Долгое прощание

Глава 10

Я нашел копию квитанции на свои личные вещи, отдал ее и расписался на первом экземпляре. Пожитки я рассовал по карманам. Через регистрационную стойку перевесился какой-то человек. Когда я отходил, он распрямился и заговорил со мной. Роста он был под два метра и худой, как проволока.

— Подвезти вас домой?

В тусклом свете он казался старо-молодым, усталым и циничным, но на жулика не смахивал.

— Сколько возьмете?

— Даром. Я Лонни Морган из «Еженедельника». Кончил работу.

— А, полицейский репортер, — отозвался я.

— Всего на неделю. Обычно околачиваюсь в мэрии.

Мы вышли из здания и нашли на стоянке его машину. Я взглянул на небо.

Можно было разглядеть звезды, хоть и мешало городское зарево. Вечер был прохладный и приятный. Я вдохнул его в себя. Потом влез в машину, и мы отъехали.

— Я живу в Лавровом Ущелье, — сказал я. — Подбросьте меня, куда вам удобно.

— Сюда-то привозят, — заметил он, — а как вы домой доберетесь, их не волнует. Меня интересует это дело, какое-то оно противное.

— Дела вроде бы больше нет, — сообщил я. — Сегодня днем Терри Леннокс застрелился. По их словам. По их словам.

— Как это кстати, — произнес он, глядя вперед через ветровое стекло.

Машина тихо катилась по тихим улицам.

— Это поможет им строить стену.

— Какую стену?

— Кто-то строит стену вокруг дела Леннокса, Марло. Вы ведь не дурак, сами видите. Не дают они обыграть это дело. Прокурор сегодня вечером отбыл в Вашингтон. На какое-то совещание. Уехал, выпустив их рук самую аппетитную рекламу за последние годы. Почему?

— Меня спрашивать без толку. Я был сдан на хранение.

— Потому что кто-то ему это компенсирует, вот почему. Не грубыми средствами, конечно, не наличными. Кто-то пообещал ему что-то для него выгодное. Только одному человеку, связанному с этим делом, такое под силу. Отцу этой женщины.

Я откинул голову на спинку.

— Непохоже, — ответил я. — А как же пресса? Харлану Поттеру принадлежат несколько газет, но ведь есть и конкуренты?

Он бросил на меня быстрый насмешливый взгляд и снова перевел его на дорогу.

— Работали когда-нибудь в газете?

— Нет.

— Газетами владеют и издают их люди богатые. Все богачи — члены одного клуба. Конечно, конкуренция существует, и жестокая — за тиражи, за сенсации, за исключительное право публикации. Пока она не вредит престижу, привилегиям и положению владельцев. Если вредит — крышка захлопывается. Дело Леннокса, друг мой, прихлопнуто крышкой. Это дело, друг мой, если его подать с умом, повысило бы тиражи до небес. В нем есть все, что нужно. На суд съехались бы лучшие журналисты со всей страны. Только суда-то не будет. Потому что Леннокс устранился, и дело не завертится. Я же говорю — это очень кстати. Для Харлана Поттера и его семейства.

Я сел прямо и в упор поглядел на него.

— По-вашему, тут что-то нечисто? — Он иронически скривил губы.

— Не исключено, что Ленноксу помогли с самоубийством. — Ну, там — сопротивление аресту. У мексиканской полиции обычно руки чешутся спустить курок. Хотите маленькое пари, на выгодных условиях — что дырки от пуль никто не считал.

— По-моему, вы ошибаетесь, — сказал я. — Я Терри Леннокса хорошо знал. Он давно уже махнул на себя рукой. Если бы его привезли сюда живым, он позволил бы им делать, что хотят. Признался бы в непредумышленном убийстве.

Лонни Морган покачал головой. Я заранее знал, что он скажет.

— Это не прошло бы. Если бы он ее застрелил или череп проломил — тогда да. Но слишком уж это было по-зверски. У нее лицо разбито в кашу. В лучшем случае его обвинили бы в убийстве второй степени, и то галдеж бы поднялся.

Я сказал:

— Может, вы и правы.

Он снова взглянул на меня.

— Значит, вы его знали. Верите во все это?

— Я устал. Мозги не ворочаются.

Наступило долгое молчание. Потом Лонни Морган спокойно заметил:

— Будь у меня ума побольше, чем у простого газетчика, я бы решил, что он ее вовсе и не убивал.

— Тоже мысль.

Он сунул в зубы сигарету и прикурил, чиркнув спичкой о щиток. Молча затянулся. На худом его лице было сосредоточенное и хмурое выражение. Мы доехали до Лаврового Ущелья, я сказал ему, где свернуть с бульвара и где поворот на мою улицу. Машина взобралась в гору и остановилась у подножия лестницы.

Я вылез.

— Спасибо, Морган. Выпить хотите?

— В следующий раз. Вам, наверное, лучше побыть одному.

— Это я успею. На это время всегда есть.

— Вам надо с другом попрощаться, — произнес он. — Видно, это была настоящая дружба, раз вы дали из-за него упрятать себя за решетку.

— Кто это вам сказал? — Он слегка усмехнулся.

— Мало ли что я знаю, да напечатать не могу. Пока. До встречи.

Я захлопнул дверцу, он развернулся и покатил вниз. Когда хвостовые огни исчезли за поворотом, я вскарабкался по лестнице, подобрал газеты с порога и открыл себе дверь в пустой дом. Зажег все лампы и открыл все окна. Воздух был затхлый.

Я сварил кофе, выпил его и достал из банки пять сотенных бумажек. Они были туго свернуты и засунуты сбоку под кофе. Я походил взад-вперед с чашкой в руке, включил телевизор, выключил, посидел, постоял и снова сел. Проглядел газеты, накопившиеся на крыльце. Дело Леннокса сперва подавалось с помпой, но уже сегодня утром ушло с первых страниц. Была фотография Сильвии, а Терри не было. Был моментальный снимок с меня, о существовании которого я и не подозревал. «Частный детектив задержан для допроса». Было большое фото дома Ленноксов в Энсино. Псевдоанглийское строение, с огромной островерхой крышей, а на мытье окон, должно быть, уходило не меньше ста долларов. Оно стояло на бугре посреди участка акра в два, что для Лос-Анджелеса немало.

Был снимок и дома для гостей — миниатюрной копии большого здания. Его окружали густые деревья. Оба снимка были явно сделаны издалека, а потом увеличены. Фотографии того, что газеты именовали «комнатой смерти», не было.

Все это я видел раньше, в тюрьме, но теперь читал и смотрел другими глазами. Понять можно было одно — что убили богатую и красивую женщину и что прессу близко не допускали. Значит, влияние старика было пущено в ход уже давно. Уголовные репортеры, конечно, скрежетали зубами, но впустую. Все сходилось. Если Терри дозвонился тестю в Пасадену в ту самую ночь, как ее убили, то вокруг дома был расставлен десяток охранников еще до того, как про убийство узнала полиция.

Не сходилось лишь одно — то, как именно ее убили. Ни за какие деньги я не поверил бы, что Терри мог такое сделать.

Я выключил свет лампы и сел у открытого окна. В листве пересмешник выдал несколько трелей и, очень довольный собой, отошел ко сну. У меня зачесалась шея, тогда я побрился, принял душ и лег. Я лежал на спине, вслушиваясь в темноту, словно вдали зазвучит голос спокойный и терпеливый, который все объяснит. Голоса не было, я знал, что и не будет. Никто не собирался объяснять мне дело Леннокса. Да это было и ни к чему. Убийца сознался и ушел из жизни. Даже предварительного слушания не будет.

Очень кстати — как выразился Лонни Морган из «Еженедельника». Если Терри Леннокс убил свою жену — прекрасно. Теперь его не нужно судить и вытаскивать на свет все некрасивые подробности. Если он ее не убивал — тоже прекрасно. Мертвец — лучший козел отпущения на свете. Он не будет оправдываться.