Долина счастья

Глава 5

Джонатан Куэй сошел по ступенькам веранды и удалился, а Джим Фэнтом остался и просидел у стены салуна до вечера, когда солнце начало клониться к закату, в воздухе повеяло прохладой, а по улицам и переулкам города начал разгуливать легкий ветерок, то там то здесь поднимавший с земли фонтанчики пыли. Затем он встал и медленно побрел по улице, задумчиво глядя перед собой.

Он шел по улицам, где все казалось таким родным и знакомым. Сделав небольшой крюк, задержался у небольшого пруда, к которому в дни его детства обычно устремлялись после уроков мальчишки, раздеваясь на бегу, и каждый старался опередить товарищей и первым броситься в холодную воду.

И целых два раза он опередил всех. Тогда ему дважды удалось удачно сократить путь, выиграв тем самым драгоценные секунды и оказаться первым. Теперь же, неспешно шагая под сенью деревьев он видел, что те его заветные тропки превратились в широкие, проторенные дорожки; и глядя на это, он чувствовал себя глубоким стариком!

И берег пруда тоже изменился до неузнаваемости. Казалось, что от самого прудика осталась лишь жалкая четверть его первоначальной величины; огромный черный валун у воды непостижимым образом превратился в скромных размеров камешек, а нависшая над водой ветка ивы, с которой было так здорово нырять, оказалась лишь корявым суком с ободранной корой. И даже деревья, некогда казавшиеся могучими лесными исполинами, теперь представлялись не более, чем хлипким, долговязым подлеском!

Решительно развернувшись, он отправился обратно в город, завернув по пути на пастбище Игана, по которому ему довелось в свое время на спор носиться верхом на чалом мустанге. Три раза он оказывался на земле, но спор выиграл, получил свои пятьдесят центов, а потом вернулся домой и упал на крыльце, потеряв сознание.

Он прошел через заросли со стороны заднего двора дома семейства Лэндер, задержавшись ненадолго на небольшой полянке среди дубов. Однажды лунной ночью в этом таинственном круге состоялась его знаменитая драка с Чипом Лэндером. Ему тогда было тринадцать лет, а Чипу — пятнадцать. К тому времени он был предводителем городских мальчишек, в то время, как Чип уже пользовался непререкаемым авторитетом среди старших по возрасту. И надо же такому случиться, что в конце концов честолюбивые амбиции заставили его бросить вызов самому всемогущему Чипу.

В течение целого часа они отчаянно колошматили друг друга. Он превратил лицо Чипа в кровавое месиво, но в конце концов сила и опыт взяли свое. Он до сих пор очень живо помнил тот последний и решающий удар; он тогда онемел от боли, руки его беспомощно опустились. Удар крепкого кулака пришелся точно в висок, и в следующий момент он провалился куда-то в темноту, а очнулся на коленях у Чипа, который говорил о нем разные лестные вещи.

— Думаю, на следующий год ты уже сможешь избить меня до полусмерти, — сказал тогда Чип.

Отличный все-таки парень, этот Чип Лэндер. На душе у Фэнтома потеплело от воспоминаний о мальчишке, когда-то уехавшем из города, и о котором с тех пор в Бернд-Хил ничего не было слышно.

Он взошел на вершину холма, миновал дом семейства Перчейз — самой богатой семьи в городе — и взглянул оттуда на россыпь огней. В детстве он любил вот так же стоять на этом самом месте, и тогда ему казалось, что перед ним простирается целое море огней. Теперь же длинная и неравномерно освещенная главная улица больше походила на палубу корабля, бороздящего погруженный во мрак ночи океан холмов.

В Бернд-Хилл он вернулся, когда на землей уже сгустились сумерки. С зеленеющих лужаек доносился тихий шепот навевающих прохладу фонтанчиков для поливки; в воздухе аппетитно пахло домашней едой; и время от времени на него веяло ароматами цветущих садов.

На душе у него было грустно. Дважды навстречу ему попадались прохожие, которые, едва завидев его, норовили пройти стороной, шарахаясь от него, словно от вырвавшегося на волю дикого зверя.

И тут из ближайшей садовой калитки выскочил мальчишка и, восторженно вереща, устремился на улицу.

— Билли Долан! — несся ему в след девичий голосок. — Немедленно вернись. Или я все расскажу папе, и он надерет тебе уши!

— Ну и жалуйся! Ябеда! — прокричал в ответ Билли, радостно прыгая в клубах поднятой с земли дорожной пыли.

Неожиданно девушка бросилась за ним в погоню. И хоть мальчишка был ловок и увертлив, но сестра все равно оказалась ловчее. Подобно тому, как гончая грациозно устремляется в погоню за зайцем, пока в конце концов загнанный в угол зверек не оказывается в хищно разинутой пасти, так и мальчишке не удалось избежать цепких объятий сестры. Он отчаянно вырывался.

— Отпусти меня! За ухо хватать не честно! Я ударю тебя, Джо!

— Если ты меня ударишь, — сказала Джозефин Долан, — то я спущу с тебя штаны и высеку прямо посреди улицы, чтобы все видели, какой ты негодник! И тебе будет очень стыдно!

— Нет! Права не имеешь! — запротестовал мальчишка.

— А это мы ещё поглядим! — сказала она.

Они вступили в полосу тусклого света, выбивавшегося из дверного проема, и Фэнтом подумал о том, что она вполне могла претворить свои угрозы в жизнь. В руках у неё было столько силы, что она вполне могла бы удержать брыкающегося мустанга или рубить дрова. Ступала она гордо и грациозно, словно лань; а взгляд её казался одновременно строгим и насмешливым. Дотащив упирающегося братишку до калитки, девушка впихнула его во двор.

— Немедленно отправляйся наверх и умойся, — велела она, — а потом спускайся к ужину, и тогда жаловаться папе я не стану. Но если ты не возьмешься за ум, то я снова поймаю тебя и всыплю по первое число!

Сунув руки в карманы, Билли Долан уныло побрел по дорожке, глядя себе под ноги и, наверное, вынашивая в мыслях планы страшной мести.

— Беда с ним! — вздохнула девушка, обращаясь к Фэнтому.

— Да уж, — согласился он.

— Еще год, и мне уже с ним будет не справиться.

— Если вы будете так же крепко драть ему уши, то, уверен, все будет в порядке.

Она рассмеялась.

— Он настоящий сорванец, — с любовью сказала она. — А вы, наверное, приезжий. Кажется, я вас раньше здесь не встречала.

— Да. Я только что приехал. Хороший у вас городок, мне нравится.

— Скучно здесь, конечно, но, в общем, не плохо. Это сегодня у нас все переполошились.

— В самом деле?

— Ну да. Разве вы ещё не слышали новость?

— Я только что приехал.

— Призрак вернулся!

— А кто это такой?

— Ну, Джим Фэнтом. Вы должны были бы слышать о нем.

— Наверное, просто не прислушивался.

— Так вот. Он целых пять лет просидел в каторжной тюрьме, а теперь вернулся обратно, чтобы свести счеты.

— С кем?

— Ну, наверное, с теми, кто с ним когда-то несправедливо обошелся. Но все равно; будьте осторожны. Говорят, это очень злобный тип.

— Надеюсь, что никогда с ним не встречусь, — сказал Джим.

— Вот-вот, вы уж будьте поосторожнее. Говорят, он человека убьет и не поморщится. Наверное, это сам дьявол во плоти.

Призрак молчал, девица же тем временем продолжала:

— Но только будь я мужчиной, уж я-то ни за что не позволила бы ему запугать меня. Ни за что на свете!

— Не сомневаюсь в этом, — поддакнул Призрак.

— Что ж, прощайте. Меня ждут к ужину. Надеюсь, наш городок вам понравится!

Она толкнула калитку.

— До свидания, — ответил он. — Только скажите, как вас зовут.

— Меня-то? Мое имя Джозефин Долан, — представилась она, и мгновение спустя добавила: — А кто вы?

— Я-то? Тот самый Джим Фэнтом, — сказал он.

Учтиво сняв шляпу, он подошел поближе, чтобы она могла разглядеть его худощавое, волевое лицо и тронутые ранней сединой виски.

— Боже мой! — прошептала она, невольно отступая назад. Но тут же взяла себя в руки и решительно шагнула обратно.

— Кажется, я наговорила вам много обидного, мистер Джим Фэнтом. Прошу меня извинить.

— Да я и не обиделся совсем, — отозвался он. — К тому же иногда неудачное начало становится залогом благополучного конца.

— Нет-нет, — твердила она. — Я не должна была так говорить о совершенно незнакомом человеке.

— Но может быть мы с вами увидимся снова, — предположил он.

— Надеюсь, что да.

— Если, конечно, вы не боитесь пересудов и сплетен.

— Разумеется, ничего такого я не боюсь! Какой вздор! — ответила девушка. — Нисколечко! — И она рассмеялась.

А затем подошла поближе, не в силах скрыть своего волнения.

— Заходите завтра, — пригласила она. — А то послезавтра мы собираемся за город.

— Спасибо, — поблагодарил Фэнтом.

На прощание она протянула ему руку; он коснулся её ладони и почувствовал легкую дрожь.

— Возможно, мне тоже придется скоро уехать отсюда, — сказал он.

Взгляд её погрустнел, а выражение лица стало натянутым; но понял он это, лишь когда отправился дальше по улице. Он горестно качал головой, но на душе у него было отчего-то легко и спокойно. Возможно, виной всему те пять лет, что ему пришлось провести за решеткой, но только теперь ему казалось, что ещё никогда в жизни он не встречал такой девушки!

Она была чиста, как родник, нежна, как цветок, и надежна, как натянутая тетива. Взять в жены такую женщину! Об этом можно только мечтать. Эти мысли всецело завладели сердцем и сознанием Джима Фэнтома, так что, когда где-то поодаль, у него за спиной, раздался глуховатый лай револьвера, то он не придал этому особого значения.

Он шел медленно, оставаясь наедине со своими мечтами, и даже не заметил, как дорога привела его к гостинице. Здесь он задержался у длинного желоба поилки, заглядевшись на упряжку из приведенных на водопой двенадцати мулов, и отрешенно рассуждая о том, что мучимые жаждой лошади ведут себя совсем иначе. Все-таки, что ни говори, мулы привередливы; вот лошади на их месте сунули бы в воду морды по самые ноздри!

Затем он вошел в гостиницу. Было время ужина, и за длинным столом в столовой расположилось человек десять постояльцев. Фэнтом занял свободное место с краю, у самого окна. Его несколько смущало, что сидеть придется спиной к окну, выходящему на улицу. В этом городишке, пожалуй, найдется немало охотников убрать его с дороги выстрелом в затылок. Но, оказавшись за общим столом, пересаживаться было уже не удобно. И поэтому, махнув рукой на возможные опасности, Фэнтом принялся за еду.

Его боялись. Можно было подумать, что на его сотрапезников вдруг пахнуло ледяным ветром, потому что все они вдруг помрачнели и напряженно уставились каждый в свою тарелку. Они не решались поднять глаза даже для того, чтобы переглянуться с соседом по столу. Все, кроме заезжего коммивояжера в дальнем конце стола. Во всяком случае, голос его звучал спокойно и непринужденно.

Он с таким необыкновенным воодушевлением рассказывал о себе, что от переизбытка чувств время от времени даже начинал вертеться по сторонам, чтобы видеть, что происходит по другую сторону от лампы и иметь возможность следить за реакцией аудитории.

Наконец, один из сидевших рядом с ним столовников не выдержал и что-то тихонько шепнул на ухо рассказчику. Коммивояжер осекся на полуслове; лицо его залила мертвенная бледность, и Джим Фэнтом горестно вздохнул. Видать, таков уж его удел; казалось, что перед ним выросла стена до небес, которая навеки отсекла его от всего остального мира.