Дневники 1930-1931

160

Мережковский сказал, что Ницше под конец в своем Дионисе узнал Христа. — Ср.: «Ницше называл себя "последним учеником философа Диониса". Но так и не понял он, а может быть, только не хотел понять, нарочно закрывал глаза, чтобы не видеть слишком страшной и загадочной связи Диониса, бога трагического отчаяния, бога вина и крови, отдающего людям кровь свою, как вино, чтобы утолить их жажду, — связь этого бога с Тем, Кого "последний ученик Диониса" не потому ли так яростно отрицает, что все-таки слишком чувствует свою беззащитность перед Ним, — с Тем, Кто сказал: "Я есмь истинная лоза, а Отец Мой виноградарь. Кто жаждет, — иди ко мне и пей". <…> Недаром в вещем бреду уже начинавшегося безумия называл он себя не только последним учеником, не только жрецом и жертвою Диониса, но и самим "распятым Дионисом" — "der gekreuzigte Dionysos". <…> В последние минуты свои, уже чувствуя приближение безумия и вспоминая весь пройденный им крестный путь, все неимоверные муки тела и духа, которые привели его к этой Голгофе безумия, — Ницше с жалкою усмешкою назвал себя "распятым Дионисом". Но, конечно, в действительности был он более "распятым", нежели "Дионисом"» (Мережковский Д. С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. С. 240, 262; указано А. Медведевым).