Дом дураков

Глава 2

Меня трясли, словно грушу по осени. С каждым рывком мозг громко булькал в черепе.

— Фаулор! Самти Фаулор! Самти Фаулор эс'Яр Бат! Да очнись же, сволочь!

Я не привык, чтобы мое полное родовое имя сочеталось с портовой бранью. Подобное нельзя было прощать. Но Начальник Дворцовой стражи Визариус Эскамор, столь неосторожно подбиравший слова, держал меня за грудки одной левой, и ноги мои болтались в полуметре от пола. Так что я не стал бросать ему вызов, а попытался хотя бы стоном дать понять, что я уже пришел в себя. Видимо, довод получился не слишком убедительным, потому что здоровенный стражник тряс меня еще минуты три. Только после этого меня, наконец, усадили на стул рядом с кроватью, и я смог выдавить из себя нечто членораздельное:

— Что плохого я тебе сделал?

Визариус смотрел на меня с сочувствием, но держал все так же крепко — иначе я просто свалился бы со стула.

— Конкретно мне — пока ничего. Но если через час ты не будешь стоять в храме Неройды перед алтарем, мне придется тебя убить. Исключительно из милосердия.

— Спасибо, конечно, за заботу, — меня мутило, и слова я цедил сквозь зубы. — Только к чему такая спешка? До свадьбы еще больше суток. Или нет?

Визариус грустно покачал головой, и до меня наконец, дошло. Снотворного Альб не пожалел. Он действительно опасался, что я попытаюсь удрать, так что, в соответствии с планом, меня растолкали только к самому моменту бракосочетания. Зачем вообще было будить? Невеста в фате, жених в капюшоне… Брак свидетельствует только жрица Неройды. С ее попустительства можно обвенчать хоть два соломенных чучела. По спине побежали мурашки. Да зачем меня вообще в храм вести? Визариус — доверенное лицо короля. Уведет меня сейчас, чтобы стража видела, а до храма я точно не доберусь. Связь между мной и Гориликой еще слаба. Ей, конечно, несладко придется, но она переживет. Я наплел Альбу о неразрывных узах, только он ведь не дурак: за два дня мог запросто перепроверить, а к какому решению пришел, можно догадаться, посмотрев по сторонам: узкая кровать, стол, стул и заколоченные окна — меня разместили точно не в дворцовых апартаментах. И едва ли дорога отсюда лежала к алтарю. Разве что к жертвенному.

Видимо, что — то такое отразилось на моем лице, потому что Визариус отдернул от меня руки, будто я мог его ужалить. Я покачнулся, но на стуле усидел. Нужно было срочно что — то решать. Обведя мутным взглядом комнату, я обнаружил, что к моей камере примыкает уборная. Это был шанс.

— Мне нужно десять минут, — прохрипел я.

Дверь в уборную, как не удивительно, запиралась изнутри на внушительный засов. Это обнадеживало. У меня теперь было несколько минут, чтобы прийти в себя и продумать план спасения. Единственное окно в уборной располагалось под самым потолком и не позволило бы сбежать даже кошке, но я на него сильно и не рассчитывал. Мне требовалось хоть какое — то оружие. Ржавый умывальник на эту роль определенно не годился, а вот зеркало привлекло мое внимание. Даже не потрудившись перемотать тряпкой кисть, я со всей силой ударил кулаком в стекло.

— Фаулор, у тебя все нормально? — Визариус дернул дверь, но задвижка оказалась действительно прочной.

Не обращая внимания на острые края, я сжал в руке длинный осколок зеркала и приготовился как можно дороже продать свою жизнь. Начальник Дворцовой стражи бил в дверь плечом, будто тараном. Ручку, полагаю, он оторвал первым же рывком. Дверь дернулась в финальной конвульсии, и уже следующий удар вышиб засов вместе с косяком и частью стены. Осколок кирпича отлетел в сторону и больно ударил меня по колену. Я опустил взгляд, чтобы оценить понесенный урон, и в недоумении уставился на пристегнутый к предплечью кинжал.

Я стоял, как дурак, последи разгромленной уборной и смотрел, как с кончика импровизированного ножа капает кровь. С трудом разжав порезанные пальцы, я уронил осколок на пол и поднял взгляд на совершенно растерянного Визариуса и неожиданно, даже для самого себя, четким голосом произнес:

— Одевай мой балахон и иди в храм. Мне сейчас к Ее Высочеству лучше не приближаться. И пусть лекаря возьмут под стражу: у меня к этому алхимику возник целый ряд вопросов.

Слегка пошатываясь, я брел по аллее к своему флигелю, и пытался проанализировать свое недавнее поведение. От заклинаний разума я надежно защищен. Значит, дело все — таки в снотворном. В жизни бывают такие совпадения, что и представить невозможно, но в данном конкретном случае один известный мне лекарь провернул дело, от которого волосы становились дыбом. Многое было еще не известно точно, но додумать не составляло труда. Присев на лавочке и поплотнее закутавшись в позаимствованный у одного из стражников плащ, я начал составлять портрет идеального заговорщика.

Во — первых, он умел втираться в доверие и скрывать свою сущность. В рекордные сроки он занял место придворного лекаря, на которое без протекции было просто не попасть. Значит, нужно было выяснить, кто дал мошеннику рекомендации и помог устроиться на новом месте.

Во — вторых, он быстро соображал и хорошо разбирался в магии. Предсказать мою болезнь было невозможно: кто мог знать, что я ночью потащусь на кладбище, влезу в древний склеп, свалюсь в не менее древний колодец, а по возвращении домой перепутаю лекарства? Весь план был придуман им на месте, можно сказать, у изголовья моей кровати. Точное соблюдение обряда связи тоже наверняка было его заслугой.

И еще он был действительно талантливым алхимиком. Соорудить сонное зелье с такими побочными эффектами было не так просто. И рассчитано все было идеально: если бы я не взял себя в руки в самый последний момент, мы с Визариусом сцепились бы насмерть. Для меня исход схватки был очевиден: в лобовом столкновении со здоровенным стражником у меня не было ни единого шанса. Но лекарь не знал, что мои магические способности — фикция. Он должен был исходить из того, что я — сильный чародей. Значит, он влил в снадобье еще какой — то компонент, нейтрализующий магические способности. Итог должен был быть следующим: если бы меня прибил Визариус, Горилика оказалась бы под ударом. Она бы выжила, но наверняка заболела бы. И оказалась бы в полной власти придворного лекаря. А в том случае, если бы меня довели до алтаря, я бы прирезал Горилику на глазах у всей Столицы и иностранных гостей.

В любом случае, целью была моя новоиспеченная жена, а я, так сказать, удачно подвернулся под руку. Сведения о готовящемся покушении оказались верными. Но кому могла помешать эта девочка? Да, она наследница трона, но пока жив Альб, убивать ее — только наживать себе неприятности. Несмотря на все пересуды, я точно знал, что Альб любит дочь, и ни сколько не сомневается в своем отцовстве. Возможно, его хотели спихнуть с трона. Вывести из равновесия, заставить ошибиться… Нет, слишком ненадежно. А если так: убить Горилику, и, под предлогом рождения нового наследника, подсунуть ему какую — нибудь девицу…

Я потер виски. Все это было не то. В голове стоял туман, и чем дальше, тем бредовее мне казалось само предположение о том, что придворный лекарь в чем — то виноват. В конце концов, мешать снотворное с алкоголем действительно не следует. Я рассмеялся. Бедолагу скрутят по рукам и ногам просто из — за того, что у меня, на почве отравления, обострилась природная паранойя. Тяжко вздохнув, я оторвал мощи от скамейки и пополз домой зализывать раны.

Дома меня ждал голодный Тишка. Пообещав любимцу, что накормлю его, как только приведу себя в порядок, я прихватил в чулане ведро и пошел за водой. До появления в моей берлоге молодой супруги было еще не меньше пяти часов, так что раздевался я на ходу, не особо заботясь о порядке. Дел было много.

Несчастный фикус, приткнувшийся под лестницей на второй этаж, поливался редко, но обильно. Замаскировать дверь — полдела. Спрятать замок — вот задача. Не к месту торчащий из стены подсвечник непременно вызовет интерес ушлого вора. Гномьи замки на дверях в гардероб и лабораторию я скрыл за ладонями — ловушками, но проникновение в эти комнаты чревато неприятностями только для самого вора. А вот подвал скрывал вещи, о которых посторонним не полагалось даже догадываться. Чтобы попасть в подвал, требовалось вылить в бочку со злосчастным растением не меньше ведра воды. Представив вора, крадущегося по темным комнатам с ведром воды, я глупо хихикнул — снадобье еще бродило в крови.

Каменные ступени уходили далеко вниз. Освещение на лестнице в подвал отсутствовало, так что спускаться приходилось осторожно, считая ступени: под некоторыми из них скрывались ловушки. Магические огоньки освещали только основной зал. Вопреки расхожему мнению, есть вещи куда страшнее некромантии. Все же некромант оперирует только телесной оболочкой. Многие из этой братии, узрев кристалл, размером с человеческую голову, стоявший на подставке в центре комнаты, растерли бы меня в порошок. Камень — генератор, обеспечивавший флигель светом, теплом и многими другими приятными мелочами, был запрещен гильдией под страхом смерти. Обычные энергетические кристаллы были повсеместно в ходу как универсальная форма оплаты. Их запитывали энергией из самых разных источников, а вот в камень — генератор заключалась живая душа. Сейчас, прикладывая ладони к гладким граням источника силы, я ощущал себя настоящим чудовищем. Человеческая душа, заключенная в камень, давно уже перестала биться о грани кристалла, замерев в шоковом оцепенении.

Были и другие способы очистить кровь, но сейчас мне требовалась свежая голова. Кроме того, раз уж я собрался уезжать, то можно было не экономить энергию. Камень загудел, и я ощутил, как остатки снотворного буквально вымываются из тела потоком силы. Один из прозрачных фиалов, вставленных в ячейки у основания подставки, начал медленно наполняться мутной жидкостью. Ощущение наполняющей ауру мощи было сродни наркотическому опьянению. Многие чародеи, лишь раз прикоснувшись к камню — генератору, уже не смогли отказаться от этого чувства. Чем сильнее был маг, тем труднее ему было удержаться от рокового шага. Моя бездарность стала для меня самым прочным щитом, но и мне приходилось иногда бороться с искушением.

С трудом оторвавшись от кристалла, я вынул из ячейки наполненный ядом фиал, и слегка встряхнул его, рассматривая содержимое на свет. Фиал из кристалла душ обладал способностью разбирать алхимические препараты на составляющие, не разрушая структуры зелья. Так что теперь я видел, чем именно напоил меня Альб. И это было совсем непростое зелье. Снотворное составляло лишь малую его часть. Нет, по замыслу его создателя я вовсе не должен был ни на кого нападать. Меня ожидало медленное и неотвратимое воспаление мозга. Я, как загипнотизированный, любовался переливами компонентов, скрепленными простыми, но действенными узорами заклинаний. Передо мной разворачивалась гнетущая панорама моей возможной кончины: воспаление мозга было настоящим бичом магов, а умелый алхимик сделал все возможное, чтобы моя смерть выглядела максимально типичной. Две — три недели мучений, и меня с почетом похоронили бы на том самом кладбище, куда я так часто заглядывал в последние дни. Убить хотели не Горилику, а меня. Совсем абсурдно. Впрочем… я еще раз взглянул на фиал. Конкурент? Нет, слабый маг не стал бы со мной связываться, а сильный не стал бы связываться с Шатораном. Тогда зачем? И планируется ли покушение на Горилику? Так или иначе, нужно было готовиться к скорому отъезду. Здесь, в сутолоке придворных интриг, я не мог быть полностью уверенным ни в чем.

Первым делом я приготовил несколько сюрпризов для незваных гостей. Среди ящиков, занимавших половину подвала, я раскопал самый маленький — не больше коробки из — под сигар — и отправился наверх, вершить темные дела. Пока на плите варились предназначенные Тишке утиные яйца, я распутал тонкую паутинку, лежавшую в ящичке, и прикрепил ее к потолочной балке в гостиной, справа от двери.

Флигель достался мне от предшественника в полуразрушенном состоянии. С одной стороны, это потребовало от меня огромных финансовых затрат и физических усилий, но с другой — я получил возможность сделать все так, как я сам того хочу. Я немало повозился, тягая по ночам потолочные балки, но в итоге каждая из них превратилась в проводник силы, генерируемой камнем из подвала. Подвешенная к балке паутина засветилась ровным светом, создавая достоверный фантом человеческой ауры. Раньше я не мог использовать муляж привидения, поскольку он требовал слишком много силы, но теперь, когда дом оставался пустовать, энергии камня — генератора хватало с избытком. Тишка свесился с балки, чтобы полюбоваться на нового обитателя дома. Светящийся шар в области груди и множество тонких линий, сплетающихся в полупрозрачную фигуру человека — совсем как настоящее привидение.

— Присматривай за хозяйством, — я погладил любимца. — Ловушки будут взведены, так что на пол не спускайся. Если кто нагрянет, можешь им перекусить: я договорюсь на кухне, чтобы тебе приносили еду, но калории лишними не бывают. Что еще? Поливай фикус, только не слишком обильно.

Тишка ткнулся мне в шею и печально вздохнул.

— Не переживай, я не прямо сейчас уезжаю. Да и расстаемся мы ненадолго. Как только устроюсь на новом месте, сразу за тобой пришлю.

Оглядев царивший в гостиной разгром, я отправил вестника на кухню с заказом, и решил все же навести некоторый порядок в доме. За хозяйственными делами меня и застали гости. Нулайис — Верховная жрица Неройды — влетела ко мне в гостиную, и потрясенно замерла. Что поразило ее больше: колышущееся рядом с камином привидение, или придворный чародей со шваброй в руках — не знаю.

— А стучаться тебя не учили? — я облокотился на швабру и принял самый независимый вид. — Может, я тут великое чародейство творю.

— Пока ты сотворил только великое богохульство, — буркнула Нулайис. — Я несла перед алтарем богини такую чушь, лишь бы Неройда не связала узами Визариуса и Горилику, что теперь просто не знаю, какие молитвы читать.

— Попостись, — обронил я.

Жрица обиженно засопела: высокий пост требовал от нее идеальной внешности, и фигура была ее самым больным местом. На мой вкус она выглядела просто безупречно, но всякая женщина находит в себе изъян.

— Ладно, — сжалился я, — Я пошутил. Ты прекрасно выглядишь. Идем в столовую, там уже принесли… ужин, видимо.

— Я не голодна.

— Да ладно тебе, — я довольно бесцеремонно облапил женщину за талию, и потащил в столовую. — На тебя же смотреть жалко. Сейчас поешь, выпьешь бокал вина — у меня, кстати, есть бутылочка Теморанского — и жизнь снова обретет краски.

Нулайис чуть отстранилась, и посмотрела на меня уже с интересом. С тех пор, как Теморан прекратил поставлять свое вино в другие страны, этот темный напиток стал цениться едва ли не дороже золота. Я стащил драгоценную бутылку у Аламарина, и счел появление в своем доме жрицы Неройды достаточно веским поводом, чтобы ее распечатать.

— Умеешь ты заинтересовать женщину.

Красавицу, похоже, нисколько не волновала моя рука, удобно разместившаяся у нее на бедре. Я заглянул в ее огромные глаза, коснулся кончиками пальцев сочных губ, опустил взгляд в обширное декольте, и не удержался от очередной шпильки:

— Красивый кулон.

Нулайис спешно отстранилась, накидывая на плечи газовый платок и прикрывая сверкающий в вырезе платья сапфир — символ непорочности.

— Вот взял и все испортил…

Я рассмеялся и повел гостью к столу. Неройда покровительствовала браку, семейному очагу и рождению детей, и потому, хоть ее жрицам и надлежало соблюдать целомудрие, но это было больше пожелание, нежели строгое правило. Неройда относилась к шалостям своих дочерей с пониманием.

— Визариус рассказал мне о погроме, который ты устроил утром. Что на тебя нашло?

Видимо, прислуга, доставлявшая ужин через заднюю дверь, видела мою гостью, потому что на столе уже стояли два прибора. Я усадил жрицу за стол, не торопясь с ответом. Нулайис полностью воплощала в себе кошачью натуру своей богини: коварную и независимую. Нельзя было точно сказать, что у нее на уме.

Смерть Горилики была ей определенно невыгодна. Я лично, буквально за руку, привел принцессу в храм Неройды и познакомил ее с Верховной жрицей. Если я эти пять лет выполнял функции отца, то Нулайис заменила девушке мать. Восхождение Горилики на трон сулило культу Неройды процветание. Я же предпочитал не вмешиваться в дела богов, и поддерживать с жрицей дружеские отношения. Едва ли угроза исходила от Неройды. Я решил поверить этой женщине.

Жестом попросив подождать меня, я отправился в оружейную. Здесь, под неподъемной на вид стойкой с двуручными мечами, был сейф. Возможно, кого — то удивит обилие в моем доме тайников и ловушек, но прошу учесть, что не реже, чем раз в три месяца, дворцовая стража забирала с моего крыльца промасленный мешок с останками очередного незадачливого вора. Эти представители древнейшей в мире профессии вламывались ко мне в дом с поразительным постоянством.

Прихватив из сейфа бутылку вина, фиал с ядом и небольшую коробку, я вернулся в столовую.

— Вот, — я протянул фиал жрице. — Этим меня напоил Его Величество. Поскольку его познания в алхимии ограничиваются процессами брожения и возгонки, я делаю вывод, что этот препарат изготовил придворный лекарь.

— Потрясающе, — Нулайис восхищенно прицокнула языком. — Просто не знаю, что совершеннее — сосуд или его содержимое. Ты действительно великий чародей.

Эта женщина прекрасно знала, как я падок на лесть. Но и ее слабости были мне известны. Я придвинул к ней коробку.

— Это тебе. Скромный подарок.

Жрица подцепила ногтем крючок, запиравший коробку, и кончиком пальца приподняла крышку. На бархатной подкладке лежали пять пустых фиалов. Женщина заулыбалась и бросила на меня хитрый взгляд. Мы поняли друг друга: счет был равный.

— А как ты извлек яд из крови? — Нулайис внимательно всмотрелась в наполненный фиал. — Я вижу здесь некоторые компоненты, которые распадаются бесследно.

— Это одно из свойств сосуда. Но для этого требуется особый метод извлечения, который, уж извини, я тебе не открою.

— Понимаю, — жрица кивнула. — У всех есть свои секреты.

— Именно, — я разлил вино по бокалам. — А теперь моя очередь задавать вопросы. Я понимаю, почему Альб напоил меня чаем со снотворным. Мне, конечно, обидно, но все же понимаю. Но зачем было прятать меня в каземат?

— Ну, так уж и в каземат! — Нулайис махнула рукой. — Вполне уютная комнатка. Между прочим, мои девочки неотлучно дежурили у твоей постели. Раздевать тебя мы побоялись, и бедняжкам приходилось тебя переворачивать, чтобы ты ничего себе не отлежал. А ты, между прочим, не очень легкий. Так что не жалуйся. А причина прятать тебя была довольно веской. Пока ты спал, на Горилику было совершено покушение.

— С ней все в порядке?

— Да, она не пострадала. Это был ее бывший возлюбленный, которого ты так ловко с шеста снял. Он предпринял еще одну попытку проникнуть во дворец и в этот раз продвинулся значительно дальше, хотя до Горилики снова не дошел. Наткнулся на парней Визариуса, а те вмиг его скрутили. С собой нес серьги, якобы прощальный подарок. Серьги были пропитаны ядом. Откуда серьги — не говорит, но, видимо, это дело рук лекаря. Хотя в тот момент на него никто не подумал: тот случай, когда он проставлялся и потравил гостей своим зельем, у всех на устах.

— Да, — протянул я. — А мальчишку он, скорее всего, подставил.

— Думаешь? — Нулайис покачала головой. — Ты так уверен в этом юнце?

— Он бы до такого не додумался. Да и история с серьгами за уши притянута. Каковы реальные шансы у дилетанта проникнуть во внутренние покои? Проще использовать кого — то из слуг. Сказать, что серьги возлюбленный передал, она бы и сомневаться не стала. Вообще ерунда получается. Кто — то травит кого ни попадя, а чего ради? Вот хотя бы Аламарин. Кто еще отравился?

— В разной степени, все, но серьезно — только он.

— Вот и выходит — ели все одно и то же, пили из одной бутылки, а серьезно отравился только Сорно. Потом я, теперь Горилика. И никаких вразумительных причин. Я и Горилика — фигуры политически значимые, а Сорно? Мальчишку надо раскрутить: какой — то смысл в его ночном визите точно есть.

— Пожалуй, ты прав.

— А что говорит лекарь?

— А лекарь успел сбежать. — Жрица развела руками.

— Ловкая бестия. Значит, меня просто охраняли?

— Да, — кивнула женщина. — Альб сразу понял, что через тебя можно нанести вред Горилике и спрятал тебя до свадьбы.

— Странно все же, что лекаря никто не проверил: он человек новый, а значит — вдвойне подозрительный. Кто — то его покрывает…

— Это несомненно. Если бы он не просчитался с этим ядом, — Нулайис указала на по — прежнему лежавший на столе фиал, — ему бы все удалось. Кстати, как ты справился с действием эликсира?

— Видимо, алкоголь изменил свойства яда, и я просто впал в буйство, а там меня спасла привычка все анализировать. Запор в уборной был с внутренней стороны, кроме того, при мне оказалось оружие. Не говоря уже о том, что в тюремной камере не вешают стеклянные зеркала.

— В тюремной камере вообще не вешают зеркала. Ты поразительно мало знаешь о тюрьмах.

— Скорее — слишком много, — поморщился я. — В Теморане тюремная камера представляет собой каменное помещение размером метр на полтора, высотой в три человеческих роста. Одно узкое окошко, с видом на эшафот. В Ироме заключенного оставляют на площади в колодках, независимо от погодных условий. Впрочем, к востоку, в степи, арестанта запечатывают в огромном сосуде, вкопанном в землю. В Маройе камеры довольно комфортные: в них есть соломенный тюфяк и простейшая канализация. А вот в Корне…

— Ладно — ладно, — Нулайис замахала руками. — Я поняла, что ты разбираешься в тюремных порядках.

— Я просто хотел сказать, что условия содержания заключенных везде разные, и в некоторых странах преступники живут лучше, чем в том же Ироме — большинство простых граждан.

— Ясно. И каковы твои ближайшие планы?

— Увезти отсюда Горилику и уехать самому. Нужно найти подходящий амулет — компенсатор, а лучше, придумать, как расторгнуть этот никому не нужный брак.

Нулайис приподняла бровь:

— Так уж и никому? Альб, например, выглядит вполне довольным. Да и тебе грех жаловаться. Или мы плохо воспитали нашу девочку?

— Именно, что девочку. Ну какая она мне жена? Планы Альба мне, в общих чертах, ясны, но у меня есть свои, и ранний брак в них не вписывается.

— Так уж и ранний! — Фыркнула жрица.

— Лекарь все еще на свободе, и наверняка крутится где — то поблизости. И я сильно сомневаюсь, что он один. Здесь вокруг нас толпится слишком много людей, доверять которым я не могу. И не стоит забывать, что покровитель лекаря тоже еще здесь. Кроме того, мы до сих пор не знаем, какие цели преследует эта шайка. По сути, мы даже не знаем, есть ли вообще какая — то шайка.

— Ты не думал, что это может быть работа Тем — о-реи? Это похоже на них — наносить удары бессистемно, наводить панику. Яды, заговоры — их почерк.

— Для Тем — о-реи слишком мало трупов, но я бы не стал сбрасывать их со счетов. В любом случае, на открытом пространстве будет больше обзор. Кстати, что мы все «лекарь», да «лекарь». У него вообще имя есть?

— Наверное, — Нулайис пожала плечами. — Но я его не знаю. И куда вы отправитесь?

— Я пока еще сам не решил, — мне не хотелось так сразу раскрывать свой замысел. — Но мне понадобится твоя помощь.

Мы обговорили детали грядущего мероприятия, и Нулайис ушла. Перед уходом она пообещала мне ввести в курс дела всех участников, так что у меня образовался свободный вечер. Я отправил вестника к Горилике с пожеланием увидеть ее в своем флигеле по окончании свадебного пира, попросил Тишку наладить с девушкой дружеские отношения и решил прогуляться по городу, сделать некоторые покупки, а заодно обдумать один важный вопрос.

Мне предстояло сопровождать Горилику возможно через несколько стран. Ее легенда была в общих чертах ясна: дочь знатного человека отправляется на учебу. Дело довольно обычное. А вот со мной было не так просто. С женщины спрос не велик: вуаль на лицо, ручки сложила и молчок, но мужчина — лицо ответственное. То есть, в любой момент к мужчине может подойти другой мужчина, а то и несколько, и вежливо так спросить: а какого это беся ты тут шастаешь? И ответ требовался максимально правдоподобный.

Прежде всего, следовало выбрать божество. Нужно, чтобы принадлежность к нему объясняла мой внешний вид и, в то же время, не требовала соблюдения слишком строгих правил. Еще божество должно благосклонно (или хотя бы равнодушно) относиться к новым адептам. При этом его адепты не должны вызывать слишком пристального внимания местной власти.

Итак, начнем с внешности. Угрюмый вооруженный тип. Разом отсеваем всех богов праздности, исцеления и большинства ремесел. Кто из воинственных и непоседливых богов примет меня в свой храм, не размазав меня по стене и не обрушив на мою голову лавину проблем? Боги войны отпадают: я не похож на бравого вояку, привыкшего маршировать в строю. Диверсант? Им не рады на любой земле. Так же как и вору, лазутчику, наемному убийце и прочей околокриминальной братии. Можно, конечно, обратиться к богу наемников и авантюристов — Крошайну, но он еще молод, амбициозен, а значит, влезает в дела человеческие при каждой удобной возможности. А еще он крайне нетерпелив: запросто может начать узор судьбы, да не доплести, и тогда — держись.

Вообще стоило обратиться к старым богам. От них помощи бесь дождешься, но и в дела людские они без нужды не лезут. Вот, к примеру, Сорим — бог торговцев — от разбойничьего клинка не спасет, но равно осеняет своей благодатью всех предприимчивых людей. «На Сорима надейся, а охрану нанимай». Да, именно он и был мне нужен. Он отдельно покровительствовал расширению торговли, а люди, способные рвануть через пустыню за мифической прибылью — это те же наемники. Существовало и несколько школ (назвать монастырями эти заведения не поворачивался язык), в которых готовили таких бравых ребят.

Я остановился на перекрестке, размышляя, стоит ли мне идти в храм нового покровителя прямо сейчас, или немного подождать. Гильдейский балахон позволял мне быть неузнанным лучше всякого амулета. В столице Шаторана было полно магов первой ступени, и в этом море голубых одежд опознать меня мог только маг рангом не меньше магистра. Но за мной могли следить, хоть открытой слежки я не заметил.

Повозки проносились по улице со скоростью, пугавшей диких голубей. Я выжидал момент, чтобы безопасно перебраться на другую сторону улицы, когда моего локтя осторожно коснулись.

— Ой, сынок, не поможешь ли старой женщине перейти дорогу? — согбенная старушка умильного вида смотрела на меня снизу вверх жалобными глазками.

— Стража тебе поможет, перечница старая! — буркнул я, откидывая с головы капюшон и отдергивая ногу.

Через миг в место, где только что находился носок моего ботинка, ударил острый наконечник трости. Металлическое острие выбило из гранитной мостовой искры.

— Ишь ты! — безобидная старушка мигом превратилась в злобную каргу. — А я надеялась, ты уже в колодец нырнул!

— Перебьешься, ведьма. — Парировал я, подставляя собеседнице локоть.

Старушка оперлась на подставленную руку, и мы чинно пересекли улицу. Сородичи считали Ираз выжившей из ума старухой и старались держаться от нее подальше, но в определенных кругах она была известна, как женщина большого ума и колоссальной предприимчивости. Ей ничего не стоило организовать мне тур по самым злачным местам города.

— Айнэ Ираз, — со стороны я сейчас выглядел добропорядочным горожанином, выгуливающим престарелую родственницу. — Мне крайне нужна Ваша помощь. Волею судеб я покидаю сей благословенный град, но происки многочисленных врагов могут оборвать мое путешествие раньше срока. Не могли бы Вы помочь мне в этом вопросе?

Ираз хмыкнула весьма неопределенно, но уже на следующем перекрестке увлекла меня в темный проулок. Череда узких улочек привела нас к двухэтажному зданию. Мне казалось, я хорошо знал город, но этого дома припомнить не смог.

— Услуга за услугу, — предупредила женщина. — Я сведу тебя с моими девочками, а ты устроишь мне встречу с Аламарином Сорно.

— Хорошо, — согласился я. — Что именно ты хочешь от него получить?

— Я слышала, у него в саду растут какие — то чудесные сосны. Меня вот уже несколько недель мучает кашель. Быть может, если я немного поживу в его доме, болезнь отступит.

— Я поговорю с ним.

— Э — эх… — вздохнула Ираз. — Все — то тебе неймется! Тебе бы жену хорошую, да ребятишек побольше…

— Жена у меня уже есть, — поморщился я. — А дети… Они, конечно цветы жизни, но это женщина с букетом смотрится хорошо, а мужчина в окружении цветов выглядит естественно только в гробу.

— Тьфу на тебя! — фыркнула старуха, и мы вошли в дом.

До родного флигеля я добрался только поздно ночью, едва волоча ноги. Увесистый мешок, купленный у «девочек» Ираз, оттягивал плечо, а выпитое у Аламарина медовое пиво шумело в голове. Дома меня ждали.

Огромное кресло, стоявшее в гостиной было занято домочадцами. В центре композиции, завернувшись в теплый плед и положив на колени книгу, сидела Горилика. Тишка вольготно раскинулся вокруг нее, заняв колени девушки, подлокотники и правый край спинки кресла. Левый край облюбовал небольшой пушистый зверек, похожий одновременно на белку — летягу и на суслика. Казалось, даже фальшивое привидение заглядывает принцессе через плечо.

— И тогда, — с выражением читала девушка, — дракон сказал принцессе: «Принеси мне восьмой кристалл, и тогда я отпущу твоих друзей!». И принцесса пошла по узенькому мостику через бездонную пропасть туда, где светился голубой огонек. Когда большая часть пути уже была пройдена, мостик вдруг подломился…

Горилика сделала эффектную паузу. Зверек жалобно пискнул и вцепился лапками в спинку кресла. Тишка напряженно приподнял голову. Привидение заинтригованно колыхнулось в сторону кресла.

— …Но дракон подставил свое крыло, и девушка, будто с ледяной горы, скатилась по нему на другой край пропасти, — вся компания облегченно вздохнула. — «Ты очень храбрая, — сказал дракон, — ты не испугалась ни огня, ни глубокой пропасти. Много сотен лет я стерег это сокровище, не в силах выйти из пещеры. Тысячи людей приходили сюда с оружием, надеясь заполучить его, но лишь ты достойна получить самое ценное, что хранится в этой пещере. Там, среди множества голубых кристаллов лежит один зеленый. Возьми его, загадай любое желание и оно тотчас же сбудется». Принцесса сжала в руках кристалл и пожелала, чтобы дракон был свободен.

Тут Горилика грустно вздохнула и захлопнула книгу.

— Все, дальше ничего не написано. Только чистые листы.

Тишка и зверек огорченно переглянулись, привидение разочарованно качнулось из стороны в сторону.

— Сказание возникло очень давно, — пояснил я. — С тех пор его концовка несколько раз менялась, в зависимости от отношения к драконам.

Вся компания дружно обернулась ко мне.

— Как это? — Горилика озвучила общий вопрос.

— Во времена войны с драконами сказание заканчивалось тем, что дракон, вырвавшись на свободу, сжигал королевство, где жила принцесса и убивал ее друзей. Потом наступал мир, и сказание менялось: дракон обретал свободу, освобождал друзей принцессы из плена и улетал, оставив ей все свои сокровища. Потом снова начиналась война и сказание опять менялось. Так было несколько раз, а когда его решили записать, то в книге оставили чистыми несколько последних страниц. Каждый волен дописать так, как считает нужным.

— А какую концовку написал бы ты?

— Не знаю, — ответил я. — Драконы бывают такими же разными, как и люди. Но всегда хочется верить в лучшее. У нас гость? — я кивнул в сторону «суслика».

— Гостья, — Горилика погладила зверька. — Она принесла тебе подарок, только нам не показывает, какой.

Зверек с места прыгнул на каминную полку, оттуда на потолочную балку и скрылся на чердаке. Тишка проследил за гостьей взглядом, но догонять не стал, тем более что она быстро вернулась, неся за спиной маленький рюкзачок, который передала мне.

В рюкзачке оказался мешочек с двумя небольшими медальонами. Вернув зверьку его заплечное имущество, я внимательно рассмотрел оба медальона и передал один из них Горилике.

— Вот, оденьте его и ни в коем случае не снимайте. А тебе, — я обратился к зверьку, — стоит переночевать здесь. Все равно твой хозяин завтра уезжает с нами. Тебя как зовут?

— Вис, — пискнул зверек.

— Куда мы едем? — Горилика всем своим видом выражала готовность ехать прямо сейчас куда угодно.

— Пока и сам не знаю, — я пожал плечами. — В любом случае, всем нам стоит как следует выспаться. Тишка, можешь разместить Вис у себя?

Питон кивнул и галантно подставил зверьку шею. Вис обхватила лапами загривок питона и они удалились на чердак. Горилика вопросительно посмотрела на меня.

— Переночуешь в моей комнате, а я лягу в библиотеке.

Принцесса отложила книгу и заерзала на месте.

— Самти Фаулор, — официальное обращение сулило нелегкий разговор. — Могу ли я у Вас спросить?

— Валяй, — ноги меня уже не держали, и я опустился прямо на ковер перед камином. — Только без лишних предисловий. Мы давно знакомы, и на обходные маневры у меня сейчас нет сил.

— Хорошо, — девушка кивнула и смело посмотрела мне в глаза. — Тогда я спрошу прямо. Почему ты не делишь со мной постель? — на этом ее бесстрашие, видимо, иссякло, и последнюю фразу она произнесла почти шепотом: — Ведь мы теперь связаны узами брака…

— Горилика, — вздохнул я, — наш брак — дело случая. Если судьбе будет угодно — что ж, я с радостью стану твоим мужем, но пока еще есть шанс разорвать связывающие нас узы, пусть все остается по — прежнему. И потом, мне казалось, что ты любишь Успела. Или я не прав?

— Я уже не знаю, — Горилика сползла с кресла и устроилась рядом со мной, положив голову мне на плечо. — Он хороший, но какой — то… глупый. Вот зачем он опять полез во дворец? Я и в первый раз его отговаривала, ведь мы могли встречаться в саду, недалеко от маминого склепа. Там в заборе есть небольшая щель. Через нее видно заброшенный дворик, в котором он тренировался. Мы часами могли разговаривать, и никто бы его не поймал: если мы слышали, что кто — то идет, он просто перебирался через ограду парка. Если бы он хотел причинить мне вред, он мог бы сделать это уже тогда. Но зачем он пытался попасть во дворец?

Этот же вопрос беспокоил и меня. Разумеется, я ни секунды не верил, что Горилика интересовала парня не только как собеседник, но лезть во дворец было действительно верхом глупости. Если только кто — то не обещал ему помочь. Например, лекарь, или тот человек, который ему покровительствовал.

— Кто — то ему это посоветовал, — я обнял принцессу за плечи. — Завтра рано утром мы пойдем к Успелу в темницу. Если мы убедим его рассказать, где он взял серьги, Визариус наверняка его освободит.

— Правда? Спасибо тебе! Я всегда знала, что ты самый лучший!

В голосе девушки звучало столько доверия, что мне стало неловко. Я намеревался использовать ее, чтобы получить информацию от Успела, а потом использовать уже его в качестве вьючного животного. Нам предстоял долгий путь, а здоровенный парень вполне мог пригодиться в дороге. И бросить, если что, не жалко.

— Давай спать, — я помог юной супруге подняться и чмокнул ее в макушку. — Завтра будет тяжелый день, а потом очень долгая бессонная ночь.