Дорога стали

Конец…

Войновская глядела на Семнадцатого, бинтовавшего ей ногу. Бедро, простреленное насквозь, наливалось дурной саднящей болью. Ткань, не успевающая за кровотечением, на глазах алела. Войновская, скрипя зубами, терпела. Никакого обезболивающего, никакого стимулятора. Дело приняло плохой оборот, и отрубаться, пусть и ненадолго, становилось совершенно нельзя. Недопустимо. Смертельно опасно.

Один «Тайфун» догорал в самом начале раздраконенной грунтовки. Экипаж погиб почти полностью от попадания гранатой с кумулятивным боеприпасом. Оставшихся подобрали на броню «Разрушителя».

Минус три человека из состава отряда.

Плюс три человека к уже погибшим.

Квадроцикл, предпоследний из целых, изрешеченный попаданиями ПК, превратился в металлолом. Из двух бойцов выжил пассажир. И то, на какое время он выжил?

«Разрушитель» уничтожил часть нападавших, несколько их нелепых бричек с пулеметами, но сейчас искал путь в обход глубокого крутого оврага, разделившего грунтовку пополам. По мосту, где смогли пройти, пусть и с трудом, «Выдры», не смог пройти наливник, что ж говорить про танк?

Минус «Корды», установленные на «Тайфунах» и пока все орудия танка. Минус оставленных пол отряда, охраняющих грузовик с топливом. Меньше половины взвода бойцов, просто… чудесно. «Выдры», стоявшие за поворотом и никак пока не использованные. Первая, выкатившаяся за квадроциклом, осела сразу на оба передних колеса, пробитых «огэшкой». Гранатометы у противника есть. Хорошие стрелки — тоже. Великолепный расклад.

Плюс… плюс противник, в неизвестном количественном и качественном составе. И сама цель экспедиции Инги, засевшая сейчас в дырявом, полуразрушенном небольшом муравейнике прямо по курсу. Твою мать!

— Эй, военные! Хорош стрелять, давай поговорим.

Инга посмотрела на молодое хамло, красующееся сейчас перед своими дружками и ее, ее, Инги, отрядом. Призывающее поговорить. Ее, Ингу Войновскую, призывающее поговорить.

— Второй! — майор стиснула зубы, когда Семнадцатый набросил последний виток бинта. — Второй!

— Да, майор.

— Свяжись с отрядом. Пусть «Тайфуны» отойдут к оставшемуся асфальту и ждут приказа. Оставить в машинах по три человека. Остальных сюда.

— Но, майор!

— Я сказала… сюда, Второй! Если мы не возьмем девочку, без разницы, как мы сможем вернуться. А если возьмем, Руслан, то вернемся в любом случае. Не обсуждать.

— Есть.

— Эй, военные!!! — продолжало голосить чудо-юдо, совершенно не думая о нескольких снайперах, взявших его на прицел. — Хорош воевать!

Войновская встала, зашипев через зубы. Боль стала сильнее, и намного. Бойцы, угрюмо ожидавшие ее приказа, тут же оказались рядом.

Она посмотрела на них. На своих людей, тех, кто постоянно шел рядом. Тех, на кого могла положиться как на саму себя. Глаза из прорезей масок, комбинезоны, измазанные в грязи и крови, жилеты, шлемы, остальная защита, оружие. Мясо для мясорубки очередной маленькой войнушки. Мясо, готовое пройти свой путь до самого конца. Стоило ли дать им, и самой себе, шанс выиграть бой, потеряв как можно меньше товарищей? Глупый вопрос. Глупый, учитывая отсутствие численного или огневого превосходства и саму местность, разительно отличающуюся от размеченной на имеющихся картах.

— Второй!

— Да, майор?

— Тяни время с этим полудурком. Дай ему выговориться, выслушай, прими условия. Пятый, Десятый, Шестнадцатая.

— Здесь.

— На связи.

— На связи.

— Прикрывать Второго. Если его кто-то убьет — ответите лично.

— Есть. — За каждого из трех снайперов ответила Шестнадцатая. — Мы поняли.

Инга прижалась к борту, глядя перед собой. Второй, повесив оружие за спину, уверенно и спокойно шел вперед, к орущему блаженному бандиту.

— Антон Анатольевич, может, ну его, переговоры эти? — Кирюха, оставшийся заместитель, боязливо косился на атамана. — Все равно ж обойдем скоро.

— Скоро, скоро… — Клыч ударил по голенищу нагайкой. — Скоро бы дело делалось, а не просто разговоры разговаривались. Время тянуть надо. Да и, Кирилл Сергеич, ребят-то жалеть надо. Они, ребята-то, на грядках, навроде капусты или там свеклы, не растут. Да?

— Ага…

— Ага… — передразнил Клыч. — Блеешь тут, тьфу ты. А Темку-то не особо жалко, прибьют, да и ладно. Ты мне скажи вот, друг ситный, а где, говоришь, Азамат то сидит?

— Вона там! — Кирюха ткнул грязным пальцем без ногтя в сторону корпуса. — Там он и засел, аспид.

— Угу. Ну, что скажешь, хорошо. Окружили, полагаю, со всех сторон?

…..

— Кирилл Сергеевич? — Голос Антона Анатольевича Клыча, совершенно не злой, заставил Кирюху съежиться. — Не слышу, Блядь!!!

— Ну…

— Бздну, что?

— С той стороны военные же. Чего не атакуют, непонятно.

— Действительно, и как сам не дошел до этого… — Клыч вздохнул. Жаль погибшего Андрея, попавшего под залп, мама не горюй и откуда он тут взялся, танка. Жаль Гришу, такого верного и такого умного. Остался только вот этот, хоть и преданный, зато туповатый.

Клыч отошел в сторону, заметив движение среди группы военных. Заметить, кстати, оказалось сложно. Что-то, а самих людей форма маскировала прекрасно. Вот же тоже, свалилось на его голову это нечто, до сих пор не виданное и не слыханное, а?!! Ну, и кто они такие, откуда прикатили?!!

Снаряжение, однотипное вооружение, бронеавтомобили, грузовики, оставшиеся за Чертовым оврагом, и… и танк. Самый настоящий, ни разу за всю жизнь Клыча ненаблюдаемый танк непонятных форм и кондиций, совершенно непохожий ни на одну машин страны перед самой Войной.

Клыч отошел глубже в тень, совершенно точно заприметив блик среди кустов. Казалось бы, нет там никого, но… лучше перестраховаться. Уроки отчима и прочитанная литература говорили о присутствии снайперов громче, чем что-либо другое.

Военные? Скорее всего, что да. Подготовка? Клыч сам себе не врал, никогда. Потому как чревато. И подготовка у этих, понаехавших, такая, что специалистов и профессиональных душегубов выдает издалека. Практики у ребятишек в черных масках на рожах явно было предостаточно. И воевать с ними не особо-то и хотелось. Если бы не машины и оружие, да, если бы не они. Андрей, знамо дело, явно не удержался, пальнув с «граника» по одному из грузовиков. И, самое поразительное, это сам факт встречи с ними. Точно в тот самый момент, когда он, Антон Клыч, смог выследить неуловимого Пулю. Атаман скрипнул зубами от злости, пригляделся к вышедшему навстречу горлопану Чуприну человеку от военных.

Не самый высокий, но крепкий мужик. Шлем, как его, «Орех», точно. Комплект «Ратник», АН-94, станция, ботинки с берцами, еще заводские, от же как интересно. Антон сплюнул.

Видать, и впрямь военные. Одни из тех, что выжили, оседлали имеющуюся материально-техническую базу и давай дальше воевать. Так… и они, значит, сейчас здесь, не отходя после начала боя, сгруппировавшись и готовые к переговорам. А, раз так, то не ищут ли они кого тоже?

— Кирилл Сергеич, мил друг, ну-ка, подь сюда…

— Атаман?!! — Кирюха, дымивший какой-то до омерзения вонючей самокруткой, подскочил.

— Ты видел, за кем катился вон тот квадроцикл?

— Так точно, атаман, видел. Вон за тем квадроциклом.

Клыч вздохнул. Да что же такое, почему вокруг столько идиотов и так мало умных людей, а?

— Кто на нем ехал, дурень?

— А, ну, дак…

Клыч выхватил маузер, воткнув ствол точно между зубов Кирюхи, заорал, несколько раз плюнув на того слюной:

— Кто! Ехал! На! Квадроцикле!

Тот вытаращил глаза, ежесекундно двигая кадыком на заросшем сивым волосом горле:

— Муффык с дефкй!

— Кто?!!

Ствол маузера, с липкими тянущимися ниточками, выбрался наружу.

— Мужик с какой-то девкой, вроде как.

— С девкой? — Клыч удивился. — С какой?

— Может с пацаном. Не знаю. Далеко было… — Кирюха потрогал передние зубы. — Не заметил. Зачем же зубы-то ломать, атаман?

— А на кой они тебе, Кирь? — участливо поинтересовался Клыч. — Э?

Ответить Кирюха не успел. Маузер грохнул, череп хрустнул, влажно плюмкнуло и незадачливый заместитель атамана, полностью исчерпав кредит доверия, шлепнулся в грязь.

— Все надо делать самому… Всегда все надо делать самому…

Клыч, не убирая маузер, двинулся вперед. Прямиком к орущему какую-то галиматью Чуприну. Заметивший его «военный» чуть изменил позу, но оружие из-за спины не достал.

— Привет! — Клыч, размахивая пистолетом, подходил все ближе. — Как вам, балабол мой, мешает?

«Военный» пожал плечами.

— А мне даже очень! — Клыч усмехнулся, вытянул руку и разнес Чуприну голову. — Пиздит, пиздит, а все без толку. Задрал.

«Военный» никак не прокомментировал произошедшее.

— Продолжим разговор с вами?

— Да… Меня зовут Антон Анатольевич Клыч. Я, так сказать, руковожу всеми теми суровыми людьми, и, само собой, оказался тем самым человеком, по приказу которого они здесь и находятся.

— Меня можно называть… Вторым. — Шлем чуть наклонился. — Если вы являетесь командиром, то больше ничего не мешает продолжению нашего диалога.

— Б-а-а-а! — Клыч криво ухмыльнулся. — Как редко встретишь образованного человека в наших краях. Жаль, не получится просто поболтать.

— К делу? — Шлем прямо-таки вопросительно замер.

— Почему нет? — Клыч свободной рукой залез в карман. — Не-не, не переживайте, у меня тут орешек.

Орешек треснул в зубах. Чуть шипела станция на разгрузочном жилете Второго. Клыч заинтересованно покосился на нее.

— У меня, Второй, такой вопрос… Кто у вас первый, а?

Шлем еле заметно качнулся. Клыч осклабился.

— А-а-а, так я прав, мой друг, прав. Есть кто-то первый! А у меня для него даже есть сюрприз. Да-да-да.

Инга встала во весь рост, приглядываясь к кажущемуся нелепым типу рядом со Вторым. Интуиция орала про опасность. Интуиция голосила и заставляла слушать себя. Войновская поднесла станцию ближе, вдохнула воздух, выжидая чего-то.

Морхольд, ощутив ледяной след металлической щетки, прошедшейся со всей силы по хребту, застыл. Глядел на Дашины глаза, понимая, что сейчас что-то случится. Клыч проорал про сюрприз.

Выстрел раздался со стороны «военных». Хлестнул резко, пугающе. Клыча отбросило назад, попав в плечо. Если бы не оскользнулся, умер бы сразу. А пока… а пока остался жив. Тишина стояла всего пару секунд, взорвавшись даже не очередями. Тишину, такую недолгую, разорвало канонадой. Сразу и со всех сторон.

Строчил, практически на бегу, Шестнадцатый. ПК плевался раскаленными брызгами, прижимая к земле нескольких людей Клыча.

Стрелял, стараясь попасть в мелькающие между кустами размазанные комбинезоны, бывший нефтяник Семенов, закусывая седую бороденку и нервно дергая скобу ухоженного СКС-а.

Палила, сразу с двух рук, наплевав на кровь, бегущую по левому боку, Восьмая, оставшаяся с двумя пистолетами и страх как желающая добраться до убийц Второго.

Наводил РПГ, шепча молитву, совсем молодой и безусый Рафик Яфясов, убивший всего троих и желающий доказать всем свою значимость.

Шарашил крупнокалиберными, размолачивая в труху остатки детского лагеря отдыха, наводчик Двадцать третий, до крови закусив нижнюю губу и воя от ярости.

Бежали, плюнув на безопасность, Уколова, прикрывающая Морхольда, несшего на руках Дашу, потерявшую сознание и Азамат, глазами ищущий пропавшего Саблезуба. И пока их не преследовали. Заняты были. Друг другом.

Над крохотным и давно погибшим детским лагерем, неслышно и невидимо кружила смерть. Незримая, неощутимая глазами, или протянутыми к ней из оставшихся сил руками, и такая явственная, настоящая и… живая.

Смерть.

Пахнущая, разящая, ощутимая до одури, и воняющая. Проливающимися, разлетающимися и брызгающими во все стороны разными группами крови и съеденными на обед припасами. Дымом сгоревшего пороха почти сотни разных и одинаковых стволов и полыхающего масла с топливом от подбитого транспорта.

Кричащая, вопящая, грохочущая и стонущая. Перекликающаяся десятками голосов выстрелов разнокалиберного оружия, хлопками рвущихся ВОГов и оглушающая взрывами гранат. Плачущая призывами мамы и Господа Бога, хрипящая проклятиями и матом, глупостями и последними словами. Скрипящая и хрустящая размалываемыми костями, зубами и крошащимися кирпичами. Звенящая рикошетами и пробиваемыми шлемами.

Смерть радостно каркала слетавшимися падальщиками и подвывала сбегающимся голодным зверьем. Эти усвоили давно и прочно простейшую вещь. Если люди сцепились в драке, то пожрать можно будет от пуза.

Азамат, свистя легкими, выбежал вперед. На спине нес найденного кота, с головой, превратившейся в слипшийся комок крови и шерсти. У толстого поваленного дерева, ухая низким хрипом, подыхала страшная большая тварь, смахивающая на собаку. На ошейнике, толстом и кожаном, через бурую жижу из разодранного горла, пробивалась надпись на металле таблички.

— Инесса Арманд… — Морхольд, пытаясь отдышаться, криво усмехнулся. — Экий у нее веселый хозяин.

— Быстрее! — Уколова, скрипя зубами, подтолкнула его. — Быстрее, пока они друг друга убивают!

Морхольд не ответил. Просто перехватил тяжелую обмякшую Дашу, и побежал за мелькающей спиной Азамата. Впереди, пробиваясь даже через сырую прель леса, пахло рекой. Сзади свистнуло, Морхольд охнул, оседая и схватившись за ногу. Даша мягко упала на землю.

— Азамат! — Уколова встала рядом, вцепилась в плечо стонущей через зубы даши. — Азамат!

Пуля вернулся, попробовал подхватить Дашу на руки. Саблезуб, хрипя, брякнулся на землю.

— Эй, Пуля! — Морхольд оскалился. — Красивый у тебя кошак, точно тебе говорю. Не иначе как его мамка была из мейн-кунов, и схлестнулась с рысью. Ты это, братишка, хватай девочку, и беги. А я за вами, и кошака твоего смогу утащить. Давай-давай, бегите.

Азамат кивнул, погладил Саблезуба и подхватил Дашу. Уколова наклонилась к Морхольду, подхватывая его и начала выпрямляться. Он отпихнул ее, подгреб к себе кота.

— Беги, девка, быстрее беги!

Позади, приближаясь к ним, загрохотало. В бой вступил танк.

Двигатель «Арго», свистя и выпуская пар, никак не мог набрать нужных мощностей. Уколова, нервничая и злясь, бегала к машине, смотрела на стрелки приборов. Рядом, спокойно дымя трубкой, оказывался Зуич, тут же прогоняя ее к чертовой матери.

— И что это было? — Морхольд сидел рядом с Дашей, вроде пришедшей в себя. — Тебя спрашиваю, милая…

Азамат, гладя по голове кота, не поворачивался к ним. Смотрел на берег, слушал утихающий бой, водил рукой по теплой лохматой башке Саблезуба. Кот еле слышно мявкал, водил сухим носом по сторонам. Окривевший на один глаз, мокрый, страшный.

— О чем ты говоришь? — Уколова оказалась рядом с Морхольдом. — Что ты к ней прицепился?

— Тебя не спросил. — Сталкер положил руку на колено Даши. — Даша, девочка…

— Какая я тебе девочка? — Дармова потерла висок. Чернота из глаз уходила, растворялась, пряталась. — Что случилось, то случилось, для чего про это сейчас говорить?

— Ну да, о чем это я тут. — Морхольд откинулся на борт, обманчиво расслабленный. Набил трубку, потрясся кисет над ладонью и собрав последний табак. — Делов то, подумаешь… Сколько их там между собой схлестнулось? Сотня, чуть больше?

Уколова переводила взгляд с него на Дашу. Девушка молчала, глядя перед собой и, щелк-щелк, открывала-закрывала свою «выкидуху». Морхольд раскуривал трубку, глядя на нее в упор. Азамат все также гладил кота.

— Ты убила их всех.

— Я никого не убивала. — Даша задрала подбородок вверх, уставилась на Морхольда. — Ни одного человека. Хотя людьми их называть нельзя. Они звери.

— Несомненно… — Морхольд сплюнул. — А мы тут все добрые и пушистые. Хотя тоже звери, да еще те. Просто вон те ребятки, до сих пор полосующие друг друга и выпускающие кишки, они плохие звери, зубастые и желающие лично тебе и мне, и этой вот милой женщине и тому чудаку с котом зла. А мы не такие. Вопрос не в том, Дашуль. Вопрос в том, как ты это сделала… И что можешь сделать еще, пускай и потом, не скоро.

Даша опять не ответила. Уколова поправила оружие, искоса посмотрев на Морхольда.

— Да не надо на меня так зыркать, дорогуша, — тот затянулся, окутался дымом. — Мне от нашей теперь общей знакомой и сопровождаемой многого не надо. Только обещанное по договоренности в качестве оплаты. Знаешь, Даш, а ты молодец. После всего этого цирка с конями по дороге сюда и завершающего действа я тебе верю. Полностью. И мне даже наплевать на то, что ты теперь сможешь сделать с помощью вот этой вот самой своей особенности. Там, в Уфе.

Уколова положила руку на плечо Даши.

— Ты столкнула с собой их всех?

— Да. — Даша кивнула. — Испугалась, наверное, не знаю. Потом сознание потеряла.

— Вот как…

— Именно так. — Морхольд ткнул в Дашу чубуком. — Так что, товарищ старший лейтенант, вы должны полностью проникнуться данной ситуацией и понять, какое великолепное оружие вы везете домой. Вы же, судя по интересной гримасе, даже не подозревали о чем-то подобном. Так, по мелочи знали поданное кем-то, для упрощения задачи.

— И какая разница? — Уколова устало вздохнула. — Может такое девочка, не может. Лично тебе не все равно?

Морхольд не ответил. Лишь крутанулся на месте, вскакивая и схватившись за автомат. И не успел.

Азамат, положив кота на подстилку, почти расчехлил КПВТ. Почти.

Взметнув потоки воды, вырвавшись стремительным броском, из нее вылетело блестящее черное тело. Ударили хлысты паучьих щупалец, захлестнув Пулю поперек груди, всплеснуло за бортом, успокаиваясь. И все.

— Пуля… — Уколова оказалась на надстройке. Всмотрелась в черное зеркало реки, покачала головой, совершенно не веря. — Азамат…

— Твою мать! — Морхольд ударил по борту. — Я уже успел к нему привыкнуть. Блядь, сраный ты Виннету, Азамат, как же ты так…

— Кто? — Уколова уставилась на него. — Кто он?

— Ты чего, красавица? — Морхольд начал поднимать АК, краем глаза заметив вжавшуюся в борт Дашу. И ее блестящие антрацитовые глаза. — Не на…

Дробно грохнуло, хрустнуло, всплеснуло красным. Его перекинуло через борт, в воду, подняв фонтан брызг.

Уколова, шумно хватая воздух широко раскрытым ртом, перевела взгляд на Дашу, на Дарью Дармову. По затылку, тупо и сильно, ударило тяжелым. Женя упала, с костяным звуком стукнувшись об палубу головой. Лопата, вся в угольной пыли, поднялась и опустилась еще раз. Даша упала не в пример мягче, без всяких там звуков.

Митрич, поправив мятую и продырявленную в нескольких местах каску, покачал головой:

— Лёха!

Зуич выпустил дым, уставился на него.

— Ты курс-то держи, не отпускай. И шлем не снимай со своей макитры, пока я этих малахольных не спеленаю и в трюм не уберу. Понял? Ну, и хорошо. Рейс у нас с тобой получился, ага, ничего не скажешь. Смотри-ка, Лёх, а ведь снег пошел.

С неба, низкого и серого, валило крупными хлопьями. Снег падал, тая, но явно решив не отступаться. Холодало.

«Арго» шел вперед, резал волну когда-то спокойной мелководной речушки, дымил трубой. На корме, мокрый, страшный и одноглазый, редко и тоскливо плакал большущий кот.

Даша закричала, и села. Непонимающе уставилась на Уколову, сидевшую напротив, привалившись к борту. Повела глазами вокруг.

Азамат все также маячил на корме. Водометы работали тихо, легонько толкая суденышко вперед. Снег успокоился, хотя на навесе его хватало. Старик и рулевой тоже оказались на своих местах. Не было только Морхольда. И огромного кота. Сон, чертов сон оказался ничем не лучше действительности.

— Проснулась? — Уколова устало потерла переносицу. — Я тебя так и так будить собиралась. Раскричалась…

— Они не пришли?

Уколова не ответила. За кормой, уже успокаиваясь, утихала пальба.

Даша вздохнула. Встала и прошла к рулевому. Тот, хмурясь целой частью лица, старался на нее не глядеть. Но заговорил первым.

— Чего тебе?

— Есть чем писать?

Чернобородый плюнул ей под ноги.

— Малахольная ты, как посмотрю. Дневник, что ли, ведешь?

— Мне надо кое-что записать. Не хочется вырезать на вашем судне, чтобы не забыть.

Он засопел, но вытащил из глубины широченного плаща потрепанный блокнот в кожаном переплете и толстый карандаш.

Даша вернулась назад, раскрыла его, быстро написав несколько цифр. Уколова, подойдя к ней, заинтересовалась.

— Сорок четыре градуса пятьдесят три минуты северной широты и… тридцать семь градусов с девятнадцатью минутами восточной долготы. Это что, для чего?

— Я… — Даша сглотнула. — Надо было сказать ему сразу, я же знала, это просто. И не сказала. А ему надо, очень надо, там его близкие. Живые, целые. Он же доберется до них, если захочет, он сможет… И еще там море.

Она подтянула колени к лицу, уткнулась в них и заплакала. Сухим, беззвучным страшным плачем.