Дом дураков

Глава 9

— Они пришли оттуда. — Адепт жизни махнул рукой вглубь пещеры. — Там река.

— Я думал, вверх по Белой нельзя пройти. — Перебил адепта Сорно.

Я пожал плечами:

— Может, в какой — то сезон и можно, а может — это вовсе и не Белая. Искра большая, мало ли у нее неизвестных притоков? Да и лодок нет. Возможно, они шли так же, как и мы, но пошли через озера, вброд. Ал?

— Это Белая. — Акши покачала головой. — Так вода говорит. Но они шли не от озер. И они здесь совсем недавно. Припасы довольно свежие.

— Значит, — встрепенулась Горилика, — выход рядом?

— Ал, ты проведешь нас?

— Да, — девушка кивнула. — След еще можно проследить. Но сначала всем нужно отдохнуть.

— Вот смотри, — Ал провела палкой по земле, заключая принцессу в идеально ровный круг. — Это Круг Закона. Будучи наследницей трона, ты от рождения предназначена для жизни в нем. В пределах Круга царит Закон. Он может быть жестоким, несправедливым, корыстным, но он есть, и Закон — опора слабого. За пределами Круга, — Ал обвела рукой пещеру, — Поле Беззакония. Запомни: есть те, кто нарушает Закон и те, кто творит Беззаконие. Нарушивший Закон не выходит за пределы Круга, он подлежит суду. В данном конкретном случае — твоему. Но если кто — то творит беззаконие, то он оказывается на моем поле, — акши топнула ногой. — Его нельзя судить, нельзя даже обвинить, но и он не может рассчитывать на суд. На Поле Беззакония нет законов!

— Какой неожиданный сюжетный поворот… — хмыкнул Ро, за что заработал осуждающий взгляд историка, прилежно конспектировавшего урок.

— А как отличить нарушение закона от беззакония? — Горилика робко коснулась линии носком сапога. — Как я узнаю, кого могу судить, а кого — нет?

— Суть здесь не в поступке, а в человеке, который его совершает. Нарушающий закон знает, что совершает преступление, а творящий беззаконие смотрит на это совершенно иначе. Для него нет морали, нет границ, кроме тех, что устанавливает он сам.

— Кроме того, его особые моральные принципы совершенно не мешают тебе повесить негодяя, — заметил адепт жизни. — Принципиально, дело здесь даже не в приговоре, а именно в суде. Есть те, для кого суд — это не часть наказания, а ступенька наверх.

— Все равно не понимаю, — принцесса решительно затерла ногой черту и сделала два шага вперед. Теперь она смотрела прямо на меня. — Как понять?

— Ты поймешь, — успокоил я ее. — Такого человека нельзя не заметить. И ты будешь знать, что делать.

— До чего все сложно, — Горилика опустила голову и ткнулась лбом мне в плечо. — Я ведь совершенно ничего этого не знаю и не понимаю. Как мне управлять страной? У меня нет еще никакой власти, а меня уже кто — то хочет убить. Я даже не знаю, кто.

— Тем — о-реи, — пожала плечами акши.

— Тем — о–кто? — переспросила принцесса.

— Тем. О. Реи. — Раздельно произнес Аламарин, закатив глаза. — Самая таинственная и ужасная секта из всех известных. Лар, помнишь резню у Золотого Ручья?

— Помню. Три сектанта вырезали тогда около четырехсот человек — все население прииска. И ушли, ничего не взяв.

— Зачем им это? — Горилика наморщила нос. — Какое — то злобное божество?

— Они называют ее Харана. Верят, что человеческая жизнь — сон, и в нем можно творить все, что заблагорассудится. Во сне ничто не имеет смысла и ценности — ни деньги, ни власть, ни человеческая жизнь или страдания. Это целая религия со всеми полагающимися противоречиями и недосказанностью, но в общих чертах как — то так. Поскольку логика во сне отсутствует как таковая, системы в их действиях, на мой взгляд, тоже не наблюдается. Им, видимо, просто нравится сеять кругом хаос и панику. Но мы не можем точно сказать, что охота на нас ведется именно ими. Более, того, я почти уверен, что это не они. Тем — о-реи не ходят такими толпами. Их ячейки состоят из трех, максимум — шести, человек, а за нами идет целый отряд.

Горилика уткнулась мне носом в шею, и это было бы даже приятно, если бы ее бесеныш не пихал меня острыми крыльями в бок. Мысль о близком выходе будоражила мысли, но я старался сдерживаться, отчего нервничал только сильнее. Ал — адепт воды и может найти след, но что, если выхода уже не существует? Или если придется плыть? Я умел плавать ровно столько, чтобы не утонуть на мелководье, а в ледяной воде подземной реки становился обузой для всех. За Горилику я больше не беспокоился: она не то чтобы повзрослела, но стала гораздо смелее, и была готова драться за себя, а это — уже немало. Кроме того, Ал и Ро пообещали мне присмотреть за ней, если со мной что — то случится. Если со мной…

Я осторожно освободил руку и, подложив под голову девушки рюкзак, отправился к мусорной куче. Света от костра едва хватало, чтобы не спотыкаться, но это было лучше, чем бледное мерцание плесени. Я задумчиво ковырнул носком ботинка что — то непонятное, валявшееся у моих ног и подумал, что мне тоже стоило бы прихватить что — нибудь из хранящихся в гнезде сокровищ. Что взяла акши, я не видел, но, думаю, какое — нибудь оружие. Ро больше волновали сапоги, кроме того, он сам был имуществом, и не страдал тягой к стяжательству. Горилика выбрала себе нечто непонятное, вроде паутинки, сплетенной из жемчуга, мелких изумрудов и серебряных нитей. Паутинка была настолько тонкой и изящной, что целиком помещалась в ее маленьком кулачке. Аламарин откопал книгу, сохранившуюся только благодаря украшенному бриллиантами переплету и прочной застежке. Ключа у Сорно не было, так что историку еще только предстояло узнать, насколько ценным было содержание книги. Меня же ничто не заинтересовало настолько, чтобы обременять себя лишним грузом. Мне вполне хватало рюкзака с мелочами.

— Не спится? — Ро подошел сзади совершенно неслышно.

— Подкрадываешься?

— Нет, — вздохнул он, — просто сапоги окончательно развалились.

— Неужели не нашел замену?

— Есть там одна пара, но они и Ал малы будут.

— Плохо.

Некоторое время мы стояли молча, созерцая силуэт мусорной кучи.

— Что тебя тревожит? — Ро положил руку мне на плечо.

— Переполненный мочевой пузырь. — Признался я.

— Извини, — адепт смутился и спешно убрал руку. — Я не подумал.

— Постой. — Я достал из кармана медальон и протянул его рори. — Я тут душу поймал. Можешь ее проводить, или путь указать, или пинка дать в нужном направлении — не знаю, как это обычно делается.

Ро взял в руки медальон, зажал между ладонями, прислушался к чему — то и протянул его обратно мне.

— Не выйдет, извини.

— Так плохо?

— Она была беременна. Все силы потратила на то, чтобы сохранить душу ребенка. Когда ты вытянул ее из сети, она не ушла в медальон, а просто развеялась. Осталась только душа ребенка, а он не знает дороги — некому было показать. И я не смогу: меня не пустят, ты знаешь.

— И что теперь? — Я с сомнением посмотрел на медальон. — Он так там и останется?

— Нет, — Ро покачал головой. — Я вижу, что его нить тянется дальше. Ты что — то придумаешь.

Рори ушел, оставив меня наедине с моими мыслями. Их было много, но все какие — то унылые. Я спасал Горилику от убийц, а завел в логово бесей. Нашел пещеру с сокровищами, и ничего не взял. Искал покровительства сильного бога, а связался с Лотой. И так во всем.

— Да что же ты ноешь — то все время? — Рыкнул я на самого себя и со злостью пнул кучу мусора.

Раздался треск, я живо представил, как весь этот хлам лавиной сползает вниз, и хоронит под собой самого выдающегося мага современности и, на всякий случай, отскочил подальше. Оползня, однако, я так и не дождался. Вместо этого в том месте, куда пришелся мой удар, что — то шевельнулось, и на пол со звоном посыпались разноцветные блестящие шарики. Один из них подкатился к самым моим ногам, и я понял, что это запечатанный фиал вроде тех, в которых я храню гремучие смеси. Я смотрел, как фиалы продолжают один за другим сыпаться вниз, и чувствовал, как схожу с ума от жадности. Видимо, они хранились в алхимическом поясе, вроде моего. Сам пояс бесей не заинтересовал — он тихонько гнил в этой куче, и лопнул, стоило по нему как следует ударить. Груда фиалов у моих ног все росла, и я с отчаянием понимал, что мне просто некуда их деть: мой пояс забит почти доверху, в рюкзак поместится едва ли с десяток, а брать с собой лишний мешок при моем умении плавать — самоубийство. Я попытался на глаз прикинуть, что же разлито по разнокалиберным пузырькам, и едва не взвыл от обиды. Это были не просто декокты, смеси или отвары. Передо мной высилась груда редчайших смесей, пропитанных силами всех стихий. Аура, исходившая от фиалов, кружила голову. Выбрать несколько было просто невозможно — они все были бесценны.

Можно было выложить содержимое моего пояса, но в случае опасности что — то из выброшенного могло стать необходимым. Живо представлялся скелет, вцепившийся в алхимический пояс. Нужно было что — то придумать. Я вытащил из мусора пояс и внимательно осмотрел его. Кожа полностью пришла в негодность, но чары трансформации пространства были нанесены не на сам пояс, а на подкладку, сплетенную из какой — то более устойчивой к гниению ткани. Подкладка серьезно пострадала лишь в одном месте, куда, собственно, и пришелся удар. В целом же, передо мной был прилично сохранившийся кушак, и чары, нанесенные на него, уцелели, хотя кое — где и требовали обновления и подпитки. Стало очевидно, что выспаться мне не удастся.

Утро я встретил у кромки воды, клюющим носом над пустой флягой с тонизирующей настойкой. Я прекрасно понимал, что злоупотребление этим напитком может сыграть со мной злую шутку, но отступать было некуда. Кушак был повязан поверх моего пояса, и концы его были схвачены узлом, который легко можно было распустить даже одной рукой. Я твердо пообещал себе, что если почувствую, что кушак мне мешает, без малейших сомнений с ним расстанусь. Мне удалось заштопать плетение чар настолько, чтобы кушак казался совершенно плоским, но вес его содержимого остался почти прежним.

Воды у берега было едва по колено девушкам, но она была совершенно непрозрачная. Не то, чтобы она была мутной, но свет самодельных факелов отражался от черной поверхности, не проникая на глубину. Акши это нисколько не мешало, она шла вперед уверенно, остальные же шли за ней след в след, стараясь ступать как можно осторожнее. Вода была не ледяной, но и не достаточно теплой, чтобы хотеть окунуться в нее с головой. Мешки с вещами и продуктами еще несли с собой, но разделили их на «необходимые» и «жалко, но бросим». Я плелся позади всех, упорно волоча на себе весь груз, и безмерно был благодарен кобре, которая предпочла плыть рядом. Вис устроилась лучше всех. Химероид соорудил на плече у Горилики гнездо из ее собственной косы и каких — то тряпочек, затащил в него бесеныша и уселся сверху. Принцессу заметно перекосило под весом любимцев, и она вручила большую часть своих вещей Аламарину. Историк же бодро шагал вперед, ничуть не страдая от избыточного груза, почти наступая Горилике на пятки, и я уже начинал подозревать, что он тоже приложился к какой — нибудь настойке. Ро шел позади своей хозяйки, такой же невозмутимый и неколебимый, как всегда.

— Здесь. — Ал внезапно остановилась и указала куда — то вправо. — Они пришли отсюда.

Ро широко размахнулся и швырнул факел в указанном направлении. Факел пролетел по дуге, вращаясь, несколько метров и потух, упав в воду. Но все же мы успели рассмотреть толстый узловатый канат, спускавшийся откуда — то сверху.

— Неужели выход? — Горилике факел был уже не нужен: она могла сама разогнать тьму — так горели ее глаза.

— Как минимум, ближе к поверхности, — ответил Сорно.

— Придется плыть. Там глубоко. — Акши, ни секунды не сомневаясь, сбросила с плеча мешок.

— И плыть вам придется очень быстро. — Я с облегчением избавился от лишнего груза и полез в пояс за заранее заготовленными пузырьками.

Все, кроме рори, оглянулись на меня и тут же увидели россыпь огней, приближающихся к нам. Погоня, о которой говорил Ро.

— Они плыли от озер. Где — то раздобыли плоты. — Адепт жизни положил руку на плечо Горилики и притянул ее к себе, не позволяя вытащить меч. — С ними некромант. Настоящий — не чета тому, которому самти Сорно проломил голову. Возможно даже, адепт Смерти.

— Поторапливайтесь, — я опустил капюшон на лицо. — Я задержу их на некоторое время.

— Что это был за звук? — Горилика повернулась за хруст верхней оболочки пузырьков с горючей смесью.

— Это лопнуло мое терпение.

Я опустил легкие шарики на воду и осторожно толкнул их в стороны. Они быстро заскользили от меня, прочерчивая на воде две невидимые линии.

— Самти, — обращаясь ко мне, акши перешла на лютеанский, — вы уверены, что сумеете выжить? Возможно, мы с Ро…

— Как бы не так. — Меня уже охватил азарт, знакомый, быть может, только жрецам, служащим богам удачи. — Не знаю, каким образом, но я выпутаюсь. Уходите.

Ал кивнула, и решительно двинулась в сторону каната. Горилика попыталась было протестовать, но рори взял ее за руку, и потащил вслед за акши. Аламарин открыл рот, собираясь что — то сказать, но передумал, и пошел со всеми. Он знал меня достаточно хорошо, чтобы не подозревать во мне приступ необоснованного героизма.

Будь перед нами простые наемники, или будь жив Паук, мы могли бы устроить этим ребятам горячий прием, тем более, что с нами была акши. Но мы находились на территории некрополя, где адепты Смерти имели почти неограниченную власть. Паука застали врасплох, а подготовленного к бою адепта в некрополе победить крайне сложно. В случае, если бы мы ввязались в драку, Сорно и Горилика погибли бы почти сразу. Ал и Ро — история особая. Они никуда не двинутся друг без друга, а в случае их гибели, даже сумей я вывести историка и принцессу из — под удара, мы остались бы без проводников.

За свою жизнь я не то, чтобы совсем не опасался, но у меня было в рукаве несколько довольно крупных козырей. В конечном счете, я был женат на богине Смерти, и мог не опасаться, что мой дух останется в некрополе.

Я погасил факел, и проследил за тем, как плоты сворачивают вправо, двигаясь на свет факела Ал. Только один плот продолжал плыть прямо на меня. Не сводя с него глаз, я боковым зрением отметил, что остальные плоты вплотную подошли к проведенной мной черте, отступил на два шага назад и щелкнул пальцами.

Высечь искру можно и вовсе не обладая магическим даром — достаточно знать, как это делается. Остальное доделала горючая смесь. Пламя взметнулось до самого свода пещеры, отгородив меня и моих спутников огненной стеной. Назад я не оглядывался — у меня не было на это времени. Три фиала с гремучей смесью пролетели сквозь пылающую преграду и сработали на той стороне. Не имея возможности оценить нанесенный урон, я мог только надеяться, что кого — то там зацепило, но криков слышно не было. Я едва успел увернуться от прилетевшего в ответ копья, отправил в полет фиал с ядом и еще один — с кислотой. Снова в ответ ни звука, только три арбалетных болта, один из которых оцарапал мне ухо. Похоже, на той стороне из живых был только некромант. Выудив из кармана небольшую человеческую косточку, я обмазал ее стекающей по уху кровью, бросил в последний фиал с гремучей смесью, запечатал и использовал по прямому назначению. Снова тишина, но и стрелять в меня больше не пытались. Огненная стена, тем временем, начинала таять, и уже было можно рассмотреть шесть плотов, осторожно подбиравшихся к месту, где я совсем недавно стоял. Отступая, я постепенно погружался в воду, и когда огонь окончательно стих, меня скрыло уже с головой.

Открывать глаза в этой тьме было бессмысленно, так что некоторое время я плыл вслепую, примерно рассчитав траекторию движения ближайшего ко мне плота. Я надеялся исключительно на внезапность атаки. Я должен был понимать, насколько некромант превосходит меня в силе, и мне полагалось отступать, бежать, обороняться, но не нападать. Когда мои пальцы нащупали край плота, я осторожно вынырнул и осмотрелся. Плот оказался достаточно добротным, чтобы выдержать вес девяти умертвий. Тощая голая спина ближайшего из них оказалась почти перед самым моим носом. Изначально я намеревался, воспользовавшись ножом плоти, вывести из строя двух или трех противников и воспользоваться запасным планом отхода, но теперь мои намерения изменились.

Во — первых, я увидел некроманта. Он стоял на соседнем плоту и плел какое — то заклинание. Похоже, он меня не чуял, что было странно. Рядом с ним топтался Приалай. Оставить их в покое мне не позволяла уязвленная гордость.

Во — вторых, четыре плота вновь повернули к канату. По нему как раз карабкался Ро, но до верха было еще довольно далеко, и он явно не успевал. Нужно было чем — то отвлечь внимание некроманта, а там рори перережет канат и их будет уже невозможно достать.

В — третьих, будучи весьма посредственным магом, я болезненно относился к чужим огрехам. Уж если небеса даровали тебе возможность плести чары, так не смей халтурить. А некромант проявил, на мой взгляд, просто непростительную небрежность. Мало поднять умертвие, мало привести его в боеспособное состояние — им еще нужно управлять, а это самое сложное. Чем больше умертвий оказывается в подчинении у некроманта, тем сложнее с ними управляться. Эта проблема решалась двумя путями: качественным и количественным. Качественный — это от двух до десяти умертвий, привязанных индивидуальными нитями и управляемых по отдельности. Такой способ требовал предельной концентрации, и сам некромант при этом становился крайне уязвимым.

Но мой противник пошел путем количественным, выбрав при этом самый примитивный вариант. Он разделил умертвия на шесть групп, связав их однородными заклятиями с односложными типовыми командами. Я видел, что от его левой руки тянется свитая из управляющих нитей бечева. Она была закреплена на плоту с помощью какого — то артефакта, и, выходя за пределы плота, распадалась на отдельные нити — по одной на каждый плот. Это означало, что некромант не мог отдавать команды каждому отдельному умертвию. Он посылал команды всей группе, находящейся на плоту.

Я снова погрузился с головой в воду и поплыл к плоту некроманта. Небеса мне благоволили. Приалай стоял рядом с артефактом, а артефакт (бутыль из мутного стекла) оказался у самого края плота. Меня по — прежнему никто не замечал. Я пристроил между бревнами несколько фиалов, проплыл вдоль края плота и ножом духа отсек управляющие нити у самого артефакта. Некромант вскрикнул, недостроенное заклинание у него в руках свернулось жгутом, и я едва успел нырнуть, спасаясь от неуправляемого всплеска магии.

Откровенно говоря, с моей стороны было не совсем разумно сбивать некроманта на середине плетения узора, но не мог же я дожидаться, когда он применит готовое заклинание. Похоже, он действительно оказался адептом Смерти, поскольку тряхнуло меня изрядно. Я едва не утонул. Определить, где находится верх, а где низ, мне удалось только по ярким огненным всполохам, растекающимся по поверхности. Дышать было уже нечем, но всплывать было нельзя: некромант, похоже, выжил, но наверняка пришел в бешенство, и оставалось только надеяться, что Ро успел выбраться наверх. Вода сдерживала удары, и до меня наконец дошло, что именно из — за нее некромант так меня и не заметил.

Пришло время приводить в действие план отступления. Вырвав из уха серьгу, я активировал запечатанную в ней магию и прочел про себя короткую, но искреннюю молитву, чтобы вода не помешала и мне. Круг перемещения засверкал передо мной, разбрасывая разноцветные искры. Он получился даже более ровным, чем я ожидал. Только проплывая под самой аркой, я заметил, что несколько линий были сильно искажены.

«Это сон, — понял я, оглядывая широкую утоптанную площадку перед центральным зданием Убежища. — Отвратительный сон». Отвратительным этот сон был оттого, что мне уже было известно, что ничем хорошим он не закончится. Летнее солнце припекало затылок, плечи ныли от усталости — мастер — оружейник гонял меня больше часа, пока меч не выпал у меня из рук. У самого крыльца играли во что — то четверо мальчишек, судя по всему, из ветви тени. Визг стоял просто оглушительный, но наставник, который стоял на коленях спиной ко мне, не вмешивался. Он чертил что — то на песке, а девочка, стоявшая перед ним, внимательно следила за движениями его руки. Девочку я знал. Ее привезли в убежище две недели назад из какой — то разоренной войной деревушки, и все это время наставники безуспешно пытались наладить с ней контакт. Похоже, у неизвестного мне наставника получилось привлечь ее внимание, хотя он не говорил девочке ни слова. Я, было, прошел мимо, но что — то заставило меня остановиться и внимательнее посмотреть на него. Ветвь наставников была довольно обширна, и не было ничего удивительного в том, чтобы встретить новое лицо, но в фигуре наставника было нечто смутно знакомое. В несколько быстрых шагов я пересек площадку, схватил наставника за плечо и развернул лицом к себе. В следующую секунду он упал на спину, отброшенный сильным ударом кулака в челюсть.

— Уведите сестру! — Рявкнул я перепуганным мальчишкам и, схватив кадавра за грудки, ударил еще раз.

Ал привезла его откуда — то с Южного Мыса. Там, среди болот и лесов, жили племена, поставлявшие всем желающим наемников самого гнусного толка — убийц, насильников, мародеров. Они хорошо умели воевать и исполнять приказы в бою, но стоило ослабнуть поводку, наступить затишью между битвами, и наемники превращались в кровожадных тварей, сжигавших все на своем пути. Кадавр, которого привезла акши, не принадлежал к этим племенам по рождению, но отлично вписался в их круг, прославившись своей беспощадностью и изобретательностью в пытках. В ходе очередной междоусобицы он попал в плен и был бы непременно казнен, если бы не приглянулся Ал. Она использовала его для каких — то своих экспериментов, которыми я не интересовался, но меня раздражало, что она позволяла своему подопытному свободно ходить по территории Убежища. Вдоволь наглядевшись на зверства подобных ему тварей, я полагал, что в клетке ему самое место. Теперь же, застав его рядом с детьми, я вышел из себя.

— Я раз и навсегда укажу тебе твое место.

«Это сон, — напомнил я себе. — Я могу не смотреть его дальше».

Ночи в Убежище были довольно холодными, так что натопленный камин был весьма кстати. Я сидел на полу у самого огня, но меня била дрожь, будто я искупался в ледяной реке.

— Где он? — Голос Ал звучал требовательно. Речь шла о ее имуществе, а кто протягивает к вещам акши руки, тот протягивает и ноги.

— Не знаю, — шевелить языком было тяжело. — Он сбежал куда — то в лес, а догонять я не стал. Не смог. Я… — Что — то встало поперек горла и не позволило продолжить.

Морок опустился на пол рядом со мной и положил руку мне на плечо. Стало чуть легче дышать.

— Ты уверен, что не ошибся?

Я помотал головой. Потом спохватился и часто закивал.

— Он… он не… — после каждого слова я вынужденно замолкал, пережидая, пока проклятый ком откатится от горла куда — то вниз, к потрохам. — Он не сопротивлялся. Это было так… отвратительно…

— Это было насилие. — Ирена отпила из бокала и посмотрела на меня сквозь его грани. — Тривиальное насилие.

— Я не хотел этого.

— Врешь. Хотел. А он тебе позволил. Позволил заглянуть к себе в душу. И увидеть там то, о чем не знал даже он сам.

— Думаешь? — Ал недоверчиво посмотрела на Ирену.

— Наверняка. — Женщина сделала еще один глоток вина и пояснила. — Он слишком сильно покалечен, чтобы разбираться в строении собственной души. У него не осталось желания за нее бороться, иначе он не позволил бы Лару ковыряться в святая святых. Для того чтобы открыть душу такому бездарю, как наш друг, нужно не просто этого захотеть, нужно, чтобы было все равно. Наивысшая степень безразличия, которая, мне раньше казалось, достигается только в некоторых областях загробного мира. Да он и не знал, что у него есть душа. С первого дня, как он здесь появился, его не называли иначе, как кадавром.

Я нисколько не обиделся на «бездаря». Сейчас был тот редкий случай, когда я искренне радовался тому, что у меня нет магических способностей. То, что произошло между мной и кадавром напоминало… Будто я толкнул в грудь соломенное чучело, а рука провалилась внутрь, и пальцы ткнулись прямо в живое, наполненное кровью, сердце. Скользко, горячо и страшно. К бесю такие способности.

«Нужно проснуться, потому что дальше будет только хуже».

Действительно, когда я проснулся, стало значительно хуже. Я лежал на животе, ткнувшись носом в рюкзак. В бок упиралось что — то твердое и острое, в штанах было мокро и холодно. Я попытался приподняться и ощутил некоторое сопротивление в районе поясницы. Немного поднапрягшись, я все же встал на четвереньки, хотя при этом раздался устрашающий хруст. Оглянувшись через плечо, я обнаружил, что по пояс утонул в луже грязи, покрытой сверху солидной коркой льда. Похоже, круг перемещения сработал не так хорошо, как ожидалось. С другой стороны, учитывая помехи, повреждения линий и общую ситуацию, могло быть и хуже. С трудом вытащив ноги из жирного месива, я разгреб налипшую грязь и обнаружил, что сапоги еще на мне. Это несколько подняло мне настроение, и я огляделся, пытаясь понять, куда же меня занесло.

Над головой сверкали звезды, светила луна, и это, несомненно, было замечательно. Колючие кусты с красноватыми листьями, окружавшие топь, из которой я только что вылез, указывали, что я по — прежнему нахожусь недалеко от курганов. Вот только где — в Шаторане, Теморане или некрополе? Мои сомнения развеял донесшийся из — за кустов шум. Кто — то попытался продраться в мою сторону, но напоролся на острые шипы и жалобно неумело выругался. В ответ грянул громкий и дружный хохот.

«Трое, — прикинул я на слух. — Не иначе, новичка гоняют».

— Но ведь я видел, что там что — то сверкнуло! — Настаивал тот же жалобный голос.

— Ну вот сам туда и полезай! — Раскатистый бас, с легкой протяжностью в гласных, явно указывал на Теморан.

— Ну как же?! — Еще жалобнее заныл «новичок» и предпринял еще одну попытку штурма.

— Да что у вас там? — рассерженный сонный голос взрезал воздух, будто консервным ножом.

Я понадежнее закрепил на спине рюкзак и начал потихоньку отползать вдоль лужи. Как — то слишком людно там становилось.

— Да новичку что — то в кустах привиделось. — Сообщил бас.

«И впрямь новичок».

Но возгордиться своей сообразительностью я не успел, поскольку разбуженный оказался магом. Едва разглядев на фоне звездного неба опускающийся на меня узор, я рванул в сторону топи, начисто позабыв про скрытность. Лед проваливался под ногами, но грязь под ним была достаточно вязкой, и прежде, чем заклинание сработало, я успел отбежать на приличное расстояние. Лед впереди меня осветился багровым, в спину ударила горячая волна, и я кубарем покатился вперед. Перевернувшись через голову, я снова очутился на четвереньках и продолжил бег в этом, оказавшимся неожиданно удобным, положении.

— Там кто — то есть! — Радостно взвизгнул новичок.

— Вурдалак! — Азартно проревел бас.

Мимо моего плеча просвистел болт. Сзади доносилось громкое улюлюканье. Лед стал толще, ноги (и руки) перестали проваливаться, зато начали скользить. Умело пущенный булыжник ударил меня в щиколотку, я потерял равновесие и пару метров проехал по льду лицом. С трудом собрав в кучу конечности, я попытался встать, но нога подломилась. Впереди, всего в нескольких метрах, маячили казавшиеся спасительными кусты, и я попробовал ползти, но пальцы скользили. Чуть впереди и справа, так что можно было дотянуться, в лед воткнулся еще один болт. Я уцепился за него, и попытался выдернуть, но сумел лишь подтащить себя к тому месту, где он торчал.

— Ага — а! — Раздалось над самой моей головой.

Я перевернулся на спину и увидел над собой здоровенного стражника с не менее здоровенным мечом, занесенным для удара.

— Вурдалак! — Радостно взвыл он.

— Сам ты вурдалак! — Рявкнул я, уклоняясь от удара.

— Стой! — Это уже орал маг.

Меч скользнул по лопатке. Громко хрустнуло, и я почувствовал, как проседает подо мной лед. Мы оба — я и стражник — замерли.

— Слышь, вурдалак, — прошептал стражник, — там глубоко, так что ты только не дергайся. А я тебе потом косточку дам.

— Мозговую? — рассеяно поинтересовался я, глядя, как теморанский маг осторожно подбирается к нам.

— Са — ахарную, — проскулил стражник.

— Не интересуюсь. — Заявил я, изо всех сил отталкиваясь здоровой ногой от его голени.

Стражник взвыл от боли и скрылся подо льдом, я же проехал на спине несколько метров, нырнул под кусты и затаился. Похоже, это была небольшая расщелина в горной породе, заболоченная по краям. Кусты, под которыми я укрылся, росли всего в паре метров от того места, где только что стоял стражник, но их корни цеплялись за твердый каменистый грунт. Маг уже стоял на противоположном берегу и не то плел заклинание, пытаясь спасти товарища, ни то просто бестолково размахивал руками — луна скрылась, и было уже не разглядеть.

Нога, к моему облегчению, оказалась не сломана, но ушиб, по всей видимости, был сильным. Точно сказать я не мог, поскольку подозревал, что если сниму с ноги сапог, одеть его обратно уже не получится. Привалившись к корню дерева, я положил на колени импровизированный костыль и попытался пересчитать повреждения. Результат получался настолько удручающим, что впору было сложить на груди ручки и помирать прямо здесь. Я не умел залечивать раны с помощью магии, как это делала Ал, а из лечебных снадобий при мне не было ничего достаточно сильного. Оставалось только надеяться на собственные упрямство и удачу.

Всю ночь я полз на четвереньках через заросли колючего кустарника, в обход теморанских патрулей. Как ни странно, какого — либо оживления среди них не наблюдалось. Никто не прочесывал холмы в поисках злоумышленника и даже о погибшем стражнике — ни полслова. Патрули по три — четыре человека неспешно прохаживались вдоль сторожевых троп, обсуждая, в основном, какой — то особо кровопролитный мордобой в ближайшем к холмам трактире. Или система оповещения между постами работала из рук вон плохо, или гибель стражей здесь была в порядке вещей.

К моменту, когда я пересек последнюю тропу и очутился в лесу, у меня уже зуб не попадал на зуб от холода и слабости. Нужно было отдохнуть. Я поднял с земли два кленовых листа. Ярко — желтые, с узором из красных пятен, они были абсолютно одинаковыми, вплоть до последней прожилки. Сложный желто — красный рисунок не совпадал лишь в одном месте — все же дерево уже давно росло здесь без присмотра. Эльвийский клен. Выпендреж, конечно, но впечатление производит. Я сгреб листья в довольно большую кучу, закопался поглубже, положил под голову рюкзак и уснул с тем, что если с восходом солнца потеплеет, то я, возможно, и выживу, а если не потеплеет, то я об этом уже не узнаю.

Очередной сон оказался каким — то необычным. Мне явился не грандмастер, не Мадуон или Ойрона, даже не Ро. Девушка, точнее, девочка — подросток, танцевавшая в ярком луче восходящего солнца. Она кружилась прямо в воздухе, в нескольких сантиметрах от земли, полностью поглощенная собственными движениями. Воздушный наряд обвивался вокруг ее угловатой, но гибкой фигуры, босые ступни выбивали неслышный ритм.

Я попытался повернуть голову так, чтобы лучшее ее видеть, и мне в подбородок впилось что — то острое. Я раздраженно провел по подбородку рукой. В изрядно отросшей щетине (в последний раз я брился, должно быть дней пять назад) торчал стебелек от кленового листа. «Это не сон. — Сообразил я. — И она мне не снится».

Луч солнца, тем временем, несколько сместился, и девушка оказалась чуть ближе ко мне. Это была эола — существо, почти неизвестное среди людей. Многие охотники за нечистью сложили свои головы, спутав их с вампирами. Эолы, как и вампиры, избегали прямых лучей солнца, но по совершенно иной причине. Вампиров солнце ранило, эол — пьянило. Они различали его летние, весенние, осенние и зимние лучи, как различают сорта вин. Кроме того, густая тень, рожденная ярким солнцем, служила им дверью или дорогой к краю мира. Они могли свободно скользить по этому краю и появляться везде, где достаточно сгущалась тень. Эолы, впрочем, не слишком жаловали ночь, предпочитая выбираться на свет подальше от посторонних глаз. С вампирами их роднило пристрастие к убийствам. Вампиры убивали ради пропитания, эолы — для охраны территории или личного пространства. Как правило, простые смертные гибли, случайно оказавшись свидетелями внутреннего конфликта за влияние в определенной местности. Иногда эолы убивали людей из соображений собственных понятий о чести, доступных только им, но, независимо от причин, кровь лилась только по ночам: эолы были в безопасности, покуда их не отделяли от вампиров.

Убить вампира нелегко, но возможно. К полудню, особенно в солнечные летние дни, вампиры становятся вялыми и довольно уязвимыми, так что самое сложное — найти логово, где они пережидают неблагоприятное время. Поскольку эолы так же предпочитают не появляться в погожие дни на людях и селятся в укромных затененных местах, нередко происходит путаница. Охотник, ожидающий застать обессиленного или вовсе спящего вампира, натыкается на бодрого и специфически гостеприимного эола.

Меня нисколько не удивило присутствие эолы здесь, вдалеке от чужих взглядов: в Теморане нечисть была вне закона. Яркое осеннее солнце вскружило этой девочке голову, и она самозабвенно танцевала, пользуясь, вероятно, довольно редкой возможностью. Меня солнце тоже изрядно припекало, и я подумал, что стоит вылезти из своего импровизированного гнезда и перебраться в тень. С другой стороны, дело могло быть не только в солнце. Я провел ладонью по предплечью и ощутил легкое покалывание — верный признак повышенной температуры. Перспективы рисовались не радужные. Эола все ближе приближалась ко мне, и я не мог сказать точно, как она отреагирует, когда на меня наткнется. Возможно, прибьет на месте, но может и помочь, а в помощи я сейчас нуждался как никогда.

Решив, что уж лучше я дам знать о себе заранее, чем если она решит, что я ее подстерегаю, я чуть приподнялся и начал шумно отряхивать с себя листья. Я был замечен. Девушка на мгновение замерла, уставившись на меня, затем как — то нервно дернула плечом и села прямо на землю.

— Ой, — прошептала она испуганно, — вурдалак.