Добрыня Никитич и Змей Горыныч. История Елисея

Глава 11

Но больше ни о чём спросить мне не удалось. Добрыня задул свечу, и пещера погрузилась в темноту. Все спать легли. А мне не спалось. Странно всё-таки Горыныч вёл себя. То здоров, то болен, то рад другу, то отводит глаза. С кем бы поговорить об этом? Добрыня-то, понятное дело, как лёг, захрапел сразу. Горыныч тоже вроде поворочался у себя в углу и затих. А я стал думать о Забаве. Как она, что с ней? Если не у Горыныча, то где? И почему князь уверенно так сказал, что её утащил «змей проклятущий»?

Думал я, думал, лёжа на лавке и глядя в тёмный потолок, вдруг вижу – Горыныч идёт к выходу. На цыпочках. Я за ним. Слышу, средняя голова шепчет:

– Позор! Позор! Обмануть друга!

О чём это он? Около пещеры стоит, оглядывается.

– Во! Давайте на верблюде поедем, – предложила левая голова и показала на спящего у входа верблюда. – Быстрее будет.

– А что? Это мысль! – согласилась правая голова.

Куда он собрался? Мы же утром хотели отправляться Забаву спасать!

Средняя опять стала горестно вздыхать и схватилась лапами за голову:

– А как он сказал? «Не может мой друг оказаться вдруг».

Тут средняя голова посмотрел с улыбкой на собратьев:

– Слушайте! Не нужно никуда ехать! Давайте всё расскажем Добрыне. Колыван же обманул нас!

– Да, было... – почесала в затылке левая. – Сам князь, говорит, наш план одобрил. Врал, выходит. Может, правда расскажем Добрыне?

Это они о чём? Что хотят рассказать Добрыне, но не решаются? Какой план одобрил князь? Ничего я не понял. Добрыню разбудить – спросить?

– Да вы что?! – заспорила правая голова. – Да спит, спит Добрыня! Сном богатырским спит, раньше утра его не добудишься, сам знаешь!

– Тоже верно, – поддакнула левая. – К тому ж мы записку оставили на всякий случай.

– Ну! – обрадовалась поддержке правая. – А как утро настанет – мы уж тут как тут. И Забава с нами!

Забава? А при чём здесь Забава? Она недалеко?

Змей снова повернулся к спящему верблюду.

– Но! – шикнула на него правая голова. – Давай, поднимайся!

Верблюд не пошевелился. Это же верблюд. Он как осёл.

– Но! – разом крикнули головы.

Взлетели перепуганные вороны. Верблюд подпрыгнул и рванул спросонок куда глаза глядят, не разбирая дороги. Горыныч еле успел схватить его за уздечку.

– Горыныч! Ты куда?! Стой! – выбежал я из пещеры, но было уже поздно. Змей ускакал.

Я вообще не понял ничего: кто с кем договорился и при чём здесь князь. Бросился будить богатыря.

– Добрыня! Добрыня! – кричал я ему на ухо. – Там Горыныч!

Вдруг вижу – около лежанки к столбику прикреплена записка. Я глазами пробежал и обомлел: Змей признавался, что украл Забаву для Колывана.

Для Колывана! Для этого старого толстого любителя лото!

– Добрыня! Это он! – закричал я, показывая спящему богатырю записку. – Он Забаву украл! Вставай! Она у Колывана!

Времени совсем не было. Надо торопиться. Колыван – это же... Да страшнее его никого нет.

Но Добрыня как спал, так и продолжал спать. Я сдёрнул с него покрывало, сбросил ноги с лежанки, усадил. Так, теперь ему надо было дать копьё. Копьё, копьё... О! Вон оно – в углу стоит. Пока я бегал за копьём, Добрыня опять упал на подушку. Да что же такое! Я снова усадил его.

– Сейчас! Шлем! Где шлем? – заметался я по пещере.

Нашёл, натянул на голову богатырю. Уф, устал держать. На секунду отвлёкся – Добрыня опять лежит на кровати. Что ты будешь делать! Тогда я сам спасу Забаву! Мне не нужен никто.

Схватил я колчан со стрелами и выбежал на улицу.