Дождись полуночи

3

Сравнение с барракудой было вопиющей несправедливостью в отношении женщины, которая внимательно изучала Бена, словно расчленяя его на составные части. Барракуды – крупные злобные рыбы, обитающие в водах Средиземного моря. Кассандра Сеймур жила в Далласе и на Манхэттене, и хотя была достаточно высокой женщиной, ее, пожалуй, нельзя было назвать крупной.

А вот злости ей, пожалуй, было не занимать. Если отбросить в сторону кокетливые голубые глаза и капризно надутые губки, сразу же становилось ясно, что с этой особой надо вести себя как можно осторожнее. Инстинкт и многолетний опыт чтения по людским лицам их характеров сразу сказали Бену, что существует несоответствие между словами Кассандры и эмоциями, которые мелькают при этом на ее лице. То, что она пыталась продемонстрировать окружающим, не всегда соответствовало действительности.

– Мы так благодарны, что вы согласились нас встретить, – в ее хрипловатом голосе слышался техасский акцент и откровенное приглашение к флирту. – Пожалуйста, зовите меня Кассандра.

Бен улыбнулся ничего не значащей пустой улыбкой и без промедления вынул руку из ладони Кассандры. Ее наигранная чувственность не производила на него ни малейшего впечатления отчасти потому, что он вообще не был поклонником женщин, которые видят в каждом мужчине потенциального завоевателя, а отчасти… пожалуй, к этому имела отношение Кейт. Неожиданная симпатия, которую почувствовал Бен к этой девушке, словно согревала его изнутри, не давая забыть о себе.

– Никаких проблем, – сказал он Кассандре, а затем повернулся, чтобы познакомиться с ее братом.

Гарольд Кларк пожимал руку с гораздо меньшей самоуверенностью, чем его сестра, не говоря уже о сексуальном призыве, который отсутствовал в его рукопожатии вовсе.

– Очень мило с вашей стороны приехать сюда.

– Гас не объяснил толком, что я должен для вас сделать, – сказал Бен, окончательно решив для себя, что, хотя Гарольд Кларк явно слабее своей сестры, его не стоит сбрасывать со счетов. От него слегка попахивало джином, а в глазах застыло настороженное выражение. Бен решил, что неуверенность Гарольда объясняется тем, что он стесняется своего пагубного пристрастия.

– Не сказал? – переспросил Гарольд, вовсе не выглядя при этом удивленным. – Ну что, поскольку вы здесь…

Он пожал плечами, демонстрируя всем своим видом, как утомляет его эта тема. Прежде чем Бену удалось добиться от него продолжения, в разговор вступила сестра Кларка.

– Мистер Филлипс? – проворковала она, требуя его внимания. Кассандра подождала, пока Бен обернется к ней, затем продолжила: – Артур, я не ошиблась?

– Хм, – сказал он, не отвечая ничего по поводу своего имени. – Наверное, нам следует перейти к делу. Здесь очень строго соблюдают часы посещений.

Он одарил Кассандру еще одной пустой улыбкой и махнул рукой в сторону стоящего неподалеку столика с четырьмя стульями, подумав о том, что это гораздо лучше дивана, на котором они сидели, ожидая его. Хотя им и не нужен был стол, он мог послужить прекрасным защитным барьером. Лучше принять меры предосторожности, чем думать потом, как вырваться из острых зубок барракуды.

Бен уселся напротив Кассандры, прекрасно понимая, что уже почти что нажил себе врага. Конечно, это был не лучший способ вести дела, но в данном случае такие мелочи не имели значения. Бен подождал, пока Гарольд положит на стол гвоздики, купленные в цветочном киоске. Взглянув в лицо мистера Кларка, Бен подумал о том, что он похож на человека, которому необходимо безотлагательно выпить.

– Было бы неплохо, – начал Бен, – если бы вы сообщили, зачем вам потребовались мои услуги.

– Все дело в нашем дедушке, – сказал Гарольд. – Мы боимся, что с ним… возникнут некоторые трудности. Вы ведь знаете, как это бывает с пожилыми людьми.

Кассандра снова прервала брата с холодной улыбкой на губах.

– Гарольд пытается объяснить, что мы приехали забрать дедушку обратно в Даллас. Видите ли, он очень сильно болен.

– И не хочет возвращаться? – удивленно спросил Бен. А он-то думал, что это их первый визит в больницу.

– О нет, – с вымученным смешком воскликнула Кассандра. – Ничего подобного. Он даже не знает о том, что мы проделали весь этот путь, чтобы забрать его.

Бен внимательно посмотрел на женщину, пытаясь уловить хоть какой-то намек на то, зачем брату и сестре в этой ситуации понадобился адвокат. Но не увидел ничего подобного.

– Боюсь, что не понимаю, в чем состоит проблема, – признался он.

Кассандра переплела длинные ухоженные пальцы и наклонилась к Бену, всем своим видом давая понять, что разговор пойдет в доверительной манере.

– Мы узнали о том, что он серьезно болен, только вчера. Он держал это в секрете. Он даже не сказал нам, куда собирается, когда уехал из дому месяц назад. Мы так беспокоились. А потом мы узнали, что он заболел, и это подтвердило наши худшие подозрения.

– Какие же именно?

– Что его нельзя оставлять одного, – просто сказала Кассандра, поднимая одну бровь, словно предупреждая Бена, что не стоит ей возражать. – Он должен быть дома, где мы, его близкие, могли бы присматривать за ним.

– У него полный дом слуг, которым нечего больше делать, – вставил Гарольд. – Не вижу смысла оплачивать больничные счета, когда старику будет гораздо лучше в собственном доме.

– И мы живем очень близко, – добавила Кассандра, касаясь руки брата, прежде чем он успел сказать что-нибудь еще. – Если мы сумеем увезти его обратно в Даллас, то сможем позаботиться о том, чтобы он скорее поправился.

В словах Кассандры не было ничего подозрительного, но Бен чувствовал: что-то здесь не так.

– Но если ваш дедушка – простите, как его имя? – поинтересовался он.

– О'Херли, – сказал Гарольд. – Томас О'Херли.

Бен кивнул.

– Если дедушка не сказал вам, куда поехал, не сообщил, что попал в больницу, то как вы узнали, что он здесь и надо приехать сюда?

Гораздо больше ему хотелось спросить, почему старик сбежал от них, но он не хотел, чтобы Кассандру насторожило подобное любопытство.

– Его страховая компания послала письмо по домашнему адресу, – объяснила она. – С тех пор, как он уехал, я разбирала его почту. В письме упоминалось о больнице Гринакра. И мы сразу поехали сюда.

«Но не торопитесь оказаться у изголовья больного», – отметил про себя Бен.

– Но вы ведь еще не видели его. – Он старался изо всех сил, чтобы слова не прозвучали упреком.

– Мы хотели поговорить сначала с вами и с его врачом. – Кассандра нахмурилась. – Мы ведь не знаем, в каком он состоянии и какое действие окажет на него наше неожиданное появление.

– Так вы ни с кем еще не говорили о его состоянии? – уточнил Бен.

– Пока нет. Я попросила медсестру из приемного покоя, чтобы доктор вышел к нам до того, как мы пройдем к дедушке. Это доктор Риверз. Вы его знаете?

– Да, – Дэн Риверз играл в одной бейсбольной лиге с Беном, но он не видел его уже несколько месяцев. Лига состояла в основном из игроков профессионального плана, которые ненавидели гольф и считали, что в бейсбол можно играть круглый год. Бен и Молли по очереди представляли свою фирму, а когда изредка случалось, что они оказывались на площадке вдвоем, все время спорили, чья очередь подавать.

Бен как раз задумался над тем, придет ли сегодня Молли на игру, когда Кассандра, вежливо кашлянув, напомнила ему о своем присутствии.

Она выглядела раздраженной, из чего Бен сделал вывод, что, по мнению Кассандры, он недостаточно внимателен к своим потенциальным клиентам.

– Что ж, – сказал он. – Я понимаю ваше желание посоветоваться сначала с врачом, но пока не догадываюсь, для чего понадобился я.

Кассандра издала короткий смешок, но в глазах ее Бен не заметил ни малейших проблесков веселья.

– Так Гас действительно ничего вам не сказал? Он просто хотел, чтобы с нами был кто-нибудь, кто хорошо ориентируется в местной обстановке. Я думала, он объяснил вам, что просит оказать дружескую услугу и просто сопровождать нас во время визита к дедушке. Вот и все.

«Черта с два», – подумал Бен, стараясь изо всех сил, чтобы эти мысли не отразились на его лице. Если Оуэнз действительно хотел, чтобы его клиентам просто обеспечили дружеский эскорт, он сначала убедился бы, что Бен знает нужных людей. А Молли ничего не говорила о подобных вещах.

Подняв голову, Бен увидел направляющегося к ним Дэна Риверза. Встав, он пошел ему навстречу, от души надеясь, что Гарольд и Кассандра не заметили никаких признаков облегчения, которое он испытал при мысли о приближающемся подкреплении.

– Я не знал, что ты знаком с мистером О'Херли, – сказал Дэн, пожимая Бену руку. Очевидно, Гас Оуэнз не упомянул доктору Риверзу имени Бена.

– Я вовсе с ним не знаком, – сказал Бен и повернулся, чтобы представить доктору Кассандру и Гарольда.

Он с облегчением отметил, как быстро женский радар Кассандры переключился на новую цель, хотя Дэн явно не оценил этого. Слушая вполуха сообщение Дэна о состоянии Томаса О'Херли, Бен подумал, что, учитывая крошечные размеры Гринакра, Гас Оуэнз мог просто предположить, что Бен наверняка знает врача своего клиента. Возможно, в объяснениях Кассандры все же был какой-то смысл.

Другое объяснение состояло в том, что им понадобилась его юридическая квалификация, чтобы вернуть дедушку домой. Но это выглядело совсем уж смешным. Если Томас О'Херли не хотел возвращаться в Даллас, то что мог предпринять по этому поводу Бен?

– Кейти, дорогая, сегодня ты просто превзошла себя. Как ты догадалась, что крокусы – мои любимые цветы? – Томас О'Херли отодвинул тарелку с недоеденным ленчем, состоявшим из плавающих в соусе кусочков индейки, и поправил больничное одеяло.

– Вы это о цветах, которые я принесла? – Кейт подняла глаза от глиняного горшочка с желтыми и лиловыми цветами, который она только что поставила на подоконник, и улыбнулась старику.

Визиты к Томасу всегда поднимали ей настроение, а сегодня Кейт нуждалась в этом как никогда. Как только пришла Лилиан – продавщица, работавшая в магазине Кейт, – она тут же схватила горшок с крокусами и оставила Лилиан разбираться с новой партией цветов, которую Дэвид как раз только что разгрузил.

Хотя с момента встречи с Беном Филлипсом не прошло еще и часа, Кейт уже чувствовала себя гораздо лучше, ощущая, что ослабевает со временем то впечатление, которое он произвел на нее.

Старик, так обрадовавшийся ее приходу, утверждал, что ему восемьдесят два года, хотя выглядел он на шестьдесят, а вел себя так, как будто был еще моложе. Сильный мускулистый мужчина, страдающий от затянувшейся пневмонии, выглядел на больничной койке так же неестественно, как дикий горный козел, привязанный к шикарной яхте.

– Так они вам действительно нравятся? – спросила Кейт, повернув к свету цветочный горшок, прежде чем подойти к кровати больного.

– Я в восторге, – прекратив на минуту возню с одеялом, Томас взглянул на цветы. – Возможно, я даже оставлю их здесь на день– два.

– Это будет в первый раз. Вот уже три недели я каждый день приношу вам цветы, но к утру они, как правило, исчезают.

Кейт нравилось разыскивать для Томаса самые экзотические и необычные цветы. В этом был своеобразный вызов, особенно если учесть, что Гринакр находился в горах и скоро должна была наступить зима. Поскольку Томас сразу предупредил, что ее не должна останавливать цена, было вдвойне приятно разыскивать редкие цветы, которые оправдали бы его ожидания.

– Нельзя обвинять мужчину в том, что он хочет часто менять обстановку, – улыбнулся Томас.

Кейт заправила за ухо прядку волос и притворилась, будто сердится.

– Если бы я не успела хорошо вас изучить, то решила бы, что вы открываете в больнице подпольный цветочный магазин.

– Боитесь конкуренции? – Густые седые брови поднялись и упали одна за другой, словно раненая птица, пытающаяся сохранить равновесие. – Я скорее съем этот ужасный ленч, чем совершу нечто, настолько неподобающее джентльмену, – сказал он, бросив полный отвращения взгляд на свою тарелку.

Кейт была уверена, что цветы ее оказываются в результате на прикроватных столиках тех больных, к которым никто не приходит. Это было словно игра – Кейт притворялась, что не знает, что случается с цветами, ночная сестра – что не видит, как Томас крадется по ночам в другие палаты, а Томас – что вовсе не он приложил руку к тому, чтобы скрасить жизнь несчастных.

Кейт была рада тому, что у нее каждый день был повод навестить Томаса. Сестра была довольна тем, что ночные прогулки являются для ее пациента столь необходимой разминкой. А Томас радовался тому, что может улыбаться загадочной улыбкой и напускать на себя таинственный вид.

– Я знаю, что вас не устраивает в еде, – Кейт наморщила нос. – В среду на ленч всегда дают индейку, а на обед – фаршированные перцы. Вы должны бы уже это знать – лежите здесь достаточно долго. Эта монотонность любого выведет из себя.

– Я попытался зачеркнуть индейку и написать на меню: отбивная из телятины. Но это не сработало. – Старик вздохнул, всем своим видом изображая разочарование, а затем окинул фигуру Кейт весьма игривым взглядом. – Что вы вообще знаете о настоящей пище? Вы ведь, очевидно, сидите на йогурте и морковных котлетках.

Кейт рассмеялась.

– Жаль вас разочаровывать, Томас, но я обычно съедаю королевский гамбургер. По средам они продают эту двойную порцию холестерина за полцены. Это выгодно.

– Могли бы придумать что-нибудь получше, Кейти. – Он перевел взгляд с фигуры девушки на ее лицо. – Например, тот французский ресторанчик на углу. Как его там – кажется, «Чес Мартин».

Сузив глаза, Кейт внимательно изучала Томаса.

– Откуда вы знаете об этом ресторане? Ведь вы не покидали стен больницы?

– Должно быть, о нем упоминал док Риверз, – сказал Томас с таким невинным видом, какой бывает у человека только после восьмидесяти лет тренировок во вранье.

Кейт знала, что он говорит неправду, но решила не разоблачать Томаса. С ним явно не стоило спорить о необходимости выполнять правила и инструкции. Удавалось ли ему улизнуть, чтобы поесть в ресторане, или он подкупал кого-нибудь из персонала, чтобы еду приносили ему в палату, – в любом случае это только способствовало его выздоровлению.

Однако не стоило подавать виду, что она поощряет подобную практику. Иначе Томас, чего доброго, уговорит ее пойти с ним, и Бог его знает, к каким последствиям это приведет. Большое счастье, что ее не поймали на прошлой неделе, когда она принесла в палату Томаса свою кошку. Кейт до сих пор сомневалась, видела ли ночная сестра шерсть Фокси на одеяле Томаса или он сумел собрать ее и выбросить до обхода.

– Бекки Джеймс сказала мне, что вас могут выписать на следующей неделе, – сложив руки на груди, Кейт строго посмотрела на Томаса. – На вашем месте я бы старалась выглядеть образцовым пациентом. А то доктор может решить, что вы не способны сами позаботиться о своем здоровье, и оставит вас здесь еще на какое-то время. Мне почему-то кажется, что жирная пища из французского ресторана отсутствовала в списке блюд, рекомендованных выздоравливающим после тяжелых болезней.

– Вы говорите ерунду, – Томас снова встряхнул сбившееся одеяло.

– Готова спорить, что диетолог согласился бы со мной, а не с вами, – упрямо стояла на своем Кейт.

Томас пробормотал нечто весьма нелестное в адрес диетологов и снова дернул одеяло, но так и не смог оторвать его от матраца.

– Эта старая летучая мышь из предыдущей смены пришпилила к матрацу мое одеяло, пока я спал. Готов спорить, что в свободное время она шьет удовольствия ради смирительные рубашки.

Он с силой дернул и отцепил наконец одеяло от кровати, и оно отлетело в сторону. Кейт не могла бы сказать наверняка, случайно ли оно приземлилось прямо на тарелку с ленчем Томаса. Несколько секунд оба они смотрели, как соус от индейки пропитывает синюю ткань одеяла.

– О Боже, что я наделал! – отвернувшись от одеяла, Томас посмотрел на свои ноги. – У сестры наверняка будет истерический припадок.

– Если бы я думала, что вас это волнует, то осталась бы оказать вам моральную поддержку, – еле сдерживая смех, сказала Кейт.

– Кейти, дорогая, – старик изобразил на лице испуганное выражение. – Неужели вы оставите меня один на один с миссис Джеймс? Она ведь убьет меня за это.

– Простите, Томас, но последние несколько дней у меня очень много работы.

Кейт подошла к двери и улыбнулась старику с порога.

– На завтра я придумала для вас нечто особенное. Вы ни за что не догадаетесь, какие цветы я принесу.

– Это не имеет значения, – проворчал Томас, но от Кейт не укрылись блеснувшие в его глазах искорки удовольствия. – Миссис Джеймс наверняка запрет меня в изолятор за то, что я не съел свой ленч.

– Она будет так занята, устраивая вам скандал по поводу одеяла, что несъеденного ленча даже и не заметит, – Кейт улыбнулась старику на прощание и скрылась за дверью, прежде чем жалость к старику заставит ее остаться и помочь ему скрыть свое преступление.

Все еще улыбаясь, она направилась по коридору к лифтам и тут увидела идущую навстречу группу из четырех человек.

Улыбка погасла на ее губах, а вместе с ней исчезло душевное равновесие, которое помог ей обрести визит к Томасу. Кейт резко остановилась и увидела, как Бен Филлипс склонил голову, чтобы лучше слышать, что говорит ему идущая рядом женщина – та самая высокая худая блондинка, которая недавно покупала у нее гвоздики. За ней шел мужчина, с которым они спорили, кому платить за цветы. Он разговаривал с доктором Риверзом – лечащим врачом Томаса. Когда Кейт поняла, куда они направляются, ужас вытеснил все остальные чувства, нахлынувшие после того, как она увидела Бена. Палата Томаса была на углу за ее спиной, а соседняя комната была свободна. Что бы ни хотели эти люди от Томаса, Кейт чувствовала, что это не принесет ему пользы. Этих пришельцев из Техаса явно не заботили ничьи интересы, кроме своих собственных.

Одержимая желанием защитить старика, Кейт резко обернулась и направилась туда, откуда только что вышла. Но в последний момент в ней возобладал здравый смысл, и она свернула к находившейся рядом закрытой двери. Оказав Томасу моральную поддержку, она почувствовала бы себя лучше, но ее присутствие при разговоре с незнакомыми людьми вряд ли было желательным и могло создать неловкость. Возможно, Томасу вовсе не понравится идея обсуждать свои личные дела в присутствии посторонних, но он ни за что не попросит ее выйти.

Даже если Томас обрадуется тому, что Кейт пришла ему на выручку, остается еще высокий красавец-адвокат, не говоря уже о парочке из Техаса. Неприязнь, которую вызвали у нее эти люди, не шла ни в какое сравнение с отвращением, которое испытала Кейт, поняв, что Бен имеет к ним какое-то отношение.

Надо было спрятаться где-то и улизнуть при первой же возможности. Любое убежище было лучше еще одной встречи с Беном. Интересно, заметил ли он ее и что ей лучше сказать, если Бен заговорит с ней. Впрочем, он вряд ли обратит на нее внимание, когда рядом идет такая шикарная блондинка, внимающая каждому его слову.

Выбранное Кейт убежище оказалось маленьким душным чуланом, заполненным щетками, ветошью и моющими средствами. Наверное, на двери висел соответствующий знак, но Кейт была так озабочена тем, чтобы поскорее спрятаться, что нимало не беспокоилась о том, что могут подумать, увидев, как она входит в кладовку.

Не позаботившись даже о том, чтобы найти выключатель, она проскользнула внутрь и захлопнула за собой дверь. Кейт вздохнула с облегчением, хотя сердце ее продолжало учащенно биться. Все это глупости, но почему же тогда в ней все всколыхнулось, когда она увидела Бена? Даже будучи подростком, она лучше контролировала свои эмоции.

Какое ребячество – прятаться в чулане. Кейт уже ругала себя за совершенную глупость. Она услышала, как вся компания прошла мимо двери по направлению к палате Томаса. Она не хотела столкнуться с Беном лицом к лицу, и сейчас лишь это имело значение.

Только когда затихли шаги и смолкли голоса, Кейт поняла свою ошибку. Кладовка, показавшаяся ей таким замечательным убежищем, была прекрасно видна из палаты Томаса. Если она выйдет отсюда сейчас, кто-нибудь наверняка увидит ее. И ей совсем не хотелось, чтобы этим человеком был Бен.

Ей оставалось только ждать. Не зажигая свет – что за охота смотреть на швабры и дезинфицирующую жидкость? – Кейт прислонилась к двери и сосредоточилась на голосах, звучавших в палате Томаса. Ей не слышно было слов, но ровный тон Томаса успокаивал – в нем не слышно было ни гнева, ни раздражения. Как ни старалась Кейт, она не могла узнать среди доносившихся до нее голосов голос Бена.

Минут через десять-пятнадцать мимо двери снова прозвучали шаги – посетители Томаса ушли. Она дала им время свернуть за угол и дойти до поста медсестер и тут услышала, как закрылась дверь палаты старика. Либо Томас закрыл дверь сам, либо врач остался с ним в палате. В любом случае это означало, что ей лучше зайти к Томасу позднее.

Кейт так глубоко погрузилась в свои мысли, что когда услышала стук в дверь за своей спиной, первым побуждением было открыть ее. Она уже взялась за ручку, и тут ей пришло в голову, что ни медсестрам, ни санитаркам не пришло бы в голову постучать, потому что они ни за что бы не заподозрили, что в комнате кто-то есть.

– Кейт?

Звук собственного имени, произнесенного за дверью, настолько испугал Кейт, что она невольно попятилась. Споткнувшись о мокрую швабру, она ударилась бедром о железную полку и тихонько вскрикнула. Едва успев освободить застрявшую ногу, она увидела, как открывается дверь. Прикрыв ладонью рот, Кейт съежилась от страха.

– С вами все в порядке?

В освещенном дверном проеме стоял Бен Филлипс.

– Конечно, – пробормотала Кейт, не отнимая руки ото рта.

– Мне показалось, я слышал, как вы ударились обо что-то.

– Ничего особенного, – поспешила заверить она.

Ей стоило большого труда удержаться от того, чтобы не потереть ушибленное место.

Кейт не слишком волновало, что она оказалась фактически в ловушке. Если бы она хотела убежать, это было бы невозможно – Бен загораживал выход. У нее также не было никаких средств самообороны, если не считать швабры и едких жидкостей для мытья полов.

Но у Кейт и в мыслях не было никуда бежать. Среди эмоций, которые вызвал у нее Бен Филлипс, не было места страху.

Сейчас ее охватило любопытство. Бен не походил на мужчину, которому требовалось загнать женщину в угол, чтобы покорить ее. Он также не походил на глупца, а значит, не мог надеяться, что ее заинтересует мужчина, принадлежащий другой женщине.

И все же надо быть настороже. Кейт могла ошибаться и в том и в другом.

– Я провел последние десять минут, гадая, сколько вы здесь просидите, – сказал Бен.

– Я еще не решила, – ответила Кейт, благодарная ему за то, что он не стал спрашивать, что она вообще делает в этом чулане. Конечно, это было не его дело, но он вполне мог бы задать подобный вопрос.

– Это очень отвлекало меня от важного разговора, – продолжал Бен. – Я собирался погрузиться в дело, а сам мог думать только о том, как вы повернулись и убежали, увидев меня.

– Не принимайте это на свой счет, господин адвокат. Мне просто не хотелось встречаться с парочкой, которую вы сопровождали, – попыталась сохранить лицо Кейт.

Бен улыбнулся.

– Я не обвиняю вас. И все же, мне кажется, не совсем в вашем характере прятаться от кого-либо или чего-либо.

– Вы знаете обо мне слишком мало, чтобы делать подобные заключения. – Кейт вспомнила о собственных выводах относительно Бена, которые ему предстояло еще подтвердить или опровергнуть.

Замолчав, она выжидательно посмотрела на Бена и поняла, что он ожидает от нее то ли ответа на какой-то непроизнесенный вопрос, то ли приглашения к действию. Встретившись взглядом с Кейт, он шагнул внутрь чулана и закрыл за собой дверь.

Даже в темноте Кейт чувствовала на себе взгляд Бена, который, казалось, просвечивал ее насквозь, подобно рентгеновскому лучу. Кейт инстинктивно прикрыла рукой сердце, хотя понимала, что его уже не спасти.

По спине ее пробежала дрожь, но это было, как ни странно, довольно приятно.

– Когда вы спросили, один ли я живу, вы не дали мне времени объяснить все как следует, – неожиданно сказал Бен.

Кейт задержала дыхание, но от этого у нее только зашумело в ушах. Ей казалось, что она знала заранее, о чем собирается поговорить с ней Бен. Совсем наоборот, Кейт готова была к любым отговоркам, к любой лжи по поводу женщины, с которой он живет. Но она не ожидала, что будет так остро чувствовать его присутствие, его взгляд, его дыхание.

– Когда вы задали свой вопрос, – продолжал Бен, – о чем именно вы хотели узнать?

– Если вы не поняли вопрос, тогда зачем стали на него отвечать?

– Я прямо ответил на то, что вы спросили, но вы, кажется, хотели знать что-то другое. Честно говоря, мне показалось неуместным уточнять, что именно, особенно в присутствии Дэвида.

– Ему уже исполнилось восемнадцать и наверняка приходилось слышать кое-что похуже, – усмехнулась Кейт.

– Но это ведь личный момент.

Кейт услышала шорох одежды – Бен сменил позу, но она даже не подумала о том, что он может попытаться сократить разделявшую их дистанцию. Однако когда он опять заговорил, Кейт снова почувствовала обволакивающее действие его голоса.

– Если вы пытались выяснить, живет ли со мной женщина, с которой я состою в сексуальных отношениях, то ответ «нет». И все же я живу не один.

Кейт вовсе не ожидала услышать из его уст что-нибудь подобное. Ей так хотелось поверить в то, что он говорит, но его участие в какой-то непонятной возне вокруг Томаса не давало ей сделать это.

Однако бесполезно было скрывать от себя самой реакцию на слова Бена. Кровь прилила к ее щекам, смущение боролось с радостным возбуждением. Теребя пальцами складку на юбке, она вглядывалась в темноту, но различала лишь неясные контуры тела Бена. Бен тихонько засмеялся, и Кейт показалось, что он прекрасно видит в темноте, словно хищник.

– Не могу представить себе обстоятельства, которые могли бы заставить меня задать мужчине столь неделикатный вопрос.

– Не беспокойтесь об этом, Кейт. – Она догадывалась по голосу, что Бен улыбается. – Вам и не надо спрашивать – я уже ответил.

– А что заставляет вас думать, будто меня это интересует?

– Может быть, я просто очень хочу, чтобы вас это интересовало, – тихо сказал он. – Я хотел, чтобы что-то произошло между нами еще до того, как узнал ваше имя. И поэтому не хотел лгать вам даже в мелочах. Возможно, это и заставило меня предположить, что вы бы расстроились, подумав, что дома меня ждет любовница.

Последовала долгая пауза, затем Бен спросил:

– Вы ведь были разочарованы, Кейт? Ведь именно это я прочитал в ваших глазах, прежде чем вы разозлились и ушли.

Кейт уже готова была признаться, что он прав, сказать, что да, она была невероятно разочарована, узнав, что понравившийся ей мужчина связан с другой женщиной. Но тут ей захотелось вдруг смеяться, когда она представила реакцию Бена на подобное признание. Лучше не говорить всего открытым текстом, но он был с ней так откровенен и так серьезен, что очень уж хотелось ответить ему тем же.

Следующий вопрос Бена вернул Кейт с небес на землю.

– Поэтому вы и прячетесь в чулане? Потому что проще было уйти с моего пути, чем думать о собственном разочаровании?

– Нет, – быстро сказала Кейт, но тут же замялась, так как поняла, что ей не удастся придумать другого убедительного объяснения, если только она не собирается впутать во все это Томаса. Но сейчас ей казалось благоразумней не затрагивать эту тему.

– Нет? – удивился Бен.

Кейт составила в уме сложную комбинацию из правды и полуправды.

– Может быть, подсознательно. Я не знаю. Я только что отнесла больному цветы, вышла в коридор и увидела вас…

Бен прервал ее, прежде чем Кейт успела придумать, что сказать дальше.

– Вы любите темноту, Кейт?

Резкая перемена темы неизвестно почему помогла Кейт успокоиться.

– Я никогда не задумывалась над этим, – улыбнувшись, ответила она.

– А стоило бы подумать, – сказал Бен, и Кейт снова почувствовала, как тело ее начинает реагировать на звуки его голоса. – Мне иногда кажется, что темнота увеличивает во много раз все, что я чувствую, словно на смену обычному зрению приходит вдруг способность видеть в других измерениях. В мозгу возникают картины, ни в чем не уступающие реальности, они даже бывают яснее, отчетливее. Я вижу цвета, которые не могу описать, слышу звуки, которых никогда не слышал раньше. Я нахожу темноту восхитительно возбуждающей. Вот почему я был так обескуражен, когда увидел, как вы прячетесь в чулан. Я не знал, включите ли вы свет, закрыв за собой дверь, и сгорал от любопытства – испытываете ли вы в темноте то же самое, что и я.

Кейт слушала словно зачарованная, удивляясь, как Бен подбирал слова, точно описывающие ее собственные чувства, понимая, что ни за что нельзя признаваться в этом. Возможно, Бену Филлипсу кажется нормальным делиться столь сокровенными чувствами с незнакомым человеком, но Кейт была иного мнения. Она ни за что не стала бы обсуждать это ни с одним мужчиной.

Но почему тогда ей так хочется рассказать все именно ему, Бену?

– Когда будете одна сегодня вечером, – сказал Бен, – попробуйте вспомнить, как мы стояли здесь в темноте. Вспомните, как вы не боялись ни темноты, ни меня, ни того, что мы вместе.

– А почему вы думаете, что я буду вечером одна? – спросила Кейт.

Последовала пауза, затем Бен заговорил неожиданно официальным тоном.

– Возможно, я ошибся, когда решил, что произвел на вас впечатление. Мне необходимо точно знать это, Кейт.

– Это не ваше…

– Не мое дело? – перебил он. – Значит, вы можете спрашивать обо всем, о чем угодно, а я нет?

– Только не таким образом.

– Придерживаясь эвфемизмов, трудно узнать всю правду. В моем доме живет с десяток людей, но я не живу ни с кем из них, если быть точным.

– Десяток? – перебила Кейт, пораженная услышанным. – У вас такая большая семья?

– Это не семья, просто люди… Но что…

Кейт расслышала неразборчивое ругательство и одновременно увидела яркий свет, который появился на том месте, где, как ей казалось, должен был находиться Бен.

На пороге стояла высокая худая женщина. Она продолжала толкать дверь, не подозревая, что за ней кто-то может находиться.

Медсестра пристально посмотрела на Кейт, затем обернулась и заметила Бена. Когда она снова повернулась к Кейт, глаза ее насмешливо поблескивали.

– Привет, Кейт. Я зашла сюда, чтобы взять чистые простыни для мистера О'Херли из соседней палаты, который умудрился перевернуть поднос с ленчем. А какую отговорку, интересно, придумаешь ты?

– Привет, Бекки. Я искала коробку с удобрениями, – соврала Кейт, не моргнув глазом. – А адвокат Филлипс помогал мне.

Бен вышел из-за двери и представился медсестре, которая еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

– Кейт прекрасно знает, что здесь нет никаких удобрений, мэм, – сказал Бен. – Честно говоря, мы просто наслаждались возможностью побыть наедине в полной темноте.

– Думаю, Бекки и сама понимает это, – смущенно пробормотала Кейт.

– История про удобрения божественно прозвучит в моем пересказе, – сказала Бекки. – А сейчас, извините, мне надо работать.

– Мне тоже.

Кейт ясно прочла во взгляде Бена, что во второй раз он не даст ей так просто от него улизнуть. Она как раз пыталась придумать, что бы такое сказать ему, чтобы можно было спокойно уйти, когда из палаты Томаса появился Дэн Риверз.

– Прекрасно, – сказал он, увидев Бена. – А то я думал, что ты уже ушел.

Он замялся, увидев Кейт и медсестру. Возможно, Дэн и задумался над тем, что здесь происходит, но это никак не отразилось на его лице. Он просто хлопнул Бена по плечу и продолжал:

– Если у тебя есть время, я хотел бы обсудить кое-что.

О лучшем моменте для бегства трудно было мечтать. Кейт проскользнула между Беном и Бекки и быстро направилась к лифту.

Минуту спустя она вошла в свое цветочное царство, стараясь прогнать мысли о том, что в темном чулане ей казалось почему-то гораздо уютнее.