Достойный любви

Глава 11

— Скажи, Горди, трудно золото добывать?

Гордон, сидя на корточках, проверял дневную работу. Положив руки ему на плечи, Вильсон смотрел, как Гордон прочищал щели в породе, и без умолку тараторил.

— Довольно трудно.

Поглощенный своим делом, Гордон не обращал на Вильсона никакого внимания. Он осторожно водил лезвием ножа по трещине. Нож то и дело соскальзывал, и Гордон перехватывал его поудобнее.

— От тебя уже лучше пахнет. Не то, что раньше.

— Да? Ну что ж…

— Нет. Правда, не воняет совсем.

— Я рад, что ты это заметил, — усмехнулся Гордон.

— И выглядишь получше. Мне твоя борода ужас как не нравилась.

— Я и сам подумал-подумал, да и сбрил. Надо же было с чего-то начать…

— Тебе так лучше, без бороды, — разглагольствовал Вильсон, устраиваясь поудобнее. — А что ты сейчас делаешь?

— Трещину расчищаю.

— А зачем?

— В трещинах иногда встречаются мелкие крупинки золота. Их порой сразу трудно разглядеть. Так что могли и не заметить.

— Золота, говоришь?

— Именно золота.

— А мы уже нашли золото?

— Ничего мы еще не нашли.

— Но скоро найдем, да?

— Надеюсь.

— А сколько золота может быть в трещине?

— Откуда я знаю. Может, и совсем ничего, но после обработки обычно зачищают трещины. Это называется «шакалить».

— Шакалить?

— Ага, шакалить.

— Как это?

— Что, как это?

— Почему называют шакалить?

— Не знаю. Так называют и все.

— А кто называет, Мосес?

— И Мосес, и все остальные шахтеры.

— Как это?

Гордон сделал вид, что его что-то насторожило. Он весь превратился в слух, напряженно застыл на месте и поднял руку.

— Слышишь? Тебя, кажется, Мэгги зовет.

— Вот еще!

Вильсон сразу раскусил уловку Гордона. Мэгги сама разрешила ему пойти к Горди, только просила не вертеться под ногами и много не болтать.

Вильсон снисходительно посмотрел на Гордона:

— Опять шутишь, да?

— Шучу, Вильсон.

Перепрыгивая с камня на камень, они углубились в шахту.

— А чего ты сегодня сюда пришел? Ты же после обеда не ходишь? Ты вообще не любишь ходить на шахту, а, Горди?

— Я зашел ненадолго.

Т.Г. почувствовал, как бешено заколотилось сердце и перехватило дыхание.

— А ты боишься привидения?

— Нет, Вильсон. Я не боюсь привидения.

— А ты его видел?

— Нет, не видел. По-моему, тебя все же Мэгги зовет.

Вильсон прислушался:

— Нет, не зовет. Тебе показалось. Ты не знаешь, где Мосес?

Вильсон уже успел привязаться к эскимоске. Правда, Мэгги запретила ему связываться с этой компанией, но, несмотря на запрет, он каждый день потихоньку убегал к Мосес.

Мосес была что надо. Однажды она даже пригласила его обедать. Они ели рыбу. Но не просто рыбу, а сырую рыбу. Вильсон не хотел ее обидеть и поэтому съел кусочек. На обратном пути его всю дорогу тошнило. Черт подери, как его тошнило! Жуть! Словами не передать, как тошнило!

Тем не менее Вильсон любил Мосес. Из всей их компании он выделял только ее одну. Остальных — проституток и убийц — не очень-то жаловал. Впрочем, они его тоже не баловали. Даже не разговаривали с ним. А Мосес совсем другая, непохожая на них. Она просто хорошая.

— Мосес уже ушла домой, — ответил Гордон.

— Как это?

Гордон поднял фонарь повыше и принялся рассматривать мощную деревянную подпорку посреди шахты.

— Так это. Ей уже пора домой. Вот она и ушла.

Вильсон вдруг ни с того ни с сего переменил тему разговора:

— Во вторник Матью уже почти согласилась со мной пообедать, но потом передумала и сказала, что пойдет обедать с Пруди Волкером. Наверное, она согласится со мной пообедать в среду, а может, и в пятницу… Она сказала, что ей надо подумать. Как ты думаешь, она со мной будет водиться?

— Может быть, — легко согласился Гордон.

— Да, может быть, но это еще не точно. Там посмотрим. — Вильсон протяжно вздохнул. Женщины были для него полной загадкой.

— Она говорит, что я слишком болтлив.

— Не может этого быть! С чего это она взяла?

— Гвендолин тоже говорила, что я болтун.

Т.Г. поморщился. Он не знал, кто такая Гвендолин. И поэтому совершенно ничего не понимал, но спрашивать не стал.

Своды шахты опускались все ниже и ниже, смыкаясь уже прямо над самой головой. Гордон постепенно успокоился. К нему вернулось былое хладнокровие.

— Ты знаешь, кто такая Гвендолин?

— Одноклассница, наверное?

— Да какой там! — хмыкнул Вильсон. — Мы никогда не учились с ней вместе. Гвендолин — это дочка тети Фионнулы. Ну, той, которая взяла нас с Мэгги к себе, когда папа с мамой попали в катастрофу.

— Извини, Вильсон. Я не знал про твоих родителей.

Так вот почему Мэгги с Вильсоном оказалась одна в Колорадо, за тысячи верст от Англии!

— Да нет. Ничего. Я уже привык и не скучаю. Мэгги говорит, что мама с папой уже в раю. Они там поют с ангелами и ходят по улицам из чистого золота. Тут не о чем грустить, правда, Горди? Мэгги говорит, что им там хорошо, и нам нельзя грустить и ждать их возвращения, потому что с нашей стороны это было бы нехорошо.

— Я думаю, твоя сестра права, парень.

Вильсон склонил голову набок и спросил, хрипловато щурясь:

— Тебе нравится Мэгги?

Гордон повернул лезвие ножа в щели и отколол небольшой кусок породы.

— Она ничего.

— Она здоровски готовит, как ты думаешь?

Вильсон не раз подмечал, с каким аппетитом Гордон ест все, что она готовит. Не ускользнуло от его внимания и то, как Гордон странно на нее смотрит, когда она поворачивается к нему спиной. Пару раз он так открыто уставился на ее задницу, словно хотел откусить кусочек. Тут ошибки быть не может, Вильсон видел это собственными глазами. Хотя он и не понимал, чего Горди там у нее нашел. А может, ему показалось? Может, Горди еще куда смотрел? Кто его знает? Много еще чего пока было непонятно Вильсону…

Уголки губ Гордона сложились в улыбку.

— Что правда, то правда. Она замечательно готовит.

Он даже стал поправляться с тех пор, как начал обедать у Мэгги. Однако одно у него вызывало беспокойство: когда ее не было рядом, он начинал тосковать и искал с ней встреч. Он старался подавить в себе это чувство: не хотелось еще больше запутывать свою и без того запутанную жизнь, связывать себя по рукам и ногам. Но ничего не мог с собой поделать.

— Бьюсь об заклад, что старушка Милдред на стену лезла, когда мы сбежали. Она так любила, когда Мэгги готовила, — сказал Вильсон, а про себя подумал: «Хотя этой обжоре все равно было, кто готовит. Она любила лопать и все тут!»

Т.Г. опять поморщился:

— Милдред? Ты сказал Милдред?

— Ага, это дочь тети Фионнулы.

— А-а-а… Ты же вроде сказал, что Гвендолин ее дочь.

Вильсон опять снисходительно посмотрел на Гордона.

— Так и Гвендолин ее дочь, и Милдред. У тети Фионнулы две дочери.

— Так бы сразу и говорил, — ответил Гордон, наконец разобравшись, кто есть кто.

— Тетя Фионнула, уверен, тоже бесилась.

— Почему это?

— Да потому, что Мэгги все за них делала! Тетя Фионнула заставляла ее и готовить, и убирать. А еще она забрала у нас все деньги и не отдала обратно! — Вильсон не по-детски серьезно посмотрел на Гордона. — Ей бы за такие дела не поздоровилось, если бы мы все рассказали, правда, Горди? Ох, как не поздоровилось бы за то, что так поступила с сиротами!

— Она, наверное, обрадовалась, когда вы с Мэгги получили в наследство шахту?

— Вот уже не думаю, хотя, кто знает… Мы ведь ей ничего не сказали!

— Так ваша тетя не знает, что вы здесь? — удивленно спросил Гордон и тут же поймал себя на мысли, что это вовсе не его дело. Однако бесхитростные откровения мальчика вызвали в нем живой интерес.

— Думаю, что знает. Потому что Мэгги собиралась написать ей и попросить прощения за то, что мы без спросу сбежали из дома. Правда, я точно не знаю, написала она или нет. Да ты сам можешь ее спросить, если хочешь.

Вдруг их внимание привлек оглушительный треск, раздавшийся где-то в глубине шахты. Вильсон испуганно умолк. Гордон напрягся, настороженно прислушиваясь. В наступившей тишине отчетливо прозвучал дрожащий шепот Вильсона:

— Что? Горди, что случилось? Ты слышал? Слышал? Что это было?

— Тс-с… — Т.Г. приложил палец к губам и снова стал напряженно вслушиваться.

Теперь уже из глубины шахты ясно и отчетливо донесся гул. Изо всех щелей неплотно подогнанной деревянной обшивки посыпался песок и мелкие камешки, поднимая облака пыли.

— Что случилось, Горди? Это привидение?! — испуганно крикнул Вильсон и закашлялся. От пыли, окутавшей их со всех сторон, в шахте стало темно.

— А ну-ка, давай отсюда, сынок! — крикнул Гордон, хватая Вильсона за руку.

— Что случилось, Горди? Это привидение?

— Шагай-шагай, не разговаривай! — проговорил Гордон, поминутно оборачиваясь через плечо и ускоряя шаг.

Скала дрожала у них под ногами, и с каждым шагом идти становилось все труднее. Вдруг мощный удар потряс шахту. Застонала и ходуном заходила земля, стены, словно сжатые в гармошку гигантской рукой, начали рассыпаться и трескаться, брызгая во все стороны землей и камнем.

— Беги, Вильсон!

Гордон рванулся вперед, увлекая за собой Вильсона. Грохот падающих камней и пыльное облако преследовали их по пятам.

Оглушительный взрыв, еще сильнее прежнего, вздыбил огромные каменные глыбы и рассыпался пыльным земляным облаком. Рухнули сводчатые потолки шахты.

Кусок огромной скалы, нависающей над шахтой, вдруг треснул и медленно опустился вниз, загородив вход. На несколько секунд все исчезло в пыльном удушливом вихре.

Т.Г. крепко прижал Вильсона к себе. Оглушенные и подавленные, они стояли неподалеку от рухнувшей скалы, все еще дрожа от только что пережитого потрясения.

Уж не Батте ли Фесперман дал о себе знать?