Дочь друидов

Глава девятая

«Такое одинокое время – ночь!- думал Туризинд.- Днем, при солнечном свете, человек может строить иллюзии, воображать, будто он не одинок на белом свете… Но с наступлением тьмы все меняется. Все лишнее исчезает из поля зрения. Остаются только те, кто по-настоящему близок. И вот тогда-то человек и делает это поразительное открытие. Рядом – никого. Можно сколько угодно всматриваться в ночную тьму и все равно никого не увидишь поблизости. Никто не протянет тебе руку, не обменяется с тобой улыбкой. Все, что сияло тебе при свете дня, – все ложь…»

Он не хотел себе признаваться в этом, но откровения Дертосы потрясли его. До последнего Туризинд надеялся на то, что все обвинения Конана в адрес женщины окажутся ошибкой. Но она сама призналась. Ее нечеловеческая природа отталкивала Туризинда почти в той же мере, в какой и притягивала. Он не мог отрицать того обстоятельства, что Дертоса вызывала у него определенные чувства. Ему хотелось все время видеть ее, иногда он даже представлял себе, как она отдается ему.

Верил ли он в то, что она говорила о своей невинности? Иногда ему казалось, что она лжет – или, по крайней мере, заблуждается на сей счет. Но порой он верил. И эта таинственная девственность делала Дертосу в глазах Туризинда еще более желанной.

Ему казалось, что приобщившись к телу этой красивой, загадочной девушки, он сам сделается чище, лучше. Уйдут навсегда в прошлое все те преступления, что он совершил за долгую карьеру наемника и убийцы. Ему перестанут сниться сны, в которых он сжигает дома, выволакивает из укрытий спрятавшихся, было, горожан, вытряхивает добро из их сундуков. Он перестанет вспоминать всех тех людей, которых лишил жизни.

Друиды, казалось, забыли о Дертосе. Она провисела между деревьями еще час или два, пока, наконец, Эндоваара не перерезал ремешки. Но и после они немного внимания ей уделяли, только Конан укрыл ее плащом, да еще один друид, с темно-рыжими волосами и очень черными глазами, в которых отражалось все, на что он ни смотрел, дал ей воды.

Больше на пленницу внимания не обращали. Она не то погрузилась в забытье, не то попросту спала, устав от случившегося.

Конан постоянно находился возле нее, словно боялся упустить что-то. Он действительно предполагал, что она может заговорить во сне, и хотел бы услышать, о чем она скажет.

Прочие занимались своими делами. Туризинд даже не вполне был уверен в том, что их считали пленниками. Людей пригласили к общей трапезе вечером, когда все племя собралось у костра. Утолив голод, друиды исчезли: они умели уходить так же бесшумно и незаметно, как и появляться.

Конан устроился рядом с Дертосой. Он по-прежнему охранял ее и прислушивался к малейшему шороху, который она издавала. Туризинд остался предоставлен сам себе, и мысли об одиночестве захлестнули его с новой силой. Он ни о чем не жалел. Даже о том, что попался так глупо после убийства господина Легера. Наверное, не следовало браться за это дело. Тогда он по-прежнему скитался бы по дорогам в поисках случайного заработка. И не очутился бы в руках тайной стражи. И не получил бы это задание, не бродил бы сейчас в компании Конана и Дертосы.

Не узнал бы Дертосу… Она не проникла бы в его душу, не заставляла бы его мучиться несбыточными мечтами…

Туризинд думал о рыжей лошади, которую он потерял в болотах. Будь он сейчас верхом, он бы просто уехал. Оставил бы Конана с Дертосой.

Пусть сами, без него, разыскивают путь к черным зеркалам. Сейчас – самое подходящее время для бегства: Дертоса слишком слаба, а Конан чересчур занят тем, что шпионит за нею.

И тут, словно бы отвечая на безмолвные моления Туризинда, из леса выступила рыжая лошадь. Туризинд не мог поверить собственным глазам. Но это была она, та самая. Желая окончательно удостовериться в чуде, Туризинд присвистнул, и лошадь весело зашагала на свист, покачивая на ходу головой.

– Ах, ты, моя хорошая! – умиленно прошептал Туризинд. Он обхватил ее морду руками и поцеловал мягкий нос. Лошадь фыркнула, обдавая его теплым дыханием.

Туризинд забрался в седло и двинулся прочь. Никто не обратил внимания на него внимания. Просто еще одна тень, что тихо проходит сквозь ночь.

Лошадь несла Туризинда через лес. Она шла шагом; погони за беглецом не было. Скоро он уже не мог понять, грезит ли он наяву или же все происходит в действительности.

Мимо проплывали светящиеся стволы деревьев; высоко в небе, изредка заметная между темными кронами, мелькала луна. Под копытами тихо шуршала трава. Иногда лошадь останавливалась и негромко ржала, точно подзывала к себе кого-то; но никто никогда не откликался на ее зов.

Постепенно ночь отступала, тьма рассеивалась – надвигалось утро. Туризинд поднял голову. Оказалось, что он задремал, сгорбившись в седле. Ни наемника, ни его лошадь это ничуть не смутило: Туризинду и прежде доводилось спать на ходу.

Оглядевшись по сторонам, Туризинд увидел широкий просвет между деревьями. Там начиналась дорога. Он приободрился, погладил лошадку по гриве.

– Вперед, подруга! Вперед! Там, кажется, широкая мощеная дорога – а где дорога, там города и люди! Эгей, скоро мы с тобой будем свободны. Если уж на то пошло, то и в Дарантазии живут люди – какую-нибудь работу человек моих дарований себе сыщет, не так ли?

Он развеселился. В глубине души Туризинд знал, что веселье его напускное и что очень скоро он испытает большое разочарование, ибо впереди его ждет какой-то подвох. У Туризинда, много лет командовавшего отрядом наемников, развилось чутье на подобные вещи. И, тем не менее, он не мог отказать себе в нескольких минутах чистой радости.

Он свободен, одинок, он волен избрать новое поприще – и никто не указывает ему, как поступать! Наконец-то и Конан, и все эти господа из тайной стражи остались позади. И Дертоса с ее изломанной судьбой не стоит больше перед его глазами как живой укор… Великие духи небес, он действительно свободен!

Упоительное чувство захлестнуло его. Он погнал лошадь галопом, и она, разделяя радость всадника, понеслась по дороге стрелой. Скоро Туризинд увидел впереди ворота небольшого городка. Он придержал лошадь, чтобы приблизиться к воротам степенно, как подобает путнику, чьи намерения чисты.

Стража у ворот взяла с него одну медную монету, лениво осведомилась о цели прибытия. Туризинд сказал, что он здесь проездом. Хочет передохнуть день-другой и двинуться дальше.

Ему махнули рукой, чтобы он входил. Никого по-настоящему не интересовал какой-то одинокий всадник.

И Туризинд погрузился в сонное безделье маленького городка. Все здесь были заняты делом: из окон слышались постукивание молоточков, женские голоса, стук прялки, шлепки ладоней по тесту.

Наслаждаясь тишиной и покоем мирного утра, Туризинд повернул лошадку прямо к зданию на площади, где красовалась вывеска «Постоялый двор ДВЕ СВИНЬИ».

Две розовые свинки, изображенные под надписью, весело отплясывали с подносами в руках. У Туризинда и без того было хорошее настроение, но при виде этой прелести сердце в его груди так и подпрыгнуло.

«Свободен,- думал он, – и одинок. У меня есть немного денег, послушная лошадь – я в мирном городке и сейчас устроюсь в этом чудесном трактире… Чем не прекрасна моя жизнь?»

С этой мыслью он вошел в трактир и устроился за столом неподалеку от входа. Тратирщик уставился на него с легким удивлением. Туризинд подозвал его жестом.

– Есть ли у тебя что-нибудь особенное, домашнее, любезный? Я очень голоден…

– Мы готовим блюда ближе к вечеру, господин,- с поклоном ответил трактирщик. Глаза у него почему-то были испуганные.- Сейчас могу предложить только то, что осталось со вчерашнего дня.

– Горячего, непременно горячего, – взмолился Туризинд. – Я… очень давно не ел ничего домашнего и горячего.

Трактирщик смерил его быстрым взглядом.

– Должно быть, господин, вы из солдат, – заметил он проницательно. – Вашего брата я перевидал много, и все они стосковались по домашнему. •

– Да, я солдат, – сказал Туризинд и улыбнулся ему.

«До чего внимательный и хороший человек», – расслабленно подумал наемник.

– А то и из тех, кто провел пару месяцев в тюрьме,- продолжал трактирщик. – Таковских я тоже перевидал. Здесь, в Юстриане, кого только не перебывало. Место-то хоть и маленькое, но бойкое.

Он уселся за стол напротив Туризинда, наклонился вперед и заговорил вполголоса, доверительно:

– Здесь ведь перекресток. Для того и городок построили, если вы не знаете. Крепость тут была. Крепость. Хорошая была крепость. Юстриан, так ее называли, в честь того, кто строил. Этот Юстриан – он ведь был родом из Дарантазия, да ушел оттуда. Повздорил с родителем. Младший принц. Да, младший.

– Все это весьма занятно, – перебил его Туризинд, – но распорядился бы ты насчет еды. А уж потом я бы с радостью тебя послушал.

– С радостью? – Трактирщик удивленно поднял брови. – Мало радости вам доставит мой рассказ, господин, а выслушать его следует прежде, чем вы начнете кушать. Потому что ваш голод, как бы ни был он драгоценен, все же дешевле, чем то, что я вам расскажу.

– Так ты хочешь денег за свой рассказ? – понял, наконец, Туризинд.

Трактирщик быстро огляделся по сторонам и кивнул несколько раз.

– Заплатите мне получше, и я вам скажу такое, что вы сочтете меня глупцом.

– Почему глупцом?

– Потому, что, сколько бы вы ни заплатили, а все выйдет, что я продешевил. Настоящая цена моему рассказу – сотни золотых, да ведь у вас столько нет.

– Держи пять серебряных. У меня действительно больше нет. Осталось еще заплатить за еду и постой… Грабитель ты, братец! – укорил Туризинд трактирщика, выкладывая перед ним пять серебряных кружков.

Тот быстро сгреб деньги и, сжав их в кулаке, зашептал:

– Ну, так вот, основал наш Юстриан младший принц из королевской семьи Дарантазия. Звали этого парня Юстриан. Он не поделил со старшими кое-что из родительского наследия. Дарантазии ведь погряз в темной магии, и чем дольше, тем более могущественной делается эта магия…

– Слухи, которые можно подобрать в любом городке в рыночный день, – пренебрежительно отмахнулся Туризинд.

– Э, нет, господин, это не слухи! – возразил трактирщик. – Слушайте дальше. Городок наш стоит на перекрестье дорог. Кто хочет поехать в Дарантазии, нас не минует. В былые времена здесь собирали хорошую дань. И скоро эти времена вернутся. Да, вернутся. Потому что уже сейчас здесь начали твориться странные дела… – Он еще раз огляделся по сторонам. – Началось все с господина Ноттона. Он у нас был колбасником. Делал колбасу. Представляете? Всего-навсего делал колбасу.

– Кстати, я бы и от колбасы сейчас не отказался, – перебил Туризинд.

Трактирщик отмахнулся:

– Будет вам и колбаса! И даже платы за нее не возьму! Слушайте. Господин Ноттон, стало быть, делал колбасу, и вдруг он начал богатеть. Непонятно как все и случилось. Отправился на рынок на границу с Дарантазием, там бывает конская ярмарка… Вот он туда поехал, а отсутствовал недели две. Вернулся – веселый, какой-то странный…

– Для вас, в эдакой глуши, кто весел, тот и странен, – оборвал Туризинд словоохотливого трактирщика. – Гляжу я, не дождаться мне завтрака.

Трактирщик встал и, кряхтя, отправился за стойку. Туризинд слышал, как он что-то говорил – видимо, обращаясь к служанке. Затем он вернулся и снова уселся за стол напротив постояльца.

– Распорядился. Сейчас все будет, – сообщил он. – Вы слушайте и решайте, стоит вам тут задерживаться или как. Словом, вернулся наш Ноттон сам не свой. Веселый и с хорошей выручкой. Спустя год он уже купил в городе три дома. Один дом, положим, ему достался по завещанию, но два других… Сперва он разорил соседа слева. Говорю вам, разорил! И грозил его под суд отдать, если тот ему денег не выплатит. А откуда у него деньги? Продал дом и ушел, куда глаза глядят. Второго соседа Ноттон разорил еще быстрее, чем первого. Донес на него, будто тот магией занимается. Ну, недозволенной магией, конечно. Судьи поверили. Нашли у него что-то.

– Мне это совсем не интересно, – оборвал опять Туризинд трактирщика.

Служанка, кисло улыбаясь, поставила перед гостем блюдо с разогретыми объедками – остатками вчерашней трапезы: здесь были и колбасы, и тушеные овощи, и немного привядших фруктов, и сыр, все, что нашлось. Туризинд жадно взялся за еду.

Трактирщик продолжал:

– Ноттон, коротко говоря, теперь хозяин всего города. Налоги у нас высокие, господин. Очень высокие. И никто не может в толк взять, как такое вышло, что колбасник сделался всех богаче и сильней, но ведь случилось же это! А там и другие неприятности…

– Что, еще кто-то разбогател? – язвительно осведомился Туризинд.

Трактирщик безнадежно махнул рукой.

– И ведь никто не верит! – произнес он горестно. – Ни одна живая душа! Нет, надо пожить у нас в Юстриане, чтобы понять… Тут не то важно, что кто-то разбогател, а кто-то разорился. Другое. Господина Ноттона, – он понизил голос, – его ведь не сокрушит никакая сила. Пробовали. Даже убийцу к нему подсылали. Ничто его не берет. Беда, совсем плохо у нас стало…

– А мне ваш городок понравился, – объявил Туризинд. – Тихо, чисто, все делом заняты. Только вот в трактире не спешат обслужить постояльца. Я у вас остановиться хотел, а вот теперь и не знаю…

– Себе в убыток советую – уезжайте отсюда, господин хороший,- жарко зашептал трактирщик.

Тут на лестнице, ведущей на второй этаж заведения, раздались тяжелые шаги, и чей-то громкий голос окликнул:

– Эй, хозяин! Что осталось к завтраку?

– Бегу!

Трактирщик вскочил и метнулся навстречу спускающемуся сверху человеку. Туризинд лениво посмотрел на это новое действующее лицо.

Невысокого роста, широкоплечий, с густым и жестким черным волосом, судя по одежде – невысокого звания. Странно, что трактирщик так перед ним лебезит.

Перед гостем тотчас появилось блюдо с жареным мясом – Туризинду такого не предлагали, – и большая кружка с хмельным напитком.

Однако не успел Туризинд подозвать служанку и задать ей пару неприятных вопросов, как сверху спустился еще один постоялец, на сей раз одетый как человек дворянского звания: в бархат ярко-синего цвета с парчовыми вставками на груди. К нему отнеслись с еще большим почтением, нежели к первому.

Туризинд сидел в своем углу и наблюдал. Происходящее перестало его раздражать, он начал улавливать опасность, пока еще весьма неопределенную. Возможно, не все, что болтал тут трактирщик, было полной чушью. Не исключено, что добрый малый говорил правду.

Только правда эта прибрела в Юстриане настолько странное обличье, что Туризинд никак не мог узреть ее истинное лицо. В чем она заключалась на самом деле? Кто эти люди и почему перед ними так лебезит трактирщик? Ну, положим, понятно, отчего он так рассыпается в любезностях перед дворянином. Человек знатного происхождения заслуживает подобного обхождения. Но тот, первый… Кто он такой? Тайный агент? Чей? Неужели Дарантазия? Неужто слухи верны, и Дарантазии готовит вторжение в Эброндум? Немыслимо. Армия герцогства сильна, как никогда. И по первому же призыву под знамена его светлости встанут тысячи наемников, стосковавшихся по настоящему делу. Дарантазии попросту не сумеет призвать достаточное количество солдат.

И все же происходящее в Юстриане действительно было странным. Чем больше Туризинд над этим размышлял, тем меньше нравилось ему услышанное.

Он собрался, было, встать и выйти на двор, чтобы отправиться дальше в путь, как услыхал стук конских копыт: к трактиру подъехал еще один путник.

Туризинд опустился на прежнее место. Стоило посмотреть, кого еще нелегкая занесла в этот городок, где, словно властительный господин, заправлял делами разбогатевший колбасник.

В трактир не вошел, а вплыл – или, еще точнее, торжественно внес свое толстое брюхо, – разодетый в шелка громадный человечище. Одежда на нем топорщилась от бисерных вышивок, ростом он был настоящий великан. Его темно-русые волосы блестели от помады и были тщательно уложены кольцами вокруг нахмуренного мясистого лба.

Остановившись при входе, он окинул хозяйским взором всех собравшихся в трактире, громко крякнул и уселся на лучшее место – в центре зала.

– А что, – заговорил он громовым голосом, обращаясь к пустоте, – хорошо бы нынче это… знаете ли… выпить. После долгой дороги, верно?

Дворянин подсел к нему за стол и сделал это весьма непринужденно, хотя – Туризинд сразу отметил это, – держался настороженно. Туризинд мог бы поклясться, что прежде эти двое никогда не встречались.

Гигант смерил своего нового соседа взглядом.

– Имею честь представиться – Кеолред, – назвался дворянин.

– Тасон, – буркнул толстяк.

Трактирщик подобрался к ним боком и, низко склонившись, подал вина в кувшине.

– Ступай, дурак, – засмеялся Тасон.

Хмыкнул и Кеолред.

– Вот, занесла нелегкая в эти края, – заговорил Тасон, задумчиво тиская в кулаке холеную темную бороду. – Ехал мимо, но решил завернуть сюда. Отдохнуть, освежиться. У меня торговые дела – в двух днях пути, южнее, знаете ли… Мехами занимаюсь. Держу три охотничьих заимки. Там мои люди промышляют. Налог с этого немалый, но в последние годы и доход отменный. Он засмеялся: – Вы уж простите, что я о доходах! Дворяне, я знаю, о доходах говорить не любят – у вас дворянская честь в ходу, а честь не за деньги берется и не деньгами поднимается…

Кеолред с достоинством кивнул.

– Я направлялся на смотрины невесты, – сообщил он.

– Завидую! – громко сказал Тасон. Он отхлебнул вина, хмыкнул.- Дрянное пойло, не находите?

– Нахожу, – сказал Кеолред. – Впрочем, меня это мало задевает. Я как-то сбился с дороги. Сам не знаю, как такое вышло. Слуги с обозом, с дарами и прочим двинулись к северу, а я погнался за белкой… Я охотник страстный, да вы меня легко поймете, если промышляете пушного зверя…

– За белкой погнались? – Тасон опять захохотал. – Да, я вам отлично понимаю. Зверек шустрый, а добыть его хочется.

– Мне живьем хотелось поймать, – добавил Кеолред, вдруг смутившись. – Привезти ей белочку. Знаете, чтобы прыгала… Зверек шустренький. А невеста моя – совсем девочка. Я ее, правда, не видел. Знатная. Не слишком богатая, но рода очень древнего. Мне хотелось, чтобы она… заинтересовалась мною. Понимаете?

Тасон кивнул.

– Стало быть, ваша цель севернее, моя – южнее, а сошлись мы в Юстриане… Хе-хе, передохнем тут – да и в путь, верно? – сказал громадный толстяк.

Третий путник бросил на них быстрый взгляд, но промолчал. Толстяк сам обратил на него внимания.

– Ну, а ты, – загудел он, махнув рукой простолюдину, – тоже проездом? Или из местных?

– Проездом, – хмуро сказал простолюдин. – Я лошадьми занимаюсь. Хочу поспеть к конской ярмарке.

Туризинд молча опустил глаза. Меньше всего ему хотелось, чтобы эти трое обратили на него внимание. Между ними не было ничего общего. Каждый из них очутился в Юстриане случайно: сбившись с пути или просто заглянув передохнуть в городок по дороге. Но вот они собрались в одном месте – и неожиданно Туризинду, наблюдавшему за ними со стороны, начало казаться, будто кое-что общее у этих троих все же имеется.

Что? Он не мог бы определить это словами. Какая-то победоносность, уверенность в собственных силах…

Разумеется, Туризинду и прежде доводилось видеть людей, которые не сомневались в себе, в своем достоинстве, богатстве, происхождении или физической мощи. Но чтобы в одном трактире сошлись сразу трое – таких? В определенной степени они были равны друг другу.

И тут Туризинд подумал о четвертом. О колбаснике Ноттоне, который непостижимым образом подмял под себя весь город. Как будто щелкнуло что-то в голове у Туризинда. Он еще раз посмотрел на трактирщика. Тот ответил долгим унылым взглядом.

Туризинд встал и, бросив на стол еще одну серебряную монету, направился к выходу. И тут…

– Эй, а ты куда? – зычно взревел толстяк Тасон.

Туризинд замер, затем медленно обернулся.

– Вы мне, господин хороший?

– Да, да, тебе! – Тасон подскочил на месте, махнул мясистой рукой. – Вернись! Куда это ты направился?

– Я, господин хороший, направляюсь к моей лошади, поскольку утолил здесь голод и намерен продолжать путешествие, – ответил Туризинд, стараясь сделать так, чтобы голос его звучал ровно и, по возможности, равнодушно.

– А кто тебе позволил уходить? – надрывался, подпрыгивая на месте, Тасон.

– А почему я должен спрашивать чьего бы то ни было позволения? – в свою очередь осведомился Туризинд и коснулся рукояти меча. – Я свободный человек и не обязан отчитываться перед вами.

Дворянин Кеолред встал и преградил ему дорогу.

– Нет, ты нам ответишь, – произнес он.

Туризинд быстро огляделся по сторонам. Трактирщик куда-то спрятался – предусмотрительный малый. Туризинд вздохнул. Что ж, его предупреждали. Он еще не понимал, чего хотят от него эти чужие люди и почему они готовы наброситься именно на него… Но опасность, исходившая от них, была так же очевидна, как запах конского пота.

Туризинд обнажил меч.

– Я намерен уйти – и я уйду! – сказал он. – Пропусти меня, Кеолред, – если таково твое имя!

– Мое имя Кеолред, и я не пропущу тебя! – сказал тот.

Туризинд заглянул в его глаза и увидел в них пустоту. Зрачок Кеолреда расширился, залив всю радужную оболочку. В самой глубине этой черноты подрагивало какое-то странное пятно, еще более темное, нежели сам зрачок. Всмотревшись, Туризинд увидел собственное отражение. Оно было плоским, как будто Туризинд смотрел не в чужой глаз, а в зеркало.

«Зеркала… Черные зеркала Дарантазия. Таковы были последние слова Дертосы перед тем, как она потеряла сознание».

Туризинд тряхнул головой и встретился взглядом с Тасоном. Он почти не сомневался в том, что увидит. Да, именно так. И у зверопромышленника точно так же неестественно расширился зрачок, и там подрагивало изображение Туризинда. В сторону простолюдина Туризинд даже не посмотрел. Он больше не сомневался.

Черные зеркала Дарантазия управляли этими людьми. Какие-то далекие маги, чьих имен Туризинд даже не слыхал, непременно желают захватить его. И для того подвластные им люди были посланы навстречу беглецу.

– Проклятье! – взревел Туризинд, обнажая меч.

Он не знал о тех, кто желал захватить его, почти ничего. У него имелись лишь обрывки догадок, ничем не подтвержденных. Развитый многолетним наемническим промыслом инстинкт кричал ему: «Защищайся! Убивай! Не разговаривай с ними!»

И Туризинд бросился в бой.

С невероятной мощью Кеолред отбил атаку наемника. Тасон уже бежал на помощь своему союзнику. Вдвоем они напали на Туризинда. Третий, усмехаясь, вытащил из-за пояса кинжалы. Он кружил вокруг сражающихся в ожидании, когда можно будет подобраться к Туризинду со спины и пустить оружие в ход.

К счастью, Туризинд почти сразу успел встать спиной к стене, так что отбиваться ему пришлось только от двоих. Но третий постоянно оставался в поле его зрения, отвлекая и пугая наемника.

Кеолред оказался исключительно умелым фехтовальщиком. Его меч сверкал в руках с такой скоростью, что иногда клинок превращался в сплошную светлую полосу. Тасон, напротив, наносил редкие удары. Он предпочитал бить сверху вниз, обрушивая меч на голову противника с неудержимой мощью.

Дважды Туризинд уворачивался от этих ударов и, наконец, ему удалось, отскочив в сторону вдоль стены, пырнуть Тасона под мышку. Пока Туризинд выдергивал меч из мощного жирного тела зверопромышленника, Кеолред снова набросился на него. Туризинд с трудом отбил эту атаку.

«Плохо дело, – подумал он. – Этот парень сильнее, чем кажется. До чего искусен! И два-три приема, которых я не знаю…»

Впрочем, кое-что имелось у Туризинда в запасе. Сейчас он благословлял своего учителя фехтования за то, что тот научил его кое-каким из своих секретных приемов.

Один из этих приемов Туризинд применял крайне редко, вытаскивая его из своей заветной «кладовой» лишь в исключительных случаях. Он не хотел наткнуться на человека, который сумел бы запомнить этот прием и присвоить его себе.

Учитель держал этот трюк про запас – для того, чтобы поражать фантазию самоуверенных юнцов, приходящих на урок в первый раз. Эти молодые господа воображали, будто знают о фехтовании все и явились взять пару уроков лишь для того, чтобы отточить мастерство. Ну и для того, чтобы был какой-нибудь «мальчик для битья», в которого можно было бы за деньги потыкать мечом. Таковым «мальчиком для битья» мнился ученик и будущий преемник учителя приблудный парнишка по имени Туризинд. Многих, ох многих осаживал учитель! И Туризинд посмеивался, глядя, как эти знатные, богато разодетые юнцы теряют на глазах всю свою самоуверенность и растерянно хлопают глазами.

Туризинд усмехнулся. Кеолреду не избежать общей участи! Наемник начал хитрую атаку. Два обманных финта вывели Кеолреда из себя – так и должно быть. Затем Туризинд сделал «ошибку» и открылся. Кеолред ринулся туда, где заметил брешь в обороне противника. Пора!

Развернувшись, Туризинд нанес точный удар прямо в сердце. Во время уроков это бывал легкий укол, слегка задевавший кожу. Болезненно, но совершенно безопасно. Сейчас же Туризинд бил изо всех сил. Клинок распорол богатый бархатный колет и вошел в юную плоть Кеолреда.

Молодой дворянин упал. Туризинд наклонился над ним, выдергивая меч. Он увидел, как расширенный зрачок юноши сузился, в глазах умирающего появилось выражение полного недоумения. Губы его шевельнулись. Он шепнул:

– Что я здесь делаю?… Зачем? Где Вэзилла?… И я поймал для тебя белочку…

Он улыбнулся, вздрогнул и застыл.

Туризинд, пораженный, выпрямился. С его клинка стекала кровь.

Взревев, как бык, Тасон набросился на него, и Туризинду стоило немалых усилий увернуться от новой атаки великана. Тем временем, конский барышник улучил момент и метнул первый нож. Туризинд ощутил острую боль в бедре. Теперь ему стало труднее двигаться.

Он осторожно пробирался к выходу. У него оставалась последняя надежда – выскочить во двор и умчаться от преследователей на лошади. Если только он сумеет дойти до двери…

Поздно!

В трактир ворвалась толпа горожан. Впереди бежал худой человек с огромным носом, и Туризинд с ужасом увидел его глаза – сплошная черная оболочка. Носатый вопил:

– Держи его! Убийца! Хватайте!

Люди, ворвавшиеся в трактир, набросились на Туризинда и повалили его на пол. Его беспорядочно били кулаками, топтали ногами, кое-кто дубасил бесчувственное тело палкой.

Туризинд успел еще подумать:

«Во всяком случае, они спасли мне жизнь – толстяк убил бы меня…» – и свет померк перед его глазами.