Дневник Сони Колесниковой (СИ)

XIII

Запись сделана 04 октября 1986 года.

Суббота, 15:30.

Все наши планы пошли наперекосяк!

Сегодня по дороге в школу я рассказала Юрке о том, что произошло с Сашкой.

— Ты уверенна, что его укусили? — в который раз спросил Юрка. Растерянность и замешательство появились на его лице.

— Да говорю же тебе, да! — рассердилась я. Понятно, что Юрка был в том не виноват, но вот злость я выплеснула именно на него. — Я сама видела ранки на шее. Они свежие ещё, значит, укусили совсем недавно.

— И что, он теперь тоже…

Юрка не договорил, покосившись на меня. Мы миновали калитку и вошли в школьный двор. Длинная аллея тянулась до самых дверей.

— Нет, конечно! — я очумело посмотрела на него. — Его не обратили, просто укусили, превратив в тушку. Но ведь это всё равно мерзко!

— Мерзко, — согласился Юрка.

— Наверняка это сделала Лидочка! Отличница, блин! Теперь он будет выполнять все её команды, как собака дрессированная!

Мы вошли в здание школы и побрели к лестнице.

— Будет, — снова согласился Юрка.

— Не будет, когда стратилат умрёт!

— Ты предлагаешь убить Скворцову? — Юрка понизил голос до шёпота.

— Нет, но предлагаю забраться к ней в кабинет, и узнать, кто из пиявцев является её родственником. Наверняка там есть информация об учениках, она же всё-таки завуч. Если мы узнаем, то сможем изолировать этого пиявца от неё. Думаю, Носатов нам поможет. А если Скворцова не получит свою кровь в полнолуние, то не сможет закончить ритуал.

— Дельная мысль, — в Юркином взгляде я смогла различить уважение. — Когда нагрянем к ней в кабинет?

— Чем быстрее, тем лучше.

— Тогда сегодня после уроков. Дождёмся, пока все разойдутся по домам, — заявил Юрка, как раз когда мы подходили к дверям кабинета.

Внезапно перед нами появился Колька Апраксин. От неожиданности я вздрогнула. Неужели он шёл сзади? Или нет? А если шёл, как много он успел услышать?

— Привет, — Колька растянул свои губы в неком подобии улыбки. — Скоро звонок, а вы не торопитесь. Опять что-нибудь задумали?

— О чём ты, Апраксин? — поинтересовалась я.

— Думаете, он не знает, что вы двое приложили руку к тому происшествию в столовой? — С Колькиного лица так и не сходила простодушная улыбка, но в глазах его я видела затаённую злобу. — Он всё знает, и вы уже утомили его.

Я открыла рот, собираясь что-то ответить, но пронзительная трель звонка сбила меня с мысли.

— Ну вот, опоздали, — огорчился Колька. — Опаздывать нехорошо!

Он толкнул двери и прошёл в класс. Мы зашли следом. К счастью, Марины Александровны ещё не было на месте, и нам не влетело за опоздание.

Признаюсь честно, наверно ещё ни один день не тянулся так мучительно долго. Я сидела за партой, а в мыслях уже раз десять ворвалась в кабинет Скворцовой, и перерыла всё в её столе. Но думать об этом не одно и то же, что и сделать, поэтому к концу шестого урока я была вся на нервах.

Когда уроки закончились, и школа опустела, мы с Юркой выждали ещё некоторое время и только после этого направились к кабинету Скворцовой.

— Надеюсь, её нет на месте, — сказала я, и от волнения мой голос дрожал.

Чем ближе мы становились к кабинету, тем больше я нервничала.

— Ты её вообще сегодня видел? — поинтересовалась я у Юрки.

— Нет.

— Я тоже.

Перед нами показалась белая дверь, отделяющая кабинет завуча от коридора, и, протянув руку, я постучала. Тишина. Мне никто не ответил.

— Хорошо, значит, её там нет.

— Я буду ждать тебя здесь, — произнёс Юрка, притормозив у дверей. — Если вдруг она появиться, я постучу.

— Ладно, я постараюсь быстро, — пообещала я, и скрылась за дверью.

В кабинете Зинаиды Александровны было светло и чисто. По мне, так слишком чисто, прямо стерильно. Как в морге.

Я прошла к столу, что стоял возле окна, и принялась шерудить в ящиках. Как назло даже в её столе было почти пусто. Несколько тетрадей, методички, пара записок, написанных рукой Скворцовой и всё. В её столе ничего ценного не было. От разочарования я едва не зашипела. Должно же здесь быть хоть что-то! Бросив взгляд по сторонам, я заметила, что чуть дальше виднелась ещё одна дверь, почти такая же, что отделяла кабинет химии от лаборантской. Может там есть какая-нибудь картотека? Я направилась к ней. Дверь оказалась прикрыта, но не заперта. Удача! Я толкнула её и…

Застыла на месте. От представившейся картины мои глаза расширились, а в горле образовался ком, и я так и стояла, не зная, что делать.

— Сонь, ты там скоро? — послышался из-за входной двери голос Юрки.

— Юр, — позвала я осипшим голосом. — Зайди!

— Не могу, я же за дверью слежу, — напомнил мне Юрка, но всё же голову в дверь просунул. — Вдруг Скворцова появиться на горизонте и…

— Скворцова не появиться, — произнесла я, — потому что она уже здесь.

Как во сне Юрка вошёл в кабинет, и сделал несколько шагов в мою сторону.

— Это не Зинаида Александровна, — сказала я, а Юрка всё ещё ошарашено смотрел на тело Скворцовой, что бесформенной куклой полулежало-полусидело поперёк тесной комнатушки. — Мы всё это время подозревали её, пока настоящий стратилат проворачивал все свои тёмные дела у нас прямо под носом. Что теперь делать, Юр?

Мой голос прозвучал жалко.

— Не знаю, Сонь, — честно признался Юрка. — Но думаю, надо быстрее уходить отсюда, пока кто-нибудь не застал нас рядом с мёртвой Скворцовой.

— У тебя же остался телефон Кривоноса? — Юрка кивнул. — Нужно ему позвонить, и всё рассказать.

Юрка снова кивнул.

Как в тумане мы выбрались из её кабинета, а затем и из школы.

До полнолуния осталось так мало времени, а мы вернулись в исходную точку. Мы снова в тупике и не знаем, кто стратилат!

Запись сделана 5 октября 1986 года.

Воскресенье, 21:30.

Наши с Юркой прогулки вечером в воскресенье вошли в привычку, так же как и встречи с Носатовым. Будто зная, где мы появимся, он снова подкараулил нас, притаившись в темноте. Но на этот раз мы были рады видеть его. Нам было, что рассказать доктору. Правда вести вряд ли можно было назвать добрыми.

Уже стемнело, а мы с Юркой брели по тёмным улочкам Куйбышева, приближаясь к моему дому, когда рядом с нами остановился его неприметный уазик. Хлопнув дверьми, Носатов выбрался наружу. На нём была всё та же тёмная куртка, как по мне, так она была слегка тонкой для нынешней погоды.

— Опять бродите, — вместо приветствия, произнёс доктор, прикуривая сигарету. — Я же вам говорил, что это опасно.

— Не опаснее, чем сидеть в школе, полной кровопийц, — возразила я.

Лицо доктора оставалось скрыто тенью, но я чувствовала, что он рассматривает нас своими внимательными глазами, выпуская в воздух струйки дыма.

— У нас плохие новости, — сказала я.

— Выкладывайте! — поторопил Носатов. Он отшвырнул окурок в сторону и подошёл к нам. — Хотя лучше поговорить внутри.

Он кивнул на уазик, и на этот раз мы с Юркой без разговоров пошли за ним.

— Так что там у вас? — спросил Носатов, как только мы забрались в машину.

— Скворцова не стратилат, — произнёс Юрка.

Некоторое время Носатов молчал, но потом всё же спросил:

— Вы уверены? С чего такие выводы?

Я недобро усмехнулась.

— Абсолютно, — в машине снова прозвучал Юркин голос. — Мы нашли её мёртвой в школе, в её собственном кабинете.

Носатов присвистнул, и вытащил из кармана пачку сигарет. Скорее всего, по привычке, потому что тут же запихнул её обратно.

— Получается, теперь у нас нет подозреваемых? — обронил он.

— Получается, что нет, — подтвердила я. — До полнолуния так мало времени осталось! А мы не знаем, кто стратилат. Как же мы помешаем ему? Неужели у него всё получиться? Неужели ритуал будет проведён?

— Так, тихо! Не паниковать! — гаркнул Носатов, а я почувствовала на своей руке Юркину ладонь, чуть прохладную после улицы. — Разберёмся! Не первый год знаем эту нечисть!

— На этот раз стратилат затаился надёжно, — буркнул Юрка.

— Хочет он того или нет, но в ночь кровавой Луны ему придётся выйти из своего укрытия, иначе ритуал не провести, — возразил Носатов. — А мы будем рядом.

— А вы знаете место, где всё случиться? — спросила я.

— Нет, но это должна быть освящённая земля, и скорее всего, недалеко от школы, — Носатов тронул рукой шрам на лице.

— А я, кажется, знаю такое место, — после недолгого молчания сказал Юрка, и мы с Носатовым посмотрели на него. — Пустырь рядом со школой. Как раз подходит. Там и людей нет.

— Возможно ты и прав, пацан, — согласился Носатов. — Но ошибиться нам нельзя! Второго шанса не будет. И смотрите, пиявцы будут защищать стратилата, а тушки защищать пиявцев.

— Тогда мы должны подготовиться, — сказал Юрка. — Перед полнолунием встречаемся возле дома Сони.

— И ещё, Соня, — Носатов бросил на меня такой взгляд, от которого мне захотелось спрятаться. — Ты должна быть готова к тому, что твой брат тоже будет там. И, к сожалению, не на нашей стороне.

Эта новость меня совершенно не обрадовала. Неужели мне придётся сражаться с родным человеком?

Запись сделана 06 октября 1986 года.

Понедельник, 20:40.

Идти сегодня в школу совершенно не хотелось, и как выяснилось, зря.

Последним уроком по расписанию была химия. Звонок на урок уже прозвенел, а Анастасии Сергеевны в классе ещё не было, и мы сидели, ожидая её появления.

— Народ! — заголосил Лёшка Дудкин. — Слышали, Скворцову вчера в больницу отвезли. Говорят, инфаркт. И вроде даже умерла.

— Да ну! — Вика Бойкова выпучила глаза. — А кого же теперь завучем сделают? А мероприятие восьмого числа? Отменят?

— Ты чё? Кто его отменит? На него же люди из райкома придут! — уверенно заявила Смирнова. — А завучем, понятное дело кого назначат. Дочку Кривоноса!

— Знать бы ещё, кто его дочка! — ответил ей Лёшка.

— А я знаю! — снова заговорила Смирнова.

Весь класс, в том числе и мы с Юркой, уставились на Аню. Завладев всеобщим вниманием, она важно вскинула подбородок вверх, всем своим видом демонстрируя превосходство.

— Только между нами! — предупредила она.

— Ясный красный! — пообещал Дудкин.

— Моя мама знает одну тётку из райкома, а она дружит… — начала Смирнова, но покосившись на дверь, махнула рукой. — Короче, мама мне сказала, что дочка Кривоноса Антонина Петровна, русичка наша!

Сказать по правде, такого я вообще не ожидала услышать. Видимо, Юрка тоже, потому что глаза его расширились и стали напоминать два блюдца от любимого маминого сервиза, что стоял в серванте.

— Я же говорила, что если захочу, то всё узнаю, — с превосходством произнесла Смирнова. — Схавал, Кулак?

Мы же с Юркой смотрели друг на друга, и словно мысленно вели немой диалог. Если Антонина Петровна дочка Кривоноса, то получается… Вот же он кровный родственник! И как раз в школе. Становилось предельно ясно, откуда Кривоносу известно о пиявцах и ритуале. Да потому что он и есть стратилат! Я почувствовала себя такой непроходимой дуррой. Он же водил нас за нос! И это он приказал убить Константина Викторовича. Да и Скворцову тоже. А мы ему ещё звонили, хотя он лучше нашего знал обо всём.

Я хотела озвучить свои мысли вслух, но не стала этого делать, ведь сзади сидел Апраксин, а через минуту в кабинет вошла Анастасия Сергеевна, и урок начался.

Слушала я в пол уха, потому что в моей голове постоянно вертелась полученная информация.

Как только урок закончился, класс опустел, а мы с Юркой так и остались сидеть на своих местах.

— Кривонос и есть стратилат, — наконец, высказалась я.

Юрка кивнул.

— Зато теперь всё сходиться, — снова заговорила я. — И откуда он про ритуал знает, и почему постоянно в школу приходил. Всё сходиться! Ловко он нас провёл!

— Ага, — Юрка снова кивнул, а затем насторожился. — Кажется, кто-то идёт.

И правда, после его слов двери отворились, и в проёме показалось лицо Коли Апраксина.

— Вот вы где! — он улыбнулся, растянув губы в широкой улыбке, которая, впрочем, не предвещала ничего хорошего. — А я искал вас!

Мы с Юркой медленно поднялись из-за парты.

— Я знаю, что это вы отравили Лену, — произнёс он, покосившись на нас, а в его глазах застыл жадный блеск. — Ей, знаете, как больно было!

Он наступал на нас, а мы с Юркой пятились в сторону доски.

— Твоя Лена из людей кровь пьёт! — сказала я, спиной почувствовав твёрдую поверхность двери в лаборантскую. Рука сама собой нащупала холодный металл ручки.

Колька зашипел и бросился в нашу сторону, но я была к этому готова, и, рванув на себя дверь, широко распахнула её. В одно мгновение мы оказались в лаборантской, навалившись на двери спиной. С другой стороны дверь дрогнула от мощного удара, когда Коля налетел на неё.

— Откройте! — зашипел он. — Вам так лучше будет! Вы не знаете, от чего отказываетесь!

В лаборантской было темно, но мы не стали включать свет. На ощупь я отыскала Юркину руку и сжала её. Мне было так спокойнее, что ли. Колька продолжал ломиться в двери с обратной стороны.

— А что будет, если он вышибет дверь? — прошептала я.

— Тогда я отвлеку его на себя, а ты убежишь отсюда, — послышался Юркин шёпот в ответ.

— Нет! — заупрямилась я. — Мы уйдём отсюда вместе!

В темноте лаборантской он повернул ко мне лицо, и я увидела, как заблестели его глаза.

— Кто-то из нас должен предупредить Носатова, понимаешь? Иначе у стратилата всё получиться! — строго произнёс он. — И Сашку своего ты тогда не спасешь!

— Нет! — повторила я. — Уйдём вместе!

Моя хватка на его руке усилилась, а помещение лаборантской огласил Юркин вздох, прозвучавший в темноте, словно выстрел.

— Какая же ты упрямая!

Пока мы с Юркой пререкались, удары в двери неожиданно прекратились, а в лаборантскую стали доноситься приглушённые голоса. Мы прислушались.

— Ты Анастасию Сергеевну не видел?

Я узнала этот голос. Он принадлежал Ане Смирновой.

— Видел, — заговорил Коля. — Пойдём, покажу, где.

— Не надо, сама найду, — недовольно обронила Аня.

— Смирнова, а ты знаешь, что выдавать чужие секреты нехорошо?

— Какие секреты? Ой, заманал уже, Апраксин! Ты чего? — За дверью послышалась какая-то возня. — Пусти! Слышишь, Коля?

Смирнова было взвизгнула, но сразу же затихла, а до моих ушей стали долетать чавкающие звуки, как тогда, в спортзале. Апраксин создавал очередную тушку. Меня замутило, и я спрятала лицо у Юрки на плече.

Мы стояли так до тех пор, пока Коля с Аней не ушли из кабинета.