Дорога стали

Морхольд и Даша

— Интересные дела, — Морхольд подошел к окошку, выглянув на улицу. Двухэтажка, куда они перебрались после визита Клеща в забегаловку, стояла рядом еще с шестью такими же. Серая улочка, темные лужи, шорох моросящего обложного дождя. Несколько фигур, бредущих куда-то и зачем-то. — Очень интересные.

Дарья сидела на матрасе, тонком, продавленном и покрытом пятнами. Пятна ее не пугали, оказавшись на поверку обычной плесенью и не застиранной до конца кровью. Смотрела на сталкера, гулявшего себе, взад-вперед по комнате, лишь в сапогах и штанах.

— Да.

— Очень. — Морхольд закурил. — Слушай, вот тут потуже можно сделать?

— Конечно.

Дарья подошла и занялась тем же, что и несколько минут назад. Потуже затянула бинт, плотно обхватывающий грудь сталкера. Последнее дело далось ему не особо легко. Несколько серьезных и глубоких порезов, содранная до мяса кожа, размером с хороший бифштекс. Пусть тело уже и справилось, заживая. Покосилась на его плечи, но промолчала.

— Итак, Дарьюшка, продолжим. — Морхольд поморщился. — Ты можешь на расстоянии общаться с некоторыми людьми, правильно понимаю?

— Не со всеми. — Девушка вернулась на свое место. — А почему мы ушли из той гостиницы, где ты остановился? Ты же вроде не боишься Клеща?

— Не боюсь. — Морхольд пожал плечами. — Другое дело, не стоило так махать тесаком. Разозлил он меня, правда. Но на всякий случай, а он же, как известно, всякий бывает, стоило поменять пункт постоянной дислокации. Обратила внимание, что просто пункт, а не наш?

— Обратила. — Дарья уставилась на свои ногти на правой руке. На безымянном пальце обломился, с мясом, до крови. Девушка нахмурилась. — Ты мне и так успел помочь. Спасибо тебе.

— Пожалуйста. — Морхольд вытащил из кобуры большой револьвер. Одним движением откинул барабан, придирчиво осмотрел патроны. — Все это лирика, Дарья. Давай к делу переходить, а то дела и впрямь, куда как интересные. Или ты считаешь, что мне нечем было заниматься, кроме как тащиться в самые дожди через половину бывшего Волжского района сюда?

— Я не знаю. Совершенно не могу тебе ничего сказать по поводу твоих занятий. Да, я могу общаться с некоторыми людьми, но не с тобой. А вот достучаться до тебя вышло… случайно. И когда поняла, кто ты такой, попробовала поговорить.

— Угу, — буркнул Морхольд, — Это ладно. Вопрос звучит так, милая… Чего тебе конкретно от меня надо?

Дарья уставилась на стенку напротив. Вздохнула, зябко повела плечами.

Морхольд смотрел на нее, посасывая чубук, выпускал дым через нос. Бок чесался, небольшие ранения начали подживать. Это хорошо, ведь ему почему-то не верилось в ближайшие спокойные две недели. Не верилось, хоть ты тресни.

— Мне надо уйти отсюда. — Дарья посмотрела на него. Не жалобно, нет. Взгляд у девочки казался очень решительным. Разве что, сквозило в нем что-то непонятное… затравленность? — Я знаю куда. Но одна дойти просто не смогу.

— М-да… — Морхольд пыхнул трубкой, почесав небритое горло. — Уже хотя бы что-то. Мне в этом какой интерес?

— Смогу заплатить.

— Заплатить…

Он присмотрелся к ней внимательнее. Заплатить. Ему, человеку, в основном промышлявшему не работой проводника. И чем? Что сможет дать ему эта не особо уж и малолетняя секильда, смешная даже из-за сильно сжатых и волевых, как наверняка кажется ей самой, губ?

Морхольд взял единственный колченогий стул, подпиравший дверь. Вряд ли Клещ и его ребятки решаться сделать что-то плохое. А услышать их он услышит, если уж такая глупость придет в их головы. Ступеньки, ведущие на второй этаж, скрипели не хуже левого колена у самого Морхольда. А оно щелкало и поскрипывало ой и громко.

Он сел напротив нее, положил руки поверх спинки.

— Чем ты мне сможешь заплатить, девочка? Не пойми меня неправильно, Дарьюшка, но ты мне не сможешь компенсировать даже мое вмешательство в твои дела с этим мелким пакостником, Клещем. Если ты боишься идти куда-то, то, думаю, это либо опасное, либо далекое место. Поправь меня, если я неправ.

— Далеко. Опасно. — Она кивнула. — У меня есть кое-что для тебя.

— Смею надеяться, красотка, что речь вовсе не о твоих слегка худосочных прелестях, эм?

— Нет. — Дарья почесала кончик носа. — Но тебе должно понравиться.

— Угу, понятно. — Морхольд прикусил чубук. Покрутил пальцами на руках, глядя на нее. — В основном, и ты явно это поняла, ты ж девушка умная, я никого и никуда не провожаю. Надо, так пошел, нашел, притащил. Или самого человека, или голову, например. Голову, конечно, тащить всяко удобнее. Она не просит жрать, пить, спать или срать. По-маленькому, если уж по чесноку, организм и на ходу сможет, само от бега высохнет и снова промокнет, и не один раз. Но порой заказчику, хоть ты убейся, надо притащить живого человека. Знаешь, в чем тут сложность, не считая естественных надобностей человека, включая непреодолимое желание удрать от меня?

— Нет. — Дарья тихонько вздохнула.

— Во внимании и времени. Следить за поганцем, за сохранностью его никчемного организма и все остальное. Голова куда удобнее. Ее можно просто положить в контейнер, мешок или завернуть в любой кусок брезента. Хотя, конечно, есть и минусы. Она может тупо протухнуть. И ладно, если бы дело было только в запахе. Там, за Кинелем, противогаз или респиратор частенько не снимаешь вообще. Нет, товарный вид портится. Видела головы у администрации?

Дарья кивнула. Морхольду все меньше нравилось ее совершеннейшее спокойствие.

— Их я просолил. У меня в рюкзаке всегда лежит соль. Полезная, хоть и очень дорогая, штука, и не только в готовке. Хотя, конечно, лучше коптить. Потом немного сложно разобраться — кто есть кто, если клиентов много, но зато никаких опарышей или чего-то подобного.

Девушка кивнула.

— У меня даже собаки нет. А ведь собаки, милая Дарья, существа универсальные. Мало того, что они сами могут найти, чего скушать, так они еще, хотя и не всегда, и тебе принесут, поделятся. Они молчат ровно тогда, когда необходимо, и разевают пасть именно когда нужно. Еще с ними можно поговорить. Ну как, поговорить? Делают вид, что слушают, такие дела.

— И что? — Она уставилась на сталкера совершенно непонимающе.

— Черт… Я хожу один, всегда. Мне так нравится. Меня это устраивает. Не надо думать о ком-то, беспокоиться и переживать. Не из-за кого-то, а из-за себя. Потому что при моей работе растяжение связок у напарника приведет к проблеме. Если у меня станет выбор, тащить или бросить, угадай, что выберу?

Дарья усмехнулась. Недобро, не по-детски и не по-девичьи. Усмехнулась так, как следовало улыбаться той, которая, не дождавшись чулана и юбки, задранной на голову, свернула челюсть сыну авторитета.

— Ты убьешь его. Чтобы не просто не мешал, чтобы никто не напал на твой след, не узнал про тебя. И даже не будешь тратить патрона, они же дорогие. Просто прирежешь.

— А ты мне нравишься. — Морхольд выколотил трубку. Ткнул в Дарью чубуком. — Это здоровый эгоизм, дорогуша. Очень необходимый в современных реалиях, и меня радует присутствие его понимания у тебя. Знаешь, что настораживает?

— Да. — Дарья пожала плечами. — Ну, как… подозреваю, что знаю.

— Поделишься?

— Я сижу здесь, с тобой… И сама нашла тебя. Сколько там, часов пять, не меньше, мы с тобой вдвоем. Мне вполне известно, кто ты такой. Иначе не смогла бы тебя найти, даже близко не подошла бы. Когда нащупала твой след, увидела твоими глазами мир вокруг, и позвала, тогда же начала узнавать кто ты такой.