— Слеза! Сука тупая! Ты спятила?! — раненым вепрем взвыл Гвоздь, сжав в руке рацию так, что затрещал и покрылся сеткой трещин ее пластиковый корпус. — Этот ублюдок был нужен нам живым!
— Я была его должницей. И просто вернула долг, — спокойно откликнулась девушка.
— Какой еще в жопу долг! Столько времени прошло! Сука! — завывающий от бешенства глава муров и в сердцах шарахнул рацией о землю.
— Парни! Валите к херам эту суку! — заорал Гвоздь, наплевав на конспирацию.
Но вместо ожидаемых автоматных очередей. Из леса в ответ донеслась лишь пара едва слышных хлопков ВССК. И двое подручных Гвоздя, лишившись голов (лопнувших от удара крупнокалиберной пули, как упавший на асфальт арбуз), завалились в траву.
Оказавшийся вдруг в одиночестве, с ног до головы забрызганный кровью и мозгами телохранителей, Гвоздь попытался сбежать из сектора поражения винтовки. Но на первом же рывке словил пулю в бедро, и тоже завалился в траву. Да так удачно, что голова оказалась в считанных сантиметрах от шипящей в траве, не выключившейся при падении, рации.
— Мы не договорили, — раздался из динамика спокойный голос девушки.
Зажав правой рукой хлыщущую из развороченного бедра кровь, пальцами левой Гвоздь нащупал в траве пластиковый корпус, понес рацию к губам и прокряхтел в микрофон:
— Почему?..
— Почему эта сука еще жива? — хмыкнула Слеза в ответ. — Потому что я лучше всех твоих шакалов вместе взятых. Потерпи немного, скоро они тебе в подробностях расскажут, как эта сука надрала им всем задницы.
— Да плевать мне на парней. Скажи… Почему ты его пожалела?
— Тебе Гвоздь этого не понять.
Раздался едва слышный хлопок выстрела, и голова последнего мура разлетелась в кровавое месиво.