Педагогический совет состоялся, как и было запланировано. Кроме рассмотрения дела Ереминой хватало и остальных вопросов. Пока шли обсуждения второстепенных для Журавлевой вопросов, она боролась сама с собой, стараясь выработать линию поведения при рассмотрении последнего пункта их заседания. Принять сторону большинства или пойти против течения? В первом случае, ни каких финансовых издержек и моральных потрясений. Разве что совесть будет мучить за то, что предала мать. Но ведь, в конце концов, она старается и для нее тоже? Еремина не пропадет. У этой девочки действительно есть внутренний стержень. Хватило же ей смелости лезть под пули? При этом учитывая то, что она родилась в 1975году и о войне слышала только из рассказов ветеранов. Но ведь у нее хватило сил, а почему она так не может? Зарубин это ведь даже не вражеский ДОТ и убить ее, он не убьет. Покричит, может где-то накажет материально и все! А Катька, несмотря на всю ее хрупкость, встал под пули и пошла, спасать раненных бойцов. Не под дулом автомата, а сама, по своей воле. Неужели Елена Александровна не способна на подобное? Что важнее, материальное благополучие, связанное с предательством идеалов матери или принципы? Как она потом посмотрит в глаза близкому человеку?
Еще до рассмотрения вопроса Ереминой, она уже знала, как поступит. На счастье, за студентку вступился и преподаватель анатомии. Он не верил в официальную версию случившегося и призывал коллег более детально во всем разобраться и не принимать таких скоропалительных мер. Выдержать непонимание и порицание преподавателей вдвоем было значительно легче. Те, кто хотел угодить Зарубину, выступили с порицанием позиции противостоящей большинству парочки. Результат голосования можно уже было предвидеть изначально. Возможно, педсовет и принял бы подобную резолюцию, если бы не секретарша Шурочка, которая позвала ректора к телефону. Судя по алым щечкам секретарши, звонил кто-то важный и не стеснялся в выражениях, не то бы Шурочкина кожа так не краснела. Зарубин отлучился на пару минут и вернулся с хмурым выражением лица. Он больше не стал слушать прения о дальнейшей судьбе студентки.
-Я тут подумал и считаю позицию коллег верной. Еремина учится у нас по контракту, и лишать учебное заведение даже столь не великих средств в наше непростое время не стоит. Это можно сказать, наши зарплаты. Финансирование со стороны государства сокращается и на данный момент является не стабильным. Зачем рубить сук, на котором сидим? Да и чего по молодости не бывает? Подрались из-за парня? Экая невидаль. Вспомните свою молодость? Кто из нас не совершал подобных безрассудств?
Педагоги, зная подоплеку произошедшего, непонимающе смотрели на Зарубина. Ведь пару минут назад в этом помещении доминировало абсолютно иное мнение, и сам ректор негласно его поддерживал. Что могло произойти, чтобы все диаметрально противоположно поменялось? Тот, кто «держал нос по ветру» моментально изменили свою позицию и опять же дружно поддержали ректора. Профессор анатомии не понял такой мгновенной трансформации коллег, зато Журавлева догадалась, что неизвестный звонок мог быть инициирован ее матерью. Вот так и решались вопросы в учебных заведениях, быстро и принципиально. Это была победа, о которой Елене Александровне хотелось сообщить не только матери, но и самой Ереминой. Номер домашнего телефона она уже знала. После непродолжительного зуммера в трубке послышался женский голос. По интонации можно было понять, что трубку поднял взрослый человек.
-Алло, Валентина Васильевна? – назвала преподаватель имя матери Кати.
-Здравствуйте. Это вас беспокоят из медицинского института. Моя фамилия Журавлева. Я по поводу вашей дочери.
-Слушаю, - раздалось в ответ.
-Сейчас закончился педагогический совет, - продолжила Елена Александровна.
-Ее отчислили? – понуро поинтересовались на том конце провода.
-Нет. Оставили. Пусть Катя выходит на занятия, - радостно возвестила Журавлева.
-Спасибо! – взволнованно произнесли в трубке.
-Валентина Васильевна, я вот тут еще хотела у вас поинтересоваться. Вы сами из Полоцка? – решила кое-что для себя уточнить педагог.
-Родители мои оттуда. Сейчас там сестра с матерью живут. Зачем это вам? – прозвучал вопрос в ответ.
-Екатерина рассказывала о ДОТе «Призрачного лейтенанта». Такой действительно существует? Судя по всему, Катя совсем недавно гостила у родственников?
В трубке на некоторое время послышалось молчание. По-видимому, собеседница думала, стоит ли продолжать разговор. Такая заинтересованность преподавателя показалась ей подозрительной.
-Катя гостила у тетки прошлым летом. ДОТ «Призрачного лейтенанта» в Полоцке действительно есть, только почему вы этим интересуетесь?
-Да, так, – не спешила отвечать на поставленный вопрос Елена Александровна.
-Думала, что Катя выдумывает, а оказалось, что нет, - расплывчато ответила Журавлева и положила трубку. Эти подтвержденные факты еще раз говорили в пользу гипотезы ее матери о перемещении девушки в прошлое.
В тот же день вечером Валерия поинтересовалась у отца: « Ее выгнали?»
-А ты бы этого очень хотела? Что она тебе сделала? Только не ври мне, что все это из-за парня. Я знаю, с кем ты встречаешься, и он ни какого отношения к институту не имеет, - как-то странно возбудился ректор.
-Она много из себя ставит. Хочет руководить в группе, - не стала врать дочка.
-Мешает, значит тебе? Поэтому ты выдумала эту историю и подтолкнула меня принять неправильное решение? – раздраженно произнес Зарубин.
-А ты знала кто ее родители?
-Они работают в каком-то министерстве, но не нашем. В Москве много министерств. Только они простые служащие, а не какие-то «шишки», - поспешила заверить отца Валерия.
-Не «шишки» говоришь? – зло переспросил родитель.
-А ты знаешь, что по поводу Ереминой мне звонил сам Белоусов из Минздрава? Если они простые служащие, то, как вышли на Белоусова? Я вот, что тебе скажу доченька, держись от этой Ереминой подальше. Хочешь быть лидером, будь! Только не за мой счет. И не дай Бог мне еще раз позвонят по вопросу твоей соперницы! – пригрозил Зарубиной отец.
Екатерина появилась на занятиях, еще не вполне понимая, почему судьба дала ей второй шанс. Подчеркнутый нейтралитет вчерашних соперниц настораживал. Она хотела получить ответы на возникшие вопросы, но спросить было не кого. Единственным человеком, кто мог бы прояснить ситуацию, была Елена Александровна, но как раз ее-то Катя найти и не могла. Помог узнать место пребывания преподавателя старый профессор, который был свидетелем их разборок. Оказывается, у Журавлевой скорая помощь доставила мать в больницу в тяжелом состоянии и поэтому она не появлялась в институте. Соня в больнице! – пульсировала в голове страшная новость. В какой? Где? Как это можно узнать? Поехать домой к Журавлевым? А если, там никого нет?
Внутренне сопереживая за фронтовую подругу, девушка ждала новостей. Ведь кто-то должен все прояснить? Так оно и получилось. Когда в квартире вечером зазвонил телефон Катю, словно током ударило. Она сразу поняла, что это звонили ей, чтобы передать плохие известия.
-Алло, - стандартно ответила Еремина.
-Катя это ты? – всхлипнули на том конце провода.
-Елена Александровна, что с Соней? – позволила себе Екатерина некоторую фамильярность.
-Мама умерла, - прозвучало в ответ.
-Завтра в 13.00 похороны. Ты придешь? – продолжала всхлипывать Журавлева.
-Приду, - ответила Еремина и вместо голоса педагога услышала короткие гудки.
Людей на церемонии было мало и все незнакомые. В своей жизни Екатерина редко была на подобных мероприятиях. Эти венки, черные платки и слезы родственников всегда заставляли сжиматься душу. За две недели своего путешествия в прошлое ей довелось увидеть гораздо больше смертей, чем за двадцать лет существования. Но там смерть была обыденным делом и не вызывала стольких эмоций. Да, было жаль людей, но эта жалость имела какой-то налет военной неизбежности и так долго не ранила душу, потому-что конвейер смерти не останавливался ни на час. Умирали от потери крови, на операционном столе, хотя бы тот же летчик, от собственной пули в висок. На передовой вообще не было времени предаваться эмоциям, потому-что следующим в этой цепи жертв мог оказаться и ты сам. Сейчас все было по-другому.
Жизнь давала возможность осознать случившуюся потерю и потосковать об усопшем. Катя дождалась, пока родственники и коллеги отправятся к автобусу, оставив Елену Александровну наедине с могильным холмиком, ставшим пристанищем для Софьи Егоровны.
-Что произошло? – посмела девушка задать вопрос.
-Не знаю, - обреченно пожала плечами женщина.
-После твоего визита она была такая бодрая. Говорила, что словно помолодела. Мы вечером еще раз смотрели ее альбом. Я давно не видела маму такой веселой и жизнерадостной. И ночью она не кричала от боли, как обычно. А потом ей стало плохо, и я вызвала скорую помощь. Как ты думаешь, мы можем управлять своей жизнью? – задала неожиданный вопрос Журавлева.
-Наверное, - не совсем уверенно ответила Катя.
-Я была рядом с ней в палате. Она сжала на прощание мою руку и сказала, что выполнила свое предназначение и теперь может уходить. Сказала и умерла. Разве так бывает? Врачи сказали, что оторвался в сердце тромб. Разве можно такое предугадать? – растерянно спрашивала Елена Александровна. И тут Катя вспомнила о желании, которое Соня загадала на монетку. Она ведь хотела вновь почувствовать себя молодой и не быть обузой для дочки. Это Катя спровоцировала Софью Егоровну на воспоминания. Благодаря ее визиту она почувствовала себя вновь молодой. С обузой вообще все понятно. Быстрая смерть решала эту проблему. Вот и кто виноват в таком исходе событий? Она сама или продавец желаний? Гриша после ее визита умер, Соня тоже. Неужели Катя становится неким ангелом смерти? Она точно не хотела такой должности. А с другой стороны девушка, перед тем как способствовать этому неумолимому процессу, давала людям чувство радости и умиротворения. И кто она после этого? Может, не стоило ворошить прошлое?
-Останься на поминки, - попросила девушку Елена Александровна.
Поминали усопшую в ее же квартире. В зале составили несколько столов вместе и за ними разместились почти все родственники, соседи и друзья. Фото в траурной ленте на комоде и рюмка водки с кусочком хлеба на ней, вот и все представительство Софьи Егоровны в этой комнате. Тихая беседа, воспоминания об ушедшей в мир иной Тумановой, и косые взгляды, бросаемые присутствующими в сторону Ереминой, с явным вопросом, который можно сформулировать одной фразой, кто это? Если никого не знаешь и тем более выглядишь значительно моложе всех присутствующих, то процедура поминок может превратиться в пытку. Елена Александровна догадалась, что гостья чувствует себя, как говориться «не в своей тарелке» и поэтому забрала Катю, перейдя в комнату Софьи Егоровны. Обстановку здесь никто не менял и лишь пустое инвалидное кресло указывало на отсутствие хозяйки. Возможно это не самое подходящее время, но Еремина решила воспользоваться случаем и спросила: « Почему меня оставили? Вы же были на педсовете? Не думаю, чтобы ректор так ко мне подобрел».
-За твое отчисление не голосовали только я и профессор Ведерников, - сообщила Журавлева.
-Тогда почему? – не понимала Катя.
-Мама после твоего ухода с кем-то общалась по телефону, и этот кто-то позвонил Зарубину и тот резко поменял свое отношение к твоему отчислению.
-Значит, Софья Егоровна помогла? – сделала вывод девушка.
-Может, она и считала твое спасение своим последним предназначением? – начал доходить до Журавлевой смысл предсмертных слов матери.
-Вы меня простите. Мне, наверное, не стоило здесь появляться. После моего прихода всегда случаются подобные неприятности, - извинилась Катя, вспомнив о своем визите к Ковалю.
-Это должно было случиться. Она была тяжелобольная. Мама очень страдала, а твое появление принесло ей оживление. Я абсолютно ни в чем тебя не виню. Ты тут забыла некоторые вещи, - вспомнила Елена Александровна о фотографии и справке Ереминой. Справку она отдала сразу, а фото придержала в руке.
-Можно, тебя спросить? – вкрадчиво поинтересовалась женщина.
-На этой фотографии, рядом с матерью, это ведь ты? – проникновенно посмотрела хозяйка в глаза студентки. В зрачках Ереминой блеснули лукавые искорки. Если спрашивает, значит, Соня ей обо всем рассказала и теперь женщина хочет услышать подтверждение от нее самой. Если отказаться, то значит выставить Соню лгуньей, а этого делать Катя не собиралась.
-Да, это я. Звучит фантастически, но это правда.
-И о раненных солдатах на поле боя, ты ведь не выдумывала? – последовал второй вопрос.
-На роль героя не претендую, но вынесла лично троих, - похвасталась Екатерина.
-Я не знаю, что и сказать, - стушевалась преподавательница.
-Спасибо тебе! – неожиданно обняла ее Журавлева.
-Мне-то за что? – не поняла Катька.
-За то, что ты есть. Я плохо о тебе подумала, а теперь понимаю, что ошибалась. Из тебя выйдет настоящий врач, и я готова тебе помочь в этом. Маме бы это понравилось, - прослезилась женщина. Посвященных в ее тайну стало на одного человека больше, но тайна так и оставалась тайной.
Уже на следующий день Еремина входила в аудиторию с высоко поднятой головой. Знакомых из 1941 года у нее никого не осталось. Бабушка не в счет, ведь она бабушка. Катя слышала такое выражение, как выстрел из прошлого. Остаться в институте ей помог не выстрел, а скорее звонок из прошлого. Больше ей не с кем было придаваться воспоминаниям и следовало жить новой жизнью, в которой было вызовов не меньше, чем во время «военной командировки». И первый вызов это Валерия Зарубина, с ее претензией на лидерство.
Екатерина поставила свою сумку на стол, за которым в гордом одиночестве сидела Шайкина.
-Свободно?
-Угу, - кивнула головой Ольга, сама не ожидая, что кто-то снизойдет к ней вниманием, а тем более такая личность как Еремина. Она не побоялась одна пойти на девичьи разборки, а еще ее не смог выгнать из института даже сам ректор, несмотря на то, что она расквасила губу его дочери. Екатерина для однокурсниц становилась «человеком-легендой». После порции вранья и предательства, Катька для себя решила, что не станет играть роль отшельницы. Она приняла этот вызов и опыт, полученный в Полоцке, поможет ей одержать победу.