ПЯТНАДЦАТЬ

Повсюду были недовольные феи. Мораг и Хизер создавали всевозможные проблемы не только для самих себя, но и для окружающих.

— Откуда деньги? — спрашивали и Динни, и Керри. И тот и другая заметили, что и Хизер и Мораг нравится запасаться продуктами.

— Обыкновенное волшебство, — врали та и другая.

Однако итальянские феи с Гранд-стрит были в печали. Кто-то продолжал грабить банки их человеческих союзников.

— Уже четвертый раз за этот месяц, — недовольно качали они головами. — Мы не можем допустить, чтобы наши итальянские друзья разорились!

На Канал-стрит китайские феи все еще негодовали по поводу кражи зеркала-багуа. Этот драгоценный талисман был подарен китайским феям две тысячи лет назад почтенным Лао-Цзы[18] незадолго до того, как он покинул землю. Дороже этого зеркала у фей ничего не было, и они хранили его в магазине Хуэй Иня как символ дружбы между феями и людьми.

И вот, когда зеркало вернулось было к ним, является очередная незнакомка, размахивает мечом и выкрикивает оскорбления на каком-то варварском наречии. Это вывело китайских фей из себя.

— Наш род — мирный. Но такого обращения мы не потерпим!

Кто бы мог за ней стоять? Может, итальянские феи? Давненько их не было видно, хоть и живут они в соседнем квартале.

В Гарлеме же были очень обеспокоены происшествием в баре. Грабить заведение, расположенное на их территории? Неслыханно! А эти возмутительные угрозы от рыжеволосой незнакомки?

— С незапамятных времен здесь живем только мы, — говорили они. — А теперь являются они, да еще и воруют. Страшно представить, что будет дальше.

А в Центральном парке печалился Браннок. Он застал Тюльпанку и Лепестка под розовым кустом. Они упоенно занимались любовью. У фей нет табу на сексуальные отношения между братом и сестрой, но Браннок был вне себя от ревности.

Мейв и Падриг напились и распустили нюни. Они сидели на дереве и играли на дудочках. Да, ничего не скажешь, поразительны ирландские музыканты: столько выпить, и при этом так здорово играть! Но Браннок был не в том настроении, чтобы восхищаться этим обстоятельством.

Тюльпанки и Лепестка видно нигде не было. Небось, все упражняются в подростковых любовных кульбитах. Впрочем, судя по тому, что видел Браннок, они уже продвинулись довольно далеко.

Бранноку было одиноко. И тут ему пришло в голову, что надо только чуть-чуть пройти на север — и можно пытаться наладить отношения с совершенно незнакомым фейским родом. Браннок не сомневался, что стоит ему только вернуться, и он сможет разрешить конфликт. Он способен рассуждать здраво, и нет причин полагать, будто те феи окажутся менее разумными. Незачем наживать себе врагов в этом странном месте.

— Ты куда? — окликнул его Падриг.

— Мириться с чернолицыми феями, — ответил тот.

— Успехов. Виски принеси!

В Корнуолле тоже росло недовольство. Местным феям теперь запрещалось молиться богине Дианне. Обряды, которые раньше посвящались ей, заменили ритуалами во славу нового могучего бога, который должен был расправиться со всеми врагами фей.

Из-за облаков показалась луна. Магрис произнес еще несколько слов на старинном наречии, и с неба спустился лунный луч семи оттенков серого цвета.

Половина отряда наемников взобралась на него и направилась в темноту ночи. Они беззвучно карабкались все выше, пока совсем не исчезли из виду. Магрис повернулся и глухо произнес что-то оставшимся наемникам. Те вскоре скрылись во мраке, пустившись по следу мятежника Элрика.

Магрис тоже зашагал прочь, и легкий ветерок, который всегда появляется при творении лунной радуги, подхватил полу его плаща.


Магента была напряжена, но не расстроена. Она оглядела небоскребы, выстроившиеся вдоль Пятой авеню, и инстинкт полководца подсказал ей, что это место очень подходит для засады. Джошуа, который в ее мозгу слился с Тиссаферном, может притаиться за любым углом. Она хлебнула коктейля, отметив про себя, что надо будет докупить метилового спирта и гуталина, и зашелестела страницами Ксенофонта.

Больше всего в этой книге поражала вера греков в своих богов. Каким бы опасным ни было положение грека, даже если действовать требовалось немедленно, он сначала обязательно приносил надлежащую жертву богам, а затем внимательно следил за предзнаменованиями.

Магента огляделась в поисках подходящей жертвы. В канаве лежал раздавленный голубь. Заметив его, Магента спешно приблизилась и всмотрелась во внутренности птицы. Разобрать знаки оказалось не так-то просто, потому что по голубю проехало много машин, но в конце концов Магента пришла к выводу, что предзнаменования добрые.

— Ладно, воины! — скомандовала она. — Вперед!


А в Корнуолле имелись и другие недовольные феи. В углу Бодмин-Мура, за древним кромлехом, где холодно и серо, как в Атлантике, над которой шагали наемники, лунная радуга уже таяла в рассветном сумраке. Из темных кустов выползли четыре безмолвных силуэта и сторожко огляделись.

— Куда она ведет? — прошептал один, разглядывая семь полосок различных оттенков серого.

— Кто ж его знает? — отозвался второй. — Но Хизер Макинтош и Мораг Макферсон будут ждать на другом ее конце. Пойдем, пока совсем не погасла.

Без единого лишнего слова они начали восхождение. То были четыре фейские воительницы из клана Маклаудов. Все — рослые, гибкие и крепкие. И вооруженные до зубов. Они намеревались вернуть украденные лоскуты их знамени, и настроение их было таково, что не забалуешь.


Малыш выронил на тротуар монетку. Браннок любезно остановился и поднял ее.

— Глазам своим не верю, — раздался голос. — Мало того, что бары грабят, да еще и малышей обирают.

Перед Бранноком предстала компания разъяренных черных фей и эльфов.

— Эти белые стали еще подлее, чем раньше.

— Вы не поняли, — возмутился Браннок.

— Кто-то украл мою монетку, — взвыл малыш.

Бранноку пришлось быстро уносить ноги, с огромной скоростью постигая уже хорошо известную Хизер и Мораг технику срочного побега на бампере автомобиля.

— Что случилось? — вскричали Тюльпанка и Лепесток, когда он ввалился под сень их надежных кустов. Браннок не стал посвящать их в детали, хоть и упомянул, что нью-йоркские таксисты отвратительно безрассудны. К счастью для него самого.

Загрузка...