The Long Knives

Леннокс ухмыляется в зеркало заднего вида.

– Понял тебя, приятель. Откуда шлюха взялась?

– У этого плейбоя был день рождения, и он подумал, что кто-то из друзей заказал ее в агентстве, специализирующемся на ролевых играх. Оно называется "Коллеги", расположено в Кингс-Кросс. Но они все отрицают.

Леннокс слышал об этом агентстве во время совместных операций с лондонской полицией. Оно расположено в переулке, который избежал реновации, связанной с новым железнодорожным терминалом в Кингс-Кросс. Поблагодарив Мортимера, Леннокс просматривает дни рождения известных лиц рядом с датой нападения, а потом звонит знакомому журналисту.

Себастиан Тейлор теперь известен как беспринципный репортер "The Standard". Но в девяностые он был для Леннокса чем-то вроде второстепенного героя, когда разоблачал педофилов из высшего общества в статьях для "Guardian" и "Sunday Times".

Он сразу дозванивается, но голос у Тейлора какой-то странный, а его бессвязная речь лишена смысла. Все, что ему удается понять:

– По электронке... – и Леннокс диктует адрес.

Он подозревает, что дело в хроническом запое. Но не проходит и двадцати минут, как ему приходит письмо:

Кому: RLennox@policescot.co.uk

От: staylor125@gmail.com

Тема: Извини

Привет, Рэй,

Рад тебя слышать. Извини, что не получилось по телефону. Уверяю тебя, что в последнее время не пью ничего крепче газированной воды с лаймом – поэтому особенно обидно.

К сожалению, всему виной болезнь Паркинсона, которой я страдаю уже несколько лет и которая отрицательно сказалась на моей речи. Поэтому лучше всего общаться по переписке.

Чем я могу помочь?

С уважением,

Себастиан

Леннокс виновато печатает ответ, мало на что надеясь. Тейлор вряд ли теперь в курсе дела с этим расследованием.

Как только он отправляет письмо, на телефон приходит сообщение от Тоула:

Зайди ко мне, когда появится минутка.

Это вежливое послание от босса довольно странно, особенно во время такого серьезного расследования. Где же обычное "прямо сейчас"? Ленноксом в очередной раз овладевает беспокойство, когда он заезжает на парковку у полицейского управления, с радостью замечая, что еще нет десяти.

Когда он добирается до офиса и включает компьютер, входит Драммонд, направляется прямо к нему и придвигает стул. Она оглядывается по сторонам и понижает голос.

– Рэй...

– Что у тебя?

– Я разговаривала с некоторыми политическими соратниками Галливера.

– Блин, хуже ничего и представить нельзя. И что узнала?

– Сам знаешь тори: уклончивы или вообще в открытую врут. Но вот его связи в бизнес-кругах поинтереснее. Особенно "Samuels", фармацевтическая компания, которая пытается заключить крупный контракт на продажу успокоительного Национальной службе здравоохранения.

Леннокс поднимает брови, приглашая ее продолжать.

Драммонд снова оглядывает офис, а затем шепчет:

– Галливер был коррумпированный ублюдок. Он для них лоббировал продажу этого дерьма Национальной службе здравоохранения. Если бы сделку заключили, его бы щедро наградили и назначили заместителем министра здравоохранения. До работы в парламенте он был в "Samuels" консультантом. Он конкурировал с другим высокопоставленным тори, Марком Дугласом, который хотел продвинуть препарат, запатентованный компанией "ATF Pharmaceutical", с которой связан.

Кастрация – это, конечно, чересчур, даже для серьезных корпоративных разборок. Но кому бы еще было нужно такое? Британскую общественность по-прежнему совершенно не волнует, что тори бесстыдно разбазаривают деньги налогоплательщиков. Действительно, Руперт Мердок⁵ и "Би-би-си" за эти годы проделали такую тщательную работу, что все это воспринимается с безропотным молчанием.

– Значит, люди Дугласа могли убрать Галливера, чтобы обеспечить себе контракт?

– Мотив налицо, но это трудное расследование.

– Для него нужна тактичность в работе с этими снобами из истеблишмента, которой у меня нет, – признается Леннокс. Интуиция подсказывает ему, что в госбюджете достаточно денег, чтобы и Дуглас, и Галливер могли продолжать наживаться, так что к гибели последнего, скорее всего, привел личный мотив, а не деньги, даже если для жертвы они и были связаны. – Ну, продолжай работать по линии бизнеса, а я по разврату, что-нибудь да раскопаем.

Он рассказывает ей о своем прогрессе и, пожелав удачи, с удовольствием оставляет ее на минном поле корпоративных и политических игр. Опыт ему подсказывает, что эти люди быстро сомкнут ряды.

Если повезет, ты доработаешься до того, что повышения не видать... а, может, наоборот, добавишь себе очков.

8

Войдя в офис Боба Тоула, Леннокс отмечает, что босс необычно спокоен. Он думал, что энтузиазм Тоула только усилится из-за его предстоящей отставки, поскольку копы, как правило, хотят уйти на пике. Однако стол его шефа завален старыми буклетами с описанием экзотических местностей.

– Значит, СМИ еще ничего не пронюхали, – говорит Леннокс.

Обычно Тоула журналисты заботят в первую очередь. Он всегда на связи с "Record", "News", "Sun", "Express", "Radio Forth", "BBC Scotland" и "STV", уговаривая их быть рассудительными и осторожными в освещении любого дела, которое считается резонансным. Но начальник отдела тяжких преступлений едва заметно пожимает плечами.

– Они будут делать то, что и всегда. А вот что я хочу, чтобы ты сделал прямо сейчас, – И в голосе Тоула внезапно появляется прежняя настойчивость. – так это съездил на пару дней в Лондон и собрал все, что сможешь, по этому нападению в отеле "Савой". Выясни хотя бы, была ли это попытка кастрации. Если да, то это точно связано с нашим делом. Полиция Лондона не собирается ничего нам сообщать, но они просят, чтобы мы передали им все наши данные, – Он размахивает папкой из плотной бумаги. – Гребаные высокомерные английские ублюдки! Я никогда не поддерживал независимость, Рэй, но вот такое отношение и заставляет людей думать об отделении. Неудивительно, что эти мудаки из парламента Шотландии ржут во все горло над такими бесполезными уродами, которые сами помогают им развалить Британию!

Еще один сюрприз. Тоул почти никогда не говорит о политике. Кроме того, в отношении лондонских копов нет ничего нового или даже особенно предосудительного. Соперничество между отделами в разных частях страны всегда было и будет. Убийство Галливера попало в заголовки СМИ, так что все хотят немного славы.

– Итак, я отправляюсь туда, чтобы посмотреть, какой информацией я могу с ними обменяться, и понять, какие возможные связи есть между этими двумя случаями?

– Да. Именно так.

– Кто из полиции Лондона занимается делом?

Как раз в этот момент ему на телефон приходит сообщение от Пискуна Мортимера.

Расследование возглавляет Марк Холлис. Удачи!

– Марк Холлис, – подтверждает Тоул, глядя в свой "iPad". – Еще тот кадр, судя по большинству историй.

Леннокс кивает и покидает кабинет своего босса, чтобы спуститься вниз в бухгалтерию. Он просит их забронировать ему билет на рейс до Лондона, зная, что если заплатит сам, на возмещение расходов уйдут месяцы. Ожидая выдачи своего электронного билета, он звонит Пискуну.

– Что за чувак этот Марк Холлис, Перри?

– Мужик настоящей старой закалки. Конечно, многим он не нравится, – пищит Мортимер в сильном волнении. – Уже много лет они пытаются продвинуть его или уволить. Ни то, ни другое с ним так и не смогли сделать. По слухам, некоторые люди ему все же нравятся. Может, ты ему и придешься по душе! Он вряд ли в восторге, что придется участвовать в этом деле – подумает, что его хотят подставить или выставить некомпетентным.

– Понятно, – отвечает Леннокс. – Спасибо, Перри. Сбросишь мне его номер?

– Уже высылаю. Веди себя хорошо, – говорит Пискун на прощание. Тут же от него приходит сообщение с контактной информацией Холлиса.

Набрав номер, Леннокс слышит хриплый голос.

– Автоответчик Марка Холлиса. Я не люблю голосовую почту, поэтому не буду отвечать на оставленное вами сообщение. Напишите смс, и я отвечу. Или просто идите на хер.

Как раз то, что мне нужно, лондонская версия Гиллмана. Чуваку вряд ли понравится, что я приперся на его территорию.

Леннокс отправляет Холлису сообщение, получая короткий ответ с предложением встретиться вечером в одном пабе в Сохо, который ему знаком. Затем он звонит своему старому другу Джорджу Марсдену, который предлагает встретиться за послеобеденным чаем. Вернувшись в офис, Леннокс включает компьютер и просматривает записи камер видеонаблюдения в районе доков Лита в момент убийства. Большинство номерных знаков, похоже, уже проверили на подлинность.

Он понимает, что за спиной у него кто-то стоит. Это Тоул. Очень странно. Его босс, если хочет поговорить, вызывает к себе в кабинет.

– Ты билет в Лондон забронировал?

– Да, только вернулся из бухгалтерии. Собираюсь лететь в час дня.

– Уезжай немедленно, – приказывает Тоул, подходя к Ленноксу так близко, что сильный запах одеколона его босса "Blue Stratos" ударяет ему в нос. – Я слышал, к тебе едут гости из отдела внутренних расследований. Это не люди из отдела по вопросам поведения офицеров полиции, просто пара сотрудников из другого управления. Вали отсюда поскорее. Но если тебя будут допрашивать, пожалуйста, сотрудничай.

Выражение лица Леннокса говорит само за себя.

– Все это довольно странно, – мягко замечает Тоул. – Но они должны исключить тебя из списка подозреваемых. У тебя с Галливером есть предыстория.

– Да что им, нахрен, нужно?

– Это стандартная процедура, Рэй, – Тоул оглядывается по сторонам и понижает голос до шепота. – Так что, если встретишься с ними, веди себя максимально тактично. Но, как я сказал, вали из офиса. Немедленно. Лондон ждет. Не забудь, что в понедельник собеседование в связи с повышением. Тебе перед ним не нужны неприятности.

Он хлопает Леннокса по плечу и уходит. Времени в обрез.

После ухода босса Леннокс решает отлить перед дорогой. Вернувшись к столу за вещами, он обнаруживает, что его там ждут двое мужчин. Один из них, полный, быковатый тип лет сорока, спрашивает:

– Не могли бы вы пройти с нами?

Несколько человек из офиса оглядываются на них. Удивительно, но на помощь приходит Дуги Гиллман, который подходит к ним. Он ненавидит отдел внутренних расследований и чует их сотрудников за версту.

– Это что еще за херня? Ленни, может, позвать Инглиса как представителя профсоюза?

Леннокс смотрит на мужчин.

– Надеюсь, это не потребуется. Так ведь, господа?

– Нет, это всего лишь стандартная проверка... – Второй из них, худой и нервный, осекается, почувствовав укоризненный взгляд напарника.

– У меня его номер в быстром наборе, на всякий случай, – Леннокс показывает телефон Гиллману, который кивает и отходит. Он смотрит на посетителей. – Ведите, господа офицеры.

Они переходят в комнату для совещаний. Разговор не записывается. Леннокс отклоняет предложение присесть и остается стоять, прислонившись к стене и рассматривая этих двоих.

– Так я подозреваемый в смерти члена парламента Ричи Галливера?

– Почему бы вам не присесть, инспектор Леннокс?

– Потому что я предпочитаю стоять.

Раздраженно выдохнув, толстый офицер медленно поднимается на ноги.

– Очень хорошо. Ваш отец был высокопоставленным деятелем в профсоюзной организации работников железных дорог, – заявляет он. – а также членом Коммунистической партии Британии.

Леннокс, хлопнув себя по бедру, громко хохочет.

– Мой старик? Вы прикалываетесь?

– Что смешного?

– Так вы смешные, играете тут в агентов ФБР из пятидесятых!

– Мы ни во что не играем, – заявляет Толстый, в то время как Тонкий заметно смущается. – Его членство официально зарегистрировано.

– Если это действительно так, – продолжает забавляться Леннокс, качая головой. – а я в этом сильно сомневаюсь, то, честно, я этого не знал. Я его всегда считал консерватором. Но большую часть своей жизни он был импотентом, озлобленным, старым и усталым человеком, – Он смотрит прямо на Толстого. – Легко ошибиться, как я полагаю.

Тот в ответ пристально смотрит на него.

– Ричи Галливер. Вы действительно так усердно пытаетесь найти его убийцу?

– Я, мать вашу, стараюсь гораздо усерднее, чем вы. Изображают тут из себя секретных агентов. Нет, реально, чем вы, ребята, занимаетесь? – Он берется за дверную ручку. – Итак, если вы позволите, кто-то занимается настоящим уголовным делом, так что...

Толстый явно злится.

– В ваших интересах было бы сотрудничать с нами!

– Иди-ка ты на хуй, – презрительно бросает Леннокс. – Мне прямо сейчас нужно успеть на самолет, а по пути еще готовиться к командировке. Так что арестуй меня и помешай, бля, расследованию убийства бывшего члена комитета по делам полиции. Это отлично будет смотреться в твоем резюме, – И он поднимает руки. Следователи переглядываются. – Если у вас есть ордер, я не буду сопротивляться, – Он протягивает запястья. – но если нет, я буду считать, что это нападение, и вы можете получить в зубы.

Он поворачивается и направляется к выходу. Тонкий выглядит ошеломленным, а Толстый задыхается в приступе бессильной ярости.

Отличная подготовка к собеседованию... "максимально тактично", мать твою...

Оставив "Альфа-Ромео" на парковке полицейского управления, Леннокс ловит такси. Некогда даже переодеться и собраться, надо спешить в аэропорт. Там можно будет купить какие-то необходимые вещи. Проверив телефон, он узнает из электронного письма Гордона Берта, что токсикологический отчет показал наличие в крови Галливера как алкоголя, так и наркотиков. Рана на лбу была нанесена молотком после того, как его накачали наркотиками.

Почему они хотели, чтобы мы вспомнили Рэба Даджена, Безумного Плотника... чтобы показать, что они знают, как работают самые отъявленные маньяки?

Разобравшись с электронными письмами и сообщениями, он просматривает имена и фотографии в "списке зверей", реестре преступников на сексуальной почве. Оказавшись в аэропорту Лондона, Леннокс едет через весь город в отель "Дорчестер" на Парк-Лейн, чтобы встретиться со своим старым другом Джорджем Марсденом.

Чувствуя себя одетым совсем не к месту в куртке "Harrington" и синих джинсах, он, поскальзываясь на кафельному полу в своих мокасинах, подходит к большой стойке регистрации из красного дерева и спрашивает, где подают послеобеденный чай. Администратор объясняет, как ему пройти в просторный гриль-бар, где за угловым столиком он сразу же замечает Джорджа с его пышной копной седых волос, сидящего, как всегда, с идеально прямой спиной. Послеобеденный чай включает аккуратно нарезанные бутерброды, пирожные, булочки, джем и взбитые сливки, уложенные на роскошное серебряное блюдо. Его друг со скучающим видом осматривает обстановку в этом шикарном ресторане, словно каждый день тут бывает. Увидев приближающегося Леннокса, он широко улыбается. Хотя Джордж больше не был полицейским, он в свое время много работал по делу мистера Кондитера. Леннокс, который все же смог упрятать проклятого детоубийцу за решетку, тем самым и оправдал своего друга. Джордж уволился из полиции Хартфордшира, полагая, что они посадили не того человека за убийство Нулы Эндрюс и девушки из Манчестера Стейси Эрншоу. Именно Леннокс, найдя убийцу Бритни Хэмил, доказал гипотезу Джорджа Марсдена: за всеми убийствами стоял Кондитер.

– А вот и он, – гремит Джордж, завидев Леннокса. – Мой любимый полицейский!

– Рад тебя видеть, – искренне отвечает Леннокс. Ему всегда нравилось проводить время с Джорждем. Несмотря на то, что один из них вырос в бедном районе Эдинбурга, а другой закончил английскую частную школу, они, как ни странно, похожи друг на друга. Оба борцы за справедливость, неудачно выбравшие работу в правоохранительных органах.

– Шикарное место, – говорит Леннокс, усаживаясь рядом с Джорджем.

– Мне здесь нравится, – мурлычет Джордж, прихлебывая чай. – Это было одно из любимых мест Тэтчер, пока все не пошло наперекосяк, и она не начала есть обои и мочиться на ковер под наблюдением сиделок, зарплаты которым она сама в свое время урезала⁶, – Джордж удовлетворенно ухмыляется, постукивая ложкой по большому серебряному чайнику. – Ну, кто в полиции Лондона ведет это дело?

– Парень по имени Марк Холлис.

Джордж давится чаем. Он нервно оглядывается по сторонам, пытаясь вытереть стол и надеясь, что никто из официантов этого не заметил.

– Извини, Рэй... но это забавно, – Он хитро улыбается. — Я полагаю, ты с Холлисом не знаком?

– Нет. Что он за человек?

Джордж задумчиво смотрит на своего шотландского друга.

– Он чем-то тебя напоминает: мужик типа "во что бы то ни стало". Правила и процедуры не для него, – Он широко улыбается. – Я подозреваю, что он по-своему наслаждается своей работой и, вероятно, ненавидит все остальное в жизни.

– Спасибо.

– Не за что, – Джордж пристально смотрит на Леннокса. – Уже говорил и повторю еще раз: завязывай с этой фигней и приезжай в Истборн. Будешь работать в моей охранной компании. У меня работы до черта, и лишний человек был бы кстати.

– Ты действительно считаешь, что такая работа для меня?

– Я знаю, что работа в отделе тяжких преступлений точно не для тебя, Рэймонд.

Леннокс открывает на телефоне фотографию Труди и показывает Джорджу. Это один из его любимых ее снимков, сделанный в Данбаре: мягкие светло-каштановые волосы развеваются на ветру, улыбка ослепительная.

– Но она точно для меня, и ее карьера идет в гору.

Джордж одобрительно приподнимает бровь.

– У нас в Англии тоже есть газ, Рэй. Позволь мне за тобой поухаживать...

Он наливает немного горячей воды из маленького серебряного чайника в большой, помешивая в нем ложкой, и возвращает телефон Ленноксу, который протягивает за ним руку. Каким-то необъяснимым образом мобильник выскальзывает и падает в большой чайник.

– СУКА! – вскрикивает Леннокс. На них оглядываются.

Проходивший мимо официант невозмутимо подхватывает чайник и бежит на кухню. Рэй Леннокс спешит за ним. Тот выливает содержимое чайника в большую раковину, в которую падает и телефон. Официант достает его, не обращая внимания на боль ожога, и опускает его на столешницу, заворачивая в кухонное полотенце. Поверхность телефона сухая, но он не подает признаков жизни.

Обескураженный Леннокс уносит телефон обратно в зал и кладет на батарею рядом с их столиком.

Джордж изо всех сил пытается казаться удрученным таким поворотом событий, но ему плохо удается скрыть свое хорошее настроение.

– Думаю, он снова заработает, когда высохнет. Если нет, то тебе придется сходить в "Apple Store" или в один из ремонтных киосков на Тоттенхэм-Корт-роуд – они, возможно, смогут что-то сделать.

Леннокс пожимает плечами, а официант возвращается с другим чайником.

Рэй иногда поглядывает на свой телефон на радиаторе в поисках признаков жизни, пока они воздают должное огромному блюду с дорогущими закусками. Леннокс испытывает облегчение, когда Джордж настаивает на том, чтобы заплатить за угощение, хотя ему бы и хотелось увидеть реакцию Тоула, когда тот будет подписывать отчет о командировочных расходах, содержащий послеобеденный чай в "Дорчестере". Еда действительно вкусная, и он только в последний момент замечает элегантную женщину, подошедшую к столику. На ней дорогое синее кашемировое пальто, которое она снимает и собирается повесить на спинку стула, когда подбегает официант и принимает его. Когда она, поблагодарив его, садится, Леннокс любуется ее подтянутым телом в длинной обтягивающей юбке цвета "гранит" и светло-коричневой водолазке в рубчик.

– А, Моника, это Рэй.

– Привет, Моника, – говорит Леннокс, уже чувствуя себя третьим лишним. Очевидно, что у Джорджа с этой женщиной было здесь запланировано свидание. Скорее всего, у них и номер на ночь забронирован.

– Привет, Рэй, – говорит она низким, хрипловатым голосом, а Леннокс замечает, как она сжимает бедро Джорджа.

– Булочку хочешь? – предлагает Рэй.

Она с веселым интересом разглядывает их тарелки и разукрашенное серебряное блюдо.

– О нет, я подожду до ужина, – сообщает она. – но поддержу компанию и закажу чашечку кофе.

Джордж указывает на высокий серебряный кофейник, рядом с большим чайником.

– Уже заказал для тебя, дорогуша, – заявляет он, и его глаза блестят.

– Ну разве он не душка, Рэй?

– Я часто слышал это о Джордже, хотя обычно это говорил он сам. Но соглашусь, он отличный парень, – отвечает Леннокс.

– От кого-то другого такой комплимент звучал бы фальшиво. Но услышать такое от шотландца – это как хор ангелов, поющих мне серенады у врат рая, – Джордж целует свои пальцы и взмахивает рукой.

Леннокс чувствует приятную сытость и наслаждается прекрасной компанией. Следуя примеру Моники, Леннокс переключается на кофе, который помогает снять легкую усталость после перелета. Но нужно заставить себя подняться и начать заниматься делами. Взяв все еще мертвый телефон, он поворачивается к Джорджу и Монике.

– Как говорят, "Вся жизнь в этом телефоне", и это, к сожалению, правда.

Джордж печально смотрит на него.

– Все образуется.

Леннокс недоверчиво хмурится, прощается и выходит на улицу, взяв такси до района Сохо.

У его друга, конечно, хороший вкус, но Леннокс предпочитает еще уцелевшие атмосферные старые пабы в Сохо: "Френч Хаус", "Блю Постс", "Нелли Дин", "Корабль", "Карета и лошади", "Собака и утка". Как раз в последнем из них Холлис назначил ему встречу в своем коротком сообщении. Оставшись без связи, он лишь надеется, что планы Холлиса не поменялись.

9

Турист, поднявшийся по ступеням знаменитого монумента Скотта в Эдинбурге, получил совсем не те впечатления, на которые рассчитывал. Когда он сворачивал за угол в узком проходе внутри знаменитого готического сооружения шотландской столицы, 62-летний Том Квинси из штата Делавэр, США, неожиданно почувствовал, как что-то ударило его по лицу. Подняв глаза, он к своему ужасу увидел, что этим предметом были мужские гениталии, висевшие прямо перед его лицом. "Я несколько секунд стоял там в шоке. Просто глазам не мог поверить".

По слухам, это ужасное событие может быть связано с изуродованным телом, недавно найденным на заброшенном складе в Лите. Полиция Эдинбурга отказалась давать комментарии. Начальник отдела тяжких преступлений Роберт Тоул заявил: "Поскольку расследование по этому делу продолжается, было бы неуместно давать какие-либо комментарии на данном этапе".

Мы могли бы прибить хозяйство Галливера к дверям палаты общин, но тогда никто бы об этом и слова не услышал – так быстро и умело эти подонки и придурковатые марионетки владеющих СМИ миллиардеров смыкают ряды. Но все же нам удалось привлечь внимание!

Я рад, что мы выбрали Эдинбург, несмотря на то, что изначально он не хотел приезжать сюда. Конечно, я был в курсе, что у него с этим местом связаны плохие воспоминания. Меня оно тоже не слишком привлекает, но дело есть дело. Ну, ему надо было получше прислушиваться к своей интуиции.

Мне был нужен в первую очередь этот голубоглазый ублюдок Пиггот-Уилкинс. Но наш проект с Ричи Галливером стал еще более волнующим, поскольку удался на все сто процентов. Хотя я хорошо постарался, чтобы заманить его в Эдинбург, прямо к ней в лапы, глубочайшая ирония заключается в том, что этот дурак изначально сам пришел ко мне. Я услышал от коллег, что он хотел воспользоваться услугами не биографа, а "литературного негра". Если бы это был не он, я был бы очень оскорблен. Но в этом случае я с радостью связался с ним через посредника. Наш первый телефонный разговор подтвердил его репутацию человека, очень падкого на лесть. Было легко наговорить ему разной чуши о его интересной карьере и о том, как важно рассказать настоящую историю такого честного и бескомпромиссного человека. И снова, как и в случае с Пиггот-Уилкинсом, он настоял на том, чтобы мы держали наши телефонные звонки в секрете.

Я сказал ему, что уважаю его частную жизнь, но в политических и журналистских кругах Лондона у стен действительно есть уши. Мы знали, что к Эдинбургу он относится настороженно из-за его неудачного романа в этом городе, который разрушил его карьеру. Как и в случае с Кристофером Пиггот-Уилкинсом, она знала о Ричи Галливере абсолютно все. Но все же я смог убедить его по телефону, что Эдинбург – самое подходящее для нас место.

Я приехал на том же ночном поезде, что и Галливер, и даже незаметно наблюдал за ним в вагоне-ресторане. Я попытался соотнести его с тем горнолыжником-извращенцем, о котором она говорила – так же, как я пытался сопоставить Пиггот-Уилкинса с тем мальчиком, которого я знал в Тегеране, сыном высокопоставленного чиновника в британском посольстве. В случае с Галливером мне помог его нахальный и высокомерный взгляд, которым он смотрел на сотрудника, подававшего ему заказ.

Впервые мы встретились лицом к лицу за завтраком в его гостиничном номере, который включал яичницу по-королевски для него и копченую рыбу для меня. Я знал, что он пил только "Макаллан", и преподнес ему бутылку, в которую мы заранее кое-что подмешали. Я на мгновение забеспокоился, когда слабая усмешка заиграла на его бескровных губах и в хитрых глазах. Может, он меня вычислил, сделав выводы после нападения на Пиггот-Уилкинса? Мог ли голубоглазый урод связаться с Галливером и предупредить его о таинственных мстителях? Поддерживали ли они вообще хорошие отношения? Но, несмотря на свою вечную насмешливость, депутат ничего не заподозрил. Пока мы болтали, я заметил, что он не сводит глаз с моей руки; такие, как он, инстинктивно замечают в других то, что они считают слабостью. Скоро он поймет, как сильно ошибался, думая таким образом.

Включив диктофон, я не мог поверить своей удаче, когда он сразу же открыл "Макаллан" – я думал, мне придется целый час говорить, прежде чем предложить ему выпить. Я сказал, что для меня это немного рановато, но пригласил его продолжать, если это поможет ему расслабиться.

И он еще как расслабился. Когда он уже начал медленно терять сознание, я спросил, катается ли он на лыжах. Я думаю, он уже не слышал вопроса, откинувшись в кресле. Она оставила у двери в номер тележку для белья. Я закатил ее внутрь и погрузил его. Он себя уже подзапустил, но все же был достаточно легким для мужчины моего роста и силы. Я спустил тележку вниз на служебном лифте и закатил в задние двери фургона. Было еще рано, и я не встретил ни души, только слышно было, как на кухне готовят завтраки. Затем я привез члена британского парламента Ричи Галливера на склад.

Она нашла это идеальное место. Одним из ее клиентов был менеджер управляющей компании порта, который рассказал обо всех пустующих складских помещениях в доках Лита. Люди ей всегда все рассказывают. Потому-то мы и стали такими классными партнерами. Поэтому мы и пишем эту историю вместе.

Конечно, я в нее влюблен. А как перед ней устоять?

10

Труди Лоу только что вернулась с совещания, посвященного продвижению недавно разработанной программы оплаты газа для пенсионеров. Пока она болтает с новым членом команды, Дином Слэттери, у нее звонит телефон. Затрудненное, прерывистое дыхание ее матери сразу подсказывает Труди, что что-то не так.

– Это твой отец... он потерял сознание... его отвезли в Королевскую больницу... Я думаю, что-то с сердцем...

– Я уже выезжаю... – она вешает трубку и с испугом смотрит на Дина. – Это мой папа...

Красивый, но легкомысленный мужчина, Дин всегда готов отпустить какую-нибудь шутку. Но, видя, как ей плохо, он проявляет себя с другой стороны.

– Пошли, я тебя отвезу.

В машине Труди, чувствуя, как у нее внутри все сжимается, пытается дозвониться Ленноксу. Звонок сразу переключается на автоответчик. Она отправляет ему сообщение, а затем звонит Джеки.

– Нет, я не знаю, где он, он никогда мне не звонит, – объясняет сестра ее жениха. – Но ты же знаешь, как это у Рэя бывает с работой... Труди, что случилось?

Труди с трудом объясняет, в чем дело. Джеки утешает ее и обещает, что продолжит дозваниваться до брата.

Они с Дином быстро едут по улицам, а по "Radio Forth" в машине объявляют:

"Полиция продолжает расследование по делу о теле, найденном вчера на складе в доках Лита. Пока о личности жертвы не сообщается".

Машинально слушая эту новость, Труди не осознает, что она связана с Рэем Ленноксом. Все, о чем она может думать, – это о своем отце и о том, как, должно быть, расстроена ее мать.

Войдя в палату, она понимает, что ему действительно очень плохо. К нему подсоединено множество трубок, ведущих к оборудованию и капельницам. Всего лишь один приступ, а он уже выглядит намного слабее и старше. Ее мать, сидящая в слезах рядом с ним, встает и обнимает ее.

– Девочка наша, – повторяет она, гладя дочь по волосам.

Дин, нервно топчущийся у двери двухместной палаты, быстро принимает у них заказ на кофе и уходит в кафетерий.

Труди обнимает свою мать, которая сама, кажется, ослабела от перенесенного шока, и они смотрят на почти бесформенную серую фигуру в постели. Она бросает взгляд на блестящее кольцо на своем пальце.

Где же Рэй?

Что на самом деле значит эта золотая полоска на моей руке?

Где он?

11

Пробираясь по узким улочкам Сохо и прижимаясь к стенам зданий, чтобы избежать внезапно начавшегося ливня, Леннокс, лишенный телефона, снова молится, чтобы Марк Холлис не перенес время или место их встречи. Он также надеется, что его лондонский коллега будет выглядеть достаточно похоже на свою более молодую фотографию, которую Рэй видел в Интернете. Войдя в паб "Собака и утка", он направляется к бару. Оглядывается и сразу замечает Холлиса.

Он сидит на кожаном сиденье под большим зеркалом, одетый в толстовку "Грин Бэй Пэкерс" под расстегнутой черной курткой "Puffa". Перед ним пинта "Стеллы" – точно такая же, какую бармен протягивает Ленноксу, хотя он едва помнит, что заказывал ее. Когда Леннокс ставит свой стакан на стол, они обмениваются кивками, оценивающе глядя друг на друга.

Не то чтобы они были очень похожи. Хотя оба ростом около метра восьмидесяти, дюжий Марк Холлис весит на килограмм на десять больше Рэя Леннокса, и большая часть этого преимущества приходится на обширный живот. Густые, кустистые брови только подчеркивают залысину. Его длинное лицо украшено не раз сломанным носом и рубцами от угрей. В своей поношенной куртке, грязных фланелевых брюках и стоптанных ботинках, с запахом дешевого лосьона после бритья, выпивки и кокаина, Холлис похож на персонажа драмы из жизни полиции Лондона 1980-х годов.

Однако внимательный наблюдатель мог бы заметить определенное сходство в глазах обоих мужчин: беспокойные, оценивающие, даже немного затравленные.

Леннокс решает не упоминать о случае с телефоном, считая, что грубоватый Холлис, который в ходе разговора становится более дружелюбным, может расценить это как некомпетентность или слабость. Это оказывается верным решением, потому что вскоре лондонский полицейский, похоже, чувствует в нем своего и немного расслабляется.

– Ну что, у вас там этот мудак потерял свой прибор?

Леннокс думает, что в то время, как его коллеги называли своих боссов подобострастными, заискивающими обращениями "шеф" и "мэм", циничному Холлису явно не хватало почтительности, что вряд ли улучшало перспективы его продвижения по службе в любом английском учреждении.

– Не то чтобы он был настолько рассеянным. Разве только в отношении тех, с кем общался. Кто-то ему с этим активно помогал.

– От вашего управления толку было не добиться. Так кто он такой?

Это проверка. Леннокс решает рискнуть.

– Член британского парламента, а когда-то депутат шотландского.

Холлис выглядит озадаченным.

– У нас ведь тоже есть игрушечный парламент, созданный по милости наших хозяев на юге, – улыбается Леннокс. Холлис молчит, поэтому он продолжает. – Классический сценарий: птица высокого полета, шикарная жена и дети, потом влез в неприятности, спутался с другим парнем. Супруга была совсем не в восторге, – объясняет он, решив не упоминать свое участие в этой истории. – Местные тори тоже. Поэтому он перебрался сюда и сделал новую карьеру в Оксфордшире. Однако популистские методы остались те же: цыгане, мусульмане, беженцы, феминистки, трансгендеры и все такое прочее.

– Это что, тот гребаный педофил... как там его?

– Галливер, – подтверждает Леннокс. – Завтра его имя, наверное, будет во всех новостях. А может, и нет. Пока все, что известно, – это то, что его нашли вчера в десять утра на складе в Лите. Он был раздет, связан и кастрирован, у него были удалены гениталии; вероятно, использовали два ножа, один из которых был с зазубренным лезвием. Причиндалы унесли и поместили на Монумент Скотта, где днем их нашел какой-то турист. Проверяем по всем обычным источникам.

Холлис одобрительно кивает, выслушав этот поток информации от шотландского коллеги.

– Интересно, что помимо признаков алкоголя и, возможно, наркотиков в его организме, хотя у нас еще нет полного отчета токсикологов, его ударили по голове, вероятно, молотком, перед тем как лишить достоинства. Пока улик крайне мало, если не считать красных ниток и надписи маркером на вывеске туалета, – Леннокс оглядывается по сторонам и придвигает стул поближе к столу. Паб наполняется людьми, наслаждающимися общением после окончания рабочего дня. Он наклоняется к собеседнику. – Если преступник не знает жертв лично и не застал их врасплох с помощью уловок, например, подмешивания снотворного в алкоголь, это указывает на наличие сообщников.

Холлис переваривает эту информацию, задумчиво нахмурив брови. Выдержав приличную случаю паузу, он с хриплым, рваным кашлем прочищает горло.

– Значит, они заманили его в ночной поезд, напоили, затем вкололи ему снотворное, но оно оказалось недостаточно сильным, поэтому его вырубили молотком?

– Нет, удар был слишком точный, и не было никаких признаков борьбы.

– То есть накачали наркотиками и потом вырубили? А смысл?

– Больше похоже на то, что преступники хотели его таким образом пометить, – Леннокс делает большой глоток "Стеллы". – В Эдинбурге был такой столяр Рэб Даджен, по прозвищу Безумный Плотник, который вот так оглушал своих жертв, оставляя что-то вроде подписи. Он давно в тюрьме, так что не мог этого сделать. Как будто они его зачем-то пытались сымитировать, – Леннокс отодвигается на стуле, чтобы свет из окна не бил ему в глаза. – Персонал поезда знает Галливера как постоянного пассажира. Он много пил и часто сильно напивался, но в этот раз ни при посадке, ни при выходе из поезда не выглядел пьяным.

– Получается, он начал бухать прямо с утра? После поезда, но до того, как его тело нашли в десять часов?

– Похоже на то. Вероятно, в отеле "Олбани", где он зарегистрировался. Там не задают лишних вопросов, хотя из мини-бара ничего не пропало. Мы проверили несколько отелей и забегаловок, которые работают утром, в том числе и нелегальных, но его нигде не видели. В номер заказали два завтрака.

– Значит, кто-то встретился с ним в номере и принес ему выпивку, вероятно, уже что-то подмешав, – размышляет Холлис, делая глоток своего пива.

– В его ежедневниках нет ничего необычного, деловые совещания и встречи с избирателями. Несколько загадочных упоминаний о “В”, но мы не можем это связать ни с одним членом семьи, другом, политическим или деловым партнером.

– Постоянная шлюха или мальчик по вызову?

– Ничего определенного, но репутация у него соответствующая, – отвечает Леннокс, потягивая пиво.

– Они держат в секрете всю информацию о чуваке, который чуть не потерял свой прибор в "Савое", – уклончиво отвечает Холлис. – Но он никакой не бизнесмен.

– Не удивительно, – медленно кивает Леннокс, ожидая продолжения.

Холлис секунду колеблется, а затем мрачно улыбается.

– Ладно, Рэй, откровенность за откровенность. Ни для кого не секрет, что с этим делом меня хотят крупно подставить. Я не уверен, нужно ли им, чтобы я все это игнорировал, или чтобы стал козлом отпущения, который их выведет на чистую воду, – Он пожимает плечами. – Но в обоих случаях держать язык за зубами мне резона нет. Да, всякое бывает, но мне не нравится, когда со мной играет моя собственная организация.

Леннокс сочувственно кивает.

– Так вот... – Холлис снова напряженно улыбается. – Жертва нападения в Лондоне – высокопоставленный государственный служащий министерства внутренних дел по имени Кристофер Пиггот-Уилкинс. Он был уже почти сэром Кристофером Пиггот-Уилкинсом, а потом чуть не стал мисс Кристофер Пиггот-Уилкинс, – Холлиса явно забавляет эта мысль. – Похоже, работала профессиональная соблазнительница. Симпатичная телка звонит ему, говорит, что она из агентства, которым он пользуется, а у него сегодня день рождения, и приятель купил ему "презентик", – Холлис делает большие глаза. – Только в этом агентстве о ней почему-то не слышали. Как бы то ни было, она уговаривает его подняться в гостиничный номер, потом залезть в ванну, потом – раз, – И он делает режущий жест пальцами. – Его прибор уже висит на волоске. Быстро прибыли какие-то придурки из секретной службы: его отвезли на Харли-стрит и пришили все обратно. Я говорил с сотрудником близлежащей клиники. В конечном итоге, у него может восстановиться до пятидесяти процентов прежней эректильной функции, хотя на это и потребуется время.

– Как-то опрометчиво он себя повел, ты так не думаешь? Очень доверчиво. Не заподозрил никакой подставы?

– Нет, потому что эта телка знала его привычки. Заказывал девок из высококлассного эскорта и номер люкс в каком-нибудь отличном местечке типа "Риц" или "Савой", в данном случае это был "Савой". Упомянула несколько знакомых ему имен. У придурка не было оснований что-то заподозрить.

– Так он и раньше так делал? Он-то что говорит?

Холлис зло качает головой.

– Понятия, бля, не имею, – рычит он. – Они его покрывают, Рэй. Я был там всего через полчаса, и мой босс, старый пердун Стэн Джордж, тоже, а у этого мудака идет кровь из носа, если он хотя бы встанет из-за своего стола... и кто там появляется через пять минут, как не сам начальник полиции, с ним хренов мистер Мутный Кекс, а за ними тащатся несколько известных педофилов из Уайтхолла⁷. Нам и подойти к Пиггот-Уилкинсу не дали. Они с важным видом заявили, что "у них все под контролем", наговорили разного дерьма и отрезали меня от всей информации, – Холлис переводит дыхание.

– Никаких улик или записей видеонаблюдения? – спрашивает Леннокс, который знает от Пискуна Мортимера, что записи-то как раз были.

– Они все туда приперлись, чтобы избавиться от улик, Рэй, – хмурится Холлис. – а не собрать их.

– То есть, они отжали тебя по полной и закрыли это дело, а теперь вдруг опять забегали после случая с Галливером,. – Леннокс снова думает об этих торчащих из раны сухожилиях. – Кто бы это ни сделал, он их реально напугал. Они-то как раз поняли, что между твоим и моим делом существует связь.

– Верно подметил, Рэймонд. Богатенькие ублюдки из тори? Хотя эти уроды обычно тупые.

– Я так понимаю, ты за них не голосовал?

Холлис допивает свою пинту одним большим глотком.

– Я не коммуняка и не сраный либерал, приятель, но эти сволочи все контролируют. Привыкли, суки, все получать на халяву. Гребаные жертвы инцеста, которые наебывают нас уже несколько поколений, и среди нас все еще достаточно мазохистов, благодарных им за это.

– Твоя правда. Чует мое сердце, что здесь замешаны педофилы с с самых верхов.

– Пидоры, мать их, из самых высших эшелонов власти, – гремит Холлис, и соседняя пара на мгновение оборачивается. – Но я, бля, не собираюсь молчать и прикрывать этих ублюдков!

Ленноксу начинает нравиться Марк Холлис.

– В Эдинбурге мои ребята работают, как проклятые. Любая информация, которую они получат, в твоем распоряжении, – И он показывает на пустой стакан лондонца. – Повторить?

– Сегодня мой день, – Марк Холлис расплывается в улыбке, которая делает его лет на десять моложе. – Небеса мне тебя послали, друг. Повидал я вашего брата из Шотландии. Много хороших ребят, и много так себе. Но все любили бухнуть, – Он трясет стаканом. – Мне "Стеллу".

После четвертой пинты Холлис исчезает в туалете и возвращается сияющий. Опускается обратно на свое место.

– Я там тебе на бачке кое-то оставил взбодриться. Что скажешь?

Это еще одна проверка, и Леннокс немедленно встает. В туалете под листком бумаги он обнаруживает жирную дорожку кокаина.

Ему позарез надо подружиться с Холлисом.

Но как же Труди.

Группа анонимных наркоманов. Кит Гудвин, мой наставник.

Он втирает немного порошка в ноздри и смахивает остатки с бачка на пол. Чувства вины и потери, а также сожаление о таком явном расточительстве удручают его. Возвращаясь обратно, он чувствует себя придурком, который сам себя обманывает.

Холлиса снова несет.

– Гребаная полиция Лондона, Рэй, не мне тебе рассказывать, какой там блядский бардак. А может, ты и не знаешь. Не знаю, как там у тебя дела обстоят, но хуже этих бесполезных мудаков, с которыми нам приходится иметь дело, быть не может.

Холлис разглагольствует о своих начальниках, пока Леннокс не поднимает обычный вопрос, который он задает всем людям, которые занимаются тяжкими преступлениями. Каким бы очевидным это ни было, ответы всегда точно говорят ему, с кем он имеет дело.

– Так почему ты выбрал эту работу?

Холлис лишь на секунду задумывается. Его пронзительный взгляд упирается в Леннокса.

– Я хочу сажать подонков, приятель, ублюдков, которые творят всю эту дрянь с детишками. Гребаных убийц, которые навсегда вырывают людей из их семей, или насильников, которые разрушают жизни женщин. У них нет на это никакого права, и я, сука, до них доберусь. Мне насрать, если какие-то парни подрались на футболе, – Он трясет своей большой головой. – подростки что-то украли в супермаркете, бедный старикан подкрутил счетчик, ботаник взломал "Sky Sports" или придурочный менеджер неправильно припарковался.

Леннокс кивает в знак согласия.

– Ты хочешь сажать действительно плохих парней, а не слабых, уязвимых и угнетаемых, не тех, кто пытается просто свести концы с концами. Я тоже.

Холлис поднимает один из двух стаканов "Стеллы", появившихся в отсутствие Леннокса, заставляя его сделать то же самое.

– Пиздец всем этим ублюдкам!

– Чтоб они сдохли!

Когда Леннокс произносит тост, Холлис резко опускает свой стакан, как будто только осознав, где находится, и, похоже, понимает, что его кокаиновое возбуждение заметно намного больше, чем у Леннокса.

Он подозревает, что я не вынюхал ту дорожку. Нет, хуже: он думает, что я информатор отдела внутренних расследований.

Леннокс достаточно долго употреблял кокаин и знает, как себя вести. Он начинает говорить без умолку.

– Галливер должен был быть в своем Оксфордширском избирательном округе. Никаких данных о том, что он поедет в Шотландию. Он не сказал об этом ни своей бывшей жене, ни их отпрыскам, ни даже своей сестре – сиськи, кстати, у нее, что надо – у которой он обычно останавливается, когда приезжает повидаться с детьми. Потом он оказался на том складе в Лите... в эдинбургских доках. Нашли его, бля, в чем мать родила и связанным, от его хозяйства остались одни обрывки, работали зазубренным лезвием, – И Леннокс достает свой телефон, но, осознав, что он все еще не работает, швыряет его на стол. — Уронил, мать твою, и теперь не включается. Как бы то ни было, нам прислали запись с этим скрипучим типа голосом робота: "Остатки ублюдка Галливера на складе в доках Лита. Уберите его поскорее, а то крысы сожрут своего родственника".

Холлис, кажется, успокоился и хрипло смеется.

– А что там с этой пленкой?

– Наши спецы пока работают над ней. Ее отправили в 9.47 утра. Они обнаружили склад, где находилось тело, в 10.05. Галливер сошел с поезда в 7 утра. Яйца нашли на Монументе Скотта в 12.52.

– Преступник, скорее всего, был мужского пола и стал жертвой сексуального насилия, – внезапно заявляет Холлис. – вероятно, в детстве. А теперь он стал сильнее.

Леннокс молча раздумывает над этим.

Тот туннель. Моя постоянная одержимость им – как будто пребывание там могло вернуть их, тех троих, которые теперь стали тенями в моем сознании. Я вижу себя там, со сжатыми кулаками, бешено кричащим:

ДАВАЙТЕ, СУКИ, ПОДХОДИТЕ.

Голос Холлиса выводит его из задумчивости. Он по-прежнему грубоват, но теперь в нем сквозит сочувствие.

– Тяжело тебе, приятель?

– Что? Извини, я... – Леннокс застигнут врасплох. – Что ты имеешь в виду?

– Вижу, как тебя колбасит. Нас всех мучают кошмары, – Холлис с мрачным видом пожимает плечами. – Потому-то мы и здесь, не так ли?

Леннокс напряженно улыбается. Спорить бесполезно. Он думает о том, с какими злобными привидениями сражается Холлис. Должно быть, это на редкость страшные создания.

– Не парься. О своих я не буду рассказывать и про твои знать не хочу, – Резкий смех Холлиса сменяется мрачной серьезностью. – Но мы им должны спасибо сказать, Рэй. Они нас поддерживают. Я бы сказал, даже спасают.

Леннокс удивленно поднимает брови.

– Спасают? Ты так думаешь? – Он не может скрыть недоверия в своем голосе. – От чего?

Холлис оглядывает переполненный бар, его взгляд с презрением скользит по болтающим посетителям.

– От скуки, приятель. Иначе мы бы просто отбывали номер, чтобы получать зарплату.

– Пожалуй, можно на это и так посмотреть.

– Мы прокляты, Рэй, такие, как ты и я, – Холлис придвигается ближе, похоже, воодушевленный этой мыслью. – И мы должны забрать с собой как можно больше плохих парней, – И он встряхивает своим пустым стаканом. – А теперь марш за пивом, хренов шотландский жмот!

– Твои слова действительно вдохновляют, Холлис, – Леннокс встает и подмигивает. – Смотри, как быстро я доберусь до бара.

Подходя к стойке, он чувствует себя, как под кайфом. Находиться в компании Холлиса – это как пассивный прием наркотиков. Он оглядывается на массивную фигуру своего коллеги, который сам с собой тихо смеется над чем-то. Из выпивки и кокаина этот человек черпает ту энергию, которая ему нужна, чтобы покорять мир. Вселенная, в которой будет слишком много Холлисов, погрузится в хаос. А мир без таких людей долго не протянет. Вернувшись с напитками, Леннокс спрашивает, где сейчас Пиггот-Уилкинс.

– Наверное, забился в свой особняк в Сарри. К нему не подобраться. Под запись показаний не дает. Видимо, не хочет прославиться как чувак, потерявший половину своего прибора. Ну что, хочешь поехать на место преступления? Там, конечно, все убрали давно. Ни разу не видел, чтобы эти пидоры так быстро работали.

Пока они допивают свое пиво, свет в баре приглушают. Бармен хочет, чтобы атмосфера паба соответствовали сгустившим лондонским сумеркам. Тяжесть "Стеллы" в животе и голове заставляют Леннокса еще больше сожалеть о том, что он не нюхнул ту дорожку. Только дурь, бля, зря потратил. Они выходят на улицу и садятся в такси. Ленноксу кажется, что Холлис настолько человек старой школы, что он просто не может представить, чтобы его новый коллега ехал как-то по-другому.

Они выходят на улице Стрэнд у богато украшенного входа в роскошное здание, где бронзовый солдат возвышается над всем известными сверкающими зелеными неоновыми буквами, рекламирующими отель "Савой". Холлис объясняет, что их встретит Колин Невилл, один из швейцаров.

– В свое время приличный боксер в полусреднем весе. Обладал лучшей и худшей из возможных способностей в боксе: хорошо держал удар. Может быть, язык у него не так хорошо подвешен, но уши и глаза работают, как надо, и мимо него никто не проскользнет. Я вас обоих приглашаю на вечер бокса в Йорк-Холле в Бетнал-Грин. Тебе же нравятся единоборства, сынок? – спрашивает он. – Конечно, нравятся, – решает он, не дожидаясь ответа.

Их приветствует дородный швейцар в синей форме, седые волосы которого едва видны из-под цилиндра.

– Том, – кивает Холлис, и они обмениваются любезностями. Затем он спрашивает: – Нев внутри, да, приятель?

Швейцар отвечает утвердительно, и, когда они проходят мимо стойки регистрации, Холлис спрашивает Леннокса:

– Рэй, ты что думаешь о Пискуне?

– Я его плохо знаю, – Леннокс оглядывает вестибюль с черно-белым гранитным полом в шахматную клетку, красивыми потолками и карнизами, а также деревянными панелями на стенах, украшенными картинами в стиле классицизма. – Мы были вместе на нескольких курсах по технической и судебной экспертизе. Он всегда дает полезную информацию.

– Смотри с ним поосторожнее. – Холлис постукивает себя по носу. – Его бы правильнее называть Шептуном, если понимаешь, о чем я.

Леннокс кивает, а улыбающийся мужчина с пустыми глазами, сидящий в большом мягком кресле, поднимается, чтобы поприветствовать их.

– Здорово, Марки!

– Нев, это Рэй. Скоро поедем в Йорк-Холл, друг. Достал билеты.

– Клево.

– Покажешь нам тот номер?

– Пошли.

Леннокс понимает, что этот дружелюбный мужик в свое время слишком часто получал по голове от горячих молодых оппонентов. Боксеров часто приходится защищать от самих себя: очевидно, что о Колине Невилле некому было позаботиться.

– Энцефалопатия боксеров. Хреновые менеджеры ему попались, – подтверждает шепотом Холлис, когда Нев берет на стойке ключи и подает ему. Нев ждет, пока Леннокс и Холлис поднимутся в номер на лифте. – Пиггот-Уилкинс спустился в этом: голый, зажимал руками яйца, повсюду кровь. Конечно, ни одной, мать твою, видеозаписи, ни отсюда, – он указывает на камеру. – ни из вестибюля. Никаких подтверждений того, что это вообще случилось, если не считать нескольких очевидцев, которых сотрудники какого-то специального подразделения тут же заставили открыть свои телефоны и стереть все фотографии.

– Вот суки, быстро же они сработали.

– Давно известно, что у них есть специальная группа для защиты высокопоставленных лиц в случае непредвиденных обстоятельств, – говорит Холлис. – Я первый раз их своими глазами видел. Нас быстро отодвинули в сторону, как каких-то сраных уборщиков, – Холлис скрипит зубами, пока лифт останавливается и двери открываются. – Я думал, эти козлы попросят нас взять гребаную швабру и смыть кровищу с мраморного пола, – Они выходят в коридор, где Холлис указывает на другую камеру видеонаблюдения, размахивая телефоном. – Но у нас есть кое-что отсюда. Я позвонил паре парней из нашей команды расследования. Они уже едут.

Дальше по коридору они видят пластиковую пленку, повешенную рабочими-малярами, которая больше не закрывает номер 461. Когда они входят, утопая ногами в пышном ковре, Леннокс разглядывает кровать с балдахином, затем проходит в большую ванную комнату, выложенную черно-белой мраморной плиткой в шахматном порядке. Холлис продолжает болтать, все еще взвинченный кокаином.

– Я думаю, ты верно мыслишь, Рэй: их было двое. Пиггот-Уилкинс поднимается в номер, его стояк виден аж из космоса. Она в маске, типа венецианской, как в этом дебильном кино "С широко закрытыми глазами". Этот хрен готов кончить, едва войдя в номер. Телка, вероятно, не признается, что за друг ее послал. Нашего петушка это устраивает; он считает, что и так скоро все узнает, все эти богатенькие ублюдки хорошо друг другу известны.

– Значит, преступник или преступники знали его привычки и кто ему заказывал девок раньше, раз они так все грамотно сделали.

Холлис утвердительно кивает.

– Телка не снимает маску, а предлагает ему "принять ванну", зная, что одержимый гигиеной урод сразу согласится. Из кранов уже течет вода, и поднимается мыльная пена. Вода горячая, и ножи уже там, скрытые пеной. Он залезает, расслабляется, и тут – раз!

– Почти что клиника по смене пола на дому.

– Дело в том, что после того, как он убегает, прижимая к себе свой прибор, в панике орет в вестибюле, требует, чтобы его кто-нибудь отвез на Харли-стрит, а не вызывал скорую, она не сильно отстает, – Холлис очень оживлен и почти задыхается. – Но вот, зацени, если их было двое, – Холлис указывает на решетчатую дверь, открывает ее, и за ней обнаруживается большой встроенный шкаф с халатами и полками, полными полотенец. – то второй, я думаю, прятался здесь, наблюдая за происходящим. Само собой, нам они и здесь не дали проверить на отпечатки. Их небольшая спецгруппа, работу которой оплачивают налогоплательщики, обо всем позаботилась.

– Что думаешь о чуваке, который здесь сидел? – Леннокс распахивает двери. – Он получал удовольствие, наблюдая, и/или ждал, чтобы помочь, если бы что-то пошло не так?

– Да... но они не единственные, кому помогли. Как я уже сказал, наши "мегаспецы" тщательно зачистили место преступления, а этот тип, которого задним числом назначили следователем, – Холлис указывает на себя. – даже не смог осмотреть место преступления. Ты когда-нибудь чувствовал, что тебя хотят подставить?

Леннокс мрачно кивает.

Холлис смотрит на открывающуюся дверь номера.

– А вот и мои парни, – Леннокс поднимает взгляд и видит двух полицейских, стоящих в дверном проеме. Один – высокий чернокожий мужчина с коротко остриженной головой, в элегантном костюме, лет тридцати с небольшим. Другой – белый, с копной волос песочного цвета, ему немного за двадцать, в ужасно сидящем пиджаке. – Это Дэвид, а это Мутный Кекс, – Холлис кивает им, приглашая войти. – Спасибо, что приехали. Рэй прибыл из Шотландии, чтобы нас тут всех научить работать – верно, Рэй?

– Одному тут не справиться. Я лучше буду заниматься расследованием дел сексуальных маньяков, если ты не против.

Мутный Кекс издает легкий смешок, но Дэвид остается невозмутимым, вытаскивая из кожаного чехла "iPad" и включая его.

– Как раз хотел спросить про записи с камер наблюдения, – говорит Рэй.

– На данном этаже производились ремонтные работы, – отвечает Дэвид с акцентом выпускника Оксфорда, отчего Холлис морщится. – Они, очевидно, знали об этом, когда заказали именно этот номер, – И он указывает на экран. – Выход по задней лестнице закрыт пленкой. Это произошло в 12.45. Из вестибюля записей у нас нет. Там камеры были отключены на техобслуживание.

– Какой-то просто "идеальный шторм" – в вестибюле техобслуживание, а здесь наверху ремонт, – говорит Леннокс. – Многовато совпадений.

– Мы проверили техников и маляров вдоль и поперек. Все работы настоящие. Мы допросили руководство отеля, – объясняет Холлис. – Пока ничего. Эти работы были запланированы заранее.

– Кто-то об этом узнал, но любой, у кого есть доступ к компьютеру, смог бы получить график работ, не вызывая явных подозрений, – Дэвид вручает Ленноксу распечатанный список примерно из двухсот имен. – Хакер средней руки мог бы легко это сделать, – говорит он слегка уныло.

– Включай запись, – просит Леннокс.

– Может, не стоит? – спрашивает Дэвид, переводя взгляд с Леннокса на Холлиса.

– Давай, врубай, – подтверждает Холлис.

Голый Пиггот-Уилкинс, с бешеными глазами за стеклами очков в золотой оправе, отбрасывает пластиковую пленку в сторону, драматично забрызгивая ее кровью, и бросается по коридору. Когда временный занавес задвигается, за ним появляется какая-то фигура. Но вместо того, чтобы последовать за Пиггот-Уилкинсом за занавеску, она направляется к двери на пожарную лестницу. Изображение размыто, как будто кто-то принимает душ, но Леннокс может различить длинное черное пальто, светлые волосы и темную венецианскую маску. Затем, примерно через тридцать секунд, за ним следует второй размытый силуэт, направляющийся к тому же пожарному выходу. Невозможно толком разглядеть ничего, кроме смутной фигуры, но Леннокс видит, что вероятный сообщник в шкафу крупнее и выше, чем женщина в маске.

Дэвид останавливает запись и указывает на часть экрана.

– Как вы можете видеть, пластиковая штора была приклеена скотчем в этой части коридора, – Он предлагает им выйти из номера и посмотреть. – Она закрывает вид двух фигур, покидающих место преступления по лестнице, – Он указывает на ступеньки пожарной лестницы. – После того, как Пиггот-Уилкинс убегает...

Леннокс думает о двух силуэтах.

– Обе из них женщины? Вторая фигура крупнее, но на ней просторная одежда, может быть, платье?

– Возможно, – говорит Дэвид.

Холлис кивает Ленноксу и отводит его в сторону.

– Я тоже так думал. Но в нашу эпоху позитивной дискриминации и прочей херни они не особенно отчаянно пытаются показать, что преступник в юбке может быть таким же чокнутым, как и мужик. Я бы подумал, они за равенство полов, – усмехается он, оглядываясь по сторонам. Мутный Кекс смеется, а Леннокс и Дэвид молчат.

– Никогда не знаешь, – замечает Леннокс, – Времена меняются.

Дэвид и Мутный Кекс непонимающе смотрят на него.

– В любом случае, давай поболтаем с Невом в более неформальной обстановке, – говорит Холлис, вздыхая, а затем кивает коллегам. – Спасибо, ребята, – И они с Ленноксом направляются к лифту.

– Что с ними такое? – спрашивает Леннокс.

– Хренов карьерист и его помощник. Корпоративные задроты, Рэй. Им не понравилось, что я делюсь с тобой информацией. Не удивлюсь, если они меня сдадут руководству, – Он ухмыляется. – Вот такие придурки приходят на смену таким, как мы. И раскрываемость у них получше. Конечно, к тому времени... – Раздается звонок подъезжающего лифта, двери открываются, и они заходят внутрь. – ...все, кто в детстве подвергался насилию, получат микрочипы, и мы просто будем ждать, пока они совершат преступление. Все будут, как на ладони.

Пока лифт опускается, Леннокс спрашивает:

– Ты думаешь, что каждый ребенок, подвергшийся насилию, сам со временем становится педофилом?

– Мы знаем, что с большинством из них дело обстоит именно так. Так и передается эта зараза, Рэй. Всех чипировать, а если будут себя хорошо вести, никто их не тронет. Да, это двойное наказание для человека, который в детстве подвергся насилию, а затем был занесен в список потенциальных педофилов, но скоро гражданские свободы не будут иметь большого значения.

Нев уже уехал в Йорк-Холл, и они выходят на улицу, чтобы поймать такси, которое отвезет их в Бетнал-Грин. Затем Холлис, которого внезапно посетила новая мысль, говорит:

– Давай сначала сделаем небольшой крюк до Кингс-Кросс. Проверим это агентство и посмотрим, смогут ли они подтвердить, что Пиггот-Уилкинс их регулярный клиент. Чувак, который им управляет, хорошо известен лондонской полиции. Кстати, он из ваших,– говорит он, а потом поясняет: – из килтоносцев, – и орет в окно водителю такси: – Кингс-Кросс!

Ленноксу хочется сказать Холлису, что далеко не все шотландцы носят килты, но из уст лондонца это звучит странно успокаивающе, как что-то, напоминающее о доме.

– Ясно...

Затем на них внезапно обрушивается рев автомобильного двигателя. Они оборачиваются и видят мчащийся на них фургон.

– ЕБАНЫЙ В РОТ! – орет Холлис, толкая Леннокса в такси и повалившись сверху. Он захлопывает за ними дверь, но проезжающий фургон задевает ее.

– АХ ТЫ ПИДОРАС! – ревет таксист. – Ну ты видел?!

– СЛЕДУЙ ЗА ЭТИМ УБЛЮДКОМ!! – рявкает Холлис, доставая удостоверение полиции.

Таксиста два раза просить не нужно, и он давит на газ. Но фургон поворачивает и исчезает из виду еще до того, как они успевают запомнить номер.

– Это может попасть где-то на камеру, – говорит Холлис, который еще не отошел от кокаина. – Сейчас перехват сделаем, – Он достает телефон и кому-то звонит. – Придурки, – говорит он, отключившись. – Все, что они, мать их, могут, так это жаловаться о том, чего они, сука, не могут сделать, – Он наклоняется вперед на сиденье, прежде чем продолжить мысль. – Пиггот-Уилкинс или его ребята не стали бы напрямую вести дела на Кингс-Кросс. Думаю, что посредник, который заказывает ему шлюх, – это чувак по имени Тоби Уоллингем. Он неудавшийся олигарх, типичный мошенник с трастовыми фондами. В полиции его хорошо знают.

– Так ты считаешь, что это он свел Пиггот-Уилкинса с проституткой в маске?

– Не знаю, поэтому нужно с ним самим поговорить. Но если он это и сделал, преступники, вероятно, использовали его втемную – никто не захочет чтобы один из их постоянных клиентов потерял свое хозяйство. Свой бизнес-то зачем портить? Но тут надо поосторожнее, – Холлис поднимает свои кустистые брови. – Этот урод такой же, как и все остальные, весь в адвокатах.

– Ох уж эти козлы столичные. На прием надо записываться, чтобы их допросить по уголовному делу.

– Мне это ни хрена не нравится, Рэй, но сначала давай проверим злачные места, – говорит Холлис, и когда они выходят из такси на грязную улочку, которая явно избежала капремонта, он неловко руками сует несколько банкнот в руку водителя. Леннокс оглядывается по сторонам и понимает, что это больше похоже на Кингс-Кросс его молодости, когда еще не был построен новый железнодорожный терминал. В воздухе витают все возможные пороки и какая-то скрытая угроза. Холлис, с горящими глазами и холодной злостью в голосе, говорит ему:

– Как обычно в таких случаях, я ловлю себя на том, что хочу выместить злость на каком-нибудь ублюдке.

Леннокс пристально смотрит на него. Они только что были на волосок от смерти, и кто-то явно желает им зла.

– Как мне знакомо это чувство, – соглашается он, нащупывая в кармане все еще сыроватый и мертвый телефон.

12

Вполне возможно, что в офисе агентства "Коллеги" еще кто-нибудь есть. И действительно, когда такси отъезжает, из обшарпанного викторианского здания выходит женщина в деловом костюме.

– ЭЙ, ДВЕРЬ ПРИДЕРЖИ, – рычит Холлис, подбегая к ней и размахивая полицейским удостоверением у нее перед носом. – Как тебя зовут?

– Грета, – говорит она с восточноевропейским акцентом. – Но я ничего плохого не делала!

– Нет, не делала, – говорит Холлис, придерживая дверь ногой, чтобы она не захлопнулась. Леннокс видит, что он на взводе, не только из-за кокаина, но и после случая с неудавшимся наездом. – И сейчас начинать не стоит. Скажи-ка, кто сейчас в офисе агентства "Коллеги"?

– Только начальник. Его зовут Саймон.

– Ладно, пошла отсюда, – Холлис сплевывает на холодные бетонные ступени.

Грета уходит, не глядя на Леннокса. Они смотрят, как она удаляется с впечатляющей для высоких каблуков скоростью. Затем они заходят внутрь и поднимаются по узкой лестнице на верхний этаж, предвкушая сюрприз, который им предстоит преподнести "начальнику Саймону".

Саймон Дэвид Уильямсон как раз заканчивает работу в неряшливом офисе агентства "Коллеги", предоставляющего "услуги по профессиональному консультированию и административной поддержке", и выключает свой "Apple Mac". Он напрягается, увидев двух входящих в офис мужчин. Он не сразу понимает, что это копы: столь же вероятно и появление в его офисе преступников. Поскольку у него есть кое-какая "крыша", он даже хочет, чтобы это был второй вариант. Он встречает посетителей неприязненным взглядом.

– Я как раз закрываюсь, а встречи назначаю только онлайн.

Леннокс узнает не его самого, а акцент.

– Тебя как звать? – спрашивает он, показывая удостоверение.

Уильямсон прищуривается, изучая его, затем смотрит на Леннокса.

– Полиция Эдинбурга... какого хрена?

Холлис следует примеру коллеги, вытащив значок полиции Лондона.

– Ты всем интересен, приятель. Классно быть таким популярным!

– Что бы это ни было, вы пришли не по адресу, – заявляет Уильямсон, видимо, повторяя заученные наизусть фразы. – Мы предоставляем услуги по подбору респектабельным бизнесменам партнеров, которые выступают в качестве их административных помощников на встречах и ужинах. Это чисто эскортные функции. Сексуальные контакты недопустимы, и если я об этом узнаю, ответственный сотрудник будет вычеркнут из реестра, а наша репутация...

– Завязывай с этой херней, – рявкает Холлис. – Нам насрать на твоих шлюх и их клиентов. Тебя как зовут?

– Саймон Дэвид Уильямсон.

– Ты знаешь Кристофера Пиггот-Уилкинса?

Уильямсон остается невозмутимым.

– Я не могу раскрывать имена своих клиентов. Ваши коллеги приходили пару недель назад, и я отдал им список. Если нужен еще один экземпляр, принесите ордер или постановление суда. Или спросите у своего босса – может, он даст посмотреть.

Леннокс чувствует, что его комментарий задевает Холлиса – главным образом, из-за его правдивости: начальство использует его, чтобы создать видимость, что ведется полноценное расследование, которое они на самом деле закрыли по своим причинам.

– Кто-то воспользовался именем вашего агентства, чтобы свести Пиггот-Уилкинса с одной шлюхой. А потом на него напали, – повышает голос Холлис. – Может, тебе на нары захотелось?

– Понятно, – Уильямсон принимает еще более напыщенный вид, хлопнув себя по голове открытой ладонью. – Вы приходите ко мне на работу и угрожаете. Это так полиция работает? Это так у нас законы соблюдаются? – обращается он одновременно к невидимым присяжным и к присутствующим копам. – Я уже подробно все рассказал вашим людям. Я устал уже повторять. Сто. Раз. Уже. Всем. Сказал: возможно, этот мужчина и использовал название нашей компании, но женщины, напавшей на Пиггот-Уилкинса, нет в наших списках. Я повторил все очень ясно. Вашим. Уважаемым. Коллегам, – Уильямсон снова хлопает себя по лбу. – Ну что еще сделать?

Леннокс наконец-то смог сопоставить его лицо с именем в своем справочнике злодеев Эдинбурга.

– Вы же пособник Фрэнка Бегби.

Уильямсон смотрит на него, моргая глазами в искреннем недоумении, и глубоко вздыхает.

– Из-за того, что мне не посчастливилось вырасти вместе с этим психопатом, которого я не видел много лет, я каким-то образом стал его пособником? – Он качает головой. – За счет бедных налогоплательщиков они присылают сюда какого-то ехидного придурка из западного пригорода Ебурга, к тому же болеющего за "Хартс", чтобы он мог сообщить полиции Лондона это свое поразительное открытие? – Он в притворной ярости поворачивается к Холлису.

Однако у лондонского полицейского свои ассоциации.

– Грек Андреас... Лоуренс Крофт, – говорит он. – Эти связи посвежее.

Уильямсон снова с шумом выпускает воздух, но на этот раз уже спокойнее. Он признает поражение.

– Я же вам говорил, Пиггот-Уилкинс у нас никогда не заказывает.

– Нет, – говорит Холлис. – Но я полагаю, ты знаешь, кто регулярно заказывает от его имени. Случайно не Тоби Уоллингем?

– У ваших людей есть доступ ко всем моим данным и телефонным звонкам. Вы же знаете, что Уоллингем – наш клиент.

Леннокс смотрит на Холлиса и понимает, что тот, несмотря на свой невозмутимый вид, впервые слышит об этом. Холлис не сводит глаз с Уильямсона.

– Он когда-нибудь заказывал для Пиггот-Уилкинса?

Уильямсон пожимает плечами.

– Известно, что у Уоллингема... более "мужские" вкусы. Можно с уверенностью сказать, что эскортницы, которых он заказывает, всегда для кого-то другого. Но эта девка из "Савоя" у меня никогда не работала. Я бы запомнил, – И он показывает на компьютер.

– Ну вот и хорошо, – улыбается Холлис. – Немного добровольного сотрудничества никогда не помешает.

– Я не стукач, – заявляет Уильямсон, внезапно вспыхивая. – но эти богатые ублюдки мне не друзья. В прошлом они не раз неуважительно обходились с нашей компанией, – И он обводит взглядом задрипанный офис с мебелью восьмидесятых годов, будто находится во дворце египетского фараона. – За такое высокомерие когда-нибудь приходится платить.

– Кто-нибудь из них грубо обходился с девушками? Из тех, кого заказывал Уоллингем? – спрашивает Холлис, пока Леннокс с отвращением смотрит на календарь футбольного клуба "Хиберниан" на стене.

– Поговорите с Урсулой Леттингер, – Уильямсон протягивает ему визитку. – На такой работе привыкаешь не верить женщинам. Но я могу распознать настоящий страх. Что-то еще? – Он смотрит в сторону двери.

Леннокс, взглянув на Холлиса, кивает Уильямсону.

– Приятно видеть, как земляк преуспевает в большом городе.

Пока они уходят, он окидывает взглядом обшарпанный офис.

– Клевые туфли, – говорит Уильямсон, глядя на мокасины на ногах уходящего эдинбургского детектива. – Простенько, но со вкусом.

13

Холлис яростно стучит толстыми пальцами по телефону, громко проклиная свою неумелость. Несмотря на скептицизм Леннокса, его настойчивость все же приносит приносит плоды.

– Наконец-то, – говорит он. – Уоллингема удалось разыскать в одном из тех пидорских клубов на западе, которые он посещает.

Леннокс рад, хотя и слегка разочарован. Он надеялся провести хороший вечер на боксерском матче. Холлис читает его мысли.

– Мы поговорим с этим тормозом и зададим ему несколько вопросов, а потом еще успеем на бои в Йорк-Холле... Та сука в фургоне, которая пыталась нас прикончить, – я ни хрена не разглядел, Рэй. Ты что-нибудь успел заметить?

– Он быстро свалил. Вроде здоровый, в темных очках и кепке. Он бы нас размазал. А может, просто хотел напугать.

– Я о том же подумал, – Лицо Холлиса искажается. – Это вполне могли быть и наши люди, но об этом даже думать не хочется. Стараюсь не стать совсем уж параноиком...

– Лучше не продолжай, приятель.

– Мудрые слова, – соглашается Холлис.

Клуб, в который они заходят, никогда не получил такой широкой известности, как "Soho House", или даже уважаемое местное заведение "The Groucho". Но уже слегка поблекшее великолепие пока еще позволяет ему сохранять определенную клиентуру. Это люди, которым обычно нравится быть на виду, но сюда они предпочитают приходить в тех редких случаях, когда стараются избежать публичности. Если бы вы были опозоренной знаменитостью и просто не могли оставаться дома, скорее всего, вы бы направились сюда. Поэтому кажется, что в этих стенах всегда витает запах скандала.

У стойки регистрации Леннокс понимает, что попасть внутрь будет непросто. Молодая и красивая администраторша окидывает его и Холлиса холодным, равнодушным взглядом. Его коллега расплывается в широкой улыбке.

– Все в порядке, дорогуша?

Ее лицо выражает надменное неодобрение, но как раз в этот момент их замечает растерянного вида мужчина с зачесанными назад серо-черными волосами. Леннокс понимает, что это дежурный менеджер. Бросив испепеляющий взгляд на смутившуюся молодую женщину, он жестом приглашает детективов войти. Он тут же говорит Холлису взволнованным шепотом, в котором слышится французский акцент:

– Марк, он на третьем этаже, но, пожалуйста, не устраивай здесь сцен!

– Да что ты! Я сама сдержанность, Эрве, – Он похлопывает мужчину по плечу и поднимается по лестнице, показывая Ленноксу следовать за ним. Когда они уходят, Холлис подмигивает французу, бросив: – Все чисто, братан.

Они долго поднимаются по крутой лестнице, и Холлис хрипло объясняет Ленноксу:

– Этот баран попался с парой шлюх, которые пытались его шантажировать. А они тут этого не любят. Это для гостей, а не для сотрудников. Ну, я помог ему уладить это дело, – Холлис тяжело дышит, весь покраснев во время подъема. – С этими богатыми пидорами все средства хороши. Рабочий класс, как правило, изгоняет таких извращенцев, – Холлис останавливается на повороте лестницы, чтобы отдышаться. – А вот тайное братство богачей защищает их любой ценой, обычно потому, что они слишком много знают об остальных.

Когда они занимают свои места в слабо освещенном баре на третьем этаже, Холлис смотрит туда, где за низким столиком, близко друг к другу, сидят трое мужчин.

– Вон он, – кивает Холлис. – тот пидор в жилете.

Тоби Уоллингем действительно одет в атласный жилет цвета охры. Волнистые черные с проседью волосы ниспадают с его головы по плечам и спине.

Они наблюдают за этим лондонским денди, заказав по пинте какого-то никому не известного "крафтового" светлого пива. "Стеллы" в баре не оказалось.

– Пидорское пойло, – замечает Леннокс, и Холлис, кивнув в знак согласия, смотрит на Уоллингема, который встает и извиняется перед спутниками.

– Погнали, – Холлис вскакивает, и Леннокс следует за ним.

Они преследуют свою жертву до туалета, входя как раз в тот момент, когда Уоллингем заканчивает свои дела у писсуара.

– Малыш Тоби! Неожиданная встреча! Может, оттопыримся, сынок?

Уоллингем с отвращением смотрит на Холлиса, затем с легким любопытством – на Леннокса.

– Инспектор Холлис, – Он устало пожимает плечами. – Для лучших представителей нашей доблестной полиции – все, что угодно.

Трое мужчин заходят в тесную туалетную кабинку. Там так неудобно, что Леннокс понимает, что они в буквальном смысле давят на Уоллингема. Смех Холлиса похож на рев лодочного мотора.

– Давай нарезай, сынку.

– Тут тесновато, может, твой друг...

– Меня зовут Рэймонд, – ухмыляется Леннокс. Он уже думает о том, что тяжелые руки Холлиса могут сделать с хрупким лицом Уоллингема.

– Ну, Рэймонд, если бы ты...

– ЗАВАЛИ И ДОСТАВАЙ КОКС! – орет ему в лицо Холлис.

– Ладно, ладно, – встревоженный Уоллингем поворачивается к бачку и начинает нарезать дорожки. Потом он отступает, предоставляя первый заход Холлису.

– Пиггот-Уилкинс сказал, что это ты свел его с проституткой, которая пыталась разлучить его с его дружком, – говорит Холлис, втягивая одну из дорожек.

– Я? – фыркает Уоллингем. – Что за херня?

Леннокс смотрит на дорожку и приглашающее выражение лица Холлиса. На этот раз ему не спрятаться.

– Знаешь Ричи Галливера? – спрашивает он, наклоняясь.

Он и забыл, как это круто. Эта дурь – высшего качества...

– Нет, – Уоллингем злится, прижатый выпирающим животом Холлиса. – А теперь я хочу покинуть эту кабинку. Вы злоупотребили моим гостеприимством, и я звоню адвокату, – И он с трудом достает телефон из внутреннего кармана.

– А как же твоя дорожка? – спрашивает Холлис, кивая на бачок.

– Можешь себе оставить, – огрызается Уоллингем.

Холлис вырывает у него телефон.

– Значит, адвокату, сука, позвонишь?

– Эй, отдай...

Холлис бросает телефон в унитаз.

– Блин, какой я неуклюжий!

Леннокс, которому вдруг хочется потрогать свой отсыревший, не работающий телефон в кармане, печально замечает:

– У меня у самого недавно такая же херня случилась. Действительно, как-то тесновато тут.

– Ах ты... – когда Уоллингем присаживается на корточки, чтобы вернуть контроль над своей цифровой жизнью, Холлис хватает его за волосы...

– АА... ПУСТИ!

–... и макает головой в унитаз.

– СУКА ТЫ...

Вместо ответа Холлис заставляет его замолчать, еще сильнее вдавливая его лицо в воду. Леннокс смотрит, как пузырьки поднимаются на поверхность.

– В унитазе застрял большой кусок дерьма, Рэй. Может, ты его смоешь, друг?

– Конечно, – Леннокс тянет за цепочку. Хлещет вода, превращая когда-то пышные локоны Уоллингема в мокрые, спутанные косички.

Холлис поднимает его голову над унитазом.

– НЕТ... ТЫ... ААА... – визжит Уоллингем.

Хватка Холлиса не ослабевает.

– Пасть закрой, – Его голос понижается до зловещего шепота. – Не пытайся меня наебать, хренов придурок, или я тебе все зубы, нахуй, выбью. У нас два вопроса. Я хочу знать о Пиггот-Уилкинсе, а мой приятель хочет знать об этом пидоре Ричи Галливере. Будешь говорить?

– Я... Я не знаю никакого Ричи Галливера... – стонет тот.

– А Пиггот-Уилкинса знаешь? Давай рассказывай, – и Холлис снова нагибает ему голову.

Уоллингем умоляюще машет руками, и Холлис ослабляет давление, при этом крепко удерживая его.

– Меня не просили... выбирать шлюху... для Пиггот-Уилкинса... Я был немного сбит с толку, так как он обычно обращался ко мне... Я и раньше организовывал для него и некоторых его друзей досуг в разных отелях, но на этот раз я никого не посылал... Кто сказал, что это я сделал? Этот сраный Уильямсон из "Коллег"?

– Так ты никого не посылал?

– Нет, клянусь! Я слышал о нападении в "Савое"... что какая-то странная служба безопасности взяла расследование на себя...

– Ты разговаривал с Пиггот-Уилкинсом после нападения?

– Нет!

– Как ты думаешь, кто звонил?

– Сказал же, бля, не знаю!

– Да все ты знаешь, приятель. Даже если ты с ними не говорил, ты в курсе, как они работают. Кого еще использует шайка Пиггот-Уилкинса?

– Не знаю, Богом клянусь! Я не его ассистент...

– КОГО ОН, СУКА, ЕЩЕ ИСПОЛЬЗУЕТ? – Холлис опять хватает Уоллингема за волосы и кивает Ленноксу, который снова спускает воду.

– ЛЕЙК! – орет Уоллингем, булькая. – Билли Лейк...

Пальцы Холлиса ослабевают.

– Какого хрена... – говорит он, затем в дверь туалета кто-то стучит и спрашивает: – Эй, кто там? Там явно не один человек!

Холлис распахивает дверь.

– Инспектор Холлис, полиция Лондона. Спроси обо мне своего босса, пока можешь, а то я выйду и пасть тебе порву. Усек?

Официант коротко кивает и уходит. Тем не менее, Холлис смотрит на Леннокса, и они решают, что пора сваливать.

– Вы за это ответите, – визжит несчастный, промокший насквозь Уоллингем.

Когда они спускаются по лестнице, Леннокс спрашивает:

– Он позвонит своему адвокату?

– Не-а... он заперся в туалете с двумя мужиками. Не очень-то это будет выглядеть, – Холлис задумывается. – Но меня больше беспокоит имя, которое он назвал.

– Билли Лейк? Я о нем не слышал.

– В наше время самые успешные преступники те, о которых никто не слышал. Все это мне очень не нравится.

– И что теперь? – спрашивает Леннокс, пока они идут по улицам Сохо, на которые спускаются сумерки.

– Поехали посмотрим бокс в Йорк-Холле и выпьем хорошенько. Уверен, нас посетит вдохновение.

Они ловят такси, которое увозит их в Ист-Энд.

14

В Йорк-Холле Холлис и Леннокс пробираются сквозь плотную толпу зрителей. Настроение в зале приподнятое. Когда они с удовольствием заказывают по "Стелле", Леннокс разглядывает лица обычных завсегдатаев боев: боксеры-любители и официальные лица, поклонники спорта, мелкие бизнесмены-спонсоры, гангстеры и группы молодых хулиганов, надеющихся, что драка выльется за пределы ринга и получится схлестнуться с теми, кто поддерживает другого бойца. Полно и тех, кто никогда не сможет до конца определиться, к какой категории они сами принадлежат.

Холлис представляет своих братьев, Дэнни и Стива, которые пришли вместе с Невом. Они выглядят как уменьшенные версии своего брата. Ленноксу на ум почему-то приходят улыбающиеся матрешки, которых он видел у сестры. Они узнают, что пропустили очень захватывающий первый поединок. Но вместо того, чтобы проявлять интерес к происходящему на ринге, братья, кажется, чаще смотрят в сторону зрителей.

– Бывшие хулиганы из группировки "Миллуолла", – подтверждает с усмешкой Холлис. – Им всегда неуютно на территории "Вест Хэма".

Леннокс отмечает, что в этой обстановке Холлис слишком спокоен для полицейского. Его бесформенный нос выдает бывшего боксера. Это подтверждается, когда он оглядывает Леннокса.

– Ты вроде в приличной форме. Сам когда-нибудь выходил на ринг?

– Немного занимаюсь кикбоксингом. В основном, работаю на мешках и лапах, иногда спаррингую, но, бывает, участвую в турнирах полиции или благотворительных поединках с пожарными.

– Это для девчонок, – рассеянно говорит Холлис, а затем уточняет: – Без обид, Рэй, хороший спорт для офисных работников. Уж точно держит тебя в форме лучше, чем кабаки, – И он хлопает себя по животу.

– А ты был боксером?

– Да, неплохо выступал в любителях, – Холлис смотрит на бойцов, которые выходят на ринг. – Моей ошибкой было пойти в профессионалы: совсем, бля, другой вид спорта. Там надо всего себя отдавать, – И он с некоторой завистью смотрит на бойца в синих трусах. – Этот чувак в порядке, может далеко пойти. А может, и нет, – размышляет он и смеется. – Никогда не знаешь. Вот это, – И он поднимает стакан с пивом. – никуда не годится. Бухло, бабы – все это до добра не доводит, приятель. Теряешь концентрацию, – Он снова хлопает себя по животу. – Мне всегда было сложно вес сбрасывать.

Второй поединок заканчивается меньше, чем через минуту. Мощным ударом справа боксер в синем выключает свет своему оппоненту. Третьим идет поединок между двумя энергичными, но технически слабоватыми средневесами. Это делает его увлекательным для более кровожадной части зрителей, которые ценят прямой обмен ударами, а не нюансы тактики. Но и Холлису, и Ленноксу по-настоящему больно смотреть на следующий бой. Наблюдая, как старого профессионала медленно уничтожает более одаренный молодой соперник, они оба не могут удержаться, чтобы не поглядывать на Нева.

– Не самое приятное зрелище, – говорит Холлис. – но молодому парню нужна своя минута славы. У него больше шансов закончить так, как его оппонент, а как не герой с поясами.

Но Колин Невилл будто на себе чувствует, как более возрастной боксер пропускает комбинацию хуков и апперкотов в голову и в корпус и падает на настил ринга. Холлис поворачивается к Ленноксу.

– Бедняга выглядит таким же потерянным, как Уоллингем, которого опустили головой в унитаз.

Леннокс лишь надеется, что боксер-ветеран не встанет на счет "десять". Он и не встает. Рэй чувствует, как учащается пульс, а во рту пересыхает. Холлис вызывает у него уже позабытый прилив адреналина, который когда-то пробудили в нем его старые напарники Брюс Робертсон и Джинджер Роджерс. Ему это свое время доставило много проблем в личной жизни, но на такой работе всегда приходится чем-то жертвовать.

Холлис яростно что-то печатает на телефоне, пока потрясенный ветеран приходит в себя в своем углу. Колину Невиллу, похоже, все это надоело, и он направляется к выходу, качая головой и что-то бормоча.

– Может, для него было слишком смотреть на избиение того парня? – предполагает Леннокс.

– Да, наверное, для этой игры он всегда был недостаточно толстокожим, – Холлис снова утыкается в телефон.

Леннокс наблюдает, как побежденному боксеру помогают подняться на ноги. Он едва понимает, что происходит, когда веселый победитель небрежно обнимает его. Леннокс нащупывает в кармане свой нерабочий телефон, чувствуя, как где-то там накапливаются звонки и сообщения. Он думает о Труди и о том, как там продвигается расследование, когда рев толпы сообщает, что местный любимчик вот-вот выйдет на ринг.

Он сбоку смотрит на исказившееся лицо Холлиса. Через несколько секунд он понимает, что с его новым другом что-то не так. Кровь отхлынула от его белого, как мел, лица. Он смотрит на своих братьев, но они увлечены событиями на ринге. Леннокс спрашивает Холлиса о соперниках, а лондонский полицейский стискивает зубы и крепко прижимает руки к груди.

– Мне нужно идти, – заявляет Холлис. Но когда он встает, сзади на джинсах у него расплывается пятно крови.

Леннокс ошеломлен, а братья Холлисы по-прежнему полностью сосредоточены на ринге. Его первая шальная мысль: его кто-то ножом пырнул?

– Ебать, Марк, я вызову скорую...

– Не надо, Рэй, – Холлис завязывает куртку вокруг талии, прикрывая задницу. Затем он падает на пол, опрокинув несколько свободных сидений, глаза закатываются. Люди вокруг него вскакивают, а Леннокс первым нагибается к нему. Холлис лежит в луже крови между двумя рядами сидений. Его брат Стив зовет медиков, которые, к счастью, оказываются поблизости.

Пока его поднимают на носилки и уносят, Холлис что-то бормочет в бреду. На сиденьях и полу красные пятна крови. Выглядит все очень серьезно. Леннокс и братья Холлис следуют за медиками, которые выносят потерявшего сознание Марка Холлиса из зала. На автостоянке братья помогают погрузить его в скорую, а затем быстро выходят из машины, оставляя Леннокса ехать с Холлисом в больницу.

– Ты ведь не возражаешь, правда? А то там бой интересный, – Они захлопывают двери, и Леннокс остается с их старшим братом, который еще толком не пришел в себя.

Холлис стонет, пока скорая отъезжает, включает сирену и направляется в Лондонский Королевский госпиталь, который, по счастью, находится неподалеку, а машины уступают дорогу. Выглядывая из заднего окна скорой, Леннокс думает, что это все чертовски серьезно, когда немного пришедший в себя Холлис обращается к нему.

– Извини, Рэй, – стонет он. – Таких приступов еще не было.

– Что с тобой? Что такое, Марк?

Холлис отводит взгляд, глядя в крышу автомобиля. Его прошибает пот.

– Геморрой, приятель. На следующей неделе я должен был лечь в больницу, чтобы удалить его под общим наркозом. Я этого и боялся... надеюсь, теперь они все вырежут... сразу все сделают...

Леннокс не может поверить свои ушам. Он смотрит в переднюю часть машины, где сидят медики – один напряженно ведет машину, другой тоже выглядит нервным.

– Я не знал, что так бывает. Бля, у меня самого геморрой...

– Не, приятель... это не обычный гемор, – выдыхает Холлис, выпучив глаза, и поворачивает голову к Ленноксу. – от такого и помереть можно. Истечь кровью, как при гемофилии. Доктор меня предупреждал, что это может произойти в любой момент... следовало сделать операцию много лет назад...

Они добираются до больницы, и Леннокс некоторое время сидит с Холлисом после того, как ему вводят успокоительные и останавливают кровотечение. Врач подтверждает, что Холлис страдает от хронического разрыва геморроидальных узлов. Случай далеко не рядовой, в этой больнице такого еще не видели, и его нужно немедленно оперировать.

Леннокс, которому надо возвращаться в Шотландию, спрашивает Холлиса, не следует ли ему кому-нибудь позвонить.

– Не, все нормально, Рэй. Я просто хочу покончить с этим и убраться отсюда нахуй, не привлекая внимания. Некоторые придурки из полиции Лондона воспримут это, как... – Холлис качает головой. – Ну, ты сам знаешь, как бывает...

– Я твой секрет не выдам, да и пара тысяч фанатов "Миллуолла" тоже, – Леннокс с облегчением видит, что лицо Холлиса морщится в слабой улыбке. – Удачи, я тебе звякну, когда вернусь домой.

– Спасибо, Рэй, - отвечает Холлис. – Ты лучший.

Леннокс хлопает его по большому плечу и выходит из палаты, а затем на больничной парковке ловит такси.

Он направляется в отель "Премьер Инн" в Юстоне, где, все еще не отошедший от алкоголя, кокаина и безумных событий этого дня, пытается собраться с мыслями. В номере он кладет все еще мертвый телефон на батарею, а затем видит записку на прикроватном столике, вернее, несколько записок, в которых сообщается, что ему звонил Тоул и что это срочно.

Он в отчаянии стонет и глубоко вздыхает, собираясь с духом, потом набирает номер на гостиничном телефоне.

Подняв трубку, Тоул рявкает:

– Ты где шляешься, мать твою?

– У меня телефон накрылся, – решает отделаться полуправдой Леннокс. – Первая жертва покушения здесь – Кристофер Пиггот-Уилкинс, шишка в министерстве внутренних дел. Они все замяли, и дело, очевидно, не пойдет по обычным каналам. Мы следили за людьми, которые, по мнению Холлиса, могли бы пролить некоторый свет на происходящее.

Тоул сразу раскусил Леннокса, который канает под "простого парня", а резкость его реакции говорит детективу, что его боссу явно позвонили с самого верха. Очевидно, что его начальник прекрасно знает о Пиггот-Уилкинсе.

– Хватит! Не лезь в ту херню, которой занимается Холлис в свободное от работы время, ему же сказали притормозить по этому делу! Быстро дуй обратно в Эдинбург!

– Но, босс... – Леннокс ошеломлен, услышав свой собственный голос. Сейчас он похож на капризного подростка, которому говорят, что он не может гулять после десяти часов. – Я думал, что мог бы тут задержаться еще на день. Тут есть кое-какие зацепки...

– Немедленно возвращайся, Рэй. Завтра первым же рейсом чтобы был здесь.

– Понял, – отвечает Леннокс. – Что там по делу?

– Похороны Галливера завтра днем.

– Ого, быстро они.

– Еще бы! Я хочу, чтобы ты там был.

– Все понял, босс, – Леннокс вздыхает, вешает трубку, стаскивает с себя одежду и падает в черную дыру сна, которую предлагает шикарная кровать.

День третий

ЧЕТВЕРГ

15

Наступает утро, и небо Лондона становится синевато-серым. Рэй Леннокс просыпается в отеле "Премьер Инн" в Юстоне с таким жутким похмельем, какого давно не помнит. Только дискомфорт в животе и сильное жжение в носу отвлекают его внимание от раскалывающейся головы.

Дрожащей рукой берет бутылку воды и отпивает несколько глотков. Кокаином он вчера не увлекся, но этой единственной дорожки в клубе все равно было достаточно, чтобы вызвать раздражение в ноздрях. Кроме того, из-за нее он пил на час больше обычного, пока случай с Холлисом не прервал вечеринку. На батарее вспыхивает огонек: его охватывают одновременно надежда и страх. Его телефон наконец-то ожил, что придает сил ему самому.

У него сообщения от Тоула, Джеки, Драммонд и других, но большинство от Труди. Больше всего его беспокоит невеста. Просмотрев ее сообщения, переходящие от нарастающего отчаяния к мертвой покорности судьбе, он дрожащей рукой набирает ее номер. Звонок сразу переключается на автоответчик. Он печатает виноватое сообщение:

Детка, прости, очень жаль твоего папу. У меня телефон только что включился после одного дурацкого случая. Позвони мне. Люблю тебя х

Запрыгнув в такси до аэропорта, он звонит Драммонд, еще раз вынужденный рассказать историю с телефоном. Затем он спрашивает:

– Ну, что нового?

– Пока глухо... – устало отвечает Драммонд, и он думает, что, учитывая время, она все еще в постели. – Банки, телефоны, счета, заказы... просматриваем обычные данные, пытаемся собрать воедино все передвижения Галливера, его связи и возможных врагов. Людей, которым он не нравился, хватает, но найти кого-то, кто бы так с ним расправился, труднее. Как там в Лондоне?

Леннокс вздрагивает, вспоминая о фургоне, несущемся на него и Холлиса. Один из них или оба могли получить серьезные травмы. Попытка убийства или просто случайный отморозок за рулем? Связан ли он с делом Пиггот-Уилкинса или это давний враг Холлиса?

– Высшее руководство покрывает парня, который стал жертвой нападения, – Леннокс не называет имя. Пока. – Холлис, назначенный на расследование детектив, активно занимается делом. У него полно идей, и мы прорабатываем некоторые зацепки. Но надо действовать осторожно.

Драммонд некоторое время молчит. Леннокс догадывается, что она пытается решить, стоит ли спрашивать его, кто жертва лондонского нападения. В результате она говорит:

– Так эти два дела связаны?

Леннокс с шумом выдыхает, останавливаясь, когда понимает, что для Драммонд это будет звучать как помехи в телефоне.

– Это очевидно, но пока они не раскроют личность жертвы из "Савоя", мы не сможем связать его с Галливером.

– Вскрытие подтвердило, что Галливеру врезали по голове молотком. Нашли в месте удара частицы дерева. Так работал Рэб Даджен.

– Интересно, – говорит Леннокс, на самом деле не услышав ничего нового. – Что-нибудь еще?

– Токсикологический анализ показал наличие в крови алкоголя и "рогипнола".

– То есть перед нанесением удара он точно был без сознания?

– Да, у него треснул череп, и они выяснили, что мозговая жидкость давила на лобную долю.

– И что это значит?

– Без медицинской помощи он бы умер через несколько часов.

– Сложно представить, что его кастрировали и оставили истекать кровью из жалости.

– Я бы тоже так не подумала, Рэй.

– Конечно, нет, – отвечает Леннокс. Драммонд изменилась. Теперь она рассматривает тебя, как соперника в борьбе за должность Тоула. Ни больше и не меньше. Может, ты и сам изменился. Дружеские отношения бывших напарников в прошлом. – Мы проверяем передвижения жертвы в Лондоне, его знакомых и, само собой, любые возможные связи с Галливером, – объясняет он. – Пока ничего, явно указывающего на то, что они вообще знают друг друга.

– Никаких очевидных связей?

– Пока нет, – Он думает о Холлисе, лежащем на больничной постели, и о том, что там без него поделывают Дэвид и Мутный Кекс.

В голосе Драммонд звучит язвительность, которую она редко проявляет, когда ведет расследование:

– Эти двое во многом похожи друг на друга.

Леннокс решает воспользоваться случаем.

– Так что ты думаешь по этому поводу?

– Галливер был куском дерьма, поэтому какой-то человек или люди, которым он, вероятно, причинил большое зло, решили так жестоко отомстить. Если посмотреть на его прошлое, то было три случая предполагаемого сексуального насилия. А еще был такой Грэм Корнелл, как ты помнишь из дела Кондитера...

– Да.

– Все было урегулировано во внесудебном порядке, одна – некая Джуди Барлесс, несколько лет назад, двух других журналисты называли мисс Икс. Я поговорила с Барлесс, ей отвалили пятьдесят тысяч за молчание. Я верю ее рассказу об изнасиловании на конференции партии тори.

– Так мы теперь пытаемся выяснить, что за мисс Икс?

– Да, пока безуспешно. А что ты обо всем этом думаешь?

– Пока интересных идей нет. Очевидно, что Рэб Даджен за решеткой. Благодаря таблоидам, весь мир знает подробности совершенных им убийств, но я не уверен, зачем кому-то понадобилось имитировать его почерк, расправляясь с Галливером.

– В этом деле пока очень много непонятного, – замечает она и сменяет тему. – Ты сам как?

Раньше Леннокс бы подумал, что Драммонд действительно беспокоится. Теперь он уже ни в чем не уверен.

– Думаю, я, возможно, подцепил небольшую простуду, – отвечает он. – но пока ничего серьезного.

– Береги себя.

– Спасибо, – Он отключается, слегка озадаченный.

Драммонд что, прощупывает его? Пытается найти слабые места? Например, что он снова принимал кокаин? Или у тебя просто паранойя? На фоне приема кокса?

Он усмехается сам себе. Думает о том, как бы она пыталась его "пробить", как говаривал его бывший напарник Брюс Робертсон.

Я не на работе, не надо меня пробивать.

В аэропорту он быстро проходит регистрацию. Пассажиры в костюмах бросают неодобрительные взгляды на Леннокса, который одет в джинсы, мокасины, шарф и куртку "Harrington". Он с облегчением садится в самолет, чтобы отправиться домой.

Ты защищаешь богатство и власть этих мудаков, которые смотрят на тебя, как на гребаного бомжа.

Вернувшись в Эдинбург, он чувствует себя так, словно его не было целую неделю, а не всего одну ночь. Проверяет телефон: от Труди по-прежнему ничего. Проклинает себя за то, что до сих пор не записал номер ее матери. Пишет ей еще одно сообщение, а потом ловит такси до ее дома. По дороге он проверяет электронную почту, где пришло интересное письмо от Себастиана Тейлора.

Кому: RLennox@policescot.co.uk

От: staylor125@gmail.com

Тема: Мисс Икс

Привет, Рэй,

Может, тебе стоит взглянуть на этот случай, произошедший 15 лет назад.

Мисс Икс была изнасилована двумя мужчинами на канатной дороге на элитном курорте Валь-д'Изер во французских Альпах. Она там работала барменшей. Мужчины были с хорошей репутацией и из приличных семей. Судья Обри Хамфрис, член Королевского суда, сказал: "Боюсь, это, похоже, случай, когда молодые люди в приподнятом настроении употребили слишком большое количество алкоголя и увлеклись. Эта молодая женщина каталась на лыжах с этими двумя молодыми людьми. Предполагаю, что для нее это был очень волнующий опыт".

Ни для кого в высших кругах не было секретом, что одним из этих двоих был Пиггот-Уилкинс. Его семья постаралась, чтобы их имена не попали в газеты и не разрушили его карьеру на государственной службе. Личность мисс Икс также не раскрывалась. К сожалению, у меня на них больше нет никаких данных.

Если хочешь, можешь на меня ссылаться. Что они теперь со мной могут сделать?

О втором случае с мисс Икс у меня нет никакой информации, кроме того, что это произошло в отеле в Брайтоне восемь лет назад.

С уважением,

Себастиан

Если этот ублюдок Пиггот-Уилкинс был одним из тех, кто катался тогда на канатной дороге, то у мисс Икс вполне был мотив расправиться с ним. Кто же тот второй? Мог ли это быть Галливер?

Вспоминая, что обещал делиться информацией, он пересылает письмо Холлису.

Когда он добирается до Марчмонта и, расплатившись с таксистом, выходит из машины, он видит Труди, выходящую из подъезда. Она не одна: одетый в костюм мужик ее возраста, около тридцати, предлагает ей руку и помогает сесть в коричневый "БМВ". Вместо того, чтобы подойти к ней, Леннокс по инстинкту детектива пятится назад и заходит за автобусную остановку. "БМВ" отъезжает одновременно с его такси, оставляя его стоять на улице и размышлять, как так вышло.

Вот пиздец...

На него обрушивается отчаяние. Адреналинового возбуждения как не бывало. Он ощущает, как часто бьется сердце в его страдающем от похмелья теле, буквально пульсирует в голове. Его пробирает пот.

Этот гребаный телефон... просто случайность... тебя чуть не убила какая-то сука в том фургоне... а она тусуется – может, и трахается – с каким-то слизняком на "БМВ"...

Леннокс не понимает, что ему делать. В больницу поехать? В оцепенении, подавленный, он машинально вызывает такси и едет в полицейское управление в Феттсе.

Он направляется в офис Боба Тоула, который выглядит странно взъерошенным. Похоже, будто его босс спал в одежде, а его редкие, но обычно хорошо причесанные седые волосы сейчас торчат пучками. Эта нехарактерная неряшливость намекает на то, что он недавно начал сильно пить. Из-за помех в виде большого письменного стола и мощного аромата "Blue Stratos", Леннокс не может подойти достаточно близко, чтобы обнаружить запах алкоголя. Он собирается спросить босса, как у него дела, но Тоул заговаривает первым.

– Рад, что ты вернулся, Рэй, мне нужно, чтобы ты провел совещание с командой... Что нового по расследованию? Хотя нет, я услышу все на совещании... Послушай, я не хотел говорить тебе по телефону, – запинается Тоул. – но Джим Маквитти... Лорен... ну, ты знаешь, что он сменил пол... – Тоул кривит губы, когда перекладывает через стол папку. – Все плохо, Рэй.

Леннокс читает верхнюю страницу и не может поверить своим глазам:

Транс-активистка Лорен Фэйрчайлд была найдена жестоко избитой на одной из улиц Глазго. После того, как она посетила с друзьями несколько баров, на нее напали в переулке у станции Куин-стрит, когда она собиралась сесть на последний поезд в Стерлинг.

Казалось бы, не связанные между собой события вдруг сливаются воедино. Леннокс пытается связать избиение Лорен, убийство Галливера, нападение на Пиггот-Уилкинса, атаку фургона возле "Савоя" и группу связанных с Уоллингемом извращенцев из высшего общества, за которой следит Холлис. С одной стороны, нелепо представлять себе еще один заговор, но подобные организации, защищающие свои членов, действительно существуют. Любая преступность в какой-то степени социальна. Друзья и родственники либо поддерживают, либо, что более обычно, все как один отрицают существование сексуальных преступников в своей среде. В этом отношении группы бывших одноклассников по элитным частным школам ничем не отличаются.

– Джим... то есть Лорен в коме и вряд ли выживет, – говорит Тоул.

Гейл. Лорен не зря боялась этого здоровяка. Видно было, что добром дело не кончится. Надо его (или ее) найти. Это ведь не он был за рулем того фургона возле "Савоя"...

– Мне нужно поехать выяснить кое-что.

– После совещания, – настаивает Тоул. – Рэй, занимайся Галливером. Не лезь в лондонское дело, которое ведет Холлис.

На Тоула явно давит высшее руководство.

– Ты уверен? Дела-то явно связаны.

– Ты хочешь повышения по службе, Рэймонд?

– Мы должны сказать остальным, босс. Они все равно достаточно скоро все узнают по неофициальным каналам, и было бы несправедливо держать их в неведении, пока в лондонской полиции все в курсе. Нам нужно связать Пиггот-Уилкинса с Галливером и с преступником. Мне прислали это, – И он показывает письмо Себастиана, которое распечатал для босса.

Тоул одевает очки и читает. Он издает странный звук, нечто среднее между бормотанием и рычанием, затем закрывает один глаз, устремляя на Леннокса взгляд, напоминающий злобного циклопа.

– Итак, этот старый долбанутый журналист, у которого, вероятно, какая-то обида на Пиггот-Уилкинса, утверждает, что тот был одним из участников изнасилования в этих двух случаях. Конечно, никаких доказательств этого у него нет. И ты считаешь, что второй насильник на канатке – Галливер, а их жертва, мисс Икс, убила его и напала на Пиггот-Уилкинса?

– Ну, я ничего не утверждаю, просто это вполне вероятный вариант.

– Ладно, – Тоул издает глубокий вздох. Его лицо кривится от боли. – Проверь этот вариант. Или нет, – Он щелкает пальцами. – Пусть Драммонд и Гловер его расследуют. Они смогут не привлекать к себе внимания.

– Хорошо. – Леннокс натянуто улыбается. Глядя на своего босса, он напоминает себе, что язва вызывается определенной вирусной инфекцией или бактериями в кишечнике и не имеет ничего общего со стрессом. Однако ему трудно отделаться от впечатления, что сейчас желудок Тоула – просто завод по производству кислоты, которая разъедает ему слизистую и усиливает действие любой инфекции. Ленноксу вдруг представляется, как Тоул и Холлис соревнуются, чтобы определить, кто из них больше страдает, соответственно, от язвы и геморроя, и он нервно усмехается своему жестокому юмору.

Взглянув на часы, Тоул объявляет, что пора начинать. Леннокс решает, что надо быстро разобраться с совещанием, а затем он поедет навестить Лорен. Когда они добираются до конференц-зала с низким потолком и действующим на нервы флуоресцентным освещением, Тоул благоразумно отказывается от крепчайшего кофе, который принесли из столовой и останавливается на печенье с ванильным кремом. Леннокс же берет кофе, понимая, что он за это еще заплатит.

Высокий гнусавый голос подсказывает им, что Норри Эрскин сегодня в ударе:

– ...поэтому тот мелкий из Глазго говорит: "Да, мисс, но мой папаня уже десять лет, как в тюряге!" Ха-ха-ха... не, ну правда, смешно?

Хмурый вид Дуги указывает на то, что он уже начинает уставать от своего напарника из Глазго и его постоянных анекдотов про родной город.

Но Эрскину все нипочем.

– А я тебе рассказывал про чувака в пабе? Нет? Заходит чувак как-то в паб в Глазго... – продолжает он, уже ожидая смеха от слушателей.

Билли Конноли⁸ за это в ответе, думает Леннокс. После него каждый уроженец Глазго думает, что он охренеть какой смешной. Хотя многие из них действительно забавные парни.

Но не все.

Когда они готовятся начать совещание, Гиллман тихим шепотом признается Ленноксу:

– Я, бля, точно когда-нибудь уделаю этого жирного клоуна из Глазго. Если меня повысят, я первым делом переведу этого дебила в дорожную инспекцию!

Потягивая кофе, который вставляет сильнее, чем некоторый кокаин, который ему доводилось пробовать, Леннокc помалкивает.

– Итак, – говорит Тоул, когда к группе присоединяются последние опоздавшие, Харкнесс и Маккоркел. – Начинай, Рэй.

Делая шаг вперед, Леннокс предпочитает начинать осторожно.

– Спасибо, Боб. Ну что ж, ребята, – Он кивает собравшимся коллегам. – Нападение на Галливера было тщательно спланировано. Мы пока не знаем, почему он вообще сюда приехал. Этого не знают ни его сестра Мойра, ни его жена Саманта, ни его коллеги по бизнесу или политике здесь, в Шотландии. Есть идеи?

Первым голос подает Гиллман:

– Напали из мести. Очевидно, что этот ублюдок с девками не церемонился. Составить список всех его связей, и убийца будет среди них. Обе мисс Икс, или одна из них, или ее парень будут первыми подозреваемыми. И Грэм Корнелл, которого он тоже поимел, – И он удовлетворенно смотрит на Леннокса, вспоминая случай, который позволил тому раскрыть его отношения с Галливером.

Вмешивается Драммонд и смотрит на Гловер.

– Мы его проверяли. У него алиби. Он в то время был на работе в заповеднике. Джуди Барлесс тоже не могла участвовать сама, она была на конференции в Бельгии, хотя это не значит, что кто-то из них не мог привлечь к этому других.

– Нужно искать этих мисс Икс, – резюмирует Гиллман, глядя на Драммонд.

– Все указывает на то, что это была месть, – соглашается Леннокс. – Нападение очень жестокое, но это-то меня и беспокоит.

– Почему, Рэй? – спрашивает Питер Инглис.

Леннокс старается не смотреть на Тоула. Решает говорить напрямую.

– Мне кажется, что жестокость нападений не вяжется с тем, как тщательно их спланировали. Первое нападение позволяет предположить, что они могут хорошо все планировать, но, возможно, опыта в реальном насилии у них маловато.

– Потренировались на том чуваке в Лондоне и с Галливером уже не делали ошибок, – замечает довольный собой Гиллман.

– Ты говоришь о них во множественном числе, Рэй, – взволнованно говорит Драммонд. Он как будто рада, что Леннокс упомянул об этом. – Есть ли еще информация из Лондона, которая могла бы связать Галливера со случаем в "Савое"?

Сердитый взгляд Тоула говорит Ленноксу, что он уже слишком много сказал о нападении в "Савое", что его боссу совсем не нравится.

– Пока не могу сказать наверняка. Давайте сосредоточимся на нашем деле.

– Что ты хочешь сказать, Рэй? – настаивает Драммонд.

– Мы не можем исключить, что преступник действовал не один, – заявляет Леннокс. – Возможно, это, по крайней мере, два человека, работающие вместе.

Гиллман хитро смотрит на него.

– Очевидно, что лондонское дело подтверждает это.

Леннокс думает о двух смутных фигурах за пластиковой пленкой на камерах видеонаблюдения: первая, в маске, явно женская, вторая – неясная, но крупная.

– Я бы не поехал туда, если бы между преступлениями не было сходства, но пока у нас нет веских доказательств, прямо связывающих их.

– Как я сказала, исключать ничего нельзя, – говорит Драммонд.

– Да я ни хера не исключаю, – резко вставляет Гиллман, а потом улыбается. – Просто предлагаю версии.

– Ну, Дуги, – не собирается уступать Драммонд. – как всегда, твой тон говорит об обратном!

Начинается перепалка, а Леннокс смотрит на усталого Тоула. Обоим понятно без слов: собеседования на должность начальника отдела, запланированные на понедельник, уже начались.

– Ладно, – Леннокс повышает голос, заставляя остальных замолчать. – Вы все знаете, что делать. Продолжайте опрашивать людей и внимательно изучать видеоматериалы и другие данные. Удачи!

Когда Леннокс поспешно уходит, Гиллман, отвязавшись от Эрскина, преследует его по коридору.

– Эй, Ленни! Погоди немного.

Леннокс останавливается и оборачивается.

– Здесь явно поработали и руками, и головой, – заявляет Гиллман. – Ты на правильном пути, – Затем, понизив голос, он быстро меняет тему. – Ты поосторожней с Драммонд. Я знаю, что вы работали вместе, но она тебе не друг. Эта стерва только о себе думает: только что стала инспектором и уже хочет на должность начальника отдела? Она Тоулу прямо в жопу залезла!

Леннокс ненадолго забавляет себя мыслью о том, как при Драммонд со страпоном долбит в задний проход Тоула. Потом он думает о страдающем в больнице Холлисе.

А затем вспоминает о Лорен. Гейл... может, это Гейл был в Лондоне, вел тот фургон, который чуть не задавил вас с Холлисом... Нет, не придумывай. У тебя такие же предрассудки против транссексуалов, как и у остальных...

– Ты что, Рэй? – Гиллман озадачен его видом.

– Мне сейчас не до этого.

– Мой тебе совет, – настаивает Гиллман. – Задумайся. Она тебя кинет так же, как ты наебал Роббо. А мы оба знаем, что потом случилось с беднягой, – Он проводит пальцем по горлу. Потом задумывается. – Нет, не так. – Он наклоняет голову набок, потом подтягивает ее вверх, держась рукой за невидимую петлю, высовывает язык и выкатывает глаза.

– Ты, я, Драммонд, – говорит Леннокс, сохраняя невозмутимый вид. – мы все вносим свой вклад. Я думаю, они вообще кого-то со стороны возьмут.

– Может, и так, – отвечает Гиллман.

Леннокс пожимает плечами и, снедаемый тревогой, отправляется в Глазго проведать своего старого друга. По пути он решает сделать крюк в место работы Лорен в Стерлинге, проехав по мосту Кинкардайн, довольный, что избежал большей части пробок.

Профессор Рекс Перлман, декан факультета, на котором числится Лорен, не особенно настроен с ним общаться. Леннокс быстро понимает, что он пытается всеми силами избежать любого скандала, связанного с его факультетом. Худощавый, атлетически сложенный мужчина с копной черных с проседью волос, он говорит с акцентом, который Ленноксу кажется скорее канадским, чем американским. Хоккейная атрибутика с кленовыми листьями в его кабинете подтверждает догадку детектива. Леннокс просит у него список учеников из групп Лорен.

– Над чем она работала?

– Ее волновало то, что движение настоящих трансгендеров оказалось под угрозой из-за токсичных, психически неуравновешенных мужчин-сексистов, – рассуждает Перлман, и его тон смягчается – он явно восхищается работой Лорен. – ищущих внимания молодых нарциссов и, что еще хуже, сексуальных преступников. Она готовила доклад для выступления в защиту подлинных трансгендерных и феминистских движений от этих опасных воздействий, – И он смотрит на Леннокса, словно ожидая реакции.

Ты не знаешь, да и знать не хочешь, о чем он говорит.

– Очень интересно. Хотя, должен признаться, для меня все это ново.

– Все так быстро меняется, – подтверждает Перлман. – Я даже беспокоюсь, что мои хоккейные штучки выглядят как-то резковато, не инклюзивно для трансгендеров.

Как вы заебали...

Леннокс благодарит и прощается с деканом. Он направляется в кафе-бар кампуса, чтобы включить ноутбук и быстро просмотреть свои аккаунты в социальных сетях. Гейл, похоже, активно пишет в "Facebook" и "Twitter". Он просматривает профили Труди.

Ничего нового. На "Facebook" она все еще "состоит в отношениях". Но с кем?

Затем он видит фотографию того самого чувака, сверкающего превосходными зубами. Прослеживает фотку через ее друзей до его профиля:

Дин Слэттери из компании "Dunedin Power": Я всегда где-то поблизости, за исключением субботы с трех до пяти часов, когда я на Истер-роуд болею за могучий "Хиберниан"!

Еще один пидор, болеющий за "хибсов"... сука... пиздец, какой он весь правильный.

Он заходит в профиль того в "LinkedIn". Слэттери, после того, как его переманили из "Shell", недавно присоединился к "Dunedin Power" в качестве старшего менеджера по работе с клиентами.

Молодой, красивый, амбициозный, не заебанный – и что она в нем нашла?

Леннокс ловит себя на том, что нервно, как ненормальный, хихикает, и запрыгивает обратно в "Альфа Ромео", чтобы продолжить путь на запад, в Глазго.

А может, там и нет ничего. Ее отец, вероятно, серьезно болен. Не отчаиваться.

Он печатает:

Милая, сообщи, как у тебя дела и как твой папа. Позвони мне, пожалуйста. хх

Больница находится в районе города, который он плохо знает, на крутом холме, недалеко от Стратклайдского университета и Мерчант-Сити, на границе с более бедным Ист-Эндом.

На автостоянке стоит жутковатая тишина, пока Леннокс подходит к пожарной двери, которую удерживает открытой что-то, похожее на блины от штанги. Он заходит внутрь и ищет нужное отделение, изучая написанные от руки указатели. Внутри здания стоит та же страшноватая атмосфера, напоминающая "Марию Селесту"⁹. В какой-то момент ему кажется, что он слышит позади шаги. Леннокс останавливается и оборачивается. Вроде показалось.