Глава 8

Елена Александровна Журавлева открыла входную дверь квартиры и, поставив на тумбочку авоську с продуктами, сняла обувь, и повесила на вешалку свой далеко не новый плащ.

-Мама, я пришла! – громко крикнула она вглубь квартиры. В соседней комнате послышалось какое-то движение. Журавлева успела переодеться в домашний халат, когда в коридоре появилась пожилая женщина в инвалидном кресле.

-Как ты себя чувствуешь? – поинтересоваласьЕлена Александровна.

-Нормально, - махнула рукой мать.

-Лекарства принимала?

-Не беспокойся. Как твои дела? Вид у тебя, уставший, - переживала женщина. Елена Александровна взяла авоську и переместилась на кухню. Здесь она принялась готовить ужин из принесенных продуктов.

-Студенты расстроили? – догадалась собеседница.

-Да. Нынче молодежь не то, что раньше. В мое время преподаватель для студента был идеалом, а сейчас они уже ставят под сомнение принятые мной решения и, причем делают это открыто! Ни какого уважения! – возмутилась дочь.

-Бывало подобное и в наше время, - не согласилась с ней пожилая женщина.

-В ваше время? Может, ты хочешь сказать, что и за мальчишек вы дрались? – была на взводе хозяйка квартиры.

-Ты можешь толком сказать, что у тебя произошло? – попросила внести ясность мать Журавлевой.

-Я проводила опрос студентов и поставила одной из них тройку, так одна из группы сделала мне замечание, что я несправедливо оцениваю знания. Каково? А потом устроила потасовку с подругами. Она, видите ли, не поделила с сокурсницей парня. Разбила подруге губу, а та приходится дочерью ректору. Вот теперь хулиганку готовят к отчислению, а ведь на протяжении трех курсов была нормальной девушкой. Что с ними эта любовь делает? Столько лет учиться и так закончить, глупо.

-Так сильно разбила? Нельзя это было другим путем решить? Мы тоже выясняли отношения. Правда, больше парни из-за нас дрались, но до отчисления никогда не доходило, - вспомнила женщина былую молодость.

-Мне и самой ее жаль. Учится хорошо и родители интеллигентные. Если бы пострадавшей не оказалась дочь ректора, то и замяли бы дело, - пожалела студентку Журавлева. Она не успела завершить работу на кухне, когда раздался звонок на входной двери.

-Кто там еще? – недоуменно пожала плечами преподаватель, и пошла в прихожую. Щелкнул замок открываемой двери.

-Еремина? - удивленно воскликнула женщина, обнаружив на своей лестничной площадке студентку. Девушка была удивлена не меньше преподавателя.

-Если пришла извиняться, то напрасно. Прощения просить нужно не у меня, а у Зарубиной.

Лицо Екатерины после упоминания фамилии соперницы, моментально посуровело.

-Ни у кого я извиняться не собираюсь, - резко заметила гостья.

-Тогда зачем пришла? – не понимала хозяйка.

-Я и не знала, что вы здесь живете. Наверное, я ошиблась адресом, - стушевалась девушка.

-А кого же ты искала? – ради любопытства поинтересовалась Елена Александровна.

-Мне надо была Туманова Софья Егоровна. Скорее всего, мне неправильно дали ее адрес. Извините, пожалуйста.

-Туманова? – растерялась женщина.

-Я Туманова, - выкатилась на инвалидной коляске из кухни в прихожую ее мать. Глаза посетительницы округлились.

-Соня? – узнала она хирургическую сестру.

-То есть, Софья Егоровна? – исправилась студентка.

-Она самая. А вы кто? – последовал встречный вопрос.

-Я Катя Еремина.

-Еремина? Не припоминаю такую. Мы знакомы?

-И да, и нет, - туманно ответила гостья.

-Мне о вас рассказывал наш общий знакомый.

-Проходите в квартиру. Не на лестничной же площадке мы будем разговаривать, - пригласила Софья Егоровна незнакомку к себе. Елена Александровна смущенно пропустила студентку через порог.

-И кто же этот знакомый? Я что-то не припоминаю вас в кругу близких мне людей, - заинтересовалась пожилая женщина.

-Военврач третьего ранга Коваль Григорий Семенович, - озвучила Катя фамилию их общего знакомого.

-Гриша? Откуда вы его знаете? Он, кажется, живет в Белоруссии?

-В Полоцке. Вы вместе работали в 431 военном госпитале.

-Боже! Когда это было! Но, что вас связывает с ним?

-У меня бабушка и тетя живут в Полоцке, - призналась Еремина.

-Мы случайно познакомились. Он рассказывал мне о вас, но только не говорил за это, - она кивнула на коляску.

-Так было не всегда, - грустно улыбнулась женщина.

-И как там Гриша?

-Он умер этой весной. Простыл, заболел и умер, - тихо ответила Екатерина.

-Нет больше Гриши, - назвала Коваля по имени Катя, даже не используя отчества. Такая фамильярность могла говорить лишь об одном, он был ей дорог и в какой-то степени близок, если не по родству, то по духу. Эту деталь отметила и Елена Александровна. Руки Софьи упали с подлокотников коляски ей на колени.

-А я ему так и не ответила на письмо, - вспомнила она не выполненное свое обязательство.

-Как жаль. Так и не свиделись.

-Он очень хорошо о вас отзывался и тоже сожалел, что не может приехать в Москву, - добавила Еремина.

-Я должна была вам сказать об этом. Теперь моя совесть чиста. Простите за беспокойство, - засобиралась на выход девушка. Она была под гнетущим впечатлением от вида Сони. Катя помнила Соню веселой, жизнерадостной девушкой, а сейчас она увидела немощную бабушку в инвалидной коляске. Жалость и сострадание подкатили каким-то комом к горлу, и она еле сдержала себя, чтобы не заплакать. Как безжалостны годы к тем людям, которых она знала. Еремина ринулась к двери и исчезла за порогом.

-Откуда она тебя знает? – спросила Елена.

-Ты сама все слышала, - не знала четкого ответа на этот вопрос Софья Егоровна.

-Она твоя студентка? – в свою очередь поинтересовалась мать.

-Это та девушка, о которой я тебе рассказывала, - уточнила Журавлева.

-Не такая она и дерзкая, как ты говорила, - буркнула мать и развернула коляску в сторону своей комнаты. Елена Александровна продолжала заниматься на кухне, когда услышала, как в комнате матери что-то загрохотало и донеслись ее ругательства. Пришлось идти смотреть, что случилось. На полу лежало несколько перевернутых ящиков стола, и нервно сопела в коляске ее мать.

-Лена, посмотри на верхней полке шкафа письмо из Полоцка. Я так и не ответила Грише. Когда оно пришло, я попала в больницу, а потом просто забыла, - нервничала Софья Егоровна.

-Он был близок тебе? – поинтересовалась дочка, копаясь в ворохе бумаг.

-Мы вместе всю войну прошли. Жили, душа в душу. Гриша был хорошим человеком. Жаль, что он ушел. Почему я не ответила ему?

-Не кори себя. Умер он не от того, что не получил твоего ответа, - попыталась успокоить ее Елена Александровна. В груде бумаг она нашла не распечатанное письмо Коваля. Дрожащими руками Соня вскрыла конверт. Знакомый почерк человека, которого больше нет. Сначала традиционные пожелания и дежурные фразы, которые часто встречаются в письмах, а затем пошли сокровенные строки.

«Хочу поделиться с тобой радостным известием. Не знаю, каким образом, божественным проведением или с помощью потусторонних сил, но ко мне вернулась моя Катенька. Я ждал ее всю свою жизнь. Летели годы, а я верил, что она должна была переступить порог моего дома. Я ее то и знал всего пару недель, но успел полюбить всем сердцем, и для других женщин в нем так и не нашлось места. Она появилась словно лучик света в моей серой жизни. Такая же юная, как и в далеком 1941 году, словно мы с ней расстались всего на пару дней. Тот же голубок на плече и озорные искорки в глазах. Общаясь с ней, я словно помолодел. Кровь забурлила в моих жилах, и я забыл обо всех старческих болячках. Разве может такое случиться, чтобы человек за эти 54 года совсем не изменился? Я думал, что меня разыгрывают, но потом понял, что передо мной действительно моя Катенька».

Софья Егоровна отложила письмо в сторону. Бред какой-то! Гришка на старости лет тронулся умом, коль ему стала мерещиться какая-то Катенька. Лишиться ума это похуже, чем иметь раковую опухоль, как у нее. Откуда в 1995 году могла появиться его возлюбленная? Соня напрягла память. Действительно, ту девицу звали Екатериной. Дай Бог памяти, какая у нее была фамилия? И тут ее словно ударило током. Еремина! Точно, Еремина!

-Лена! – позвала она дочку.

-Как фамилия этой девочки, что приходила?

-Еремина, - ответила Журавлева.

-Она приезжая или москвичка?

-Москвичка, - донеслось из кухни. Не может быть! Та тоже была Ереминой, и из Москвы и тоже училась в медицинском институте. Совпадение или розыгрыш? Какой смысл разыгрывать пожилых людей? Вот и Гриша пишет о Кате из 1941 года. Не может та Катя очутиться в 90-х и остаться такой же молодой. Чушь! Тогда, кто эта девушка и зачем она приходила?

-Лена, а ты можешь завтра пригласить к нам эту Еремину?

-Зачем она тебе? – не поняла Александровна такого интереса матери к студентке-хулиганке.

-Хотела поговорить о Ковале. Она, по всей видимости, неплохо его знала, - не раскрыла Софья Егоровна истинных причин, по которым хотела встретиться с Екатериной.

-Приглашу, если увижу. Послезавтра педагогический совет и возможно ее отчислят, - озвучила Елена возможные последствия проступка Ереминой.

-Постарайся, пожалуйста, - настаивала Софья Егоровна.

Чтобы не искать студентку по всему институту Журавлева зашла в деканат и взяла номер домашнего телефона девушки. Судя по тому, что ей ответила сама Еремина, значило, что девушка на занятия не ходила. Преподаватель озвучила просьбу матери и получила на нее позитивный ответ. Вот только ждать возвращения Елены Александровны домой Еремина не стала. Она положила все ей необходимое в сумочку и отправилась в другой район Москвы, догадываясь, что ей придется отвечать на вопросы Тумановой. Ей не пришлось дважды нажимать на кнопку звонка. Двери моментально отворились, будто бы хозяйка все это время находилась в ожидании ее прихода.

-Здравствуйте, - шагнула студентка в прихожую.

-Вы хотели меня видеть?

-Снимай обувь и бери тапочки. Проходи, - поехала Софья Егоровна в свою комнату. Еремина последовала следом. Комната, как комната, ничего особенного. Единственное отличие от множества подобных помещений это наличие на прикроватной тумбочке различных микстур и стойкий запах лекарственных препаратов.

-И давно это с вами? – кивнула девушка в сторону батареи пузырьков.

-Недавно. Радует только то, что ненадолго, - грустно улыбнулась Софья.

-У меня рак. Дочка успокаивает и пытается обмануть меня с диагнозом. Я - то медик и все понимаю. Скоро и моя очередь уходить следом за Григорием, но не будем о грустном. Я ведь не для этого тебя позвала.

Екатерина подошла к проигрывателю стоящему на четырех длинных ножках.

-У вас много пластинок, - похвалила девушка хозяйку.

-Люблю музыку. Она порой помогает забыться от груза проблем. Вы где с Григорием Семеновичем познакомились?

-В Полоцке, - ответила Катя.

-Он писал мне о некой Кате, - начала издалека Туманова.

-Значит, все-таки писал, - не осуждала Григория Семеновича гостья.

-Это он вас имел в виду? Вы напомнили Григорию о его первой любви Кате Ереминой, нашей санитарке в госпитале.

-Я и есть Катя Еремина, - напомнила ей Екатерина свои паспортные данные.

-Я понимаю, что это непостижимое уму стечение обстоятельств. Каким образом вы нашли Коваля и самое главное для чего? Он пожилой человек и такое издевательство над его чувствами считаю неприемлемым, - выразила свою точку зрения Софья Егоровна.

-Никто и не думал над ним издеваться. Мне и самой было трудно это сделать, - ответила Катя, доставая из множества пластинок только одну, с нужной ей музыкальной композицией.

-Вы сказали, что ваши родственники живут в Полоцке? Это они вас познакомили с Григорием Семеновичем? – продолжала свой допрос пожилая женщина.

-Нет. Я познакомилась с ним сама. Это было жарким июньским днем. Я была голодна, мне было не куда идти, и я была сильно испугана. Я случайно оказалась рядом с госпиталем, а тут привезли раненных бойцов. Военврач Коваль подумал, что меня направили к нему на помощь из райкома ВЛКСМ и поэтому предоставил работу.

-О каких раненных бойцах идет речь? – не понимала собеседница.

-Бойцах РККА. Я случайно оказалась у госпиталя № 431 и благодаря стараниям Григория Семеновича стала санитаркой, правда ненадолго. Вспомните то лето 1941 года. Это ведь вы тогда накормили меня и дали кров, - заявила Еремина.

-Я? Ты вообще о чем? Какой 1941 год? Тебе сколько лет? – возмутилась Соня.

-Сейчас уже двадцать один, а тогда было двадцать.

-Значит, это о тебе писал Гриша? Называл тебясвоей Катенькой? Как ты могла так задурить голову старому человеку? Зачем это тебе?

Екатерина задумалась.

-Возможно, вы и правы, не стоило приходить к Грише. Но после того, как я вернулась домой, я не могла уехать в Москву не повидавшись с ним. Фактически, это ведь он спас мне жизнь. Когда за мной приехали из НКВД, это ведь вы по просьбе Коваля, вывели меня из госпиталя через прачечную, - напомнила Екатерина хозяйке эпизод из ее жизни. Софья Егоровна напрягла память.

-Я не помню, - призналась женщина.

-Не мудрено. Вы прожили большую сложную жизнь, в которой было много таких Кать как я. Разве всех упомнишь? Зато я все четко помню, потому-что в 1941 я прожила всего две недели и этого мне не забыть никогда. Можно, я поставлю пластинку? – попросила гостья. Соня кивнула головой, пытаясь достать из глубин памяти воспоминания о начале войны. Комнатусначала наполнил скрип иглы проигрывателя, бегущей по виниловой поверхности диска, а затем хриплый голос Леонида Утесова запел « Раскинулось море широко…».

-Это ваша любимая песня. По крайней мере, была на тот момент. Мы отмечали ваше день рождение, ели жареную картошку и слушали Утесова.

-Она мне до сих пор нравится, - призналась Софья Егоровна.

-В тот день вы научили меня пить медицинский спирт, - вспомнила Еремина еще один эпизод. Хозяйка усмехнулась.

-Ты многое обо мне знаешь. Это Григорий Семенович рассказал? Не могу понять, зачем?

-Значит, не верите, в перемещение во времени? – догадалась Катя.

-Ты хорошо выучила наши биографии и теперь манипулируешь, - трезво мыслила Туманова.

-Скажите пожалуйста в каком справочнике можно прочесть вашу биографию или того же Григория Семеновича? – обиделась Катя на такое недоверие.

-Самое главное зачем? – задала Катя важный вопрос.

-Григорий Семенович вел аскетический образ жизни, а по-простому, бедствовал. Ему катастрофически не хватало пенсии, и он приторговывал книгами из своей библиотеки. Из собственности у него была только квартира в старом доме, которая по меркам Полоцка ни какой ценности не представляла. Если я аферистка, то должна преследовать экономические цели. В случае Коваля это не работало. Возможно, в столице это бы имело смысл. Но методы? Например, если мне нужна ваша квартира, но это при живой наследнице,- подняла Екатерина палец вверх, привлекая внимание собеседницы.

- То стала бы я рассказывать такие небылицы, пытаясь втереться в доверие? Это не учитывая того, что я являюсь студенткой и учусь у вашей дочери. Значит, материальный фактор отпадает? – строила она логическую цепочку. Тумановой пришлось согласиться с такими доводами.

-Тогда зачем, ты это все выдумываешь? – последовал самый глупый в разговоре вопрос.

-Выдумываю? – разозлилась Еремина.

-Тогда посмотрите вот на это, - вытащила она из своей сумочки справку из 431 госпиталя.

«Настоящая справка выдана Ереминой Екатерине Семеновне в том, что она является санитаркой госпиталя №431. Военврач первого ранга Павлов», - прочитала текст, написанный на листе бумаги Софья Егоровна.

-Думаете, подделка? – иронизировала гостья.

-Выглядит как новая, хотя столько лет прошло, и должна была пожелтеть, - упорствовала хозяйка.

-Это если бы я осталась в 1941 году и прожила до наших дней, но я там была всего две недели, поэтому и выглядит свежо, - пояснила Катя причину такого состояния документа.

-А теперь посмотрите на это, - пошла в ход и фотография.

-Ее для меня оставил на память Григорий Семенович.

Фото Туманова взяла обратной стороной к себе, а там была короткая надпись следующего содержания

«Буду я любить родная…

Катерина лишь тебя…

Катерина дорогая…

Катя, Катенька моя».

И внизу дата, причем свеженькая, от 1995 года. Софья перевернула фотокарточку.

-Узнаете? Это персонал нашего госпиталя в конце июня 1941 года, - прокомментировала Еремина. Она склонилась к хозяйке.

-Вот вы стоите. Это Галька Панферова. Беридзе, наш шоколадный доктор. Надька Синицына с «Мегерой». Это они на меня донос настрочили. Вот и Гриша. А кто рядом с ним? На чьи плечи он положил свои руки? – требовала ответа Еремина.

-Присмотритесь получше.

Студентка присела перед больной женщиной на колени и заглянула ей в лицо.

-Это я, Катя Еремина. Соня, неужели не узнала? – затормошила она Туманову за ноги. У Софьи скатилась горячая слезинка по щеке и упала на фото.

-Катя!? Я вспомнила тебя, - призналась женщина. Студентка обняла ее за ноги, а старушка погладила девушку по голове.

-Но разве так бывает?

-Если бы это не случилось со мной, то и сама не поверила бы, - произнесла Еремина.

-Гриша сразу мне поверил, как только я ему показала своего голубка. Смотри, - девушка стащила с плеча платье, оголяя плечо.

-Вот он мой голубок.

Старческие пальцы коснулись кожи гостьи. Кончики пальцев прошлись по шраму ниже наколки.

-Это память об обстреле. Помнишь, когда нас накрыла немецкая дальнобойная артиллерия, то выбило взрывной волной все окна в палате? Тогда кусочек стекла зацепил и меня. Кстати, это вы Софья Егоровна перевязали мою руку.

Женщина вытерла ладошкой набежавшие слезы.

-Все равно не могу поверить. Вижу, что ты, а в голове не укладывается.

-Как такое могло произойти? – не понимала такого феномена хозяйка.

-Я не ученый и не смогу ответить на этот вопрос, - поднялась на ноги Екатерина.

-Как же ты тогда выжила?

-Мне сильно повезло. Если все подробно рассказать, то книгу можно написать. Оказывается в мире очень много хороших людей, а они не дадут пропасть. Сначала я познакомилась с молодым лейтенантом, и он помог мне попасть в город.

-Постой. А как ты очутилась в сорок первом? – оборвала ее рассказ Туманова своим вопросом.

-Приехала к тетке в Полоцк погостить и отправилась с компанией на речку, а там дот со времен Великой Отечественной войны стоит. Зашла внутрь. Налетел какой-то густой туман, и вышла я из него в 1941 году 21 июня. Ни документов, ни понятия, что делать. А тут и сама война началась. Паника, эвакуация. Хорошо на пару дней добрые люди приютили, - она не стала рассказывать подробности о торговце желаниями и о своей молодой бабушке. Тут и без таких деталей голова пойдет кругом от такой информации.

-Пришлось поработать пару дней на создании оборонительного рубежа. Пока рыла противотанковые рвы, дом обокрали, и осталась одна и без еды. Так и прибилась к вам. Насчет документов соврала. Хорошо, что Гриша мне поверил. Да и вы заботу проявили. Я никогда этой доброты не забуду, - теперь уже у самой Кати глаза стали влажными.

-Думала, так с вами и останусь, но видно не судьба. Не понравился Наде мой голубок и белье, да еще эти рассказы о победе. Я ведь знала, как все обернется и смолчать не могла, а надо было. Вот так и раскрутилась на донос. Благо знакомый военный помог избежать знакомства с НКВД, и я вместо госпиталя оказалась на передовой.

- Прямо на передовой? – всплеснула руками Туманова.

-Возле того дота, через который и попала в военный Полоцк, - продолжала Еремина.

-Боже мой! Тебя ведь могли убить?

-Всех тогда могли убить, - философски ответила Екатерина.

-И что ты там делала? - интересовалась Соня.

-А что и в госпитале. Покалеченных бойцов перевязывала, да с поля боя раненных вытаскивала, - похвасталась Катя своими боевыми заслугами.

-Ты? – не поверила Соня, окинув взглядом не настолько мощную фигурку гостьи.

-Пусть и не так много. Троих спасла точно, - не соврала Еремина.

-Катька, Катька и как тебя на такое угораздило? Даже не верится, что студентка медицинского института способна на такое. Страшно, наверное, было?

-Еще и как, - не стала геройствовать девушка.

-О твоих приключениях родители-то знают?

-Конечно. Они у меня хорошие. Все мои родственники знают. Меня ведь после исчезновения всем городом искали. Да и обратно явилась я, как с маскарада.

Тут Екатерина не удержалась и рассказала со всеми красками, как она возвращалась к тете. Соня не удержалась от смеха.

-А как вы жили? Вижу, что не сладко, - имела в виду гостья инвалидное кресло.

-В двух словах не расскажешь. Там на шкафу мой альбом с фотографиями лежит. Принеси. С картинками будет интересней послушать, - улыбнулась Софья Егоровна. Катя достала припавший пылью альбом и боковым зрением на прикроватной тумбочке увидела странную блестящую монетку. Рука сама потянулась к деньгам. Образец был точь в точь похож на тот, что Екатерина находила в Полоцке. Неприятный озноб пробежал по спине. Неужели торговец желаниями добрался и сюда? Она показала монетку хозяйке.

-Что это у вас? Странная вещица.

-Интересная штучка. Я ее случайно в парке во время прогулки нашла. Мы с Леной выходим в соседний парк. Она говорит, что такие прогулки идут мне на пользу. Там я и заметила монетку. Думала, что металлический рубль, но она оказалась иностранной. Никогда подобной не видела. Парень, что проходил мимо сказал, что эта монета желаний. Выдумщик какой-то, - рассказала Туманова историю о том, как попала к ней в руки монета.

-Он не предлагал вам загадать желание, если эта монетка именно такая? – уже догадалась о дальнейших действиях продавца Еремина.

-Мы тогда с Леной посмеялись над этим. Какие желания в моем возрасте и положении?

-И все же, он ведь настоял? – хотела услышать продолжение гостья.

-Катя, ты меня пугаешь. Откуда ты все знаешь? – поменяла интонацию голоса Софья Егоровна.

-Отшутилась я тогда от него. Сказала, что хочу почувствовать себя молодой и чтобы не быть обузой для дочки. Лена тогда даже обиделась на меня. Какая я, мол, обуза? Но, я то все прекрасно понимаю. Я же вижу. Тут бывало, проснешься ночью от боли и кусаешь губы до крови, чтобы не закричать, чтобы не разбудить Лену. Ей ведь на работу и она и без меня устает, а тут еще за инвалидом ухаживать. Тяжело ей. Лежишь, смотришь в потолок и прекрасно понимаешь, что она тоже не спит и прислушивается к каждому моему шороху. А чем она поможет? Тут уже и обезболивающие лекарства не всегда помогают, - посетовала на судьбу женщина-инвалид.

-А на операцию не пробовали согласиться? – спросила Еремина.

-Не те времена. Операции денег стоят, а где их взять? Тут хотя бы умереть без мучений, - пессимистически рассматривала сложившуюся ситуацию женщина. К сожалению это были реалии этого времени. Страна стремительно катилась вниз, и альтернативы этому падению видно не было. Спрашивать за Виктора не стала. Ему хватало работы и в Белоруссии. Скорее всего, таких торговцев было много, и в Москве он был не один. Но почему на эту приманку попалась именно Софья Егоровна? Неужели никто другой не заметил эту монету? Выяснять не было смысла. Желание загадано и оставалось только ждать, каким чудесным образом оно будет реализовано.

Еремина положила на колени знакомой альбом и та, открыв его, начала свое повествование, все больше и больше погружаясь в мир воспоминаний. Катя задавала наводящие вопросы, а Соня с удовольствием на них отвечала, чувствуя, что гостья живо интересуется ее биографией, а не относится к происходящему формально, чтобы задобрить хозяйку. Катя в ходе беседы и сама рассказывала Софье Егоровне веселые истории из своей жизни, чтобы разнообразить их общение и не допускать собеседницу к тоскливому созерцанию давно минувших дней. На этот шум и заглянула Елена Александровна, которая незаметно для собеседников вернулась домой.

-Над чем смеетесь? – поинтересовалась Журавлева.

-Катюша веселую историю из жизни рассказала, - не стала вдаваться в подробности Софья Егоровна.

-На месте Екатерины, я бы так не веселилась. Все сроки ее реабилитации истекли, и завтра на педсовете станет вопрос о ее отчислении, - испортила Журавлева своим замечанием радостное настроение Ереминой.

-Лен, сделай нам чайку, - попросила мать.

-Я бы выпила чего и покрепче за такую встречу, но, к сожалению медицинского спирта, у нас нет, - толкнула пожилая женщина в плечо свою молодую знакомую. Катька кисло улыбнулась.

-За что ты дочке ректора вмазала? – все еще на позитиве поинтересовалась Туманова.

-Вам Елена Александровна рассказывала? – кивнула Катя на дверь, за которой скрылась преподаватель института.

-Там немного все не так было. Подруги вызвали меня на профилактическую беседу, типа заступиться за честь вашей дочки. Я немного некорректно повела себя по отношению к ней. Она завысила оценку Зарубиной, а я сделала замечание по этому поводу.

-Это дочь ректора? – уточнила Софья Егоровна.

-Ну да. Я бы раньше и смолчала, но после этой экскурсии в 41-й появилось обостренное чувство справедливости, - призналась Еремина.

-Я тебя понимаю, - кивнула головой хозяйка.

-Я поговорю с Леной.

-Зачем? Теперь для меня все закончено. Очень хотелось стать врачом. Вот и практику считай, прошла, - улыбнулась Катя.

-А видать не судьба.

-Из тебя получится хороший врач. Душевный, - не согласилась с такой постановкой вопроса Туманова.

-Мы обязательно что-нибудь придумаем, - обещала пожилая женщина.

-А вот и чай, - появилась в комнате Елена Александровна.

-О чем вы тут так оживленно беседуете?

-Я недавно роман прочитала о санитарке, которая работала в госпитале и решила несколько отрывков рассказать Софье Егоровне, - схитрила Еремина.

-И как роман? – обратилась Журавлева, но уже к своей матери.

-Жизненный, - многозначительно ответила женщина.

-Может, и мне что-нибудь расскажете? Хотя бы эпизод? – попросила преподаватель.

-Хорошо. Главная героиня романа двадцатилетняя девушка из Москвы, которая приехала погостить к тетке на Западную границу. Так случилось, что на момент начала войны она осталась совершенно одна в чужом городе. Ни близких, ни знакомых, ни понимания того, что происходит вокруг. Волей случая она попадает в военный госпиталь и ее берут санитаркой. Сами знаете, что значит быть санитаркой. Помой, убери, принеси, подай. Она москвичка и не из бедной семьи, а тут такое. Чтобы выжить пришлось переступать через свои принципы и менять отношение к людям. Словами всего не передашь. Однажды в ее палату поместили летчика с ампутированными ногами. Пришлось Кате ухаживать за ним.

-Кате? Вы сказали Кате? Какое сходство.

-Так получилось, - пожала плечами девушка.

-Парню было неприятно, что «утку» из-под него выносит совсем юная девочка. Он сам за такими ухаживал, а тут санитарка обмывает его промежности. Это больно и стыдно. Его можно понять. Была бы она уродиной, то полбеды, а так…. Санитарка, чтобы сгладить душевную боль парня, читает ему стихи, а это лишь обостряет все его чувства. Летчик переживает, что калекой он перестанет быть нужным своей избранной, - повествовала Екатерина.

-У меня подобный случай был. Только в 1943 и с танкистом, - вставила реплику Софья Егоровна, вспомнив о каком летчике, идет речь. После стольких эпизодов госпитальной жизни, у нее не оставалось ни каких сомнений, что к ней в гости пришла именно Катя Еремина образца 1941 года.

-И что случилось дальше? Ваша Катя помогла ему? – хотела услышать продолжение Елена Александровна.

-Нет, не помогла. Он застрелился, - как-то грубо закончила повествование девушка.

-Катя на всю жизнь запомнила этого безногого летчика, - завершила рассказ Еремина.

-Грустный у вас роман. Веселее ничего не нашлось почитать?

-На войне мало веселого.

-Вы так говорите, будто-бы сами там были,- сделала замечание Елена Александровна.

-Наверное, у меня сильное воображение. Читаю этот роман, а сама будто-бы тащу на себе раненного красноармейца. А он такой тяжелый. Спина вот-вот готова переломиться. Живот стянуло от напряжения, и зубы сцепила, чтобы хоть чуть-чуть легче стало. Ноги подкашиваются, парень стонет от боли, а ты идешь мелкими шагами к нашим окопам. Бруствер совсем рядом, но до него надо дойти. Сзади десятки глоток кричат «ура!» и бойцы бегут в контратаку, чтобы отбросить фашистов от переднего края, не переставая стучит очередями «максим» из дота. Там за пулеметом стоит молоденький лейтенант Сережка Володин, а ему подносит патроны сержант Петренко, хороший дядечка из Винницы. Они будут сражаться с врагом до последнего патрона, даже тогда, когда обескровленный батальон отойдет на другие позиции. До заветной черты остается с десяток метров. Сил практически нет. А тут еще разрывы мин и свист пуль. Знаете, как свистят пули? Лучше этого не знать. Это настолько страшно, что трудно передать. Там в окопе ждет тебя санинструктор Лариса, которая вот так же вытащила с поля боя еле живого бойца. Она поможет спустить в окоп твою ношу. Несколько минут передышки и надо ползти за следующим. Тебе всего двадцать, а за бруствером смерть! Можно, спрятаться, отказаться и никто тебя не осудит, но есть слово надо! Оттолкнешься сапогами от земляной насыпи и вперед. Где перебежками, где ползком. Хорошо, если попадется легкораненый солдат, который будет тебе помогать передвигаться, а если тяжелый? Значит, надо тащить волоком. Это еще похлеще, чем просто на спине, - с суровым выражением лица повествовала Еремина.

-Катя, вы все так реалистично рассказываете. У вас действительно развитое воображение, - согласилась с ней Елена Александровна.

-Как называется ваша книга?

-ДОТ «Призрачного лейтенанта», - выдумала название девушка.

-А почему призрачного? – интересовалась преподавательница.

-Потому-что после смерти его душа не найдет упокоения. Его останки не будут погребены по всем канонам, и эта война продолжится для лейтенанта, но уже в другом мире. Пулемет в доте будет строчить в часы полнолуний, пугая своими мистическими звуками всех местных жителей. Этот дот так и назовут, ДОТом «Призрачного лейтенанта». Имя этого лейтенанта Сережка Володин. Он родом из Минска. Это узнают гораздо позже, когда найдут останки героя и проведут перезахоронение, - продолжила Екатерина.

-Твоя Катя любила этого Володина? – спросила притихшая на время Софья Егоровна.

-Это он любил ее. Знаете, как бывает у юношей первая любовь? Яркая, пылкая, но короткая. Они-то и были знакомы всего-ничего, но этого вполне хватило, чтобы Сережа полюбил Катю, - иносказательно отвечала Еремина.

-По-моему в главную героиню этого романа влюбился не один лейтенант, - произнесла Софья Егоровна.

-Не скажешь почему?

Екатерина дернула плечиком.

-Наверное, потому-что была необычная, не такая как все, - нашла, что ответить студентка.

-Очень интересный роман. Кто автор? – заинтересовалась Елена Александровна, чувствуя, что в этом выступлении девушки есть какая-то недосказанность, тайна. По выражению лица матери, можно было догадаться, что та понимает, о чем идет речь, а вот ей пока ничего ясно не было. Зачем к ним явилась Еремина и почему мать, так живо сопереживает этой девчонке? Неужели ее умерший товарищ, так крепко связывает воспоминаниями о нем таких двух различных людей? Умудренная жизненным опытом пожилая женщина и юная студентка, что тут может быть общего?

-Автора я не помню, - не стала ничего выдумывать Еремина.

-Может, дашь почитать? Уж больно увлекательный сюжет, - пыталась Елена Александровна приблизиться к разгадке этой тайны.

-Наверное, нет. Теперь наши пути разойдутся. Двери медицинского института окажутся для меня закрытыми, - вздохнула гостья.

-Ты сама виновата. Могла бы, и повиниться, - напомнила ей Александровна причину такого положения.

-Мне не за что просить прощения, - гордо подняла голову студентка.

-Это грозит отчислением, - напомнила Журавлева возможными последствиями.

-Неужели, ты так легко откажешься от своей мечты? Мне казалось, что ты действительно хотела стать врачом, - надавила на больную точку Елена Александровна.

-Хотела. И обязательно им стану, - уверенно заявила Еремина.

-Мне уже пора. Рада была вас увидеть, - кивнула гостья в сторону пожилой хозяйки.

-А как я рада, ты себе и не представляешь. Ты заходи, пожалуйста. Мне недолго осталось, и я буду рада, с тобой поболтать, - попросила ее Софья Егоровна. Со щемящим душу чувством боли и сопереживания Еремина покинула квартиру.

-Мама, что за разговоры? – возмутилась дочь.

-Ты еще нас переживешь.

-Я понимаю, что врачи ради того, чтобы утешить пациента порой говорят ему неправду. Только меня не надо утешать, я реалист и диагноз мне известен. Не надо ничего выдумывать. От этого мне легче не станет, - трезво оценивала Софья сложившуюся ситуацию.

-Но, мама, - снова попыталась что-то возразить ей Елена Александровна.

-Не надо, Лена, - устало попросила мать. Преподавательница забрала чайные чашки на кухню.

-Вы так мило беседовали с моей студенткой. Со стороны можно было подумать, что вы закадычные подружки. Что она тебе рассказала? Ты хотела что-то узнать о своем приятеле? – доносилось из кухни.

-Подружки, - усмехнулась пожилая женщина.

-Как она познакомилась с твоим хирургом? У девочки талант не только к медицине, но и в артистизме. Она так легко вжилась в роль своей героини, что я грешным делом, чуть было не поверила, что все описанные события произошли именно с ней. Если не станет медиком, то можно идти в Щукинское училище.

Софья Егоровна не преминула ответить: « А ты помоги ей остаться». Журавлева притихла, а затем появилась в комнате матери.

-И каким образом? – спросила она.

-Вы же будете решать ее судьбу на педсовете? То есть это коллегиальный орган. Вот встань и скажи, что ты против ее отчисления, - посоветовала Туманова.

-Идти против мнения коллектива и ректора? Почему? Чем она тебя так очаровала? Она для этого приходила? Хочет решить свои вопросы через мою добренькую мамочку?

-Во-первых, она не знала, что я твоя мать. Во-вторых, это я ее позвала, а не она искала встречи со мной. И в третьих ее гордость не позволила бы просить об этом. К тому же, как я посмотрю, ты ничего не решаешь. Мнение вашего коллектива зависит от мнения Зарубина, а это разные вещи, - жестко ответила Софья Егоровна.

-Она хулиганка и ударила студентку, - настаивала Елена на официальной версии событий.

-А кто-нибудь толком разбирался, при каких обстоятельствах это произошло?

-Но она сама молчит, - напомнила дочь о нежелании Ереминой рассказать правду.

-Девочка гордая и не привыкла жаловаться, - согласилась с ней Софья.

-Могла бы, и извиниться и тогда вопрос был бы решен, - хотела Журавлева изменить ситуацию, но несколько другим способом.

-У девочки в отличие от многих имеется внутренний стержень, - продолжала защищать Еремину ее давняя знакомая.

-Откуда тебе знать? Ты видишь ее второй раз в жизни. Что она рассказала тебе такого, что ты горой стоишь за студентку? Купила своими рассказами о прочитанной книге?

-Прочитанной книге? – возмутилась мать.

-Что ты сама о ней знаешь?

-А что мне надо знать? Родители работают в министерстве и неплохо зарабатывают. Дочери ни в чем не отказывают. Учится она не на бюджете. Позволяет себе неплохо одеваться и делать замечания преподавателям, -едко заметила Журавлева.

-«Золотая молодежь» одним словом. Они думают только о себе, и их чрезмерная гордыня не позволяет склонить голову. Чего ты за нее так печешься? Кто она тебе? Знакомая твоего знакомого. Это повод, чтобы закусываться с ректором? Ты ее и знать-то не знаешь, - защищалась Елена Александровна от нападок матери.

-На таких людях, как эта Катька и держится наша страна. Если бы я ее не знала, то не просила тебя ни о чем, - волновалась пожилая женщина.

-Откуда ты ее можешь знать?

-Воевали мы вместе, - не удержала Софья Егоровна в себе эту тайну.

-Мама, тебе плохо? Ты начинаешь бредить. Как ты могла с ней воевать? Этой Кате от силы двадцать лет. Не говори глупостей, - начала волноваться Елена Александровна о психическом состоянии матери.

-Подойди к столу и посмотри там документы. Их забыла Катя.

Елена Александровна взяла в руки справку.

«Настоящая справка выдана Ереминой Екатерине Семеновне в том, что она является санитаркой госпиталя № 431. Военврач первого ранга Павлов».

-И что тут такого? Фамилию Ереминой я узнаю. Зачем она принесла эту подделку?

-Справка настоящая, - не согласилась с ней Туманова.

-Ты хочешь сказать, что ее бабушка служила вместе с тобой в одном госпитале? Тогда понятно, почему ты так к ней относишься, - сделала несколько иные выводы Елена Александровна.

-Какая бабушка? Это и есть сама Еремина.

-Но позволь, здесь стоит дата. В 1941 году ее и в проекте не было, - беспокоилась дочь состоянием матери.

-Постараюсь объяснить, - подъехала Соня на инвалидном кресле к столу.

-Вот письмо моего покойного товарища из Полоцка. Это тот, о смерти которого, мне сообщила Катя. Почитай его, - попросила Туманова.

-Я не читаю чужие письма, - заупрямилась преподавательница.

-Прочти. В нем ключ ко всему происходящему, - настаивала мать. Елена Александровна взяла в руки тетрадный листок.

-Я, честно говоря, подзабыла многое из случившегося со мной в тот далекий год. Война заполнила мой разум самыми различными воспоминаниями, и я не сразу смогла воскресить в памяти события тех дней. Уже в разговоре с этой девушкой стали проясняться некоторые эпизоды. Она появилась у нас ниоткуда. На вид хрупкая юная девчонка, да и мы тогда были не намного старше, просто пришла к госпиталю и сказала, что имеет неоконченное медицинское образование и готова помочь. Помощь тогда была нужна. Документов, у нее ни каких. Сказала, что ехала из Бреста в Москву, и их поезд попал под бомбежку. Документы сгорели. Наверное, тогда мой военврач Гриша Коваль и запал на незнакомку. Он устроил ее в госпиталь санитаркой и помог сделать эту справку, - рассказывала Софья Егоровна, пока дочь читала письмо

-А с чего ты взяла, что речь идет именно об этой Кате? Может, у твоего знакомого были и другие Кати?

-Лена, зачем человеку рассказывать о своей знакомой, которую никто не видел? Ты упоминания о периоде расставания читала? Он пишет, что не видел ее 54 года, то есть с 1941 года, впрочем, он открыто об этом и говорит. Кроме этого, тут есть и другие не маловажные детали. На плече у Кати была татуировка с изображением голубка. На тот момент у нас так искусно татуировок не делали, да и не модно это было. Наши девки из-за этого «голубка» и нестандартного нижнего белья Ереминой, накатали на нее донос в НКВД, подозревая, что она может являться немецкой шпионкой. У современной Ереминой, такой же «голубок» на плече. Даже больше. Во время артобстрела Катьку зацепил кусок стекла, вылетевший из разбитого окна. Он ее чиркнул ниже татуировки, и я сама перевязывала рану. Так вот, у твоей студентки имеется соответствующий шрам. Таких совпадений не бывает. Она помнит то, чего тебе не расскажет ни один современный историк. А теперь возьми фотографию, - настояла Софья Егоровна.

-Кого ты там видишь?

-Тебя. Ты здесь такая молоденькая, - умилялась старому фото Елена Александровна. Туманова недовольно засопев, подкатила на инвалидном кресле поближе к дочери и взяла фотографию в свои руки.

-Возле меня стоит Коваль Григорий Семенович, а кто рядом с ним? – ткнула она пальцем в лицо молодой санитарки.

-Еремина?! – присмотревшись к фото, удивленно произнесла Елена Александровна.

-А я тебе, о чем толкую? – выдохнула мать.

-Но как такое может быть?

-Не знаю. Я не ученый. Ты в сказки о Бермудском треугольнике веришь, а то, что твоя студентка совершила путешествие в прошлое, принять не желаешь, хотя имеются все факты, - укорила педагога пожилая женщина.

-В голове такое не укладывается. Выходит, что она рассказывала за ДОТ и раненых правда? Это вовсе не художественный роман? – прозрела Елена Александровна.

-А ты говоришь «золотая молодежь», - с укором в голосе напомнила ей мать былое выражение.

-Я тебе говорю, что на таких людях, как Катька, Россия держится. Мы в свое время такими были, а выходит, что и потомки не хуже.

-Что же теперь делать? Может рассказать кому-нибудь об этом феномене? – не знала Журавлева, что следует предпринять дальше.

-Говорить никому не стоит. Ее все родственники об этом приключении знают и молчат. Чего ты в это дело лезть будешь? Тут вопрос в другом. Девчонку спасать надо. Надавала она твоей Зарубиной тумаков и поделом видать. Не станет Катюха руку поднимать на слабого, - с апломбом заявила Туманова.

-Не верю я, что она из-за какого-то мальчишки драку устроит. Да если и подрались, что за это надо исключать из института?

Елена Александровна собиралась напомнить матери о том, кем является пострадавшая, но женщина перебила ее.

-Я все понимаю, но это не значит, что моя дочь безмолвно должна поднять руку вверх голосуя за отчисление Ереминой, в угоду вашего ректора. У тебя должно быть свое мнение и пусть оно отличается от мнения коллектива, но оно твое. Эта Катька под пулями на себе наших солдат с поля боя вытаскивала, а мы должны бросить ее? – жестко спросила Софья Егоровна.

-Но не скажу же я об этом коллегам? – развела руками дочь.

-И не надо. Ты знаешь и это не мало. Поступай по совести, - попросила ее Туманова.

Конечно, она должна послушать мать и высказать свое мнение. Такая позиция может не понравиться Зарубину, а это повлияет на премию. Денег и так ни на что не хватает, а тут еще с начальством придется поссориться. За какие средства она тогда купит необходимые лекарства? Но ведь можно и промолчать. Мать об этом ничего не узнает. Ее голос не решит ничего, но зато материально не отобразиться на семье. Екатерина не пропадет. Родители при деньгах и смогут перевести ее в другой ВУЗ. С такими душевными сомнениями она осталась наедине. Софья Егоровна прихватив с собой телефонный аппарат, закрылась в своей комнате. Ее палец уверенно провернул диск в нужной комбинации.

-Алло, Зураб Аронович? Здравствуй дорогой. Это тебя Соня Туманова беспокоит. Узнал? И я рада тебя слышать, - заговорила женщина в трубку.

-Как ты? Жена? Дети? Внуки? Все хорошо? Вот и отлично. Мои дела? Похвастать не могу. Но сейчас не об этом. Гришу Коваля помнишь? Ну, конечно, кто же его не помнит. Не стало больше Гриши, - общалась Соня с абонентом на том конце провода.

-Мне тоже очень жаль. Мы с ним всю войну прошли. Светлая ему память. Я ведь чего тебе звоню…. Помнится, у тебя связи в Минздраве были? Давно это было? Не прибедняйся дорогой. Таких мужчин, как ты не забывают.

Ответ Беридзе лишь рассмешил Туманову. Шоколадный доктор был в своем репертуаре.

-Зураб, помощь твоя нужна. Никогда не просила, но вот пришлось. Помоги по старой дружбе, - перешла женщина к конкретной просьбе.

-Достать лекарства? Нет, Зураб. Они теперь мне уже вряд ли помогут. Человеку надо помочь. Очень хорошему человеку. О ком идет речь? В медицинском институте, где дочка моя преподает, Лену помнишь? Память у тебя крепкая, а говоришь, что старик, - усмехнулась Соня, услышав ответ знакомого.

-Студентка на четвертом курсе учится. Ее собираются отчислить из института. За что? С дочкой ректора парня не поделили, - не отошла Туманова от основной версии.

-Ты тут при чем? Зураб, ты всегда таких шустрых девчонок любил. Я тебя сильно за нее прошу. Помоги ей остаться. Кто она мне? Близкий человек. Лена проблему решить не может. Кроме тебя не к кому больше обратиться, - давила на жалость женщина-инвалид.

- Как фамилия? Еремина Екатерина, - продиктовала Туманова. Теперь она молча выслушала причитания знакомого о том, что он стар и уже отошел от дел. Но, она то знала, что Зураб, несмотря на возраст и уход на пенсию, еще имел влияние в министерстве и, причем благодаря связям с женами высокопоставленных чиновников. Такие отношения были куда покрепче, чем простая мужская дружба. Старый ловелас обещал помочь, а раз Беридзе что-то обещает, то он обязательно это выполнит.

Она выкатилась на инвалидном кресле из своей комнаты и нашла дочь на кухне.

-С кем ты разговаривала? – поинтересовалась Елена.

-С давним приятелем. Обещал помочь в нашем деле, - не назвав имени, раскрыла суть своих переговоров Софья Егоровна.

-А я смотрю, ты прямо вся светишься, - отметила дочка физическое состояние матери.

-После визита Кати, будто-бы сбросила груз прошедших лет и помолодела. Посмотрели старые фото и словно крылья выросли за спиной. Ни каких огорчений и боли. Такое ощущение, вроде, как стою в тамбуре санитарного поезда и смотрю в окно, а там проплывают все мои года, с их хорошими и плохими событиями. Поезд едет, а годы бегут, - задумчиво произнесла женщина.

-Я рада, что тебе стало лучше, - улыбнулась Журавлева.

-С появлением Ереминой появился какой-то смысл в жизни. Не только встать и выпить таблетки и ждать твоего возвращения, а что-то еще. Какая-то новая задача. Помочь Екатерине мой долг перед прошлым, перед Гришей. Если помогу, то камень с души.

-Какой камень? Ты и так стольким людям помогла. Эта студентка не может быть целью твоей жизни, - не согласилась с матерью Елена Александровна.

-Если не цель, то последняя задача, - тихо произнесла Софья Егоровна.

-Мама, перестань? Почему последняя? У нас еще много планов – не соглашалась Елена. Пожилая женщина кивнула головой в знак согласия, но такого оптимизма уже не разделяла.

Загрузка...