Дорога смерти. 43-я армия в боях на Варшавском шоссе. Схватка с «Тайфуном». 1941-1942

Все замерли, когда комбат приник к панораме прицела. И первый же выстрел оказался точным. Тут же подпрыгнула, дернув узким хищным стволом, вторая сорокапятка. Началась дуэль немецких танков и противотанковых орудий курсантов Подольского артиллерийского училища.

Вскоре расчеты поменяли позицию. Немецкие танкисты обнаружили цели, и их снаряды рвались все ближе и опаснее. Но атаковать в этот день они так и не осмелились.

Каждый удачный выстрел, каждое попадание в цель курсанты сопровождали восторженным, азартным «Ур-ра!». Перед ними за рекой Изверью горели немецкие танки и бронетранспортеры. Это была первая победа.

Через несколько часов появилось до тридцати немецких пикирующих бомбардировщиков Ю-87. Фронтовики их прозвали «лаптежниками» из-за неубирающихся шасси, которые были «обуты» в бронированные саркофаги.

Сколько длился тот налет, никто не смог потом вспомнить. Окопы были наполовину завалены землей и выдранными с корнями деревьями.

Курсанты Воронцов и Смирнов, отрывшие один окоп на двоих, выглянули через наполовину сметенный взрывной волной бруствер и увидели цепи немецкой пехоты. Они приближались к реке неровными волнами. Десантники капитана Старчака, занимавшие оборону правее, уже вели огонь во фланг наступающим.

– Степка! Стреляй! – закричал Воронцов, подбадривая и своего товарища, и себя самого.

Воронцов положил на бруствер свою самозарядную винтовку, передернул затвор, дослав патрон в патронник, и прицелился. Цепь, которая охватывала курсантский взвод, окопавшийся по краю картофельного огорода, казалась огромной. Но Воронцов выцеливал одного. Немец бежал прямо на их окоп и, казалось, тоже выбрал его и спешил подбежать на верный выстрел. Шинель его была расстегнута, и Воронцов разглядел темные полосы – видимо, вымок, перебираясь через болото на той стороне, оказавшееся в полосе наступления немцев.

Воронцов нажал на спуск. Но сгорбленная фигура немца продолжала бежать на него. Развевались мокрые полы его зеленой шинели. Из-за голенища сапога торчала граната. Сейчас подбегут и забросают нас гранатами.

– Стреляй! – рявкнул он на товарища, который, замешкавшись, все еще никак не мог пристроить свою СВТ на бруствере.

Немец подбежал к деревянной загородке и начал перелезать через прясло. И в этот момент, когда он немного приподнялся, легко спружинив от земли, Воронцов нажал на спуск. Немец на мгновение замер и упал навзничь, ломая бурьян. Попал! Я в него попал! Я убил врага!

Сердце курсанта Воронцова колотилось. Он выстрелил еще раз в то место, где шевелились черные султаны конского щавеля и полыни.

И тут ударили минометы. Мины рвались вдоль реки. Некоторые попадали в воду, взбрасывая вверх столбы грязи и донного песка. Если бы вовремя не подключились минометчики, вряд ли они отбили бы эту первую атаку немцев.

Спустя некоторое время они сидели на дне окопа и протирали свои винтовки, готовясь к новому бою. Они еще не знали, какая судьба выпала им. Не знали, что вместо суток, которые им приказали продержаться здесь, на Извери, им придется сражаться почти четверо суток. И это будут непрерывные бои. Что немногим повезет ранеными, в кровавых бинтах, уехать в тыл, в Подольск. Что из 6-й роты в живых останется всего несколько человек.