Дом на Новгородском

РЫНОК

Рынок обозначен на плане Архангельска 1794 года, но ещё более широкой полоской — на генплане Архангельска 1854 года. Рынок на берегу реки сложился исторически, естественным образом, ведь деревни вблизи Архангельска расположены по берегам Двины к верховью и по рукавам в устье. Наилучшее со­общение с городом по воде. Берег в районе рынка между улицами Карла Либкнехта (Соборной) и Володарского (Театральной) был оснащён пятью пристанями.

Приехав с мясом, рыбой, молоком, овощами на своём карбасе, лодке, а позднее катере, речном трамвайчике, можно было выгрузиться на причал и тележкой или те­легой, запряжённой лошадью, довезти товар за два шага до торгового прилавка.

Очень красочно эту процедуру и сам архангельский рынок прежних врёмен описали писатель Илья Бражнин и известный океанограф Всеволод Васнецов. Поэтому, прежде чем рассказать о первой достопримечательности города — рынке, каким я его видела в 40-50 годах прошлого века, остановлюсь на их описаниях. Вот что писал об архангельском рынке 1912-1914 годов Бражнин:

«Архангельский базар был своеобычен и имел сугубо местный колорит. Продукты на него привозили из окрестных деревень по преимуществу крестьянки. Они приезжа­ли из-за реки на восъмивесельных карбасах, нагруженных так, что сидели почти до уключин в воде. Гребли только «жонки», гребли по-особому — часто, споро и дружно. Они не боялись ни бури, ни грозы, ни дали. Молоко, простоква­шу и сметану, вообще молочные продукты, они привозили в огромных двоеручных, плетеных из дранки корзинах. Во­семь жонок, которые только что бойко гребли в карбасе, да и девятая, сидевшая на руле, выволакивали из него кор­зинки, и все в ряд, неся восемь двоеручных корзин, шество­вали от пристани к базару. Молоко продавалось в деревян­ных полагушках — бочечках-бадейках с тремя-четырьмя обручами с полулунной прорезью на верхнем донце. Эта полулунная прорезь затыкалась такой же полулунной деревянной крышечкой, с обернутой снизу чистейшей по­лотняной ветошкой. Хозяйки придирчиво выбирали моло­ко, приходя на базар со своими деревянными ложками.

«Жонки», как сказано, приезжали на базар каждый день, но мужики появлялись на базаре не так часто и толь­ко с рыбой, выставляя улов тут же перед собой поверх брошенной на землю рогожки. Архангельские крестьяне в свободное от полевых работ время почти поголовно про­мышляли либо неподалеку от своих деревень, либо уходя к Двинскому устью, розовотелую семужку, узконосую стерлядку, плоскую черно-белую камбалу, щуку и другую рыбу. Деревни, как правило, ставили при реках, и у каждо­го хозяина были мережи, морды и прочая снасть.

Карбасы кегостровских и заостровских «жонок» у рыночной пристани

Здание Интерклуба на Набережной в 40-50-е годы

Архангельский рынок на фотографии начала XX века. В перспективу уходит улица Поморская, в глубине которой слева виднеется дом Плотниковой, справа, в советское время, Интерклуб. В описываемый период рынок мало чем отличался от этого

На базаре продавали рыбу не только сами ловцы, но также и перекупщики. Кроме того, по закраинам базар­ной площади стояли просторные в два створа лавки мес­тных рыбных тузов. Продавали в них очень хорошо разде­ланную, распластанную и просоленную треску, а также семгу и огромные — килограммов до двадцати — туши ис­текающего жиром палтуса.

Торговали и мясом, только что стреляной дичинкой и разными галантерейными мелочишками.

Торговали с лотков серебряными изделиями, всякими перстеньками с цветными камешками-стекляшками, ви­сячими серьгами-калачами, кольцами с цинковой проклад­кой внутри «от зубной боли» и серебряными тисненными из тонкого листа коровками, которые жонки покупали, когда заболевала корова, чтобы повесить эти жертвен­ные коровки перед образом святого Фрола — покровителя стад.»^[15]

А вот каким увидел тот же рынок в 1921 году Васне­цов: «Рынок был очень велик и живописен, особенно в лет­ние дни. С раннего утра к Соборному и Рыночному ков­шам с окрестных деревень спешили карбасы. Если шли под парусом, то на руле сидел «мужик», если на веслах, то «жонка». В солнечную и ветреную погоду множест­во надутых парусов ярко белело на синей реке. Подходя к берегу, кормщик быстро ронял парус, и вся эта лодочная флотилия до отказа заполняла ковш. Прибывшие позже должны были со всей своей поклажей, как по суше, шагать с карбаса на карбас, чтобы добраться до пристани.

Рыночная площадь, забитая торгующими, становилась изумительно красочной, яркой, колоритной. Тогда жен­щины носили платья преимущественно из домотканых материалов синего, красного и коричневого цветов. Юбки почти всегда синие со множеством фалд и пестрым орна­ментом по подолу. Кацавейки тоже синие или коричневые, расшитые разноцветным узором на груди и по воротнику. Не перевелись тогда еще и яркие платки и головной убор вроде кокошника, тоже расшитый серебром и разноцвет­ными нитками. Это была с давних пор традиционная по­морская женская одежда»^[16].

Такой рынок ушёл в прошлое. Дальше его жизнь шла со взлётами и падениями. После революции была полоса упадка в рыночной торговле. Затем, в 1931-1932-х годах, городские власти предпринимали героические усилия для её оживления. В октябре 1932 года была проведена первая краевая колхозная ярмарка. Местом её прове­дения были Поморский рынок и Октябрьская площадь перед театром. Организаторы продумали во всех деталях создание мест для торговли, размещение на ночлег прие­хавших торговать колхозников и частников, стоянки для их транспорта, складирование товара, организацию для торговцев выездной торговли промышленными товара­ми и инвентарём, культурную программу.

В сентябре 1933 года при подготовке к проведению очередной ярмарки горсовет решил создать новый яр­марочный комплекс и постоянный рынок вместо старо­го рынка на Поморской. Для строительства был отведён участок между улицами Урицкого и Парижской Комму­ны (территория Б. Никольского монастыря). В связи с этим были снесены несколько монастырских зданий. Были построены центральный павильон и 15 ярмароч­ных павильонов. Но рынок на этом месте не прижился и вернулся на Поморскую. Пустующая площадь нового рынка много лет прослужила городской толкучкой.

Новая попытка избавиться от рынка в центре города была предпринята в 1935 году. На месте рынка задумали строительство морского вокзала. Рынок перевели на Бык. Потом передумали, и вокзал начали строить по соседству с местом рынка, ближе к улице Карла Либкнехта. В газе­те «Правда Севера» было опубликовано постановление горсовета об отмене решения Октябрьского райсовета о прекращении торговли на Поморском рынке, о переве­дении на Бык мясомолочной контрольной станции, сно­се зданий. Предписывалось немедленно создать условия для торговли.^[17] Но, как говорится, — ломать не строить. Сломанное восстанавливалось с трудом. Публикации в газете того времени свидетельствуют о грязи и неор­ганизованности на рынке, о грубо сколоченных ларьках и наспех собранных навесах и палатках. Постепенно всё утряслось, и рынок благополучно дожил на своём исто­рическом месте до шестидесятых годов.

В пору моего детства, это 1940-50-е годы, мне редко приходилось бывать на рынке зимой по причине учёбы в школе, но летом, начиная с мая, я бывала там часто. Меня посылали за молоком, овощами, ягодами. Рынок был большой и собирал множество торговцев и покупателей. Он тянулся от Поморской до Банковского переулка с тремя выходами: на Поморскую, против Театрального и Банковского переулка. У последнего располагалась пер­вая в городе бензоколонка.

В районе Поморской рынок от Набережной отделя­ло старинное складское здание с воротами складов на Набережную и внутренними помещениями, со входом с рынка, где размещались служба выдачи весов и проверочные лаборатории контроля качества мяса, молочных продуктов и грибов. Около выхода с рынка к Театраль­ному переулку в старом двухэтажном кирпичном здании работала столовая. В этом же здании ближе к Банковско­му переулку были склады со стороны рынка и магазин хозтоваров с набережной.

Территория рынка был замощена булыжником. Дере­вянные мосточки были только вдоль прилавков. Каждый комплекс торговых мест, сколоченных из досок, пред­ставлял собой два стола прилавка на две стороны под одной крышей. Он защищал продавцов от дождя, но был открыт всем ветрам. Комплексы-прилавки были постав­лены в два ряда перпендикулярно набережной по четыре в каждом, так что получалось 16 прилавков.

Сейчас трудно представить, но на рынке не продава­лось никаких помидоров, бананов, апельсинов и киви. Продавали только то, что вырастало на северной земле и ловилось в реке и море.

Первым в у входа с Поморской ряду был прилавок част­ников, торгующих молочными продуктами. Торговали как женщины, так и мужчины. Все были в белоснежных фартуках и нарукавниках. На бидонах, вёдрах с молоком, ёмкостях с творогом и сметаной красовалась наклейка «проверено» с датой проверки. Чтобы показать качество молока, продавец погружал мерку в бидон и показывал, как оно стекает по мерке. Густое, жирное молоко не стека­ло бесследно. Желающим попробовать наливали в согну­тую ковшичком ладонь. Давали попробовать и кусочки творога. В том же ряду, за частным молочным, шли при­лавки частников, торгующих овощами, за ними — ягода­ми, грибами, мясом и рыбой. В правом ряду большинство прилавков было отведено колхозам и закреплено за ними, о чём свидетельствовали приколоченные фанер­ные таблички с их названием.

В 40-50-е годы на первом этаже этого здания работала столовая. Открытка начала XX века

Первая в городе бензоколонка. На заднем плане — Соловецкое подворье

Колхозное молоко было немного дешевле частного, и цена удерживалась постоянной, поэтому ко времени подвоза молока собиралась небольшая очередь. Привоз­или его с пристани речного сообщения в алюминиевых флягах на телеге, запряжённой лошадью. Продавец лов­ко сдёргивал фляги под прилавок. В считанные минуты проходила проверка молока, продавец надевал фартук и нарукавники, размешивал во фляге молоко литровой меркой, и торговля начиналась. От колхоза «Организа­тор» много лет молоком торговала продавщица Груня. Высокая, стройная, сильная с красноватым заветренным лицом — типичная поморка. Её, наверно, помнят все, кто ходил за молоком.

Торговали колхозы и овощами: морковью, картошкой, репой, цветной и белокочанной капустой, редькой, ре­диской, турнепсом и даже зеленым горохом в стручках. Частники тоже торговали овощами, но чаще только кар­тошкой, морковью и капустой. Интересно, что картошка, продаваемая частниками, по своему размеру подразде­лялась только на ровненькую (это мелкая) и крупную, и мера веса была не один килограмм, а два. Да, мера веса так и называлась — «вес». Торговаться на рынке не было принято. Цену мог снизить сам продавец, если покупа­тель брал несколько «весов».

Ягодный сезон начинался с морошки, затем появля­лись черёмуха, голубель, черника, дикорастущая малина, смородина чёрная, белая, красная и последними — брус­ника и клюква. Все ягоды при продаже отмеряли стаканами. Черемуху продавали связанными в пучки веточками с ягодами. Съесть такой маленький пучок было трудно. Ягоды связывали язык настолько, что он переставал ворочаться. Но всё равно ягоды нравились, и желание купить и съесть не пропадало. В урожайный год ягод продавалось море. Мне обычно поручали купить 12-13 стаканов черники или голубели. Ели ягоды с молоком на десерт, добавив сахарного песочка. Кроме того, бабушка ежегодно покупала ягоды всех разновидностей, хотя бы по килограмму, и варила варенье в запас на зиму.

Не менее изобильным, чем ягодный, был рынок грибов, сначала свежих, а затем солёных. Каких только их тут не было! Каждый частник солил грибы по своему вкусу: кто без всяких специй, кто с укропом, с разными листьями. Особенно красиво смотрелись солёные грузди с желео­бразной серебристой поверхностью. На вёдрах с грибами тоже красовалась наклейка «проверено», и никто не бо­ялся отравиться, купив их и употребляя в пищу.

Рыбу и мясо мне покупать не поручали по причине неопытности в этом деле, но помню, что торговля рыбой из бочки и в ларьках была в конце базара ближе к реке. Воду из бочек выливали прямо на мостовую. Вони и мух было предостаточно. Продавали на рынке речную рыбу и лесную дичь. Бабушка как-то купила на рынке крупно­го глухаря.

В промежутках между рядами по весне торговали из бочек мелкими, плотными хрустящими ярославскими огурчиками.

Рынок, в том состоянии, каким он был, располагал лишь минимальной степенью благоустройства: была ко­лонка с питьевой водой, столовая и обычные российские туалеты. Он не обеспечивал комфортных условий ни торговцам, ни покупателям, поскольку в холодное время, а это 9 месяцев в году, не защищал от погодных условий. У дирекции рынка не было своего транспорта для ока­зания помощи частникам и колхозам в перевозке това­ров от пристаней к прилавкам. Перевозку осуществляли частники на больших двухколёсных ручных телегах или на телеге, запряжённой лошадью.

Рынок на Поморской был единственным на всю цен­тральную часть города. Поход на рынок был событием в повседневной жизни. Сюда в выходные дни шли семь­ями закупать продукты на неделю.

С четвертой попытки руководству города всё-таки удалось ликвидировать рынок на берегу (что давно хоте­лось), потому что он проявлял «безобразие города с на­личной стороны», как говорили в старину, и был пост­роен крытый рынок на Выучейского. То же произошло и с Соломбальским рынком, аналогичным Поморскому по связи с рекой. Вместо того, чтобы его усовершенство­вать путём возведения на том же месте крытого рынка, был создан рынок на улице Валявкина, который не при­жился.

Оба были построены без связи с рекой, гостиниц для торговцев, без стоянок для транспорта. Ныне появились рынки у магазина «Диета», на стадионе «Динамо», где торгуют практически только перекупщики северных ово­щей. Много ли мы видим местных торговцев? Это 5-6 человек на рынке «Динамо», это череда из 10-15 торгов­цев овощами, ягодами и грибами у «Диеты».

Несколько слов о соседе Поморского рынка — здании Интерклуба в моём детстве. Старинное банковское здание стало быстро разрушаться, когда на набережной от­крыли движение тяжёлого транспорта (автобусов, затем троллейбусов), когда началась забивка свай под новый Дворец пионеров. В результате оно было снесено.

Проект нового здания интерклуба, что стоит теперь на углу улицы Шубина и Ломоносовского проспекта, разработан ленинградскими архитекторами, причём за основу был взят типовой проект городского Дома Куль­туры, в который были внесены «существенные измене­ния для того, чтобы здание лучше соответствовало свое­му назначению»^[18]. В Архангельске, городе моряков, это здание должно было быть одним из градообразующих, а проект оказался заурядным, и город потерял ещё одну интересную тему, высказывался по этому поводу архан­гельский архитектор Юрий Барашков^[19]. Неудачным надо признать и расположение здания. Оно втиснуто между зданием гаража скорой помощи и жилыми домами и не смотрится, не имея вокруг свободного пространства.