Доктор Будущее

Глава 8

– Зачем вы перенесли меня в ваше время?– спросил Парсонс.

Лорис ответила не сразу.

– У нас медицинская проблема. Мы пытались решить ее сами, но добились только частичного успеха.

Мы не сильны во врачебном искусстве, как, впрочем, и наше правительство.

– А сколько вас тут?– спросил Парсонс.

Лорис улыбнулась.

– Мы с Хельмаром и еще несколько человек. Наши немногочисленные сторонники.

– Из вашего племени?

– Да,– ответила она.

– А как правительство отнесется к моему исчезновению? Оно не хватится тюремной ракеты?

– Ракета потерялась в космосе,– сказал Хельмар. – Совершенно рядовое явление. Как вы думаете, почему заключенные высылаются без охраны? Успех межпланетного перелета так же зависит от воли случая, как и путешествие во времени. Как в давно минувшие века – рейсы между Европой и Новым Светом. Крошечные суденышки уходят в безбрежный океан – где их искать, если не вернутся?

– Но разве не возникнет подозрение, что...

– Подозрение – еще не улика,– перебила Парсонса Лорис. – Сами посудите, что это даст правительству?

Какие сведения о нас? Оно не догадывается даже о существовании нашей организации, уже не говоря о том, кто мы и какие цели преследуем. В худшем случае оно теперь знает не больше, чем уже знало.

– В таком случае, власти вас подозревают,– сказал Парсонс. – Уже.

– Власти подозревают, что кто-то продолжает экспериментировать с путешествиями во времени, хотя государственные институты уже закрыли эту тему. Наши ранние попытки были неудачны. Мы оставили в прошлом красноречивые следы своей деятельности, и со временем они попадутся на глаза правительству. – В ее властном голосе зазвучала неколебимая уверенность. – Но никто не осмелится обвинить меня. Никто не посмеет прийти сюда. Это священная земля. Наша земля. Это Вигвам. – Ее грудь бурно вздымалась, глаза сверкали.

– А ваша медицинская проблема не усугубится, пока мы тут стоим?– поинтересовался Парсонс.

– Нет,– ответил Хельмар. – Нам удалось ее законсервировать. – Его спокойный тон контрастировал с жаром в голосе Лорис. – Не забывайте, доктор, в наших руках – власть над временем. Никому нас не одолеть, если будем соблюдать осторожность. У нас явное преимущество.

– Ни одна группа заговорщиков в истории мира,– возбужденно произнесла Лорис,– не обладала таким оружием. И такими возможностями.

Они вошли в Вигвам Волка и по широким ступенькам спустились на один лестничный марш. "Стоит людям узнать, что изобретение в принципе возможно,– подумал Парсонс,– и можно считать, полдела сделано.

Это азбучная истина, один из основных законов творчества. Лорис, Хельмар и иже с ними доказали правительству: машину времени построить можно. И теперь правительство знает, что совершило ошибку, свернув исследования. Государственным чиновникам неведомо, кто и каким образом довел до конца начатый ими поиск, но у них есть серьезные основания полагать, что путешествия во времени возможны. А это само по себе исключительно важное открытие".

Лорис и Хельмар шагали так быстро, что он едва поспевал за ними, а потому не успел как следует разглядеть длинный коридор с темными стенными панелями. Раздвинулась двустворчатая дверь, его провели в роскошную гостиную. Хельмар предложил сесть в кожаное кресло и торжественно положил перед ним на столик пачку "Лаки страйк" и поставил пепельницу.

– Из вашего века,– сказал он. – Правильно?

– Да. – Парсонс благодарно кивнул.

– Как насчет пива?– спросил Хельмар. – У нас несколько сортов из вашего периода. Все – охлажденное.

– Великолепно. – Парсонс зажег сигарету и с наслаждением затянулся. Севшая напротив Лорис произнесла:

– Еще мы раздобыли журналы, одежду и другие вещи. Даже не знаем, для чего некоторые из них предназначались. Как вы, наверное, догадываетесь, очень многое зависит от везения. Мы сконструировали специальную черпалку – хронодрагу,– объемом чуть больше трех тонн, но в основном добывали всякий мусор, особенно вначале. – Она тоже взяла сигарету.

– Вы уже освоились в нашем мире?– Хельмар уселся и закинул ногу на ногу.

– Не очень. Я почти сразу столкнулся с правительственным чиновником...

– Со Стеногом?– Лицо Лорис исказилось от омерзения. – Мы его знаем. Номинально он директор Фонтана, но у нас есть основания полагать, что он связан с шупо. Конечно, он это отрицает.

– Такие, как Стеног, берут на службу детей со склонностью к преступлениям,– пояснил Хельмар. – Направляют их энергию и таланты на борьбу с инакомыслием. Прививают вкус к насилию, агрессии, учат презирать смерть. Как вы, наверно, уже заметили, в нашем периоде подобное мировоззрение ценится выше всего,– добавил он мрачно.

– Вам следует понять,– сказала Лорис,– что наше общество сложилось давно, образ жизни выдержал проверку временем. Это не просто мимолетная историческая аномалия. Впрочем, во все века человеческая жизнь ценилась невысоко; мы в этом убедились, пока работали с хронодрагой. Благодаря этому у нас теперь совершенно иной взгляд на прошлое и будущее. Мы с Хельмаром видим – по крайней мере, умозрительно – коренной порок отношения племен к жизни. Они не так заботятся о жизни, как о смерти. Например, ограничили рождаемость, чтобы добиться постоянной численности населения.

– Если бы они не ограничили рождаемость,– сказал Хельмар,– то на Марсе или Венере сейчас была бы целая человеческая цивилизация. Но, как вам уже известно, Марс служит тюрьмой, а Венера – только источником сырья. Добыча ведется хищнически, и ресурсов хватит ненадолго.

– Когда-то точно так же испанцы, французы и англичане грабили Новый Свет. – Лорис указала вверх, и Парсонс увидел на одной из стен комнаты портреты в рамах. Знакомые лица средневековых первопроходцев и завоевателей – Кортеса, Писарро, Кабрала. И другие лица – он их не узнал. Все эти люди носили пышные воротники и кружева, модные в шестнадцатом веке.

"Почему в этой комнате только портреты?– удивился Парсонс. – И почему только открывателей и покорителей Америки?" – Я вижу, вас интересуют мореплаватели шестнадцатого века,– сказал он.

– В свое время мы вам все объясним,– пообещала Лорис. – А пока я хочу подчеркнуть вот что. Несмотря на заметную тягу к смерти, нет основания считать, что общество переживает свой закат, вырождается и рушится, раздираемое внутренними противоречиями. Это вовсе не упадок, это стагнация, и мы, заглянув в будущее, узнали, что она продлится еще несколько столетий. Мы разделяем ваше неприятие ее реалий, но... – Она по жала плечами. – ..Относимся к ней стоически. Рано или поздно и вы приобретете этот стоицизм.

"Римская империя развалилась не за один день",– подумал Парсонс.

– А как сложилась судьба моего общества?– спросил он.

– Все зависит от того, что вы считаете истинными ценностями вашего общества. Разумеется, некоторые ценности дожили до наших дней и даже признаны вечными. Большинство белых наций – русские, европейцы, североамериканцы – продержались еще около века после вашего исчезновения. Затем роль доминирующих ареалов перешла к Африке и Азии, так называемые "цветные расы" заявили о своем праве на наследство.

– Войны двадцать третьего века,– сказал Хельмар,– смешают все народы, и термины "белая раса", цветные расы" утратят всякий смысл.

– Понимаю,– кивнул Парсонс. – Но при чем тут Духовный Куб и племена?

– Разумеется, они никак не связаны со смешением рас,– произнесла Лорис. Племенная дифференциация – абсолютно искусственное явление, вы, наверное, и сами уже пришли к такому выводу. Это следствие одного из нововведений двадцать третьего века, регулярных состязаний с олимпийскими традициями, которое охватило весь мир. Победившие участники становились национальной элитой, источником кадров для правительственных служб. Тогда еще были нации, и спортсмены представляли на соревнованиях свои страны.

– Один из источников этой традиции – фестивали коммунистической молодежи,– добавил Хельмар. – И, конечно, средневековые рыцарские турниры.

– Но о причинах появления Духовного Куба и плановых манипуляций с зиготами вам, человеку из далекого прошлого, самому ни за что не догадаться. – Лорис пристально глядела на Парсонса. – Осмелюсь напомнить, что веками цветным расам твердили: "вы неполноценные, вы низшие, вы не властны над собственной судьбой". И поэтому в нас укоренилось желание Доказать, что мы способны создать высокоорганизованное общество, цивилизацию, какой еще не бывало в истории человечества. И вот мы добились своего – создали общество железной логики и трезвого расчета.

Мы равнодушно взираем на смерть, но не видим будущего. У нас нет далеких планов, нет высших целей, нет желания развиваться. Проклятое ощущение собственной неполноценности погубило нас, подчинившись ему, мы растратили силы впустую. Мы тешили свою гордыню, доказывали самим себе, что наши давно исчезнувшие с лица земли недруги ошибались. Как в Древнем Египте, в нашем обществе жизнь и смерть так туго переплелись, что мир превратился в кладбище, человек в нем – всего лишь будущий покойник, быстро и бездумно шагающий среди обелисков к собственной могиле. Он сам себя похоронил, едва успев родиться. Так что великое наследство выброшено на ветер. А ведь они, то есть мы, могли бы жить совсем иначе...

Она умолкла, лицо превратилось в поле боя противоречивых чувств. Пауза затягивалась, и Парсонс решил сменить тему.

– Так вы говорите, у вас медицинская проблема?

Ему вдруг захотелось немедленно узнать, в чем дело.

– Повернитесь,– сказала Лорис.

Все трое развернулись вместе с креслами. Часто дыша, приоткрыв рот, прижимая кулаки к бедрам, Лорис смотрела на противоположную стену.

– Глядите. – Она передвинула рычажок на подлокотнике кресла.

Стена замерцала и исчезла. Парсонс увидел соседнее помещение.

"Мне это знакомо,– подумал он. – Я там уже был.

Это Фонтан?" Нет. Но похоже. Этот зал – уменьшенная комната того, в Фонтане, куда его возил Стеног. Такие же машины, электрические кабели, грузовые лифты. А еще – матовая поверхность Духовного Куба. Уменьшенного Куба, примерно десять футов в ширину и три – над полом.

– Что там?– спросил Парсонс.

Лорис колебалась.

– Покажи,– произнес Хельмар.

Лорис нажала другой рычажок. Матовая белизна исчезла, Куб обрел прозрачность. Парсонс смотрел вглубь, в жидкость, которая заполняла Куб, и видел течения, завихрения, водовороты. А еще в этой жидкости стоял человек, вернее, плавал стоймя. Он не двигался. Глаза были закрыты, руки безвольно висели вдоль туловища.

Парсонс догадался, что человек мертв. Он был высок, атлетически сложен; медная кожа лоснилась. Миниатюрный Духовный Куб спасал это обнаженное тело от тления. В отличие от громадного правительственного Куба в Фонтане, он содержал в себе не миллиарды зигот и эмбрионов, а один-единственный труп вполне взрослого, лет тридцати, человека мужского пола.

– Ваш муж?– сказал Парсонс первое, что пришло в голову.

– Нет. – Лорис взволнованно смотрела на мертвеца, но угадать, какие чувства она при этом испытывает, Парсонсу не удалось. – У нас нет мужей.

– Эмоциональная близость?– допытывался он. – Этот человек был вашим любовником?

Лорис вздрогнула, а затем рассмеялась.

– Нет, он не был моим любовником. – Она вдруг пошатнулась, с силой потерла виски и на миг отвернулась от Парсонса. – Хотя, конечно, любовники у нас бывают. Но очень редко. Несмотря на плановое воспроизводство населения, сексуальная активность не снижена. – Она говорила монотонно, будто в трансе.

Не покидая кресла, Хельмар сказал:

– Доктор, подойдите поближе. Вы увидите, от чего он погиб.

Парсонс встал и направился к стене. То, что издали выглядело маленьким пятнышком на левой стороне груди, вблизи оказалось орудием убийства – странным, совершенно неуместным в этом мире. Но не могло быть сомнений, что именно оно оборвало жизнь красивого и сильного мужчины. Из раны под левым соском торчало оперенное древко стрелы.