Запись сделана 23 сентября 1986 года.
Вторник 19:15.
Вот кажется и открылись мне если не все, то уж точно многие секреты школы, и, как выяснилось, о вампирах знал не только Юрка. Но обо всём по порядку, иначе я рискую что-нибудь упустить из своего рассказа. А этого лучше не делать.
Юрка проболел целую неделю и появился в школе только сегодня.
— Юра, мы рады, что ты поправился! — во время урока проговорила Анастасия Сергеевна. — Вливайся в коллектив!
Я же почти не разговаривала с Квартиным, затаив на него обиду, но в душе радовалась его возвращению. Так мне казалось, что я не одна.
Урок следовал за уроком, и вот настал черёд физкультуры, на которую я плелась, как на эшафот. Переодевшись, я вышла из раздевалки в спортзал, а у самой ноги дрожали.
В ожидании Геннадия Петровича в зале стоял несмолкаемый гул.
— Пацики! — заговорил полный Ванька Мальцев, жестом подзывая ребят к себе. — А вы слышали, что на прошлой недели недалеко от школы, возле заброшенного пустыря, снова нашли мёртвым какого-то синяка? Говорят, у него кто-то выпил всю кровь!
— Врёшь! — осадил его Дудкин.
— Честное пионерское! — обиделся Ванька. — Это уже второй труп в нашем районе за последние две недели, и оба полностью обескровленные!
— И кто же у них кровь выпил? Страшилки для детей всё это! Или скажешь, что в Куйбышеве вампиры объявились? — Лёшка покрутил пальцем у виска, а остальные пацаны заржали вместе с ним.
— Никакие не страшилки! — Ванька покраснел как рак. — Мне отец рассказал!
Но его больше никто не слушал, потому что в нашу сторону направлялся Геннадий Петрович, появившийся из своей коморки. К счастью, урок прошёл благополучно, и как только он закончился, я одной из первых покинула зал.
Погода с самого утра не радовала, а когда пришло время идти домой, сделалось только хуже. Хмурые тучи затянули небо, и за окном потемнело; ветер усилился, склоняя молодые деревца к земле. Мелкий противный дождь вовсю накрапывал, и мои светлые волосы, собранные в хвост, быстро приобрели неприглядный вид.
Размашистым шагом я пошла в сторону калитки. Скрипнув, та подалась под моими пальцами.
Дождь припустил сильнее.
Не успела я сделать и нескольких шагов, как позади послышались шаркающие звуки. Сначала я решила не обращать на них внимания, но с каждым шагом эти звуки раздавались всё отчетливее, вынуждая меня обернуться.
Внутри меня всё похолодело от страха, и сердце ухнуло куда-то вниз. Чуть поодаль шли Апраксин и Евстафьева. Они шли за мной не просто так. Они говорили, что не оставят меня в покое. Предупреждали. Потом в голове всплыли россказни Ваньки Мальцева, и стало ещё страшнее. Пальцы сами собой потянулись к алюминиевому крестику.
Сделав вид, что не заметила их, я ускорилась. Как назло, вокруг не было ни души. Конечно, кто выйдет на улицу в такую погоду!
— Соня, куда же ты? — загнусавил Колька, а мне показалось, что они уже почти догнали меня, и Колька дышит мне в затылок.
Едва сдерживаясь чтобы не побежать, я сильнее сжала пальцами правой руки дипломат, приготовившись отбиваться от них. Может, получится.
— Соня, подожди нас! — в этот раз проговорила Лена, и голос прозвучал ещё ближе. Они догоняли.
Дождь припустил ещё сильнее, и, недолго думая, я бросилась бежать. Я неслась, не смотря под ноги. Сбившееся дыхание вырывалось из моего горла, а холодный промозглый воздух, наоборот, проникал в лёгкие. Страх гнал меня всё быстрее и быстрее. В голове вертелась только одна мысль: "Не хочу быть вампиром!"
Я уже добежала до заброшенного пустыря, и обернулась посмотреть, отстали мои преследователи или нет, как чьи-то руки сомкнулись на моих плечах и дёрнули назад.
— А-а-а! — я завопила, почувствовав, как меня тянут в сторону заросшего сухой травой пустыря. Дипломат выпал из похолодевших и мокрых пальцев, шлёпнувшись куда-то в высокую траву.
Чья-то рука зажала мне рот, не позволяя произнести ни звука, а на ухо жарко зашептали:
— Да не ори ты так!
Юрка! Это был его голос!
— Я уберу руку, но ты обещай молчать! Иначе выдашь нас.
Я закивала, как болванчик, и рука с моего лица тут же исчезла. Почувствовав свободу, я обернулась. Напротив стоял Юрка, хмурый и сосредоточенный взгляд которого был устремлён куда-то мне за спину.
— Ты дурак! Знаешь, как меня напугал! — напустилась я на него, но Юрка лишь прижал палец к губам, жестом призывая к молчанию.
Он взял меня за руку, и потянул вниз, вынуждая опуститься на корточки. Присев, я посмотрела в ту сторону, куда смотрел Юрка. На дороге, напротив пустыря, стояли Лена и Коля, не сводя глаз с высокого сухостоя. Лена сделала шаг вперёд, но словно наткнувшись на невидимую преграду, замерла. На её лице проступила гримаса злости, и мне даже показалось, что она зашипела; ряд белоснежных зубов мелькнул из-под верхней губы. Они крутились около пустыря, но не могли попасть сюда, словно что-то мешало им сделать это. Растерянным взглядом я посмотрела по сторонам. Странно. Ничего примечательного здесь не было, трава, да строительный мусор. И всё. Почему же они не заходили? Что их останавливало? Я уже хотела спросить Юрку об этом, когда услышала Колькин голос.
— Со-о-оня, выходи! — позвал он, а Юрка буркнул себе что-то под нос что-то нечленораздельное.
— Нам надо уходить, — сказал Юра, повернувшись назад. — Домой нельзя. Не успеем, они поймают нас раньше.
Пустырь тянулся насквозь, а с другой его стороны виднелись дома.
— Я знаю, куда нам пойти, — тихо сказала я, не сводя глаз с одноклассников. — Только погоди немного.
С этими словами я прошла немного вперёд, и подняла с земли свой дипломат.
— Сонь, выходи к нам, — увещевал меня Колька с жадным блеском в глазах. — Мы хотим только хорошего.
— Ну что ты испугалась, Соня, мы ведь друзья, — поддакнула ему Лена. — И будем дружить как раньше.
Не сводя с них взгляда, я пятилась назад, пока не добралась до Юрки.
— Бежим! — скомандовала я, и схватив Юрку за руку, бросилась через пустырь. Мы бежали изо всех сил, слыша чавканье под ногами, дождь застилал глаза, но мы не останавливались, пока не оказались во дворе напротив школы.
— Куда теперь? — спросил Юрка. — Они сейчас обойдут пустырь стороной и окажутся здесь!
— Пошли! — Юркины слова подстегнули меня, и я понеслась к дому Константина Викторовича, молясь, чтобы он открыл нам. — Первый подъезд, одиннадцатая квартира, первый подъезд, одиннадцатая квартира, — словно слова гимна Советского Союза повторяла я.
Войдя в подъезд, мы взбежали вверх по лестнице, ища нужную квартиру. Добравшись до третьего этажа, мы остановились у дверей с нужной цифрой. Я принялась звонить. Из-за двери доносилась мелодичная трель, но открывать нам никто не спешил. Я испугалась. А вдруг его нет дома? Об этом я не подумала!
Юрка спустился на пролёт ниже, выглядывая в маленькое окошко подъезда.
— Они уже здесь! — крикнул он, а я снова вдавила кнопку.
Наконец, за дверью послышались шаркающие звуки, а спустя мгновение, показавшееся мне вечностью, она отворилась. В проёме выросло лицо Константина Викторовича, и я едва не заплакала от облегчения.
— Соня? — удивился он. — Что стряслось?
— За нами гоняться! — выпалил Юрка, а Константин Викторович отворил шире двери, и мы практически ввалились в квартиру, с головы до ног мокрые и грязные.
Только когда за нашими спинами закрылась дверь, я выдохнула. Кажется, оторвались!
Ненадолго прервусь — нужно сделать уроки. Хотя уроки, это последнее о чём я сейчас могу думать.
Тот же день, 20:50.
Пока ещё не совсем поздно, закончу свой рассказ, чтобы изложить всё максимально точно.
Я понимала, что мы с Юркой выглядели довольно странно: промокшие, запыхавшиеся, да ещё и заскочили с воплями, что нас преследуют.
— Вы вымокли до нитки! — в очередной раз сокрушился Константин Викторович, возвращаясь с полотенцами. — Так кто за вами бежал? Собака что ли? Я вроде не видел бродячих поблизости, — он почесал затылок. — Может, убежала чья.
Мы с Юркой переглянулись между собой. Что ему сказать? Правду? А если он вызовет санитаров, и нас упекут в психушку? Вон, Юрка же рассказывал, что одну учительницу посчитали сумасшедшей, когда она заговорила о вампирах. А тут скажут вообще массовый психоз.
— Ну вот что, проходите на кухню, чаю попьём, а там всё и расскажите, — заметив нашу нерешительность, сказал Константин Викторович, и поплёлся вдоль коридора, шаркая домашними тапочками по полу. Мы направились за ним. Из-за двери выскочил Тишка и засеменил за нами, замыкая наше нестройное шествие.
Рассевшись за столом, мы с Юркой всё так же переглядывались между собой. Константин Викторович поставил перед нами чай, пиалу с абрикосовым вареньем, и уселся напротив. Тишка запрыгнул мне на колени и улёгся, свернувшись клубочком.
— А теперь я вас слушаю.
Тяжело вздохнув, я начала:
— Константин Викторович, вы же не первый год в этой школе работаете, скажите, не замечали ничего подозрительного?
Дворник прошёлся по нашим лицам пристальным взглядом, а потом заговорил:
— Отчего же не замечал, замечал, конечно! Повариха Курочкина уходит всегда позже других, а сумки, которые она уносит, с утра легче, чем вечерами. Техничка Башкова…
— Нет, я не об этом! — перебила я. — Может, вы замечали что-то по-настоящему странное, или даже страшное?
Блеклый взгляд Константина Викторовича сделался подозрительным, и как будто даже немного потемнел.
— Что вы видели? — он подался вперёд, и чайная чашка застыла в моих руках. — Кто шёл за вами?
Я вглядывалась в его испещрённое морщинами лицо, а затем решила, что кому-то из взрослых мы должны всё рассказать.
— Вы наверно подумаете, что я сошла с ума, — я опустила чашку на блюдце, и от соприкосновения они зазвенели, — но в школе появились вампиры.
В тесной кухоньке повисло молчание. Константин Викторович переводил напряжённый взгляд с Юрки на меня, а затем вздохнул. Он, так же как и Юрка, не казался мне удивлённым.
— Но вы это и так знаете, — я озвучила свою мысль вслух.
— Ты права, Соня. Я знаю про них. Всё знаю, — Константин Викторович, запустил руку в свои волосы на затылке, и мне показалось, что он сейчас вырвет клок. — Эти пиявцы в восемьдесят третьем убили внука моего, Левку Хлопова.
Мы с Юркой напряжённо переглянулись и подались вперёд, приготовившись слушать его рассказ.
— Лёвка тогда ещё учился, — в голосе Константина Викторовича слышалась боль, — когда эта напасть свалилась на школу. Я ведь и знать ничего не знал, пока не стало слишком поздно! — Руки Константина Викторовича задрожали. — Это мне потом Валентин Сергеич рассказал, что они с Лёвкой устроили охоту на пиявцев, да вот только эта охота плохо кончилась для Лёвки. Стратилата они уничтожили, но вот Лёвку… Лёвку это не вернёт. А Лёвка у меня спортсменом был. Футболистом стать мечтал.
Константин Викторович замолчал, уставившись куда-то на чайник за моей спиной.
— Стратилата? — послышался голос Юрки.
— Самый главный среди пиявцев, — кивнул Константин Викторович. — Это он, как паук, расставил свои сети по всей школе, и теперь, те, кого он укусил, будут служить ему верой и правдой. Каждый год стратилат обращает в пиявцев тринадцать человек, а те в свою очередь начинают тянуть кровь из людей. Они называют их тушками.
— Он что, заколдовал их? — в моём голосе слышалось искреннее недоумение. Я не верила во всякое колдовство и прочие страшилки. С другой стороны, я и в вампиров до недавнего времени не верила, считая их книжным вымыслом, а оно вон как получается.
— Ну, можно и так сказать, — хмыкнул Константин Викторович. — Кусая, он подчиняет себе их волю, и для них его жизнь становится ценней их собственной.
— И что, они теперь такими навсегда останутся? — поинтересовалась я.
— Им недолго уже и жить-то осталось. Все они в течение года умрут, Соня, — Константин Викторович перевёл тяжёлый взгляд с чайника на меня.
— А спасти их никак нельзя? — ужаснулась я. Неужели Лена и Колька скоро умрут?
— Можно, — Константин Викторович посмотрел в окно, за которым шёл дождь. — Если убить стратилата, все те, кого он обратил, снова станут собой. Только сложно это. Стратилат, он знает, что за ним охотятся, и скрывается. Но ничего, ничего! Мы с Носатовым его обязательно найдём!
— А Носатов, он кто? — спросил Юрка.
— Это лагерный доктор, он в восьмидесятом году в "Буревестнике" работал. Там они с Лёвкой и познакомились, да с тех пор и изводили эту нечисть проклятую со свету. Теперь вот я Валентину Сергеичу помогаю. Вот только мы пока не узнали, кто стратилат.
— Я знаю, что физрук пьёт кровь, сама видела, — напомнила я.
— Антонина Петровна тоже одна из них, она Серёгу Комарова прикончила, — вставил Юрка.
— Ещё Апраксин и Евстафьева, — прибавила я.
— Это обычные пиявцы, которые добывают для стратилата кровь, — удручённо заметил Константин Викторович. — И пока они будут окружать его, мы к нему не сможем подобраться. Пиявцы будут защищать стратилата, даже ценой своей жизни.
— Значит, их нужно устранить, — заявила я.
На этот раз Юрка переглянулся с Константином Викторовичем.
— Ты это брось, Соня, — покачал головой мужчина. — Это опасное дело, и займёмся им мы с Носатовым. Он тоже жаждет отомстить за Лёвку, как и я. Валентин Сергеич на дух не переносит всё вампирское племя.
— Нет! — Юрка с грохотом поднялся на ноги, и даже Тишка нервно дёрнулся на моих коленях. — Соня права! Мы не можем сидеть просто так! — он посмотрел на меня. — Ты прости меня, Сонь, что я тогда так сказал, что смалодушничал. Нельзя нам отсиживаться, пока эти упыри ошиваются в нашей школе как у себя дома!
— Ох, ребята! — Константин Викторович почесал голову. — Не нравился мне всё это, ох не нравиться! Это опасно!
— Вы тоже подвергаете себя опасности! — заметила я резонно. — Кстати, а почему они вас не трогают?
Услышав мой вопрос, Константин Викторович, усмехнулся и, схватившись за карман своей клетчатой рубашки, выудил из него… мешочек. Точно такой же, как я находила в своём дипломате.
— У меня оберег от них имеется, — он положил мешочек на стол, а я с изумлением смотрела на него. — Там внутри земля, которую я набрал во дворе одной церквушки. Пиявцы жуть как не любят церкви и храмы, и туда ни ногой! Вот и меня обходят стороной. Этот мешочек всегда со мной, даже дома.
— Поэтому они не суются на пустырь около школы, — осенило Юрку.
— Да, там раньше храм стоял, который сгорел во время войны, — подтвердит его слова Константин Викторович.
— Так это вы мне подкидывали мешочки? А я то думала… — я взяла в руки оберег.
— Да, — кивнул Константин Викторович. — Хотел сберечь тебя от них.
Только вот я, по незнанию, все мешочки уничтожила. Дура!
— Значит, они не выносят кресты, святую воду, обереги. Что ещё они не любят? — я вернула мешочек обратно Константину Викторовичу.
— Ещё серебро не переносят, — сказал мужчина.
Некоторое время мы сидели в тишине, погрузившись каждый в свои, но будто одни на всех мысли, и в кухне раздавалось лишь мурлыканье Тишки.
— Серебро, говорите? — я первая нарушила тишину.
— Что ты задумала, Соня? — послышался голос Константина Викторовича.
— Я знаю, как нам вывести из строя сразу нескольких пиявцев, а может и всех, если повезёт, только для этого мне понадобится серебряный порошок.
— Я спрошу у Носатова, — пообещал Константин Викторович. — У него много чего для борьбы с этими кровопивцами имеется. Вот только он мне голову открутит, что я снова детей в это дело вмешиваю!
Пора заканчивать на сегодня и ложиться спать. Очень надеюсь, что мой план сработает. Иначе нам придётся туго.