Доказательства вины

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

Мастерство моего механика близко к сверхъестественному. Он позвонил мне и сообщил, что Жучок готов вернуться к исполнению своих обязанностей, и хотя по внешнему виду моей машинки сказать это было трудно, она тронулась с места, когда я нажал на газ, — собственно, ничего больше от нее я не хотел. Поэтому мы с Молли приехали на моем Жучке к тому складу на берегу, в котором собирался Совет в самом начале этой заварухи.

Когда я выключил мотор. Жучок дернулся с силой, от которой у меня лязгнули зубы, и еще несколько секунд продолжал чихать и пощелкивать.

Молли, побледнев, вглядывалась в ветровое стекло.

— Что, приехали?

В оранжевом вечернем свете обветшалый склад казался совсем другим, нежели при луне. Тени сделались длиннее и темнее, отчего щербины на фасаде казались заметнее, и здание имело еще более заброшенный вид, чем мне запомнилось по прошлому разу. Машин рядом тоже было меньше, что добавляло этому месту ореола заброшенности.

— Приехали, — тихо подтвердил я. — Ты готова?

Молли судорожно сглотнула.

— Конечно, — проговорила она, но вид у нее был напуганный и очень-очень детский. — Что будет дальше?

Вместо ответа я выбрался из машины, и Молли последовала за мной. Я, хмурясь, оглядывался по сторонам до тех пор, пока воздух футах в двадцати от меня не дрогнул, замерцал, и из-за скрывавшей его завесы не выступил Рамирес.

Карлос Рамирес, должно быть, самый молодой чародей, получивший пост регионального командующего Корпуса Стражей. Роста он был среднего, загорелый, пышущий здоровьем, и под серым плащом Стража у него виднелся один из их — мне полагалось бы сказать «наших», только у меня такого нет — серебряных мечей. На правом же бедре его красовалась кобура с тяжелым полуавтоматическим пистолетом. Помимо этого, на камуфляжном армейском поясе висело несколько ручных гранат.

— Славная завеса, — заметил я. — Куда лучше, чем в прошлый раз.

— В прошлый раз здесь не было меня, — невозмутимо парировал он.

— Твоя работа? — поинтересовался я.

— Я постарался, чтобы это казалось проще пареной репы, — ответил он без намека на скромность. — Прямо наказание какое-то: быть таким чертовски одаренным — при моей почти непристойной красоте. Но я стараюсь.

Я рассмеялся и протянул ему руку. Он крепко пожал ее.

— Привет, Дрезден.

— Привет, Рамирес. — Я мотнул головой вправо. — Это Молли Карпентер.

Он бросил взгляд на девушку, осмотрев ее с ног до головы.

— Мисс, — произнес он, обойдясь даже без почтительного поклона, потом покосился на меня и сделал знак рукой. — Они вас ждут. Не прогуляешься прежде со мной минуточку? Надо переговорить. — Он покосился на Молли. — Наедине.

Я вопросительно посмотрел на него.

— Молли, я сейчас.

Она прикусила губу и кивнула.

— Л-ладно.

— Мисс, — повторил Рамирес, и на этот раз на лице его обозначилось что-то вроде извиняющейся улыбки. — Мне нужно, чтобы вы оставались на том месте, где стоите сейчас. Идет?

— Блин-тарарам, — пробормотал я. — Ты считаешь ее такой опасной?

— Я считаю, что таковы требования безопасности, — возразил Рамирес. — Если ты не хотел, чтобы я делал это, ты бы меня не попросил.

Я хотел было огрызнуться, но сдержался.

— Хорошо. Молли, постой тут. Я буду здесь, на виду.

Она кивнула, и я повернулся к Рамиресу. Вдвоем мы отошли на несколько шагов.

— Эта сопливка?

Рамирес и сам еще не достиг возраста, дающего право на получение автомобильной страховки, и уж тем более не ему обзывать кого-то сопливкой, хотя надо признать, рос он чертовски быстро. Когда разразилась война с Красной Коллегией, он был всего лишь подмастерьем, но с тех пор его произвели в ранг полноправного чародея — с учетом нескольких серьезных операций против вампиров, в которых он отличился. Такого рода дела помогают быстро взрослеть.

— Она самая, — подтвердил я. — Ты сумел обследовать пострадавших?

— Угу. — Он нахмурился и внимательно посмотрел на меня. — Ты ее давно уже знаешь.

Я кивнул.

Он оглянулся в ее сторону.

— Погано.

Я напрягся.

— Почему?

— Сомневаюсь, чтобы сегодня все сложилось для нее удачно, — ответил Рамирес.

У меня разом похолодело внутри.

— Почему так?

— Из-за того, как обернулась для нас битва в Орегоне, — сказал он. — Стоило войску Летних напасть на них с тыла, как мы устроили вампирам хорошую порку. Морган подобрался на двадцать футов к самому Красному Королю.

— Морган его убил?

— Нет. Но не потому, что плохо старался. Он зарубил герцога и пару князей, а в это время король удрал.

— Черт! — Новость произвела на меня впечатление. — Но при чем тут Молли?

— Мы держали Красных за яйца, — объяснил Рамирес. — В материальном мире наступал уже рассвет, а когда они попытались бежать в Небывальщину, фейри накинулись на них, как стая пираний. Красным пришлось искать способ отвлечь часть наших главных сил, и они нашли его. Лагерь рекрутов Люччо.

У меня перехватило дух.

— Они напали на Люччо и новобранцев?

— Угу. Маккой, Слушающий Ветер и Марта Либерти повели отряд на спасение лагеря.

— Правда? И как?

Он сделал глубокий вдох.

— Пока никаких вестей. И это значит...

— Это значит, что моего лобби в Совете Старейшин здесь нету, и помочь мне некому.

Рамирес кивнул.

— А кто их замещает?

— Ты позвонил уже после того, как они выступили, поэтому они не назначали заместителей.

Я вздохнул.

— Значит, Мерлин имеет право распоряжаться их голосами. И он не слишком любит меня. Он использует голоса против девочки только для того, чтобы насолить мне.

— Все еще лучше, — покачал головой Рамирес. — Старая Мэй все еще у себя в Индонезии, а Лафортье прикрывает передислокацию Венатори. Их голосами также распоряжается Мерлин — и я не думаю, чтобы появился Привратник.

— Значит, единственный, чье мнение принимается в расчет, — это сам Мерлин, — сказал я.

— Примерно так, — Рамирес тоже нахмурился. — Вид у тебя почему-то не слишком удивленный.

— Я и не удивлен, — кивнул я. — Если что-нибудь может пойти наперекосяк, все так и выйдет. Я уже, можно сказать, свыкся с этим.

Он склонил голову набок.

— Я просто хотел предупредить тебя, что девочку, возможно, признают виновной еще до допроса.

— Угу, — буркнул я и пожевал губу. Это значительно усложняло дело. Я полагался по меньшей мере хоть на небольшую поддержку Эбинизера и его друзей. Они лучше разбирались в тонкостях интриг Совета и умели манипулировать ими. Еще они хорошо знали Мерлина, который, не говоря о его магических талантах, являлся чертовски скользкой гадиной во всем, что касалось дел Совета.

У Мерлина имелись все основания выступать против меня и, следовательно, Молли. Получалось, обладая голосами людей, на помощь которых я рассчитывал, он мог стать для Молли буквально судьей, присяжными и палачом в одном лице.

Нет, не совсем. Только судьей и присяжными. Роль палача исполнит Морган.

Я стиснул зубы. В чистой теории мой план еще мог сработать, но повлиять на исход дела я уже был практически не и состоянии. Я оглянулся на Молли. Вот и мы. Я сам привел ее сюда. Мог бы и предугадать такое.

— Отлично, — сказал я. — С этим я справлюсь. Рамирес удивленно поднял бровь.

— Я думал, ты огорчишься сильнее.

— Думаешь, больше толку будет, если я стану биться с пеной у рта?

— Нет, — согласился Рамирес. — Это многое бы объяснило, но помочь не помогло бы, per se4.

— Смирись с тем, чего не можешь изменить, — сказал я.

— Иначе говоря, у тебя есть план, — предположил Рамирес.

Я пожал плечами и чуть натянуто улыбнулся ему. Откуда-то издалека послышался и начал приближаться рык мотора.

Рука Рамиреса скользнула к пистолету.

— Спокойно, — сказал я ему. — Это я их пригласил.

Из лабиринта проездов между портовыми складами вынырнул и остановился рядом с Голубым Жучком, хрустнув колесами по гравию, мотоцикл. Хват пяткой откинул упор, и они с Лилией соскочили с седла. Хват дружески махнул мне рукой, я кивнул в ответ.

Брови Рамиреса поползли вверх.

— Это те, кто мне кажется?

— Летние Рыцарь и Леди, — подтвердил я.

— Надо же, блин, — выдохнул он и, насупившись, посмотрел на меня. — Ты что, собираешься превратить это в какую-то драку?

— Лос, — упрекнул я его. — Ты что, веришь, что я способен на такое?

Он внимательно посмотрел на меня.

— Ты же сам просил меня взять на себя вопросы безопасности.

— Ну что я могу сказать, дружище? Просто под рукой не нашлось никого, столь же неотразимого и одаренного.

— Нет никого, столь одаренного, чтобы ты, Дрезден, не смог выставить его дураком, — буркнул он и смерил Лилию и Хвата оценивающим взглядом. — Что ж, — сказал он. — По крайней мере это обещает быть интересным. Познакомишь меня?

— Легко.

Я представил их друг другу. Потом Рамирес провел нас сквозь завесу, защищавшую склад от прослушивания. Двое Стражей у входа обыскали всех на предмет оружия.

Они даже притащили сюда одну из этих оживающих статуй храмовых собак, которых используют для обнаружения враждебных заклятий, завес и тайного оружия. Каменная тварь заставила меня немного понервничать — как-то одна такая чуть не напала меня по ошибке, — но на сей раз пропустила меня, не выказав никакого интереса. Немного дольше она обнюхивала Молли, даже заворчала, как мельничный жернов, однако после успокоилась и вернулась на свое место у двери.

Я собирался войти, но Рамирес удержал меня за руку. Я остановился и недоуменно нахмурился. Он посмотрел на Молли и потянул из-за пояса кусок черной ткани.

— Ты надо мной смеешься, — возмутился я.

— Таков порядок, Гарри.

— Это совершенно не обязательный садизм.

Он покачал головой:

— В данном случае никаких вариантов. — Он понизил голос так, чтобы его не слышал никто, кроме меня. — Мне это тоже не нравится. Но если ты сейчас нарушишь правила, особенно в случае, связанном с магией, вмешивающейся в чужое сознание, это будет тем поводом, которого Мерлин так ждет, чтобы объявить судебные слушания лишившимися смысла и скомпрометировавшими себя. Он сможет и вынести девочке желательный для него приговор, и поставить вопрос о нашей с тобой компетенции.

Я стиснул зубы, но не нашелся, что возразить. Я вспомнил, как меня самого в первый раз судили на Совете. Одно обстоятельство более других врезалось мне тогда в память: запах черного матерчатого колпака, который накинули мне на голову, закрыв лицо. От него пахло пылью и нафталином, и сквозь него не приникал ни единый луч света. Какой-то полный страха уголок моего мозга отметил, что пока лицо мое было закрыто капюшоном, я не считался личностью. Я оставался неопределенным существом, статистической единицей, содержащей потенциальную угрозу. И то правда, смертный приговор гораздо легче выносить, не видя лица обреченного.

Я взял капюшон из рук Рамиреса и повернулся к Молли.

— Не бойся, — тихо сказал я ей. — Я никуда не денусь.

Она посмотрела мне прямо в глаза — отчаянно перепуганная, но силившаяся казаться смелой. Потом сглотнула, кивнула мне и закрыла глаза.

Я бросил возмущенный взгляд на дверь, надел капюшон на розово-голубые волосы Молли и опустил его ей на лицо.

— Что, хорошо? — спросил я у Рамиреса.

Я понимал, что несправедливо обвинять его, но обида прозвучала в моем голосе гораздо сильнее, чем я хотел. Рамирес отвернулся, прикусив губу, и кивнул. А потом открыл дверь.

Я взял Молли за руку, и мы вдвоем шагнули внутрь.