Драксон: Полное погружение

Часть третья. Матери Бумеранга. Глава 26

В то время, как Усто с Кандексом подходили к обители деда Можена, у ребят как раз началась их вторая неделя пребывания в замке Матерей Бумеранга. За это время не произошло ничего необычного, все шло своим чередом, поэтому гостям пришлось придумывать себе занятие. Кассетто свободное время посвящал тренировкам. В первый день он с полуголым торсом вышел во двор крепости и принялся отрабатывать давно заученные движения, попытался их как-то доработать, используя недавний опыт боя с первым помощником Среднего пальца. Их стиль был весьма похож — оба сражались кулаками, только у Кассетто они непробиваемы благодаря камню ордена, а бандит использовал кастеты. Багряный тогда победил лишь чудом, рука, хоть и залеченная Завой, продолжала болеть. Нет, боль была не физическая, Багряный постоянно ощущал тот удар, практически сделавший его одноруким. Вспоминая движения того парня, Кассетто пытался повторить его приемы, усовершенствовать и изменить под себя.

Но все шло не так гладко, как хотелось бы Багряному. Основная сложность заключалась не в том, что у него не получалось, у него начались проблемы с девушками, которые часто проходили через двор или мимо выходящих на него окон. Орден был чисто женским, покидали крепость они редко, а принимали гостей еще реже. А тут перед сестрами предстал полуобнаженный накачанный мужчина, который, казалось, так и хотел показать свою удаль. Вскоре, во дворе и у окон начали собираться небольшие группки хихикающих юных и не совсем девиц, отнюдь не горящих желанием приниматься за работу, несмотря на все угрозы и наказания со стороны бабы Гасты. Когда она, уже красная от гнева, решила сделать выговор Кассетто, во внутреннем дворе его уже не нашла. Оказалось, Багряного тоже не радовало такое внимание к своей персоне, и он ушел тренироваться в соседний лес. Там молодой человек проводил почти все свободное время, возвращаясь только для приема пищи и отдыха по вечерам в общей гостиной.

Голге тоже занялся делом. После боя в Фашене он уверился в своей меткости, поэтому решил научиться чему-то другому, не менее полезному. Его познания в ядах и травах были весьма посредственны, основывались лишь на словах отца и брата, собственных наблюдениях и скудных записях, найденных в небольшой библиотеке Фашена. Поэтому, парень решил немного систематизировать свои знания и обратился к местной травнице. Ее обязанности тут выполняла одна из сестер, уже в преклонном возрасте. Она как раз сейчас обучала себе преемницу, поэтому еще один ученик был ей не в тягость. Голге весь день пропадал в лазарете, но, также, как и Кассетто, под вечер приходил в общую гостиную. Там он продолжал свои изыскания, пробовал смешивать какие-то травы, готовил настойки или просто садился за книги. Тем не менее, он находил время и для бесед с товарищами.

Зава, увидев такое рвение ребят, тоже решила поучиться, но, в отличии от парней, совершенствовавших боевые навыки, ей хотелось набраться жизненного опыта, которого в обители Светлых не обрести. Там она получала книжные знания и училась целительству, а, выйдя в большой мир, поняла, что не понимает обычных людей, боится их и порой не знает, как себя вести. Будучи не знакомой почти ни с кем в ордене Матерей Бумеранга, Зава набралась храбрости и попросила помощи у самой Каллеи. К ее удивлению, она не только не отказала, а с воодушевлением восприняла идею и вовсю старалась помочь. Обучение проходило в форме непринужденного общения. Мать-настоятельница делилась опытом, предлагала сложные ситуации, заставляя Заву искать лучшее решение, отвечала на всевозможные вопросы. Процесс шел весело, интересно и приносил результаты. Зава постепенно перестала краснеть в любой ситуации, и даже научилась ставить Стого на место остроумными замечаниями. Столсен сначала удивился, потом воспринял это как игру, а под конец вообще расстроился, что его совсем не ценят. Впрочем, очень ненадолго. Под вечер, после очередного урока-обсуждения, девушка возвращалась в общую гостиную, чтобы провести время с друзьями и опробовать полученные навыки.

Сам же Столсен, в отличии от товарищей, не тренировался, не обучался, а откровенно бездельничал. Узнав от бабы Гасты, каким ловеласом был его отец, Стого, кажется, решил, что ничем не хуже. Столсен разгуливал по замку и расточал улыбки направо и налево, подмигивая каждой встречной девушке, чем вызывал сначала недоумение, а потом робкое хихиканье. Баба Гаста быстро смекнула что к чему и дала поручение Шае: ходить за Столсеном по пятам и присматривать, чтобы тот ни во что не вляпался. Молодая послушница смотрела на Стого влюбленными глазами, потому была рада такому заданию и рьяно принялась за его выполнение. Шая практически постоянно находилась в обществе Столсена и на прочих девушек бросала просто убийственные взгляды, поэтому дальше хихиканья у Стого зайти не получалось. Благодаря прозорливости бабы Гасты и усилиям девушки, весь разрушительный эффект охмурительной деятельности Столсена был сведен на нет — уже через несколько дней все девушки в ордене считали, что у него роман с Шаей. Сестры поняли, что никому другому он не достанется, потеряли к нему интерес, сосредоточив внимание на Кассетто. Они нашли его поляну для тренировок и торчали там целыми днями, прячась в кустах. Поэтому Багряному пришлось найти еще несколько укромных мест рядом с озером и постоянно между ними перемещаться. Стого же продолжал целыми днями шататься по замку, откровенно скучая, и оживал только под вечер, когда встречался с друзьями.

Во время вечерних посиделок в общей гостиной все занимались своими делами, не забывая участвовать в общем разговоре. У каждого был свой любимый уголок. Голге занял стол в дальнем углу комнаты и в первый же вечер приспособил под свои нужды. Тут было много стеклянных колбочек, какие-то травы, а также три стопки книг.

Кассетто облюбовал диван, тот самый, что так понравился Стого в день их приезда в обитель Матерей Бумеранга. К вечеру Багряный так уставал, что позволял себе заслуженный отдых. По крайней мере, так думали все остальные члены отряда, но и тут Кассетто умудрялся тренироваться. Он вспомнил, как старый отец-настоятель его ордена рассказывал об одном особом трюке, доступном лишь избранным, истинным мастерам, и теперь пробовал ему научиться. Внешне это выражалось лишь в том, что он порой больно щипал себя за щеку. Ему казалось, что никто этого не замечает, пока вечером четвертого дня ему немного раздраженно, но с обычной веселостью не бросил Стого:

— Слушай, кончай ты уже с этим, ладно? Не спишь ты, не спишь, успокойся!

Экспериментов Кассетто не бросил, но постарался проделывать все незаметней, чем раньше. Правда, по укоризненному взгляду Стого на следующий же вечер он понял, что это ему не удалось. Больше замечаний Столсен не делал, то ли понял замысел Кассетто, то ли не видел смысла повторяться дважды.

Сам же Стого всегда выбирал потрепанный стул у окна, там же, рядом с ним устраивалась Шая, как будто приклеившаяся к парню. Зная, что ему от нее не избавиться, бедный Столсен со временем даже перестал протестовать. Никто не знал, почему парень выбрал место у окна. Уж точно не потому, что из него открывался живописный вид на озеро, лес и виднеющуюся невдалеке деревеньку. Этот вопрос не давал покоя Заве. Девушка поставила перед собой цель перевоспитать парня, наставить на путь истинный, но что-то явно шло не так. Во-первых, сам он отвечал как-то вяло, без обычного энтузиазма, во-вторых, постоянно приходилось преодолевать препятствие в виде Шаи, которая все нападки на Столсена воспринимала как личное оскорбление. Под конец недели Зава начала подозревать, что в этом и состоит истинная причина вялости Стого. Он откровенно скучал, а создаваемая женщинами перепалка забавляла его и поднимала настроение. И правда, пару раз Светлой удалось увидеть на его лице с трудом сдерживаемую улыбку, когда она в очередной раз наталкивалась на непробиваемую оборону Шаи.

В общем, в основном это были обычные посиделки, отдельного внимания заслуживали лишь два разговора. И первый из них произошел уже на второй день пребывания в замке…