Долина гоблинов

2

Передо мной выросла платформа. Я влетел на неё. И остановился, как вкопанный. Никого. Я не выдержал и затрясся нервным, дурацким смехом. Все выглядело невероятно комично и глупо. Эта мерзкая гадина под вуалью обманула меня. Я выскочил из поезда, решив, что Дарси действительно вышла на станции. А теперь она одна, без документов, денег! И главное, без меня! Я огляделся по сторонам. Забытый богом полустанок. Вряд ли здесь когда-нибудь останавливались поезда. Пара столбов по краям платформы с фонарями, дающими призрачный, тусклый свет. Под навесом возвышалось тёмное, каменное сооружение с окнами, заколоченными досками. Я подошёл ближе. Над входом при свете маленькой лампочки под жестяным абажуром я разглядел остатки названия: «Белое эхо». Буквы отвалились, зелёной краской из пульверизатора кто-то нанёс другую надпись: «Нилбог». Я прошёлся медленно по платформе, пытаясь отыскать место, чтобы отдохнуть. Только сейчас я ощутил, как зверски устал. Мимо пролетел поезд, с ярко освещёнными окнами. Там кипела жизнь. Люди занимались своими делами. Счастливые. Я дотащился до середины платформы, где с трудом разглядел маленькую скамейку под навесом. Сделал шаг, как вдруг тень в глубине скамейки выпрямилась и бросилась ко мне с криком:

— Олег!

Я попал в объятья Дарси. Она ринулась обнимать меня с таким отчаяньем, будто я вернулся с фронта. Живой.

— Боже, ты весь в крови, — прошептала она.

Я не замечал, как ободрал руки, лицо. Дарси достала платок, стала вытирать мне лицо. Я отнял её руки и задал вопрос, который должен был задать. Я не хотел ругать малышку, упрекать её. Просто хотел понять.

— Дарси, зачем ты здесь сошла?

Она вдруг мелко задрожала, сжалась в комок, будто я ударил её. При свете показавшейся из-за облаков луны я увидел дорожки слез на её щеках. Черт, надо же быть таким болваном! Я прижал её к себе и начал гладить по спине, целовать. Мы сели на скамейку, я снял свой разодранный пиджак, надел ей на плечи. Она выбежала из поезда в одном домашнем платье, в котором легла спать.

— Эта женщина. В чёрном платье с кружевами. Она сказала, что ты вышел на станции, и ждёшь меня, — услышал я запинающийся голос Дарси.

Я совершенно не удивился. Эта мерзкая тётка недаром пёрлась за нами с самого вокзала. Зачем ей это понадобилось? Ограбить нас? Ну да, в купе остался мой ноутбук, вещи. Но зачем разыгрывать глупейшее представление, чтобы высадить на заброшенном полустанке? Не проще было подсыпать клофелин в чай?

— Почему ты ей поверила? — спросил я.

— Не знаю. Будто в полусне все делала. Знакомый голос произнёс: «Дарси, ваш муж ждёт на платформе. Быстро собирайтесь». Я вышла как лунатик, спустилась по ступенькам.

— И кто же тебе дверь открыл? — задумчиво проронил я, вспоминая, с каким трудом мне удалось заставить проводницу открыть дверь. Мне это аукнется. Чего доброго окажусь в тюрьме, когда вернусь. За терроризм. Плевать.

— Не знаю, Олежек. Все так загадочно. Когда поезд остановился, я вышла из купе и пошла к тамбуру. Будто меня загипнотизировали. Я не видела проводницу, просто дверь была открыта. Когда я сделала шаг на платформу, в первую секунду увидела тебя. Ты стоял ко мне спиной, обернулся и помахал рукой. Но потом все исчезло.

— Ладно, черт с ним, — резюмировал я. — Перекантуемся ночь, а утром постараемся догнать поезд.

Я ощупал пиджак, надетый на Дарси. Бумажник, револьвер. Все цело. Вытащил из кармана мобильник. Никакой сети. Ничего. Ладно, черт с ним. Утром решим, что делать. Мы устроились на скамейке, рядом друг с другом. Я пытался мучительно вспомнить карту. «Белое эхо», «Белое эхо». Вертелось название в голове. С географией и топонимикой у меня всегда были проблемы. Ещё со школы. Хотя все равно я получал одни пятёрки. Изредка четыре. Учительнице географии очень нравилось вызывать меня к доске, слушать, как я вещаю про отливы и приливы, реки и моря. Даже, если я нёс потрясающую чушь, она ставила мне пятёрку. Когда вырос, всегда надеялся, в любой точке мира, смогу по GPS-приёмнику узнать, где нахожусь. И вот настал момент, когда я абсолютно не понимаю, где я. Тайна, покрытая мраком.

Я проснулся от холода. Открыл глаза и увидел перед собой разлитое в воздухе молоко. Туман скрывал все на расстоянии пары метров. Я сел на скамейке, ощутив, как болит разбитое тело, руки, ноги. Дарси спала, укрытая моим пиджаком. Так сладко, будто дома, в уютной маленькой спальне. Я подошёл к краю платформы, шпалы заросли травой, рельсы проржавели. Будто здесь вообще не проходили поезда. Никогда. К платформе почти вплотную подходил сосновый бор. Стройные, высокие деревья рвались в небо, туман постепенно рассеивался, солнечные лучи, пробиваясь сквозь хвою, рассыпали весёлых зайчиков. Справа платформы я заметил просёлочную дорогу. Довольно широкая тропа, разделённая на две колеи, заросла посредине травой. Изгибаясь змейкой, она уходила куда-то вдаль, прячась в зелени. Мне даже показалось, что недавно кто-то здесь проехал на машине. Следы шин были достаточно свежие. Я вернулся к Дарси. Она уже проснулась и с удовольствием потягивалась.

— С добрым утром, малыш, — сказал я. — Как спалось?

Она радостно улыбнулась, как делают дети, не знающие забот и страхов.

— С добром утром, Олежек, — воскликнула она, и звонко рассмеялась серебристым смехом.

Я сел рядом, прижал к себе и бодро предложил:

— Ну что, погуляем?

Она удивлённо посмотрела на меня.

— Здесь рядом дорога есть, — объяснил я. — По ней кто-то совсем недавно проехал. Может быть, выйдем куда-нибудь к цивилизации. Догоним поезд.

Я понимал, что говорю глупости. Мой отпуск пропал. Догнать поезд мы не сможем. Мы сошли с платформы, и пошли по дороге. Кричала странная птица, ей ответил громкий, звонкий перестук дятла. Я вдыхал воздух полной грудью. Обожаю запах смолы, хвои, свежей травы. Мне показалось, что мы одни на всем белом свете. Как Адам и Ева, бредём неведомо куда по лесной тропке, ведущей в никуда. Торжественно, будто трубы органа рвались в небо стройные ряды сосен, пронизанные солнечным светом. Тревоги и заботы ушли на задний план. Мне полегчало на душе. Дорогу преградила мелкая речушка в каменистых берегах, через неё был перекинут деревянный мостик с резными перилами. Это обрадовало меня. Значит, неподалёку все-таки есть люди. Сосны сменились на смешанный, более густой лес. По краям дорога заросла низким кустарником. Краем глаза я вдруг заметил какое-то движение. Я ничего не успел разглядеть, лишь ощутил, как по лесу промчался кто-то большой и тяжёлый. Дарси испуганно прижалась ко мне.

— Ты чего, котёнок? — спросил я, улыбнувшись.

— Ты не слышал? Кто-то пробежал по лесу?

— Ну, пробежал и что?

— А вдруг это дикий зверь бросится на нас? — чуть запинаясь, спросила Дарси.

Я обнял её и объяснил:

— Любой дикий зверь человека боится. И всегда дорогу уступит. Ну, если только мы ему не помешаем. Чем-то. Не волнуйся. Ни медведь, ни волк.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Дарси, немного успокоившись.

— Дед рассказывал.

Я сам не очень в это верил. Но хотел подбодрить крошку. Спустя четверть часа лес начал редеть. Перед нами в холмистой долине раскинулась небольшая деревушка из каменных домиков с остроконечными крышами, выкрашенных одинаковой болотной краской.

— Ну, вот видишь, вышли к людям, наконец, — сказал я.

Тропа, пересеклась с булыжной мостовой, огибавшей деревеньку по периметру. Мы подошли к одному из домиков. Во дворе копалась женщина в платье серого, блеклого цвета с надетым сверху коричневым жилетом, что смотрелось совершенно по-идиотски.

— Не подскажите, как добраться до райцентра? — спросил я.

Женщина обернулась, я с отвращением увидел сморщенное лицо серо-зелёного цвета, тонкий, длинный нос, торчащий посредине. Поджав тонкие, будто прорезь для монет, губы, она равнодушно рассматривала нас. Её глаза перебегали с меня на Дарси, потом она отвернулась и вновь углубилась в свою работу.

— Не знаю, — буркнула она нам в спины, когда мы отошли от забора. — Здесь до райцентра пара тыщ вёрст. А то и больше.

Мы прошлись по главной улице деревеньки, куда выходили одинаково выкрашенные в болотный цвет заборчики, за которыми виднелись похожие друг на друга, как близнецы-братья, дома. Не сказал бы, что здесь кипела жизнь. Впрочем, по России масса вымирающих городов и деревень, населённых лишь старухами. Я заметил нечто похожее на бар или кафе. И ощутил, как проголодался.

— Перекусим? — предложил я.

Дарси слабо кивнула. Она плохо выглядела, прогулка по лесу почему-то лишила сил. Я обнял её и, заботливо поддерживая, повёл к входу в точку общепита. Скрипнула дверь. Внутри пахло старым деревом, пылью. Сквозь узкие, давно немытые окошки пробивался тусклый свет. После яркого, солнечного утра я ослеп и не сразу разглядел за стойкой хозяина в просторной рубахе, старомодном, коричневом жилете и ярко-красном остроконечном колпаке. Это выглядело комично. Посадив Дарси на одно из мест, поближе к окну, я подошёл к стойке.

— Мы от поезда отстали, — сказал я. — Не подскажите, как добраться до райцентра?

Хозяин поднял на меня сморщенное, маленькое личико с торчащим, длинным носом, оглядел без всякого интереса, и ничего не ответив, углубился в исследование стакана, который тщательно вытирал. Я вытащил пару сотен из кармана и выложил на стойку.

— Что у вас можно поесть? — настойчиво спросил я.

Поганец за стойкой, не удостоив меня ответом, поставил аккуратно чистый стакан на полочку, достал другой и начал шлифовать его. Это начало действовать мне на нервы.

— Чем расплачиваться будете? — проскрипел он в ту самую секунду, когда я собирался вытащить из кармана револьвер и пристрелить его.

— Деньгами, — ответил я насмешливо.

— Я понимаю, — скривился он, бросив презрительный взгляд на купюры, выложенные мною. — Эти мы не принимаем.

Я опешил. В занюханной деревеньке, затерявшейся на просторах бывшей российской империи, не принимают российские деньги? Зажрались, что называется.

— Доллары есть. Евро. Банковская карточка. Что желаете? — саркастически предложил я.

— Мы принимаем только это, — сообщил он мрачно, и выложил на прилавок пару маленьких, жёлтых кругляков.

Монеты, грубо отчеканенные, напоминали золотые. На реверсе был изображён рыцарский щит с симметрично расположенными башенками. На аверсе — мужской профиль с большим, греческим носом и выпирающим подбородком. Жители явно заигрались в фэнтези.

— А где их взять? — задал я вполне уместный вопрос. — Обмен где-то есть у вас?

Хозяин презрительно ухмыльнулся, вытащил из моих рук монеты и бросил в стол. Я отчётливо представил, мы не выберемся отсюда никогда и прямо здесь, среди толпы равнодушных людей, сдохнем от голода.

— Это ваша жена? — вдруг услышал я голос хозяина.

Он смотрел поверх моего плеча туда, где сидела Дарси. На его лице обозначилась явная заинтересованность. Дарси, безусловно, очень красивая женщина, но в лице старика проглядывало не похоть или восхищение, а что-то другое, странное и пугающее. Автоматически я пощупал в кармане пиджака револьвер, усмехнувшись своим мыслям. Ну, убью я парочку этих сушёных грибов, а дальше что?

— Да, — коротко ответил я.

Сморчок, растянув до ушей губы в фальшивой улыбке, уже более доброжелательной спросил:

— Что будете?

— Кофе или чай и какую-нибудь еду. Мы очень проголодались, — объяснил я.

Хозяин несколько раз ударил по звонку на стойке. За его спиной возникла, как приведение, тощая баба в выцветшем полотняном платье и жилете на шнуровке.

— Магда, принеси бутерброды с сыром, яичницу и чай нашим гостям, — проронил он, кивая на меня и Дарси.

Недобро сверкнув глазами, швабра исчезла. Я устало отошёл от стойки и сел к Дарси. Делиться с ней опасениями насчёт состояния психического здоровья жителей я совсем не жаждал. Через десять минут на столе появились бутерброды и чай. И маленькая, чугунная сковородка, на которой аппетитно шипела только что приготовленная яичница. Дарси взяла бутерброд, откусив кусочек, начала вяло жевать. Я решил, что бутерброды несвежие. Я схватил другой, но откусив, понял, что они вполне съедобны.

— Малыш, что с тобой? Ты сама не своя. Не нравится еда? — спросил я.

Выражение лица Дарси меня напугало. Может быть, она простудилась ночью? Этого не хватало.

— Нравится, — ответила она тихо, её лицо вдруг приобрело оттенок нежно-оливкового цвета. — Прости, Олежек, я выйду на минутку, — произнесла она и быстро выбежала наружу.

— Ваша жена беременна? — услышал я чей-то голос.

Обернувшись, я увидел парня с лохматыми, светлыми волосами, напоминающими солому, и круглым, добродушным лицом в веснушках. Он также был комично одет, в просторную рубаху и коричневый жилет, но выглядел гораздо симпатичнее.

— Нет, — ответил я холодно, ощущая, что дурацкий вопрос начинает сводить меня с ума.

Молодой человек недоверчиво оглядел меня и бесцеремонно поинтересовался:

— А вы откуда?

— От поезда отстали, — ответил я коротко. — Не знаете, как до райцентра добраться? — решил я попытать счастья с более расположенным к беседе человеком.

— Нет. Не знаю, — равнодушно бросил он. — Здесь несколько тысяч километров до города. А транспорта у нас нет.

— А если вам что-то нужно? Еда или вещи какие-то, как же вы получаете все? — раздражённо буркнул я.

— А это, наш Хозяин обеспечивает. У него машина есть. И не одна, — добавил он хитро. — Можете к нему обратиться, — предложил мой собеседник. — Он живет в доме на острове. Пойдёте по улице вниз.

Это уже лучше. По крайней мере, председатель этого идиотского колхоза имеет транспорт. Дарси вернулась, щеки немного порозовели. Я успокоился. Оставив пару сотен на столе, мы вышли наружу. Солнце уже сильно припекало, я представил с жалостью, как трудно Дарси будет идти так далеко, когда она явно больна. Обстановка действовала на меня угнетающе. Казалось, мы попали в какой-то другой, параллельный, враждебный мир, который пытается своим равнодушием уничтожить нас. Мы поплелись по улице, вдоль низких заборчиков, за которыми виднелись аккуратно выстриженные газоны. Это место совсем не походило на российскую деревню. Скорее на провинциальный, американский городок. Я не слышал мычанья коров или кудахтаться кур. Посредине дороги не лежали толстые свиньи. Чем занимаются люди этой деревни, я совершенно не мог понять. Мы прошли полкилометра, остановились передохнуть. За спиной я вдруг услышал фырканье мотора, оглянулся. И в изумлении увидел массивный, сигарообразный автомобиль с подвешенной сбоку запаской, фарами-фонарями на высокой, плоской решётке радиатора, вертикальным лобовым стеклом, установленным прямо на капот. Машина производила впечатление транспортного средства начала века, когда легковые автомобили внешне напоминали открытые конные экипажи, недалеко уйдя от них по ходовым качествам. Водитель в кожаной куртке, защитных очках и перчатках, смерив нас взглядом, спросил:

— Это вы от поезда отстали?

— Да, — ответил я коротко, осматривая уникальную тачку, которую никогда не видел раньше живьём. Только на фотографиях.

— Садитесь. Подвезу до особняка Хозяина.

Я недоверчиво взглянул на него. Почему к нам такое внимание? Вначале нас игнорировали, теперь прислали личный автомобиль. Что-то здесь не так. Я взглянул на бледное лицо Дарси и решил, что отказываться глупо. Если нас собираются убить, то лучше бы, если это сделали побыстрее. И без мучений. Водитель распахнул дверь, элегантно отделанную кожей с окантовкой из полированного красного дерева. Я помог Дарси забраться на заднее сиденье, обтянутое белоснежной кожей, плюхнулся рядом. Мотор зафырчал, тачка мягко покатилась по булыжной мостовой. Шофёр угрюмо молчал, будто не хотел ни на миг отвлекаться от дороги. Хотя, кроме этой древней колымаги на улице никого не было видно. Ни людей, ни животных, ни любых других транспортных средств. Деревенька будто вымерла. По дороге я обдумывал, как может выглядеть Хозяин этого странного царства. Высокий, тощий, как кощей бессмертный, который над златом чахнет? Здоровенный бугай? Горбатый карлик?

Посредине озера на островке возвышался двухэтажный каменный особняк с высокой, квадратной трубой. Мы проехали по ажурному, деревянному мосту, который соединялся с островом, и въехали в аллею, по краям которой раскинулся парк, больше напоминающий буйные лесные заросли. Прямо перед домом из круглой, позеленевшей чаши бил высокий фонтан. Неплохо живут у нас в глубинке. Подумал я. Шофёр остановил машину у крыльца, и как только мы вылезли, тут же уехал. Здание, очерченное резкими, прямыми линиями, из серого камня, увенчанное высокой остроконечной крышей, производило довольно мрачное впечатление. Эркер в виде конусообразной башенки, с арочным входом. Густая зелень пышным, толстым ковром покрывала стены дома. На входной двери висела массивная, бронзовая ручка в виде гривы льва. Я постучал. Через пару минут на пороге появилась высокая, худая дама с длинным, надменным лицом, в платье до пола, и старомодном чепце. Она смерила меня ледяным взором и гнусаво спросила:

— Что вам угодно, сударь?

— Мы отстали от поезда. Не могли бы вы помочь нам добраться до райцентра. Одолжить машину, — быстро проговорил я.

— Нет, — холодно отрезала особа в чепце и захлопнула перед моим носом дверь.

У меня возникло горячее желание шарахнуть по двери со всей силы ногой, чтобы выбить ее к чёртовой матери. Я взглянул на изнурённое лицо Дарси, и вздохнул. Я не знал, что делать. Впервые в жизни! Этот мир решил сжить нас со свету! Но зачем так долго мучить для этого? Я отошёл к Дарси, прижал к себе, и поцеловал в лоб. Был бы я один, просто застрелился бы на пороге этого роскошного особняка. Или, по крайней мере, разбил бы парочку окон.

— Пойдём, милая, обратно, — произнёс я, наконец.

На глазах Дарси показались слезы. И мне тоже до жути захотелось разрыдаться от беспомощного отчаянья. За моей спиной вдруг послышался скрип открываемой двери и гнусавый женский голос прокаркал:

— Входите.