказать. На время, пока не прибудет поезд, Христине нужно было где-то побыть и, раз уже я не находился в конуре, помогая остальным собирать людей, её заселили в мою комнату. Мы не виделись, но мне не посчастливилось услышать крики Христины. Она явно была не все себе, все проклинала меня, говорила, что выцарапает глаза, если увидит. Конечно, речь шла о настоящем Игнате, но я слишком вжился в роль, чтобы воспринимать это с холодной головой.

Непонятно мне было, почему Христина так себя ведет. Нет, супер, конечно, что она не бросила детей, все дела. Наверное, просто мозг женщины пострадал от наркотиков и грязи, происходившей с ней. Так что я абстрагировался, да и не планировал возвращаться внутрь, пока все не наладится. Вернее, пока поезд не заберет гражданских, а Рудники не докопают новый выход.

С ним тоже все было не так просто. Нельзя было допустить, чтобы кто-то узнал о его местонахождении. Мы уже понимали, что в Чреве крысы, так что даже не обсуждали эту тему. Правда, те, кто оставался внутри под страхом смерти все же знали, где он находится, иначе все это лишилось бы смысла. Но сами Рудники были слишком правильными, так что мы считали, что крысы не у них. Своих мы не рассматривали, а вот Синие даже палились. Так что мы хранили от них тайну, ведь выход был единственной надеждой.

Я как раз бежал помогать копать, как вдруг меня застало врасплох обращение системы:

— Больше у вас нет права на спасение. Вы объявили системе войну, так что все дальнейшие переговоры отменены. Сдаваться добровольно нет смысла. Мы заставим вас.

Тогда я понял, что времени больше нет. Побежав к конуре, я на выходе застал остальных, — они помогали Христине выходить. У неё началась героиновая ломка, женщина обливалась потом и вела себя неадекватно-агрессивно, пытаясь обвинить дочь в издевательствах. Как же сильно я тогда хотел убедить Зою бросить балласт, но вместо этого просто подошел с другой стороны, забирая ношу с плеч сестры. По другую руку Христину тащил Никифор, и я благодарно кивнул ему, как будто действительно пытался спасти мать.

Дорога была грязной, всюду слышались крики. Наверху вообще началась стрельба, а как я понимал, огнестрелов у системников не было. Это Синие исполняли какой-то одним им известный план, и мы лишь ускорились, чтобы использовать отвлечение системников. Колонисты отписались, что поезд уже в пути, из-за чего мы ускорились, пытаясь не опоздать. Нам это удалось, ведь мы выскочили из коридора на перрон ещё до того, как послышался гул товарняка.

Проблема была в другом — люди заполоняли собой всю станцию, они буквально стояли друг на друге, пихаясь и нервничая. Мы оставили Христину с Зоей, бросившись отодвигать народ от обрыва, ведущего к рельсам, по которым уже бродили парочка упавших. Я спрыгнул вниз, подсаживая бедолаг по очереди, а Шифер помогал им взбираться наверх. У Никифора хорошо получалось угомонить толпу, тем более, что я уже закончил доставать людей с рельс. Но в моменте, когда уже раздался гул поезда, я заметил сидящую в тоннеле девочку. Она пряталась, не выходя на свет.

Делать было нечего, я побежал к ней, подхватывая сопротивляющегося ребенка на руки и разворачиваясь. С другой стороны я уже видел свет фар, надеясь успеть вернуться на перрон. Ко мне спрыгнул Шифер и на середине дороги перехватил девочку. Пока он держал её, я запрыгнул наверх, принимая ребенка, а потом подал руку Антону. Свет фар буквально чирканул по ногам Шифера, но нос товарняка его не задел. Мы, тяжело дыша, похлопали друг друга по спине и встали, внимательно наблюдая за происходящим. Люди снова озверели, началась возня и драки за место в поезде.

Луке пришлось даже пару раз пальнуть в воздух, чтобы паника прекратилась. Поезд притормозил, останавливаясь вместе с последними вагонами. От первого до заключительных двух все было забито битком. Люди едва не выпадали из окон, многие ехали на крыше. Стоило ребятам открыть двери, как народ бросился внутрь, создавая невероятную давку. Я пытался найти Зою, чтобы её не задавали, — на Христину мне было плевать. Я слышал разъяренный голос Никифора, который пытался угомонить панику, но сверху уже доносились крики и топот ног.

Людей на перроне меньше не становилось, я чувствовал, как меня вот-вот задушит толпа. Хуже всего, что они завалили Шифера на землю, просто затаптывая. Я очень пытался ему помочь, но меня теснили в другую сторону. Мимо пронесся Лука, я ухватился за его капюшон, подтягивая к себе.

— Поезд сейчас тронется! — заорал мне Горе, пытаясь двигаться со мной вместе прочь. — Ты видел Зою?

Ответить ему я не успел: какой-то мужик на бегу локтем задел мое лицо, попадая в нос. Перед глазами от боли все побелело, юшка хлынула по губам и подбородку. Я потряс головой, понимая, что не время жалеть себя. Не в первый раз это происходит, да и явно не последний. Но Лука оказался прав, товарняк загудел и начал ускользать в тоннель. Он ревел, явно не справляясь с количеством пассажиров. Люди взбесились ещё сильнее, они пытались забраться на товарняк, спрыгивали с него, цепляясь за двери и пытаясь взобраться на крышу. Многие просто падали на рельсы, но некоторым даже удавалось повиснуть на креплениях или старых ржавых ручках.

Мы же пытались как-то пробиться сквозь толпу к выходу, ведь люди в отчаянии спрыгивали на рельсы, надеясь, что смогут просто выйти по тоннелю. И если товарняк с нелегкой руки Гурамова выпустят, то людей уже ждали системники на пути. Я, уже не жалея никого, толкался локтями, пропихивая Луку поближе к выходу. Я помнил место, где Шифера завалили, пытаясь пробиться к нему. Никифор волок за локоть Зою, у неё была разбита губа, но в остальном сестра выглядела довольной. Она издалека показала мне большой палец, что значило — Христина на поезд села.

Среди всех обезумевших от страха, я мог разглядеть всех, кроме Кима и Шифера. Попросил Лану связаться с ними, просто не понимая, как такое может быть. Помогаешь людям из последних сил, а они топчут тебя, словно стадо. Мне казалось, вот-вот стихнет поток, люди смогут просто разойтись, но все стало ещё хуже. Толпа системников хлынула со стороны прохода, ведущего в основному входу. Они хватали людей, не стеснялись бить дубинками совершенно без разбору и жалости. Паника началась ещё сильнее, и я почти потерял надежду найти друзей.

Никифор, передав Зою Снежку и Луке, бросился со мной искать ребят. Через сообщение от Ланы я узнал, что лидер отправил мою сестру и парней к выходу, что копали Рудники. По идее они должны были помочь докопать и ждать нас. Так что я, приободрившись, просто начала сносить людей с платформы вниз. Мне уже было плевать на паникующих, это их проблема, что они создавали давку вместо того, чтобы свалиться к чертовой матери!

Ужасный грохот из тоннеля заставил меня дернуться и самому едва не упасть под ноги остальных. Я видел Шифера где-то рядом, поэтому старался не смещаться особо. Никифор искал Кима в другой стороне, вдруг присылая мне сообщение, что он его нашел. Они, мол, двинутся через северные коридоры к выходу Рудников, потому что с бессознательным Алинуром на руках Ник никак бы не смог ко мне прорваться. Я только сказал, что останусь искать Шифера, хотя мне пришлось достать нож. Так люди немного отстранились, теперь боясь и безумца с ножом.

Системники, количество которых было сравнимо с толпой на перроне, просто пачками вязали людей, отправляя их наверх. Я понимал, что так дело не пойдет, и, наконец, нашел Шифера. Черт, да на нем живого места не было! Я поднял его, одновременно пытаясь бороться с давлением толпы и вырываясь совсем в другую сторону от Никифора. Там коридоры тоже были полны народу, люди носились туда-сюда, все время цепляя то меня, то Шифера. Из последних сил я волок друга, покрепче перехватывая его и продолжая сопротивляться.

Моя дорога вела через Шахтеров на соседний перрон. Идти туда было не близко, да и с Антоном на плече мне пришлось добираться к перрону минут сорок. Ноги горели, легкие тоже, руки вообще отваливались. Но я понимал, что только пройдя через перрон смогу сменить коридор, направившись к Рудникам. Вообще, Никифору обходить было дольше, так что мне ещё повезло.

На нас дважды налетали системники. Я бросал Шифера и, достав пистолет, и просто стрелял по людям. Мне было плевать, попал я или нет, потому что мрази в белой форме боялись смерти не меньше нас, отдавая предпочтение цели попроще. Детей там, стариков. Чтобы сопротивляться не могли. Хотя чем дальше я отходил от места давки, тем меньше мне встречалось людей и системников. Конечно, у них там куда лучший улов, чем здесь, в пустоте.

Пока не стало все наоборот. Чем ближе я приближался к перрону Шахтеров, тем больше встречал людей. Все они были помятыми, кто-то кричал. Я ускорился, буквально выбегая на перрон и… в ужасе упал на колени. Весь состав сошел с рельс, часть вагонов смялась в гармошку — кровавую и пугающую. Люди кричали, пытались самостоятельно достать близких из-под завала. Я видел часть вагона, который разорвало напополам, что хищным зверем нависла над перепуганными людьми.

Выживших было немного, это точно. Рельсы буквально заливало кровавой рекой, что омывала ржавое железо. Подхватив Шифера, я приблизился к линии перрона, глядя вниз и едва сдерживая крик. Сотни людей превратились в гущу раздавленных помидор, по которым проехались рельсы разорванного вагона. Я осматривался, пытаясь понять причину произошедшего, но ничего не понимал. В тоннеле не было прохода, его завалили землей. Кто? Почему? Как? Вопросы бились внутри черепной коробки, но я ничего уже не мог сделать.

— Помоги нам, что ты встал?! — крикнул мужик снизу, гневно обращаясь ко мне. — Ты же из Диссидентов, так нечего отлынивать.

— Я… я вам не спасательная бригада, — только шепотом ответил я, бегая глазами по людям. Мне хотелось найти Христину — живой или мертвой, чтобы можно было хоть что-то определенное сказать Зое. — Помогайте себе сами.

Подхватив Шифера, я бросился прочь, скрываясь в темноте коридоров, которые вели в сторону Рудников. Мне оставалось дойти не так долго, поэтому я не позволял себе делать привалов. Только когда я упал, решил дать себе пару минут, утирая со лба пот и тяжело дыша. Перевернув Шифера набок, я осмотрел его, и вдруг понял, что не оказал ему первой помощи. Хотел написать Нине, спросить где она, но решил, что покажу ей Антона уже у Рудников. Все ближе звучали выстрелы, так что я подскочил, хватая Шифера, и продолжил путь. Ещё минут пять, и я, наконец, увидел наших, что копали в поте лице.

— Горе! — крикнул я, заметив Луку ближе всего к нам. — Помоги!

Тот мгновенно обернулся и, бросив лопату, и направился ко мне. Зоя тоже побежала, осматривая меня и обнимая.

— Что с ним? — спросил я, пока Лука осматривал Антона. — И где Нина?

— А она не с вами? — нахмурился Снежок, долго глядя в коридор, из которого я пришел. — И где Никифор?

— Он шел по северному маршруту, нес Кима, — сказал я все, что знал, отпивая воды, которую притащила Зоя. — Ребят, напишите Нику. Он мог остаться помогать, поезд… сошел с рельс. Со стороны восточного выезда засыпали дорогу.

— Что? — только спросила сестра, глядя на меня огромными, полными страха, глазами. — Ты… видел маму?

— Нет, — я покачал головой, пытаясь подняться, — но мы можем пойти поискать. Там уже догоняли системники, да и… от поезда ничего не осталось. Но Христины я в круговороте трупов не нашел. Хотя, честно говоря, не было особо времени искать.

— Она же твоя мать! — неожиданно заорала Зоя, вскакивая и направляясь к коридору, ведущему обратно к перронам. — Как ты можешь?!

Снежок бросился за ней, перехватывая сестру за плечи и удерживая. Он что-то говорил ей о том, что это опасно, но Зое было все равно. Она хотела отправиться искать Христину, а я… хотел, чтобы кто-нибудь другой сказал сестре, что это бесполезное дурное задание. Нам нужно было бежать отсюда, а не искать призрак женщины, ненавидящей своих детей. В своей героиновой ломке она могла просто встать и пойти искать дозу.

Спас меня Никифор, который строго подозвал Зою к себе и скинул рядом с Шифером Кима. Он выглядел получше, но в себя не приходил.

— Зоя, — начал лидер, приняв от меня остатки воды, — Синие там, они помогают людям, пострадавшим при крушении. Мне сказали, что женщину, похожую на неё, видели среди тех, кто откапывал завал, чтобы сбежать. С Синими у неё есть шансы, но если ты придешь — только приведешь туда системников. Они справятся.

Сестра выдохнула, хватая меня за рукав и оседая на землю. На её лице была странная смесь эмоций.

Я же погладил её по волосам, подбирая лопату и направляясь к Рудникам, что из последних сил копали проход. Я весь дрожал от усталости, но нам оставалось немного, буквально пару метров. Никифор занялся тем же, вставая рядом со мной.

— Я солгал, — вдруг тихо признался лидер, высыпая часть земли в ведро. — Просто, чтобы ты знал. Системники уже захватили то место, вам нельзя туда идти.

— Спасибо, — я кивнул, доставая из-под лопаты мешающий камень. — Это правильно. Но… Ник, ты видел Нину? Она не отвечает. Боже, как мы не нашли её?

— Она не пошла с нами на перрон, — только покачал головой лидер. — Думаю, она занята чем-то своим. Дорогу сюда она знает, но… может устала нам помогать.

— А если с ней что-то случилось? — я подхватил ведро, передавая его Рудникам. — Мы ведь должны были за ней присмотреть.

— Не бери на себя слишком много, — отрезал Никифор, тяжело дыша от напряжения. — Нина — не Зоя. До вступления к нам она долго сотрудничала с Шахтерами. Она знает, как позаботиться о себе. Может её уже вывез кто-то влиятельный, пока мы тут боремся за жизнь.

Я спорить не стал, лидеру виднее, хотя в душе уже тогда расплывалось тревожное пятно. Казалось, я оставил позади не только поезд, полный умирающих, нуждающийся во мне. Но и мать, и подругу, и… Черт, теперь ещё и Зою обманывать! Она ведь наверняка узнает правду, и тогда вовсе этому не обрадуется. Но я пытался и эти мысли засунуть поглубже. Нужно было просто спастись. Я не собирался, обретя новую жизнь, просто попасть в руки к системникам и провести жизнь подопытным кроликом!

Вот только я не был уверен, что попал в будущее просто так, волей случая. Просто так ничего не происходит. Может быть я как-то нагрешил семьсот лет назад и теперь вынужден страдать? Вся жизнь в Чреве и в две тысячи семисотых выглядела для меня как одна большая пытка, которая все никак не хотела кончаться. Казалось, я вот-вот решу все и смогу хоть несколько дней не бегать, как белка в колесе, но нет… Все начиналось сначала. Ещё хуже, ещё сложнее, словно в какой-то игре, где с каждым уровнем играть становилось все сложнее.

Прерывая мои мысли, случилось сразу две вещи. Лопата Никифора пробила дыру насквозь и сзади выбежали системники. Мы с лидером и парой Рудниковых пацанов принялись работать ещё активнее, расширяя дыру все сильнее, пока Снежок, Зоя и Лука, так же с помощью ребят Рудника, приняли на себя удар. Были слышны выстрелы, крики, я различил среди этих звуков даже взрыв, а это значило, что Снежку пришлось бросить гранату. Это вообще было дерьмовым признаком, при котором все понимали — справиться будет практически невозможно.

Я рванул из все расширяющейся дыры, хватая из толпы Зою. Мне прилетело по голове дубинкой, но я тут же ударил по нападавшему ножом, не жалея ни его ни себя. Пихнув сестру в проход, я вернулся за Шифером, хватая его подмышки. Лука расстрелял группу системников, выкидывая оружие и хватая Кима. Снежок бросил ещё одну гранату, теперь свето-шумовую, так что и Рудники смогли рвануть к проходу. Мы с Лукой были последними, кто выбрался наружу, волоча по земле раненых друзей.

— Куда теперь?.. — спросил я, тяжело дыша и выпрямляясь, когда моего затылка коснулось холодное дуло. — Что за черт…

Выровнявшись и подняв руки вверх, я, наконец, увидел то, что уже несколько секунд видели остальные.

Со всех сторон нас окружило более десятка белых машин, в которых приехали не просто системники с дубинками. Это был спецназ, не собирающийся играть с нами в святость жизни.