Дочь Вороньего Короля

Глава 7

Два последующих дня были на удивление спокойны, скучны и однообразны. Тяжелое пробуждение утром, длинный дневной переход, вечерняя пьянка в очередном замке, которых тут было, как собак нерезаных.

Каждый новый аристократ делал все возможное, чтобы не ударить в грязь лицом, хотя лично Лариэс не был уверен в том, что их гостеприимство и радушие — настоящие. Чувствовалась во всем происходящем некая искусственность, натянутость, будто бы благородные жители Виннифиса принуждают себя улыбаться тем, кто им не нравится, потому что так надо. Несмотря на то, что воины обоих отрядов пили и ели вместе, между ними все время присутствовала незримая ледяная стена, растопить которую полностью не сумел даже Эрик.

Впрочем, неприязнь эта ничуть не касалась Кающегося с Целительницей, равно как и Мелиса. Правда, если к первым двум рыцари относились с почтением и благоговейным трепетом, то по отношению к оборотню они сохраняли настороженный нейтралитет. Скорее всего, это было связано с тем, что Ридгар и Орелия являлись друзьями не только их госпожи, но и ее сюзерена — могучего Вороньего Короля, а Мелис, напротив, происходил из народа, практически полностью этим самым королем уничтоженного, и приятельствовал лишь с Видящей.

Но надо было отдать виннифисцам должное — несмотря на свои чувства к южным соседям они были корректны, заботливы и делали все от них зависящее, чтобы путь до столицы герцогства прошел как можно быстрее, спокойнее и безопаснее. Часовые всегда выставлялись в соответствии с правилами и никогда не отлынивали, пища не разу не подвергалась воздействию яда, что Лариэс неизменно проверял лично, марравские воины не теряли бдительности ни на секунду, лошадей кормили до отвала, равно как и их седоков.

Чтобы хоть как-то скрасить скуку, Лариэс непрерывно забрасывал окружающих вопросами. В конце концов, это надоело Орелии, которая решила, что раз уж все равно делать нечего, то пусть товарищи по отряду узнают немного больше об изначальных. Поэтому она начала вспоминать о своем опыте общения с древними насекомыми, объясняла, какие виды этих удивительных существ бывают, и как с ними следует бороться.

Согласно рассказам Целительницы, больше всего из яиц появлялось сервов — рабочих, напоминающих помесь таракана с муравьем, снабженную длинными трехсуставчатыми передними конечностями, которыми было удобно хватать, а при необходимости — резать. Ростом сервы редко доходили человеку даже до пояса, и, в целом, как бойцы, серьезной опасности не представляли. По крайней мере, без десятикратного превосходства в количестве. Касту воинов изначальных можно было разбить на две группы: армисов — увеличенных в размерах сервов, чьи хитиновые «руки» заканчивались острыми серповидными лезвиями и сагитариусов — этаких велитов изначальных, выращивающих на своих телах костяные дротики, используемые в бою.

Отдельной строкой шли петрамы — гигантские монстры размером с двухэтажный дом. Этих тварей никогда не было слишком много, но их разрушительные способности по словам Орелии вызывали ужас.

Командиры изначальных разделялись на центурионов, управляющих сравнительно небольшими отрядами и легатов — генералов, изначальных, обладающих сознанием и личностью, и подчиняющихся непосредственно королеве.

— Центурионы, — говорила Орелия, чертя на земле нечто, напоминающее кузнечика, вставшего на задние ноги, — чудовищно быстры и проворны. Не всякий человек может уследить просто за движениями, не говоря уже про то, чтобы попасть по одному из них. К тому же, они весьма многочисленны. Когда мы дрались с изначальными в прошлый раз, те собирали целые полки центурионов, которые выкашивали буквально все на своем пути. О Всесильный Отец, это было поистине ужасно.

Орелия перевела взгляд на садящееся солнце и добавила:

— Впрочем, по сравнению с легатами они все — мелочевка. Легаты — вот действительно опасные твари. Они разумны и обладают ментальными способностями. К счастью, и близко не подбираются по могуществу к менталистам. Обычные амулеты сковывающих, защищающие от магии мысли, в состоянии ослабить их воздействие, однако даже в этом случае легат способен вызвать у человека головокружение или слабость. К тому же они очень сильны физически.

Она схематично изобразила нечто, больше всего похожее на результат противоестественного союза краба с осьминогом.

— И каких размеров они достигают? — задала вопрос Блаклинт.

— В половину петрама, — охотно пояснила Орелия.

— Это все их виды? — заинтересованно спросил принц.

— Нет, есть еще преторианцы — личная охрана королевы. Они никогда не покидают гнезда. Преторианцы — уникальные создания, способные создавать самые разнообразные яды и кислоты и плеваться ими, либо же — наносить на свои серповидные лезвия.

Лариэс задал мучавший его уже некоторое время вопрос:

— О Ступившая на Путь Вечности, разреши говорить.

— Спрашивай, — разрешила Древняя, после непродолжительного молчания.

— Почему они так отличаются друг от друга? Разве изначальные — не один вид?

Древняя кивнула, отчего капюшон ее балахона качнулся и из-под него блеснуло алым.

— Очень хороший вопрос. Ответ на него, как и на вопросы вроде «почему изначальные, достигая таких размеров, могут ходить?» или «почему они двигаются столь бесшумно» и даже «каким образом королева управляет своими подданными на расстоянии в тысячи миль» будет один.

— И какой же? — Лариэс от любопытства даже наклонился вперед.

— Магия. Изначальные — не просто огромные насекомые. Они — магические огромные насекомые. Без чар эти существа не смогли бы существовать. Магия наполняет их, она же меняет и преобразует. У меня есть теория, что просуществуй гнезда изначальных хотя бы век-другой, королевы наплодили бы куда больше разнообразных существ. Например, разделили бы сервов на несколько подгрупп, а потом вывели новых тварей и из них для большей специализации. Так это или нет — неизвестно.

Лариэс задумчиво переводи взгляд с Орелии на ее рисунки и обратно.

— Изначальные… Получается, они могли первыми отыскать путь в наш мир?

— Да. Интерсис чудовищно богат магией, об этом говорили все, кто приходил сюда из иных мест. Полагаю, именно ее обилие и привлекло далеких предков изначальных. И не спрашивай меня, как получилось, что на востоке завелась новая королева, не знаю… А теперь предлагаю вернуться к описанию сагитариуса. Вам нужно знать, на какое расстояние они могут метать свои дротики…

Обучение продолжалось до самой столицы герцогства и под конец Лариэс выяснил об изначальных достаточно много для того, чтобы эффективно сражаться с этими существами. Теперь дело оставалось за малым — закрепить полученные теоретические сведения на практике, но Щит искренне надеялся, что, все-таки, как-нибудь получится обойтись без этого.

И вот, наконец, они достигли промежуточной цели своего путешествия.

Паарг восхитил даже искушенного Лариэса. Одновременно суровый и красивый город, чьи стены были сложены из серого необтесанного камня, а после окончания войны за независимость усилены, как успел поведать барон, мощной магией, смело мог претендовать на звание второго по размеру во всем мире. Хотя, если вспомнить про Салутэм, то, скорее, третьего. Но даже если столица империи Аэтернум и превосходила Паарг, то вряд ли слишком сильно.

Больше всего Лариэса удивила необыкновенная ухоженность столицы герцогства. Все улицы — достаточно широкие для того, чтобы по ним могла проехать телега — были вымощены тем же серым булыжником, что и стены. Красивые аккуратненькие дома с красной черепичной крышей, стояли вплотную друг к дружке, причем верхние этажи и не думали выступать вперед, смыкаясь над головами людей своеобразной аркой. Ни грязи, ни куч мусора на улицах не наблюдалось, а в сточных канавах, о ужас, журчала вода, пускай и грязная, но хотя бы проточная!

Это было выше понимания Лариэса, и он не удержался от очередного вопроса. Барон, который вот уже несколько дней как удовлетворял неуемное любопытство юноши, и на сей раз не стал делать исключения.

— Все просто, виконт, — усмехнувшись в усы, ответил он. — Большая часть города сгорела во время осады, а потому Видящая решила, что проще будет перестроить все за счет казны. И вот…

Он обвел рукой широкую площадь с бьющим в центре фонтаном, украшенным прекрасной статуей девы с кувшином, давая понять, что такая красота — обыденное явление для жителей столицы Виннифиса.

«Нет, тут дело отнюдь не в необходимости перестроить разрушенное. Сентий тоже пару раз осаждался, и несколько раз горел», — думал Лариэс.

Ему было неприятно сознавать это, но главным достоинством Паарга являлась любовь и забота властительницы о нуждах простых жителей. Всюду чувствовалась хозяйская рука, было видно, что жители гордятся своим городом, и, что самое главное, у них есть деньги для проявления этой заботы. Достаток сквозил в каждом доме, в каждой лавке и мастерской, в каждом лотке с товарами, прислоненном к стене. Было видно, что дела у обитателей Паарга идут хорошо, ведь на пути отряда не встретилось даже трущоб — этого вечного проклятия Сентия. Впрочем, Щит принца не исключал, что барон ведет гостей особым маршрутом, дабы пустить пыль в глаза и подчеркнуть, как же герцогству хорошо живется под крылышком у Вороньего Короля.

Так это или нет, Лариэс не знал, и рассчитывал выбраться на улицы, чтобы походить и пообщаться с простым людом. Конечно же, это не было его работой, но вряд ли во дворце Видящей принцу угрожает опасность, а когда еще появится возможность взглянуть на столицу герцогства?

Виннифисцы в целом нравились юному полукровке. Они были открытыми и веселыми людьми, обожавшими, как выяснилось, воду. За время их движения по городу отряд проехал мимо четырех больших купален, выстроенных по ривеландской моде.

Наконец, они оказались на широкой площади, ведущей к единственным воротам в бывший герцогский замок, который теперь занимала Видящая и ее Непорочные.

Барон тепло попрощался со своими спутниками и сдал их выехавшему из ворот отряду, целиком состоявшему из бритых налысо и облаченных в бригантины девушек. Поверх доспехов каждой из них красовалась туника с изображением алого глаза — символа оракула. Каждая же была вооружена мечом, а также — сразу шестью пистолетами, прикрепленными к седельным сумкам.

Вперед выступила могучая зеленоглазая женщина средних лет, чьи широкие скулы безошибочно выдавали в ней марравку. Ее лысый череп блестел даже ярче нагрудника — женщина — единственная из всех Непорочных, встретившихся им за время пребывания в Виннифисе — была облачена в полные рыцарские латы! На поясе у нее рядом с мечом находился чекан, а к седлу помимо пистолетов был приторочен устрашающего вида цеп — символ Виннифиса и едва ли не главное оружие наемников марравов, чьи вольные отряды и по сей день пользовались бешенной популярностью во всех странах мира.

«Интересно. Лишь она носит латы, а остальные предпочитают легкую броню», — подумал Лариэс. — «Хотя, с другой стороны, а кого им опасаться-то тут? Вот в бой, полагаю, они берут стальные кирасы и прикрывают бедра металлическими юбками, здесь же подобное, пожалуй, излишне».

— Я — Пришка, — хриплым низким голосом произнесла лысая воительница, обегая взглядом одного члена отряда за другим. — Приветствую его высочество и его благородных спутников.

Несмотря на вежливые речи, было видно, что телохранительнице оракула гости были не по душе. Этот взгляд ее — тяжелый и мрачный — как бы говорил: «вы мне не нравитесь, я не верю ни единому вашему слову, и первое же резкое движение станет для вас последним, дайте, только дайте мне повод прикончить всех, дилирисские псы». Исключением стали Ступившие на Путь Вечности. Им она улыбнулась тепло и дружелюбно, и эта улыбка, озарившая хмурое неприветливое лицо, волшебным образом преобразило его, превращая лысую мужеподобную женщину в симпатичную кокетку, готовую выпить вина в хорошей компании, после чего умыкнуть смазливого парнишку на сеновал.

— Видящая, — процедила Непорочная, — велела провести вас в гостевые покои, господа мои. Слуги предоставят каждому сменную одежду и воду для омовения, после чего проводят в тронный зал. Прошу, следуйте за мной.

И, не говоря больше ни слова, она развернула своего могучего рыцарского жеребца, и первой проехала сквозь ворота. За ней двинулись и все остальные. Лариэс оглянулся, и без удивления отметил, что две воительницы и маг, который во время их путешествия то и дело пялился на виконта, замыкают шествие.

Покои, отведенные телохранителю венценосной особы, были под стать его рангу. Роскошные, украшенные старинными гобеленами и коврами, обставленной древней и очень дорогой мебелью. Вид портила лишь лохань посередине, но Лариэс, для которого возможность смыть с себя дорожную пыль была сродни манне небесной, ни капли не возражал против этого. Выгнав весело хихикающих служанок, он быстро разделся и погрузил уставшее тело в горячую воду.

«А его величество, наверное, задержится», — мелькнула в его голове веселая мысль. — «Ну, думаю, ничего страшного не произойдет — Видящая должна прекрасно понимать, что мы все хотим привести себя в порядок после длинной дороги».

Впрочем, он не собирался тратить время попусту — упустить возможность побродить по дворцу Паарга мог только глупец! А потому, быстро вымывшись и переодевшись в заранее подготовленную одежду цветов королевского дома Дилириса, Лариэс вышел в коридор к охранявшим дверь Непорочным. В качестве эскорта или тюремщиц к нему были приставлены две девушки. Обе — молодые, обе — с игривыми улыбками, обе — очень симпатичные, несмотря на гладко выбритые головы.

— Прекрасные воительницы, — Лариэс склонился в изящном поклоне. — Не будете ли вы столь любезны и не покажете ли мне ваше чудесное жилище? Я уверен, что у нас есть немного времени до встречи с вашей госпожой.

Девушки переглянулись и попытались принять суровый вид, но у них не очень хорошо получилось сделать это. Комплимент определенно пришелся юным воительницам по вкусу.

«Надо же, оказывается, от наблюдения за беседами его высочества с дамами есть определенная польза», — подумал Лариэс, когда девушки согласились немного поводить его по дворцу.

Пааргский герцогский замок, и правда, впечатлял. Безусловно, он ни в какое сравнение не шел с дворцом Вентисов, но тут удивляться не приходилось. Владыки Дилириса не одну сотню лет украшали свое жилище, всем, чем только могли. А их возможности, конечно же, сильно превосходили относительно скромные герцогские.

И все же, все же…

Комплекты парадных доспехов, встречавшиеся в коридорах, были в отменном состоянии и, продав их, можно было бы нанять небольшую армию. Ковры и гобелены своей древностью мало уступали тем, что украшали резиденцию Вентисов, а количество новомодных картин и скульптур говорило о том, что при дворе Видящей обитает немалое число людей искусства, причем талантливых.

Но при всем этом замок в первую очередь был, скорее укреплением, нежели обиталищем богатых и влиятельных особ. Никто не удосужился расширить окна и застеклить их, предпочтя оставить небольшие бойницы, закрываемые толстыми ставнями. Залы и переходы оканчивались мощными дверьми, обитыми металлом. Многочисленная охрана, состоявшая, как выяснилось, не только из Непорочных, несла службу с прилежанием, достойным похвалы. Наметанный взгляд Лариэса не обнаружил ни одного дремлющего бойца, ни одного неряхи, не обращающего внимания на свой внешний вид, и ни одного выпившего. Все были собраны, подтянуты, облачены в бригантины, поверх которых красовались туники с гербом оракула.

Уже одного этого достаточно было понимающему человеку для того, чтобы оценить мощь герцогства, ведь охранная служба — одно из скучнейших занятий на свете. Человек, которого — по его мнению — поставили сторожить никому не нужную дверь в никому не нужном коридоре очень быстро найдет способ скоротать долгие часы. Вино, карты, сон, болтовня… Способов отлынивать от выполнения прямых обязанностей существовало столько, что иногда Лариэсу казалось, будто они бесконечны. И если стражи выполняют свой долг от и до, то, значит, их хорошо вымуштровали, регулярно проверяют и, что самое главное, люди сами понимают, что делают, и для чего. Значит, они не считают свое занятие бесполезным, значит, искренне любят правительницу и готовы в лепешку разбиться ради ее безопасности.

Лариэс так и не сумел вбить в башку гвардейцев принца подобного понимания, а потому регулярно муштровал и проверял подчиненных, сурово наказывая за каждый проступок. Выговоры и штрафы отлично помогали прочистить мозги тех из них, кто не отлынивал службы, а в особо тяжелых случаях выручали побои — в гвардии принца мало кто мог противостоять одному из лучших бойцов королевства. Самое странное, что такое отношение ничуть не отталкивало от него подчиненных — наоборот, именно в гвардии Лариэс нашел лучших друзей.

Впрочем, ничего удивительного в подобной готовности солдат Виннифиса не было. С юга враждебный Дилирис, с севера — захваченное Ривеландом герцогство Фейрлинд. Слугам ясновидящей не приходилось рассчитывать на доброту и отзывчивость соседей, и даже защита могучего Волукрима не гарантировала полной безопасности.

«Береженого, как известно, Бог бережет», — подумал Лариэс, когда они прошли мимо очередной воительницы, застывшей на посту с алебардой в руках.

И все же обитатели постарались придать своему дому обжитой вид. Отчасти у них это получилось — в залах, через которые девушки провели Лариэса, пол был выложен мраморными плитами, под потолком висели люстры, в нескольких комнатах, в которые юноша заглянул, стояла красивая и удобная мебель, а полы устилали многочисленные ковры.

Непорочные водили Лариэса недолго, очень скоро они направились к тронному залу, но и увиденных обрывков хватило для того, чтобы получить представление о жизни в замке. Оказавшись возле массивных дверей, преграждавших путь к правительнице, Лариэс заметил Мислию, со скучавшим видом изучавшую картину. Неподалеку к стене прислонился Марк, а чуть правее неразговорчивого воина о чем-то шептались Эрик с Клариссой. Поблагодарив Непорочных за чудесную компанию, виконт подошел к первой Тени, которая, бросив короткий взгляд в его сторону, вернулась к созерцанию.

— Ну и что скажешь? — шепнула она одними губами.

— Богатый замок богатой правительницы.

Тень кивнула.

— Да, у оракула много денег. Ей платят паломники, к ней стекаются налоги, — сковывающая недовольно поджала губы. — Колоссальные налоги от тысяч мастерских и десятков мануфактур, деньги, которые приносят вольные отряды, разбредающиеся по разным странам и продающими свои клинки. И все эти богатства оседают тут, в сундуках союзницы Вороньего Короля.

Очевидный вопрос о том, какая их часть перетекает уже в хранилища сюзерена, остался невысказанным, но и Лариэс и Мислия прекрасно его поняли.

— А твои люди разве не рассказывали про все это?

— Читать донесения — это одно, видеть своими глазами — совсем другое.

Она со вздохом повернулась и взглянула на приближавшегося принца, который мило переговаривался с щебетавшими подобно птичкам Непорочными.

Лариэса всегда поражала легкость, с которой его величество располагал к себе противоположный пол. Нет, конечно же, как и каждый маг стихий, он был чертовски привлекателен, и, естественно, любая женщина на континенте сочла бы за счастье понести от Вентиса, но, тем не менее, несмотря на все это, иногда Лариэсу казалось, что его высочество пользуется какой-то неведомой магией.

— Кажется, принц хорошо провел время, — иронично заметила Мислия.

— Ты сомневалась?

— Ни капли. Идем.

Они приблизились к Таривасу и склонились в поклоне, на который принц, поглощенный беседой, ответил лишь небрежным кивком головы. Лариэс окинул взглядом сопровождавших его Непорочных, и причина рассеянности его высочества сразу же стала очевидна телохранителю.

«Ну да, ничего удивительного, какое ему до нас дело, когда рядом две таких фигуристых красотки».

Даже выбритые головы ничуть не портили грудастых марравок, которых назначили его высочеству в качестве охраны. И юноша ни на миг не сомневался в том, что эта Пришка, или как там ее, поступила так совершенно сознательно — о любвеобильности принца ходили легенды. В этом плане он выделялся даже на фоне прочих избранных Господом, каждый из которых менял партнеров по постельным утехам, точно перчатки, не обращая внимания на возраст, социальное положение и пол.

Развить мысль не вышло — послышались голоса и к ним присоединились северяне, сопровождаемые бодрым Мелисом, который рассказывал какую-то шутку, отчаянно жестикулируя при этом. Когда он договорил, Непорочные, сопровождавшие их, разразились непристойным смехом, Вилнар фыркнул, всем своим видом давая понять, что подобные скабрезности — ниже его достоинства, а щеки Блаклинт стали пунцовыми от смущения.

— А вот и мы, — сообщил Непобедимый. — Где эти двое?

Он, конечно же, имел в виду Орелию с Ридгаром.

— Внутри, — сообщила одна из стражниц, и, кивнув подруге, широко распахнула двери. — Прошу войти к Видящей.

И они двинулись. Первыми — Таривас и Блаклинт, за ними — Кларисса с Эриком, потом — все остальные. Естественно, что рядовых бойцов отряда сопровождения на аудиенцию никто не приглашал — мелкие дворяне и мещане попросту не имели права предстать перед герцогиней. Вилнар с Лариэсом оказались среди избранных исключительно потому, что были Щитами, то есть — личными телохранителями. Марк же оказался здесь, скорее, не из-за баронского титула, а из-за приближенного к маршалу Дилириса положения.

Длинный зал, ярко освещенный гигантской люстрой, прикрепленной к потолку, наверное, якорной цепью, утопал в свете — тот струился изо всех пригодных для этого мест, и отражался от блестящих мраморных плит на стенах. Пол, стены, потолок, возвышение, трон. Все было изготовлено из мрамора, различались лишь сорта. Если для потолка использовался небесно-голубой, то стены покрывал бежевый с золотистыми прожилками, а пол устилал черный. Но красивей всего, конечно же, было возвышение, на котором располагался трон. Молочно-белый, без единой крапинки, материал его притягивал взор и не отпускал ни на миг.

«Так вот какой он — Мраморный зал», — с восхищением подумал Лариэс. — «Не ожидал, что когда-нибудь воочию смогу увидеть легендарное творение Архитектора».

Он заворожено изучал помещение, созданное величайшим артефактором древности. Почти шесть сотен лет прошло, дворец пережил войну Великих Жнецов, кошмарную Последнюю войну, в которой погибла большая часть жителей континента, все войны Гнева, войну за освобождение…

«Выглядит так, словно его построили вчера».

Лариэс задрал голову и посмотрел на люстру, целиком вытесанную из горного хрусталя. Еще один шедевр легендарного мастера, человека, который голыми руками месил камень и ткал паутину тончайших арок и шпилей. Человека, который до сих пор остался непревзойденным.

После этого его взгляд остановился на женщине, сидевшей на троне. Подле нее стояли Орелия с Ридгаром, а у подножия трона, возглавляемые Пришкой, возвышались десять здоровенных Непорочных, закованных в полные латы, но без шлемов. Судя по всему, лучшие из лучших, личная стража.

Отбросив эти мысли, Лариэс принялся исподтишка рассматривать Видящую. Честно говоря, Катержина не производила особого впечатления. Невысокая, хрупкая, с широкими марравскими скулами и бледным болезненным лицом, на котором выделялись губы, алые, точно перезрелая клубника. Короткие каштановые волосы были собраны в аккуратную прическу, а точеная фигурка упакована в аккуратное темно-зеленое платье. И все. Никаких украшений. Ни короны, ни диадемы, ни сережек на небольших аккуратных ушках, ни колец на тонких длинных пальцах.

Лишь маленькая коротко стриженая женщина в окружении Древних и личной стражи. Однако стоило только взглянуть на незрячую, как все вопросы о том, кто она такая и что забыла на троне, отпадали сами собой. Эти подернутые пленкой слепоты глаза казались вратами в иной мир, вратами, из которых смотрело нечто вечное, древнее и могущественное. Лариэс не мог понять, чем конкретно Катержина отличается от обычных слепых. Нет, не так. Он был не в состоянии осознать этого! Мозг смертного был попросту не способен принять и объяснить увиденное.

Виконт сбился с шага и моргнул. Видение пропало.

«Так, на будущее, не смотреть ей в глаза», — решил юноша.

— Приветствую Древнюю, — принц, первым подошедший к подножию трона, склонил голову в изящном и точно выверенном поклоне — как равный равному. Конечно, Таривас мог и не поступать так — все же он был наследником дома Вентисов, насчитывающего не одну сотню лет, а ясновидящая — всего лишь самой молодой из известных Ступивших на Путь Вечности, не прожившей еще и века. Но его высочество являлся прекрасным дипломатом и просто был умным человеком, а потому понимал, как важно в их ситуации произвести хорошее впечатление.

Блаклинт, тоже не была обделена интеллектом, поэтому ее поклон оказался куда ниже. Пускай она и родилась принцессой, но — одной из самых младших в семье Дикой Розы Севера. Она не могла претендовать ни на трон, ни на какую-либо серьезную должность. В лучшем случае девушку ожидало удачное замужество с каким-нибудь ривеландским дворянином. Так что, являясь особой королевской крови, фактически она была сильно ниже по статусу, чем правительница целого герцогства, наделенная, к тому же, редчайшим даром.

Лариэс и остальные преклонили колени перед Катержиной Видящей, как того и требовал этикет.

— Встаньте, — услышал он тихий голос слепой и выполнил приказ.

Правительница Виннифиса поднялась со своего места и, сопровождаемая Орелией и Ридгарам, двинулась вниз по ступеням. Лариэс ошеломленно смотрел, не веря глазам. То, что оракул была незряча, не вызывало ни малейших сомнений, однако она ставила свои маленькие, обутые в простые кожаные сапожки, ступни точно и уверенно, ни разу не ошибившись и не запнувшись.

Оказавшись внизу, Катержина замерла перед принцем и, склонив голову набок, вперила в него взор своих невидящих глаз.

— Нет, ваше высочество, — неожиданно проговорила она.

— Прошу простить меня, госпожа? — Таривас был совершенно сбит с толку.

— Я ответила на ваш вопрос, — улыбнулась ему оракул. — Я не могу видеть. По крайней мере, при помощи глаз.

Принц открыл рот, затем закрыл, после чего произнес:

— Ага.

Эффект, произведенный на наследника престола, явно понравился ясновидящей, потому что она вновь улыбнулась ему и произнесла:

— Я знаю, что вы собираетесь в Волукрим, Целительница и Кающийся рассказали мне об этом. Знаю о цели вашей миссии, равно как и о таинственном враге, желающем навредить смельчакам, бросившим вызов угрозе, поднявшей голову из тьмы веков.

Говорила она тихо и спокойно, но все присутствующие слышали каждый звук, точно слова произносились прямо на ухо — еще одно чудо Архитектора.

«Интересно, если она все знает, зачем пригласила нас на аудиенцию?» — подумал Лариэс. — «Любопытство взыграло?»

— Я бы тоже отправилась в столь славное путешествие, — неожиданно проговорила Катержина, — но, боюсь, калека лишь отвлечет героев от их миссии. К тому же, я нужна моему народу. А поэтому, самое меньшее, что я могу для вас сделать, это организовать безопасный проход через Виннифис — до самого Леса Гарпий. Передохните день-другой, наберитесь сил и возобновите ваш путь.

Она сделала шаг в сторону и замерла перед Блаклинт. Несколько мгновений слепая стояла без движения, затем ее рука поднялась и коснулась лица северянки.

— Так вот как выглядит маленький северный василек, — улыбнулась Ступившая на Путь Вечности. — Здравствуй, принцесса Блаклинт.

Северянка, дико покраснев, пробормотала какие-то приветствия и уставилась в пол, не смея поднять головы. Катержина, улыбнувшись, отошла от нее и, сделав несколько шагов вперед, замерла перед Мелисом. Тот, к удивлению, Лариэса, опустился на одно колено, и теперь его лицо было на одном уровне с лицом ясновидящей.

— Здравствуй, Непобедимый.

— Здравствуй, Лучик.

Оракул весело и беззаботно рассмеялась.

— А я думала, что ты забыл это прозвище.

— Разве я могу забыть самую смешную и красивую девчонку к востоку от Салутэма?

Лариэс слушал этот разговор со всевозрастающим ошеломлением. Нет, Непобедимый говорил, что они друзья, но виконту тогда казалось, что Древний просто бахвалится.

«Выходит, что нет».

Положив ладошку на лоб оборотня, Катержина замерла на миг, после чего на ее лице появилась грустная улыбка.

— Приди ко мне вечером, поговорим.

— Как прикажешь, — без своей обычной фривольности ответил оборотень. — Я счастлив, что тебе есть, что сказать мне. После всего…

Слепая кивнула ему и, плавно обогнув, устремилась дальше. Прямиком к Лариэсу, который от удивления едва не ахнул, лишь в последний миг осознав, что подобное поведение на приеме у правительницы недопустимо.

Когда оракул оказалась на расстоянии вытянутой руки, он собрался было поприветствовать ее еще раз, но Катержина опередила юного телохранителя.

— Спасибо, я тоже рада встретиться с Щитом принца.

«Она слышала обо мне? Как такое возможно? И как же она угадывает то, что я хочу сказать?»

— Я — ясновидящая, не забывай об этом, — проговорила Катержина, касаясь лица юноши. — Я безошибочно определяю, что произойдет в течении нескольких минут. В том числе и то, что собирается сказать один крайне любопытный полукровка.

Ее ладошка была прохладной и пахла корицей. Пока Катержина внимательно исследовала лицо Лариэса, тот думал.

«А зачем, спрашивается, она ощупывает мое лицо? Разве ясновидящая не в состоянии рассмотреть его при помощи своего дара? Или не может? А как это вообще работает? Чем она видит, если не глазами? Проклятье, я обязан спросить!»

— Слишком много вопросов, — Катержина с улыбкой убрала руку. — На добрую половину я не смогу ответить при всем желании. Ты не поймешь, как я стала воспринимать этот мир после того, как свет померк. Это то же самое, что, — тут она хихикнула, словно девчонка, — что объяснять слепому, от рождения, как выглядит зеленый цвет.

Лариэс ощутил, как кровь приливает к его щекам.

— Прошу простить меня, о Ступившая на Путь Вечности, — произнес он.

— Простить? Зачем? — Катержина склонила голову чуть набок, из-за чего стала похожа на маленького воробушка. — В любопытстве нет ничего предосудительного. Мир огромен, в нем полной тайн. Желание разгадать их — вполне естественно. Впрочем, не буду утомлять тебя сложными философскими измышлениями. Сегодня вечером мы увидимся вновь. В моих покоях.

Произнеся это, она пошла дальше — к Мислии и Вилнару, а Лариэс, совершенно сбитый с толку, остался стоять, пытаясь понять: что, черт побери, тут творится!

На помощь ему пришел, как ни странно, Ридгар.

Кающийся подошел к юноше и, склонившись к нему, прошептал на ухо:

— Она имела в виду совсем не то, о чем ты подумал. Катержина — не какая-нибудь избалованная стихийная магичка. Она почувствовала, что сможет провидеть для тебя.

— Почувствовала?

— Потом, — раздраженно отмахнулся Ридгар. — Поговорим, когда окончатся официальные мероприятия.

Эти самые мероприятия стали для Лариэса настоящей пыткой — он жаждал узнать, что же именно имел ввиду Древний, что значит «сможет провидеть», почему именно для него, зачем, какой в этом смысл? Тысячи мыслей роились в голове юноши, заставив того забыть обо всем, включая свою главную обязанность — безопасность принца. Пожелай кто-нибудь причинить его высочеству зло, и юноша просто не заметил бы, столь глубоко он был погружен в размышления.

Позже Лариэс не смог вспомнить, где же именно проводился пир в честь гостей, сколько там было людей, и какие блюда подавались. Он что-то ел, что-то пил, с кем-то разговаривал, но все его существо было поглощено лишь одним: грядущим вечером. Лариэс вновь ощутил себя ребенком. Ему вспомнились те далекие, полные счастья и радости времена, когда родители были живы, и когда он — пятилетний мальчик, никак не мог дождаться обещанного на день рождения игрушечного меча. Постоянными вопросами и просьбами побыстрее начать праздник, он изводил родных, наверное, с неделю. В конце концов, отец разозлился так сильно, что весь день рождения Лариэс не мог сидеть.

К счастью, пытка ожиданием наконец-то закончилась: Древний Ридгар подошел к нему и жестом приказал следовать за собой. Когда это произошло, Лариэс едва ли не пулей помчался вслед за Кающимся, сгорая от любопытства.

Они покинули зал, затем молчаливый Ступивший на Путь Вечности повел спутника по многочисленным коридорам и не останавливался до тех пор, пока вышел на небольшой балкон, отлично приспособленный для стрельбы из лука по противникам, пытающимся прорваться к воротам замка.

Видя нетерпение Лариэса, Древний не стал тянуть с объяснениями.

— Катержина может, как ты уже убедился, видеть, что произойдет в течении пары ближайших минут, что, кстати, делает ее поистине страшным бойцом. Иногда дар Видящей прорывается неожиданно, это называется неконтролируемым трансом. Когда подобное происходит, она успевает надиктовать увиденное и отключается. К сожалению, впасть в транс Катержина может в самый неподходящий момент и со стороны это выглядит, как приступ падучей. Сам понимаешь, такое не способствует частым отлучкам из дворца.

Лариэс слушал, не перебивая. Он не понимал, почему Древний так разоткровенничался, но не собирался упустить, ни единой крупицы мудрости.

«Хочет делиться — что ж, прекрасно, кто я такой, чтобы мешать?»

— Так вот, — продолжил Древний, — раз есть неконтролируемый транс, то может существовать и контролируемый. Иногда Катержина чувствует, что может сделать предсказание конкретному человеку. Впрочем, ты, наверное, это и так знаешь, но сомневаюсь, что тебе известно, как она понимает это.

— Слышал краем уха. Как-то связано с физическим контактом?

— Именно.

— И поэтому Видящая касалась каждого из нас? — на всякий случай уточнил Лариэс.

— Конечно. Пускай она и слепая, но благодаря своему дару видит получше многих зрячих.

— Стало быть, Катержина будет прорицать для меня и Непобедимого?

Ридгар скривился, точно выпил бокал уксуса.

— Да.

— А еще для кого?

Тонкие губы вновь изогнулись в гримасе презрения.

— Увы, никого. Нас с Ори она проверила в первую очередь, — Древний вздохнул. — И, как всегда, повезло оборотню. Никогда не понимал, почему они с Катержиной в столь хороших отношениях и почему ее дар так часто срабатывает на этом клыкастом ублюдке.

Лариэс набрался смелости и задал достаточно опасный вопрос:

— О Ступивший на Путь Вечности, но почему вы рассказываете мне все это?

— Честно? — Кающийся изогнул левую бровь и оценивающе посмотрел на юношу. — Потому что я хочу завладеть твоей душой.

Лариэс побледнел и отступил на шаг назад, упершись спиной в ограждение балкона.

«Черт, черт, черт!» — только и успел подумать он, пытаясь выхватить несуществующий меч. Как вдруг увидел нечто невероятное — губы Ридгара разошлись и тот расхохотался, запрокинув голову.

— Тебе бы сейчас в зеркало посмотреть на выражение собственного лица! — воскликнул Ступивший на Путь Вечности, отсмеявшись. — Неописуемое зрелище. Неужели у меня столь устрашающая репутация? Кажется, я никогда не хвалился умением вытягивать из людей души.

Краска стыда залила щеки юноши.

— Прошу меня простить, о Ступивший на Путь Вечности, — он ощутил, как кончики ушей пришли в движение, яростно дергаясь, — но я просто никак не могу понять, почему столь могущественный Древний, как вы, вообще общается с кем-то вроде меня.

— Виконт, скажи, тебе не надоело каждый раз начинать разговор со слов «О Ступивший на Путь Вечности» или «О Древний?» — напомнил Ридгар. — Будь попроще. Кажется, мы с Ори уже просили тебя об этом. Несколько раз.

— Да… господин.

Древний страдальчески закатил глаза.

— Сойдет, — он подошел к телохранителю, прислонившись к ограждению балкона рядом с ним. — Ты действительно хочешь знать, — почему я выделил тебя? Подумай хорошенько, прежде чем отвечать. Некоторые вопросы лучше оставлять незаданными.

На миг Лариэсу стало страшно, но уже спустя секунду его неуемное любопытство целиком и полностью взяло верх над здравым смыслом.

«Да ладно, что плохого может случиться от того, что я суну нос не в свое дело?» — подумал он, и произнес вслух:

— Я готов, господин.

— Свет твоей души слепит меня и притягивает, точно магнит.

На сей раз челюсть Лариэса отвисла.

— О Древний, я не понимаю, — с паническими нотками в голосе произнес он.

Ридгар вздохнул.

— Естественно, не понимаешь. Твоя королева знает, твой принц знает, думаю, что и первая Тень тоже в курсе, но тебя в подобные тайны никто не посвящал, верно?

— Да, О Ступивший на Путь Вечности.

— Да, Ридгар, — резко поправил его Древний. — Повтори.

— Да, господин Ридгар.

— Тебя не переделать. Ладно, господин, так господин, — сдался Кающийся. — Я уже говорил, что в моих ладонях смерть. А знаешь ли ты, что это значит?

— Что вы можете убить касанием?

— Очевидный вывод, — согласился его собеседник. — А почему так случилось?

— Нет, господин, — осторожно проговорил Лариэс.

— И не узнаешь — это к теме разговора не относится. Однако этот дар напрямую связан с моим проклятьем. Если кратко, то я вижу людские грехи. С тварями вроде твоей королевы или Мелиса мне физически неприятно находиться в одном помещении, сразу хочется отправить их на тот свет.

— Ее величество… — Лариэс хотел было возмутиться, но быстро передумал, посмотрев в глаза Кающегося, в которых читалось предостережение. — Я слышал, что вы можете говорить с душами невинно убиенных…

Перед глазами отчетливо встал недавний сон и вереница кошмарных образов за спиной у Древнего. Лариэс поежился, точно от холода, и постарался выкинуть странное воспоминание из головы. Все-таки сон — это всего лишь сон.

— Что-то в этом духе, — неопределенно ответил ему Ридгар. — Всех деталей тебе знать не обязательно. Так или иначе, но я сразу же распознаю людей, от которых неплохо бы очистить этот мир. Как следствие, я точно также вижу тех, чьи души не запятнаны злом. Их не так много, как хотелось бы, но с ними мне нравится общаться.

Лариэсу сразу же вспомнилось, с какой теплотой и заботой Ридгар отзывался об Орелии.

«Возможно, это связано не только с их долгой дружбой, но и с тем, что она — святая», — мелькнуло у виконта мысль.

— Господин, не хотите ли вы сказать, что я достоин вашей дружбы?

— Именно. Ты без раздумий ринулся в самоубийственную атаку, чтобы спасти почти незнакомого тебе человека и подчиненного. Ты всегда был добр и отзывчив с простолюдинами. Ты, наконец, подаешь милостыню — не самая распространенная добродетель в наши дни.

Лариэс вспомнил, как бросил медную монетку тощей и оборванной девочке в одном из многочисленных постоялых дворов, и у него по спине прошел неприятный холодок.

«Я готов поклясться, что Кающегося там не было. Как он узнал? Неужели, действительно, призраки?»

— Разве таких людей мало? — вслух проговорил он. — Я всегда думал, что помочь неимущему — совершенно нормально для любого обеспеченного христианина. Это — по-божески.

Кающийся горько усмехнулся.

— Виконт, ты бы пришел в ужас, узнав, как мало людей поступают по-божески.

Лариэс всерьез задумался.

— Благодарю вас за искренность, господин. Это честь для такого, как я, — наконец, ответил он. — И спасибо за добрые слова.

— Всегда пожалуйста, — пожал плечами Ридгар, вновь улыбаясь. — А теперь — иди и приготовься к откровению. Поверь мне, Лариэс, такого ты еще не видел.

Естественно, эти слова ни капли не успокоили полукровку, который теперь стал дожидаться вечера с еще большим нетерпением. Однако он уже не был маленьким ребенком, а потому все-таки кое-как сумел совладать со своим неуемным любопытством и с пользой провести время, оставшееся до окончания пира.

На этот раз он внимательно следил за присутствующими в зале людьми, слушал разговоры и даже сам участвовал в некоторых из них, однако так и не понял, когда это Катержина пропала из зала, не сумел уловить и момент исчезновения Мелиса. Зато двух направлявшихся к нему Непорочных, которые даже на пиру не снимали свои доспехи, заметил сразу.

— Господин, — заговорила та, что была постарше, оказавшись возле телохранителя, — Видящая зовет вас.

— Тогда не будем заставлять ее ждать, — произнес он, во второй раз за вечер выбираясь из-за своего места.

Непорочные провели его через сложную сеть коридоров, лестниц и переходов, и, наконец, оказались у перед широкими двустворчатыми дверьми, охраняемыми четверкой Непорочных под командованием Пришки. Здесь же находился Мелис. Выражение лица у оборотня было сосредоточенно-озадаченным, на нем не было обыкновенной веселой ухмылки, и, казалось, что Непобедимый чем-то крайне напуган.

— Древний, — Лариэс склонил голову.

— Да, да, — невпопад ответил ему товарищ по путешествию, — иди, рысеухий, тебя ждут.

Не говоря больше ни слова, он зашагал прочь.

Юноша некоторое время провожал взглядом его сгорбленную спину.

«Ничего себе. Кажется, Ридгар не преувеличивал силу внушения оракула. Первый раз вижу его настолько сбитым с толку».

Лариэс набрал в грудь воздуха и шагнул вперед.

— Я, виконт Лариэс Венатский, прибыл по приглашению Ступившей на Путь Вечности Катержины, правительницы и защитницы герцогства Виннифис.

Лысая воительница вежливо поклонилась в ответ и проговорила:

— Прошу вас, виконт, госпожа ждет.

Двери распахнулись и Лариэс ступил внутрь.

Комната Катержины оказалась очень и очень светлой. Люстра под потолком и многочисленные магические лампы на стенах не просто разгоняли темноту, но буквально разрывало ее на кусочки.

В центре располагалась громадная кровать без ножек, заваленная множеством подушек и одеял и укрытая шелковым балдахином. Пол был устлан ворсистым ковром, а на стенах не было и клочка, не укрытого чем-нибудь мягким, пушистым и очень толстым. Еще больше удивления вызывало полное отсутствие мебели. Ни стола, ни стула, ни кресел. Ничего такого, на что можно поставить тарелку с едой, или сесть.

«И ничего с острыми углами, о которые можно проломить череп. Древний же говорил про приступы. Видимо, здесь они случаются чаще, чем в других местах. Или ясновидящая просто проводит большую часть жизни в комнате с мягкими стенами и потолком… Страшная цена могущества».

— Госпожа Катержина? — подал он голос.

Ответа не последовало.

— О Древняя?

И снова молчание.

Юноша сделал несколько шагов по направлению к ложу и в нерешительности замер. Неожиданно из-за ткани просунулась изящная женская ручка, которая резко отодвинула полог, и Лариэс отступил на шаг назад.

Ясновидящая сидела на кровати, укутанная сразу в несколько одеял. Ее короткие волосы были спутаны от пота, а на лбу и шее отчетливо виднелись подсыхающие бородки влаги.

— Лариэс Венатский, — медленно и отчетливо произнесла оракул, выбираясь из своего кокона. — Готов ли ты заглянуть в вечность?

Она была одета в простую ночную рубашку из грубой шерсти, плотную и некрасивую, совершенно не подходящую роскошной обстановке герцогской спальни. Говорила слепая чуть запинаясь, точно ей поминутно приходилось вспоминать слова, которые норовили вылететь прочь из головы.

От нее исходил слабый запах дурманящего макового настоя, из чего Лариэс сделал вывод, что даже в тех случаях, когда Видящая может пророчить по своему желанию, ей приходится жертвовать здоровьем, подхлестывая дар.

Однако Катержина не выглядела слабой. В ее маленьком теле ощущалась скрытая мощь, а из глаз на мир смотрело нечто вечное, как само время, и столь же неумолимое.

«Я должен ответить!» — догадался Лариэс.

— Да, Древняя, — проговорил он, становясь на колени. — Молю, яви мне свою мудрость.

— Да будет так, — кивнула Катержина.

И она, неожиданно легко спрыгнула со своего ложа и пустилась в пляс. Танец этот — дикий и невероятный, не походил ни на что, виденное Лариэсом раньше. Ни сложные и вычурные балы благородных господ, ни простые и полные жизни пляски селян, ни хитроумные ритуальные движения жрецов Мертвых Богов не были даже отдаленно похожи на это.

Катержина порхала, точно бабочка, затем, словно натыкаясь на стену, она резко останавливалась, ее движения становились рваными, резкими, а после — вновь начинала кружиться легко и воздушно. Голова оракула упала на грудь, и было видно, что женщина находится в глубоком трансе. Несколько раз она не удерживала равновесия и запиналась, один раз — приложилась плечом о стену, но ничто не могло уже вывести ее из странного состояния.

Юноша зачарованно следил за движениями оракула, пытаясь найти в нем какую-то закономерность. Наконец, ему это удалось — Катержина двигалась кругами, постепенно приближаясь к нему.

«Точно змея, сжимающая свои кольца».

В комнате постепенно становилось тяжело дышать и не потому, что воздух был спертым или стало слишком жарко. Нечто могучее, не принадлежащее Интерсису, обратило свой взор на маленькую хрупкую ясновидящую. Или на коленопреклоненного телохранителя.

Лариэс сглотнул. Последнее не слишком воодушевляло, хотя, с другой стороны, если устами оракула говорит Господь, то бояться нечего.

Катержина неожиданно оказалась перед ним. Причем Лариэс даже не понял, как это произошло. Юноша от неожиданности дернулся, но не успел отшатнуться — оракул рассмеялась и коснулась его макушки ладонью, отчего тело молодого человека налилось свинцовой тяжестью.

— Маленький лункс не знает, чего он просит. Он не видит дальше своего носа, он — точно мотылек — летит на свет, думая, что впереди ждет теплое солнышко, а на самом деле мотылек спешит к костру, на котором жгут трупы.

Этот низкий хриплый голос не мог принадлежать ясновидящей! Лариэс осмелился взглянуть на Катержину и с трудом сдержал рвущийся наружу вопль. Там, где еще несколько минут назад были глаза слепой, угнездилась непроницаемая глубокая чернота.

Губы существа, вошедшего в человеческое тело, искривились в усмешке.

— Не бойся меня, маленький. Тот, кто друг, станет враг, но не бойся его, бойся друга, что не друг еще. Мертвый и живой укажет путь, но пройти его ты сможешь лишь под сенью крыла.

Лариэс резко выдохнул, напряженно слушая пророчество.

— Сердце в огне, пламя станет кровью. Кровь наполнит чашу и возродит жизнь. Два мира сойдутся в пляске смерти, чтобы выбрать одну тропу.

Ларис слушал, не перебивая, намертво запечатлевая в памяти слова таинственной сущности. Он знал, что никогда и никому, даже его высочеству, не расскажет о том, что произошло в этой комнате.

— Древнее зло и зло древнейшее, но кто скажет, какое из них правит, а какое — преклонило колени? — продолжало существо. — То ведомо лишь человеку с тысячью имен и тысячью лиц. Имена… Имена закружат тебя в своем хороводе, даруя и любовь, и радость, и горе, и смерть. Выбирай лишь истинные, маленький лункс, и обретешь великую силу.

Лариэс слушал, затаив дыхание, и ничегошеньки не понимая, а существо, меж тем, продолжало вещать:

— Будешь предателем, не предавая, будешь проклинаем, но не проклят. Твой полет прервет ветер, и ты падешь на камни…Пройти по ним босыми ногами иль нет — решать тебе…

Существо замолкло, а в следующий миг Катержина осела на пол. Лариэс успел подхватить ее и, поднявшись на ноги, отнес оракула на кровать. Затем укутал Древнюю и остался рядом, ожидая, что будет дальше.

Спустя несколько мгновений ясновидящая застонала и открыла свои незрячие глаза.

— Ты слышал? — Спросила она.

— Да, госпожа.

— Хорошо. Запомни сказанное, но знай, что никому нельзя открывать слова пророчества.

— Да, госпожа.

— Постарайся понять их смысл, быть может, это спасет тебе жизнь.

— Да, госпожа, — в третий раз проговорил Щит принца.

— А теперь оставь меня одну, — улыбнулась она. — Хочу отдохнуть.

Лариэс поклонился и вышел, погруженный в тяжкие думы.

«И что это все могло значить?» — думал он. — «Похоже, мне предстоит изрядно попотеть, чтобы разобраться с пророчеством».

Он покачал головой и усмехнулся.

«Понимаю, почему Мелис вышел от нее таким».