The Long Knives

– РЭЙ! ТЫ...

– С ним все в порядке, Джек. Я только что с ним говорил. У него все нормально.

– Господи... мой малютка... мой прекрасный маленький мальчик... спасибо... Где он? Вези его домой!

– Он не говорит мне, где он. Он повесил трубку, и теперь телефон выключен. Я не думаю, что он в опасности или что его кто-то удерживает силой. Похоже, что он пытается кого-то защитить.

– Что? Фрейзер?

– Он влез в какие-то нехорошие дела с сомнительными людьми. Но это на самом деле не его вина. Он хороший парень, который пытался поступать правильно и помогать людям.

– Кто... кто они такие?

– Это я и пытаюсь выяснить. Я их выслежу и верну его домой.

– Что... когда? Где ты?

– Мне пора идти. Я тебе перезвоню позже, обещаю.

– Не смей отключаться, Рэй, мать твою!

– Прости, Джек, но с ним все в порядке, я пытаюсь найти его, но я работаю над раскрытием нескольких убийств, включая брата твоей подружки. Я тебе перезвоню.

– РЭЙ!

Леннокс отключает звонок и возвращается к Драммонд, в голове у него хаос.

Они потягивают кофе в тишине, прерывая ее лишь шокированными фразами об Эрскине. Леннокс начинает читать электронные письма, затем ненадолго вспоминает, что вроде бы невежливо так игнорировать Драммонд, но видно, что она занята своим телефоном.

– Похоже, Эрскин оставил Гиллмана, Харкнесса и Маккейга пить дальше в "Ремонтной мастерской", а сам направился в "лобковый треугольник", – Он замечает краткую вспышку презрения в глазах Драммонд при употреблении им этого сленгового названия злачного района. – Затем решил пропустить еще стаканчик на ночь в "CC Blooms". Официально это гей-бар, но на самом деле его посещают ночные гуляки любой сексуальной ориентации, – продолжает Леннокс, и между ними возникает какая-то напряженность, когда он ловит взгляд Драммонд. – Кажется, он недолго разговаривал с какой-то женщиной, которая затем ушла. Джилл у них запросила запись с камер. Давай проверим его маршрут.

Драммонд с готовностью кивает в знак согласия, и они допивают свои напитки. Они едут в "лобковый треугольник", как называют несколько пабов в Толлкроссе, предлагающих стриптиз и другие сомнительные развлечения. В первых двух заведениях владельцы просматривают фотографии и показывают свои записи. У обоих обвисшие, изможденные лица, как будто жизнь загнала их на самое дно и высосала из них любую мотивацию как-то менять свою судьбу. В их стеклянных глазах никаких признаков узнавания Эрскина.

В третьем баре их, наконец, ждет успех. Мэри Мандерсон, высокая угловатая женщина, больше похожая на владелицу кондитерской на Морнингсайд, чем на управляющую стриптиз-баром в Толкроссе, кивает, сразу узнав Эрскина.

– Он часто сюда заходит. Обычно с другими копами, но иногда и один.

– Он здесь был вчера ночью?

– Нет.

– Что за другие полицейские с ним бывали? – спрашивает Драммонд.

Мэри Мандерсон язвительно приподнимает бровь.

– Мужики, ясное дело.

– Но иногда он и один заходил?

– Да, бывало. Постоянно зависал тут с девчонками. Они его звали дядя Норри. Я думаю, с некоторыми он достаточно тесно общался.

– Можете дать их имена и контактные данные?

– Конечно, – Мэри направляется в офис, распечатывает список персонала с подробной информацией о восьми танцовщицах и вручает его Драммонд.

– Спасибо. Можете мне и электронный вариант выслать?

Мэри соглашается, и по просьбе Леннокса Драммонд сразу пересылает его Гловер. Они уезжают, и к тому времени, когда подъезжают к стоянке возле управления, Драммонд и Ленноксу на приходят файлы с камер наблюдения в стрип-барах.

– Гловер отлично работает, – замечает он, начиная изучать видео.

Сразу обращает внимание на одну фигуру. Высокий, крупный мужчина с длинными каштановыми волосами, одетый в платье, стоит у стойки бара, вызывающе потягивая пинту "Гиннесса". От него исходит такая агрессия, что даже завсегдатаи не только воздерживаются от оскорбительных комментариев, но и даже избегают смотреть ему в глаза.

Это Гейл.

Леннокс останавливает видео и показывает его Драммонд. Они видят, что уничтожающий взгляд Гейла остановился на толстом краснолицем мужчине, который стоит с широкой улыбкой сбоку от сцены и наблюдает за стриптизершей.

– Эрскин, – шепчет Драммонд.

Разум Леннокса занят тем, что в отделе тяжких преступлений иногда называют "соединять точки". Фрейзер. Лорен. Гейл. Эрскин... Кондитер. Проверяет время на записи из больницы. Гейлу было бы трудно напасть на Лорен во второй раз – перед его своевременным вмешательством – хотя это и возможно. Он не может точно сказать, был ли тот здоровяк, которого он застал, когда тот пытался прикончить Лорен, Гейлом, но кто бы еще это мог быть?

Браслеты, конечно, его выдавали..

Убийства Эрскина и Галливера и нападение Пиггот-Уилкинса... какая между ними связь? При чем тут Норри Эрскин? О чем же говорил этот блядский Кондитер?

– Давай поднимемся в офис и проведем совещание с командой, – говорит он, и Драммонд кивает.

Ей кто-то звонит.

– Поняла... спасибо, что сообщили, – Она отключается и смотрит на Леннокса. – Похоже, Том Маккейг позаимствовал палатку для места преступления и отправился с ней в поход. Плохо закрепил, и ее унесло с вершины утеса в Хелмсдейле в море. Он собирался достать новую. Его сразу же отстранили, будет расследование.

33

Они въезжают на стоянку в Феттсе под моросящим дождем. Когда они выходят из машины, Леннокс, подняв воротник своей темно-бордовой куртки "Hugo Boss", поворачивается к Драммонд.

– Слушай, насчет той ночи...

Аманда Драммонд опускает голову и поднимает руку.

– Это была ошибка, Рэй, и мы оба это знаем. Я была пьяна и скомпрометировала себя, и к сожалению, не в первый раз, – печально говорит она. – и ты тоже. У тебя есть подруга. Давай на этом и остановимся.

– Нет, между нами с Труди все кончено...

– Это твое дело. Я не ищу бойфренда, и у меня нет никакого желания быть твоим утешением после расставания.

Приходит еще одно сердитое сообщение от Джеки:

Где ты, Рэй, мать твою?

– Все не так, – умоляюще говорит он Драммонд, набирая на телефоне ответ:

Твоего сына ищу!

Драммонд смотрит ему через плечо и трогает его за руку.

– ВРЕШЬ! – Леннокс оборачивается и видит, как из черного "Рейндж-Ровера" выходит Джеки. Захлопнув за собой дверь машины, она устремляется к ним. – ВРЕШЬ, СВОЛОЧЬ!

Драммонд поднимает брови и направляется через автостоянку ко входу в полицейское управление.

Леннокс может только подойти и обнять свою сестру.

– Мне жаль ... Мне нужно время, чтобы во всем разобраться... Я его обязательно найду, но главное, что с ним все в порядке, – Он смотрит на Драммонд, которая пожимает плечами и заходит внутрь. – Знаю, это тяжело, но он жив и здоров. Ты должна мне довериться, а я сделаю свою работу.

Джеки отстраняется.

– Почему я должна тебе верить? Почему? Ты мне врешь даже о том, где, бля, находишься!

Леннокс обнимает ее за плечи. Джеки не сопротивляется, но не сводит с брата своих горящих глаз.

– Мне нужно провести короткое совещание по этим убийствам. Полицейский, один из нас, из отдела тяжких, был убит, – Он умалчивает о том, что Эрскина кастрировали и отрезали ему веки, чтобы Джеки не думала о подобном в связи с Фрейзером, чего он сам не может не делать. – Я сразу же назад и буду работать по имеющимся зацепкам. А пока – кто еще о нем знает? – Он делает предположение: – Мойра?

Джеки яростно сбрасывает с себя его руки. Она наклоняется к нему, оскалив зубы, но голос у нее спокойный, как в зале суда.

– Ну, нет, то, что ты ненавидел Ричи Галливера, не дает тебе права обвинять Мойру в исчезновении моего сына!

– Это здесь ни при чем, мне нужно...

– А что здесь при чем, Рэй? – Глаза Джеки становятся еще больше. – Раз Мойра тебе не дала, ты пытаешься втянуть ее в это? Какие же вы жалкие, мужики!

Рядом с ними, позади нее, голубь, с безумными глазами и неправдоподобно выпятив грудь, гоняется по асфальту за тощей потенциальной партнершей, словно подтверждая ее слова. Они смотрят на него, затем друг на друга. Подавляют смешок и довольствуются ухмылкой.

– Я обязательно верну его домой, – настаивает Леннокс, погладив ее по руке.

– Мне нужно его увидеть, – в отчаянии взрывается Джеки. – Мне все равно, как он одевается, он должен знать, как сильно я люблю его и хочу, чтобы он вернулся!

– Он действительно знает это, и он мне сказал, что хочет, чтобы ты знала, что с ним все в порядке, и не волновалась. Я говорил с ним, – И Леннокс смотрит на часы. – буквально полчаса назад. Я никому в офисе не сказал, что он мне звонил. Насколько им известно, он все еще числится пропавшим. Не хочу, чтобы они перестали его искать. Так что никому не говори, что он со мной связывался, иначе у меня будут большие проблемы. Приезжая сюда и устраивая сцены, ты делу не поможешь. Понимаешь?

Он оглядывает пустую парковку. Два копа в форме выходят из здания и садятся в патрульную машину. Один из них, явно борющийся с лишним весом, подал заявление о переводе в отдел тяжких преступлений. Леннокс хмуро смотрит на них, как бы предупреждая, чтобы они не приближались.

Если ты получишь повышение, жирному дебилу в форме не видать перевода в отдел тяжких.

– Да, но...

Он делает шаг вперед и снова хватает Джеки за плечи.

– Я сказал: поняла?!

– Да... но прошу, держи меня в курсе, Рэй. Как только что-то узнаешь, сообщи мне...

– Конечно... – и Леннокс испытывает легкий стыд от того, что так надавил на свою властную сестру. – Оставайся дома, чтобы быть там, когда он вернется, а это обязательно произойдет. Я люблю его, и тебя тоже. Богом клянусь, он скоро вернется домой.

– И я тоже тебя люблю, – Она морщит нос. – Хотя тебе нужно принять душ, – И оба предложения звучат для него как нечто более искреннее, чем просто дежурные фразы. Затем ее взгляд становится более жестким. – Если кто-то хоть пальцем тронет этого мальчика, я его на куски порву, суку.

– За мной очередь займешь, Джек, – Леннокс целует сестру и сжимает ее руку, потом поворачивается и направляется в полицейское управление, оставив ее на парковке, а она смотрит ему вслед странно полными надежды, но опустошенными глазами.

34

Переполненная детективами комната для совещаний кажется еще меньше. Когда до него доносится запах вонючих кроссовок и грязного тела, Леннокс морщит нос, пытаясь определить его источник. К своему ужасу понимает, что это воняет он сам. Машинально он проводит рукой по небритой щеке. Свет флуоресцентных ламп над головой давит на него, но многие из присутствующих выглядят ненамного лучше. Он оглядывает собравшихся: Гиллман, Арнотт, Харкнесс, Нотман, Харроуэр, Маккоркел, Инглис, Гловер и Драммонд. Отсутствует только отстраненный Маккейг. Убийство Нормана Эрскина только подчеркнуло то, насколько постарели и опустились большинство мужчин-офицеров в отделе. Аманда Драммонд прикалывает его фотографию – в неуместно слащавом, улыбающемся образе звезды пантомимы – к доске рядом с изображениями Пиггот-Уилкинса и Галливера. Леннокс видит, как Гиллман, дотрагиваясь до родинки на подбородке, смотрит на нее с выражением, похожим на ненависть.

Хотя они всегда друг друга недолюбливали. А смерть Эрскина еще больше выбила Гиллмана из колеи. Это не значит, что он следит за ней с целью нанести ей какой-то вред.

Хотя это не значит и обратное.

Рэй Леннокс снова думает о том, как он и Лес Броуди были в туннеле на великах. Как на них напали те трое бродяг. Мужики, которые, очевидно, вели себя подобным образом раньше и, скорее всего, поступят так снова. Но он так никого из них не смог найти. Все эти годы он с навязчивым постоянством просматривал реестр сексуальных преступников, который уже знает, как священник Библию. А это ничего и не дало. Как будто те трое, все как один, исчезли с лица земли.

Он до сих пор не сказал никому из коллег, что племянник ему звонил и что теперь технически Фрейзер больше не числится пропавшим без вести. Вот так он тратит время коллег-полицейских. И не в первый раз.

Но Фрейзер как-то связан с Галливером и Гейлом... а теперь еще Джеки и сестра Галливера... все это, конечно, совпадение... да, бля, а ты уверен?

В отсутствие дежурного кашля прочищающего горло Тоула, единственное, что заставляет Леннокса сосредоточиться, – это растерянные, тревожные выражения на лицах его коллег.

Поэтому Рэй Леннокс тщательно пытается разобраться в связях между тремя жертвами: двое мужчин убиты, третий подвергся жестокому нападению.

– Первые двое получили образование в частных школах: Пиггот-Уилкинс в Чартерхаусе в Сарри, Галливер в Феттсе, – Он выглядывает из окно и смотрит на здание, расположенное через дорогу. – Оба закончили колледж в Оксфорде – Пиггот-Уилкинс в Баллиоле, а Галливер в Сент-Эндрюсе. Норри Эрскин – совсем другой случай, – говорит он собравшимся, но главным образом Драммонд. – Он не из правящих кругов, простой парень из бедного района Глазго. – Он поворачивается к Гиллману. – Он из Драмчепела, да, Дуги?

Дуги Гиллман, как всегда выпячивая челюсть, рявкает в ответ:

– Из Гартемлока.

Леннокс натянуто кивает в знак благодарности.

– Некоторое время был профессиональным футболистом, выступал за "Гамильтон Академикал". Лишние килограммы пустили его карьеру под откос, и он поступил в полицию. Но он оставался яркой личностью и мечтал о сцене, хотя и слишком уж хотел походить на Билли Коннолли, – Леннокс слегка улыбается, а в его голосе проскальзывает некоторая нежность, пока Гиллман молча пялится перед собой. – Соблазн актерской карьеры оказался слишком велик. Так почему же он бросил сцену и вернулся в полицию? – спрашивает он, думая о Стюарте и жалея, что не слушал того более внимательно.

Вот еще с этим надо отношения налаживать... но если Норри был замешан в каком-то сексуальном скандале, то он просто еще один полицейский-извращенец из отдела тяжких преступлений. Очередной конченый экземпляр из их рядов, каким Драммонд теперь считает и тебя. И она недалека от истины.

Собравшиеся офицеры молчат.

– Вероятным мотивом может быть месть за прошлое преступление на сексуальной почве. Но с Норри... у нас ничего нет, – Он похлопывает по папке. – Я знаю, нам всем тяжело, и никто не хочет никого выдавать, но поведение Норри может привести нас к этому убийце. Так что... если вы хоть что-то знаете... посещения проституток, эскорт-услуги, сауны... – Он не сводит глаз с Гиллмана. – не держите эту информацию при себе. Все конфиденциально.

В комнате повисает напряженная тишина. Затем Харкнесс, слегка моргнув глазом, говорит:

– Слушай... мы все...

Гиллман бросает на него тяжелый взгляд.

Харкнесс колеблется под его обжигающими глазами, но продолжает:

– Я хочу сказать, что мы все... – Он смотрит на Драммонд и Гловер. – ...большинство из нас бывали в стрип-клубах и барах. Иногда по службе, а иногда и... ну, ты знаешь...

– Давайте кое-что проясним, – объясняет Леннокс. – Никого здесь не будут судить за то, что он делает в свободное время...

– Да неужто? – перебивает Гиллман. – А у меня почему-то другое впечатление, – И он бросает уничтожающий взгляд на Драммонд, затем на Гловер, на что обе женщины реагируют по-разному. Лицо Драммонд вспыхивает, а Гловер просто холодно смотрит на него в ответ, хотя глаза у нее какие-то стеклянные.

Леннокс пытается успокоить ситуацию.

– Споры о том, какими должны быть копы и какие они на самом деле, и что они должны делать, вряд ли помогут нам найти убийцу Норри, так что давайте не будем тратить на это время. Я спрашиваю о Норри и его конкретных привычках, давайте оставим социологический анализ полиции в целом.

К Драммонд быстро возвращается самообладание.

– Почему он в свое время ушел из полиции? – спрашивает она. — Что-то большее, чем просто желание выступать на сцене?

Навязчивая мысль терзает Леннокса: румянец у Драммонд такой же, как тогда перед оргазмом, когда он ее трахал. Он думает о ее теле – каким гибким и атлетичным оно было в постели и каким тонким и хрупким кажется сейчас, в одежде, на работе. Вспоминает о том, что Гиллман за ней следит. Вглядывается в прищуренные глазах своего коллеги, его тяжелую челюсть, огромную родинку на лице. Чувствует, как кровь отхлынула от лица.

Ты хочешь трахнуть ее и убить его... нужно сказать ей, что он следит...

Он осознает, что вокруг него разгораются споры, но ему сложно избавиться от этих жестоких, сексуальных мыслей...

– Нихуя это не значит, – рычит Гиллман. Это адресовано Драммонд, и Леннокс, наконец, возвращается в комнату совещаний.

– Слушайте! – кричит Драммонд, перебивая Гиллмана, и прикрепляет к доске фотографию женщины. Ленноксу вдруг кажется, что она – начальник. Она тут всем заправляет. – Вот случай, когда было подано заявление о сексуальном домогательстве. Дело закрыли, ничего доказать не удалось. Это было в девяностых, – И ее глаза враждебно прищуриваются. – Хотя, возможно, это ничего не значит: Норри Эрскин уволился из полиции через год после этого.

– Кто она? – спрашивает Леннокс, глядя на фотографию.

– Андреа Ковингтон, – объявляет Драммонд собравшимся, и шея у нее напрягается. Леннокс ненадолго развлекается мыслью о том, как он станет мужем Драммонд и будет сидеть дома после ее продвижения по службе, покорно вылизывая ее напряженную киску каждый вечер, когда она будет возвращаться домой после тяжелого рабочего дня. Это так нелепо, что он вынужден подавить смешок, пока она продолжает. – Она сама недолго работала в полиции. Тогда она об этом не хотела говорить. Может, сейчас она будет более разговорчивой, – говорит она, наблюдая, как Гиллман качает головой. – Я поговорю с ней, – заявляет она, затем задумывается и обращается к Ленноксу. – Может ли тот факт, что его тело было брошено на футбольном поле, что-то означать?

Леннокс, не ожидавший прямого вопроса, едва заметно пожимает плечами и поднимает брови, давая понять, что открыт любым идеям.

– Эдинбургские воскресные лиги, – говорит Харкнесс. – Что тут такого?

Драммонд пожимает плечами.

– Может быть, это сделал кто-то, кто на самом деле не очень хорошо разбирается в футболе?

Леннокс задумывается над этим, пока Гиллман бросает на нее еще один испепеляющий взгляд. Затем перед его глазами всплывает посиневшее, кастрированное, обнаженное тело Эрскина... Труди, уходящая прочь... Фрейзер, в своем платье, не желающий уступать... Вся боль мира, кажется, пронзает его тело.

– Норри был одним из нас, – он произносит эту избитую фразу без всякой иронии. – Давайте найдем этого злобного ублюдка, – И теперь его голос звучит с должной энергией. – Вы все знаете, что делать.

Все возвращаются на свои рабочие места. Леннокс садится рядом с Драммонд, включившей компьютер. До него доносится запах ее духов.

– Возможно, связь здесь не между жертвами, а между ними и каким-то другим человеком, – говорит она, просматривая личное дело Эрскина.

Леннокс старается сосредоточиться.

– Не уверен. Я все еще расследую ситуацию с Лорен и этим типом Гейлом. Они могут быть причастны к смерти Галливера и, возможно, Норри, хотя к Пиггот-Уилкинсу их вряд ли притянешь. Но они полны загадок. Сексуальная идентичность – и так достаточно темное дело, а уж с трансгендерами...

Драммонд никак на это не реагирует.

Ленноксу хочется отвести ее в сторону, сказать, что им нужно поговорить. Или обнять ее. Но он не знает, что сказать, и это будет выглядеть нелепо. Поэтому он встает и направляется к своему столу. Потом, не в силах успокоиться, встает у доски, смотрит на фотографии, заметки, связи. Ему хочется поместить Фрейзера Росса, своего племянника, в центре.

К нему подходит верный Скотт Маккоркел и спрашивает, все ли в порядке. Леннокс кивает, подмигивает ему и выходит. Этот момент краткой и тревожной близости оставляет его молодого коллегу вдохновленным. Ленноксу нужно увидеть Тоула, сказать ему, что ему необходимо найти племянника. Теперь, когда он знает, что Фрейзер жив, но напуган и скрывается, ему кажется еще более важным найти его до того, как это сделает тот, от кого он прячется. Леннокс подозревает, что этот кто-то – Гейл. Это недостойно взрослого мужчины, но он также осознает, насколько опасается навлечь на себя неодобрение сестры. Как Джеки пробуждает детскую пассивность, против которой он боролся всю свою жизнь.

Он подходит к кабинету Тоула, но того нет на месте. Набирает его номер, но ответа нет. Его начальник сейчас, похоже, общается, в основном, сообщениями. Леннокс думает, находится ли он еще в Гайл-парке или уже в морге.

Босс, надо срочно поговорить. Где ты?

Встретимся в Инверлейт-парке. У пруда.

Изменения в Роберте Тоуле для Леннокса даже более загадочны, чем любые трансгендерные штучки. Начальник отдела тяжких преступлений почти никогда не покидает свой кабинет. Продуваемый всеми ветрами парк находится в нескольких минутах ходьбы от полицейского управления. Прибыв туда, он видит, что Тоул с мальчиком лет пяти запускают в пруду кораблик. Тоул поднимает взгляд на подходящего Леннокса.

– Рэй. Как дела?

– Хорошо, босс, – решает соврать Леннокс. – А у тебя?

– Неплохо. Решил немного побыть с внуком, Берти, – Он кивает на парнишку, который смотрит на кораблик, замедляющий ход по тихому пруду. – Дочь у стоматолога, ей срочно потребовалось канал пломбировать.

Тоул в няньках в рабочее время... мир перевернулся нахуй...

Пока Берти продолжает следить за корабликом, прогуливаясь по краю пруда, Тоул доверительно говорит:

– Дурака валяю, Рэй, как большинство из нас в полиции делает годами. Все утро говорил с Маккейгом и береговой охраной, пытаясь найти эту гребаную палатку. Цирк какой-то.

– Никогда не думал, что ты так цинично будешь говорить о работе.

Закатив глаза, Тоул так артистично пожимает плечами, что сам Эрскин бы ему позавидовал.

– Сначала я хотел уйти, как в старом полицейском фильме, на пике, закрыв большое дело, – улыбается он, будто радуясь своему поражению, и оглядывается на побуревшие деревья, окружающие пруд. – Но теперь, когда я понял, что с меня хватит, мне действительно насрать. Мне жаль Норри Эрскина, но я задолбался. С меня хватит убийц, насильников, педофилов, садистов и маньяков. И я не хочу никого обидеть, Рэй, тем более беднягу Норри, упокой, Господи, его душу, но с меня хватит и тех отморозков, которые их сажают.

Леннокс чувствует себя оскорбленным, но пожимает плечами, как бы говоря: "Да я не обижаюсь".

– Слава Богу, что они есть, – Тоул хлопает его по спине. – Но пошли они на хуй, – И, скрипя зубами, он возвращается к своей теме. – И туда же пошло управление полиции с его гребаной бюрократией. Заебали эти журналюги и политики и сраная элита, которой они жопу лижут. И на хуй пусть идут жители этих островов, тупые ссыкуны, которые не заслуживают быть чем-либо, кроме добычи для всех этих ублюдков.

– Твоя правда, босс, – Леннокс с шумом выдыхает.

Заебись... неужели этот гад Холлис, как демон, вселился в тело Тоула? Когда ты начинаешь такое слышать от людей, которые никогда не высовывались, это значит, что дела действительно плохи...

– Я это не к тому, Рэй, что я не хочу, чтобы ты получил повышение, – Тоул смотрит на него с невозмутимым выражением лица. – Ты подготовился к завтрашнему утру?

– Конечно, – отвечает Леннокс.

Пиздишь, ты даже об этом ни разу не подумал!

Тоул медленно кивает в знак одобрения, пока они наблюдают, как кораблик скользит по пруду. Когда он достигает середины, ветер стихает, как будто кто-то щелкнул выключателем вентилятора. И теперь он застывает, попав в штиль. Леннокс думает о Билли Лейке, который на своем судне выкатывает дырявую бочку, из которой доносятся крики его врага или бывшего партнера, и пожирающий стероиды злодей и один из его шкафов-помощников с удовольствием швыряют ее за борт в Северное море. Потом, возможно, под хохот голосом Сида Джеймса¹⁴, на палубе открывают праздничное пиво.

Затем налетает резкий порыв ветра, и кораблик Берти начинает раскачиваться. Он ложится на бок, переворачивается и опускается на дно пруда. Пацан кричит:

– Деда!

Боб Тоул легонько ударяет Леннокса по руке.

– Главное в это детишек не вмешивать. Они не заслуживают такое дерьмо.

– Знаю, вот почему мне нужно было поговорить с вами – мой племянник, он...

– Я слышал, – перебивает Тоул, избавляя Леннокса от необходимости решать, говорить ему или нет, что Фрейзер звонил. – Найди его, Рэй. Нахуй пока Эрскина и остальную херню. Найди парня, – И он подходит к расстроенному внуку. – Такое бывает, приятель, – серьезно говорит он. – Давай, мы пойдем купим новый и зайдем за твоей мамой, – Он гладит мальчика по голове и поворачивается обратно к Ленноксу. – Увидимся, Рэй.

Леннокс смотрит, как его начальник уходит, держа за руку расстроенного парнишку. Вспоминает, как он брал Фрейзера с собой на "Тайнкасл", когда тот был ненамного старше Берти. Как ему пришлось попросить пьяного мужика, сидевшего перед ними, прекратить громко ругаться. Тот обернулся со злобной ухмылкой, словно готовый к нападению, но увидел грустного ребенка и сразу извинился и даже предложил Фрейзеру пару палочек от своего "Кит-Ката". Потом они разговорились. Хороший был случай.

Ты должен его найти.

Но сейчас у Леннокса назначена встреча.

35

Решив пройтись до офиса Салли Харт пешком, чтобы проветриться, Леннокс срезает по Стокбриджу к Кэнонмиллз. Направляется через парк короля Георга V, а потом пересекает Скотленд-стрит и Дублин-стрит.

Звонит Кондитеру на мобильный, который ему оставил. Ничего – похоже, телефон отключен. С кем бы ни хотел связаться серийный насильник и убийца детей, это точно был не он, и телефон, скорее всего, уже конфисковали.

Он звонит Мелвилл.

– Джейн, это Рэй. Мне нужно его увидеть. Кондитера. Там все нормально?

Тебя что, беспокоит здоровье этого ублюдка? Ну и придурок! Но если он умрет, записные книжки пропадут вместе с ним. А с ними и исчезнет и шанс сообщить семьям о судьбе погибших.

– Да, насколько мне известно. Я с ним поговорю, узнаю, в каком он настроении. Но, Рэй...

– Да?

– У нас нового начальника тюрьмы назначили. Он проводит реорганизацию, и Ронни Макартур уходит на пенсию. Новый босс будет тут гайки закручивать. Я тебе помогу, но это будет в последний раз.

– Понимаю. Спасибо за все, что ты делала, – Затем он прокашливается, прежде чем сказать: – Мне жаль, что я не смог найти Ребекку, но я тебе клянусь, что никогда не перестану пытаться.

– Спасибо, Рэй, – мягко отвечает Джейн.

Когда он, прибыв к Салли, устраивается в кресле, первое, что она замечает, – это то, что он, похоже, снова испытывает большой стресс.

Не стоит говорить о Труди... или Драммонд – бля, Аманде... Фрейзере...

– Да... – соглашается он. – Это дело, которое я расследую... какой-то человек или люди ... они кастрируют мужчин. Это влиятельные персоны, которые, возможно – даже скорее всего – сами являются крайне жестокими людьми. Они сексуальные преступники, но правящие круги их защищают. Я расследую это дело, но я...

Пока он колеблется, Салли заканчивает предложение за него:

– Сомневаешься?

– Нет, – говорит Леннокс со внезапной решимостью. – Не сомневаюсь.

Салли Харт смотрит на него, ее глаза расширяются, когда она понимает, о чем он.

– Ты на стороне нападавшего – кто бы это ни был.

Леннокс понимает, что медленно кивает в знак согласия. Хорошо поговорить с кем-то, кто понимает его.

– Для меня это никогда не было похоже на копов и преступников, на всю эту банальную чушь о противостоянии добра и зла, в которую мы привыкли верить, – Он чувствует, как презрение сквозит в его тоне. – Множество полицейских вгоняют меня в депрессию, – заявляет он и внезапно выпаливает: – Я ненавижу Дуги Гиллмана и желаю смерти этому ублюдку... Таиланд, я об этом уже рассказывал... Когда я увидел его с той девушкой, которая явно была несовершеннолетней, и напомнил о том, чем мы зарабатываем на жизнь... И этот урод ударил меня головой. Разве люди вроде него чем-то лучше тех, кого мы сажаем за решетку?

Тонкая улыбка играет на губах Салли Харт. Затем ее взгляд становится стальным.

– Очевидно, что это не мое дело – судить кого бы то ни было. Но ты мне рассказывал на сеансах, что сам ради общего блага был вынужден делать вещи, которые обычно показались бы тебе морально предосудительными.

– Да... – говорит он. – на работе есть свои трудности. Но... – и в его тоне звучит искренность, которая шокирует его самого. – нельзя переносить это в свою собственную жизнь. У меня нет времени на тех, кто так делает.

Леннокс потрясен собственным лицемерием. А как же Труди, мать твою! Разве это не стало для тебя полезным уроком? Это ведь примерно то же самое...

Салли выглядит так, словно собирается с ним поспорить, но позволяет ему разглагольствовать о разных делах, о которых, как ему кажется, он уже рассказывал ей раньше. Он также говорит о трансгендерах, о том, как он сопереживает тяжелому положению тех, кто чувствует себя стесненным своим изначальным положением, но считает это слишком сложной проблемой, чтобы свести ее к простым ответам, и приводит Лорен и Гейла в качестве примеров. Но она просто слушает его до тех пор, пока не бросает взгляд на свое запястье и не сообщает ему, что время истекло.

Он выходит с сеанса, а голова идет кругом от собственного монолога.

Найди Фрейзера...

Поговори с Труди...

Поговори с Амандой...

Найди того, кто убил Норри... Кондитер должен что-то знать...

Потом он проверяет сообщения. Одно с неизвестного номера:

Я слышал, ты хотел меня видеть. В террариуме как раз время кормежки! Приходи! Нам есть, о чем поболтать!

Похоже, телефон наркодилера Мубо все же остался у Кондитера. И правда, через несколько минут звонит Джейн Мелвилл и назначает Ленноксу время его последнего посещения.

Вспоминая слова Тоула, Леннокс решает отправиться через Саутсайд на поиски своего пропавшего родственника. В квартире Леоноры никого, хотя он слышит, как за дверью мяукает кошка. Заглядывает в щель для почты и видит, как два прищуренных глаза осуждающе смотрят на него снизу вверх. Думает, не взломать ли дверь, но вместо этого стучит к соседям напротив.

Открывает женщина с заостренным лицом, к нижней губе которой прилипла сигарета.

– Она была дома, я ее вчера видела.

– К ней часто кто-то приходит, например, эти двое? – и он на телефоне показывает ей фотографии Фрейзера и Гейла.

– Да к ней много кто шляется... – Женщина подносит телефон очень близко к лицу. – Этих двоих я тоже видела, – И она возвращает телефон Ленноксу. – Странные типы, но я в чужие дела не лезу.

– И это правильно, – соглашается Леннокс, благодарит ее и уходит. Когда он спускается по лестнице, приходит электронное письмо:

Кому: RLennox@policescot.co.uk

От: ADrummond@policescot.co.uk

Тема: Убийство Эрскина

Я поговорила с Андреа Ковингтон о деле по сексуальным домогательствам Норри Эрскина. Ничего необычного, у них была интрижка, и она порвала с ним, узнав, что он женат. Он продолжал ее домогаться, и она подала заявление. В полиции приняли его сторону. Обвинения не выдвигались. Андреа уволилась из полиции, а вскоре после этого ушел и Эрскин, чтобы продолжить карьеру в театре. Хотя она явно была обижена, гнев Андреа был направлен на их отдел или полицию в целом, а не на Эрскина. Она утверждает, что ничего не знает ни о Пиггот-Уилкинсе, ни о Галливере, и никогда с ними не встречалась. Думаю, она говорит правду.

С уважением,

Аманда

Он печатает ответ:

Кому: ADrummond@policescot.co.uk

От: RLennox@policescot.co.uk

Тема: Убийство Эрскина

Отлично. Спасибо.

Добравшись до тюрьмы, Леннокс застает Кондитера в приподнятом настроении, несмотря на то, что "Нокию" у него уже отобрали.

– Телефон оказался невероятно полезным, Леннокс. Не для того, чтобы писать тебе сообщения, а для разговоров с журналистом, который пишет мою биографию!

– Рад за тебя, – говорит Леннокс, испытывая знакомое чувство отчаяния. Это должно было случиться.

– Я уверен, что он с тобой тоже скоро захочет пообщаться, Леннокс. Это наш шанс прославиться!

Он прикусывает язык, думая о тех двух телах в колодце. Что ты, сука, натворил, сотрудничая с этим ублюдком?

– Ты какой-то подавленный, – говорит Кондитер. – Как там все прошло с колодцем?

Леннокс молчит.

– Ты же сам спускался, правда? Тебе теперь это полегче, чем мне, Леннокс, – Кондитер хлопает себя по животу. – Ты нашел мои подарки?

– Тебе что надо, Гарет?

– Я слышал, твой коллега Эрскин плохо кончил! Тоулу это не понравится, и как там твой друг Гиллман к этому отнесся?

Вы оба – жуткие ублюдки, которые преследуют женщин... и Эрскин ... какого хрена?

– А ты откуда про это знаешь? Кто тебе сказал про Эрскина? Откуда ты его знаешь? Твой биограф... кто он?

– Я люблю меняться, Леннокс. Не вижу что-то у тебя другого телефона. Или еще чего-нибудь интересного для меня.

– Я тоже, – отвечает он. Важно дать Кондитеру почувствовать, что они играют в одну игру, занимаясь, хотя и по разным причинам, убийствами и пытками невинных людей. – Эрскин никогда не был замешан в нашем деле!

– Я замолкаю, – И он застегивает рот на воображаемую молнию.

– Ты знаешь, кто его убил? В чем он был замешан? – В голове Леннокса мечутся те оскверненные тела девушек в колодце. Его рука, проходящая сквозь этот хрупкий череп... Он хватает Кондитера за горло. – РАССКАЖИ МНЕ ОБ ЭРСКИНЕ! КТО, СУКА, ЭТОТ БИОГРАФ?

Кондитер, даже когда его лицо краснеет, а глаза слезятся, откидывается назад, не поднимая руки и не сопротивляясь, будто он играет в игру с самоудушением. Он выдавливает:

– Если ты хочешь увидеть еще какие-нибудь из блокнотов... тебе придется меня отпустить.

Леннокс подчиняется, смотрит на Кондитера, затем на свои руки, пока его мучитель втягивает воздух, затем потирает горло. Он сжимает кулаки, подложив их под подбородок, как бы готовясь к молитве. Когда он заговаривает, его голос звучит мягко и жутковато, как будто он пытается заманить ребенка в лес пакетом конфет.

– Гиллманы этого мира всегда будут побеждать таких, как ты, Рэймонд Леннокс, потому что он понимает тьму. Он сделает то, что ты не осмелишься, потому что ты по сути своей трус. У тебя нет той жажды власти, которой мы с ним обладаем.

Этот ублюдок говорит таким голосом, когда хочет тебя унизить, превратить в того маленького мальчика в туннеле.

Усмешка появляется на лице Рэя Леннокса, когда он со смехом отвечает убийцу-педофилу.

– Ты хочешь, чтобы я был высокомерным, бездушным насильником, как ты, и, возможно, даже он. Не собираюсь извиняться за то, что не хочу им быть. За то, что хочу человеком остаться, – И неожиданная улыбка Леннокса озадачивает Кондитера.

– А что тебе в жизни дали твои добродетели? Как, кстати, помолвка... Похоже, не очень? О, нет! Судя по всему, свадьбы не будет, – ухмыляется он, видя, как лицо собеседника искажается. – Она, скорее всего, уже в постели с другим мужиком. Он будет лапать ее обнаженное тело, трахать ее, и она будет стонать от удовольствия, которого ты, очевидно, не мог ей дать. Как тебе такая картинка, Леннокс?

Но в ответ Леннокс лишь издает еще один злой смешок.

– Если бы только я раньше обратился за советом по сексу к насильнику и убийце детей, моя личная жизнь, возможно, была бы более успешной, – Он пожимает плечами. – Полагаю, всему свое время.

– Что-то в тебе изменилось, Леннокс, – Глаза Кондитера сужаются. – Ты какой-то беззаботный, спокойный... – Он бросает на него внимательный взгляд. – Ты уходишь из полиции!

– Нет, – Леннокс продолжает улыбаться. – Этому не бывать. Я не смогу без наших бесед. Что еще скажешь?

– Я думал, тебя обрадует новость, что у меня появился биограф. Это ведь, как ты сам говорил, наше общее наследие.

– Просто скажи мне, кто это.

– Или ты действительно сейчас чувствуешь себя ущемленным?

– Дай мне еще один блокнот, – говорит Рэй с заговорщицкой улыбкой. – Еще одно дело закрою.

– Как я уже сказал, я уже нашел того, кто расскажет мою историю.

Леннокс продолжает настаивать:

– Кто это?

– Так я тебе и сказал. Сам скоро узнаешь.

Леннокс знает, что в переговорах решающее значение имеет то, как ты можешь контролировать уровень неопределенности оппонента.

– Ты когда-нибудь думал, что этот биограф, возможно, просто разыгрывает тебя? Подумай об этом. Если бы ты мне назвал его имя, я бы мог его проверить. Смотри на это, как на услугу. Тут есть над чем подумать, – Он подмигивает и уходит, не глядя на реакцию Кондитера.

На выходе ему приходит сообщение:

Мы тут в "Ремонтной мастерской". Поминаем Норри.

Дуги Гиллман. Гиллман так редко пишет, а особенно в дружеском тоне, что Леннокс не может не расхохотаться.

Может, ты переборщил на терапии, говоря, что хочешь его убить. Ты же это не всерьез говорил... вроде. Вообще-то, Дуглас, я только что виделся с твоим приятелем, который тоже преследовал людей. Он, как всегда, хорошо о тебе отзывался.

36

Мы готовимся к нашему очередному мероприятию. В наше время люди привыкли все записывать, чтобы потом все, кроме человека, делающего запись, могли это игнорировать. Но наши деяния по-настоящему важные. Мы их заставим обратить внимание.

Салли Харт, моя напарница, очень хочет рассказать историю детектива Нормана Эрскина, но сначала мне нужно, чтобы она рассказала о другом человеке. Наш ненадежный союзник, которого мы наняли для помощи в этих приключениях. Когда-то он принес кое-какую пользу, но теперь становится все большей проблемой.

– Расскажи мне о Гейле.

Сделав глоток воды, она откидывается на спинку стула и начинает.

– Гейл был психически нестабильным молодым человеком по имени Гэри Николсон. Когда он впервые пришел ко мне, как и большинство моих клиентов, Гэри был растерян, сбит с толку и изо всех сил пытался найти свое место в мире. Ему нужно было признание, – Салли улыбается. – Как, собственно, и всем нам. Большинство людей, которые приходят ко мне и называют себя трансгендерами, искренне так думают. Другие, такие как Гейл, он же Гэри, – просто несчастные, беспокойные души, ищущие объяснение для своих неврозов. Найти что-то одно, что объяснит все это; что-то, что они могут назвать источником всех своих проблем. Конечно, он был таким же токсичным, как и любой из насильников, которых я часто встречала, но при этом он был податливым. Как и многим людям, ему нужно было говорить, что делать.

А для меня это все банально до тошноты: все эти наглые, болтливые сторонники свободы сражаются насмерть за свое право быть порабощенными корпорациями.

– Было очевидно, что он хочет заняться со мной сексом. Но после случая во Французских Альпах меня это больше не привлекает. Я научилась практике диссоциации, умению мысленно отстраняться от ужасного события. Это предполагает использование приема, очень похожего на то, что люди естественным образом испытывают во сне, – переход от участника в первом лице к наблюдателю в третьем лице. Хотя тогда мне это не помогло.

Она останавливается.

Я тоже молчу, и пауза затягивается.

В конце концов она продолжает.

– Один из них в том вагончике знал, что сказать: угрожающий шепот, смех; хуже того, эти ужасные ласки, на которую откликалось твое тело, возвращая тебя в то ужасное настоящее.

Она перевела разговор с беспокойного Гейла обратно на них, на тех людей, с которыми нам пришлось разобраться.

– Умные люди – самые опасные. Они точно знают, сколько элитарности породило как раз главенство белого среднего класса: империализм, разделение труда. Как они нас всех наебывают. Затем есть их слабоумные сторонники, искренне слепые в поддержке своих хозяев. Это те, кто смотрит в ошеломленном замешательстве, когда вы мстите; те, у кого на их глупых лицах написано "почему", даже когда вы лишаете их гордости, – объясняет она, набирая обороты.

Мы все это уже проходили, но ей нужно рассказать эту историю Мы оба знаем, что иногда, чтобы избавиться от всего дерьма, требуется несколько раз сходить в туалет.

– Эрскин когда-то был настоящей звездой пантомимы. Не похожим на Рикки Фултона или Алана Камминга, каждый из которых мог скорчить рожу, которая бы повергла толпу в истерику, в то время как удивленный актер на переднем плане исполнял трагическую сцену, не понимая, почему зрители недостаточно серьезно восприняли его представление. А потом он оглядывался...

Детектив Эрскин. Далеко не самый худший, но тоже пособник зла, и не только на своей летней работе, куда он устроился, когда закончился театральный сезон. Любой помощник Пиггот-Уилкинса – мой недруг. И само собой, ее заклятый враг.

– Я видела много его спектаклей, следила за его карьерой, даже когда занималась своей собственной, после того, как мы вернулись домой из того холодного места. В полиции, на сцене, снова в полиции. Я думала, может, он был невинным участником того трио. Что его обманом заставили в этом участвовать. Когда-то я пыталась отделить его от тех двоих. Я даже иногда потом смеялась его шуткам на сцене. Но потом я узнала про случай с Фредой Мирас. Она была венгерской проституткой, к которой он захаживал. Я ее бесплатно консультировала. За веселым фасадом скрывалась порочная тьма, о которую впоследствии косвенно высказывались его коллеги Аманда Драммонд и Рэй Леннокс.

Рэй Леннокс. Этот беспокойный полицейский. Даже не осознавая полностью моего существования, он, кажется, уже подбирается ко мне, ощущая мое присутствие. Он клиент Салли, ее пациент, и все же он появляется сначала с Гаретом Хорсбургом, а затем, совершенно некстати, на лодке Билли Лейка в Эссексе. И главное, во время самого потенциально опасного случая из всех – в палате больницы Глазго с Лорен Фэйрчайлд.

И это тот человек, имя которого было последними словами Галливера.

Леннокс.

Я не верю в совпадения. Но я верю в энергетические поля. Леннокс находится в центре всего этого, и до сих пор ему не удавалось соединить все точки. Но это сделает. Он, безусловно, доставляет гораздо больше хлопот, чем Уоллингем, о чьих привычках я узнал от Лейка и который, как я ожидаю, сам того не зная, выполнит грязную работу. Этот идиот Лейк, тупой, как пробка, искренне считающий себя кем-то вроде гения криминального мира и все же на нашей последней встрече с растерянной агрессией задававшийся вопросом о том, кто его сдал. Ответ был простой: он сам себя сдал, вывалив все мне, баран. Конечно, ни он, ни Уоллингем никогда об этом не узнают, но по крайней мере один из них заплатит.

– Фреда показала мне шрамы, – Салли теперь внимательно на меня смотрит. – Сказала, что ему нравилось прижигать ее сигаретой. Это его возбуждало. Но этого было недостаточно. С каждым новым визитом сигарету на коже надо было держать все дольше. Эрксин был таким же извращенцем, как и все остальные, – говорит она, и глаза ее холодно блестят.

Я позволяю ей уходить от темы, потому что это ей нравится, особенно потому, что с клиентами ей приходится быть такой последовательной. Но, чтобы написать нашу историю, мне нужно еще кое-то узнать. Все дело ведь в подробностях.

– Чем Эрскин отличался от тех двоих?

– Полагаю, после Галливера и Пиггот-Уилкинса он был легкой добычей. Но устранить жестокого приспешника патриархального режима – это ведь достойный ответ, не так ли?

Я киваю в знак согласия. Думаю о Ройе. Моя ненависть пока тлеет где-то внутри. Надо было дорезать Пиггот-Уилкинса, когда была возможность. Лишить его члена, который он пихал в мою сестру, как меня лишили руки. Вот это было бы правосудие. Салли должна это полностью понять. Если перефразировать ее саму: Леннокс, каким бы добрым или благонамеренным он ни казался, является слугой коррумпированного государства, которое существует для того, чтобы препятствовать этому правосудию.

Она с минуту молчит, потом кивает в ответ. Она знает, о чем я думаю. В этот момент я вижу суровый блеск в ее глазах, который, возможно, говорит: когда-то ты сам был частью того же государственного аппарата. Разумеется, так оно и было. В средствах массовой информации моя работа, так же как и работа полиции, заключалась в защите богатых и их собственности. Я просто был частью отдела пропаганды, работающего на правящие верхи. Но это в прошлом.

– Потом пришел Рэй Леннокс и рассказал мне о Гиллмане, – продолжает она. – и, в частности, о небольшой поездке в Таиланд. Не такой урод, как Эрскин, но его напарник, человек весьма недалекий. Он – наша следующая цель.

– Спасибо, – говорю я ей, пытаясь быстро нажать кнопку "Стоп", несмотря на мою неживую руку. Мне приятно, что удалось так быстро выполнить эту сложную задачу. Вспоминая о том, сколько телефонов сломал, я понимаю, что прогресс налицо..

Я отвинчиваю протез.

Она смотрит на культю всего несколько секунд, а потом задирает юбку и стягивает трусики.

– Сделай так, чтобы мне было не все равно, – просит она, пока я наношу гель на запястье. Когда мне удалили руку, то в больнице мне швами стянули кожу над раной. Многим женщинам это нравится: здоровенный дрын, который всегда твердый.

Начинаю медленно, но становлюсь неуклонным, когда набираю ритм. Вскоре я слышу, как учащается ее дыхание, затем она начинает тихо стонать. Глядя на нее, я вдыхаю запах ее волос. Как хочется ее поцеловать в губы. Но нельзя. Это запрещено. Я трусь о ее ногу, обрабатывая ее своим приспособленным для любви запястьем. Перед глазами встает алый туман, когда я кончаю на нее, всегда до того, как она достигнет своего собственного жестокого экстаза. Сам разрядившись, я должен продолжать пялить ее. Я чувствую, как мышцы ее влагалища сжимаются. Все, что я могу, – это слушать ее стоны, когда она умоляет меня двигаться сильнее, ее лицо искажается, пока мое предплечье входит и выходит из ее влагалища.

– Не останавливайся, – умоляет она.

– Мы никогда не остановимся, – шепчу я ей на ухо.

Когда она содрогается в оргазме, рука у меня уже болит, и я осторожно вытаскиваю ее.

Мы неподвижно лежим рядом. Она говорит мне:

– Я не уверена, что способна любить, но то, что я чувствую к тебе, настолько близко к этому, насколько это возможно, – И я чувствую, как она хватает меня за руку, а моя покрасневшая культя свисает с другой стороны.

Гиллман все ближе. Я видел, как он следит за той полицейской, Драммонд. Но Леннокс тоже недалеко. Конечно, ей я об этом не скажу. Он ей нравится. Она вроде как наш общий друг с этим детективом. Но мы с ними разберемся.

Со всеми.

Нет, мы еще далеко не закончили.

Извини, Рэймонд Леннокс. Ты далеко не худший из них. Но ты все равно один из них.

37

Он, конечно, не собирается принимать предложение Гиллмана и идти в "Ремонтную мастерскую". Он возвращается к квартире Леоноры, снова обнаруживая ее пустой, затем понимает, что находится как раз по соседству с тем мрачным пабом в Саутсайде. Тем не менее, ему кажется важным быть в это время рядом с его коллегами из отдела тяжких. И еще ему немного стыдно за то, что он желал смерти Гиллману.

Это уж слишком. Просто врезать ему хорошенько, и хватит. Кто у тебя еще есть, кроме них? Это же надо до такого докатиться.

Рэй Леннокс бредет по темному, негостеприимному городу. Пытается представить, каково было бы жить где-нибудь в другом месте. Эдинбург – его родина, но он думает о нем как о чужом, отсутствующем отце, который никогда по-настоящему его не любил. Которому на него наплевать. Он думает, что, наверное, все города такие. Но Эдинбург кажется ему печальным пьяницей, который на Рождество сидит в баре, мучительно исповедуясь к любви к детям, которых он никогда не увидит. Смелый только после двух граммов кокса в туалете, вещает о грандиозных планах, которые превратятся лишь в отвращение к самому себе, когда в глаза ударит жестокий свет утра. Возможно, этот город убивает все хорошее в нем. Он выедает его изнутри, оставляя лишь пустую оболочку. И вот теперь он идет в паб, который считает вторым худшим в городе, сразу после соседнего с его квартирой, которым управляет тот мутный Джейк Спайерс.

В "Ремонтной мастерской" практически пусто, за исключением одного угла, где сидят парни из отдела тяжких преступлений. Они сбились возле бара теснее, чем обычно. Цепляются за него изо всех сил, как утопающие за кусок дерева: Гиллман, Харкнесс, Норман, Арнотт, Харроуэр и даже не такие безнадежные Инглис и Маккоркел. Они все понимают серьезность сложившейся ситуации. Самый взволнованный из них – отстраненный от работы Том Маккейг, который почти буквально плачет в свое виски.

– Я правда думал, что есть еще одна палатка, – говорит он, откидывая спутанные седые волосы с морщинистого лица.

Мы все служим стране, которая нас даже не может защитить. Не должно быть так. Мы чувствуем себя слабыми и уязвимыми. Это какая-то новая сила – возможно, предвестник грядущих событий. Она не боится последствий. И она не остановится.

Леннокс смотрит на разбитого Гиллмана и думает о том, что он никогда не ладил с ним – с тех самых пор, как впервые встретил его молодым офицером. Ветераны часто недолюбливают молодых полицейских. Так уж устроен мир. Гиллман, однако, обладает открытой злобностью, не разбавленной даже притворным дружелюбием, которое проявляли другие мизантропы, с которыми он работал – Брюс Робертсон или Джинджер Роджерс. Гиллман просто излучает чистое отвращение – как скрытое, так и явное – ко всему, что ему не нравится. И с самого начала было ясно, что Рэй Леннокс ему не пришелся по душе.

Теперь, после смерти Эрскина, он, похоже, окончательно слетел с катушек. Злобные слова срываются с его губ, и это не просто пьяная ярость. Он кажется пугающе сосредоточенным. Он лелеет свою собственную ненависть, пытаясь определить ее глубину и силу.

– За это какая-то падла умрет, точно вам говорю, – Он залпом выпивает свой виски и, топнув ногой, быстро поворачивается и выходит из бара, как будто только что решил, кто именно. Маккейг заметно дрожит и, похоже, испытывает облегчение, когда Гиллман проходит мимо него.

– Эй, не отпускайте его, – говорит Элли Нотман собравшейся компании, не делая, однако, ни малейшего движения, чтобы удержать своего уходящего коллегу.

– Я его догоню, – говорит Леннокс и выходит из паба. Он уходит слишком быстро, чтобы успеть разобрать какие-либо комментарии своих коллег, но он буквально слышит, как их мысли объединяются в одну недоверчивую общую идею, которая следует за ним по мокрым улицам: Леннокс помогает Гиллману. Однако Рэй Леннокс не пытается заговорить с Дугласом Гиллманом, а вместо этого начинает следить за ним в этом темном холодном городе.

Пробираясь в центр по Николсон-стрит, Леннокс не может поверить, что изо всех сил старается не отставать от Гиллмана, идущего неумолимой раскачивающейся походкой, загадочно быстрой для человека, чей уровень физической формы столь очевидно низок. Он принимает это за еще один признак собственной деградации: надо возвращаться в спортзал.

Ночь тянется, а ядовитая энергия Гиллмана безостановочно гонит его из захудалых баров в заведения, которые они называли саунами. Преследовать его по городу – чрезвычайно неприятное и тоскливое занятие даже для такого опытного сыщика, как Леннокс. Наконец, Гиллман останавливается у многоквартирного дома в Марчмонте, который он оглядывает сверху донизу. Затем он переходит на другую сторону улицы, чтобы рассмотреть его оттуда. Леннокс знает эту квартиру, не так далеко от дома Труди: она принадлежит Аманде Драммонд.

Когда она выходит из дома, одетая в пальто до колен, джинсы и туфли на плоской подошве, и направляется в ночь, Гиллман ныряет в соседний подъезд. Потом он следует за ей по улице и дальше через парк Медоуз. Подозрения Леннокса подтверждаются. В этот раз с ней никого. Никакой напоминающей Гловер подруги.

Это тебе не привиделось. Это правда. Не важно, кто та другая женщина, которая с ней была раньше. Он следит именно за ней. Гиллман следит за Драммонд.

На центральной аллее Медоуз он догоняет Гиллмана, который сохраняет двадцатиметровую дистанцию между собой и Драммонд.

– Дуги, – говорит Леннокс резким шепотом.

Гиллман останавливается, оборачивается на Леннокса, а затем снова смотрит на удаляющуюся спину Драммонд. Снова смотрит на Леннокса.

– Тебе чего надо?

– Ты за ней следишь? За Амандой?

– Нет. Я ее выслеживаю. А ты за мной следишь?

– Нет, – говорит Леннокс, немного озадаченный аналогичным вопросом. – Я пошел за тобой, когда ты вышел из бара. Ты был не в себе.

– Так ты все это время за мной шел? Иди на хуй, Леннокс!

– Я еще раньше видел, как ты за ней следишь. Тогда я был не уверен, но теперь убедился. Ты следишь за Амандой. Почему?

– Сказал же, я ее выслеживаю.

– Почему?

– Скажем, я начал замечать кое-что, связанное с Драммонд и ее знакомыми, – Гиллман самодовольно раздувается.

– Какими еще знакомыми?

– Думай сам, Ленни.

– Послушай, Дуги. Аманда – наша коллега. Она тоже офицер полиции. Ты же понимаешь, каким ебанутым ты выглядишь?

Но Гиллман, кажется, не слышит его.

– Эти гребаные отморозки и мстительные сучки, – говорит он Ленноксу. – Они смыкают ряды. Эти гребаные дегенераты, которые сами не знают, кто они такие: они все захватывают, Ленни! Осторожно!

– Это что, связано с повышением? – спрашивает Леннокс.

– Это связано со всем, – выплевывает в ответ Гиллман, когда какое-то существо шуршит на дереве над ними, достаточно близко, чтобы оба на мгновение подняли глаза. – Если ты, бля, мужик, а считаешь себя бабой, избавься, сука, от своих гребаных яиц нахуй. Удали их и сделай себе влагалище. Не пизди с торчащим членом про девичьи попки и щелки, рассказывая при этом каждому встречному, что ты гребаная баба. А ты что думаешь про все это дерьмо? – спрашивает он.

Леннокс почти готов рассмеяться над словами Гиллмана, но потом он думает о Фрейзере.

– Мне похуй, кто там кем себя считает, Дуги. Как тут, бля, твоя слежка за Драммонд поможет?

– А ты когда хуи пинаешь в Лондоне, это как помогает найти убийцу Норри?

– А у тебя-то, бля, есть что-то по этому делу?

Гиллман вытаскивает телефон и, повозившись, показывает снимок старой статьи в газете. Это та заметка про мисс Икс, которую Ленноксу выслал Себастиан Тейлор.

Леннокс читает и смотрит на Гиллмана.

– Ну и что? Студентку изнасиловали богатенькие ублюдки на горнолыжном курорте во Франции.

– А ты знаешь, кто они были?

Леннокс вздыхает.

– Ну я, как и ты, ставлю на Галливера и Пиггот-Уилкинса, но у нас все еще нет доказательств, связывающих их с тем и каникулами в Альпах. Пиггот-Уилкинс молчит, и его защищают высокопоставленные козлы, а Галливер вообще уже ничего не скажет...

– Да. Ну и?

Леннокс пристально смотрит на Гиллмана, пытаясь понять, к чему он клонит.

– Ты хочешь сказать, что Аманда и есть мисс Икс? Что ее студенткой изнасиловали, и она потом убила Галливера и кастрировала Пиггот-Уилкинса?

– Да.

– Она же работала по делу Галливера! Допрашивала его.

– Это ни хрена не значит. Этот богатенький ублюдочный насильник, может, сотни таких девчат оприходовал. Думаешь, он бы узнал ту, которую один раз видел пятнадцать лет назад на том подъемнике?

– Не может такого быть.

– Еще как может. Она тогда как раз ездила во Францию со школьной группой. И в Альпах они тоже были.

– И ты тайно выслеживал ее из-за этой херни?

Мимо них идет пара и, почувствовав негативную энергию, жмется к краю дорожки и ускоряет шаг, чтобы быстрее удалиться. Гиллман смотрит на Леннокса, оскалив зубы.

– Это гребаная Драммонд, – заявляет он. – Она тут замешана!

– Ты с ума сошел. Просто ебанулся, – заявляет Леннокс. – Я знаю, ты был близок с Эрскином, но возьми себя в руки.

Дуглас Гиллман грозит ему толстым пальцем.

– Из-за того, что ты ее трахаешь, ты не видишь, что происходит, Ленни!

Леннокс удивленно поднимает брови. Этот безумец и за ним тоже следил? Откуда он знает, что...

– Что, не понравилось, да? – торжествующе продолжает Гиллман. – Это не очень профессионально, – И он подражает голосу школьной училки, который Драммонд обычно использует, когда произносит это слово.

– Нихуя ты не знаешь, Дуги.

– Так просвети меня, – вызывающе бросает Гиллман, увенчанный серебряным полумесяцем луны, пробивающимся сквозь темные облака. Затем, видя молчание Леннокса, он продолжает: – Одного ты не понимаешь, Ленни, – Гиллман тычет себя пальцем в грудь, почти умоляюще глядя на него. – я здесь за свою жизнь борюсь! Что таким, как я, делать после работы в отделе тяжких? – спрашивает он. – Первое, что сделает новый начальник отдела, – это проведет сокращение кадров. Устроит "ночь длинных ножей", и догадайся, кого первого порекомендует гнать в шею новый начальник отдела Аманда Драммонд? Номером один в ее списке хитов для Роджера Уотерса¹⁵ будет не кто иной, как Дуги-Динозавр, – Гиллман раздраженно кланяется.

– Ее еще никуда, бля, не назначили, параноидальный ты придурок!

– Посмотришь, кто лучше всех завтра пройдет собеседование, Ленни, – ворчит Гиллман. – Не ты и ни я, и к бабке не ходи.

Завтра...

Рэй Леннокс знает, что собеседования завтра. Но эта информация, отложившаяся где-то на задворках его сознания, как бы его вообще не касается. Он думает о том, что происходит в его личной жизни и карьере. Понимает, насколько ему все равно, получит он повышение или нет. Делает шаг вперед, приближается к Дуги Гиллману, встречается с его безумным взглядом.

– Ты гребаный псих. Предупреждаю, завязывай с этим.

Но его давний соперник не собирается уступать. Этот большой квадратный подбородок выдвигается вперед, как ящик кассового аппарата.

– Твоя сексуальная маленькая подружка тебя бросила. Поэтому ты начал трахать эту гребаную фригидную лесбиянку и не смог от нее избавиться... – Затем, внезапно вдохновленный чем-то, что он видит в глазах Леннокса, Гиллман продолжает: – Нет, подожди, она тебя отшила! Пожалела, что вообще с тобой связалась!

К очевидному изумлению Гиллмана, Леннокс громко смеется.

– Почти так и было. Надо доверять своей интуиции.

– Я именно так и делаю, – парирует Гиллман, когда Леннокс поворачивается, чтобы уйти. – Ты с ней поосторожней, – кричит он вслед, и сам уходит прочь, как призрак, исчезая в тумане, стелющемся по парку.

Через несколько минут, идя по улице в поисках такси, Рэй Леннокс, видит то, что задевает его за живое. Он отворачивается, чтобы не быть узнанным проходящей парой. Отступает с дорожки в тень и позволяет им пройти, хотя они его и так не замечают. Хочет их окрикнуть, но слова исчезают у него в горле, как капли воды на песке пустыни. Он смотрит, как они поворачивают за угол.

Труди... пусть тебе на этот раз больше повезет.

38

Салли прочищает горло глотком воды. Скрещивает свои длинные ноги в чулках с красными швами и туфлях на высоком каблуке. Она очаровательна; просто завораживает. Ее сила была отточена профессией, но создана была как раз для этой мести. Это делает ее еще более разрушительной.

– Мне было восемнадцать, и я работала в Валь-д'Изере в горном ресторане под названием "La Folie Douce". Персонал был классный, в основном, ребята из Британии. Я работала там барменшей с Хлоей, девушкой из Ипсвича, с которой я подружилась, и Норри, парнем из Глазго, который постоянно шутил. Он общался с местным жителем, который управлял подъемниками для горнолыжников. Однажды вечером пьяный мистер Шутник неуклюже подкатил ко мне; я сказала, что мне это неинтересно. Он вроде понял. Это был Норман Эрскин.

У группы "Wigan's Ovation" была кавер-версия "Skiing in the Snow", хита "Northern Soul". Она была популярна среди определенной группы богатых туристов. Некоторые из них были вполне приятными людьми и давали большие чаевые. Один был особенно милый; у него были красивые голубые глаза и приятные шутки. Звали его Пиггот-Уилкинс. Он все звал меня покататься на лыжах с ним и его друзьями в один из моих выходных. В конце концов, я согласилась. Оказалось, что друг у него был только один, молодой человек из Шотландии по имени Ричи Галливер, который был неплохим лыжником. После катания мы пошли на вечеринку. Это был запоминающийся день: бары, кокаин, алкоголь. Я была молода и наивна, но чувствовала растущее напряжение по мере того, как приближалось время возвращаться. Народу становилось все меньше. Все мои друзья уже уехали на лыжах обратно вниз. Галливер все говорил, что мы слишком пьяны, чтобы ехать обратно на лыжах. Это казалось разумным, но на самом деле только я была действительно пьяна. Уже потом я поняла, что они что-то мне подмешали.

Поэтому мы вызвали вагончик канатной дороги и уселись в него. Он был рассчитан на восемь человек, но нас было всего трое, потому что все остальные уже уехали вниз.

Пока мы спускались, Галливер говорил по телефону, а Пиггот-Уилкинс как-то странно на меня смотрел. Со временем я научилась распознавать такой взгляд у мужчин. Потом гондола вдруг остановилась. Галливер отложил телефон и улыбнулся: "Ох, вот незадача... Похоже нам придется как-то себя развлекать, пока они починят двигатель".

Тогда-то это и случилось.

Когда вагончик снова тронулся, они быстро оделись. А я сидела там голая. Вагончик остановился на базе курорта, и они вышли, смеясь. Было так холодно. Я вся закоченела и еле смогла одеться. Я видела, как они шутили с оператором канатки и его другом барменом Норманом Эрскином, временно безработным актером. Мне кажется, что я видела, как им передали деньги.

Когда я проходила мимо них, Эрскин злорадно ухмыльнулся мне. "Таким тупым шлюхам, как ты, нужно преподать урок".

Я пошла в свой коттедж, заперла дверь и заснула, а на следующее утро уехала с курорта.

Салли остается невозмутимой, но ее глаза, пожалуй, остекленели больше обычного.

– Спасибо, что позволил мне выговориться, Викрам. Это очень помогает.

Я киваю, думая о Ройе. О том, как она никогда не могла заставить себя говорить. Но теперь правосудие восторжествует от ее имени и от имени всех женщин, которых мы любим и которые не могут высказаться.

39

Рэй Леннокс не ожидал увидеть Труди Лоу, свою недавнюю невесту, прогуливающейся со своим новым мужчиной. И все же он больше не в силах пылать ненавистью к мистеру Дину на "БМВ". Замотанный, сломленный и бесполезный, он хочет поехать домой, смотреть порно и нюхать кокаин. А причина, по которым эти пороки так быстро находят его, в том, что всегда лучше отсрочить день расплаты. Он решает снова поехать к Леоноре. Понимает, что правильно сделал, поскольку на его "iPhone" появляется сообщение от Джеки:

Ты с ним еще связывался? Ты что сейчас делаешь? Перезвони мне,Рэй, прошу! Я с ума схожу, что ему может грозить опасность.

А что ты, бля, делаешь, в своей гребаной жизни? Не удивительно, что бедняга сам не знает, кто он, нахуй, такой! Отвали и иди отлижи своей подружке!

Затем приходит сообщение от Скотта Маккоркела, что Фрейзер и Леонора переписывались с Гейлом в "Твиттере". Он приложил скриншот:

@killergayle

Просто скажи мне, где ты. Я могу тебе помочь. Я за тебя беспокоюсь.

@five-one

Не сомневаюсь.

@killergayle

Прекрати, это еще что значит?

@five-one

Это значит: отвали нахуй. Не хочу иметь с тобой ничего общего.

@sladest

Я тоже. Оставь нас в покое!

Не Фрейзера тебе надо искать, а Гейла, этого здоровенного тупого ублюдка. С самого начала он был замешан! Даже в госпитале с Лорен!

На квартире его ждет очередное разочарование. Там по-прежнему никого. Леннокс чувствует, как опускаются руки. Но когда он идет по Николсон-стрит, пустынной в этот поздний час, ему навстречу попадается Леонора Слейд, разговаривающая по телефону. Когда она видит его, ее глаза расширяются от ужаса. Она отключает звонок и оглядывается, будто собирается бежать. Но все же решает этого не делать.

Леннокс серьезен, и выражение лица Леоноры становится печальным.

– Ты идешь со мной, – говорит он ей. – либо обратно к тебе домой, либо в полицейский участок в Сент-Леонарде. Решай сама.

– Идем ко мне, – говорит она еле слышно.

Когда они возвращаются в квартиру, Леонора предлагает ему кофе. Он отказывается.

– Нет времени на глупости. Ты должна заговорить. Ты. Здесь дело не в мужчинах, женщинах и трансах-хуянсах. Просто надо быть человеком, а других людей уберегать от опасности. Поняла?

Она медленно кивает.

– Я встречалась с Гейлом... с Гэри. Но перестала, потому что подумала, что он хотел навредить Лорен.

– Почему?

– Лорен готовила речь к выступлению Галливера в университете Стерлинга. Она, очевидно, хотела осудить трансфобов, но речь также шла о тех, кто использовал движение трансгендеров для своих целей. Гэри принял это близко к сердцу... – Она начинает всхлипывать. – Я думаю, что Гэри... Гейл... был в ярости и отнес это на свой счет. Он говорил о том, что Лорен надо убить.

Леннокс собирается согласиться, но что-то его останавливает. Телосложение, одежда и парик были похожи, но вот глаза... Он все еще не уверен насчет глаз. Он вспоминает человека за рулем фургона возле "Савоя".

– А как насчет моего племянника? Что насчет Фрейзера?

– Вы же знаете, что она прячется, она вам сказала. Сначала она была на квартире у друзей.

– У кого?

– У Линси, потом у Дэна, я же вам говорила.

– Мы этого Дэна Хопкинса так и не смогли найти. В университете и дома говорят, что он ушел в поход, и они не знают, куда именно.

– Дэн такой, хватает рюкзак и сваливает. Думаю, это в нем Фрейзеру нравится. Я не знаю, где сейчас Фрейзер, она не говорит. "То, чего ты не знаешь, они из тебя не смогут выбить", – вот что она сказала мне вчера, когда мы разговаривали.

– Ты думаешь, что он с Дэном?

– Они хорошие друзья, это вполне возможно.

– От чего Фрейзер прячется? Кого он боится?

– Гейла, – Нижняя губа Леоноры дрожит. – Она ему не уступала. Гейл собирался ее убить. Он знает, где живет Фрейзер. Гейл сказал, что убьет семью Фрейзера и дом сожгет.

Леннокс смотрит на нее. Контраст между этой тонкой фигуркой и здоровенным Гэри Николсоном беспокоит его.

– Ты все еще занимаешься сексом с этим гребаным психом... этим Гэри... Гейлом?

Леонора отводит взгляд.

– Он мне звонит. Он меня пугает, я вынуждена с ним встречаться, – Она начинает плакать. – Не могу больше. Умереть хочу!

– Посмотри на меня, – твердо говорит Леннокс, наблюдая, как она медленно поднимает голову. – По меньшей мере, он принуждает тебя к отношениям. Так продолжаться не может. В следующий раз, когда он тебе позвонит, ты должна...

Он замолкает, видя, что ей кто-то звонит. Они смотрят друг на друга, и она протягивает ему телефон, на экране которого высвечивается имя звонящего: ГЕЙЛ.

40

"А эта телка ничего", думает полицейский, увидев эту женщину у стойки бара. У нее длинные светлые волосы и челка. Что-то в ней притягивает и тревожит одновременно. Она проститутка? Да нет, это было бы слишком явно для этого бара в понтовом отеле. Акцент, с которым она заказывает у бармена коктейль "Космополитен", – местный, но образованный. Женщина такого класса предлагала бы свои эскорт-услуги онлайн, а не снималась в барах отелей. Он подходит к ней с тупой, ленивой властностью, присущей стражам закона.

– Как дела?

– Неплохо, – Она поднимает бровь. – А у тебя?

– Хорошо.

Коп оглядывается по сторонам. Продолжает пить в отчаянной надежде и ядовитом возбуждении. Он сюда часто приходит. Это популярное место встреч для тех, кто предпочитает драму и эмоции реальной жизни надоевшей безличности "Tinder".

Они завязывают небольшой спор о свиданиях и мужественности. Она утверждает, что он, кажется, консерватор.

– Консерватор, а что это значит? – спрашивает он. Прежде чем она успевает ответить, он продолжает: – Это как с футболом: каждый год они говорят, что надо развиваться и быть менее консервативными, как будто это может что-то изменить. Нихуя это не изменит. Мы останемся теми, кто мы есть.

Она пристально смотрит на него одним глазом. Другой, слегка слезящийся, кажется, смотрит на что-то позади него или, возможно, просто куда-то в пространство.

– О, мы все можем измениться, – возражает она, прежде чем предложить: – Поедем ко мне?

– Давай.

Этот коп не на дежурстве очень доволен. Да, это женщина не его уровня, но это всегда так было. И, несмотря на растущий живот и редеющие волосы, его самомнение не становится меньше. Иногда и этого достаточно.

Женщина говорит, что ее квартира всего в нескольких минутах ходьбы, в Брантсфилде. Когда они проходят мимо нависающего замка и направляются к Толлкроссу, сквозь облака мерцает луна, и в ее прерывистом свете он разглядывает ее фигуру. Она хорошенькая, но более того, она готова поразвлечься, а это главное. Романтика его меньше всего интересует.

Ее квартира находится на втором этаже многоквартирного дома в викторианском стиле. В ней доминирует большая гостиная с эркерным окном. Внутри все обставлено удобной мебелью, хотя не чувствуется никакой индивидуальности. Она подходит к бару и наливает им выпить.

Он потягивает водку с тоником, пока они сидят близко друг к другу на диване. Их колени почти соприкасаются. Они продолжают разговор, который становится более личным и провокационным. Затем она говорит что-то, что выводит его из себя:

– О да, ты именно так и сделал...

...но его самоуверенность не позволяет ему заподозрить, что эта ситуация может выйти из-под его контроля. Вдруг он понимает, что вспотел, а сердце бьется неровно. Смотрит на женщину со злым, насмешливым выражением, понимая, что здесь что-то не так и ему нужно валить отсюда... Встает и, пошатываясь, направляется к двери. Ноги у него подкашиваются, когда он берется за ручку двери. Его рука соскальзывает, и вот он уже смотрит на дверь с пола.

Внезапно в комнате раздается другой голос, приглушенный, но более низкий и грубый.

– Ну вот ты и попался.

Потом Дуги Гиллман уже ничего не слышит.

41

По асфальту стучат капли дождя. Улицы опустели, если не считать прохожих, застрявших в дверях магазинов. Несмотря на то, что он просто сидит в припаркованной "Альфа-Ромео", Леннокс включает дворники. Потирает уставшие глаза: еще одна ночь прошла без сна. Его машина замусорена обертками, картонными коробками и банками из-под газировки, напоминающими о плохом образе жизни, как и очередная порция еды с высоким содержанием углеводов, бурлящая в его желудке.

В такие мрачные дни в Эдинбурге он в мыслях возвращается в Майами. Яркие пастельные тона, разделенные черными линиями, прочерчивающими небо, и сочно-прохладные здания в стиле ар-деко. Бритто¹⁶ удачно воспользовался образами этого города, чтобы стать самым модным попсовым художником в мире. Какой контраст с многочисленными оттенками серого в Эдинбурге, с его угрожающим небом, которое, кажется, выплюнуло из себя эти темные многоквартирные дома под ним. Тем не менее, перед мысленным взором Леннокса они окружены сияющими белыми линиями, подобными той, что серебрится в верхней части приборной панели перед ним. Да, этот свет будет терзать и разрушать его мозг, но в то же время наполнять его ощущением непобедимости.

Приходит электронное письмо от его старого знакомого, журналиста Себастиана Тейлора:

Кому: RLennox@policescot.co.uk

От: staylor125@gmail.com

Тема: Мисс Икс

Привет, Рэй,

Извини, я так и не смог выяснить ничего о личности мисс Икс.

С уважением,

Себастиан

Это Аманда. Она мисс Икс, Гиллман прав! Хотя бы потому, что все так запуталось, что это уже будет не удивительно...

Ты всегда знал, что у вас есть что-то общее... Она тоже выслеживала их, работая в полиции. Она была твоим напарником и слушала твои рассказы о старых делах и все это дерьмо о Гиллмане и Таиланде. Потому-то Гиллман и нервничал. Какая-то часть его понимала, что она и за ним придет!

Но нет, это уже реальная паранойя. То, что она кастрировала тебя психологически, еще не значит, что она это делает и по-настоящему!

Но...

... она ведь первая тебе сообщила об Эрскине. А где она была до этого? Она сразу приехала на место, когда Галливера нашли на том складе. А где она была раньше? Она была в отпуске во время нападения на Пиггот-Уилкинса...

Тут рядом останавливается "Тойота Приус" и нарушает ход его подпитываемых кокаином размышлений. Из подъезда выходит Леонора. Садится в машину. Водителя не видно, но он и так знает, кто это. Он следует за автомобилем до промышленной зоны на осушенном берегу у доков в Нью-Хейвене.

Бывшая рыбацкая деревушка, которую поглотил город. Там всегда холодно. Но гавань осталась нетронутой, и сверху на нее смотрят возвышающиеся здания старого завода Чанселот-Милл.

"Приус" паркуется как раз возле него, и Леннокс наблюдает, как из него выходят две фигуры. Леонора и Гейл: крошечная женщина в джинсах и ботинках "Док Мартенс" и тот неуклюжий здоровяк в платье.

Это ведь был он в больнице у Лорен, он облил тебя мочой твоего бывшего коллеги, а затем нанес сокрушительный удар справа? Должен был быть он.

Когда они исчезают внутри, он давит на газ, подъезжая ближе.

Выйдя из машины, Леннокс заходит в здание и, скользя спиной к стене, идет по коридору. Он слышит, как те двое заходят в лифт. Когда двери закрываются, он подходит ближе, наблюдая за индикатором, который сообщает, что они остановились на верхнем этаже. Не вызывая лифт обратно, он находит лестницу. Подъем оказывается долгим. Пока он шагает через ступеньку, его бедра, икры и легкие пылают. Наконец, он доходит до верхнего этажа. Он предполагает, что Гейл работает охранником на заводе или у него есть там знакомый.

За дверью пожарного выхода слышатся голоса, о чем-то спорящие. Он придвигается ближе, осторожно приоткрывая ее, чтобы оценить обстановку. На полу лежит тяжелый свинцовый груз, и он использует его, чтобы придержать дверь. Леонора что-то говорит, но внезапно замолкает, когда большая рука Гейла хватает ее за горло.

– Не ты устанавливаешь правила. Убери руки.

Он ослабляет хватку. Когда она с несчастным видом смотрит на него, он улыбается.

– Я хочу трахнуть тебя у этой стены, маленькая сучка.

– Что, я не...

– Твои мелкие дружки никогда не ебут тебя так, как я.

– Фрейзер и я... мы доверяли тебе... старались на тебя равняться!

– Завали, ты, мелкая тупая шлюшка. Все, чего я когда-либо хотел от тебя, – это трахнуть. Ты и твои придурочные дружки: все вы мелкие дебилы с тугими кисками и задницами. Вас надо трахать, а потом наебывать, – И он достает пузырек с амилнитратом. – Нюхни-ка это, – Он хватает ее за волосы и сует флакон под нос. – Твоя попка станет шире, чем туннели в Мерси¹⁷!

– "Потому что эта земля – место, которое я люблю, и здесь я останусь", – гремит голос Леннокса, когда двери распахиваются. – Ну ты и урод, Гэри.

Увидев Леннокса, Гейл оглядывается и замирает, ослабляя хватку на Леоноре. Пузырек с амилнитратом разбивается об пол.

– А тебе какого хуя надо? Вали отсюда нахуй, или я...

Он замолкает, видя, как Леннокс одним броском оказывается рядом с ним. То, что происходит дальше, застает детектива врасплох. По расширившимся глазам Гейла кажется, что он сдается. Затем Рэй Леннокс, к своему ужасу, обнаруживает, что его застали врасплох, когда здоровяк в платье обрушивает на него град ударов по голове и в корпус. В них чувствуется сила и точность тренированного бойца, и в глазах копа темнеет от боли. Он отбивается, но под натиском теряет равновесие, и его ударам не хватает мощи. От одного удара его мозг, кажется, ударяется о заднюю часть черепа, и Леннокс чувствует, как у него подкашиваются колени.

Только не падать...

Силы его оставляют, но, поднимая взгляд на Гейла, он видит, что его противник тоже падает, и Леннокс делает рывок вперед, пытаясь подмять его под себя. Они вместе валятся на пол. Борясь с нарастающей тошнотой, Леннокс поднимает глаза и видит Леонору, нависшую над ними с тем самым грузом, подпиравшим дверь. Голова Гейла рассечена, кровь стекает по волосам, шее и плечам на платье. Сквозь шум в ушах он слышит возбужденный визг Леоноры:

– Я никогда раньше ничего подобного не делала!

– Удачный момент выбрала, чтобы начать, – говорит Леннокс, набирая в легкие воздуха и медленно забираясь сверху на ошеломленного Гейла, прежде чем нанести тому сильный удар правой в лицо. Потом добавляет с левой. Потом снова с правой. – Где, сука, мой племянник? ГДЕ ФРЕЙЗЕР РОСС?!

– Не знаю... я сам его искал... с ног сбился...

– Зашибись, – говорит Леннокс и встает. Поднявшись, он с силой пинает Гейла по голове. Достав наручники, он протягивает их за толстой трубой стояка, защелкивая на них запястья Гейла, глаза которого закатились. – Хреновая ты баба, но и мужиком ты тоже был не лучше... Если ты серьезно думаешь сменить пол, то лучше тебе сосредоточиться на личных качествах, а не на половых органах.

– А давайте член ему отрежем! – визжит Леонора.

Глаза Леннокса блестят.

– А что, неплохая идея...

– Нет! – умоляет Гейл.

– Тогда колись, падла, – ухмыляется Леннокс. – Имя, сука, назови!

– Не могу!

Тут у Леннокса в кармане вибрирует телефон: "Холлис звонит по видеосвязи в FaceTime". Поднимаясь на ноги, он думает, что надо бы ответить.

– Марк, – говорит он, глядя на размытое изображение коллеги на экране. – ты вот нашел тоже, бля, время звонить.

– Завали, Рэй, сраный шотландский наркоша – самодовольно рявкает Холлис. – Я только что все выяснил, – Леннокс обращается в слух. Пока Марк Холлис отрывисто рассказывает, Леннокс смотрит на Гейла в наручниках. – Викрам Рават – вот чувак, которого мы ищем.

– Я как раз тут из одного ублюдка почти выбил это имя, – Он подносит телефон к уху Гейла. – Можешь погромче повторить, друг?

– Вик Рават, – ревет Холлис. – Он писал биографию Билли Лейка, настоящий шедевр для задротов-поклонников криминальных авторитетов. Знаешь, одна из тех биографий самолюбивых ублюдков, где чувак притворяется, что он такой же жесткий, как дерьмо, застрявшее в кишечнике твоей бабушки.

И он еще и биограф Кондитера! Этот урод всех нас наебывал: копов, полицейских и серийных убийц-педофилов. Потворствовал нашему отвратительному тщеславию – мы же считали себя какими-то богоподобными существами.

– Так вся эта трансгендерная херня, которую мы расследовали...

– Просто уловка, чтобы отвлечь нас от его гребаных реальных дел, – На лице Холлиса появляется ухмылка, пока Леннокс смотрит на мужика в платье. – Не делай такую грустную рожу, Рэй, я знаю, что это же вы изобрели всю эту транс-клоунаду, расхаживая в своих дурацких килтах. Но если бы этому пидору Галливеру не нравились мужики в платьях, он бы никогда не потерял свой прибор, а мы бы никогда не нашли этих ублюдков. Так где Вик Рават?

– Я собираюсь допросить этого еблана по методу Марка Холлиса, чтобы выяснить это, – B он показывает Холлиса и перепуганного Гейла друг другу в телефоне. – Я тебе перезвоню позже, как только найду Равата, – Холлис мрачно кивает, и Леннокс отключается и поворачивается к Гейлу. – Где он?

– Не могу сказать, – хныкает Гейл.

– Боишься его? Ах ты ебаная туша! Почему?

– Он себе на уме. Мы сначала ему поверили, но потом я выяснил, что это он уделал Галливера. Мы с Лорен спорили о движении, и я просто проболтался, сказав ей, кто разобрался с Галливером. Мне пришлось ему признаться, что я проговорился. Он напал на Лорен. Сначала хотел меня на нее натравить. Я не согласился, тогда он сам это сделал. Ты же видел, что они сделали с Галливером, он и она. Они настоящие убийцы!

Леннокс чувствует, что в груди сейчас что-то разорвется: Мисс Икс.

– Она! Кто она?!

– Салли. Салли Харт.

Ебать.

Леннокс чувствует, как внутри все обрывается. Он недоверчиво смотрит на Гейла Его напуганный пленник начинает бормотать.

– Я был ее клиентом... я бы для нее все, что угодно, сделал... Я дал ей всю информацию, которая у нашей группы была о Галливере... Потом, когда Лорен обо всем узнала и начала лезть не в свое дело... – Запинающаяся речь Гейла кажется признанием важности и последствий его слов. – Они... они хотели, чтобы я ее убрал... но я бы так ни за что не сделал! Потом они сами все сделали... то есть, Викрам, без Салли. Но они оба... они оба напали на Галливера... – лепечет он, и его лицо искажается.

Когда Салли так внимательно тебя слушала, ты верил, что ее интересовала твоя мотивация. Это были подробности дел, то, что ты рассказывал о жестоких, склонных к насилию мужчинах, с которыми общался. От Галливера до Рэба, Безумного Плотника, от Кондитера до Гиллмана – ты ей все выкладывал, не только про тела, но и про методы.

Хотя об Эрскине речь не шла.

Эрскин был третьим?

Его терпение иссякло, и, охваченный яростью от унижения, Леннокс бьет Гейла с такой силой, что руку пронзает боль, и он чувствует, как зубы того расшатываются, а изо рта льется кровь.

– Еще раз спрашиваю. Где они?

Это решающий удар, подстрекаемый визгом Леоноры, наконец, окончательно ломает волю этого здоровенного мужика в платье.

– Там... я думаю... – Он указывает в окно на соседнюю башню завода Чанселот-Милл. – Я им дал ключи, чтобы они могли использовать помещение...

Леннокс смотрит на нависающее снаружи здание. Направляется к выходу, чтобы найти коридор, соединяющий две башни.

– А мне что делать? – спрашивает Леонора.

– Поезжай домой, – отвечает он. – и жди Фрейзера.

И Леннокс срывается с места, все время думая: А тебя никто не ждет. Ты сам по себе. Ты же ее видел с ним. Он моложе. Больше ей подходит по возрасту. Тебя это, конечно, сильно задело. Ты свернул в тень с дорожки в парке и увидел ее, не такую, какой она была с тобой в последнее время, а беззаботную, несмотря на смерть ее отца. Она и этот парень, поглощенные друг другом, как и большинство влюбленных. Оба даже не подозревали, что мимо проходил ее бывший жених – мужчина, с которым она еще недавно хотела провести остаток своей жизни. Как можно было потерять такую любовь? А вот так, держась от нее на расстоянии, и неважно, сознательно или нет. А когда ты ее теряешь, это обычно означает, что ты ее больше недостоин. Ты ведь ее, и даже его, уже не ненавидишь. У тебя нет времени даже себя ненавидеть. Вот какой ты на самом деле.

Не скорби о потерянной любви, а радуйся, что она у тебя была.

Ты больше никогда не полюбишь. Все кончено. Тебе конец.

42

Я больше никогда не потрахаюсь...

...это первая мысль Дугласа Гиллмана, когда он просыпается пристегнутым к чему-то вроде больничной каталки. Привязанный за запястья и шею ремнями, он инстинктивно пытается оттолкнуться ногами, но обнаруживает, что его лодыжки прикручены к бортам. Он смотрит на потрескавшийся потолок, так как ремень на шее не дает ему поднять голову. Вокруг него все заставлено чем-то, похожим на старое неиспользуемое заводское оборудование. Вероятно, он на какой-то старой фабрике в заброшенном промышленном районе. Гиллман знает, что с ним произойдет. Понял, как только у него закружилась голова в той квартире.

Сможет ли он, став евнухом, продолжать раскрывать сексуальные преступления? Странно это будет выглядеть. Маловато энтузиазма будет у него к такой работе. Гиллман чувствует, как непроизвольный смешок прокатывается по его телу. Затем эти мысли истощают его ограниченный запас воли к сопротивлению, и он вспоминает останки Норри Эрскина, обнаженного, посиневшего и лишенного члена, в Гайл-парке. Эта картина погружает его в такое сокрушительное отчаяние, что ему кажется, что он прямо сейчас умрет.

Подтверждающий худшие опасения голос раздается у него за спиной:

– Почему насильники, педофилы и убийцы – мужчины? – спрашивает Салли Харт, проходя мимо Гиллмана и поворачиваясь к нему лицом. Ее светлый парик сброшен, обнажая волосы чуть более серебристого оттенка длиной до воротника.

Его мозг сейчас взорвется, но Гиллману все же удается прохрипеть с саркастическим вызовом:

– Может быть, женщинам не хватает уверенности в себе... патриархат... системное угнетение...

– Раньше, может, и не хватало.

Салли наклоняется, попадая в поле его зрения. В руках у нее садовые ножницы.

Внутри Дугласа Гиллмана все сжимается. Это же будет хуже смерти. Потеряв свое мужское достоинство, он станет лишь призраком, напоминающим об упадке токсичной маскулинности.

Салли подходит к нижней части каталки, задирает Гиллману штанину и засовывает одно лезвие ему под одежду. Начинает резать вверх, к паху. Пока она продвигается все выше, он все еще продолжает вызывающе ухмыляться.

– А ты молодец. Обычно они умоляют.

Сохраняя внешнюю невозмутимость, Гиллман презрительно рычит:

– Пошла ты, шлюха тупая. Думаешь, что-то изменится, если ты пару членов отрежешь? Нихуя подобного, так что давай, режь. Я уже давно бесплатно ни с кем не трахался, так что мне похуй, слышь.

– А вот мне нет, а ты скоро не сможешь и за деньги...

– ХВАТИТ, – вдруг говорит громкий, звонкий голос. В дверях стоит Рэй Леннокс.

Салли замирает, затем делает шаг к нему с ножницами в руке.

– Рэй... я же вижу, что ты с нами.

– Тебе пришлось хлебнуть дерьма. И ты хочешь мести. Я все это понимаю, – признает Леннокс. – Ты знаешь, что я-то понимаю. Но он здесь ни при чем.

Ну хоть Драммонд тут не замешана. Гиллмана ослепила зависть в связи с возможным повышением.

– Ну же, Рэй, – И она кивает на Гиллмана. – ты же говорил, что ненавидел его, желал ему смерти. Ты ведь на нашей стороне.

Гиллман пытается повернуть голову в их сторону. Недоверчиво раскрыв рот, он изо всех сил пытается понять, что происходит.

– Что за хуйня... Ленни, бля... Эрскин... он же был извращенцем...

Леннокс бросает на Гиллмана виноватый взгляд.

– Это я образно выразился, – неубедительно говорит он, поворачиваясь обратно к Салли. – Все же кастрация и калечащие операции на половых органах – это уже чересчур, – Он продвигается вперед, пытаясь встать между ней и Гиллманом. – Где Викрам?

Салли внезапно бросается на Гиллмана с садовыми ножницами, поднимая их над головой и пытаясь вонзить в него, но Леннокс резким броском прикрывает своего коллегу. Ножницы прорезают рукав темно-бордовой куртки "Hugo Boss", оцарапав руку, но этого достаточно, чтобы отвести удар в сторону груди Дуги Гиллмана. Когда Леннокс наваливается на Гиллмана, оба вскрикивают друг другу в лицо.

Леннокс скатывается с каталки и выбивает ножницы из рук Салли. Она пытается поднять их, но он наступает на них, зажимая ей руку.

Салли взвизгивает и выдергивает руку, бросаясь к своей сумке, а Гиллман орет:

– Отвяжи меня, нахуй!

Леннокс разрывается, не зная, что делать. Видит, как Салли хватает что-то из сумки. Замирает в ужасе, думая, что это пистолет. Это какая-то бутылочка, и Салли открывает ее и пытается проглотить содержимое, но Леннокс вырывает ее у нее из рук.

– Отдай, прошу, – умоляет она.

– НЕ ОСТАНАВЛИВАЙ ЭТУ СУКУ! – ревет Гиллман с каталки.

– Нет, – заявляет Леннокс. – Тебе есть, что рассказать.

– Уже слишком поздно, – И она выбегает через двери, которые ведут на плоскую крышу.

Леннокс устремляется за ней, слыша крики Гиллмана:

– ЛЕННИ! СУКА, РАЗВЯЖИ МЕНЯ!

Но он уже на крыше. С одной стороны устремляется ввысь город, где замок наполовину скрыт облаками. С другой стороны – плоская маслянистая поверхность реки Форт. Он видит, как Салли подходит к краю. Перил нет. Вокруг завывает ветер.

– Нет, Салли, пожалуйста! Отойди оттуда!

Салли Харт закрывает глаза. Ее одежда развевается на ветру. Она раскидывает руки, как будто собирается взлететь вверх, к солнцу, а не упасть на ужасный бетон этой отвоеванной у моря земли.

– Скажи, что мне сделать, Салли, – просит Леннокс. – ты должна попытаться оправдать себя. Иначе это ничего не будет значить!

– Нет, Рэй... слишком уже все запуталось, – Салли открывает глаза и улыбается ему. – Ты просто оказываешься втянутым, – И у нее снова голос профессионального психотерапевта. – Если ты хочешь помочь мне и себе, возьми ключ из моей сумки, – И она поднимает ее. – иди в мой офис и уничтожь все нужное из моих заметок на ноутбуке... там, где есть что-то о тебе лично... а вот другие материалы могут быть интересны твоим коллегам. Власть предержащие всегда сорвутся с крючка. Они понимают только террор.

– Нет! Я циничная сволочь, ты знаешь, Салли! Но должен же быть другой путь! Где он? Где Рават?

– Нет, Рэй, биограф должен закончить историю... – Ее голос затихает, сливаясь с шумом ветра. В ее глазах на секунду мелькают страх и сомнение.

– Это не твоя биография, ты просто наткнулась на все это в своей работе... Пожалуйста, Салли, просто скажи мне, где он...

Она задумчиво говорит почти про себя:

– Это самое последнее место, куда тебе хотелось бы пойти.

– ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ? – непонимающе кричит он.

– Это значит, что у тебя добрые намерения, но ты все равно служишь государству. Это стыд нас убивает, – говорит она, делая шаг назад.

– Я УХОЖУ ИЗ ПОЛИЦИИ! ПОЖАЛУЙСТА!

– Слишком поздно, – И она бросает ему сумку. – Ключи от офиса там, – говорит она, когда Леннокс приближается еще на пару сантиметров, собираясь броситься на нее. Затем Салли Харт падает назад, и он чувствует, как кончики его пальцев касаются ее платья, пока она бесшумно исчезает за краем крыши. Леннокс, стоящий на краю, чувствует, как качается, и его спасает только изменение направления ветра, который теперь дует в грудь, помогая ему упасть на твердую поверхность под ногами, глядя на облака и задыхаясь, испуганно прижимая к груди ее сумку, как будто это Библия. Он переворачивается ничком, свешивает голову с крыши и видит ее, светлые волосы, красное платье и кровь, которая уже медленно вытекает из ее разбитого тела на бетон. Он ползет прочь от пропасти, пока не чувствует себя достаточно уверенно, чтобы устоять на пронизывающем ветру.

Трясущимися руками он роется в сумке. Там только одна связка ключей. Он кладет их в карман и стирает с сумки свои отпечатки, прежде чем выбросить ее с крыши.

Когда он возвращается внутрь, Гиллман уже лежит на полу, куда он повалился, увлекая за собой каталку и сильно ударившись при этом. Все еще крепко связанный, он умоляет, сплевывая кровь:

– ЛЕННИ! МАТЬ ТВОЮ!

Леннокс разрезает ремни и помогает тому подняться. Гиллман смотрит на него.

– Где она..? – И он выскакивает за дверь, оглядывая плоскую крышу. – Бля, она прыгнула, что ли?

– Да.

– Туда этой гребаной шлюхе и дорога, – рычит он, снова выплевывая кровь. – Она сказала, кто был ее долбаный подельник?

Леннокс решает использовать ярость Гиллмана.

– В другой башне есть парень, прикованный наручниками к трубе, с которым ты, возможно, захочешь перекинуться парой слов, прежде чем арестовать, – Он направляется к лестнице.

– А ты куда?

– Потом объясню, проводи арест.

– Спасибо, что выручил, Ленни, – И Гиллман хлопает себя между ног. – А то я к нему привык.

Леннокс кивает и идет к пустому лифту. Прыгает внутрь. Пока мимо проносятся этажи, он думает о Салли.

Эх, Салли, что они с тобой сделали... это же надо было так. Ты старалась изо всех сил, но так и не справилась с этим. Надеюсь, Салли, что ты обретешь покой.

И почему ты ей сказал, что уходишь из полиции?

Выйдя на улицу, он направляется прямо к "Альфа-Ромео". Не может видеть ее разбитое тело. Слишком много ты уже повидал изуродованных насилием тел. Пусть этим настоящие полицейские занимаются.

Может, ты и правда увольняешься.

Он пробивается сквозь поток машин, встретив завывающую скорую, – вероятно, ту самую, которая отвезет тело Салли Харт в морг. Гиллман там не задержится, такого он себе позволить не может. В левой руке, сжимающей руль, он держит ключи от кабинета Салли на Олбани-стрит. Подъезжая к Нью-Тауну, он сворачивает на параллельную Дублин-стрит-лейн и возвращается пешком. По пустынной во время дождя улице он добирается до здания и обходит его вокруг, прежде чем спуститься по ступенькам и войти внутрь. Как только он находит то, что ему нужно, в воздухе разносится завывание еще одной сирены.

Они как раз за этим. Твои же коллеги идут за тобой по пятам.

Вместо того чтобы вернуться через парадный вход, он открывает высокое окно в пол и поднимается по нескольким ступенькам на задний двор. Надеется, что проливной дождь и высокие каменные стены, обеспечивающее уединение среднему классу в одном из самых застроенных районов Великобритании, сделают свое дело. Он не смотрит на окна над головой, понимая, что этим может только создать ненужных свидетелей. Он крадется через двор, взламывает заднюю дверь многоквартирного дома, проходит через здание и выходит на мощеную Дублин-стрит-лейн.

Когда он садится в машину, его вдруг охватывает приступ паранойи. Мучительные догадки по поводу самого последнего места, куда ему хотелось бы пойти, сменяют одна другую в его мозгу, и он выбирает очевидное. Направляясь к туннелю Колинтон, он обнаруживает, что благодаря новому освещению и художественному оформлению он стал менее угрожающим.

Там никого.

Никаких призраков.

Он чувствует себя раздавленным. Смеется над своими нелепыми фантазиями.

Самое последнее место, куда бы ему хотелось пойти? В управление? Домой?

На его "iPhone" мигает напоминание: СОБЕСЕДОВАНИЕ ЗАВТРА В 11 УТРА.

43

Она умерла. Но Салли ушла, зная, что ее работа почти завершена: Галливер и Эрскин мертвы и кастрированы, изуродованный Пиггот-Уилкинс живет в страхе под домашним арестом, а ему подобные спорят о том, кто следующий в списке. Неплохой результат.

Но ее больше нет. Как и Ройи. Этот прекрасный ангел мести больше не с нами. Ее убили бетон и гравитация после того, как она бросилась с крыши того завода.

Леннокс за это заплатит.

Но мне нужно быть незаметным, пока не придет время нанести удар. На фоне наших успехов я потерял бдительность, когда Леннокс почти поймал меня в той больнице, когда я пытался прикончить Лорен Фэйрчайлд. Теперь я жалею, что не был более точен, когда пытался переехать его и ту жирную, коррумпированную сволочь из полиции Лондона возле "Савоя". Это все можно было бы повесить этого дебила Гейла. Я слишком себе потакал. Хотел проверить Салли, посмотреть, как она отреагирует на смерть своего любимчика-копа. Но теперь я рад, что не смог тогда их задавить. Потому что худшее, что вы можете сделать с человеком, – это не убить его, а заставить жить в страданиях, мучаясь от вины и страха. Мне не нужно его уничтожать. На этот раз он сам сделает за меня грязную работу и погубит себя.

День седьмой

ПОНЕДЕЛЬНИК

44

Вернувшись в свою квартиру, Леннокс снимает одну панель в ванной. Там, среди водопроводных труб, он прячет ноутбук Салли. Находка хорошо там поместилась – стояк горячей воды достаточно далеко и не сможет повредить устройству. Прикрутив панель на место, он ложится в постель и проваливается в беспокойный сон. Ему снится, что пришли люди из отдела внутренних расследований и шарят по квартире.

Когда он просыпается, разрываемый паранойей, на улице едва светает. Он отвинчивает гипсокартоновую панель, чтобы проверить припрятанный предмет, содержащий секреты, которые когда-то могли бы – а, может, и нет – вскружить кому-то голову. Никто бы не мог ночью забрать или повредить ноутбук, но он испытывает огромное облегчение, когда берет его в руки. В нем так много мрачных секретов, включая его собственные.

Там может быть и история, которую писал безумный мстительный биограф Рик Рават. Там и на Билли Лейка что-то есть. Возможно, какие-то новые секреты Кондитера.

Но хранить ноутбук дома нельзя. Если его у него найдут, он сядет в тюрьму. Леннокс напряженно размышляет: до единственного безопасного убежища, которое приходит в голову, больше часа езды.

Добравшись до дома сестры в Пертшире, ключи от которого у него все еще есть, он с удовлетворением замечает, что снаружи нет припаркованных машин. И все же он не может успокоиться, хотя видимых признаков присутствия людей там нет. Леннокс вздрагивает, его не покидает чувство того, что тут кто-то был...

Затем вдруг леденящий кровь вопль:

– Пошел ты!!...– И он видит, что молодой человек, стоящий перед ним с ножом в руках, – его племянник. Фрейзер одет в джинсы и футболку с надписью "Primal Scream". – Дядя Рэй... – Он роняет нож и начинает всхлипывать. – Они угрожали, что убьют их... сказали, если я пойду к тебе... Гейл... Я думаю, это они напали на Лорен!

Да нет, все гораздо хуже. Некий человек с темными глазами. Ты их видишь, как сейчас, сверкающие между маской и кепкой...

– Все в порядке, приятель, ты молодец, пытался защитить свою семью, держать их подальше от того, в которое ты влез с Гейлом и группой.

Понятно было, что Фрейзер не мог знать, что Гейл, который ему казался таким страшным, в свою очередь, боялся Викрама, который им манипулировал. Леннокс с облегчением обнимает парня. Он просто не может поверить. Испытывая такое отвращение к этому месту после того, как они были здесь с Труди, он и не подумал, что для его племянника было таким очевидным отправиться именно сюда.

– Я пришел сюда... питался бич-пакетами из местного магазинчика, – тихо говорит Фрейзер, указывая на упаковки. – Мама разозлилась?

– Не думай об этом. Давай-ка чайку выпьем, – Он включает чайник и вынимает ноутбук из сумки. – В компьютерах разбираешься?

– Что? Да уж получше таких динозавров, как ты!

Обрадованный тем, что к Фрейзеру вернулась его веселость, Леннокс открывает ноутбук.

– Мне нужен пароль вот от этого.

– А имя пользователя знаешь?

– Нет.

– А электронный адрес пользователя?

– Да... – Леннокс находит адрес на телефоне, показывает Фрейзеру, который его записывает.

– Попробую.

– Ладно... Поедешь со мной домой.

– Нет, – Фрейзер решительно мотает головой. – Еще рано. Мне пока и здесь хорошо. Гейл сказал, что были и другие люди, с которыми он был связан, и что они следили за мной.

– Херня это все, приятель.

– Нет, – вызывающе говорит Фрейзер. – Я не вернусь в город, потому что могу привести их к маме, папе и Мердо. Кроме того, тебе же нужно взломать этот комп?

– Хорошо, – уступает Леннокс, думая об интервью и своем будущем, каким бы оно ни было. – Мне нужно уехать. Я на несколько часов. Ты должен все время оставаться внутри.

– Да.

– Пообещай, бля, что никуда не будешь отлучаться!

Фрейзер напряженно кивает.

– Но я сфоткаю тебя, чтобы отправить снимок твоей маме. Она не сможет понять, где ты, но будет знать, что ты в порядке. Я оставлю тебя здесь только при этом условии.

– Ладно, – соглашается Фрейзер, и Леннокс делает снимок.

Леннокс возвращается в машину. Он оглядывается: вокруг никого. Едет по извилистой дорожке к маленькой улице, ведущей через пустынную деревню. Поселок кажется заброшенным, но это и хорошо. Еще очень рано, и он не встречает ни одной машины. Отправляет Джеки фото улыбающегося Фрейзера с сообщением:

Как ты видишь, все хорошо. Он скоро будет дома, обещаю.

Не читая кучу сообщений, приходящих от нее в ответ, Леннокс связывается по рации с управлением, чтобы узнать, поймали ли уже Викрама Равата. Маккоркел говорит ему, что они прочесывают местность и уже побывали в офисе Салли.

– Нашли что-нибудь?

– Ее ноутбук пропал. А там все ее записи.

Повисает пауза, и Леннокс думает, не стал ли рациональный Маккоркел настоящим копом и не пытается ли его прощупать.

– Может, его можно как-то отследить?

– Занимаемся, но это не быстро.

– Ладно, спасибо, Скотт. Дай знать, если что-то выяснишь. Я как раз возвращаюсь.

Как только он отключается и заезжает на автостоянку возле управления, звонит Драммонд. Он знает, о чем пойдет речь.

– Отличная работа, Рэй, – Ленноксу редко доставляло такое удовольствие его собственное молчание. – Я имею в виду, ты же нашел Салли... это было так неожиданно... – Драммонд запинается, затем переходит к делу. – Ты знаешь о ее ноутбуке? – Она даже не пытается скрыть панику в своем голосе: там же и о ней есть информация.

Ее беспокойство заставляет Леннокса пока вести себя максимально сдержанно.

– Ставлю на то, что его забрал Викрам Рават. Найдем его – найдем и ноутбук.

– А тебя это что, не беспокоит? – Голос Драммонд высокий, почти визгливый от отчаяния. Леннокс выходит из "Альфа-Ромео" и направляется ко входу. – Там же есть и о тебе информация.

– Само собой, приятного мало... – Он наступает в лужу и чувствует, как вода попадает в ботинок. Подавляет ругательство и входит в здание.

– Тебе надо пересмотреть отношение к повышению, Рэй, – предлагает она. – Это же ты нашел Салли. Ты теперь главный претендент!

Леннокс, идя по коридору, не может удержаться, чтобы не заметить:

– Это же ты привела меня к ней, помнишь? А я ничего не заподозрил.

– Я сама ничего не подозревала, Рэй, – расстроенным голосом признается Драммонд. – Ты же понимаешь, как это выглядит.

– Я тоже ничего подозрительного не замечал. Пока не стало слишком поздно, и Эрскину уже было не помочь.

О чем ты говорил с Салли? Что там у нее в заметках? И что ей говорила Драммонд?

Он отключается и снимает куртку на входе в офис. Сворачивает за угол и обнаруживает Драммонд, сидящую возле комнаты совещаний в длинном коридоре, украшенном низкокачественными картинами. Завидев его, она на секунду краснеет и убирает телефон, не отвечая на шуточный жест, которым он указывает на нее. К ней возвращается спокойствие. В зеленом костюме и черных туфлях на плоской подошве она снова выглядит очень "профессионально". Он думает о том, что Драммонд хорошо вписывается в корпоративные стандарты и на собеседовании проявит себя блестяще, как и подобает такому перспективному кандидату.

Леннокс, которому стыдно за свой неопрятный и небритый вид, садится рядом с ней на один из мягких стульев, а Драммонд сообщает ему:

– Дуги только что зашел, – И она набирает что-то на "iPad", как бы подтверждая, что не хочет ни о чем говорить, и меньше всего о них. Леннокс уже собирается погрузиться в свой телефон, как из зала совещаний выскакивает Гиллман. Завидев их, он останавливается, презрительно скривив губы.

Драммонд смотрит на него с волнением.

– Дуги, что случилось? Ты же три минуты назад вошел!

Леннокс с трудом сдерживает глупую ухмылку, представив Гиллмана на проститутке в одной из саун, которые он часто посещает. Но он предпочитает обойтись без неуместного юмора, когда Гиллман шипит, указывая назад на мгновенно закрывшуюся дверь, за которой сидит комиссия:

– Сказал этим пидорам, что они нихуя не правы, раз лезут с этим дерьмом про повышение, когда опытный детектив нашего отдела только что был убит и изувечен, – Он бросает злой взгляд в сторону конференц-зала. – Сомневаюсь, что ты сделаешь то же самое, – кричит он Ленноксу. – Он указывает на Драммонд. – Знаю, что ты точно так не скажешь!

– Твои три минуты – на две минуты больше, чем я там собираюсь быть, – холодно улыбается ему Леннокс. – Твои яйца, – Он кивает на пах Гиллмана, а Драммонд смотрит на него в ужасе. – надо было ей позволить их отрезать. Но, к сожалению, они все еще болтаются на этом мешке с дерьмом, – Он указывает на Гиллмана.

– Ага, ну да, еще раз спасибо, только Норри не так повезло! А пидорам в том кабинете похуй!

Глаза сияющей Драммонд блестят, когда член комиссии открывает дверь, чтобы позвать ее внутрь, с облегчением качая головой при виде Гиллмана, в ярости удаляющегося по коридору. Аманда Драммонд встает и идет в конференц-зал, ее плоские каблуки стучат по полированному полу. Леннокс понимает, что она снова сосредоточена и уже обдумывает, как использовать вспышку Гиллмана в свою пользу. Ее презентация будет посвящена равным возможностям, набору новых сотрудников женского пола и представителей других рас, чтобы разбавить ту ядовитую атмосферу, которая создается в преимущественно белом мужском коллективе отдела тяжких преступлений, а также более эффективному использованию информационных технологий и коммуникаций и развитию психологической поддержки для офицеров, страдающих стрессом, эмоциональным выгоранием и алкоголизмом.

И она во все права.

Ее время пришло.

Хотя она еще неопытна, и ей нужна помощь.

Леннокс знает, что он должен делать.

– Аманда, подожди секунду, пожалуйста, – кричит он ей вслед. Драммонд озадаченно оборачивается. У румяного, дородного мужчины, ожидающего у двери, такое же удивленное выражение лица, пока он направляется к Ленноксу. – Я Рикки Нокс, начальник отдела тяжких преступлений в Глазго.

– Я знаю, – говорит Леннокс. Он с Чиком Галлахером много лет жаловались другу другу на начальников.

– В чем проблема, детектив... – Нокс смотрит на лист бумаги, который держит в руке. – Леннокс?

– Я хотел бы зайти следующим. Я много времени у вас не отниму.

– Следующей должна быть инспектор Драммонд, – Нокс смотрит на Аманду Драммонд.

Еще один сраный бюрократ – Чик правильно о нем говорил.

Драммонд смотрит на Леннокса безумным взглядом, полным враждебности. Потом в ее глазах вдруг мелькает понимание того, что здесь появляется какая-то возможность, и она пожимает плечами:

– Не проблема.

– Ладно, раз вы не возражаете... – Нокс кивает ей. Провожая Леннокса внутрь, он внезапно становится более дружелюбным, шепчет ему на ухо: – Вы отлично поработали по убийствами Галливера и Эрскина, – и указывает на свободный стул.

За длинным столом в конференц-зале Нокс садится рядом со своими слегка озадаченными коллегами, которых он представляет как начальника полиции Джима Ниддри, Сесилию Пэриш из комитета по делам полиции и администрации Эдинбурга, Боба Тоула и Арчи Мацло из комитета по делам полиции и правительства Шотландии, который в свое время настаивал на том, чтобы значительные ресурсы полиции были брошены на раскрытие определенных типов подростковых правонарушений, что привело к возникновению фразы "Классификация гопников по Мацло", быстро проникшей из столовой полицейского управления в таблоиды.

– Инспектор Драммонд согласилась изменить порядок собеседований и пропустить инспектора Леннокса вперед, – объясняет Нокс с показным равнодушием.

Леннокс садится напротив них, поглядывая на суровые портреты прошлых начальников полиции, украшающие стены. Все они пожилые люди белой расы. Да, в полиции действительно пора что-то менять.

Разговор начинает Арчи Мацло.

– Я полагаю, самый очевидный вопрос, инспектор Леннокс, такой: почему вы хотите получить эту работу?

– Как вам сказать, – говорит Леннокс и видит, как Салли проваливается в небытие, как белокурый Икар, который подлетел слишком близко к солнцу и разбился об осушенную твердь у Чанселот-Милл. Я УХОЖУ ИЗ ПОЛИЦИИ! ПОЖАЛУЙСТА! Он делает глубокий вдох. – Я очень хорошо подумал и решил, что мне эта должность не нужна.

Члены комиссии переглядываются. В конце концов, Мацло спрашивает:

– Что? Может, поясните?

Леннокс медленно оглядывает всех присутствующих.

– Это просто не для меня.

Сесилия Пэриш поворачивается в Тоулу:

– Что происходит с мужчинами у вас в отделе?

Тоул сохраняет самообладание, но черты его лица, кажется, смягчаются, когда он смотрит на Леннокса с усталым сочувствием.

– Пожалуйста, не мог бы ты, Рэй, объяснить нам свою позицию?

– Извините, что потратил ваше время. Но полиция вообще зря тратит время многих людей. Я знаю, что вы, каждый по-своему, смогли с этим смириться. И я рад за вас. К сожалению, сам я не могу этого сделать, – И он встает со стула.

– Что ты хочешь сказать, Рэй? – Очевидные обида и разочарование Тоула глубоко огорчают Леннокса.

– Я хочу сказать... что с меня хватит. Я подаю заявление на увольнение.

Лицо Селии Пэриш искажается.

– Могу я спросить, почему? Вы сделали успешную карьеру...

– На самом деле я всегда был здесь чужим, – говорит Рэй Леннокс, поворачивается и уходит.

Пока члены комиссии удивленно переглядываются из-за его ухода, шепотом рассуждая о его уровне стресса, психическом здоровье, лекарствах, консультациях психолога, они не замечают на лице уходящего детектива широкой, как устье реки Форт, улыбки.

Он проходит мимо потрясенной Аманды Драммонд.

– Все в твоих руках.

45

Этот смелый и дерзкий парень оказал энергичное сопротивление. Но я на собственном горьком опыте знаю, что простому парнишке с реальной силой не справиться. В конце концов, и со взрослыми людьми дело обстоит так же. Уже в начале нашего предприятия мы понимали, что обречены. Проблема таких, как Пиггот-Уилкинс, Галливер и Эрскин, состояла в том, что их участь тоже была предрешена, просто они этого не осознавали. Да, мы хорошо поработали, но государство все равно надвигается на нас своей медленной, но неумолимой поступью. Наша террористическая кампания была успешной: благодаря своим связям я знаю, что после случаев с Галливером и Пигготом-Уилкинсом жестокие насильники из правящих кругом почувствовали страх. Они удвоили меры безопасности и наняли еще больше слуг из рабочего класса, чтобы защитить себя. И все это за счет оболваненных налогоплательщиков – несмотря на то, что они сами планируют и дальше их обворовывать.

Поэтому Леннокс, их такая успешная ищейка, должен страдать. Он познает боль, когда поймет, что сам втянул в это своего племянника. Если он достаточно умный, чтобы понять, или достаточно смелый, чтобы прийти туда, куда мы направляемся, он сам увидит, как его племяннику отрубят руку.

Спасибо, что привел меня к тому, кто тебе дорог, Леннокс.

46

Гловер и Маккоркел буквально съеживаются на своих местах, когда Дуги Гиллман врывается в офис, хватает куртку со спинки стула, который при этом падает, и ревет:

– Я СКАЗАЛ ЭТИМ УБЛЮДКАМ, ЧТОБЫ ОНИ ЗАСУНУЛИ ЭТО ГРЕБАНОЕ ПОВЫШЕНИЕ СЕБЕ В ЖОПУ! – Его ярость мгновенно сменяется изумлением: он никак не ожидал увидеть того, что входит следом за ним, – это Рэй Леннокс. – Что за нахуй...

– Похоже, мы с тобой по одной шпаргалке выступали, – невозмутимо говорит Леннокс, снимая свою собственную куртку "Hugo Boss" с крючка на стене возле стола. – Я сваливаю.

Таким образом, двое мужчин не столько следуют друг за другом, сколько повинуются какой-то общей энергетике, которая гонит их прочь из полицейского управления на промозглые улицы Стокбриджа.

– Я дал хорошей пизды тому ублюдку, – хрипло нарушает молчание Гиллман, которого, возможно, нервирует немного маниакальный вид Леннокса. – Здоровенный урод, скажу я тебе, пришлось из него выбить все дерьмо. Круто, что ты сначала этого придурка уделал и приковал, – говорит он, и в его тоне слышится определенная доля благодарности и восхищения, а его взгляд спрашивает: "И как тебе это удалось?"

– Просто повезло, – пожимает плечами Леннокс. – Так бывает, – И он думает о Таиланде. Он надеется, что Гиллман тоже. – Что-нибудь еще у него узнать удалось?

– Вряд ли что-то, что ты еще не знаешь. Это не он напал на Маквитти, или Лорен, или как там он себя теперь называет. Вся эта херня со сменой пола для ебанутых, но Джим был одним из нас, – рассуждает Гиллман, пока они идут по Реберн-Плейс.

Одним из кого?

Но Леннкос предпочитает промолчать. Пол других людей, если только не существует желания и возможности переспать с ними, остается для него не очень интересным. Сейчас только 11.30, и, хотя они еще не настолько сдружились, чтобы вызвать такси до "Ремонтной мастерской", они решают постучать в дверь местной гостиницы в Стокбридже, хорошо известной полицейским. Им открывает владелец.