Долина любви

Глава четвертая

На следующее утро Вивьен приготовилась не обращать внимания на то противоречие, которое внезапно возникло между ними, и сделать вид, будто ничего не произошло. Однако она понимала, что любая следующая ее поездка в «Орлиное гнездо» будет теперь омрачена тем, что она узнала о Мигеле и его отношении к иностранцам.

Она спустилась вниз и вышла на террасу. В сияющем свете ясного утра каждый предмет четко вырисовывался на фоне голубого неба. Поблизости никого не было, но стол на террасе был накрыт к завтраку. Тут же находился кувшин со свежим апельсиновым соком, в котором зазвенели кусочки льда, когда Вивьен взяла его, чтобы наполнить свой стакан; рядом стоял кофейник, накрытый толстой стеганой грелкой; привлекало внимание блюдо с румяными булочками, домашнее печенье и масленка, помещенная в чашку со льдом. Взяв с собой сок, Вивьен подошла к балюстраде и остановилась, зачарованная красотой открывшейся перед ней картины.

Вскоре она заметила двух всадников, казавшихся сначала лишь маленькими фигурками вдалеке, но когда они быстро приблизились, пустив лошадей галопом по дороге через виноградник, Вивьен узнала Марию-Тересу и Фернандо Эскобедо.

У дома их лошади пошли шагом и остановились. Молодые люди повернулись друг к другу, чтобы поговорить. Теперь Вивьен могла ясно видеть их лица. Фернандо смеялся, его лицо раскраснелось от быстрой скачки, вьющиеся волосы растрепались. Даже издалека Вивьен видела его белозубую улыбку и даже почти ощущала бьющую через край жизнерадостность его натуры.

Они спешились, и Фернандо взял поводья обеих лошадей. На этот раз Мария-Тереса пользовалась дамским седлом, и на ней была надета длинная пышная юбка и короткий жакет, украшенный шнуром, поверх изящной белоснежной блузки. Ее темные волосы были скрыты широкополой шляпой. Она улыбалась Фернандо, и он не спешил оставить ее, чтобы отвести лошадей в конюшню.

Вивьен отвернулась и тут заметила, что у стола стоит Мигель, пристально глядя на свою сестру и Эскобедо. Она не слышала, как он вышел на террасу; ее первым побуждением было улыбнуться ему и весело пожелать доброго утра, но какое-то отрешенное выражение его лица удержало ее от этого. Несколько минут он не сводил глаз с молодых людей. Взглянув наконец на Вивьен, он кивнул ей и коротко поздоровался. Был ли он сердит после вчерашнего разговора или у него появился новый повод для раздражения, потому что Фернандо ездил верхом с Марией-Тересой? У Вивьен появилось озорное желание задеть его, и она сказала:

— Сегодня утром Мария-Тереса кажется такой сияющей, сеньор. Видимо, на асиенде ей очень нравится.

Он взглянул на нее, не сказав ни слова, и снял грелку с кофейника.

— Могу я предложить вам кофе? — вежливо осведомился он.

Взяв предложенную чашку, Вивьен села в конце стола, чтобы быть подальше от него. На террасу вышла Мария-Тереса, она радостно улыбнулась им обоим.

— О, я так замечательно покаталась верхом, — сказала она. — Чудесно! Я чувствую себя превосходно.

— Ты и выглядишь превосходно, — заметила Вивьен. Это было действительно так. На обычно бледном лице Марии-Тересы горел румянец, глаза сияли, а на губах играла легкая улыбка. Она была необыкновенно хороша в этот момент.

— Этот костюм для верховой езды, — объяснила Мария-Тереса, снимая шляпу, — очень популярен у женщин Севильи. Мне он очень нравится. Мигель, дорогой, налей мне, пожалуйста, апельсинового сока.

Мигель налил ей сок. Она подошла к нему, чтобы взять стакан, и остановилась рядом. Неожиданно она наклонилась и быстро поцеловала его в щеку.

— Доброе утро, брат, — мягко произнесла она, и ее слова оказали на Мигеля успокаивающее воздействие. Напряжение исчезло с его лица, и Вивьен также ощутила спокойную умиротворенность этих тихих слов.

Мария-Тереса села за стол; вскоре к ним присоединился и Фернандо.

— У меня просто волчий аппетит, — сказал он. — Здесь нет копченого окорока? Мария-Тереса, как насчет копченого окорока? — Он позвонил, тут же появилась служанка, чтобы узнать, что требуется хозяевам. Почти мгновенно блюдо с копченым окороком было принесено, и Фернандо стал накладывать лучшие кусочки в тарелку Марии-Тересы. — Ну, дон Мигель, какая у нас на сегодня программа?

Мигель ответил ему по-испански, и дальше разговор пошел на этом языке. Мария-Тереса внимательно следила за его ходом, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Вивьен же понимала только отдельные слова, иногда фразы, и будучи не в состоянии следить за разговором, погрузилась в свои мысли. Фернандо и Мария-Тереса. Это, конечно, было совершенно невозможно, если Мария-Тереса собиралась уйти в монастырь, как только закончит курсы медсестер. И все же Вивьен ясно понимала истинные чувства молодого человека, даже если Мария-Тереса о них и не догадывалась. Но, вероятно, Мигель не одобрял их отношений, ведь Фернандо был всего лишь управляющим в его имении: положение, конечно, неплохое, но недостаточно высокое, чтобы иметь право просить руки Марии-Тересы. В этом ли была причина того, что брат и сестра редко приезжали на асиенду? Мигель не хотел поощрять ухаживания Фернандо?

Фернандо быстро закончил завтрак, и мужчины ушли в контору. Девушки остались выпить еще по чашечке кофе.

— Ну вот, — сказала Мария-Тереса с явными нотками разочарования в голосе, — сегодня после ленча мы должны отправиться назад в Долину орлов. Ты поняла это, Вивьен?

— Нет. Мне было трудно уследить за разговором, и я задумалась о своем.

— Мигель утром закончит все, что планировал здесь сделать. Примерно в три часа у нас будет ленч, потом мы поедем назад. Я думаю, тебе опять придется ночевать в Ла Каса де лас Акилас.

— Почему мы должны так скоро уезжать? Здесь так чудесно, и тебе тут, кажется, очень нравится.

— Наверное, слишком нравится, — ответила девушка с необычной серьезностью. — Наверное, я забываю о своих обязанностях. В этом мире, Вивьен, так много соблазнов.

— Но ведь нет же таких заповедей, которые запрещали бы радоваться жизни, Мария-Тереса?

— Нет. И наслаждаясь жизнью, человек забывает о скорбящих и немощных, обо всех тех, кто нуждается в помощи. Нужно находить праведные пути для наслаждения.

— Да, я согласна, — сказала Вивьен, у которой были несколько иные представления о том, что следует считать праведным.

Значит, Мигель решил быстрее увести ее подальше от соблазна, подумала Вивьен. Увезти от Фернандо, назад, в общество мрачных стариков, в неприветливый дом; ее возмутило поведение Мигеля.

После завтрака девушки отправились в Херес-де-ла-Фронтера на машине Фернандо. Вивьен увидела бурлящий жизнью город, но Мария-Тереса показала ей и тихие улочки со старинными церквями, и рынок, где собирался весь простой народ и где можно было ближе познакомиться с обыденной жизнью испанской провинции. Они вернулись как раз вовремя, чтобы выпить перед ленчем по бокалу хереса с мужчинами и сеньорой. Вивьен осторожно поглядывала на Фернандо и Марию-Тересу. Ей показалось, что Фернандо определенно влюблен, а девушка не только смущена его отношением, но и взволнована. Когда они приготовились к отъезду и зашли попрощаться с сеньорой Эскобедо, Фернандо вышел проводить их до машины.

— Я был рад познакомиться с вами, сеньорита, — сказал он Вивьен. — И вновь увидеть тебя, Мария-Тереса. Ты что-то редко приезжаешь на асиенду.

— Мои обязанности сестры милосердия не позволяли мне часто бывать здесь.

— Когда ты вновь к ним приступаешь?

— Осенью.

— Тогда постарайся еще раз приехать сюда до осени. Ты же знаешь, как лошади скучают по тебе.

Мария-Тереса неуверенно покачала головой.

— Ну, им придется попрощаться со мной. Жаль, конечно, потому что я люблю верховую езду. — По выражению ее лица Вивьен вдруг представила себе, какая жизнь ожидает девушку, без всего того, что она любит, имея в своем распоряжении лишь одни обязанности и забыв о всяких удовольствиях. Она заметила, как тень пробежала по лицу Фернандо, и быстро взглянула на Мигеля, чтобы увидеть, как он отреагирует на слова сестры.

Он стоял рядом с машиной, открыв дверцу и ожидая окончания прощального разговора. Его карие глаза пристально смотрели на Марию-Тересу, но, как Вивьен ни старалась, она не могла прочитать его мысли. Неужели его всегда так трудно понять? Неужели он с самого детства был таким мрачным, одиноким, замкнутым? Или это жизнь в неприветливом доме-крепости среди гор в обществе трех пожилых снобов сделала его таким?

— Пойдем, Мария-Тереса, — мягко произнес Мигель. — Пора ехать.

Вивьен подумала, что нежность в его голосе появляется только тогда, когда он обращается к сестре. Он действительно любит ее, но была ли его любовь такой, которая замечает, что необходимо для Марии-Тересы прежде всего?

— Иду, Мигель. — Фернандо открыл перед ней дверцу машины, но Мария-Тереса покачала головой. — Я хочу, чтобы Вивьен села на переднее сиденье, оттуда лучше видно, — сказала она и устроилась сзади. — До свидания, Фернандо.

Мигель сел за руль, и машина отъехала от дома.

Брат и сестра, казалось, были погружены каждый в свои мысли. Вивьен полагала, что Мария-Тереса могла думать о Фернандо, но о чем размышлял Мигель, она даже не могла представить. Она же пользовалась возможностью любоваться местностью, по которой они проезжали; время от времени она произносила что-нибудь, чтобы нарушить это тягостное молчание.

— Мне кажется, сеньор, — заметила она между прочим, — что ваш чудесный херес изготовлен из кукурузы, сахарной свеклы и семян подсолнечника, потому что только эти растения я вижу вокруг.

Мигель с неожиданной улыбкой взглянул на нее.

— Могу вас уверить, что мы добавляем в него и виноград.

— Просто виноградники находятся в другой стороне, — серьезно объяснила Мария-Тереса.

Скоро равнина осталась позади, началась трудная, горная дорога, и наконец крутой подъем к «Орлиному гнезду». Машина остановилась у дома, и они все вместе стали подниматься по ступенькам, и не успели они даже позвонить, как слуга открыл дверь. Они прошли через сводчатый холл и заметили, что все комнаты в доме ярко освещены. Дверь в гостиную была открыта, и там тоже были зажжены все лампы, чего старики обычно не любили. Высокий, элегантный молодой человек стоял на пороге.

— Рамон! — воскликнула Мария-Тереса. — Никак не ожидали встретить тебя здесь.

— У меня выдалось несколько свободных дней, — сказал он, целуя кузину в обе щеки, — и я решил навестить родителей.

— Рады видеть тебя, — произнес Мигель, протягивая ему руку. — Познакомься с сеньоритой Арнольд.

— Счастлив познакомиться, сеньорита, — по-испански произнес Рамон, поклонившись ей.

— Я тоже, сеньор, — ответила она на том же языке.

— О, вы говорите по-испански.

— Совсем немного, но со временем надеюсь научиться.

— У тебя уже неплохо получается, — похвалила ее Мария-Тереса. — Но Рамон знает английский. Ты надолго приехал, Рамон?

— К сожалению, всего на несколько дней.

С приездом Рамона сеньор и сеньора Диас-Фрага необычайно оживились, и даже кузина Мариса отказалась от своей постоянной угрюмости. На их лицах даже появились улыбки и на каждое свое замечание они, казалось, ждали одобрения со стороны Рамона. Вивьен, чужой человек среди них, держалась в стороне, вежливо молчала, довольствуясь ролью наблюдателя.

Рамон выглядел истинным городским жителем. Очень обходительный молодой человек, подумала Вивьен. Изысканно одетый, воспитанный и образованный, он держался весьма снисходительно со всеми остальными. Покровительственные нотки явственно звучали в его голосе, когда он говорил со своими родителями или незаметной кузиной Марисой, и даже что-то подобное проскальзывало в его словах, когда он обращался к Марии-Тересе, хотя уж ее-то нельзя было назвать маленькой провинциалкой. И только с Мигелем он держался как с равным, но ведь иначе и быть не могло, подумала Вивьен: тот был хозяином дома и с таким человеком нельзя было говорить со снисходительным пренебрежением.

Они вернулись как раз к позднему обеду, который был накрыт, как обычно, в мрачной столовой. Но на сей раз все лампы в ней были зажжены, и обед проходил более оживленно. Рамон поддерживал беседу, переходя с английского на испанский и наоборот, смеялся вместе с Марией-Тересой, с улыбкой обращался к своим родителям с вопросами, разговаривал с Мигелем на серьезные темы. Говорил о вечеринках, на которых он побывал, о приемах, которые посетил, о пьесах, которые ему удалось увидеть. Вивьен с удивлением узнала, что спектакли в театрах начинаются в половине одиннадцатого или в одиннадцать и заканчиваются в час ночи. Неужели испанцы никогда не устают, недоумевала она.

С появлением Рамона все в доме переменилось. Он добродушно подшучивал над своей матерью, а она только улыбалась ему в ответ и смотрела на него полными обожания глазами. Значит, он был ее слабой стрункой, подумала Вивьен, этот слишком обходительный молодой человек, который был о себе очень высокого мнения, и которому, видимо, доставляло удовольствие манипулировать людьми, собравшимися сейчас в столовой. Несколько раз он бросил взгляд на Мигеля, чтобы увидеть его реакцию на свои слова. Пару раз Вивьен поймала его взгляд и на себе. Он, наверное, пытался понять, что она делает в этом доме. Внезапно у нее мелькнула мысль: был ли его приезд простым совпадением или его срочно вызвали сюда родители. Они могли в любое время позвонить ему прямо в Мадрид. Но если они действительно так сделали, то их поступок вполне объясним: они были так счастливы его видеть.

Когда все перешли в гостиную пить кофе, Рамон подошел к Вивьен и сел рядом с ней.

— Вы надолго приехали в Испанию, сеньорита?

— Нет, ненадолго. Всего лишь на несколько недель.

— Жаль! И вам понравилось то, что удалось увидеть?

— Ваша страна меня просто очаровала.

— Вам еще надо посетить Мадрид. Там так много интересного.

— Мне и так посчастливилось достаточно много увидеть. А Мадрид подождет до следующего раза.

— Я бы с удовольствием показал вам этот город.

— Вы очень любезны.

— Сколько времени вы пробудете в Ла Каса де лас Акилас?

— Только одну ночь. Мои друзья находятся в больнице. Я уже два дня не навещала их. Мне нужно быть с ними.

— Да, моя мама говорила мне об этом. Очень печально, что они попали в аварию. Надеюсь, они уже поправляются?

— Да, они уже достаточно окрепли, чтобы вскоре вернуться домой, а это значит, что я тоже возвращаюсь вместе с ними.

— Будем надеяться, что вы когда-нибудь еще раз сюда приедете. Можно предложить вам еще кофе, сеньорита?

Он ушел распорядиться, чтобы принесли кофе, но Вивьен показалось, что он просто исчез, потому что узнал все, что ему было нужно. Выяснил, что она недолго пробудет в Испании и в частности в «Орлином гнезде» тоже. Значит, это было для него важно? Значит, они обеспокоены ее присутствием? Может быть, поэтому старики и вызвали Рамона? А если это так, то что их встревожило? Вивьен подумала о двух возможных ответах. Первый — что она имеет виды на Мигеля Навахаса, состоятельного холостяка. Второй — что она может оказать влияние на Марию-Тересу, которая, увлеченная мирскими соблазнами, вдруг откажется от своих обетов.

Вивьен была уверена, что ни в том, ни в другом случае им не о чем беспокоиться, но подобная возможность заинтриговала ее. Она решила, что над ней стоит еще поразмыслить.

Если Мигель останется неженатым и у него не будет наследника, то кто, кроме Марии-Тересы, сможет унаследовать его состояние?

А если Мария-Тереса уйдет в монастырь, то она примет обет целомудрия и бедности. Кто тогда остается? Девушка уже говорила Вивьен, что у них мало родственников: остается семья Диас-Фрага. Сеньор, сеньора и Рамон. Ясно, что им на руку, чтобы существующее положение не менялось.

(Ну, так кому же приходят в голову такие низкие и подлые мысли, Вивьен Арнольд? — спросила она сама себя. — Зачем так думать о других, только потому что у них суровые и неулыбчивые лица и они не любят иностранцев?)

И все же, если Рамон — любимец матери, то она, несомненно, заботится о его будущем.

Мария-Тереса почти задремала в своем кресле.

— Иди спать, Мария-Тереса, — посоветовал ей Мигель. — Ты очень устала.

— Да, — согласилась она. — Прошу меня извинить. Ты идешь, Вивьен?

Вивьен тоже извинилась; они пожелали всем спокойной ночи и вышли в холл.

— Мне хочется немного подышать свежим воздухом перед сном, — сказала Вивьен Марии-Тересе. — Могу я отсюда выйти на террасу?

— Мне пойти с тобой?

— Нет, ты устала. Я тоже долго не задержусь.

— Ты можешь пройти вот здесь. — Мария-Тереса открыла дверь, и серебряный диск луны стал виден среди легких облаков. — Смотри не упади через ограждение, — предупредила она Вивьен.

— Я буду держаться подальше от края. Доброй ночи, Мария-Тереса.

Мария-Тереса стала подниматься вверх по лестнице, и Вивьен закрыла за ней дверь. Несколько минут она стояла неподвижно, с наслаждением вдыхая прохладный ночной воздух. Она испытывала облегчение от того, что наконец осталась одна, покинув общество этой неприветливой семейки, с членами которой ей было довольно трудно общаться. Постояв немного, Вивьен решила прогуляться по широкой мощеной террасе.

В серебряном свете круглой луны весь пейзаж казался каким-то нереальным, но именно поэтому он и притягивал взгляд: великолепная картина, написанная серебряной и черной красками, достойная кисти гениального художника. Вершины гор в лунном свете отливали серебром, а в ущельях и впадинах лежала черная мгла. Где-то в вышине на скалах гнездились орлы, отсюда они вылетали в поисках добычи. Проплывавшие над горами облака закрывали иногда яркий диск луны.

Вивьен медленно шла по террасе, стараясь держаться подальше от низкого каменного ограждения. Вдруг она остановилась, увидев, как в окне слева от нее вспыхнул яркий свет. Инстинктивно она взглянула в ту сторону: вошедший в комнату Мигель включил свет и теперь стоял у письменного стола, внимательно рассматривая что-то лежащее на нем.

Вивьен сделала шаг назад, не желая, чтобы ее заметили, но из-за яркого света, падавшего из окна на один участок террасы, остальная ее часть показалась ей особенно темной. Вивьен растерялась, не зная, в каком направлении ей идти. Ее движения привлекли внимание человека в комнате, он быстро подошел к окну и распахнул его.

— Кто здесь? — по-испански спросил он.

Вивьен шагнула в полосу света.

— Это я, сеньор. Вивьен.

— Что вы делаете здесь в такое позднее время? Разве вы не знаете, что это опасное место?

— Я хотела подышать свежим воздухом перед сном.

— Но не на террасе, — твердо произнес он. — И не в темноте. Неужели вы не понимаете, что здесь слишком низкая стена и поэтому можно запросто упасть вниз на скалы?

— Да, я знаю, но я старалась держаться подальше от стены. К тому же здесь достаточно светло. Посмотрите, как светит луна.

— Все равно я не одобряю ваши прогулки по террасе в одиночестве. Пожалуйста, впредь этого не делайте.

«Он говорит так, как будто я еще не раз приеду сюда», — подумала Вивьен.

— Если здесь так опасно, сеньор, почему вы не сделаете стену выше?

Перешагнув через подоконник, он оказался на террасе.

— Во-первых, — сказал он, — потому что этой террасой редко пользуются; здесь только сделана веранда для Марии-Тересы, окна которой и выходят сюда. Есть еще одна дверь, которой пользуются лишь наши садовники, когда приходят поливать цветы. Эта терраса всегда служила лишь декоративным элементом. А вторая причина в том, что высокая стена будет закрывать вид из окон. Я привык что, когда я поднимаю глаза от своего рабочего стола, передо мной открывается величественная панорама гор.

Мигель отошел в темноту из освещенного участка, и Вивьен тоже шагнула в сторону, не желая быть видимой без возможности видеть его самого. Тут же его сильная рука схватила ее чуть выше локтя; Вивьен от неожиданности вздрогнула.

— Прошу прощения, — произнес он, — но будьте осторожны. Позвольте проводить вас до двери.

— Я уже должна уйти? Ночь такая чудесная, и я раньше никогда не видела гор при лунном свете.

— Тогда я останусь с вами до тех пор, пока вы не налюбуетесь этой красотой.

Они медленно пошли по террасе, его рука по-прежнему удерживала ее. Они подошли к тому месту, где веранда перегораживала проход, и остановились, чтобы посмотреть на игру лунного света и тени на горах в долине. Но колдовское очарование уже исчезло для Вивьен, и она не могла вернуть его. Ее вдруг взволновало присутствие стоящего рядом мужчины. Он ждал, когда она уйдет, спокойно, но, очевидно, с нетерпением, поэтому, вздохнув, Вивьен произнесла:

— Благодарю вас, сеньор. Теперь я пойду.

Они вернулись к двери, через которую она вошла. Мигель повернул ручку, но она не поддалась.

— Заперто. Слуги не подумали, что кто-то может находиться на террасе.

— Может быть, открыта дверь на веранду.

— Если закрыта эта, то я думаю, и та тоже. Ну, что бы вы стали делать, сеньорита, если бы оказались запертой здесь?

— Я бы увидела свет в вашей комнате и прибегла бы к вашей помощи, — беспечно ответила она.

— Именно это вам и придется сейчас сделать, — сказал он, и они направились в другой конец террасы, где яркий свет из его окна прочерчивал темноту.

— Неужели есть необходимость запирать все двери, сеньор, когда вы живете в таком уединенном месте?

— Сеньора Диас-Фрага считает, что есть. Она ведает домом и слугами, а они делают все, что она им велит. — Его голос звучал ровно, в нем не было заметно ни одобрения, ни осуждения. Вивьен вспомнила, что он был семнадцатилетним юношей, когда эта суровая дама приехала в «Орлиное гнездо» вести хозяйство. Сколько разных ее причуд он был вынужден терпеть, вероятно, мечтая о том времени, когда сможет наконец делать все по-своему?

Мигель вернулся в свою комнату так же, как и вышел из нее — через окно. Потом он помог Вивьен перебраться через подоконник и закрыл за ней окно. Она оказалась в просторной комнате, так красиво и удобно обставленной, что она даже удивилась.

Мигель включил все освещение, и комната предстала перед Вивьен в полном блеске: роскошные ковры, богатые парчовые шторы в красных тонах, удобный диван у камина, полки с книгами, закрывающие одну стену до самого потолка. На стенах висели большие, яркие картины, написанные в современной манере, что тоже удивило Вивьен. Огромный письменный стол у двустворчатого окна был завален бумагами.

Вивьен поняла, что эта комната была его убежищем. Она была уверена, что никто из семейства Диас-Фрага не заходил сюда. Это было его владение, и он не поощрял ничьих визитов.

— Раз уж вы здесь, — сказал он (и она подумала, что ее присутствие в его комнате, вероятно, тоже нежелательно), — позвольте мне оказать вам гостеприимство. Не хотите ли чего-нибудь выпить?

— О нет, благодарю вас. Я думаю, мне следует пойти спать.

— Глупости. Никаких «следует». Если, конечно, у вас не закрываются глаза от усталости, как у Марии-Тересы.

— Нет, мне сейчас совсем не хочется спать, — ответила Вивьен, и это было истинной правдой. Прогулка на свежем воздухе взбодрила ее, а сейчас, увидев этого серьезного, невозмутимого человека с неожиданной стороны, она совершенно забыла о сне.

— Так что же вы предпочитаете? — Он открыл старинный резной буфет, и Вивьен увидела там целый набор напитков, бокалы разной величины, ведерко для льда, лимоны и многое другое, что позволяло ему угощать гостей, не прибегая к помощи слуг. Вивьен выбрала джин с тоником и ей вручили его приготовленным по всем правилам: со льдом и лимоном. Потом Мигель налил бокал себе.

— Англичане часто бывали гостями в моем доме, — сказал он, поднимая бокал, — но я впервые принимаю английскую сеньориту у себя в комнате, значит, сегодня произошло знаменательное событие.

— Но оно произошло случайно, — напомнила ему Вивьен, но при этом у нее мелькнула мысль о том, сколько же сеньорит, которые не были англичанками, побывало в его комнате.

— Случайно, — согласился он. — Будем считать это счастливым случаем.

«Будем так считать, конечно, подумала Вивьен, — будем вежливыми, даже если мы думаем иначе».

— Если бы ваш визит был известен заранее, а не произошел случайно, я бы предпочел, чтобы это было днем. Тогда бы Долина орлов произвела на вас куда более неизгладимое впечатление. Отсюда, — показал он на одно окно, — открывается вид на горы до самых их вершин. А отсюда, — показал он на другое окно, — видна долина между скал, а за ней — самые дальние горы.

— Тогда, очевидно, для того, чтобы я должным образом оценила эту красоту, вы должны пригласить меня сюда днем, — с улыбкой сказала она, и, встретившись с ним взглядом, посмотрела прямо в его карие глаза, которые, казалось, могли видеть ее насквозь. Она почувствовала, как улыбка тает у нее на губах под задумчивой серьезностью его взгляда. Наверное, ей не следовало так говорить, подумала она, ощутив странную робость.

Мигель сам нарушил это затянувшееся молчание. Повернувшись, он закрыл дверцу буфета.

— Да, так и надо сделать, — спокойно произнес он. — Садитесь, пожалуйста, сеньорита, и расскажите мне немного о себе. Я знаю, что вы работаете в гостинице, знаю о ваших друзьях в больнице. А ваши родители? Они живы?

— Да. Они очень жизнелюбивы и до сих пор еще очень активны, к тому же это люди с многосторонними интересами. Им ведь еще нет и пятидесяти.

— Не на много старше, чем я, — заметил он.

— О, — она уже была готова запротестовать, но потом передумала. — Я думаю, родители всегда кажутся старыми только потому, что они — родители, и потому что на них лежит ответственность за семью.

— У вас большая семья?

— У меня еще есть брат, он на два года младше меня.

— И чем же он занимается?

— В настоящий момент он путешествует где-то по Индии. В прошлом году он закончил университет, а сейчас решает, какую страну ему хотелось бы предпочесть для работы. У него большие способности к науке.

— Вы тоже закончили университет?

— Нет. Моя семья не относится к числу состоятельных, и я решила, что надо самой зарабатывать на жизнь. А брат всегда получал стипендии, потому что он действительно очень способный.

— Вы живете в Лондоне?

— Я — да, потому что хорошую работу в отеле можно найти только там. А выросла я в небольшом городке в Дорсете, где до сих пор живут мои родители. — Она решила быть с ним до конца откровенной, что вообще было для нее характерно. — Они живут в очень маленьком домике. Он бы полностью уместился в одном вашем холле.

— Но они счастливы в нем.

— Да, в этом я уверена. Мы с братом с радостью приезжаем к ним.

— Это большое счастье, — произнес он. — Налить вам еще сеньорита?

— О нет, благодарю. Теперь мне в самом деле пора спать. — Она поставила пустой бокал на стол и встала. — Спокойной ночи, сеньор, и спасибо, что выручили меня.

Он проводил ее до двери и на Прощание пожал руку.

— Вы найдете дорогу? — спросил он.

Она заверила его, что не заблудится, и пошла по застеленному ковром коридору. Он вел прямо в прихожую, и когда она вышла туда, то почти столкнулась с Рамоном, который, казалось, нарочно поджидал ее. Вероятно, он услышал, как открылась дверь комнаты Мигеля и как они прощались. Он с удивлением взглянул на Вивьен, потом выражение его лица изменилось. Его губы скривились в усмешке, и он многозначительно посмотрел на нее.

— Ну-ну, — произнес он по-английски. — Сеньорита! Вы посещаете комнату дона Мигеля в такой поздний, вернее, такой ранний час?

Внезапно Вивьен рассердилась.

— Если вас это так волнует, сеньор, то я оказалась запертой на террасе, а дон Мигель позволил мне пройти через его комнату.

— Конечно, конечно, — успокаивающе сказал он, разумеется, не поверив ни одному ее слову.

— Спокойной ночи, сеньор, — холодно ответила она и пошла вверх по лестнице, уверенная в том, что Рамон Диас-Фрага ей определенно не нравится. Если бы она оглянулась и посмотрела на него, она очень удивилась бы, потому что хитрое выражение на его лице сменилось холодным и задумчивым, как будто он решал какую-то трудную задачу.

На следующее утро Вивьен завтракала с Марией-Тересой у нее на веранде. Мигель зашел, чтобы попрощаться с ней, и остался выпить кофе. Эти двое, думала Вивьен, вынуждены искать себе убежище в собственном доме. Мария-Тереса может скрыться в своей бывшей классной комнате и на этой чудесной веранде, а Мигель — в своей комнате в конце коридора.

Мария-Тереса вышла проводить Вивьен до машины.

— Надеюсь, в следующий раз ты погостишь у нас подольше, — с грустью в голосе сказала она.

— Мне ведь платят жалование за то, чтобы я была полезна Тессе и Джеймсу, — напомнила ей Вивьен. — Лучше ты приезжай в город, Мария-Тереса. Давай встретимся там завтра за ленчем.

— А я не помешаю?

— Что за глупости! — Вивьен наклонилась и поцеловала ее в щеку. — Мы все рады видеть тебя. Тогда до завтра.

Тесса и Джеймс радостно приветствовали Вивьен.

— Нам уже заказали билеты на самолет, — сообщили они. — Через восемь дней мы отправляемся домой, два старых глиняных горшка.

— Я надеюсь, что вы будете чрезвычайно осторожны.

— А что нам еще остается делать? Хотя Джеймсу разрешили вставать, у него пока еще не очень хорошо получается. А наши дорогие родители пригласили такое количество разных специалистов, что нам и пошевелиться не дадут без разрешения.

— Я все же думаю, что мне надо лететь с вами.

— В этом нет необходимости, Вивьен, к тому же Гарри с нетерпением ждет, когда ты приедешь к нему погостить. Он был очень расстроен, что ты поехала в гости к другому молодому человеку. Он думает, что надоел тебе.

Вивьен засмеялась.

— Все это не так. Я поехала ради Марии-Тересы, а дон Мигель довольно ясно дал понять, что он мирится с моим присутствием только ради сестры. Его возмущает засилье иностранцев в его стране. Он не замедлил высказать мне все это в очень холодном и недружелюбном тоне, тут же заявив, что пригласил меня на асиенду по просьбе своей сестры.

— Он, наверное, неприятный человек, — заявила Тесса.

— Может быть, его суровость и отчужденность — лишь маска, а в глубине души он — просто одинокий и непонятый человек.

— О, — воскликнула Тесса, — тогда это действительно опасно. Как ты думаешь, Джеймс?

— Очень опасно. Берегись, Вивьен.

— Боюсь, вы оба не правы. Представьте себе, что дочь владельца имения играет с дочерью простого крестьянина, тогда вы поймете его отношение ко мне и Марии-Тересе. Эта дружба сослужит свою службу и будет забыта.

— Такая твоя оценка делает его еще более непривлекательным человеком, — сказала Тесса.

— Настоящим снобом, — добавил Джеймс.

— Да нет же. — Внезапно Вивьен поняла, что не может дать своим друзьям верное представление о Мигеле. А может ли она сама правильно оценить его? Осознав безуспешность своих попыток, она оставила эту тему и вместо этого сказала: — Я пригласила Марию-Тересу завтра на ленч. Можно мне потом привести ее сюда? — И обсуждение загадочной личности Мигеля было прекращено.

На следующий день Вивьен повела Марию-Тересу в маленький ресторанчик, который она недавно открыла.

— Там отлично готовят рыбные блюда, — сказала она, — и более непринужденная обстановка. — Но когда они пришли в это уютное место, оказанный им прием был достаточно официальным. Вивьен поняла, что причиной явилась Мария-Тереса, одетая в простое, но очень изысканное белое платье безукоризненного покроя. Как и у всех состоятельных испанок, у нее была изысканная прическа и дорогие туфли на высоком каблуке. На ней были скромные золотые украшения; и держалась она с большим достоинством.

Официанты сразу признали в ней аристократку и стали обращаться к ней соответственно; Мария-Тереса давно привыкла к такому отношению и никогда не придавала ему никакого значения.

После ленча они пошли в больницу; там к ним присоединился Гарри, который с такой радостью встретил Вивьен, словно она отсутствовала несколько месяцев, а не дней. Всем стало ясно, что он с нетерпением ждет ее приезда в Каса Маргарита.

Тесса и Джеймс были в приподнятом настроении, которое передалось и остальным. Им принесли кофе; они разлили его по чашкам, и болтая о разных пустяках, они весело смеялись. Все это продолжалось до тех пор, пока вдруг дверь в палату не открылась и на пороге в длинном белом одеянии не появилась сестра Каталина.

Смех сразу замер. Гарри и Мария-Тереса тут же встали, и по их примеру Вивьен тоже поднялась с места. Несколько минут сестра Каталина молча смотрела на них, потом прошла в комнату и, взяв Тессу за руку, проверила ее пульс.

— Не следует так возбуждаться, дитя мое, — спокойно сказала она по-английски с сильным акцентом. Она улыбнулась всем присутствующим. — И пожалуйста, не надо так шуметь. — Она отпустила руку Тессы.

— Простите нас, сестра Каталина, — сказал Гарри.

Она с улыбкой кивнула и обратилась к Марии-Тересе, которая неподвижно стояла рядом с Гарри. Она сказала ей что-то по-испански и направилась к двери. Мария-Тереса послушно последовала за ней.

— До свидания, дети мои, — сказала сестра Каталина, и они обе вышли.

Оставшиеся в палате переглянулись.

— Она будет отчитывать Марию-Тересу? — обеспокоенно спросила Тесса.

— Это нас следовало бы хорошенько отчитать, — заметил Гарри. — Ведь это мы так шумели.

Когда Мария-Тереса вернулась, ее словно подменили. Вивьен показалось, что она готова расплакаться, хотя и старается не показать этого. Она выглядела какой-то подавленной и больше не улыбалась. Она сказала, что ей уже пора уходить, и спросила, не сможет ли дон Гарри отвезти Вивьен в гостиницу?

— Я провожу тебя до машины, — предложила Вивьен, желая узнать, чем вызвана такая перемена.

Они молча прошли по длинному коридору. Подойдя к шикарной машине Марии-Тересы, Вивьен спросила:

— Когда мы опять увидимся, Мария-Тереса?

— Я надеюсь, что очень скоро, Вивьен. Но я заранее прошу извинить меня, если несколько дней не смогу позвонить тебе.

— Надеюсь, ничего не произошло.

Мария-Тереса, слабо улыбнувшись, покачала головой.

— Причина во мне самой, — объяснила она. — Я недостойно вела себя. Я пребывала в праздности и пренебрегала своими обязанностями.

— И сестра Каталина напомнила тебе о них?

Мария-Тереса не заметила иронии и серьезно ответила:

— Да, именно так. Я должна пойти на исповедь, но я и так собиралась это сделать; а еще мне надо пойти к отцу Себастиану для беседы.

Вивьен с грустью смотрела вслед этой красивой девушке в элегантном платье. «Они возвращают свою заблудшую овечку назад в стадо», — подумала она. Да, естественно, но так ли это естественно для Марии-Тересы? «Не мне решать ее судьбу, — думала Вивьен. — Я не должна оказывать на нее влияние. То, что хорошо для меня, может быть, не подходит ей». Но вспомнив Марию-Тересу и Фернандо на прогулке верхом, Вивьен не смогла прогнать свои печальные мысли.