Долина гоблинов

3

К нам вышел немолодой мужчина среднего роста, одетый, будто для светского раута — в безупречно сидевшем на нем темно-сером костюме-тройке. Его лицо выглядело, как обычная человеческая физиономия, а не уродливая рожа. Это меня порадовало.

— Извините нас, — проговорил он глухим, тусклым голосом. — Мы отвыкли от цивилизованных приёмов. — Софья Леопольдовна, предоставьте нашим гостям комнату, — приказал он высокой даме, которая не хотела пускать нас в дом. — Приветствую вас. Фёдор Николаевич Мамонтов-Дальский, — представился он, удостоив нас лёгким поклоном головы.

Я пожал ему руку, удивившись, как ему удаётся произносить слова, практически не размыкая губ. Но решил, это особый шик новых русских аристократов. Я смог подробно разглядеть его, и понял, что идеально прямой, греческий нос на золотой монете, которую мне показали в баре, принадлежит хозяину этого дома. Несмотря на возраст, оставивший явный след на его лице, он действительно выглядел аристократом — ясные, умные глаза, волевой рот, выступающий подбородок с ямочкой. Особенно сильное впечатление производила его царственная осанка — горделиво развёрнутые плечи, безупречно прямая спина.

— Олег Николаевич Верстовский и моя жена Дарси, — представился я, ощущая какой-то странный дискомфорт от изучающего взгляда собеседника. Он напоминал взгляд сморчка из бара. Я никак не мог понять, что он выражает. — Мы отстали от поезда. Не могли бы вы…

— Вначале, господин Верстовский, я хотел бы предложить вам и вашей жене отдохнуть в моем доме, — невежливо перебил он меня. — Потом будем говорить о делах. Проходите в гостиную, пока слуги подготовят для вас комнату.

Внутри дом производил потрясающее впечатление. Хозяин явно был не беден. Мягко говоря. Только уникальный лепной декор на потолке стоил больше, чем я зарабатываю за год, пописывая статейки для Крокодила. Из прихожей через арочный проем, который поддерживали колонны из гладкого зеленоватого камня, виднелся холл. Он разделял столовую и гостиную — просторный зал с паркетом, который великолепно смотрелся бы во дворце, лепниной на стенах и потолке, помпезной хрустальной люстрой. Вокруг журнального столика с отполированной до зеркального блеска столешницей располагался огромный диван и кресла, обшитые полосатым серо-зелёным шёлком. Всю красоту портили уродливые каменные изваяния в углах, и странные картины в роскошных, позолоченных рамах, изображающие нечто совершенно безвкусное. Я решил, что хозяин — поклонник абстракционизма, или дальтоник. Все окна наглухо закрывали портьеры — сложные сооружения из тяжёлой атласной ткани, уложенные волнами. Освещение давали только шикарные люстры, торшеры и бра на стенах. Мы с Дарси присели на диванчик. Хозяин возник в проёме, как в роскошной раме, и произнёс сакраментальное:

— Располагайтесь и чувствуйте себя, как дома!

И удалился царственной походкой. Ненавижу эти пустые, ничего не значащие слова. «Как дома». Посредине всего этого великолепия я разденусь до трусов и буду ходить с банкой пива в руках? Интересно, как на это посмотрит хозяин? Терпеть не могу фраз, которые люди произносят совершенно не задумываясь об их истинном предназначении. Вот к примеру термин, который любят использовать мои коллеги-журналисты: «в местах не столь отдалённых», понимая под этим, что человек сидит в тюрьме. Эта фраза — эвфемизм, который означал в реальности: «господин граф изволили отбыть в сортир». Когда я слышу это с высокой трибуны, куда забираются (и порой совершенно напрасно) люди моей профессии, я умираю со смеху, когда на всю страну о неком известном гражданине сообщают, что он сидит в отхожем месте. Или прилагательное «нелицеприятный». Наш брат-журналист думает, что учиться грамоте совершенно не обязательно, как слышу, так и пишу. И считают, раз нелицеприятно так похоже на неприятно, это одно и то же. На самом деле, «нелицеприятный» означает нейтральный, беспристрастный.

В Дарси взыграл инстинкт художницы, она решила осмотреть коллекцию хозяина. Я испугался, её лицо опять приобрело оттенок свежей, весенней травки. Оказавшись рядом, я вздохнул с облегчением. Крошка чувствовала себя отлично, этот поганый отсвет дал колорит, в котором были написаны все картины со сценами жизни странных зелёных существ, с морщинистыми лицами, большими носами и вытянутыми, узкими глазами, похожими на кошачьи. Я ощутил себя круглым болваном! Вот, что значит уехать в отпуск и отключить мозги! Уроды на картинках были гоблинами. А Нилбог — это «гоблин». Только наоборот. Фантазия жителей, так назвавших свою деревушку, меня умилила. Я посетовал, что у меня нет ни ноутбука, ни Интернета. Безумно хотелось узнать побольше об этих существах.

— Какая гадость, Олег, — произнесла Дарси с отвращением, усаживаясь на диванчик. — Ни вкуса, ни чувства меры. Зачем изображать подобных омерзительных существ?

— Это точно, — согласился я. — Но там были и симпатичные.

— Нет, Олежек, они ещё хуже. Присмотрись. Фея с лапами лягушки. Или с длинным хвостом змеи. А эти мерзкие идолы? В таких изумительно выполненных интерьерах поместить тошнотворные, безвкусно сделанные вещи, — с досадой произнесла Дарси.

— У каждого свои недостатки, — устало ответил я своей любимой фразой.

К нам присоединился новый персонаж — тощая старушенция в тёмном платье и накидке. Я удивился, как она умудряется переставлять ноги.

— Комната готова, — сказала она вполне уверенным и твёрдым голосом, несмотря на морщинистое лицо и сгорбленную спину. — Прошу вас, господа.

Мы последовали за ней по эллипсоидной с ажурными, чугунными перилами лестнице, которая будто торнадо ввинчивалась в потолок. Стены коридора второго этажа были обтянуты шёлком болотного цвета с геральдическим рисунком — рыцарским щитом и башенками. Я вошёл в комнату, отведённую нам, и обалдел. Судя по растерянному лицу Дарси она испытала похожие чувства. Просторная комната, на декоративном паркете красовалась огромная кровать со спинкой резного дерева. Не просто резьба по дереву, а нечто совершенно невообразимое — сверху тетивы лука присобачили плоскую раковину моллюска, а квадратные столбики венчали чаши Грааля! Под стать кровати была тумбочка красного дерева с изящными бронзовыми ручками. У окна — высокий комод. Напротив — гардероб до потолка. Старушка божий одуванчик быстро проскользнула к окну, открыла ящики и узловатыми, как засохшие сучки, пальцами начала довольно ловко перебирать содержимое, объясняя, что где лежит. Когда она, наконец, покинула нас (в прямом смысле) я сам открыл ящики и присвистнул от изумления. Такого пиршества я не видел — несколько атласных пижам разного цвета, пеньюары, халаты, ночные рубашки для Дарси. Я подумал, когда вернёмся, обязательно куплю нам такие же. Я собрался примерить пижаму кремового цвета, чтобы проверить, стану ли я похож на настоящего аристократа, но Дарси с мягким укором остановила меня:

— Милый, прими душ вначале.

На самом интересном месте моя жёнушка указывает на мой главный недостаток. Я бросил пижаму и уселся на кровати, демонстративно сложив руки на груди. Не то, что я не люблю мыться. Просто тратить время на эти глупости мне всегда жаль. Заниматься любовью в ванне я тоже не люблю. Экстремальный секс не для меня. Поэтому я терпеливо ждал, когда Дарси выйдет и я смогу принять ванну. Дарси выглянула из двери и, бросив игривый взгляд, проговорила:

— Зайчик, там для тебя место тоже есть.

Я отрицательно покачал головой. Тогда она объяснила уже серьёзно:

— Там две ванны. Не трать время.

Я поплёлся мыться. И испытал настоящий шок, увидев отделанную мрамором и ониксом комнату, две ванны, душевую. Все это разделялось полупрозрачными стеклянными перегородками. Умеют жить люди! Шик. Горбатишься, горбатишься, а имеешь — ноль без палочки. Если бы не наследство Дарси, я бы продолжал жить в маленькой занюханной «хрущобе», которая досталась мне от бабушки. Над ванной из мрамора находилось мозаичное панно. Если бы оно изображало обнажённых прелестниц. Фигушки. Там опять торчали мерзкие рожи троллей. Я не помню разницы между троллями и гоблинами, по-моему, один черт. Хозяин явно питал к ним нежные чувства. Над ванной возвышалось два, стилизованных под старину, золотых крана — отдельно для холодной воды, отдельно — для горячей. Именно золотых, а не позолоченных. В этом я хорошо разбираюсь. Почему при таком богатстве хозяин не захотел установить примитивный смеситель? Корчит из себя британского аристократа. Подумал я и сразу поймал себя на стыдливой мысли, что дико завидую. Я бы многое отдал, чтобы иметь подобный домик.

Когда я вернулся в спальню, Дарси, облачённая в воздушный пеньюар небесно-голубого цвета (под цвет её чудесных глаз!) ждала меня. Я натянул на себя атласную пижаму и взглянул в огромное зеркало в старинной раме, висевшее над камином. Парового отопления в доме тоже не оказалось. Дарси подошла ко мне, прижалась сзади и прошептала:

— Мы так хорошо смотримся вместе. Правда?

Я понял, чего она хочет. Взял её на руки и отнёс на кровать. После стольких волнений и переживаний мы, наконец, остались наедине в прекрасном доме, где нам никто не помешает насладиться друг другом. Жена — прочитанная книга? Ничего подобного! Так говорят те, кто читает второпях, игнорируя самые важные детали.

Мы лежали рядом, отдыхая от любовной борьбы. Дарси вдруг взяла мою руку и положила на свой животик.

— Чувствуешь? — спросила она с загадочной улыбкой.

Я сел на кровати, ощущая подступившее к горлу раздражение. Все вокруг твердили об этом, а я, как слепой дурак, игнорировал.

— Дарси, почему ты мне раньше не сказала об этом? — спросил я сухо.

Она промолчала, повернулась к стене. Обиделась.

— Я хотела сделать тебе сюрприз. Думала, приедем на место и я тебе скажу, — пояснила она глухо. — Вижу, ты совсем не рад.

Я наклонился на ней, нежно поцеловал, прижал к себе, пытаясь извиниться.

— Малыш, дело не в этом. Я очень рад. Но пойми, если бы ты сказала раньше, мы бы не поехали. Не очутились в этом странном месте.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась она. — Причём тут это место? Чем тебе здесь плохо?

Да. Попал так попал. Вокруг кошмарные личности, которым почему-то позарез нужна моя беременная жена, а я даже не знаю, как ей об этом сказать.

— Ты себя плохо чувствуешь, — я попытался увести разговор в сторону. — Здесь трудно найти медицинскую помощь.

Дарси улыбнулась.

— Зайчик, ты такой наивный. Я же не собираюсь прямо здесь рожать, — сказала она. — Ну, немного тошнит по утрам. Это обычное дело. В этом нет ничего страшного. Не беспокойся.

Разглядывая живописное панно на потолке, она спросила:

— Кого ты хочешь — мальчика или девочку?

— Мальчика, — быстро ответил я.

— Почему?

— Вертолёт хочу радиоуправляемый, — ответил я фразой из моего любимого анекдота.

Дарси изумлённо взглянула на меня, не понимая моего тупого юмора. Я объяснил:

— Шутка. С мальчиком будем всякие модели запускать, вертолёты, самолёты. И железную дорогу!

Дарси звонко рассмеялась, будто разом зазвенело тысячи маленьких колокольчиков.

— Вернёмся, я тебе подарю большую железную дорогу. С домиками, мостиками. Будешь в неё играть. Раз не наигрался в детстве. Ах ты мой маленький, — начала обидно сюсюкать Дарси.

— У меня в детстве не было железной дороги, — проворчал я. — Я очень хотел иметь.

В дверь постучали, мы услышали голос надменной дамы:

— Господа, просим вас спуститься к обеду.

Я надеялся, что хозяин присоединиться к нам. Но в элегантной столовой мы обедали только вместе с Дарси. Хотя еды хватило бы на роту солдат. Впрочем, нет. Солдат так никто бы не стал кормить. Салат с беконом, сыром, и кедровыми орехами, авокадо с креветками, консоме с цыплёнком, шашлык из баранины, фаршированные кальмары, запеканка из лосося с грибами, фруктовый салат из груш, апельсинов и клубники. Будто нас откармливают людоеды для своего пиршества. Промелькнула у меня мысль, которую я тут же отогнал. Все это подавалось молчаливыми слугами на великолепном, тонком фарфоре, который я страшно боялся разбить. Дарси уже пришла в себя и уминала все также быстро, как и я. Я никогда так вкусно не ел.

После обеда нас пригласили вновь в гостиную, где было сильно натоплено, в камине весело трещали дрова. Хозяин показал на кресло напротив, и подвинул ко мне деревянный ящичек с сигарами. Я знаю, он называется хьюмидор, в нем поддерживается особая температура, влажность, для хранения элитных сигар.

— Курите? — спросил он.

— Только сигареты, — осторожно сказал я.

Он усмехнулся и предложил:

— Хотите, научу вас курить сигары? Это великолепно успокаивает. И не так сложно, как кажется.

Он взял блестящую штуковину, напоминающую небольшие, изящные ножницы, отрезал кончик сигары, тщательно прикурил от длинной спички. Удовлетворённо откинувшись на спинку глубокого кресла, выпустил ароматный дым. Черт возьми, зачем он меня соблазняет? И чего хочет всем этим добиться?

— Хорошо, не будем об этом, — проронил он спокойно, видимо, увидев растерянность на моем лице. — Просто выпьем, — добавил он, разливая по двум пузатым бокалам ароматную янтарно-коричневую жидкость. — Можно я буду звать вас Олег? Вы кажется значительно моложе меня? Хорошо. Кто вы по профессии?

— Журналист, — коротко ответил я, взяв в руки бокал, и старательно грея в ладонях.

— Прекрасно, — его тусклый голос зазвучал более живо. — Вы видели в моем доме изображение гоблинов? — спросил он.

— Да, конечно. Картины, статуи, — ответил я, высказывать своё мнение о плохом вкусе хозяина я не собирался. Это выглядело бы бестактно, особенно после того, как нам с Дарси оказали такое радушное гостеприимство.

— Я пишу книгу об этих удивительных существах, — объяснил он. — Я дам вам прочитать рукопись. Мне бы очень хотелось узнать ваше мнение. Если это вас не затруднит. Льщу себя надеждой получить пару профессиональных советов. Чрезвычайно любопытная тема. Возможно, она вас тоже увлечёт.

Да, только мне и не хватало изучать гоблинов. Во время своего отдыха. Я постарался сделать вид, что заинтересовался предложением.

— С удовольствием прочту, — сказал я.

— Вы могли бы написать рецензию? — поинтересовался он.

Я тут же сочинил отговорку:

— Я привык работать на ноутбуке. Писать совсем разучился.

— Это не проблема, — легко сказал он. — Скажите, какой ноутбук вам нужен и завтра вам его предоставят. Если у вас есть пожелания — не стесняйтесь.

Этот любитель гоблинов чрезвычайно сильно в нас заинтересован. Это подозрительно. Но пока надо пользоваться моментом.

— Мне бы хотелось иметь фотоаппарат. Какой-нибудь. Любой, — обалдев от собственной наглости, проронил я.

— Какой именно фирмы. Canon, Nikon? Я вам рекомендую Hasselblad — прекрасные характеристики. В окрестностях много красивых мест. Река, водопад, озеро. И великолепный сосновый бор.

Я понятия не имел, что такое Hasselblad и сильно пожалел, что со мной нет Толясика. Наверняка, он бы поведал мне, невежде, что это за хитрая штука.

— Фёдор Николаевич, мы не хотели бы вас так сильно обременять, — проронил я с намёком. — Мы очень благодарны вас за гостеприимство…

— Ну что вы, Олег. Вы же не пленники. Гости, — понимая, куда я клоню, сказал он с мягким укором. — В любой момент, вы можете взять одну из моих машин и отправиться в город. В трёх часах езды отсюда. Кстати, вам понравилась машина, на которой вас привезли сюда? — поинтересовался он.

— Да, очень стильная. Начала прошлого века. Я люблю старые машины.

— Отлично. У меня коллекция старинных автомобилей. Вы ехали сюда на «Каддилаке» 1932-го года. У меня есть «Шевроле», «Форд Буревестник», «Плимут Бельведер», «Мерседес 300SL». Тридцатые-пятидесятые годы прошлого века. Все на ходу. Вы можете брать любую из них, чтобы покататься по окрестностям. Кроме того, в доме есть неплохая библиотека, кинозал. Все к вашим услугам. Я очень скучаю здесь. В одиночестве. Мне было очень приятно познакомиться с вами и вашей очаровательной супругой.

Последнюю фразу он произнёс с такой странной интонацией, что я забеспокоился. Выражение его глаз почти не изменилось, но в них промелькнуло нечто пугающее.

— Фёдор Николаевич, я хотел попросить. Для моей жены принадлежности для рисования. Она — художница, — вырвалось у меня, и совершенно напрасно.

— Правда? Это замечательно. Дарси, вы не могли бы сделать иллюстрации для моей книги? Конечно, ваша работа будет хорошо оплачиваться.

— Я рисую пейзажи. В реалистичной манере. Мне будет трудно отображать несуществующих персонажей… — запинаясь, тихо пролепетала Дарси, хотя я знал, это ложь. Люпана она смогла нарисовать великолепно.

— Гоблины существуют, — губы Хозяина тронула лёгкая полуулыбка. — Впоследствии я расскажу об этом подробнее.

На лице Дарси отразился неописуемый и совершенно бестактный ужас. Не знаю, что напугало ее больше — факт наличия в реальности мерзких уродцев или проявление безумия милейшим Хозяином.