Долгожданная развязка

Глава 5

Нью-Йорк, десять лет спустя

Вероника Коупленд кивнула Фрэнсису, суровому привратнику, который улыбнулся в ответ и помахал рукой. Это было большой честью, означая, что за долгие годы проживания в роскошном тридцатидвухэтажном жилом доме она не только удостоилась узнавания со стороны этого человека, но и дружеского приветствия.

Фрэнсису было почти шестьдесят, и он служил привратником в доме со времени его постройки двадцать лет назад. Этот дом, полный роскоши, с великолепным внутренним интерьером и всеми современными удобствами, изобретенными человечеством, был бы совсем не тем без кислой, мясистой физиономии привратника, который хоть и выполнял свою работу прилежно, делал это с такой неохотой, что прославился по всему кварталу. Вероника знала, что однажды группа жильцов, не понимающая, что такое настоящий класс, пыталась добиться его увольнения. Когда же Фрэнсис с еще более мрачным видом, чем обычно, начал рассказывать каждому встречному-поперечному, что его увольняют, поднялся бунт.

Теперь Вероника подмигнула ему и направилась к одному из двенадцати лифтов, каждый из которых имел ковровое покрытие, цветы в горшках в двух углах и динамики, наполняющие кабину тихой музыкой, и нажала на кнопку тринадцатого этажа. И в который раз улыбнулась. Надо быть Вэлом, чтобы выбрать именно тринадцатый этаж. Вполне для него типично, и, как всегда, он оказался прав. Возможно, число тринадцать является для некоторых несчастливым, но оно не принесло им никакого вреда за все эти годы.

Пока лифт бесшумно поднимался, она пошарила в сумке в поисках ключей. Их квартира располагалась в конце коридора и, как все квартиры в этой части дома, была самой большой на этаже. Здесь имелись самые разные апартаменты — от двухкомнатной квартиры для холостяка до такой двенадцатикомнатной квартиры, как у нее.

Вне сомнений, компания «Валентайн Инк.» за эти годы весьма преуспела. Валентайн моделировал одежду, Вероника вкладывала деньги. Такое сочетание за эти годы сделало их очень богатыми и очень счастливыми.

Несмотря на все мрачные предсказания Вероники!

Она открыла двери и вошла, оглядывая большую гостиную и в который раз радуясь неброской розово-желтоватой окраске стен, чисто белому потолку со скромной лепниной, ковру в тон стенам, который, казалось, тянулся до самого горизонта. Мебель была темного орехового дерева, а диваны и кресла обтянуты черной и белой кожей. На стенах висело несколько картин Пикассо, а во всех углублениях стояли пышные растения в горшках.

Вероника подошла к кофейному столику, крытому дымчатым стеклом, положила на него свою сумку, сбросила туфли и направилась в кухню, оборудованную по последнему слову техники. Она была выполнена в серых, голубых, серебряных и белых тонах и казалась очень просторной и необыкновенно элегантной. Вероника включила кофеварку и направилась в ванную.

Ванная комната представляла собой готическую смесь из черного, золотого и красного, причем одна стена была целиком зеркальной. Она принялась раздеваться, поглядывая на себя в зеркало и пытаясь непредвзято определить, как она выглядит. Ей скоро стукнет сорок, но, пожалуй, ей столько никто не даст. Волосы все еще темные, густые и пушистые, морщинки в уголках глаз почти не заметны под макияжем, а кожа кажется вполне молодой и упругой.

Стройное тело, которое постепенно обнажалось, по мере того как она снимала дорогой костюм, белье и шелковые чулки, осталось таким же упругим и соблазнительным. Вероника обожала сексуальное нижнее белье и сначала даже стеснялась этого своего пристрастия, но сейчас чувствовала себя прекрасно во всех тех прелестных вещицах, которые придумывал ее муж.

Она удовлетворенно вздохнула, отвернулась от зеркала, встала под душ, отвернула позолоченные краны и тихонько запела от удовольствия, когда теплая вода устремилась на ее голову и плечи.

Со времени ее первого показа моделей Вэла она прошла длинный путь. И до сих пор не поняла, каким образом ему удалось ее тогда уговорить. Вспоминая те далекие годы, она невольно улыбнулась.

Показ должен был состояться в отеле «Плаза». Огромный конференц-зал переоборудовали в гарем, украшенный многочисленными драпировками из красного бархата и кисеи. Специально создавался турецкий антураж — начиная от резных кубков, в которых гостям подавали шампанское, до меню.

Вэл не стал кормить гостей ужином, заявив с присущим ему нахальством и безошибочной логикой, что они пришли смотреть его шоу, а не нажираться.

Все же подавали настоящий турецкий кофе со сладостями. Деликатесы, вывезенные накануне самолетом из Турции, превосходно смотрелись на серебряных блюдах. Рядом — мисочки для омовения пальцев, в каждой из которых плавал один лепесток розы. Банкетные столы, расположенные на фоне черного занавеса с изображениями танцовщиц и толстых султанов, ломились от тропических фруктов.

— Если хотят жрать, пусть катятся в треклятый ресторан, — бормотал Вэл, держа кучу булавок во рту. Он прилаживал на ней двубортный жилет, зачастую укалывая ее булавками. — Стой спокойно, ради всего святого, — огрызался он, когда Вероника извиваясь и пытаясь избежать уколов, смотрела на него, ненавидя каждый волосок на его голове.

До самого последнего дня, пока он не позвал ее на выход, она отказывалась подняться на подиум вместе с другими.

— Да не волнуйся ты так, — говорил ей Вэл, одетый в рваные джинсы и свободную рубашку. — Звезды — другие девушки, Патриция и Джасмин. Все будут таращиться на них, а не на твою недовольную физиономию. Ты тут просто на подмену, так что не дрожи, расслабься.

Вероника не знала, что ей делать — успокоиться или оскорбиться. Поэтому она лишь гневно смотрела на него и дулась всю дорогу до «Плазы».

Знаменитый отель не обманул ее ожиданий. Равно как и список гостей. Сенаторы и телезвезды толпились в дверях, размахивая позолоченными пригласительными карточками и оставляя за собой шеренгу черных лимузинов, розовых «роллс-ройсов» и модных спортивных итальянских машин.

В сравнении с роскошью гостиницы раздевалка, куда привел ее Вэл, не обративший ни малейшего внимания на обилие голых женщин, напомнила Веронике тесную кроличью нору. У зеркал и вдоль стен были развешаны бижутерия, пояса с резинками, чулки, даже газетные вырезки. В комнате царил полный хаос. К каждой костюмерше была прикреплена собственная девушка-манекенщица, и все говорили одновременно. Парикмахеры вносили последние изменения в прически, красили ногти, подправляли макияж, а девушки в это время носились от одного платья к другому и спорили, стонали и смеялись.

Вероника бросила один взгляд на весь этот бедлам и едва не вышла за дверь. Едва. Сильная рука Валентайна перехватила ее на ходу и твердо направила к свободному стулу рядом с раковиной. Сильные руки надавили на плечи, заставляя сесть, а поскольку ее и без того ноги еле держали, ей ничего не оставалось, как повиноваться.

Ее лицо в зеркале показалось ей бледным, испуганным и злым. Когда ее огромные глаза встретились в зеркале с его смеющимся взглядом, она почувствовала, что способна на убийство.

— Это вот Керри, — показал он на взъерошенную брюнетку лет пятидесяти, которая подошла к ним. — Сделай-ка из этой дурнушки красавицу, а, крошка? — Он быстро поцеловал Керри, почти его не слушавшую, в щеку и отошел, зорко отыскивая небрежно повешенные юбки.

Вероника проводила его взглядом и вздрогнула, когда ее щеки коснулась рука Керри.

— Я сошла с ума, — тоскливо заявила она. — Мне кажется, я совершенно рехнулась.

— Это не помешает, киска, — протянула Керри, и ее утомленный голос внезапно что-то напомнил Веронике. Потом она усмехнулась. Именно этот голос веселил присутствующих во время ее первого визита на склад. Она сразу успокоилась. Вэл наверняка это предвидел. Спасибо, что поручил ее именно Керри.

— Я представления не имею, что мне надо будет делать, — пожаловалась Вероника, приглядываясь к лицу Керри в надежде обнаружить на нем следы беспокойства. — Подумать только, Вэл собирается выставить на подиум во время такого престижного показа совсем незнакомую модель. Наверняка все служащие в ужасе. — Но бледно-голубые глаза смотрели на нее совершенно спокойно, и она внезапно улыбнулась, сразу похорошев.

— Да не волнуйся ты так. Всегда что-то бывает в первый раз, киска, сама подумай. Ты помнишь, в каком порядке надо надевать платья?

Вероника кивнула.

— Вэл вбил мне это в голову намертво.

— Чудно. Но наверняка порядок изменится. Или у девушки, которая должна идти перед тобой, внезапно заест молнию, или порвется чулок, либо еще что, и тебе придется пойти раньше. К концу показа весь график перевернется с ног на голову. Самое главное — сохранять спокойствие. Бери пример с меня.

Вероника изумленно уставилась на нее и по ее указанию подняла руки. В одно мгновение она оказалась голой. В буквальном смысле. Никто не обратил на это ни малейшего внимания.

Другие девушки, которых она уже начала различать по именам — Джасмин, Дебби, Гейл, Патриция, Грейс, Конни, — вели себя как послушные куклы, позволяя парикмахерам, визажистам, костюмершам и другим служащим красить, причесывать, одевать их с таким видом, будто они мраморные статуи, а не люди из крови и плоти.

Вероника оглянулась, стыдливо прикрывая руками грудь. Она быстро обнаружила Валентайна, стоящего на коленях, причем голова его находилась под юбкой Гейл. Тут он попятился и вылез из-под юбки, слегка взъерошенный и раскрасневшийся, со ртом, полным булавок, не мешавшим ему, однако, заорать диким голосом:

— Кто делал тамбурный шов на этой нижней юбке, черт побери?

Вероника отвернулась.

— Я его убью, — заявила она, заставив Керри понимающе взглянуть на нее. — Непременно. Я убью его, черт бы все побрал!

Ее первый туалет представлял собой многоярусную юбку и кружевную блузку с зубчатыми оборками из органди вокруг ворота ярко-красного цвета, в то время как все остальное было ослепительно белым. Когда визажистка закончила с ее макияжем, она повернулась к зеркалу и открыла рот от удивления.

Там она увидела совсем незнакомую женщину, некую великолепную модель с обложки «Вог», с модной короткой стрижкой и огромными темными глазами. При каждом движении ярусы юбки волнами ходили вокруг ее колен и стройных лодыжек, а резкий контраст темных волос с белыми блузкой и юбкой и алым воротником завораживал.

— Мама моя родная, — хрипло прошептала она и тут же заметила в зеркале лицо Валентайна за своим плечом. Он внимательно оглядел ее. Сегодня он смотрел на нее почти механически, совсем не тем горячим, угрожающим взглядом, к которому она привыкла.

Внезапно ей стало холодно. Как будто он выключил солнце. Это не только впервые продемонстрировало ей его профессионализм, но дало почувствовать, насколько действительно велик великий Валентайн.

— Вполне пристойно, лапочка. Только не свались на подиуме, и тогда нам сойдет с рук эта авантюра с тобой.

Все уважение Вероники к этому человеку как ветром сдуло. Она с трудом перевела дыхание.

— Ах ты несчастный, гадкий, низкий…

Она не успела еще иссякнуть, а Вэл уже повернулся к Дебби и принялся поправлять кружевную кофточку, которая едва прикрывала пышный бюст девушки. Это зрелище заставило Веронику возмущенно отвернуться с чувством, весьма напоминающим смесь отвращения и ревности.

Из зала доносился приглушенный плач флейт, наигрывающих мелодию, которую она тысячу раз слышала в тех фильмах, где герой внезапно оказывался на таинственном Востоке. Зазвучали тамбурины, и шум голосов постепенно стих.

Веронике казалось, что ее внутренности превратились в кисель. Ее охватила паника, и она оглянулась в поисках Вэла, но тот исчез. Черт бы его побрал! Девушки столпились у двери, приоткрытой одной из них, и прислушивались к тому, как Вэл со своим акцентом кокни приветствует собравшихся зрителей.

Все происходило на самом деле! В данный момент! Она была четвертой на очереди…

Первые три девушки вышли за дверь. На их спокойных и отстраненных лицах не было ни малейших следов паники. Спокойные и красивые, подумала она, стоя за дверью, и заставила себя зайти в небольшую нишу в ожидании окончания прохода Конни. На манекенщице было бирюзовое пальто поверх дневного платья и тюрбан в тон. Ее походка напоминала слегка раскачивающуюся змею, движение было необыкновенно сексуальным.

Я так не смогу, подумала Вероника, неожиданно почувствовав, что ноги в алых туфлях с трехдюймовыми каблуками не держат ее. Во рту пересохло, дыхание вырывалось с хрипом. Я же экономист. Я должна работать в офисе с калькулятором и секретаршей! Если я туда выйду, я опозорюсь. Непременно. Я застыну, все забуду…

— А теперь познакомьтесь с Вероникой в романтическом дневном наряде… — Она услышала слова Вэла, но со своего места лица его видеть не могла. Внезапно она ухмыльнулась с бравадой, вызванной паническим страхом. Она не выйдет и все. И поделом ему. Дурацкий же у него будет вид.

Ей надо бы было знать, что он предусмотрел и такую возможность. Не стоило забывать, что Керри, как и все остальные, безмерно ему предана. Внезапно она почувствовала, как Керри сильно толкнула ее в спину. Этого хватило, чтобы зал ее увидел, а дальше у нее уже не было выбора.

Ноги двигались механически. Засверкали вспышки, ослепив ее. Она слепо шла по подиуму, в голове все смешалось. Но вот она снова обрела зрение, а в голове зазвучал знакомый голос, рассказывающий, что надо делать: «Медленно дойдешь до конца помоста, повернешься налево и направо. Потом сделаешь три оборота, придерживая юбку так, чтобы показать, как она развевается. Потом пойдешь назад. И улыбайся. Постоянно улыбайся».

Она ощущала, как оцепенело лицо. Ей казалось, что макияж начнет отваливаться от нее кусками, как штукатурка. Она покрутилась — закружилась голова. Сейчас она грохнется в обморок.

Море лиц слилось в одно мутное пятно. Одобрительный гул казался ей звоном в ушах. Она дошла до конца, повернулась, придерживая юбку, потом пошла назад.

Проходя мимо трибуны, где стоял Вэл все в тех же джинсах и широкой рубашке, она бросила на него многозначительный взгляд. Если бы взгляд убивал, тот бы умер на месте, превратился бы в пепел.

Вэл подмигнул ей и принялся описывать следующий туалет, потому что на подиум вышла Джасмин в платье из грубой мешковины, которое тем не менее выглядело невероятно сексуальным. Вероника зашла за занавеску и обессиленно свалилась на стул. Но ей тут же пришлось встать, потому что Керри велела снимать это платье и скоренько надевать другое.

— Ты хочешь сказать, что мне снова надо туда идти? — жалобно простонала Вероника, а Керри как-то странно взглянула на нее.

— Ты что, оглохла? — спросила она, беря вечернее платье рубинового цвета, вышитое блесками. — Мне казалось, у всех моделей есть уши.

Керри уже не сомневалась: Вероника Колтрейн была моделью.

Но Вероника не заметила внезапной перемены в отношении к ней Керри. Она лишь изумленно склонила голову набок.

— Уши?

— Да, уши, — пробормотала Керри, подкрашивая глаза Вероники. — Каждая девушка на помосте прислушивается к реакции аудитории. А на тебя реагировали бурно.

— Это все платье, — пробормотала она. Хотя ей было противно в этом признаться, но Вэл умел создавать совершенно потрясающие одеяния.

— И это тоже, — согласилась Керри, — но весь гвалт вызвала ты. Ты должна понять… — Керри помолчала и занялась ресницами Вероники, — понять, что в нашем деле мало людей завязано. Каждую модель знают в лицо. Новые лица имеют преимущество перед уже известными, это так, но все же… — Она покрыла дрожащие губы Вероники темно-красной помадой. — Каждая девушка, выходящая на помост, прислушивается к восклицаниям. А на твою долю досталось немало. Вэл в тебе не ошибся, — удовлетворенно добавила она.

На этот раз Вероника услышала благоговение в голосе Керри и широко распахнула глаза.

— Осторожнее с тушью. Она еще не высохла! — взмолилась Керри.

— Пошла она, эта тушь, — весьма неэлегантно огрызнулась Вероника, поднимаясь. Надо же, общение с Вэлом самым гадким образом влияло на ее манеры. — Так что же сказал Вэл? — спросила она уже более вежливым тоном.

— Что ты затмишь всех. Иначе зачем он бы взял тебя в свое шоу? Теперь садись.

— Он взял меня, чтобы заменить другую девушку, — объяснила Вероника, потом увидела насмешку в голубых глазах и неожиданно почувствовала себя полной дурехой. — Во всяком случае, он так сказал.

— И ты думаешь, что Вэл взял бы первую попавшуюся девушку в свое шоу? — изумилась Керри, явно не обратив внимания на потрясенный вид Вероники. — Слушай, детка, я не держу против тебя зла, что ты так стараешься. Любая женщина, желающая преуспеть в этом бизнесе, пойдет на все что угодно. А в твоем случае это вполне оправданно. Вот увидишь, завтра на твою голову посыпятся предложения от Форда и остальных домов мод. Они тебе покоя не дадут.

На этот раз Вероника просто упала на стул.

— Я думала, что он лишь хочет… — Она внезапно замолчала и покраснела, а Керри, которая ничего не пропускала, рассмеялась.

— Ты думала, что он хочет затащить тебя в койку, да? — закончила она за нее. — Черт, да наверняка. Но Вэл — тот самый Валентайн. Он ни за что не поставит шоу под угрозу, как бы ни нравилась ему женщина. Господи, да повзрослей ты ради Бога! — рявкнула она, потому что Вероника продолжала тупо смотреть на нее.

— Но я не хотела! — жалобно простонала она, однако тут же замолчала, заметив неверящий взгляд Керри.

— Конечно, как скажешь. Теперь — залазь в это платье.

Вероника и в самом деле с трудом влезла в вечернее платье, которое облегало ее, как вторая кожа. Керри знала, что любой дефект ее фигуры будет мгновенно виден, поэтому внимательно осмотрела Веронику.

— Порядок. Теперь пошла.

Вероника скованно подошла к занавеске, потом вышла на подиум, на этот раз прислушиваясь. Сначала ей стало холодно, потом жарко — она поняла, что Керри права. Шума и вспышек блицев было куда больше при ее появлении, чем при выходе других манекенщиц. Она прошла по помосту, начисто забыв о поворотах и завлекательных движениях для фотографов, так она была потрясена.

Наблюдая за ней, Вэл осознал, что ее явно пренебрежительное отношение к фотографам только распаляет их, идет ей на пользу и создает вокруг нее мистический ореол куда успешнее, чем все те трюки, к которым прибегают опытные манекенщицы.

Когда она проходила мимо него, спокойно и с достоинством, он ухмыльнулся и внезапно почувствовал реакцию в паху, тут же порадовавшись, что эта часть его тела скрыта от зрителей трибуной. Она же бросила на него такой убийственный взгляд, что он запнулся, но тут же продолжил свой комментарий. Что за женщина! Никакая тигрица с ней не сравнится! В постели она его убьет, он в этом не сомневался.

Мысль была весьма приятной.

Оставшаяся часть показа прошла без сучка и задоринки, но Вероника почти ничего не заметила. Она ощущала глубокую депрессию и не могла понять, в чем дело. После показа манекенщицы должны переодеться в свои вечерние платья и пообщаться с гостями и фотографами.

Платье Вероники было густо-изумрудного цвета с глубоким V-образным вырезом спереди и еще более глубоким вырезом сзади. Остальные девушки быстро переоделись. Веронике показалось, что их отношение к ней изменилось. Она уже не была новичком, игрушкой Вэла, которую надо утешать или игнорировать. Она теперь представляла угрозу, была девушкой, укравшей у них успех. Она физически ощущала волны ненависти.

Визажистки, костюмерши и другие служащие поспешно упаковывали разбросанные платья. Только различные принадлежности — сумки, перчатки, шляпы, зонтики, веера, шали, шарфы и остальное — занимали несколько сундуков.

Ей хмуро велели снять последнее платье. Она послушалась и осталась обессиленно сидеть в трусиках и чулках. Ее вечернее платье не допускало лифчика, но в комнате царила такая атмосфера, что она без всякого смущения сидела с голой грудью.

Вероника слышала шум в соседнем помещении, становившийся все громче по мере употребления шампанского. Вечеринка удалась на славу. Не было сомнений, что и показ удался.

Она положила руки на пластиковую поверхность стола и опустила на них голову. Чувствовала, как горячие слезы стекают по щекам, и тяжело и прерывисто дышала.

Краем уха она услышала, как открылась дверь, и затем раздался голос Вэла, приказывающий всем служителям удалиться. Он уставился на ее дрожащие плечи и в тишине слушал, как она рыдает в таком отчаянии, что он испугался. Наконец подошел к ней, положил руку на голую спину и спросил ласково:

— Ты в порядке, дорогая?

Вероника резко подняла голову и уставилась на его отражение в зеркале. Тушь ручьями стекала с ее глаз.

— Ничуть я не в порядке, негодяй! — огрызнулась она, не отдавая себе отчета, что ее упругая грудь колышется при каждом вздохе. — Жаль, что у меня нет пистолета, так бы и всадила пулю между твоих лживых глаз.

— Уже лучше. — Вэл ухмыльнулся. — Терпеть не могу, когда взрослые женщины ревут.

— Ты знал, что там случится, так? — воскликнула она, встала и, повернувшись к нему, уперла руки в боки, начисто позабыв, что на ней нет ничего, кроме кружевных трусиков, пояса и белых чулок. Глаза ее метали молнии.

Вэл облокотился о стену и кивнул.

— Еще бы. Я же сразу сказал, что из тебя выйдет модель. Ты произвела сенсацию. Настоящий фурор, чтоб меня украли. — Он развел руки в стороны и издал победный клич.

Она понимала, что это всего лишь эйфория, связанная с окончанием показа. Он многие месяцы работал над коллекцией, а критики, собравшиеся в соседней комнате, могли уничтожить и его репутацию, и его компанию несколькими ядовитыми фразами. Но он снова очаровал их и, видимо, испытывал сейчас чувство огромного облегчения. Часть ее существа это понимала.

Но другая часть жаждала крови.

Его крови.

Вероника долго смотрела на него, потом схватила щетку для волос и ударила его по лицу. Попала она по челюсти и сама вздрогнула от глухого звука удара.

— Ох! — громко завопил он, выпрямляясь и прикладывая ладонь к щеке. — Больно ведь, дрянь ты этакая!

— Я так и хотела! — закричала она в ответ.

Вэл уставился на нее, глаза его горели как угли. Она поморщилась, когда он вырвал щетку из ее руки. Ей даже на мгновение показалось, что он ее ударит. Но он отбросил щетку в сторону, схватил ее и прижал к себе с такой силой, что у нее перехватило дыхание.

Она попробовала вырваться, чувствуя, как стучит сердце и перед глазами мелькают разноцветные огни. Колени начали подгибаться, она увидела безобразный красный синяк, который начал появляться на его щеке, но тут комната поплыла перед ее глазами. Он толкнул ее на большой стол, ленты, кружева и булавки полетели в разные стороны.

— Вэл, — успела прошептать она, но он начал яростно целовать ее лицо, шею, грудь.

Его проворные руки раздели ее в считанные секунды. Как давно это было, когда мужчина вот так касался ее.

На мгновение она забыла, кем был тот мужчина. Потом вспомнила. Перед глазами возник образ Уэйна Д'Арвилля, так не похожего на Вэла. Его гладкие волосы были светло-медного цвета — не то что темная непослушная грива Вэла. Глаза пронзительные и голубые. Карие глаза Вэла излучали теплоту.

Она вздрогнула, когда его ладони легли ей на живот. Вместо мягкого французского она услышала грубоватый, гортанный кокни.

— Пора уж тебе узнать, девуля, что нельзя безнаказанно размахивать щеткой, — заявил Вэл, но голос его сел и дышал он прерывисто, рывками.

Внезапно ей все стало ясно. Она свободна. Прошлое, Уэйн, жуткие месяцы в тюрьме — все ушло.

У нее опять было будущее. С этим человеком. Она засмеялась, опьянев от радости, и вытянулась на холодном, жестком столе, а он наклонился над ней, раздвинув ей ноги.

Она дергалась и стонала, комната кружилась перед ее глазами в такт биению сердца, когда он нашел самую ее сердцевину.

— Да, Вэл, да! — воскликнула она.

Этого она и хотела. С того самого момента, как он ворвался в ее жизнь и все в ней перевернул. Ей нужен был рыцарь в блестящих доспехах, чтобы спасти ее.

Поощренный ее возгласом, Вэл стянул с себя джинсы, представ перед ней во всеоружии. Он подтянул ее за колени поближе и овладел ею, не спуская с нее внимательных глаз.

Именно там было его место, они оба это понимали.

Вероника стонала, царапала ему плечи, все еще прикрытые старой рубашкой.

Она стянула ее с него и провела ладонями по плечам и груди. Ноги ее подергивались, и она обвила ими его талию, а он двигался все резче, проникая все глубже, почти грубо, но ни на секунду не делая ей больно.

Его сила и страсть были настолько не похожи на отработанные движения Уэйна, что она почти сразу зашлась в оргазме. Вероника ничего не скрывала. В соседней комнате было слишком шумно, чтобы расслышать ее крики, и она стонала и вскрикивала с каждым его движением.

Вэл вздрогнул, когда ее внутренние мышцы сжались. Наконец, когда его семя горячей струей изверглось, он восторженно вскрикнул и упал на нее, пригвоздив к столу.

Долгие минуты лишь их прерывистое дыхание нарушало тишину неприбранной комнаты. Потом Вэл медленно выпрямился, едва держась на ногах, и посмотрел на нее с такой любовью, что Веронике показалось, она опьянела.

Она была вся в поту, тушь растеклась по щекам, щеки горели, волосы — влажные от пота.

— И когда ты сделаешь из меня честного человека и выйдешь за меня замуж? — спросил он, застегивая молнию на брюках и не отводя от нее взгляда.

— Может, завтра?