Доверься судьбе

1

Встречная машина вылетела из-за угла неожиданно. Клэр не торопясь вела свой «фиат» по узким улочкам городка, с любопытством вертя головой по сторонам, как вдруг на нее с ревом понесся спортивный автомобиль. Еще секунда — и столкновение неизбежно. Сама не своя от ужаса, Клэр резко крутанула руль. «Фиат» проломил хлипкое ограждение и замер под нелепым углом, съехав передними колесами в котлован.

Спасибо ремню безопасности — Клэр не пострадала, во всяком случае, физически. Однако пережитое потрясение оказалось столь сильным, что несколько минут бедняжка сидела на месте, не делая даже попыток выбраться и лишь смутно осознавая, что вокруг уже успела собраться кучка зевак.

Как на грех, все греческие слова мигом улетучились из памяти. Клэр только и могла, что беспомощно улыбаться и пожимать плечами. Наконец один из зевак открыл дверцу и помог ей выбраться наружу, пытаясь что-то втолковать.

Единственное слово, которое она поняла, было «гараж», и усиленно закивала, уповая, что спаситель поймет и вызовет кого-нибудь на помощь. Машина находилась в таком состоянии, что ехать на ней после того, как ее вытащат из ямы, будет немыслимо. Оставалось лишь надеяться, что ремонт окажется не слишком сложным.

Добровольный помощник исчез в двери какой-то лавчонки по ту сторону улочки. Клэр бессильно прислонилась к стволу дерева. Два часа пополудни, жара в самом разгаре. Хлопчатобумажная кофточка без рукавов липла к телу. Какая-то добродушная старушка, вся в черном, сочувственно кивала. Догадавшись, что ее спрашивают, все ли в порядке, горе-путешественница выдавила из себя очередную улыбку.

— Ден каталавено, не понимаю, — добавила она для пущей ясности.

Вот вам и возвращение на родину. Родину, которую она никогда не видела и которую родиной не считала. Даже теперь, почти добравшись до цели, Клэр все еще терзалась сомнениями, мудро ли то, что она задумала. Двадцать пять лет — долгий срок. Очень может быть, что Стефанидесы тут больше не живут.

Что ж, поклялась себе девушка, тогда я забуду обо всем раз и навсегда. В любом случае поездка напрасной не окажется — всегда любопытно побывать в новых местах, да еще в таком интересном уголке Европы.

Однако прежде чем пускаться в подобную авантюру, следовало бы чуть-чуть подучить язык. Но сокрушаться было уже поздно. Она здесь, в Домокосе, и вынуждена задержаться хотя бы до тех пор, пока не починят машину.

Устало выпрямившись, она обошла вокруг автомобиля — проверить, велики ли повреждения. Увиденное не утешило: правое колесо превратилось в восьмерку, крыло смято.

На то, чтобы извлечь машину из котлована, потребовалось добрых полчаса упорных усилий двух приехавших из гаража механиков и целой кучи добровольных помощников. Возможно, впрочем, будь их поменьше и действуй они слаженнее, операция заняла бы куда меньше времени. Сама же машина, как с замирающим сердцем убедилась Клэр, находилась в еще худшем состоянии, чем казалось раньше.

Механики, правда, прямо-таки источали беззаботное спокойствие, внушающее еще большую тревогу, нежели сама поломка. Один из них, с грехом пополам изъясняющийся на английском, с улыбкой сообщил, что за крылом придется, пожалуй, посылать в Ламию, а то и в Афины, здесь не достанешь. Сколько времени на это понадобится? Он развел руками: ну кто же знает? Неделя, может, две. Ну и потом, конечно, ремонт. Еще неделька. Сколько будет стоить? Снова все тот же жест: там, мол. видно будет. Клэр сдалась, понимая, что толку все равно не добьется.

Искореженный автомобиль отбыл на видавшем виды грузовичке. Девушка же, отклонив великодушное предложение механиков втиснуться на узкое сиденье между ними, побрела куда-то на задворки, где и располагался крошечный гараж. Единственное ее средство передвижения уныло стояло в дальнем углу, ожидая, пока до него дойдет очередь. За запчастями пошлют ну вот-вот, буквально сегодня же, заверил ее механик помоложе. В самом крайнем случае — завтра. А пока суд да дело, он с радостью подыщет такой очаровательной клиентке, где остановиться.

Этот вариант Клэр отмела не раздумывая — больно уж откровенное и отнюдь не платоническое восхищение горело во взгляде южного красавца. В первый раз за это время она подумала и о машине — виновнице столкновения. Клэр успела прекрасно разглядеть как сам автомобиль, так и водителя. Это была девушка, совсем молоденькая, а машина — большая и красная.

Почти не надеясь на успех, она описала машину и водителя механику — и была вознаграждена.

— «Орестиос» — сказал он. — Езжайте на виллу «Орестиос». Три километра, — пояснил механик, извлекая потрепанную карту, и добавил с широкой ухмылкой: — Денег у них куры не клюют. Заставьте их заплатить.

Именно это Клэр и намеревалась сделать. Хотя бы попытаться. Конечно, машина была застрахована, но известно ведь, как трудно уладить выплату страховки по несчастному случаю за рубежом. Чем больше она думала о происшедшем, тем сильнее ее разбирала злость. Даже причина, что привела ее в Грецию, временно отошла на второй план. Застрять в такой дыре на неопределенный срок из-за испорченной девчонки, которой нравится носиться сломя голову! Безответственность — это еще слабо сказано!

Однако как добраться до цели? Вызвать такси? Или туда ходит автобус?

— Езжайте на машине, — предложил механик.

— Как, черт возьми… — начала она, но тут же осеклась, увидев, что механик указывает на одну из машин.

Правда, ржавчины на ней было, пожалуй, побольше, чем краски, а шины стерты чуть ли не до дыр, да и вообще старенький «рено» явно видал лучшие деньки. Но нищим выбирать не приходится. Раз больше ничего нет, придется ехать на этой развалюхе.

— И сколько это будет стоить? — спросила Клэр.

Механик выразительно пожал плечами.

— Расплатитесь позже.

Имей в виду, деньгами, а не натурой, мысленно ответила ему Клэр, прекрасно поняв, к чему он клонит. Ее чемоданы по-прежнему лежали в багажнике изувеченной машины. После недолгого колебания она решила: пусть до поры до времени там и остаются. Сначала, пока гнев не остыл, надо разобраться с виновницей аварии. Вопрос с жильем подождет.

«Рено» тронулся с места неожиданно легко. Следуя указаниям механика, девушка выбралась из города и свернула на нужный проселок.

Кругом, куда ни глянь, тянулись ухоженные оливковые рощи. Только тут Клэр вспомнила, что не раз видела название «Орестиос» на этикетках пользующегося особым спросом сорта оливкового масла. Что ж, такое богатое семейство и подавно должно заплатить за причиненные чужой машине повреждения!

Наконец впереди показались массивные железные ворота. За ними по обеим сторонам дороги раскинулся тенистый парк. Через несколько минут деревья расступились, и взору потрясенной Клэр предстал огромный каменный дом, скорее даже настоящий дворец. Девушке пришлось сделать над собой усилие, чтобы не позволить всему этому великолепию запугать себя. Кто-то из домочадцев виновен в произошедшей аварии — так что пусть теперь будет добр платить по счетам.

Сбоку от помпезной парадной двери, к которой вели мраморные ступени, висел старомодный шнурок колокольчика. Звон оказался на удивление глубоким и чистым и слышался даже с того места, где Клэр стояла.

Открыл пожилой человек весьма представительной наружности, облаченный в темные брюки, жилет им в пару и белоснежную рубашку. Должно быть, дворецкий, догадалась Клэр. Он кинул на простенькие юбку и блузку гостьи быстрый, оценивающий и не слишком-то одобрительный взгляд. Затем посмотрел на стоящий перед домом ржавый автомобиль — и неодобрение сменилось нескрываемым отвращением.

— Мне надо поговорить с хозяином дома, — сообщила Клэр, запоздало жалея, что позабыла узнать у доброжелательного механика такой пустячок, как фамилию хозяина виллы. — Паракало — добавила она, порывшись в своем скудном словарном запасе греческого и выудив слово «пожалуйста».

Дворецкий выразительно нахмурился, произнес какую-то короткую отрывистую фразу и начал закрывать дверь прямо у нее перед носом. Клэр еле успела упереться в нее плечом, чтобы помещать ему.

— Мне надо обязательно увидеть хозяина! — настаивала она.

Судя по упрямому выражению на лице дворецкого, уступать тот не собирался. Похоже, выбора у нее не осталось. Клэр ужом проскользнула в щель и со всех ног понеслась куда-то через холл, не зная точно, что делать дальше, и стремясь пока просто не дать выдворить себя отсюда.

В огромный выложенный мраморными плитами холл выходило множество дверей. Клэр наугад юркнула в одну из них. Вот удача — внутри оказался ключ! Поспешно захлопнув тяжелую дверь, девушка повернула ключ в замке и замерла, припав пылающим лбом к холодной стене. Надо отдышаться и собраться с мыслями. Ну и глупо же она себя повела! Что-то теперь подумает о ней хозяин дома?

В дверь застучали. Дворецкий гортанным голосом выкрикнул какой-то вопрос. И к изумлению и ужасу девушки, ему ответил другой голос — у нее за спиной. Клэр в панике обернулась и обнаружила, что попала в библиотеку. Вся комната была уставлена книжными шкафами, а в глубине, у окна, стоял большой письменный стол, за которым сидел мужчина.

Косые лучи солнца играли в густой копне черных вьющихся волос. Темные глаза с веселым изумлением разглядывали вошедшую. Брови были чуть иронично приподняты. Хорошо хоть лицо не выражало ни гнева, ни даже досады — это слегка ободряло.

Он приветствовал незваную гостью какой-то длинной и — увы! — совершенно непонятной фразой.

— Простите, вы не говорите по-английски? Милате англика? — с надеждой в голосе спросила Клэр.

— Ну разумеется, — свободно, почти без акцента ответил мужчина. — Прошу прощения, что сразу не сообразил. Ваши глаза ввели меня в заблуждение. Они такие знойные, страстные — само воплощение пылкого юга. Знаете, Греция иногда порождает белокурых и темноглазых красавиц. Но все равно я должен был догадаться. Кто и когда видал гречанку с такой нежной молочно-белой кожей?

Именно сейчас белизна кожи была для своей обладательницы скорее проклятием, нежели достоинством. Клэр ощутила, как мучительно краснеет. Она не привыкла к столь цветистому языку. Хотя много ли греков она вообще знает? Может, у них принято так изъясняться.

— В данной ситуации извиниться за бесцеремонность должна я, — сказала она, беря себя в руки. — Но это был единственный способ проскользнуть мимо вашего цербера.

Твердые, четко очерченные губы изогнулись в легкой улыбке.

— Ну да, Алекос почти не говорит по-анг-лийски, а вы по-гречески, верно, и того меньше, так что недоразумения было не избежать. Но мне-то вы, может, объясните, что вас сюда привело?

Мужчина поднялся из-за стола. И по спине все еще прижимающейся к двери Клэр пробежал холодок. Незнакомцу было лет тридцать с небольшим, и напоминал он ожившую статую греческого бога. Высокий, стройный, атлетически сложенный. Закатанные рукава рубашки обнажали мускулистые руки, расстегнутый ворот позволял видеть могучую загорелую шею.

— Мне надо видеть хозяина дома, — объявила девушка, спохватившись, что неприлично разглядывать человека в упор.

Незнакомец нагнул голову.

— Я Маркос Стефанидес.

Потрясение разом лишило Клэр дара речи и способности соображать. Несколько мгновений она могла лишь глядеть на собеседника расширенными от изумления глазами. Не может быть! Нет, это другие Стефанидесы. Наверное, в округе несколько семейств с такой фамилией. Это не они!

Хотя, спросил проснувшийся наконец здравый смысл, почему бы и нет? Ведь ей ровным счетом ничего не известно, кроме фамилии, которая с равным успехом может принадлежать как человеку из рабочей семьи, так и из сливок местного общества.

Темные брови вновь приподнялись.

— Похоже, вас это удивляет? Клэр собрала волю в кулак.

— Да нет. Просто я ожидала увидеть кого-нибудь постарше, — сказала она, не готовая еще выступать со своими откровениями. — Думала, главой дома окажется отец девушки, которая ездит на красном «ягуаре».

Во взгляде Стефанидеса забрезжило понимание, следы веселья исчезли с его лица.

— Элеана, — кивнул он. — Моя младшая сестра. Что она натворила?

— Из-за нее я разбила мою машину. Примерно час назад. Там, в Домокосе. Теперь требуются запчасти для ремонта. В гараже говорят, что за ними придется посылать в Афины, а на это уйдет уйма времени, не говоря уж о том, сколько все будет стоить!

— А страховки у вас нет?

— Разумеется, есть! — отрезала Клэр, заподозрив попытку сорваться с крючка. — Но ждать, пока придут деньги от компании, еще дольше выйдет. Тем более что все равно покрывать убытки должна страховая компания вашей сестры… если, конечно, она свою машину застраховала!

Девушка сердито умолкла, но, заметив, как поджал губы ее собеседник, поняла, что перегнула палку.

— Простите, — порывисто добавила она. — Я погорячилась. Я не хотела грубить.

— Но нагрубили, — промолвил он. — Однако вас можно понять. Если вы будете любезны отпереть дверь и впустить Алекоса, я приму надлежащие меры.

Клэр подчинилась, хотя и с неохотой. В глубине души она слегка побаивалась: а ну как разгневанный хозяин дома велит Алекосу вышвырнуть незваную гостью вон? Дворецкий вошел в библиотеку с видом полнейшего достоинства, глядя лишь на Стефанидеса, точно девушки в комнате и в помине нет.

Хозяин дал ему какие-то указания по-гречески, и тот снова вышел. Маркос Стефанидес повернулся к Клэр.

— Садитесь, пожалуйста, — указал он на одно из мягких, обтянутых бархатом кресел.

Сам он не сел, а примостился на краешке письменного стола, должно быть, с таким расчетом, чтобы она вынуждена была смотреть на него снизу верх. Ну и пусть, решила Клэр, если понадобится, мне и встать недолго.

— Вы так и не представились, — вежливо напомнил он.

— Простите, — снова смутилась девушка. — Меня зовут Клэр Уоллес.

— Приехали отдохнуть?

В данный момент легче всего было ответить утвердительно. В конце концов, может это простое совпадение. Молодой человек практически ничем не напоминал фотографию, что хранилась у нее в сумочке.

— Путешествую, — промолвила она уклончиво. — Причем проехала пол-Европы без единой поломки. Не гони ваша сестра на такой скорости…

Маркос предостерегающе вскинул руку.

— Давайте подождем, пока она сама сможет за себя ответить. Насколько я знаю, Элеана уже дома и вот-вот присоединится к нам. Пока же, — продолжил он все так же учтиво, — побеседуем о чем-нибудь другом. Например, несмотря на светлые волосы и кожу, у вас безупречный классический профиль, как у античных статуй. Вы уверены, что в вас не течет греческая кровь?

Выбора не оставалось.

— Мой отец был греком, — неохотно призналась Клэр.

— Был?

— Он умер до моего рождения, — сообщила девушка и тотчас же продолжила, предваряя следующий вопрос: — Меня удочерил мой отчим, англичанин.

— Понятно.

К глубочайшему ее облегчению, Маркос Стефанидес не стал спрашивать, какую фамилию она носила, прежде чем стать Уоллес. Должно быть, решил, что мать Клэр не имела никаких прав претендовать на фамилию отца ребенка.

Стук открывшейся двери возвестил о появлении девочки-подростка, внешность которой разительно контрастировала с интерьером библиотеки. Взъерошенные, подстриженные неровными «перьями» волосы топорщились во все стороны, напоминая воронье гнездо. С ног до головы Элеана была облачена в черную кожу. Узкие брюки плотно облегали округлые бедра, жакет подчеркивал соблазнительные формы груди.

Она с первого взгляда узнала Клэр — это было совершенно очевидно, — однако ни малейшего замешательства или неловкости не выказала. Начала было что-то говорить брату по-гречески, но тотчас же без малейшего труда перешла на английский.

— Вина не моя, — безо всякого вступления заявила Элеана. — На моей машине ни царапинки!

— Еще бы! Потому что мне чудом удалось избежать лобового столкновения! — выпалила Клэр, опережая Маркоса. — А вы так мчались, что затормозить и не успели бы. Впрочем, вы и не пытались. Не остановились даже убедиться, что со мной все в порядке! — Она выпрямилась в кресле. — Там, откуда я приехала, оставить место происшествия считается преступлением, особенно если второй водитель мог пострадать.

— Но вы же не пострадали, раз сидите сейчас здесь, — отмахнулась Элеана.

Клэр с трудом обуздала вспышку гнева.

— Это к делу не относится. Теперь мне придется торчать в Домокосе, пока мою машину не починят, да еще и ремонт обойдется Бог весть в какую сумму. Мне нужно, по крайней мере, разобраться с вашей страховкой, чтобы передать данные моей страховой компании.

— На самом деле вы просто-напросто хотите вытянуть из Маркоса деньги! — фыркнула девчонка.

Брат ее бросил что-то резкое по-гречески. Элеана упрямо мотнула головой, но, когда заговорила вновь, гонора в ней явно поубавилось.

— Простите.

Она повернулась и зашагала к выходу, Маркос даже не пытался остановить ее. Лишь когда за сестрой с грохотом захлопнулась дверь, на его скулах заиграли желваки.

— Позвольте мне принести вам мои извинения за ее грубость, — сказал он. — Да и за ее внешний вид тоже. Она только на прошлой неделе вернулась из школы в Швейцарии… — Маркос осекся, видимо решив, что это к делу не относится. — Что ж, думаю, мне лучше взять финансовую сторону вопроса на себя. Вы уже устроились где-нибудь?

Клэр покачала головой. Боевой задор вдруг оставил ее.

— Так где ваши вещи?

— В багажнике, — ответила девушка. — В моей машине, а не в той, на которой я сюда приехала. Эту я наняла в гараже.

— Ее вернут хозяевам, а вещи доставят сюда. Если дадите мне ключи от машины, я все устрою.

— Сюда? — Клэр в смятении уставилась на собеседника. — Я не…

— Ну разумеется, вы останетесь у нас, пока вашу машину не починят, — заявил Маркос. — Я велю перевезти ее в ремонтную мастерскую в Ламии, там лучше.

— Нельзя же… — начала Клэр, но он вскинул руку, обрывая ее слабую попытку возразить.

— Должны же вы позволить мне загладить непростительное поведение сестры. С вашей стороны было бы жестоко отклонить мое гостеприимство.

— В таком случае, мне остается только согласиться, — после секундной паузы сказала Клэр. — Благодарю вас, мистер Стефанидес.

От его улыбки бедняжку снова кинуло в жар.

— Прошу вас, зовите меня просто Маркос. Позволено ли и мне будет звать вас по имени?

— Хорошо, — растерянно согласилась Клэр, ошарашенная столь неожиданным поворотом событий. — Вы очень добры.

Темные глаза Маркоса изучающе скользили по обращенному к нему липу, пока не задержались на губах Клэр.

— Мне трудно вести себя иначе с красивой женщиной. Сам знаю за собой эту слабость.

Клэр рассмеялась, стараясь не замечать странного стеснения в груди.

— Сомневаюсь, что вы позволите кому-либо, будь то мужчина или женщина, взять над собой верх.

— Я сказал «трудно», а не «невозможно», — улыбнулся он.

Дверь отворилась, и Маркос отвел от гостьи пламенный взор. На пороге появилась молоденькая горничная — должно быть, он вызвал ее, нажав какую-то кнопку.

— Агати покажет вам вашу комнату, — сказал Маркос, отдав горничной распоряжения по-гречески. — Туда же привезут и ваш багаж. Пока же советую вам отдохнуть. Порой шок, вызванный нелегкими испытаниями вроде того, что выпало на вашу долю сегодня, сказывается не сразу, а лишь какое-то время спустя.

Клэр не спорила, она и сама уже ощущала правоту этих слов. Поднявшись, она направилась к двери, ощущая на себе взгляд Маркоса. Горничная ответила на ее приветствие робкой улыбкой, но, как выяснилось чуть позже, Агати не знала ни словечка по-английски.

Спальня оказалась под стать дому — огромная, роскошная. Высокая застекленная дверь выходила на балкон, откуда открывался изумительный вид на окрестности. Стены просторной ванной были отделаны зеркалами. Клэр хмуро уставилась на череду своих отражений. Замарашка, да и только! Хотя что тут удивительного — после аварии и после того, как ей пришлось выбираться из разбитой машины и какой-то жуткой ямы!

Вернувшись в спальню, она вытащила из сумочки продолговатый конверт и присела на край кровати, чтобы снова взглянуть на фотографию. Запечатленная на ней юная пара буквально излучала безмятежное счастье. Молодой человек нежно обнимал девушку за плечи. Золотые локоны и молочно-белая кожа хрупкой англичанки контрастировали со смуглой кожей и черными волосами стройного грека. Обоим только-только исполнилось двадцать.

Клэр наткнулась на эту фотографию совершенно случайно, в пятнадцать лет, дождливым вечером разбираясь от нечего делать на чердаке. Когда же вслед за снимком из конверта выпало свидетельство о браке, привычный и незыблемый мир ее детства перевернулся с ног на голову. Сбивчивые, неохотные объяснения припертой к стенке матери лишь довершили смятение девушки.

Оказывается, мать и Никос Стефанидес познакомились студентами в Кембридже и влюбились друг друга. Зная, что ни то, ни другое семейство не одобрят подобного союза, они поженились тайно, решив сначала получить степень, а уж потом поставить родителей перед фактом. Однако беременность Джейн все изменила. Никос решил немедленно сообщить о браке родителям, но погиб в авиакатастрофе по дороге домой.

А через два месяца, так и не открыв родителям всей правды, Джейн вышла замуж за Питера Уоллеса, который давно за ней ухаживал. Разумеется, никто из знакомых не сомневался: отцом девочки, появившейся на свет так скоро после свадьбы, является Питер.

Сидя здесь, на кровати в доме, который, возможно, принадлежит семье ее отца, Клэр вновь переживала ту давнюю сцену. Как же она страдала! Хотя лицом девушка ничуть не напоминала Питера Уоллеса, цвет волос у нее был такой же, поэтому она в жизни не догадалась бы, что он не родной ее отец.

В ответ на вопрос, почему мать ни разу даже не попыталась связаться с родителями погибшего жениха, та криво усмехнулась и призналась, что ей ровным счетом ничего о них не известно. Лишь то, что они живут где-то в Домокосе. Это именно их, а не ее уведомили о произошедшей трагедии. Сама Джейн узнала о ней из газет.

— Ужасное было время, — содрогаясь от мучительных воспоминаний, сказала она. — Я не знала, что делать, как жить дальше. Если бы не твой отец…

— Но ведь на самом деле он мне не отец, — тусклым голосом прервала ее Клэр.

— Только биологически. А во всем остальном он тебе самый настоящий отец. Он дал тебе свое имя, обеспечил нам обеим безбедную жизнь, кров над головой. Он хороший человек. Самый лучший на свете. — В голосе Джейн звучала нежность. — И я очень его люблю.

— Но не так, как любила Никоса, да? Джейн печально улыбнулась.

— Ни одна любовь не похожа на другую. Нельзя два раза любить одинаково. С Никосом все было как в волшебном сне, но кто скажет, сколько бы продлился этот сон? — Во взгляде ее появилась нерешительность. — Возможно, это чересчур, но могу ли я просить, чтобы все осталось между нами? Питер любит тебя как родное дитя. Он ужасно расстроится, если узнает, что я тебе все рассказала.

Клэр тоже любила Питера и твердо решила, что ни сейчас, ни потом не даст ему повода заподозрить, что знает правду своего рождения. Однако правда эта была не такова, чтобы от нее отмахнуться или предать забвению. Много лет девушка тешила себя мыслью, как в один прекрасный день приедет в Грецию и найдет семью своего отца. И вот она почти у цели…

Только как выяснить, те ли это Стефанидесы, которых она ищет? Проще всего спросить напрямую. Но Клэр отчего-то не хотелось открывать карты.

Стук в дверь возвестил о том, что прибыли ее вещи. Алекос на ломаном английском сообщил, что ужин подадут в половине десятого, но «господин» пригласил ее присоединиться ко всей семье на террасе в девять.

Клэр вежливо поблагодарила, но в ответ удостоилась лишь неприязненного кивка. Алекос уже успел невзлюбить англичанку. Наверняка он всецело на стороне Элеаны. Да и остальная прислуга, вероятно, тоже, хотя Агати никак этого не проявляла.

То ли это последствие того самого шока, о котором упоминал Маркос, то ли просто потому, что она почти день провела за рулем, но на девушку вдруг навалилась необоримая усталость. Заснуть вряд ли удастся, но полежать все-таки надо, решила Клэр. Неприлично будет клевать носом за столом.

Сняв юбку и блузку, она раскинулась на шелковом покрывале, рассеянно наблюдая, как вращаются тени от лопастей вентилятора. Куда уютнее, чем современные кондиционеры. Тихое гудение успокаивало, навевало дремоту.

Маркос сказал, что Элеана его младшая сестра. А еще братья или сестры у него есть? Раз он хозяин дома, значит, отец его уже умер. Но мать, возможно, жива. Если выяснится, что эти Стефанидесы — родня ее отца, то они с Маркосом окажутся родственниками. Странно, но эта мысль Клэр совсем не обрадовала.

Когда она проснулась, уже начало смеркаться. Бросив испуганный взгляд на часы, девушка с облегчением убедилась: до назначенного срока еще целых полчаса.

Сон освежил ее, а после бодрящего душа Клэр почувствовала себя совсем как новенькая. Однако ни сон, ни душ не могли унять ее волнения. Сегодня за ужином она непременно упомянет имя своего отца и посмотрит, как они на него среагируют. Ей необходимо, просто необходимо узнать наконец правду о человеке, благодаря которому она появилась на свет!

Собираясь в дорогу, Клэр предусмотрительно прихватила с собой одежду на все случаи жизни, так что затруднений с тем, что надеть, не испытывала. Для сегодняшнего вечера она выбрала платье темно-медового цвета, облегающее ее стройную фигуру до бедер, а потом спадающее мягкими складками к коленям. К нему очень шли изящные золотистые босоножки на высоком каблучке.

Пара взмахов черной тушью по ресницам, быстрый мазок губной помады — и Клэр готова. Укладывать волосы в сложную прическу времени не хватило, так что девушка просто распустила их по плечам. Густые, волнистые, они составляли проклятие всей ее жизни, когда дело доходило до того, чтобы причесать или высушить их после ванны. Но смотрелись, надо признать, весьма эффектно, и ей не хватало духу остричь их покороче.

К тому времени, когда она появилась на террасе, ночь уже вступила в свои права. Фонари бросали мягкие отсветы на лица собравшихся — трех женщин, в чертах которых проглядывало несомненное фамильное сходство, и двух мужчин.

Клэр замялась в нерешительности, и Маркос шагнул ей навстречу. В его глазах девушка прочла откровенное восхищение и такое же жгучее влечение, которое, как уже поняла, испытывала к нему сама. Не забывай, возможно, он твой родственник, причем, весьма вероятно, близкий родственник, одернула она себя.

Элеана глядела на нее с нескрываемой враждебностью. Старшая сестра, Олимпия, — молодая женщина лет двадцати девяти приветствовала гостью любезно, но холодно. Так же держался и ее муж, Яннис Зоулас. Очевидно, они считали ее появление здесь бестактным вторжением.

По-настоящему теплый прием Клэр оказала лишь «первая леди» семейства, мать Маркоса. Высокая, с прекрасной фигурой и с черными, как смоль, косами, София была настоящей красавицей. Казалось просто невероятным, что у нее такой взрослый сын.

— Маркос говорит, вы наполовину гречанка, — сказала она. — И насколько я поняла, вы не знали вашего отца?

Сидя в удобном кресле и держа в руке бокал мартини с апельсиновым соком, девушка покачала головой.

— Он умер еще до моего рождения. София сочувственно вздохнула.

— Какой ужас! — Она немного помолчала, с жалостью глядя на Клэр. — А старшие братья или сестры у вас есть?

Клэр вновь покачала головой и удостоилась очередного сочувственного вздоха.

— До чего же грустно, когда мужчина умирает, не успев дать жизнь сыну, продолжателю рода! Представьте, случись что с Маркосом, и наш род тоже прервется. А думаете, он осознает свою ответственность?

— Мама, я вовсе не собираюсь умирать, — спокойно произнес Маркос. Похоже, он привык к подобным разговорам.

— Кто может знать заранее? — возразила любящая мать. — Ты должен поскорее жениться. И где ты найдешь кандидатуру лучше, чем Сабрина Ламбраки?

Маркос лишь равнодушно пожал плечами. Сердце Клэр на миг вспыхнуло от непонятной радости. Однако все же странно, что такие вопросы обсуждают при посторонних. Тем более что и Маркос явно не из тех, кто позволит навязывать себе жену. Нет, он сделает выбор сам. И желающих составить его счастье наверняка найдется сколько угодно.

— А как звали вашего отца? — поинтересовалась Олимпия.

Застигнутая врасплох, Клэр запаниковала. Она не готова была сказать правду. Нет, еще нет!

— Малаветис, — само собой слетело с ее губ. — Андреас Малаветис. — В следующую секунду она уже пожалела, что солгала, но было поздно.

— Малаветис? — протянула Олимпия. — А откуда он был родом?

Вот что значит, пойти по кривой дорожке, с горечью подумала Клэр. Одна ложь неизбежно влечет за собой другую.

— Из Фив, — наобум сказала она.

— А семья у него осталась?

На сей раз девушка могла ответить хоть отчасти правдиво.

— Не знаю. Я как раз приехала в Грецию, чтобы это выяснить.

Олимпия многозначительно приподняла брови. Лицо ее на миг стало необыкновенно похоже на лицо ее брата — вот только без малейшего проблеска юмора.

— Ваша мать не заключила брачного контракта?

Клэр выдержала язвительный взор с мужеством и твердостью, которых на самом деле отнюдь не испытывала.

— Моя мать не встречалась с родными отца. Те даже не знали о браке.

— По-моему, хватит, — вмешался Маркос, не дав сестре продолжить допрос.

Олимпия скорчила недовольную гримасу, но подчинилась. Однако Клэр не сомневалась: та намерена при первом же удобном случае удовлетворить свое любопытство. Поймав на себе взгляд Элеаны, девушка попыталась дружелюбно улыбнуться, но в черных глазах горело столько злости, что улыбка застыла на губах. Вот уж точно, попала в вольер с дикими зверями, подумала Клэр.

Обед оказался отнюдь не таким торжественным, как боялась Клэр, — всего четыре перемены блюд. Вина, как это принято в Греции, подавалось много, но Клэр почти не притрагивалась к нему. Она любила красное вино, но плохо его переносила. Только головной боли наутро ей и не хватало!

Маркос настоял на том, чтобы из уважения к гостье все разговоры велись только на английском. Благородный жест, но это лишь заставило ее еще острее почувствовать себя чужой. Яннис оказался управляющим плантацией. Олимпия же нигде не работала. Она вновь принялась расспрашивать девушку, но на сей раз благоразумно ограничилась менее щекотливыми темами. Узнав, что Клэр — дипломированный юрист, страшно удивилась.

— Какая необычная профессия для женщины! — воскликнула она. — Тебе так не кажется, Маркос?

— Весьма почетная и уважаемая профессия для кого угодно, — отозвался он, ободряюще улыбнувшись гостье. От этой улыбки у Клэр сладко заныло в груди. — А получить диплом в столь юном возрасте похвально само по себе!

— Мне уже двадцать пять, — не выдержала Клэр. — Сдается, я не намного моложе вас.

Маркос снова улыбнулся. В его черных глазах зажегся лукавый огонек.

— Согласен, восемь лет — не препятствие.

Не препятствие — для чего? Клэр побоялась спрашивать. Собственно, она и так знала ответ. Похоже, все остальные — тоже. Девушка вспыхнула и потупилась. Ясно и другое: интерес Маркоса к ней носит лишь физический характер. Едва ли здесь может быть нечто большее.

Похоже, ее смущение лишь раззадорило наглеца. Должно быть, он из тех, кто любит сначала насладиться преследованием жертвы, а уж потом — сладостью победы. Ох, и как только ее угораздило ввязаться в подобной ситуации? Ведь она всего-то и хочет, что узнать правду. А теперь рано или поздно придется не только краснеть, оправдываясь за прежнюю ложь, но и, весьма вероятно, огорошить Маркоса известием, что он пытался флиртовать с близкой родственницей.

— И чем ваш отчим зарабатывает на жизнь? — задала очередной вопрос неугомонная Олимпия.

— Полиграфией.

— У него свое дело?

— Да, свое. — И весьма успешное, могла бы добавить Клэр, но не стала. К чему? Тем более что успех этот зиждился порой на весьма сомнительных сделках.

Олимпия вроде бы удовлетворилась полученными сведениями, но Клэр чувствовала, что передышка временная. Ничего, успокаивала она себя, это все лишь от праздного любопытства.

Часы пробили полночь, а общество и не думало расходиться. Наконец, чувствуя, что глаза у нее слипаются, Клэр сдалась.

— Надеюсь, вы не обидитесь, если я пойду спать. Я сегодня с семи утра в пути, да и прошлой ночью почти не спала.

— Разумеется! — пылко воскликнула София. — Ведь вы наша гостья. Прошу вас, не стесняйтесь и всегда поступайте так, как вам удобнее.

— Спасибо, — поблагодарила Клэр и порывисто добавила: — Вы просто образец гостеприимства, кирия Стефанидес.

— Зовите меня просто София, — великодушно разрешила хозяйка дома.

— Спасибо, — пробормотала девушка.

— Между прочим, наш род весьма древний и аристократический, — сочла своим долгом заметить Олимпия.

Пожелав всем доброй ночи и старательно не глядя в сторону Маркоса, Клэр поспешила удалиться. Древний аристократический род… Это открытие делало возможную связь между ее отцом и семьей Маркоса еще более призрачной. Что бы делал отпрыск знатного и богатого рода в самом заурядном английском университете?

Интересно, отыщется ли в округе еще одно семейство Стефанидес. Клэр тяжело вздохнула. Единственный способ выяснить все окончательно — это сделать то, что следовало бы сделать еще несколько часов назад: честно рассказать Маркосу правду. И дернул же ее черт за язык солгать! Ну ничего, пообещала себе девушка, завтра же соберусь с духом и все объясню. Ей надо лишь одно: узнать, кем был ее отец на самом деле.