— Хорошее место для ночлега, — мурлыкнул с улыбкой Лордин, спрыгивая с лошади, и протянул ко мне руки, чтобы помочь спуститься на землю.


Поглядев в его забрызганное грязью и чужой кровью лицо, я, не колеблясь, наклонилась вперёд, позволяя заключить себя в объятья. Вдохнув терпкий травяной запах волос, поняла, что тону в кошачьих глазах и не желаю быть спасённой. Бессознательно обхватила руками за сильную шею, прижалась к нему всем телом, пытаясь услышать стук сердца любимого. Кот глубоко вдохнул, сделал шаг назад, словно пытаясь отстраниться. Но его руки так и остались лежать на моей талии. Я вскинула голову, заглянула в сверкающие, как звёзды, зелёные глаза и прошептала, отчаянно распахивая перед ним душу:


— Я люблю тебя, Лордин. Я люблю тебя, заклинатель, и знаю, так будет всегда.


Кот на мгновение застыл неподвижно, вглядываясь в меня с какой-то непривычной жадностью. Потом вдруг простонал сквозь сжатые зубы:


— Что же ты делаешь со мной, малыш? Я не могу… я не должен…


Его лицо странно застыло, став совсем белым в свете луны, но почти сразу он отмер и резко притянул меня к себе. Зарывшись лицом в волосы, обречённо пробормотал:


— С таким искушением никто не смог бы бороться. И пусть гореть мне в магическом огне, без права на перерождение. Пусть…


Я не стала слушать. Неумело прижалась губами к его губам, позволяя утянуть себя в омут, из которого вынырнуть было уже невозможно. Больше кот не пытался остановиться. Его горячее дыхание обжигало лицо, руки прижимали к груди трепещущее тело. Внутри меня разлилось тепло, словно заклинатель умудрялся ласкать так же и мою душу. Я знала, что меня ждёт, окажись я в объятьях любимого. Девки из борделя успели в подробностях просветить на этот счёт. Одного я знать не могла: как сладостны поцелуи, как горит кожа под его ладонями, как жаждут мои пальцы коснуться его обнажённой груди. Наверное, невинная девица должна быть стыдлива. Но я, обезумев в его руках, сорвала с себя одежду, так мешающую чувствовать желанные прикосновения. Лордин с тихим рычанием подхватил моё податливое тело, коснулся губ, заключая их в плен своих, жадно выпивая дыхание. Я не закрывала глаз, не в силах оторвать взгляд от искажённого страстью лица. Ночь укрыла нас звёздным плащом, скошенная трава стала нашей постелью. Обнажённое тело любимого было так близко, что мне почудилось, будто мы соединились навечно. Он исступлённо целовал дрожащее, ненасытное тело, всё сильнее загорающееся от его нежности. Его ладони пытливо пробегали по коже, так увлечённо, словно их владелец был скульптором, создающим из глины обнажённую девичью фигуру. В какой-то момент показалось, что я вот-вот вспыхну, как факел, или взорвусь, рассыплюсь крохотными искрами. Мой неосознанный стон сплёлся с его утробным рычанием. Губы, припухлые от поцелуев, легко и жадно касались его лица, шеи, плеч. Тело само потянулось ему на встречу, пальцы запутались в волосах. Какой-то частью сознания я ожидала обещанной блудливыми рассказчицами боли, но желание принадлежать любимому было сильнее подсознательного страха. Бездумно оплела его гибкое тело, чувствуя, как он всё сильнее сжимает объятья. Устремилась к нему, отдаваясь. Сладкая боль пронзила от макушки до кончиков пальцев.


— Любимая, — выдохнул он.


И тут я открыла глаза, просыпаясь. Мой сон-воспоминание растаял в рассветных лучах. Смарт обеспокоено склонился надо мною.


— Что случилось, Верна? Ты стонала.


— Просто сон, — пробормотала, снова закрывая глаза, боясь как бы умник не заметил в них отголосок того счастливого мига. Не хотелось возвращаться в реальность. Одолевало одно лишь желание — продлить волшебный сон до бесконечности. Но волшебство закончилось вместе с ночью. Память подло подсунула мне совсем иные воспоминания. Звёзды казались тогда такими близкими, что хотелось протянуть руку и сорвать их, вплести в венчальный венец. Они благосклонно подмигивали мне, обещая счастье. Обманули. Нельзя верить даже звёздам. На рассвете, собираясь продолжить наш путь, Лордин посмотрел на меня пустыми, равнодушными глазами. В них больше не осталось ни тепла, ни страсти, ни нежности. Он был хмур и не разговорчив, будто сердился то ли на меня, то ли на себя самого. Я неуверенно коснулась его плеча, робко улыбнулась, надеясь на его ответную улыбку, которая развеет накативший волной страх. Но он лишь холодно отстранился.


— Что-то не так? — спросила неуверенно, чувствуя, как обрывается в груди сердце.


— Почему же? Всё так, — лениво протянул он, привычно чуть насмешливо ухмыляясь. — Мы, коты, никогда не отказываемся от удовольствия. Я хотел твоё тело, и я его получил.


— А моя душа? Разве она не нужна тебе? — спросила глухо, чувствуя, как невидимый кинжал пронзает меня.


— Зачем мне твоя душа? Разве её можно коснуться руками? — пожал заклинатель плечами и отвернулся. — Прости, Верна, я не люблю тебя. Ты приняла желаемое за действительность. Я не умею любить. Такова моя природа.


Я помню, как тогда вспыхнула во мне ненависть, сплетаясь с любовью, которую изгнать так и не удалось.


— Ненавижу тебя, — прошептала непослушными губами, понимая, какой была романтической дурой, пытаясь верить в несуществующую любовь Лордина, обманываясь через его особенное отношение ко мне.


— Так-то лучше, — спокойно кивнул он. — К этому чувству я давно привык. Меня многие ненавидят. Теперь будет на одного больше. Какая разница, сколько людей мечтает о моей смерти. Умереть всё равно удастся лишь однажды.


— Надеюсь, я не пропущу этот момент, — зло бросила ему вслед, сдерживая рвущийся из груди крик боли.


Я резко подхватилась и вскочила на ноги, не желая больше вспоминать. Смарт ошарашено на меня уставился. Кто же знал, что та надежда оправдается так скоро, что моя ненависть развеется, как дым, возле неподвижного, мёртвого тела. А ведь любимый тогда меня предал и продал. Думала, что это убьёт любовь. Не знала ещё — моё чувство убить невозможно. Лишь оно всё ещё было со мною. Я любила даже тогда, когда любить было уже некого. Печальная судьба моего предка — вождя драконов, навечно влюблённого в рано погибшую девушку, стала и моею судьбой. Мой блуждающий, безумный взгляд натолкнулся на непонимающее лицо ищейки.


— Ты тоже предашь и продашь меня, — проговорила хмуро. — Ничего не меняется.


— Чего это сразу предам? — скорчил обиженную гримасу умник. — Я друг тебе, между прочим, и желаю только лишь всего хорошего. Ну, продам, конечно, не без того. Но ведь и мне жить как-то надо.


— Какой же ты друг после этого? — вяло пожала я плечами. — Только враг способен отдать меня в руки чудовища. Или ты тоже преклоняешься перед Конрадом?


— Он гений. Этого у него не отнять, — уклончиво ответил Смарт. — И поверь мне, я уж знаю Конрада гораздо лучше прочих. Он не обидит тебя. Ты нужна ему.


— Я всем нужна, — мой безумный смех подхватило пещерное эхо, многократно усиливая его и унося к далёким вершинам гор.


Смарт встревожено обнял меня, опасаясь приближающейся истерики. Но я оборвала себя, удержав подкравшиеся к глазам слёзы. Попросила, тихо и жалобно:


— Если ты друг мне — отпусти, а если враг — то убей лучше.


— Не отпущу я тебя, Верна, и убивать не стану, — покачал он отрицательно головой. — Можешь считать кем хочешь, хоть другом, хоть врагом. Но если оставлю — погибнешь. А этого я допустить не могу. Искренне уверен в том, что тебе лучше будет под крылом у Конрада. Он защитит тебя. И дело тут вовсе не в деньгах. Даже странно, но я привязался к тебе. Никогда со мной такого не случалось.


Смарт ещё что-то говорил, собираясь в дорогу, но я его больше не слушала. Думала только об одном:


— «Бежать! Спастись любой ценой».


Прошедшая ночь развеяла моё безразличие. Теперь предпочтительней казалось погибнуть в горах, чем снова вернуться в кровавый город мудрецов. Моё отчаянье было настолько сильным, что я готова уже была спрыгнуть в пропасть, к которой мы подошли, покинув пещеру. Столкнуть в неё ищейку почему-то даже мысли не возникло. То ли не хотела стать убийцей, то ли в последних его словах почудилась мне искренность, зацепившая какие-то потаённые струны души. Но свой роковой шаг я так и не сделала. Мой мысленный крик был прерван появлением человека, выскочившего из-за выступа скалы так внезапно, что я даже не успела ничего сообразить. В какой-то миг сердце бешено забилось:


— Лордин!


Но рыжие длинные волосы чужака быстро развенчали заблуждение. Неизвестный обрушился на моего остолбеневшего пленителя, будто коршун, камнем рухнувший с неба. Смарт неловко взмахнул руками и покатился вниз, в пропасть. Я закричала, попыталась броситься к нему, надеясь ухватить хотя бы за край одежды, удержать, остановить падение. Но незнакомец схватил меня за плечи, не позволяя сдвинуться с места. Мой друг, не успевший стать врагом, исчез среди камней, и лишь проклятье, слетевшее с его губ, ещё долго блуждало среди скал. Перед моими глазами застыло его бледное лицо, отныне навечно искажённое гримасой ужаса смешанного с удивлением.


— Почему? — горестно простонала я, резко оборачиваясь к нежданному спасителю.


— Ты позвала, — хрипло пророкотал он низким, глухим голосом, глядя на меня горящими, нечеловеческими глазами.


12. Горный дух — хранитель скал.


Странные, похожие на два сгустка дремлющего пламени, с вертикальными зрачками, глаза незнакомца внимательно смотрели на меня всё то время, пока я растеряно стояла у края пропасти, вслушиваясь в тихое звучание потока, несущегося по дну расщелины, и борясь с неожиданно острым чувством потери. Видит небо, я ещё не успела задуматься о гибели Смарта. Тот, кто убил единственную мою любовь, достоин был ненависти, но отчего-то я не смогла возненавидеть. Его внезапная гибель оборвала зарождающийся во мне гнев, который, возможно, со временем сменил бы опустошение. Уж и не знаю, кем он был для меня — другом или врагом, только невольная привязанность, о которой успел упомянуть Смарт перед смертью, вдруг показалась взаимной. Рыжий гигант, на две головы возвышающийся надо мной, тихо топтался рядом, придерживая меня за плечо большой рукой, похожей на когтистую лапу неведомого зверя. Может быть, он боялся, что я решусь прыгнуть следом за своим пленителем, или понял мою печаль и пытался этим осторожным прикосновением выразить своё сожаление.


— Пошли. Хочу помочь. — Голос незнакомца всё сильнее напоминал мне далёкий гул камнепада.


Говорил он короткими, рваными фразами, чередуя их с продолжительными паузами, будто вспоминая успевшие забыться слова. Сам рыжеволосый походил на неаккуратно вырубленную из гранитного валуна скульптуру. Был он громоздкий, угловатый и мощный. Лицо с крупными чертами напоминало лик, высеченный в камне на скорую руку ленивым мастером. Высокий лоб перевязан кожаной тесьмой, удерживающей отброшенные назад длинные спутанные кудри, вольготно разбросанные по мускулистым плечам и спине. Широкий нос с чуть подрагивающими крыльями крупных ноздрей то ли от сдерживаемого гнева, то ли от нетерпения. Капризно изогнутая линия большого рта, квадратный подбородок, длинная, тоже кажущаяся мускулистой, шея. Короткая кожаная безрукавка, едва прикрывающая бугристый торс, и обрезанные у колен штаны, составляли всё его одеяние. Красноватая кожа удивительно гармонировала с ярко-рыжими волосами и огненным взглядом.


— Кто ты? — спросила я, не торопясь следовать за ним.


— Люди зовут Гор. Считают, что горный дух. Смешные. — Он нахмурился, словно не одобряя преклонение горцев.


— А кем считаешь себя ты? — Я медленно пошла за этим странным существом, не смея отказаться от предложенной помощи.


— Давно живу. Хотел забыть. — Казалось, он мучительно подбирает слова, пытаясь удовлетворить моё любопытство. — Теперь я храню эти скалы. Они то, что осталось.


Я шла, не замечая дороги, приглядываясь к непривычному собеседнику. Просто шагала след в след за громоздкой фигурой, стараясь ни о чём пока не думать. В душе теснились печаль, растерянность, горечь. Вот уже в третий раз мне пришлось изменить направление пути за столь короткое время. Я не знала, что ждёт меня за поворотом, и где я окажусь, повинуясь новому витку жизни. Неизвестность пугала и в тоже время манила меня, явно обещая далеко не скучную, хотя и вряд ли счастливую судьбу. В какой-то момент Гор остановился, поджидая меня, медленно пробирающуюся к нему среди камней, загораживающих путь.


— Долго. Медленно. — Он с беспокойством взглянул на тучи, суетливо укрывающие солнце.


Я виновато пожала плечами, судорожно пытаясь отдышаться, так как совсем запыхалась, догоняя нового знакомца.


— Устала я очень от дорог. Не успеваю за тобой, Гор.


Хранитель скал не стал ждать, пока я передохну. Легко подхватил меня на руки, словно дитя, и быстро понёс куда-то, не считая нужным распространяться о цели нашего путешествия. Его тело было непривычно горячим. Я, наверное, могла бы обжечься, если бы не моя одежда, защищающая от странного жара, живущего в этом создании. В нём будто бы действительно полыхало пламя, странным образом удерживаясь внутри, и было даже удивительно, что оно всё ещё не смогло прорваться наружу. Гор осторожно прижимал меня к груди, словно боясь повредить, как хрупкую фарфоровую статуэтку, поэтому всё, что мне удавалось увидеть по дороге — это были быстро темнеющее из-за набегающих туч небо и верхушки скал. Отталкивать гиганта я не стала. Сил, и правда, не осталось. Я была благодарна нежданному спасителю. Несмотря на его пугающую внешность, совершенно доверилась ему, не ощущая ни капли страха или каких бы то ни было опасений. Внутреннее чутьё уверенно убеждало: он не обидит. Напротив, на руках у Гора я смогла, наконец, расслабиться, почувствовав, как гнетущее напряжение, одолевающее меня последнее время, уходит, освобождая душу от своих мерзких щупалец. Только теперь заметила на плече у спасителя мой мешок, о котором даже не вспомнила, уверенная, что все мои вещи канули в пропасть вместе со Смартом. Лишь сумка с дневниками древней прабабки всегда была при мне, как новоприобретённая часть тела, без которой я уже не могла обходиться.


— Ты одна? — спросил меня Гор, вырывая из нахлынувшей вдруг через расслабленность дрёмы. Я не поняла о чём он, но решила, что вопрос всё же касается моих родных.


— Мои родители умерли, — честно созналась ему в том, что являюсь сиротой.


— Никого не осталось, — печально вздохнул он. Не понятно было, сочувствовал ли он мне, или говорил о своих сгинувших сородичах.


— Никого не осталось, — пробормотала я, повторяя скорее для себя самой. В сердце же болезненной занозой саднило лишь одно имя — Лордин. И вряд ли эта рана сможет хотя бы когда-нибудь зарубцеваться.


Помолчав, мой спаситель, ободряюще прибавил:


— Люди есть.


О том, что люди были я и без него знала. Впрочем, вряд ли он говорил о человечестве в целом. Скорее всего, Гор намекал о наличие в горах селений, где бы я могла найти себе приют.


— Как ты мог услышать мой крик о помощи? — заинтересовано спросила его погодя. — Ты умеешь читать мысли на расстоянии?


— Услышал, — уверено пророкотал хранитель скал мне на ухо, ибо моя голова покоилась на его могучем плече. — Услышал твою боль.


Удивляться его способности не стала. Уж если даже среди людей встречаются умники, передвигающие предметы с помощью мысли, то нечего удивляться дару этого гиганта, улавливающего чужие эмоции, который, скорее всего, и человеком-то не был. Мои размышления прервал раскат грома. Дождь, грозящий перейти в ливень, не заставил себя ждать. Тучи висели над головой так низко, что, казалось, вот-вот упадут нам на головы. Я охнула, невольно сильнее прижимаясь к груди заботливого спасителя, который не обратил никакого внимания на холодные крупные капли, падающие с разрыдавшегося вдруг неба. Впрочем, не удивительно, что Гор едва замечал дождь, ведь, касаясь его кожи, небесные слезинки довольно быстро высыхали на ней, не успевая увлажнить пышущее жаром тело. Разорвавшая же на мгновение серые тучи яркая вспышка молнии очень даже заинтересовала хранителя скал. Он остановился и, запрокинув голову, издал громкий гортанный звук, с искажённым лицом вглядываясь в небесные огненные всполохи. Я не могла понять: смеялся ли он, или плакал, а, может, гневался на что-то неведомое мне. В это мгновение Гор показался величественным и ужасным одновременно, словно являлся бессмертным создателем миров. Он долго стоял, будто не в силах оторвать взгляд от неба, рвущегося на части частыми выстрелами небесных пылающих стрел. За это время я, не смотря на тепло его тела, успела окоченеть под холодным проливным дождём, которому сопутствовал порывистый ветер. Дрожь моих застывших конечностей через некоторое время всё же привлекла его внимания. Гор посмотрел на мои посиневшие от холода губы и растеряно пробормотал:


— Гроза. Плохо.


Ясно было, что он имел в виду меня. Ему же гроза приносила явное удовольствие. С видимым сожалением взглянув последний раз в грохочущее небо, любитель непогоды тоскливо вздохнул и быстро побежал к виднеющемуся вдали углублению в скале. Затолкав меня вглубь небольшой пещеры, Гор прижался ко мне всем телом, крепко сжав в объятьях. Сразу перестав дрожать, почувствовала, как начинаю задыхаться под навалившейся на меня горячей живой глыбой. Попыталась отстраниться от него, упираясь ладонями в грудь, где глухо, словно молот, стучало огромное сердце гиганта. Настолько близкого знакомства с нечаянным спасителем я не ожидала. Но отстраниться хотя бы на дюйм никак не удавалось. Со спины и боков меня удерживали стены скалы, а проход загораживал неподвижный, будто камень, Гор. Заприметив моё вялое сопротивление, рыжеволосый детина непонимающе уставился в моё вспыхнувшее то ли от смущения, то ли от его огненного дыхания лицо.


— Согрею, — попытался пояснить он свои действия, видимо предположил, что каким-то образом умудрился меня напугать. При этом он осмотрел меня с видом лекаря, оценивающего состояние своего пациента. Мой вид его явно удовлетворил, поэтому он чуть отстранился, позволив мне вдохнуть холодный влажный воздух, с трудом прорвавшийся ко мне из-за его плеча.


— Согрелась уже, — с благодарной улыбкой заверила я его.


— Хорошо, — кивнул он довольно. — Скоро будет очаг и еда. Отдохнёшь.


Более волшебных слов мне ещё не доводилось слышать. Только теперь поняла, как голодна. День уже заканчивался, а во рту ещё ничего не успело побывать, кроме дождевых капель. Моё оживление не укрылось от внимательного взгляда Гора, и он тут же приписал эту перемену своим заслугам.


— Я тёплый, — заявил он, растягивая толстые губы в подобии улыбки.


— Да уж, таких людей я ещё не встречала, — хмыкнула я, соглашаясь с ним.


— Я не человек. Я другой. — Гор нахмурился, словно сожалея о нашем различии.


— Это трудно не заметить, — у меня вырвался нервный смешок. Но я тут же спохватилась, понимая неуместность моей смешливости.


— Тебя это тяготит? — спросила с сочувствием.


Гор, казалось, не понял сути вопроса. Некоторое время размышлял, после чего ответил, явно, наугад:


— Один. Остался один.


Мне стало жаль его. Одинокий гигант без роду и племени, в какой-то момент стал выглядеть маленьким и потерянным. Я осторожно положила ему руку на плечо, точно так же, как делал это он, сопереживая мою утрату там возле пропасти. Он взглянул на меня с благодарностью. Какое-то время сосредоточенно изучал моё лицо, даже осторожно коснулся лба и щёк кончиками пальцев. Подумалось: может, он художник, собирающийся запечатлеть мой лик на память о нашей встрече. Гор не стал пояснять причину своего поведения, или не смог подобрать нужных для этого слов. Встряхнув головой, словно отгоняя тень какого-то полузабытого воспоминания, он резко обронил:


— Идём, девочка.


Тишина за его спиной подтвердила моё предположение о том, что гроза закончилась, ветер стих, тучи рассеивались, освобождая из плена испуганное солнце, уже мечтающее о законном сне. Я охотно кивнула, соглашаясь продолжить путь. Мимоходом поправила его:


— Меня зовут Верна.


Гигант, развернувшийся было ко мне спиной, вдруг застыл и напрягся, будто что-то испугало его или озадачило. Я поторопилась заглянуть в его растерянное лицо. Он глядел на меня странно, с беспокойным недоверием человека, увидевшего призрак.


— Что-то не так? — спросила я его осторожно, совершенно не предполагая чего ожидать от этого существа.


Гор отмер, расслабился и ответил уже со спокойной печалью:


— Всё так. Хорошее у тебя имя.


После этого мы долго молчали, пробираясь по довольно опасной, скользкой после дождя, каменной тропе. Я быстро перестала озадачиваться необъяснимой реакцией Гора. Он всё же не был человеком, и я вряд ли когда-нибудь смогу понять его. Мои мысли шалью накрыла горькая печаль. Всё это время я ни на секунду не забывала о своей боли, которая стала неотделимой от меня с момента гибели Лордина. Я ведь так и не смогла проститься с ним. Смарт не позволил даже укрыть его тело камнями, оставив его ветру, солнцу и падальщикам. Эта мысль не давала покоя. Я не хотела, чтобы тело любимого было растерзано, или же гнило, с мечущейся рядом, привязанной к нему душой. Кошачья легенда гласила, что душа заклинателя способна воплотиться в сумеречном коте, если его мёртвое тело предать огню. Да, только огонь смог бы позволить это перерождение. Я желала подарить любимому свободу и отдать его душу ветру, вот только не знала, как это сделать. Мой потемневший от горькой заботы взгляд остановится на фигуре гиганта, спокойно идущего рядом. Казалось, он тоже о чём-то напряжённо размышлял, и мне не хотелось ему мешать. Но тоска вынуждала решиться потревожить того, кто пообещал мне свою помощь.


— Гор, — неуверенно позвала я гиганта, легко касаясь его руки. — Ты обещал помочь мне. Ведь так?


Хранитель скал вздрогнул, явно выныривая из задумчивости, словно расставаясь со сном наяву.


— Я помогу, — рассеяно кивнул он, продолжая размерено ступать по камешкам.


Я воспряла духом, обнадёженная его словами, и начала путано излагать свою просьбу.


— Ты хранитель скал, значит, живёшь здесь давно и знаешь горы лучше кого бы то ни было. Не зря же местные люди зовут тебя горным духом. Я надеюсь, ты сможешь отыскать то место, где лежит мёртвое тело моего любимого. Я хочу найти его и предать огню. Ты понимаешь, о чём я тебя прошу?


Обращаясь к нему, я даже не заметила, как по лицу потекли горячие солёные капли. Только когда Гор осторожно коснулся мокрой щеки, осознала, что плачу.


— Я понимаю. Любовь. — Он тяжело вздохнул, словно я говорила о его утрате, а не о своей. — Тебе нужен огонь. Я могу дать тебе его. Но зачем ты хочешь сжечь того, кого любишь?


Столь длинная фраза далась Гору нелегко. Он мучительно задумывался над каждым словом. И всё же я заметила, что словарный запас его рос с каждой минутой. Видимо позабытая когда-то речь людей теперь возвращалась, упрощая наше общение.


— Я хочу сжечь лишь пустое тело. Я хочу дать душе любимого возможность возродиться.


Гигант посмотрел на меня с непонятным уважением.


— Ты сильная. Ты отпускаешь его. Я хотел когда-то, но не смог.


Я не поняла, о чём он бормочет, но честно согласно кивала, боясь, что если стану противоречить, помощник озлится и передумает искать заветную горную речушку. Беспокоилась зря. По моему описанию нужной местности Гор довольно быстро сообразил, куда нам следует направиться. Когда я услышала знакомый шум бегущей по камням речки, вечерние тени уже успели заявить о своём владычестве, хотя алые закатные лучи ещё не окончательно растаяли в потемневшем небе. Достигнув знакомых мест, я нетерпеливо побежала в ту сторону, где должен был лежать Лордин. Меня остановило тихое угрожающее рычание. Два огромных, намного больше Сони, сумеречных кота, ходили кругами вокруг неподвижного тела своего хозяина. Они были чёрными, что сама ночь, с большими, как блюдца, горящими зелёными глазами. Коты не нападали на меня, но и подпускать к заклинателю не желали, упорно продолжая нести свой караул, нервно порыкивая, демонстрируя острые клыки и ритмично ударяя длинными хвостами о ближайшие камни. Я растерянно остановилась, не зная, что предпринять. С Соней я бы смогла договориться, но с этими подданными Лордина знакома не была. Приглядевшись, заметила, что любимый лежал всё так же, только рассыпанные на камнях волосы и его одежда были мокрыми после прошедшей грозы. Коты, наверное, появились сразу же после нашего со Смартом ухода. Они-то и не позволили падальщикам добраться до мёртвого тела, продолжая защищать хозяина даже после его гибели. Интересно только, где они были раньше? Почему не пришли заклинателю на помощь, когда она была ему так нужна? Я, конечно, могла бы попытаться расспросить их, только очень подозреваю — они вряд ли захотят ответить на мои вопросы. А даже если и захотят, не думаю, что смогу их понять так же хорошо, как понимала свою подружку умницу Соню. Уж не представляю, чтобы я делала, если бы не Гор. Хранитель скал спокойно подошёл к котам и будто бы прислушался к их тихому предупреждающему рычанию.


— Ты их понимаешь? — с надеждой спросила я.


— Нет, — спокойно ответил мне Гор и беспрепятственно подошёл к телу Лорда. — Они боятся меня. Они не тронут.


Хвостатые стражи не уходили, рычать не перестали, но броситься на нас всё же не решились. Внимательно приглядевшись к неподвижному телу, Гор уверенно заявил, одним рывком извлекая нож из глазницы заклинателя:


— Этот человек жив. Может, ты не станешь его пока сжигать?


Я подошла к любимому, нежно прикоснулась к влажным волосам. Заметила, что его тело совсем не подверглось изменениям, и он, по-прежнему, словно спал. Только ножевая рана на месте левой глазницы портила весь вид.


— Он заклинатель. Почему ты решил, что он жив? — Я очень хотела верить гиганту, хотя мои глаза говорили об обратном. Ни шевеления, ни вздоха, ни сердцебиения мне заметить не удалось, сколько я не приглядывалась к Лордину.


— Для меня все вы люди, — небрежно отмахнулся Гор. — Это не я решил, а те животные.


— Коты, наверное, дожидаются его душу. — Я вспомнила о кошачьей легенде.


— Если бы им была нужна душа, они бы избавились от тела, — резонно заметил Гор, поражая меня непривычными для него длинными пояснениями. — Нить жизни очень тонкая, но прочная. Его душа не уходит из тела, но и овладеть им не может. Ему нужна помощь.


— Ты сможешь помочь ему? — Я так хотела верить в то, что кот не соврал и умеет спорить со смертью.


— Я — нет. Другие помогут. — Гор явно устал от своего внезапно прорезавшегося красноречия, поэтому больше не тратил время на слова. Он легко подхватил Лордина на руки и понёс точно так же, как прежде нёс меня, осторожно и заботливо. Мне осталось лишь взять свою куртку, забрызганную странной чёрной кровью заклинателя, на которой всё это время покоилась его голова, и последовать за хранителем скал. Сумеречные коты без приглашения тоже решили составить нам компанию, видимо, не допуская даже мысли, чтобы оставить своего хозяина.


Пещера горного духа поразила меня своим неожиданным уютом. Почему-то я ожидала увидеть мрачный, сырой грот с разбросанными костями у серых, покрытых плесенью стен. Правда, кости были. Они аккуратной горкой, чем-то напоминающей поленницу запасливого крестьянина, лежали у входа, который был закрыт огромным валуном. Не знаю, были ли среди них человеческие. При всей своей грозной внешности, Гор не выглядел кровожадным. Заметив мой интерес, хозяин пещеры, недовольно нахмурившись, пояснил:


— Люди. Несут и несут всё подряд. То козу, то быка. Иногда человека. Хорошо, когда живой — прогнать можно. А с мёртвым возись. Иногда слышу, как их души стонут. Устал.


Я искренне посочувствовала бедняге. Уж мне ли не знать, как трудно быть тем, кем ты не являешься. И как трудно переубедить других, так упрямо верящих в твою избранность, или божественность, как в случае с Гором.


— Я говорил — не могу помочь. А они всё равно кланяются и молят. — Было видно, как давно уже гигант хотел пожаловаться на своих почитателей. Показалось даже, что после исповеди ему стало легче.


— Просто твои горцы хотят верить в то, что все их проблемы сможет решить кто-то другой. Уж поверь мне, так часто случается, — я грустно улыбнулась, думая о схожести наших судеб.


— Глупые люди, — со вздохом констатировал Гор и, положив тело кота прямо на тропу, легко, без усилий отодвинул глыбу, перекрывающую вход в пещеру, словно распахнул дверь перед своими гостями.


Из его, так называемого, дома дохнуло теплом и запахом жаркого. Мой желудок судорожно сжался в предвкушении сытного ужина. Даже спать совсем не хотелось, хотя ночь нас настигла ещё в пути. Мечталось просто поесть и отдохнуть. Я первая забежала в пещеру, с любопытством оглядываясь вокруг себя. Гор медленно вошёл следом, не забыв прихватить своего полумёртвого подопечного. Коты расположились у входа, громким рыком намекнув, что перекусить они бы тоже не отказались. Огромные их головы опустились на когтистые лапы, две сливающиеся с тьмой фигуры застыли в ожидании угощения.


Пещера, как я и ожидала, оказалась огромной. Горящие на стенах факелы позволяли разглядеть лишь небольшое пространство. Но у меня возникло подозрение, что если я решусь пройти вглубь — запросто затеряюсь во мраке горных подземелий. Каменный потолок тоже обнаружить не удалось. Над головой клубилась чёрная пустота. Возможно, если приглядеться, то где-то там, в бесконечной выси, я смогла бы разглядеть далёкие звёзды. Но стоять с запрокинутой головой мне не позволила усталость. Я скоро опустилась на мягкие разномастные шкуры, устилавшие каменный пол, устроившись поближе к огромному очагу, сооружённому прямо в одной из пещерных стен. В нём едва тлели угли, на вертеле покорно ожидало своей участи жаркое, бывшее когда-то молодой горной козой. Гор прошёл к дальней стене и уложил по-прежнему неподвижное тело Лордина на большую каменную скамью, так же накрытую шкурами. Таких скамеек, явно вытесанных из каменных глыб, обнаружилось ещё несколько. Они ютились у стен, теряясь в пещерном сумраке. В центре стоял огромный камень, гладкий и блестящий, резко отличающийся от обычных серых скал. Я предположила, что он служит хозяину жилища столом, но определить, к какой горной породе он принадлежит, не смогла, что и не удивительно — мои знания в этой области были очень скудными. Более всего меня удивили книги. Они стояли в выдолбленных в стенах углублениях, были странными и непривычными. Старинные, очень большие, обтянутые тёмной гладкой кожей с металлическими застёжками, книги Гора вызывали у меня жгучий интерес. К тому же я никак не ожидала, что рыжеволосый гигант окажется настолько образованным. Проследив за моим взглядом, хозяин этих сокровищ, спокойно пояснил:


— Наследие. Всё, что осталось.


Я автоматически коснулась рукой своей сумки, в которой хранилось моё собственное наследство. Как оказалось подобные тайны не такая уж и редкость. Прошлое не всегда безвозвратно исчезает в веках. Иногда оно настигает нас и заставляет с собой считаться, роковым образом влияя на наше будущее. Эти мысли заставили меня подняться и подойти к любимому, упрямо цеплявшемуся за жизнь, если верить его котам. Пустая глазница с запёкшейся в ней чёрной кровью показалась схожей с повязкой разудалого морского разбойника. Я опустилась рядом с ним на скамью, всё ещё надеясь на нечаянный вздох, чудесное пробуждение заклинателя. Гор, заметив моё тоскливое нетерпение, отрицательно покачал головой:


— Нужен маг, — сказал уверено, подтверждая тем самым здравый вывод о том, что чудеса сами по себе не случаются.


После чего он настойчиво сунул мне под нос большущий кусок мяса, ловко срезанного им с козьей тушки небольшим острым ножом.


— Ешь. Голодная. Я знаю. — Посмотрел строго, будто ожидая, что я начну смущённо отнекиваться.


Мясо оказалось настолько вкусным и мягким, что я проглотила его, почти не жуя. Давно так вкусно мне не удавалось поужинать. Разве что угощение Граба могло сравниться с этим пиршеством. Гор с удовольствием составил мне компанию. Ел он медленно, о чём-то размышляя. Остатки жаркого достались терпеливым котам Лордина. Невольно подумалось, что заклинателю здесь бы понравилось. Во всяком случае, меню было совершенно в его вкусе. Пока я утоляла жажду, не поленившись сбегать к ближайшему роднику, затерявшемуся среди камней неподалёку пещеры, Гор с интересом принялся разглядывать содержимое моего мешка, забыв спросить разрешения у его хозяйки. Я ухмыльнулась, смиряясь с очередным захватчиком моей собственности. Тем временем рыжеволосый детина с невинным видом разглядывал добытые им из мешка предметы: склянку с мазью знахаря Фрая, узелок с монетами, шапку Ждана и последнее, чудом завалявшееся в мешке яблочко, которое тут же, не раздумывая, забросил себе в рот. Больше прочего его заинтересовал человеческий головной убор, о котором я и думать забыла, уверенная, что он остался вместе с моим плащом возле каменной могилы Сони. Наверное, это Смарт забросил тогда шапку в мешок, собираясь в дорогу. Гор долго вертел в руках понравившийся ему предмет, хотя и морщил нос, улавливая исходивший от шапки чесночный дух, который так и не выветрился за время пути. Заметив такой настойчивый интерес хозяина пещеры, я улыбнулась:


— Нравится? Можешь взять себе в подарок. Мне сказали, что эта шапка приносит удачу.


— О, волшебная, — доверчиво протянул Гор, поспешно пристраивая нечаянный подарок у себя на макушке.


Голова у него была большой и шапка едва на неё налезла. В ней горный дух выглядел курьёзно, мигом растеряв всю свою внушительную грозность. Я быстро отвернулась, опасаясь, как бы он не обиделся на смешливые искорки в моих глазах. Довольный Гор тут же заглянул в большое серебряное блюдо, которое принёс откуда-то из глубины пещеры. Любуясь собой, словно девица принарядившаяся в новое ожерелье, гигант серьёзно кивнул сам себе, коротко подытожив:


— Хорош.


Когда же он, вернувшись ко мне, потянулся к моей сумке с дневниками, я мягко, но решительно отстранила его руку в сторону.


— Прости, но там лишь шкатулка со старыми свитками, — покачала отрицательно головой, давая понять, что с подарками на сегодня закончено. Заметив его озадаченный взгляд, пояснила:


— Там моё наследие — дневники прабабки, и они написаны только для меня.


Гор вздохнул, видимо, борясь со своим любопытством, но настаивать не стал. Хотя искры в его странных глазах не угасли, а лишь смиренно затаились. Чтобы отвлечь его, я робко напомнила об обещании помочь.


— Не знаешь, где сыскать в горах лекаря? — кивнула я головой в сторону Лордина.


— С рассветом пойду к людям, — не особенно охотно проворчал Гор, явно не горящий желанием отправляться в селение, и прибавил не очень уверено:


— Маги есть.


Я с сомнением на него посмотрела. Вряд ли в горах ещё были живы маги, разве что знахари, заменяющие горцам лекарей. Не думаю, что местные старички со своими травами и заговорами смогут помочь Лордину избавиться от сна, рискующего стать вечным. Но, как говаривал сам кот, не проверишь — не узнаешь. Я не стала убеждать Гора не тратить время на бесполезный поход к людям. Терпеливо дожидалась рассвета, ласково перебирая слипшиеся от крови волосы любимого и разглядывая стены пещеры, где высмотрела непонятные рисунки. Линии, точки и круги, попеременно сменяющие друг друга, были нанесены на стены, возможно, с помощью огня. Предположила, что хозяин пещеры не зря так внимательно разглядывал моё лицо, и, может быть, украсит моими чертами одну из стен. Когда спросила о рисунках Гора, он лишь небрежно пожал плечами:


— Это? Месяцы, годы, века.


Да уж, таких календарей мне ещё видеть не приходилось. Интересно, сколько же лет моему новому знакомцу? Выяснить этот вопрос не удалось. Гор как-то быстро собрался и покинул меня, оставляя под охраной дремлющих у пещеры котов.


— Вернусь, — пообещал на ходу, придерживая сползающую на затылок шапочку трактирщика Ждана. И заметив моё волнение, с улыбкой уточнил:


— Скоро.


Приготовившись к длительному терпеливому ожиданию, я достала заветную шкатулку и, выбрав наугад один из свитков, пробежала глазами давно выученные наизусть строки.


«Он услышал мой мысленный зов, не мог не услышать, ибо драконы всегда чувствуют голос своей крови. И он пришёл, чтобы спасти меня, чтобы спасти нас всех. Один бесконечный миг он вглядывался в моё лицо огненными нечеловеческими глазами. Произнёс, узнавая:


— Ты вернулась, любимая. Я не отпустил тебя. Ты не смогла покинуть меня. Даже смерть не сумела разлучить нас.


Я знала, что он обращается не ко мне, а к той, кто многие годы назад поселилась в сердце дракона навеки, завещав ему свою душу. Теперь в моих жилах течёт кровь их обоих. Я — наследница крови древних королей. Я — наследница крови драконов. Я последняя надежда этого мира. Взглянув в его глаза, произнесла единственную правду, которую знала:


— Да, я вернулась….»


Странная тишина заставила меня поднять глаза. Свиток я положила в шкатулку, оставив её на скамье возле Лордина. Ещё не понимая, что заставило меня почувствовать беспричинную тревогу, шагнула к выходу. Коты тоже обеспокоено вскочили. Их глаза горели, пасти были оскалены, но даже звука не долетело до моих ушей, хотя мне показалось, что они угрожающе рычат. Серая дымка, непонятно откуда взявшаяся вдруг в проходе пещеры, отрезала меня от внешнего мира. Коты героически попытались прорваться ко мне на помощь, но почти сразу же отскочили в сторону, будто обожглись. Тем временем странный туман уплотнился, обращаясь грозовым облаком, упавшим с неба на землю, окончательно запирая пещеру, в которой растерянно замерла я, не ожидающая нового пленения так скоро.


13. Маги. Дорога теней.


Никогда прежде не доводилось мне сталкиваться с чем-либо подобным. Подсознание твердило: это магия, истинная магия, а не привычное проявления дара, которым обладали иногда люди нашего мира. Не зная, как себя вести в столь неожиданной ситуации, я отступила вглубь пещеры, искренне сожалея о покинувшем меня Горе. Понимая, что неспособна защитить ни себя, ни заплутавшего среди теней любимого, я приготовилась встретить неизвестность, которую не могла избежать. Когда через несколько вздохов магический туман начал рассеиваться, увидела три расплывчатые фигуры, шагнувшие ко мне навстречу. Они разговаривали между собой так, словно находились ещё совсем в другом месте, словно не видели ни меня, ни Лордина, ни завывающих у них за спиной котов.


— Он не мог умереть! Я бы узнала, если проклятье рассеялось. Но оно всё ещё пожирает свою жертву. Я чувствую это! — Очень юная девушка с нежным миловидным лицом и огромными, серыми, как дождевая вода, глазами почти кричала высоким, чуть хрипловатым голосом. Она могла бы показаться очаровательной, если бы застыла безмолвно и неподвижно. Хрупкая фигурка облачённая в мягкий шёлк туники, подчёркивающей каждый изгиб тела, гладкая кожа, чуть тронутая солнцем, золотистые волосы, собранные в высокую причёску, пухлые губы, словно лепестки розы — казалось, она создана талантливым мастером, вдохнувшим в неё жизнь. Но стоило ей открыть рот, как всё очарование испарялось, будто роса под солнцем. Резкие движения, громкие речи, надменный взгляд мигом разрушали восхитительную нежность облика.


— Он жив, конечно, жив, — согласился с девушкой высокий мужчина, стройный, смуглолицый, с длинными чёрными волосами, небрежно перевязанными серебряной лентой. Единственная седая прядь у правого виска вовсе не старила его. Лишь в лиловых, чуть раскосых глазах застыла печаль и усталость. Его одежда напоминала балахоны мудрецов, только была не чёрной, а тёмно-синей, как ночное небо, усыпанное звёздами.


— Если бы душа кота угасла, мы бы не смогли почувствовать её свет, — ворчливо добавил их третий спутник — невзрачный мужчина, неопределённого возраста. Он был необычайно худ, казался измождённым. Внушительную плешь обрамлял венчик из серых, коротко стриженых волос. Крючковатый нос нависал над тонкими губами. Его небритые щёки избороздили глубокие морщины. Серый, будто запылившийся в дороге балахон лишь подчёркивал болезненную худобу. И только тёмно-карие, как вишни, глаза горели ярко и живо. Именно он первым заметил меня, когда туман окончательно рассеялся.


— Значит, заклинатель всё же нашёл тебя, сохранил для нас, дева-дракон, — произнёс он с удовлетворённым вздохом и поклонился с уже забытой нынче учтивостью.


Другие тоже внимательно на меня посмотрели, словно прикоснулись взглядами. Я почувствовала, как стало щекотно коже, будто кто-то обсыпал меня тёплыми невидимыми искорками. Высокий лишь чуть склонил голову в приветствии, а взгляд девушки стал ещё более надменным.


— Да, это она! — резко бросила красавица, горделиво вздёрнув подбородок.


— Мы пришли за тобой, Верна, — с улыбкой сказал черноволосый. Он шагнул вперёд, протягивая руку, словно надеясь, что я с радостью вложу в неё свою.


Я попятилась, не торопясь принимать приглашение неизвестных.


— Не упрямься, дитя, — всё так же мягко и терпеливо, словно уговаривая капризного ребёнка, произнёс высокий, делая почти незаметный взмах рукой. — Тебе придётся принять свою судьбу.


Я сделала ещё шаг назад и поняла, что упёрлась спиной в невидимую стену. Отступать больше было некуда.


— Да, что вы её уговариваете! — зло бросила девушка. — Она — дракон и должна понимать, как важно её предназначение. Весь мир протягивает к ней руки в мольбе о спасении. Великие маги униженно просят о помощи. А она ещё строит из себя ни о чём не ведающую невинность! Или мало того, что её бабка отдала свою жизнь в попытке предотвратить гибель нашего мира, а её дура мать отреклась от него. Если не знает, так расскажите ей, сколько магов погибло просто, чтобы защитить её. Астамир, или ты забыл о своём сыне?! А, может быть, тебе напомнить о моей матери?! Лестис покажи ей тела своих учеников, которые лежат там, в начале тропы теней только потому, что у них просто недостало сил, дабы удерживать этот проход к ней.


Слушая гневную речь магички, я совершенно растерялась от стольких неожиданных обвинений и упрёков. Что я могла ответить им? Лишь еле слышное:


— Я не знала. Никто и никогда не рассказывал мне ни о родных, ни о магах. Даже о том, что я дракон узнала совершенно случайно, и всё ещё не могу поверить в это.


Черноволосый Астамир молчал, устало опустив плечи. Он вдруг будто стал ниже и много старше, чем показался вначале. Фиолетовые глаза его потускнели, словно из них вытекла жизнь, оставляя пустую оболочку, которая едва могла двигаться.


— Ты узнаешь обо всём, девочка. Всему своё время, — совсем тихо проговорил Лестис, будто боясь потревожить поникшую фигуру товарища. — Сейчас лишь пойми главное: ты нужна этому миру, как никто другой. Без тебя у него не останется больше надежды.


Я не знала, на что решиться, хотя уже понимала — другой дороги у меня нет. Все мои мечты о собственной судьбе вдруг потеряли всякий смысл. Ведь какая может быть жизнь в умирающем мире? Ещё бы знать наверняка, гибнет ли он, или всем присутствующим это только кажется. Впрочем, от моего решения ничего не зависело. Маги пришли за мной, не считаясь с жертвами, поэтому не думаю, что они примут отказ и захотят вернуться с пустыми руками. Но пока меня не увели силой, я смела надеяться на их помощь. Судя по тому, как они меня здесь уговаривали, моё согласие было важным. И я его уже дала, правда не им, а Лордину. В этой пещере меня удерживал лишь заклинатель. И прежде чем я соглашусь принять навязываемую мне судьбу, я попытаюсь спасти его. Пусть хотя бы у любимого будет жизнь, раз уж мне придётся подарить свою миру. Решительно встряхнув головой, я подошла к скамье, на которой лежал кот.


— Вы же маги, так спасите его, — требовательно и одновременно с мольбой взглянула на застывшие в ожидании фигуры.


Магичка лишь фыркнула:


— Ты бредишь! На нём смертельное проклятье. Это дорога в один конец.


— Мы всего лишь маги, а не создатели миров, — развёл руками Лестис.


Астамир молчал, словно собираясь с силами, чтобы снова позволить себе жить. Я посмотрела на него, всё ещё не желая верить в их бессилие.


— Если хочешь, я могу освободить его душу, — предложил он глухо. — Лордин выполнил своё обещание — нашёл дракона, и достоин лёгкой смерти. Я могу избавить его от мучительного пути.


— Нет! — мы с магичкой вскрикнули одновременно, только я со страхом, а она гневно. Я всё ещё хотела надеяться в возможность жизни для любимого. Она же жаждала его мучительной смерти и, не задумываясь, восстала против попытки избавить кота от мук:


— Заклинатель сам выбрал эту дорогу. Он наказан мною за предательство! Это моё право, Астамир, и никто, даже ты, не может лишить меня этого! Он будет умирать медленно и долго, до последней секунды осознавая, что происходит с ним. Его мозг и сердце обратятся прахом последними, как и было мною обещано. А я никогда не нарушаю своих обещаний!


Маги растеряно переглянулись, не решаясь перечить злобной фурии.


— Она права, — пробормотал Лестис. — Да, и её проклятье вряд ли уступит свою жертву даже смерти. Разве вы не видите, что заклинатель всё ещё жив вопреки всем попыткам его уничтожить. Именно проклятье защищает и убивает кота одновременно. Оно делает его неуязвимым для всех, кроме себя самого. Не удивлюсь, если Лордин способен ходить дорогами теней без малейших усилий, ведь часть его уже, по сути, стала тенью.


Понимая, что помощи от магов не дождусь, я попыталась броситься к любимому, чтобы вцепиться в него мёртвой хваткой, не желая расставаться, не желая оставлять его одного на пороге небытия. Лестис был начеку. Я не успела ещё даже осмыслить своё намерение, как он набросил на меня еле различимую глазом серую сеть, словно сплетённую из паутины. Онемение пришло мгновенно. Не могла больше ни шелохнуться, ни глубоко вдохнуть. Вспомнился коварный напиток Смарта. Да уж, что учёные, что маги — разница невелика! И даже действовали они совершенно одинаково, просто одни применяли силу, а другие — результаты своих научных достижений.


— Прости, девочка, — виновато пожал плечами серый маг. — Но заклинатель нам больше не нужен. Он сделал для мира всё, что мог, всё, что должен был сделать. Дальше ты продолжишь свой путь без него.


— Не оставляйте его здесь одного, — простонала я, преодолевая болезненную скованность, и уже не пытаясь сдерживать слёзы. — Ему нужна помощь, ему нужна я.


— Зачем ему ты? — насмешливо хохотнула магичка. — У кота есть проклятье, и будет с него. Теперь ему вряд ли понадобится кто-либо ещё.


Мгновение понаблюдав мои бессмысленные попытки освободится, она презрительно протянула:


— Посмотрите на неё! Она слаба, она не сможет даже пройти дорогой теней — духу не хватит. Какой из неё дракон?! Это насмешка над всеми нашими ожиданиями. Она или бессмысленно умрёт, как её бабка, или предаст нас, как её мать.


Во мне заклокотал гнев. Словно большой жгучий сгусток, он стал расти, стремясь заполнить собой всё моё существо. Слёзы высохли, сердце окаменело. Я рванулась с такой силой, что послышался треск магической паутины, оплетающей меня. Астамир взглянул в мои почерневшие глаза и поёжился.


— Хватит Рояна! — бросил он резко. — Не буди в ней дракона. Ещё рано.


Буря в моей груди не утихала, хотя даже слова произнести не удалось. То ли это было действие магии, то ли поднявшаяся во мне волна чёрного пламени не давала такой возможности. Но Рояна, видимо, умела слышать голос сердца.


— «Не смей! Не смей меня унижать. Ты можешь поплатиться за это!»


Магичка затихла, отвернулась от меня, отступая перед неизвестной ей силой.


— Пора, — сухо обронил Астамир. После чего с грустью посмотрел на Лестиса, легко коснулся ладонью его плеча, пробормотал, словно прощаясь.


— Только ты остался, мой друг. Только ты.


— Рано хоронишь меня Астамир. Ещё поброжу по дорогам, — серый маг накрыл его руку своей. — С нами дева-дракон, не забывай. Только посмотри, сколько в ней силы!


Шагнув к проходу, за которым, не переставая, рычали взбешённые коты, не способные преодолеть невидимую для них преграду, Лестис поднял руки и начал тихо бормотать что-то неразборчивое на незнакомом мне языке. Я почувствовала, как мой гнев покидает меня. Он, словно щенок, потянулся к костлявой фигуре серого мага. Вокруг Лестиса появилась вдруг сизая дымка, будто пыль, выбитая из дороги копытами лошадей. С каждым вдохом она становилась всё темнее и гуще, жадно окутывая наши фигуры, неуклонно превращая их в безликие тени. Только маг, поющий заклинание, словно таял, как будто рассыпался на серые песчинки, жертвуя своей жизнью, дабы провести нас дорогой теней. Понимая, что ухожу вместе с магами, я не отрывала взгляд от неподвижного тела любимого, прощаясь с ним, возможно, навсегда. За миг до того, как серый вихрь поглотил меня, я успела заметить движение. А может быть, мне только показалось, что в мёртвое тело начала возвращаться жизнь. Я хотела шагнуть к нему, вырваться из этого плена, но, моргнув, обнаружила под ногами пыльную, вязкую дорогу, и бесформенные призраки окружили меня.


Дорога теней была короткой и, в тоже время бесконечной. Будто всего лишь миг, уместившийся в промежутке между вдохом и выдохом, я мучительно вырывалась из липких объятий бестелесных, похожих на сгустки плотного воздуха, сущностей. Вот только этот миг всё никак не заканчивался, показавшись вечностью. Ни вдохнуть, ни выдохнуть я не могла, и стоять на месте тоже было невозможно. К счастью, магические путы исчезли сами по себе, позволив мне снова шевелиться. Стоило прекратить движение, и тут же тело начинало погружаться в вязкое, будто топь или живые пески, месиво под ногами. Эфемерные спутники льнули к рукам, ногам, груди, желая слиться с моей плотью, втянуть в себя тепло жизни, обратить меня в себе подобных. Всё, что я могла, это шагать, с усилием переставляя ноги, очень надеясь дойти до конца и обрести свободу. Упрямство не позволило сдаться. Оно вело меня вперёд, заставляя разрывать на части призрачные преграды, прорываться сквозь преследующие меня тени. Я не могла видеть своих спутников, сыпучая мгла, как едкий дым, жгла глаза. Их проще было закрыть и двигаться, опираясь на пробудившееся во мне внутреннее зрение. Я знала, чувствовала — впереди серый маг отдаёт по капле свою жизнь, удерживая путь. Я ощущала тонкую, нежно звенящую, как натянутая струна, нить в руках у Астамира, с помощью которой он направлял нас, улавливая свет чьей-то ожидающей вдали души. Я осознавала движение Рояны, которая яростно отбивалась от приставучих призрачных жителей этого пространства. И ещё я улавливала её поддержку, будто бы она пыталась поделиться своими силами со мной, чтобы я смогла сохранить свою целостность, чтобы не дать мне раствориться в ядовитом тумане. В какой-то момент её слабый стон настиг меня. Я, не раздумывая, потянулась к ней мысленно, желая помочь, удержать. Странно, но этого искреннего намерения хватило. Почти сразу же моя душа впитала ответную тёплую волну благодарности, смешанную с облегчением. Туман начал таять внезапно, когда я уже перестала ждать освобождения, уверившись в том, что эта дорога не имеет конца. Шагнув на твёрдую землю, наблюдая, как клочья серо тумана, пугливо припадая к земле, тают в лучах утреннего солнца, я услышала тяжёлый стон Лестиса, обессилено свалившегося к моим ногам. Серый маг упал как раз между двумя скрюченными фигурками, неподвижными и бездыханными. Приглядевшись к ним, я невольно, совершенно неожиданно для себя протяжно вскрикнула, не разжимая губ и зажав рот ладонью, ощущая как душу заполняет горькое, словно полынь, отчаяние.


Продолжение романа фэнтези "Драконов больше нет" во второй части.


Драконов больше нет.


Часть 2. Западные леса. Вечный город.


Аннотация:


У неё не могло быть иной, будничной судьбы, ведь она сама по себе уникальна — наследница драконьих вождей и великих королей древности. Долго не могла поверила в свою особенность, но преследование тех, кто мечтал использовать её в своих интересах довольно скоро убедили в этом. А ей всего-то хотелось прожить самую скучную, самую типичную жизнь на свете, быть одной из толпы, а не первой среди всех живущих. За своё непрошенное величие пришлось платить дружбой, любовью и, в конечном счёте, мечтой о счастье. Лишь одно могло стать утешением — все жертвы были не напрасны. В бесконечно долгих пиршествах ненависти и разобщённости, ведущих к гибели мира, удалось, наконец, поставить жирную точку.


Есть ли у кота сердце? Почему безобидный лесной народец вызывает у могущественных магов безотчётный, необъяснимый страх? Что предсказала безумная магичка деве-дракону? Каким способом Председатель Совета мудрецов усмирял строптивую невесту? Чем закончилось противостояние магов и учёных, оспаривающих мировое господство друг у друга? И, наконец, когда смерть становится предпочтительней жизни? Ответы на эти и множество других вопросов можно отыскать во второй части романа "Драконов больше нет".


1.Лес, его хозяева и гости.


Нельзя сказать, что вид мёртвых тел мог напугать меня. Жизнь заставила относиться к чужой смерти почти равнодушно. Впрочем, мой нечаянный вскрик ничего общего с испугом не имел. Скорее всего, меня пронзили печаль и сожаление, когда я увидела безжизненные тела подростков. Они выглядели так, словно кто-то неизвестный выпил из них всю жизнь, оставив лишь высушенные, словно опалённые беспощадным солнцем, оболочки. Я с содроганием заглянула в одинаковые, сморщенные, как у стариков, лица, в голубые, мёртвые глаза. В них не было ни страха, ни горечи, а лишь только спокойная мудрость и смирение перед неизбежностью. Они знали, что их ждёт, когда открывали дорогу теней, чтобы отыскать единственную спасительную для их мира нить, чтобы отыскать дракона — меня. Если бы не длинные белокурые волосы девочки, я бы даже не смогла различить кто из них кто, так ужасно обезобразила смерть этих близнецов. Вина острыми иглами вонзилась мне в виски и сердце, будто это я — одна из тех теней, которая иссушила невинные юные души.


— Как вы могли позволить им умереть? — еле слышно выдохнула, опускаясь на колени рядом с телами детей. Ноги отказались меня держать то ли из-за потрясения после увиденного, то ли обессилив в борьбе с призраками дороги теней.


— Это был их путь, их предназначение. Они прошли свою дорогу до конца, — печально промолвил Астамир и легко коснулся ладонью моей понурой спины, возможно пытаясь утешить, подбодрить, давая понять, что разделяет мою скорбь. А может, он всего лишь хотел принудить меня подняться и продолжать идти своей дорогой, идти, не оглядываясь, даже если придётся шагать по трупам.


— Вы такие же, как мудрецы, — ни перед чем не останавливаетесь, — тоскливо простонала я, не находя в себе сил кричать. — Они хладнокровно убивают детей для достижения своих целей, вы не задумываясь, не сомневаясь, жертвуете их жизнями для того же.


— Мы не такие же! — резко ответил маг, возмущённо от меня отступая. — Все наши жертвы добровольны. Мы знаем, за что умираем. Мир стоит на пороге гибели, мы исчезаем, так пусть хотя бы умрём не напрасно.


Рояна словно не слышала нашего разговора с магом. Она так же, как и я, опустилась на колени рядом с детьми. Скорбная гримаса исказила её прекрасные черты, в глазах непрошеной влагой плескалась печаль. На миг показалось, что общая боль объединила нас. Она смотрела на меня с пониманием, явно разделяя мой гнев. В её глазах исчезло высокомерие. В них вспыхнула искра удивлённого уважения и благодарности. Видимо, магичка не ожидала, что я брошусь спасать на дороге теней неприятную для меня незнакомку и окажусь достаточно сильной для этого. Впрочем, я и сама не ожидала от себя ничего подобного. Это был внезапный, совершенно необъяснимый порыв.


— У нас были только они, — словно извиняясь за то, что вынуждена допустить эту смерть, пробормотала Рояна. — Только близнецы и Лестис могли проложить путь к нашей надежде на жизнь. Лий и Лея готовы были умереть. Они знали, что их сил недостаточно, чтобы сдерживать тени настолько долго.


Она медленно закрыла опустевшие голубые глаза маленьких магов дрожащей рукой.


— Они были неразлучны, — сказала печально, желая поделиться со мной воспоминанием о тех, кто подарил мне свои жизни. — Вместе пришли в этот мир и вместе покинули его.


Тем временем Астамир склонился к учителю погибших близнецов. Серый маг лежал неподвижно, но всё ещё упрямо дышал, исполняя своё обещание продолжить топтать дороги мира. Он выглядел точно так же, как и его бездыханные ученики, иссушённым и ещё больше посеревшим. Я очень сомневалась, что Лестис увидит следующий рассвет, но его друг не хотел сдаваться. Астамир положил ладони на изрезанный глубокими морщинами высокий лоб умирающего мага и тихо запел, то ли прощаясь, то ли умоляя вернуться. Когда песня оборвалась, черноволосый маг стал выглядеть не намного лучше своего пациента. Крупные капли пота стекали по его вискам, словно он таял, как горящая свеча. Но дыхание Лестиса выровнялось, и серые тени покинули его тело.


— Теперь он проснётся, — уверено заявил Астамир, и взмахом руки подозвал тех, кого я ещё не успела заметить, поглощённая ворвавшимся в душу переживанием.


Только теперь я подняла глаза и оглянулась, увидела место, где нахожусь. Дорога теней вывела на опушку незнакомого леса. Высокие сосны, белоствольные берёзы, кудрявые клёны окружили нас молчаливыми стражами загадочного, непознанного ещё мною лесного царства. Здесь в перелесье деревьев росло не так много, как обычно в глубинном лесу. К тому же большей частью они были низкорослыми, чередовались с кустарником, наименования коего я ещё не знала, исключая рябину, калину, шиповник и малину, часто встречающиеся на окраинах Странполя. Множество звериных троп, сплетённых и перепутанных между собою, словно нити из разных клубков, вели вглубь леса, стоящего перед глазами зелёной стеной.


— Ну што, хаваты нешта дзяцей можна? А гападары чаравники? — Недовольный, ворчливый голос раздался от ближайшего куста калины.


Двое незнакомцев, которых подзывал Астамир, оставили свои лопаты возле выкопанной ямы и неторопливо, вразвалочку приблизились к нам. Невысокий, крепкий на вид, старик с гладко обритой головой, тёмными глазами, прячущимися под насупленными лохматыми бровями, и упрямым подбородком, не переставая, ворчал что-то неразборчивое в пушистые ржаные усы. Зелёный костюм свободного кроя делал его совершенно незаметным среди листвы, а кожаные, невысокие сапожки позволяли ступать мягко и беззвучно. Суетливые мозолистые руки старика всё время касались рукоятки топора, болтающегося за поясом. Следом за ним шла девушка, показавшаяся вначале ребёнком из-за маленького роста, порывистых, нетерпеливых движений и россыпи веснушек на курносом юном лице. Короткие волосы девчонки торчали во все стороны белыми, словно сметана в блюдце котёнка, прядями. Тёмные, похожие на два жёлудя, глаза смотрели на меня с нескрываемым любопытством. Зелёный костюм был плотно подогнан по ладненькой, крепкой фигурке. На плече у неё висел лук и колчан со стрелами, за поясом — парочка острых охотничьих ножей. При ходьбе девушка всё время подпрыгивала, явно собираясь перейти на бег, но всё же воздерживалась, не решаясь обогнать своего ворчливого спутника.


— Кто это? — тихо спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь, озадачиваясь, скорее, для себя самой.


Попрыгунья была ещё достаточно далеко, впрочем, негромкий вопрос услышала. Она тут же представилась звонким высоким голосом:


— Лесавики мы, народ мясцовы. А вы, стала быць, да нас у госци завитали, ци як?


— Выходит, что так, — чуть растеряно ответила я прыткой, вертлявой собеседнице, и, поднявшись, вместе с Рояной отошла в сторонку, позволяя лесному старику и Астамиру отнести тела близнецов к ожидающей их могиле.


— Похорони тела юных магов, уважаемый Рануг, по вашему лесному обычаю — под калиновым кустом, ибо их мать запретила освобождать души своих детей с помощью огня, — Маг коротко поклонился лесовику, обращаясь с этой просьбой, после чего вздохнул с сожалением:


— Конечно, мать вправе лишить своих детей перерождения, хотя я и не понимаю, почему она это делает.


— Все знают, что Эйлин безумна, — резко, в своей обычной манере, бросила Рояна, сердито хмурясь и возмущённо пожимая плечами. Магичка больше не выглядела мягкой и печальной. Она снова надменно поглядывала вокруг себя, презрительно поджав губы. Миг нашего с ней безмолвного примирения теперь казался лишь игрой моего воображения. Её громкий вскрик напугал птиц, сидящих на ветвях. Они с шумом вспорхнули ввысь, но вскоре снова опустились на ветки дальнего кустарника. Проследив за ними, я заметила затаившуюся среди листвы женскую фигуру в бесформенном грязно-коричневом балахоне, с длинными светлыми волосами, большими голубыми глазами, блестящими и пустыми. Ещё какое-то время женщина смотрела на меня, после чего спокойно повернулась и побрела вглубь леса.


— А як жа, вялики чаравник, пахаваю дзяцей, як и абяцав, — важно протянул лесовик. — Чай, не звяры и паняцце маем, што нядобра выпусьцивших дух дзетак пад небам пакидаць. Зямля им будзе пухам, ды вечны упакой пад калинавым кустом.


— Вечны упакой, — повторила, видимо, ритуальную фразу юная его спутница, смахнула со щёк слезинки и напевно пообещала, или же предрекла:


— А з новым сонцам разрасцецца калина над ими, сардэчными. И вярнуся я на гэта месца, ды выражу па свисточку на кожную душу — знов пачуем их галасы.


И все поклонились свежей могилке, поминая печальным молчанием навеки покинувших мир близнецов. Астамир отвернулся, Рояна хмурилась и кусала пухлые губы, я глотала слёзы, понимая, что вряд ли хотя бы когда-нибудь смогу избавиться от острого чувства вины. Только Рануг деловито утаптывал вокруг землю, после собрал, сложенное у ближней берёзы своё добро, да свистом подозвал мелкую пегую лошадушку, которая была впряжена в небольшую повозку.


— Пакладзеце вашага хворага да нас у тачку, — добродушно предложил лесовик. — Мая заимках недалёка. Хай адлежыцца. А внучка Авэ прыгледзиць за им, ды настоями ягадными адпоиць. Вытрымае сэры чаравник. У мяне на смяротникав вочы намётанны, таму завсегда магилы наперад смерці выкапаць паспяваю.


Идти по одной из троп следом за скрипучей тачкой лесовиков оказалось совсем не утомительно. Не знаю, что погрузило мою душу в удивительный, бездумный покой. Может, это действовала местная лесная магия. Уж больно сладким, да таким душистым был лесной воздух, что голова закружилась, а в ногах появилась нежданная лёгкость. Или щебет юной лесовички, умеющей искренне горевать о бедах и тут же от души смеяться через переполняющее сердце бесхитростное счастье, отвлекал от тяжёлых дум, делая дорогу скорой и незаметной.


— Дык ты и ёсць тая самая панна-змий, пра якую гападары чаравники так довга спадзявалися? — громко спросила Авэ, внимательно разглядывая меня с разных сторон. Слёзы печали высохли на её свежем личике, как только она повернулась спиной к кусту калины, склонившемся над свежей могилкой. Девушка просто не умела долго горевать, наученная жить сегодняшним днём, мигом забывая про вчера и не загадывая о завтра. Во время разговора она ни секунды не была покойна: то насвистывала, то подмигивала, или же просто улыбалась, смешно морща курносый носик. Закончив осмотр, заявила:


— А не падобная бо зусим-то!


— Ну, уж какая есть, — развела я руками, будто сожалея, что разочаровала своим неказистым видом юную лесовичку.


— Ничога, вось з чаравниками поживёшь, так паважнасци и набярэшся, — великодушно утешила меня Авэ. — Яны в нас у заходних лясах давно жывуць — ад гарадских хаваюцца. Лес-то мудрацов вашых не милуе чаго-то, вось таму чаравникам пад кронами яго дрэв и бяспечна.


— У Вас здесь своя лесная магия? — не удержалась я от вопроса. Эта новая, неведомая мне сторона мира, лишь недавно коснулась моей жизни, поэтому очень привлекала, пробуждая острый интерес.


Авэ звонко расхохоталась:


— Або мы табе чаравники? Кажу ж, простыя лесавики! Ня змии навить, як ты. И ниякай магии мы ня навучалися. Я вось, да прыкладу, бялку в вока бью, тольки и всяго. А силы у мяне зроду не было. — Отсмеявшись, девушка заметила внушительных размеров бревно, лежащее у тропы. Недолго думая, она без усилий закинула его себе на плечо, и бодро поволокла к повозке, пояснив мимоходом:


— У доме всё спатрэбицца


Когда дошли по развилки, лесовики вместе с Лестисом, который так и не успел очнуться от беспамятства, повернули налево в сторону своей избушки. Я же вынуждена была продолжить путь вместе с магами. Правда, всё же несколько раз оглянулась, сожалея о расставании с весёлой юной лесовичкой. Она на прощанье крепко пожала мне руки и пообещала, что ещё не раз свидимся. Старик Рануг, которому на днях исполнилось сто лет, как уверяла его внучка, руки никому не подал, да и кланяться не торопился. Всю дорогу ворчал о том, чтобы господа маги даже не думали огнём в лесу баловаться, да и деревья без лишней надобности рубить не смели. Ни Астамир, ни порывистая Рояна со стариком не спорили, лишь согласно кивали, явно торопясь уйти.


С каждым шагом лес становился всё темнее и неприветливее. Иногда мои спутники были вынуждены применять магию, чтобы очистить путь от непроходимых зарослей. Я заметила, использовать свои способности они не особенно любили, и обращались к ним крайне редко. Может быть, пытались экономить остатки магической энергии, которая, как я слышала, зависела теперь лишь от количества собственных сил мага, и не могла восполняться извне, как это было в далёком прошлом. Когда мы вышли к лесному посёлку, я была уже сильно исцарапанной и основательно искусанной хищной лесной мошкарой. Одежда, и так бывшая весьма старой и хлипкой, теперь же совершенно пришла в негодность, превратившись почти в лохмотья. Волосы за время странствий отросли и запутались. Вспомнились даже ржавые ножницы Тика, которые, казалось, единственные способны были справиться с моими непослушными кудрями. Именно такой оборванкой с колтуном на голове и опухшим от укусов, оцарапанным ветвями лицом я появилась в посёлке магов, который удивил меня не меньше, чем поразил его жителей облик долгожданного дракона.


— Добро пожаловать в поселение магов, Верна, — гостеприимно развёл руками Астамир, после чего добавил тоскливо:


— Вот так мы и живём. Западные леса радушно приютили почти всех, владеющих хоть какой-то силой. Теперь маги ютятся под деревьями, как бедные родственники, без своих традиционных башен, каждый уголок которых прежде был наполнен магией.


Маг хмуро, невидящим взором уставился на раскинувшийся под ногами живой зелёный ковёр, сплетённый из трав и цветов. Неизвестно, что виделось ему в эту минуту. Может быть, каменные стены прошлого манили к себе, неведомые, но такие близкие сердцу.


— У нас ещё есть время! — громко воскликнула Рояна, сердясь на проявленную Астамиром слабость. — И у нас теперь есть дракон! Мы повернём время вспять, и былинные башни перестанут быть легендой.


Черноволосый маг встряхнул седой прядью, словно отгоняя видения, мягко улыбнулся сердитой спутнице.


— Ты права. Нужно верить, иного нам не дано.


Перестав прислушиваться к ним, я прошла вперёд по высокой мягкой траве, густо усыпанной мелкими, яркими цветами, удивлённо замечая вокруг себя молодые лица, любопытные глаза. Обещанных молвой древних стариков обнаружить не удалось, сколько не оглядывалась. В центре большой зелёной поляны увидела крошечное озерцо, аккуратно огороженное брёвнами, связанными между собой. Оно напомнило мне деревенский колодец, только уж очень большой. Вокруг него толпились женщины с кувшинами, ребятня с удочками и луками, молодые мужчины в зелёных костюмах местных лесовиков, девушки в венках из лесных цветов, в ярких туниках. И лишь несколько старушек сидело на пригорке в стороне от толпы, о чём-то тихо переговариваясь, каждая с небольшим подсолнухом в руках. Когда мы с магами подошли ближе, все вежливо поклонились, но в глазах их застыло изумление.


— Где же маги? — вырвалось у меня, не способной расстаться с ожидаемым образом владеющих силой.


— Где же дракон? — столь же озадачено протянул подросток, стоящий перед нами, ближе других, и явно высказывая всеобщее недоумение.


— Маги перед тобой, Верна, — с грустной улыбкой шепнул мне на ухо Астамир. — Почти все, кого ты тут встретишь, в той или иной степени обладают силой. Впрочем, с нами живут и простые люди, также тоскующие по прежним временам, часто гостят местные лесовики, заглядывают вестницы, заклинатели — все, кто нынче считается нелюдем, иным, отличным от избранных, правящих в новом мире.


— Все, кому грозит исчезновение, — резко оборвала рассказ мага Рояна. Она, не глядя на собравшихся, прошла сквозь толпу, которая поспешно перед нею расступилась, словно перед своей королевой, которую хоть и уважают все, но явно побаиваются.


— А ты кто же будешь такая? — с любопытством спросил чумазый рыжий паренёк с удочкой в руках.


Я растеряно почесала в затылке.


— Дракон …будто бы, — ответила не совсем уверено. — Меня, вообще-то, Верной зовут.


Толпа сразу же оживлённо зашумела, окружая меня плотным кольцом.


— Пришла всё-таки. Близнецы умерли не зря. Вечный покой им, вечный покой, — зашумели все разом, недоверчиво ко мне приглядываясь. Чьи-то руки потянулись в мою сторону, словно не верящие глазам маги пытались таким образом развеять сомнительное видение.


Я растеряно оглянулась на Астамира. Маг ободряюще мне подмигнул, громко прикрикнул на любопытных:


— Да будет вам! Ещё успеете познакомиться. Устала девочка — только ведь дорогу теней одолела.


Все понимающе закивали головами, расступились, позволяя пройти следом за моим провожатым. Приглядевшись, заметила бревенчатые постройки, притаившиеся под раскидистыми кронами деревьев. Жилища поселян были незатейливыми, в основном напоминали кособокие избушки. Но встречались и добротные, многокомнатные дома, с многочисленными пристройками. В одну из таких местных усадеб, которая стояла на отшибе, меня и проводил Астамир.


— Поживёшь пока здесь, — сказал маг. — Никто мешать не станет.


Прежде чем направиться к своему новому дому я оглянулась. Больше никто не обращал на нас внимания, маги снова вернулись к своим делам. Разве что ребятня, всё ещё поглядывала на меня, что-то между собой обсуждая.


В просторной горнице, устланной травяными душистыми ковриками, меня встретила Рояна. Магичка протянула мне тёмно-бардовую тунику и прежде чем уйти холодно обронила:


— Одежду смени. А помыться можешь в спаленке, воду скоро принесут.


Я повертела в руках непривычное платье, сожалея, что не могу оставить себе свою одежду. За годы бродяжничества успела привыкнуть к штанам, рубахам, курткам, и уже сомневалась: смогу ли чувствовать себя уютно в женском наряде. А вот когда увидела корыто с тёплой водой, поняла, как мало нужно для счастья. Вымытое тело обернула мягкой тканью, не торопясь облачаться в тунику магички. Негромкий стук в дверь заставил настороженно вскинуть голову. Не ожидала, что ко мне вдруг пожалуют гости, ведь Астамир пообещал покой и отдых, хотя бы сегодня. Но стук повторился, и я недовольным вздохом принудила себя откликнуться:


— Да, входите уже.


Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился человек, которого я давно уже считала мёртвым. Медленно присела на ближайшую лавку, смиряясь с тем, что призраки, живущие среди магов, видимо, привычное здесь явление.


2. Живые призраки.


Синилья смотрена на меня, я смотрела на Синилью и честно пыталась проснуться. Нянька выглядела нисколько не изменившейся, всё так же горбилась и всё так же сияла живыми чёрными глазами. Она улыбнулась мне и не исчезла даже тогда, когда я пребольно ущипнула себя за руку. Сомнение в её реальности было вызвано лишь непривычным для старухи плаксивым выражением лица. Ранее я никогда не видела, чтобы Синилья проливала слёзы, будь то от горя, или от радости.


— Вернушка, девочка моя, — пробормотала нянька, суетливо вытирая влагу с тёмных, сморщенных, как печёное яблоко, щёк. Она сделала шаг ко мне навстречу, протягивая руки для объятий, и тут же остановилась, натолкнувшись на мой потемневший взгляд.


Чёрный огонь, пробудившийся во мне в пещере, как оказалось, не потух, а лишь уснул на время. Он был рад очнуться и вспыхнуть с новой силой, по-хозяйски растекаясь по венам, поджигая в них вяло бегущую ранее кровь. Я поднялась и покачала головой, не позволяя старухе приблизиться.


— Так ты всё-таки маг, — хмыкнула хмуро. — А я ведь даже не догадывалась.


— Я не маг, деточка, — растеряно ответила нянька, явно не узнавая меня. — Всего лишь вестница. Умею читать души, видеть предначертанное судьбой, а больше ничего. Всегда знала, что ты дракон, малышка, но вот только теперь смогла увидеть это.


— Да, я дракон, — странно, но больше во мне не было сомнений, я чувствовала огонь в себе и не собиралась от него отказываться. Думается, теперь он навсегда поглотил синь моих глаз. — Я тот дракон, которого ты растила, который верил, что небезразличен тебе.


— Я любила тебя, Вернушка, — заверила меня Синилья, прижимая руки к груди. Она ещё раз попыталась приблизиться, намереваясь обнять меня, как в детстве, когда я пряталась от своих невзгод у неё на груди. — Не бойся, я не призрак. Мне просто нужно было исчезнуть тогда — ищейки мудрецов не давали покоя.


— Я не боюсь. — В моих глазах заплескалось пламя, заставляя старуху отшатнуться. — Но лучше бы ты была призраком. Говорят, они не умеют лгать и тогда, возможно, я бы поверила.


— Я не обманываю, деточка, — плаксиво попыталась убедить меня Синилья. — Я очень привязалась к тебе. Это правда.


— Ай-ай-ай, — насмешливо протянула я. — Привязалась к зверушке, которую с детства готовила на заклание. Мне осталось только посочувствовать тебе, дорогая нянюшка.


— Поверь в мою искренность! Я ведь не знала… — старуха снова роняла слёзы, пытаясь объяснить, оправдаться. — Всю жизнь я любила мага и готова была на всё ради него. Я и сейчас ради него на всё готова. Ты ведь теперь знаешь, что такое любовь, Верна? Я вижу, как звенит это чувство в твоей душе. Но сердце моё велико и в нём ты, маленький дракон, тоже прочно заняла уголочек с самого первого мига, как только я тебя увидела.


Да, теперь я знала, что такое любовь, но и с ненавистью успела познакомиться, и с болью. Словам же верить разучилась. Теперь я была драконом, а не маленькой доверчивой девчушкой с замиранием сердца слушающей нянькины сказки. А драконы всегда одиноки среди людей. Одиноки навсегда. Я, не слушая лепет старухи, порывисто наклонилась и подняла с пола свою одежду. Нянькин платок — алый кусок ткани с узелками на концах отыскался в кармане штанов.


— Возьми, — протянула его Синилье. — Твой знак мне больше не нужен. Заклинатель нашёл меня, и маги получили своего дракона, как и было вами задумано. И потом, мне не о чем больше вспоминать.


Старуха взяла свой платок дрожащими руками и тут же приложила его к заплаканным глазам. Она ещё больше сгорбилась, сморщилась, глаза её потухли. Вяло протянула мне свёрток с одеждой.


— Здесь костюм лесовиков. Я подумала, что тебе будет в нём удобнее, чем в непривычной тунике магов.


Я не шелохнулась, и она оставила подарок на скамье. Повернувшись, нянька ушла, едва волоча больные, опухшие от старости и болезни ноги. Я глядела ей в след, не видя и не чувствуя ничего, словно она действительно была призраком.


Одежда пришлась мне впору, будто кто-то специально сшил её для меня. А даже, если это и так? Какая разница, меня больше не трогала чужая забота. Мягкие кожаные сапожки, впрочем, порадовали. Я с отвращением отшвырнула в сторону огромные мужские сапожищи, успевшие основательно, до волдырей, натереть ноги. Только теперь спохватилась, вспомнив о шкатулке с дневниками, оставленной возле Лордина. Подумав, отмахнулась от беспокойства: я ведь всё равно знала все свитки наизусть. Ухмыльнулась, предположив, как обрадуется Гор нечаянной находке. Долго чесала отросшие волосы деревянным гребнем, рискуя сильно проредить свою шевелюру. Потом собрала их в пучок на затылке, решив как-нибудь поспрашивать у магов ножницы — длинные кудри были мне в тягость, избавиться от них как можно скорее я бы не отказалась. Пока одевалась, в комнату впорхнула стайка девушек, испросив прежде моего позволения. Коротко поклонившись, что было, видимо, привычным здесь приветствием, хохотушки споро расставили на столе передо мною лукошки и миски с угощением. Поглядывали на меня из-под опущенных ресниц с любопытством, тихо перешёптывались, хихикая, но спросить ничего так и не решились. Даже странно, совсем ведь на вид обычные девчонки, и не скажешь, что магами рождены. Девушки убежали, смущённо склонив украшенные венками головы. Уже прикрыв за собой дверь, разразились громкими смешками и удивлёнными возгласами. Я скользнула равнодушным взглядом по разносолам, пожалованным мне хозяевами лесного поселения. Чего тут только не было: душистый мёд, ягоды, грибы, орехи, неизвестные мне маринованные коренья. Лес явно не скупился на свои дары. Отстранённо подумала, что теперь понимаю, почему кот не остался с магами. Уж таким-то меню его вряд ли возможно было бы здесь удержать. О заклинателе вспомнила без привычных эмоций, словно бушевавший во мне огонь успел выжечь всю накопившуюся в душе боль. Есть не хотелось. То ли поздний ужин Гора оказался слишком сытным, то ли аппетит исчез вместе с той, кем я была прежде. Дракон во мне пробудился, только вот как с этой переменой жить, я ещё не знала, но понимала, что становлюсь другой. Угостившись лишь глоточком кислого морса, я встала и направилась к двери, надеясь, что прогулка развеет моё смятение, поможет отыскать равновесие во взбудораженной душе.


Распахнув дверь, невольно прищурилась — яркое солнце, подсолнухом висевшее над головой, ослепило привыкшие к полумраку горницы глаза. Почти летняя теплынь западного леса не могла не порадовать после ледяных ветров, успевших потрепать меня в каменной долине и в северных горах. Задуматься о странностях погодных условий, так избирательно привязанных к отдельным уголкам мира, не успела. Громкий, чуть хрипловатый голос, раздавшийся вдруг у самого уха, совершенно меня оглушил.


— Приветствую тебя, дева-дракон!


Я дёрнулась от неожиданности, с усилием смиряя всколыхнувшийся было во мне огонь, будто собравшийся пролиться на отчаянного наглеца, потревожившего покой его хозяйки. Я резко повернулась и хмуро уставилась тяжёлым, неприветливым взглядом на улыбчивого рыжего паренька, явно давно уже утаптывающего землю возле крыльца. Он хоть и выглядел симпатичным, совершенно безопасным, даже забавным, но вовсе меня не интересовал. Хотелось просто отмахнуться от него, как от надоедливой мухи. Впрочем, парень нисколько не смутился, смотрел на меня ясными, голубыми глазами доверчиво и открыто. Был он щуплым, невысоким, загорелым до черноты и, не переставая, сиял искренней белозубой улыбкой. Одет был в точно такой же зелёный костюм лесовиков, как и я, только изрядно поношенный и обтрёпанный. Рукава куртки закатаны до локтей, штаны у колен обрезаны. Его огненно-красные волосы, кудрявые и тонкие, как паутинки, задорно топорщились в разные стороны, словно солнечные лучики.


— Чего тебе надо? — спросила с досадой сквозь зубы.


— Любопытство одолело, — с явно преувеличенным раскаянием на чумазой физиономии развёл он руками, и тут же предложил, задорно подмигнув:


— А хочешь, я тебе поселение покажу? Без меня-то в лесу ты мигом заблудиться успеешь.


Мне честно хотелось одиночества, и эта жужжащая у уха рыжая муха сильно раздражала. Но когда я, оставив парня без ответа, поплелась по отыскавшейся в траве тропе, он упрямо потащился следом. Странно, но вокруг больше не было ни души, только молчаливые деревья окружали меня, словно заколдованные стражи леса.


— Где все? — спросила, не оглядываясь, обращаясь скорее к самой себе.


Рыжий тут же догнал меня, восприняв мой вопрос как приглашение к совместной прогулке, и беспечно пожал плечами:


— Кто где. У всех свои дела, хлопоты, поручения. У нас только старые маги барствуют, но так они и живут в самой чаще, а туда к ним никто не ходит без особого приглашения.


— А ты что же бездельничаешь? — строго взглянула я на него, очень надеясь таким образом избавиться от прилипчивого провожатого.


— Чего это сразу бездельничаю? — парнишка обиженно вытаращил и без того выпученные, как у рака, глаза. — Я охраняю деву-дракона, тебя, то есть. А вообще-то я рыбак знатный!


Он с гордостью продемонстрировал мне мелкую рыбёшку, нанизанную на прутик, который всё это время таскал у себя на плече. Доказывать ему, что такой телохранитель мне и даром не нужен, я не стала. Догадывалась, что так просто от него не избавиться. Полюбопытствовала всё же с надеждой:


— А у тебя, случаем, нет никакого важного поручения?


Рыжий расплылся в довольной улыбке:


— Как это нет?! Конечно, есть.


— И чего это ты его не выполняешь? — ехидно хмыкнула я.


— Как это не выполняю? Обязательно выполняю. А что я, по-твоему, сейчас делаю? — протянул он.


— Надоедаешь мне, — теряя терпение, рыкнула я, уже даже не пытаясь его испугать. Видно же было, что всё бесполезно, парня и палкой от меня вряд ли отогнать удастся. Впрочем, я не собиралась бегать за рыжим приставалой с дубиной ради веселья ребятни, изредка выглядывающей из-за деревьев. Отдалённые голоса всё время раздавались в округе, напоминая о том, что лес вовсе не опустел, как показалось мне вначале.


— И ничего не надоедаю, — простодушно заверил меня парень, не переставая невинно улыбаться.


Мне оставалось лишь смириться.


— И откуда ты только взялся? — вздохнула рассеяно, взмахнув рукой, признавая поражение перед его упрямством.


— Пришёл, — обрадовал он меня откровением, доверчиво заглядывая в глаза, словно щенок. — Я же сирота. Ни папки, ни мамки — нет у меня никого, все умерли. Лесовики пожить пустили, а потом и здесь, в поселении магов, как-то прижился.


Его грустная история меня совсем не тронула, а лишь вызвала необъяснимую досаду.


— Так, может, поручением своим займёшься, — предложила с тоской, ломая голову, чем бы его таким озадачить, чтобы от своей драгоценной персоны отвлечь хотя бы ненадолго.


— А я же чем занимаюсь! — снова просиял рыжий, мигом забыв о своей трагической судьбе. — Или я зря столько времени тебя караулил у избы самого Астамира?! Как будто мне делать больше нечего?! Вот отведу тебя к старику Рэю и снова на лесное озеро махну. А если хочешь, то и тебя могу прихватить. Красотень там, ну просто неописуемая!


— Нет уж! — невольно вырвалось у меня. — К озёрам с некоторых пор я как-то равнодушная.


Шрамы на ноге, оставленные клыкастым хозяином Живого озера, заныли, словно в них пробудилась нечаянная память.


— Ну, как хошь, — удивлённо пожал плечами рыжий. — Зря, многое теряешь.


— Уж лучше потеряю, чем найду, — проворчала я, очень сильно подозревая, что делать парню точно нечего, вот и мается от безделья.


Только теперь заприметила, как неосознанно следом за ним свернула с тропы в сторону виднеющейся вдали крошечной полянки, усыпанной мелкими синими цветами. Любопытство пробудилось, хотя и исподволь, как будто против моей воли.


— Что за старик такой, к которому ты меня вздумал проводить? И чего ему от меня понадобилось?


— Давно здесь живёт — совсем развалина, — хмыкнул рыжий, помахивая прутиком с рыбой. — Но упрямый же какой! Говорит: пока Верну не увижу, умирать даже не подумаю. Вот насмешил! Как он тебя увидит-то? Он же слеп на оба глаза. Но ты же Верна и есть? Я правильно расслышал?


— Верна я, Верна, — кивнула бездумно. — Только не знаю никакого старого Рэя. Ошибается, небось, ваш старожил. И чего это он тебя упросил меня к себе на смотрины привести, даже догадаться не могу.


Парень смущённо потупился, после вновь заглянул доверчиво в глаза.


— Ну, не совсем так уж и меня. Он об этом всё время кричит, не переставая. Уже уважаемый Рануг ему и могилу заготовил, а он всё упрямится, всё небо коптит, успокаиваться не желает. А мне же не трудно старику помочь, это я завсегда с удовольствием. Вот приведу тебя к нему, так, может, и утихнет, наконец, да уснёт в вечном покое под калиновым кустом.


Я удивлённо подняла глаза на весело насвистывающего парня. Выглядел он искренне озабоченным столь упрямым нежеланием старика помереть. Правда, подпевать птицам это ему нисколько не мешало.


— Звать-то тебя как? — спросила растеряно, честно пытаясь понять этого парня.


— Рыжим зови, — небрежно представился он. — Все так зовут. Я привык.


— Везёт мне, однако, на рыжи… — начала я было вспоминать хранителя скал, но нетерпеливый проводник перебил меня, толкнув плечом:


— Вот он, Верна, гляди, — указал он рукой на скрюченную фигурку человека, сидящего под старым, раскидистым дубом. — Кстати, Рэй уверял как-то, что он твой дед, и даже клялся в этом.


— …и на призраков, кажись, тоже, — пробормотала, заканчивая прерванную фразу. Тёплая волна поднялась в груди, пытаясь погасить драконье пламя. Синь вернулась на миг в не верящие, но так желающие верить глаза.


— Ловко ты умеешь цвет глаз менять, — восхищённо протянул рыжий. Но я не стала его слушать. Отмахнулась, как от въедливого комара, и быстро побежала к тому, кто действительно мог оказаться родным мне человеком.


Парень медленно пошёл за мной следом, но приближаться не стал. Остановился у ближайшего орешника, где и устроился с удобствами, вольготно раскинувшись в высокой траве, затих, насторожено прислушиваясь.


Старик был не один. Рядом с ним сидела белокурая девочка с двумя косичками, в зелёном, как молодая листва, балахоне, похожем на те, в которых здесь ходили маги. Издали она напоминала цветок и поэтому, наверное, я не сразу её заметила. Девочка плела веночек и весело о чём-то щебетала. Старик, похоже, спал, что вовсе не смущало разговорчивую малышку. Голова его свесилась на впалую грудь, рот был приоткрыт, дряблые щёки обвисли. Кожа старика была настолько тонкой и прозрачной, что, казалось, разорвётся при малейшем движении, как лист бумаги. На шее, почти полностью облысевшем черепе и щёках расползлись, будто язвы, тёмно-коричневые уродливые пятна. Длинная прядь седых волос — единственная сохранившаяся на макушке, падала на лицо, закрывая глаза. Одежда лесовиков, уже ставшая для меня привычной, мешком висела на худом теле. Я долго смотрела на этот оживший призрак из неведомого мне прошлого, пытаясь поверить, что он не игра расшалившегося воображения. Старик вдруг проснулся и насторожено поднял голову. Только теперь я увидела выжженные глазницы на бледном лице.


— Она пришла, — сказал он на удивление ясно и чётко неожиданно сильным голосом. — Она пришла.


Девчушка подняла голову, заметила меня и, вскочив, поклонилась, как здесь принято.


— У тебя гостья, Рэй, — звонко объявила она. — Дева-дракон навестила тебя.


Старик улыбнулся беззубым ртом и снова повторил:


— Она пришла, я слышу.


— Ну, тогда я побежала, — скороговоркой пропела девчоночка. — Понадоблюсь, так свистнешь в свисток, как обычно. Уж, свистульку Авэ я и на краю леса услышу.


— Беги, Малва, беги, — вяло махнул старик рукой. — Совсем ты умаялась здесь со мною. Ничего, теперь-то уж скоро, теперь-то уж я не задержусь в вашем лесу.


— Мне не в тягость, Рэй, ты же знаешь, — раздалось уже издали. Было видно, как малышка торопилась насладиться свободной минуткой.


Старик снова поднял голову.


— Ты пришла? — проговорил тихо, словно не веря в случившееся. По его щёкам катились слёзы, которые он будто и не замечал. Я не знала до этого часа, что пустые глаза способны плакать. — Внучка, Вернушка. Дождался всё-таки, а уж и не чаял свидеться. Посиди со стариком, не побрезгуй.


— Я пришла, — отозвалась я, чувствуя, как горячая волна принуждает отступить пламя. Опустилась с ним рядом, позволяя худым рукам со скрюченными пальцами коснуться лица. Старик осторожно дотронулся до щёк, лба, моих закрытых глаз.


— Красавица, — выдохнул счастливо. — А глаза-то, небось, голубые, что озёра, как у неё — у Отаны.


— Иногда, — уклончиво ответила я, радуясь, что он не может заметить в них черноту, так часто теперь пожирающую привычную синь. Почему-то не хотелось, чтобы Рэй видел во мне дракона, как другие. Поторопилась спросить, чтобы отвлечь его от своей, как оказалось, переменчивой внешности:


— Кто это, Отана?


— Моя любимая, — просто ответил старик и тихо засмеялся каким-то своим воспоминаниям. Только теперь я расслышала старческое дребезжание в его голосе, показавшемся вначале таким сильным. Отсмеявшись, он заговорил быстро и сбивчиво, словно опасаясь о чём-то забыть, или не успеть рассказать:


— Она всегда была бунтаркой, моя Отана. Помню, как пошла против воли родителей и выбрала меня — простого воина. Нынче и понятия такого не сохранилось — вольный воин, все в наёмники, иль стражи подались. Только отец моей возлюбленной обозвал меня безродным разбойником дороги. Не справился с непокорной дочерью, которую поддержала её мать. В безумном гневе сжёг все портреты своих знаменитых, великородных предков, чтобы глаза моих наследников не замарали родичей королей своими взглядами. В те времена королевская кровь ещё не была пустым звуком, знаешь ли. А Отана гордилась лишь тем, что в ней течёт кровь дракона. Она была одержима идеей: вернуть в мир магию. До самой смерти верила, будто это ей под силу. Если бы мы знали, какая это ошибка, если бы знали…


Старик снова заплакал, не переставая гладить меня по голове.


— Значит, это правда — ты мой дед, — пробормотала я, думая о том, что не зря прошла тропой теней. И Лордин был прав — это моя дорога, уже не свернуть, да и зачем сворачивать.


— Правда, — тихо ответил Рэй. Потом он спохватился, заговорил встревожено:


— Я ждал тебя, чтобы предостеречь. Ты не должна позволить им себя убить. Они не посмеют. Им нужна добровольная жертва. Но они её уже получили — Отана отдала им свою жизнь, свою кровь, даже нашу дочь она отдала им. Когда Эсмина уходила, мне сказали, что у неё были пустые, мёртвые глаза. Казалось, она умерла вместе с матерью там, на жертвенном алтаре. Что стало с нею? Она счастлива?


Я вспомнила улыбку, появившуюся на лице матери в миг её гибели и с чистой совестью ответила:


— Да, она счастлива.


— Слава небесам, — успокоено вздохнул старик. — Я уже и не верил, что она сможет забыть то предательство, забыть свою несчастную любовь. Она ведь ушла, проклиная магов, и они не остановили её. Тот единственный раз в её глазах горело чёрное пламя. Я уже не мог видеть, но чувствовал убийственный жар его дыхания. Это оно выжгло её душу. Проклятая кровь убила мою девочку. Но ты говоришь, она нашла в себе силы возродиться, она счастлива. И теперь я могу уснуть, вечный покой давно ждёт меня.


Старик всё ещё прикасался к моим волосам дрожащими руками, но я видела, как силы покидают его. Эта встреча оказалась слишком сильным испытанием для него. Голос Рэя слабел, тело всё сильнее дрожало, годы боли истерзали его душу, лишили сил. Он жил только надеждой на нашу встречу, желая уберечь хотя бы меня, раз не смог защитить свою любимую Отану, ведь её приходилось защищать от неё самой. И вот ему больше незачем было жить — долгожданная встреча состоялась, он сделал все, что было в его силах. Теперь старик угасал у меня на руках, медленно погружаясь в спасительный сон. Я не могла определить, что чувствую к нему. Единственное, в чём была уверена — это не было равнодушие. Он — та соломинка, которая связывала меня с неизвестным мне прошлым, с таким значимым для меня родом, о котором, до сей поры, я имела весьма смутное представление. Он был тем окошком, которое долгое время было заперто и, думалось, навсегда и в которое я теперь имела возможность заглянуть.


— Кто выжег твои глаза? — спросила, не надеясь быть услышанной окунувшимся в грёзы сна стариком.


Но он ответил, уже так тихо, что мне пришлось склониться к его губам:


— Арутин… Я не мог видеть, её кровь…Она не кричала… Просила: найдите эту каплю, спасите мир… Я не мог видеть…Бросился к ней…Он сказал: не смотри…Потом огонь и темнота…


Рэй затих, погрузился в сон. Я прислонила его к стволу дуба-великана, послушала едва уловимое дыхание. Не была уверена, что он ещё проснётся. Но пока он спал, и я не хотела тревожить его. Я не хотела, чтобы он ощутил огонь, восставший в моей груди чёрной стеной. Я так и не успела узнать, кто из магов предал мою мать. Никогда бы не подумала, что она способна любить. Видимо, несчастная любовь в нашем роду передаётся по наследству так же, как и проклятая кровь. Но одно имя мне было теперь известно — Арутин! Оглянулась, в надежде спросить о таинственном маге своего недавнего провожатого, но рыжий исчез, оставив после себя примятую под орешником траву. Не утерпел всё же, сбежал к своему красивому озеру. Я поднялась и решительно отправилась на поиски того, кто давно уже должен был ответить за вечную ночь, которую он подарил моему деду. Может быть, та прежняя Верна и не решилась бы разыскивать мага, но дракон, который в ней проснулся, не размышлял, не сомневался. Я не успела сделать и десятка шагов, как протяжный вой заставил меня остановиться. Он нёсся над деревьями, настигая всех, кто был в лесу. Это был зов. Я поняла, почувствовала и теперь знала, куда мне нужно идти.


3. Жить или умереть?


Протяжный заунывный звук завладел мною. Он сковал тело, оплёл душу невидимой, но прочной лентой, и потянул куда-то. В сознании билась только одна мысль:


— Идти…идти… идти…


Дракон во мне ярился, бушевал, не желая подчиняться чужой воле. Он, наверное, мог оборвать, сжечь эти путы, если бы я позволила внутренней силе выплеснуться. Но я знала, каким-то образом чувствовала — нельзя дать чёрному огню, полыхающему во мне, взять верх, стать моим господином. Ведь в ту минуту я исчезну, и останется только это безумное, всепоглощающее пламя. Мне следовало остаться хозяйкой самой себе. Я хотела подчинить, усмирить, живущего во мне огненного зверя, но всё ещё не знала, как это сделать и только поэтому покорно шла на зов, почти ничего не замечая вокруг. Шла, как пленница, которую кто-то неизвестный и чрезвычайно сильный тянул на магической верёвке к себе навстречу. С другой стороны, я тоже была не прочь встретиться, наконец, с настоящими великими магами. Подозревала, что среди них будет и тот, чьё имя мне было теперь известно — Арутин. Я собиралась его искать, но теперь он сам ждал меня. Вряд ли маги понимали, с чем столкнулись, что пробудили к жизни. Порой, казалось, если я не научусь справляться с собой, не отыщу равновесие в себе между человеком и драконом — мир погибнет намного быстрее, чем ожидалось отвергнутыми, лишёнными права на жизнь нелюдями. Лордин не ошибался, когда утверждал, что капля драконьей крови способна на многое. Меня пугала эта пробудившаяся во мне сила. Иной раз верилось, что она сожжёт весь этот чудный лес со всеми его жителями, а, может быть, и целый мир, когда получит полную свободу. Но я не хотела этого, поэтому приходилось бороться с самой собой, не позволяя дракону одолеть то человеческое, что ещё во мне оставалось.


Я шла через лес, не замечая троп, и деревья словно расступались передо мной. Вокруг снова замелькали многочисленные лица. Маги провожали меня пытливыми, а то и сочувствующими взглядами. Глядели на меня так, как будто я обратилась вдруг вживую покойницу, которая шествовала нынче к своей могиле, выкопанной предусмотрительным лешим Ранугом. Тихий пугливый шёпот долетал со всех сторон, едва касаясь завороженного зовом сознания.


— Круг старейших… Впервые за много лет… — Жертва…кровь дракона…


— Жертвенный алтарь снова открыт…


— Мир будет спасён…Мы будем спасены…


— Ничего ещё неизвестно…В прошлый раз жертва была напрасной…


В какой-то миг рядом со мной появился Астамир. Он выглядел растерянным. Шепнул виновато:


— Прости, девочка. Я не знал, что Круг соберётся так скоро. Я обещал тебе отдых, но маги не хотят упустить даже мига. Закат уже близко. Им нужно кровавое солнце для ритуала. Но нельзя позволить великим снова ошибиться. Не бойся, я не оставлю тебя, я постараюсь быть рядом.


Я не боялась. Я не слушала его. В висках стучало лишь одно:


— Идти…идти…идти…


В груди тихо ярился дракон, рвущийся на волю. Великие встретили меня на площадке у алтаря, которая служила им, видимо, некоторым подобием святилища. Это была именно площадка, а не лесная поляна. Лес настороженно отступил от пугающего даже его места. Чёрная, будто выжженная, земля, на которой не росли ни трава, ни кусты, оставшиеся за спиной, чем-то напомнила, уж не знаю почему, пол мрачного подземелья. Хотя над головой по-прежнему простиралось потемневшее к вечеру небо, и подпалённое алым солнце сбрасывало нам на головы свои лучи, как кровавые капли. Впрочем, каменные стены здесь были. Они, словно части разрушенной башни, перенесённые сюда насильно явно нечеловеческой силой, окружали площадку с разных сторон. Лишь узкий проход позволял беспрепятственно приблизиться к алтарю. Хотя вряд ли бы здесь смог пройти посторонний. Догадываюсь, зов стал тем ключом, который отпер для меня невидимую дверь. Не знаю, смогла бы я раньше ощутить давящую, почти угрожающую атмосферу этого места, теперь же она явственно давила на плечи, словно была материальной. Всё здесь — каждый уголок, каждый камешек казались мне наполненными тёмной, вязкой силой, скопившейся в них за многие века, а, может быть, и тысячелетия. Воздух был густым, приторным. В нос ударил резкий неприятно-сладковатый запах. Я не могла определиться: кажется, пахло медью, железом, ржавчиной или чем-то подобным. Но дракон во мне знал точно — это был запах крови. Разъярённый, будто раненый медведь, он взвился, взвыл и рванулся вперёд, пытаясь выплеснуться из моих глаз огненными слезинками. Я резко остановилась, закрыла глаза, справляясь с внутренним раздражением, чужим гневом. Сколько же жизней впитала эта земля, эти камни?! Даже воздух утратил свою прозрачность. Окружающий серо-бурый туман напоминал клубы пыли, пропитанной кровью. Но, возможно, то был лишь вечерний сумрак, смешанный с цветом кровавого заката. В любом случае глаза открывать не хотелось. Тишина давила на уши. Не было слышно ни щебета птиц, ни шелеста листвы, ни шума ветра. Если бы не успела заметить тёмные фигуры, с ног до головы укутанные в тёмно-синие плащи, расшитые серебристыми созвездиями, то решила, что вдруг перенеслась в какое-то пустынное место, далёкое от леса, далёкое от кого бы то ни было из живых существ.


Давящая, обволакивающая пустота принудила взглянуть, медленно приподняв веки, дабы удостовериться, что мир вокруг не исчез, оставив меня в совершенном одиночестве. Тёмные фигуры со скрытыми под капюшонами лицами всё так же стояли полукругом возле чёрного блестящего камня, издали напоминающего крышку гроба. Странно, но где-то я уже видела что-то подобное. Пришлось поднапрячь память, и спустя миг я вспомнила. Стол у змеиного князька Граба был сделан из точно такого же, неизвестного мне материала. Только он выглядел гладким, без единой шероховатости. А местный алтарь был испещрен трещинами, переплетёнными в замысловатом узоре, украшающем ровную поверхность. Идеально чёрный цвет портили красные разводы. Видимо, это были следы не единожды пролитой на этом камне крови. Не скрываясь, брезгливо поморщилась, но страха во мне не было, хотя и знала, что меня здесь ждёт.


Затянувшееся молчание утомило. Несмотря на своё нетерпение, я всё никак не могла решиться нарушить тишину. Уж и не знаю, что они высматривали во мне — эти великие старцы. Что, вообще, можно было разглядеть сквозь плотную ткань капюшонов, надвинутых почти до дряблых подбородков?! Мне не терпелось броситься к ним с вопросами, но внутренний жар сковал мои уста. Показалось вдруг, что вместо слов изо рта выплеснется пламя. Лишь поэтому решила прежде послушать хозяев, которые сами же приволокли меня сюда. Мысленно пересчитала присутствующих. Удивилась, ожидая большего количества магов. Всего-то двенадцать по кругу и один — самый высокий из них, — в центре, у алтаря. Ну вот и встретила я наделённых силой древних стариков, прячущихся в чаще леса, о которых порой с насмешкой вспоминали граждане объединённого государства, не забывая каждый раз суеверно сплёвывать через левое плечо. Страх всё ещё запаздывал, во мне плескалось лишь любопытство и клокотал едва сдерживаемый гнев, да и тот не совсем мой. Высокий старик первым привлёк моё внимание. Его от других отличала длинная белоснежная борода, скрывающая подбородок и пушистым облаком спадающая почти до земли. Дракон, вцепившийся в повод накормить свой огонь злобой, подсказал: Арутин! Я резко шагнула к нему навстречу, ещё не зная, что стану делать или говорить, когда он скрипуче провозгласил:


— Свершилось! Дракон пришёл!


Тихий одобрительный гул стал ему ответом. Признали всё-таки значит. Долго же раздумывали. Забыв про злость, я едва справилась с неуместным в данный момент смешком. Уж больно театральной показалась мне эта встреча, словно заскучавшие старички решили разыграть представление, похожее на одно из тех, которые устраивали для толпы бродячие актёры на площади в дни праздников. Настоящим здесь казалось только это жуткое место, которое они выбрали для спектакля. Белобородый, впрочем, не ждал аплодисментов, он продолжил свою речь, и с каждой фразой голос его креп, пока не превратился в эхо далёкого грома.


— Великий Благолет впитает кровь и силу дракона, смешанную с силой кровавого солнца! Чёрный огонь вдохнёт жизнь в древний камень, и он переродится в зверя. Чёрный дракон сметёт скверну из нашего мира, вернёт магию, вернёт жизнь. Так будет отныне и на века!


— Отныне и на века! — гулко повторили маги, и я почувствовала, как воздух вокруг уплотнился, будто пытаясь спеленать меня, словно младенца, заботливая нянюшка. Как-то сразу стало понятно, что шутки кончились, а спектакль оказался не очень приятной жизнью. Не иначе, как от пробудившегося, наконец, страха в голове проскользнула совсем несвоевременная мысль: в древности благолет также именовали кровавиком. Перед мысленным взором замелькали кровавые пятна. Высокий старец тем временем резко откинул капюшон и уставился на меня, упрямо сопротивляющуюся покрывалу из воздуха, которое всё теснее укутывало тело. Тёмные глаза его с красными прожилками показались осколками кровожадного камня. Они притягивали меня, лишая сил сопротивляться. Но маг был способен подчинить себе лишь человека. Дракон же ему был неподвластен. Я упёрлась, вцепилась мёртвой хваткой в ближайший камень, так удачно торчащий рядом из сломанной древней стены. Хищно оскалилась, словно зверь всё же смог на миг прорываться наружу и исказить мои черты, показав собственный облик. Черпая силы в упрямой злости, сопротивлялась не только магу, но ещё и дракону, требующему полной свободы. Никому из них я не желала сдаваться. Казалось, моё тело вот-вот разорвётся, ведь оно было лишь хрупкой человеческой оболочкой, сдерживающей убийственный огонь.


Маги, торжественно молчащие до этого момента, недовольно загудели, как будто обиделись на меня, за то, что я не позволяю себя убить. Белобородый с досадой оторвал от меня взгляд, после чего сразу стало легче дышать, и заговорил скрипучим увещевательным голосом:


— Не упрямься, девочка. Прими достойно свою участь. Ты возродишь наш мир, вернёшь в него магию. Твоё имя останется в легендах. Ведь ты рождена для того, чтобы спасти всех нас.


А вот это уже было интересно! Всего ожидала я от магов, но чтобы они спланировали не только моё участие в кровавом ритуале, но и само моё рождение, предположить не могла. В ответ из моего горла вырвалось рычание, глаза полыхнули, обратившись в чёрные угли:


— Ты спутал меня с покорной овцой, Арутин! Весьма сожалею, что не оправдала ваши ожидания и упрямо не позволяю себя зарезать. Наверное, я не настолько амбициозна, чтобы согласиться поменять жизнь на упоминание моего имени в легендах. Достаточно с вас Отаны и Рэя, которого ты ослепил. Вы зря все так беспечны, подпуская к себе дракона настолько близко. Смотрите, как рвётся чёрное пламя. Ещё немного и я не смогу удержать его!


Пока я срывала голос в крике, солнце закатилось, и его алые лучи рассеялись в ночном сумраке. Теперь только звёзды и насмешливый глаз луны с любопытством досматривали представление, устроенное магами. Я всё ещё ждала ответа, всматриваясь в неподвижное лицо белобородого старца. Но ответил мне вовсе не он. Один из толпившихся за его спиной магов медленно отбросил капюшон и проговорил тихим, спокойным, удивительно знакомым голосом:


— Я виноват, дитя, признаю. Мне следовало лишь остановить воина, который обезумел, наблюдая медленную и мучительную смерть возлюбленной. Опасаясь, что он оборвёт ритуал и сможет прорваться через магическую завесу, я ударил его слишком сильно. Это была случайность, девочка. Роковая случайность.


Я повернула голову и растерянно воззрилась на Старика — того самого почитаемого «за чертой» знахаря, который вырвал меня когда-то из лап убийственной горячки. Он выглядел таким же древним, как и прежде. Его выцветшие глаза смотрели на меня всё так же спокойно и задумчиво.


— Ты не должен винить себя, Арутин. Ничто неважно, когда мир каждую минуту готов угаснуть. Наша цель слишком велика, чтобы считаться с потерями. — Белобородый перевёл хмурый взгляд со Старика на меня. — Кровь дракона должна окропить камень! Весь мир ждёт этого!


— Оставь девочку, Дарлир. Пока оставь. Солнце уже зашло. Время упущено. Мы зря надеялись, что она согласится пожертвовать собой, — Арутин вяло махнул рукой, и это послужило знаком для всех остальных.


Маги сломали круг, медленно направились к выходу из святилища. Кое-кто обнажил голову, но многие не пожелали встречаться взглядами с моими пугающими глазами. Две женщины, одна постарше, другая помоложе, подошли ко мне и по очереди ласково коснулись висков, с сочувствием вглядываясь в лицо. После их прикосновения я ощутила прилив сил и вздохнула с облегчением. Моя казнь откладывалась, в связи с чем отдохнуть, как обещал Астамир, я, видимо, ещё успею. Моложавый, очень красивый мужчина с орлиным профилем и непривычно раскосыми глазами, посмотрел на меня с презрением, демонстративно плюнув себе под ноги. Он что-то резко выкрикнул на незнакомом мне языке. Думаю, вряд ли это был комплимент. Но большинство магов выглядели равнодушными, уставшими от жизни. Казалось, их не интересовал ни дракон, ни ритуал, и даже мир, который они несколько мигов назад честно пытались спасти. Только Белобородый Дарлир всё стоял и глядел на меня с фанатичной решимостью в глазах, похожих на серые камни.


— Завтра на закате ты умрёшь, — бросил он мне в лицо приговор. — Смирись! И не пытайся бежать, дева-дракон, — тебе не удастся покинуть лес.


— Она не умрёт, Дармир! — Громкий голос заставил уходящих магов остановиться и обернуться.


Астамир только теперь, когда после захода солнца магическая завеса пала, смог зайти вовнутрь святилища. Он быстро подошёл ко мне и заслонил собой от взглядов великих, в глазах которых проснулся интерес. С любопытством выглянув из-за его плеча, я заметила и других непосвящённых в таинство ритуала. Рояна стояла, с независимым видом прислонившись к каменной стене. Синилья робко прокралась к Арутину и, словно испуганная девчонка, взяла его за руку. Старик заглянул ей в глаза и успокаивающе кивнул. Все остальные, не решившиеся ступить на мёртвую землю, толпились у каменных стен.


— Верна не умрёт, — уже тише повторил мой неожиданный защитник, твёрдо глядя в похожие на камни глаза старейшего.


— Что, Астамир, вдруг проснулись отцовские чувства? — скрипуче протянул тот. — Ты забыл о своём долге?!


Я тихо пискнула, ещё не до конца осознав услышанное. Новость удивила многих. Оживлённые голоса поражённых магов заглушил яростный крик Рояны.


— Значит, это правда! — прекрасное лицо её покраснело от гнева. — Дракон — твоя дочь! Мне давно следовало догадаться об этом. И ради её матери ты предал мою, отец? Ты принёс дракону в жертву нас всех: маму, Рослава, меня.


Все слушали этот крик, затаив дыхание. Даже великие присоединились к толпе и заинтересовано смотрели, как и все, на поникшего, будто избитого человека, вдруг оказавшегося моим истинным отцом.


— Ты забыла, Рояна, Рослав сам выбрал свой путь — такой короткий и такой яркий. И всё же я виноват. Твоя мать не простила меня. Антея не сказала тогда о тебе. Наверное, то была её месть за предательство. Она ушла и обрекла меня на одиночество.


— Зато у тебя теперь есть дракон! — зло захохотала Рояна. — Надеюсь, до следующего заката эта девчонка успеет понять, как цинично ты использовал её мать, которая оказалась не такой уж и дурой, как я полагала, раз умудрилась разгадать ваш план. Вот только не сумела справиться со своим огнём — гневом сожгла душу. Если бы не ваша защитная магия, так и тела не осталось, которое смогло родить такое нужное для вас дитя. Ты понимаешь, о чём я, сестричка? Если нет, то торопись расспросить нашего папочку, потому что у тебя очень мало времени. Ты ведь скоро умрёшь.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги