Драксон: Полное погружение

Часть четвертая. Справедливость. Глава 44

Корс и Грэш оказались в затруднительном положении, хотя начиналось все неплохо. Они вышли из леса и миновали дома на окраине. Пламенная речь Грэша склонила большую часть горожан к акции протеста против протектора Царуса, но потом начались сложности. Стоило им выйти на первую широкую улицу, как с другой стороны на них выдвинулся отряд городской стражи во главе с сержантом Кремусом, убежденным сторонником протектора. Он не был кровожадным как Бьюн, но бойцом прослыл умелым. Сержант, как и Царус, стремился к порядку, почитал справедливость и считал, что нет ничего превыше закона. Корс, забияка по натуре, хотел решить все вопросы как обычно, в драке, но брат остановил его. Грэш отчетливо понимал, что, если начнется бой, погибнет много людей, как с одной, так и с другой стороны. В открытом столкновении они, скорей всего, проиграют, поэтому, стараясь избежать схватки, он начал переговоры. Взмахнув рукой, Грэш призвал союзников остановиться, сделал шаг навстречу стражникам и крикнул:

— Стойте! Предлагаю вам присоединиться к нам и свергнуть протектора Царуса! Он перешел границы, когда начал убивать детей во имя своих законов. Теперь остается только гадать, где та грань, которую он не готов переступить ради власти. Долой тирана!

Мятежники отозвались одобрительными криками.

— И что вы предлагаете? — враждебно бросил сержант Кремус, когда гул начал утихать. — Анархию? Чтобы на улицах снова начались кражи и убийства? Чтобы все боялись даже отправить детей в лавку за солью?

— Нет! Мы всего лишь хотим спокойствия для честных горожан! Против справедливых законов мы ничего не имеем. Воры и убийцы по-прежнему будут сурово караться, но убивать детей — не позволим! Что это за власть такая, когда такие изверги, как ваш сержант Бьюн, могут избить ребенка, да еще при этом остаться чистыми перед законом!

— Идеала нет, — покачал головой Кремус. — Лес рубят, щепки летят. Помните, что раньше было? Висла принадлежала ворью и насильникам, и вернуться к такому я не позволю. И я, и мои люди готовы биться за нынешний порядок!

— Уверен, другие наши отряды уже добились успеха, — прокричал Грэш так уверенно, как только мог; вот-вот дойдет до драки, а ее он хотел избежать. — Вы даже не знаете силы наших союзников!

— Да что это за союзники-то, — послышалось недоуменное из толпы стражи.

— Мы! — вдруг раздался ответ откуда-то сверху и на улицу приземлилась Зава.

— Не стоит проливать кровь! — крикнула она. — Большой дом уже в наших руках, и народ вам не переубедить. За свободную Вислу!

Клич этот тут же был подхвачен Корсом, Грэшем и остальными мятежниками.

— Так вот она, ведьма, посягнувшая на нашу справедливость! Я сам тебя прикончу! — прокричал сержант, доставая оружие, но драться ему не пришлось. Стоило только мечу покинуть ножны, как Кремус тут же подлетел в воздух и упал лицом на мостовую. Благо, с места он не двигался, поэтому прицелиться для Завы не составило труда. Воин так просто не сдался, оперся о меч и хотел подняться, но Светлая снова опередила его — она растолкнула руку и сжимаемое ею оружие. Сержант опять приложился носом о камни мостовой, а меч его отлетел под ноги Заве. Казалось, девушка сосредоточена на стражниках, чем тут же решил воспользоваться кто-то со спины. Предатель верно рассудил, что Зава тут самый опасный противник, и решил принести победу своей стороне в одном отчаянном прыжке. Но Светлая была готова. Еще на крыше они с бабой Гастой догадались, кто предатель и девушка ни на миг не теряла его из виду. Движение руки, и Бравус пронесся мимо нее, а потом по камням мостовой докатился до сержанта Кремуса и затих. На секунду все смолкли.

— Забудьте о предателе Бравусе! Мы здесь, чтобы свергнуть тирана! — прокричала девушка и на этот раз ее поддержали не только мятежники, стражники один за другим вскидывали руки с оружием вверх, призывая свергнуть Царуса. Самые преданные сторонники тирана были в отряде сержанта Бьюна, тут были в основном те, кто боялся потерять работу и только из-за этого хранил верность протектору. Теперь они поняли, что победят мятежники, и один за другим пополняли их ряды. Несколько минут и офицеры вместе с Корсом и Грэшем принялись строить людей для марша на Большой дом. Зава улыбнулась — они с бабой Гастой все сообразили, как только увидели засаду. Сообразив, что противник знает про их план, женщины разделились: старушка отправилась на поиски Стого, а Светлая, свободно перемещавшаяся в воздухе, пришла на помощь Недовольным. За Кассетто и Голге они не волновались — эти двое могли сами о себе позаботиться. Что ж, здесь ее задача выполнена, можно возвращаться к ребятам. Зава поднялась в небо и устремилась к крыше Большого дома. Восстание набирало обороты…

Стого, Волко и Перфен вбежали в комнатку стражи, но она, как и ожидалось, оказалась пустой. Исполнитель быстро нашел свое оружие и заспешил наверх, он хотел еще раз поговорить с протектором с глазу на глаз. А вот Столсен не торопился, сперва предстояло прояснить один вопрос.

— Вот, — сказал он, протягивая кузнецу свои ложки. — Дрался я недавно с одним гадом, так он мне их испортил, не работают теперь. Вы обещали посмотреть!

Перфен присвистнул.

— Изумительная работа, — прошептал он уважительно. — Не знаю, кто выковал для тебя это чудо, но это настоящий мастер старой закалки. Даже обидно видеть такую красоту в нерабочем состоянии. Ты слово свое сдержал и освободил меня, а я оставаться в долгу не люблю. Что ж, попробую тебе помочь!

Мастер повертел ложки в руках, присматриваясь, вдруг ухватился за что-то невидимое и слегка потянул, потом отряхнул оружие, как будто раньше оно было опутано паутиной.

— Да, повезло тебе, парень! — сказал он через пару минут, закончив работу и смахнув со лба капельки пота. — Если бы твой артефакт был сделан рядовым членом ордена Кузнецов, я бы ничем не смог помочь. Видишь ли, магия твоего противника должна была не подавить свойства ложек, она должна была полностью стереть их. Но, как я уже сказал, твое оружие сделал настоящий Мастер, поэтому окончательно испортить его не удалось. Заурядная атака не может пробить филигранную защиту, но вот отключить ее на время способна. Ложки бы заработали и без моего вмешательства, но лет эдак через десять. Так что я просто ускорил процесс. Ну что ж, пользуйся, только, надеюсь, мне не придется пожалеть о том, что я сделал!

— Ни в коем случае, слово Столсена!

Его собеседник не знал, чего стоят эти слова, но Стого произнес их так, что кузнец поверил и успокоился.

— А сейчас мне нужно идти, пора остановить вашего сумасшедшего деда. И спасибо тебе!

— Хорошо, иди уже, — проворчал Перфен, по щеке его вдруг пробежала слеза. Царус чуть не казнил его, но кузнец все еще считал его своим другом. Перфен понимал, чем закончится встреча Стого с протектором, и вмешиваться не собирался, но сдержать чувств не смог.

Когда Столсен поднялся наверх, там его ждали сразу два сюрприза. Во-первых, убежавший вперед Волко сейчас бился на мечах с огромным стражником в офицерском мундире. Со стороны казалось, что схватка идет на равных. Но, взглянув на их ауры, Стого определил, что победителем из боя должен выйти Исполнитель, поэтому решил не вмешиваться. Во-вторых, и это оказалось более важным, в зал вместе с ним, но из другой двери, влетела баба Гаста.

— Ого, касатик, вижу, ты в порядке! Неужто сам выбрался? — поинтересовалась она, уставившись на Стого меньшим глазом.

— Ага, — кивнул тот самодовольно. — А теперь мне нужно поговорить с их главным, не знаете, случайно, где тут кабинет этого деда?

— Знаю, — баба Гаста нахмурилась. — А зачем тебе туда?

— Мы с ним разговор не закончили, а на полуслове уходить я не привык!

Старушка пробурчала что-то себе под нос, но спорить не стала и послушно принялась показывать дорогу. Несколько минут, и они ворвались в кабинет Царуса — охранников у двери почему-то не оказалось. Протектор неподвижно стоял у окна и смотрел куда-то вдаль. Рама была открыта и в комнате гулял прохладный ветерок, а откуда-то с улицы доносился шум приближающейся толпы. Услышав скрип распахивающихся дверей, Царус нахмурился и обернулся. Заметив гостей, он сильно удивился.

— Ты? — спросил он, поднимая бровь. — Ты должен быть сейчас в тюрьме. Если честность и справедливость тебе действительно дороги, как ты утверждал, тебе следует вернуться в камеру!

— За решетку-то? Там должны преступники сидеть всякие или бандиты, а я не один из них, я честный парень. Не знаю, что ты тут замышляешь, но я намерен избавить этот город от такого лицемера, как ты! Справедливость? Да ты просто боишься потерять власть и делаешь все, чтобы тебя не свергли! Ты вводишь новые законы только для того, чтобы никто тебе не помешал и соблюдаешь их только тогда, когда тебе выгодно!

— Чушь! — отрезал старик. — Взгляни в окно, сюда идут люди, идут мне на помощь! Они собираются поддержать настоящую Справедливость, так что тебе не уйти от их возмездия, даже если убьешь меня.

— Зачем мне это? — удивился Столсен. — Если ты хочешь знать мнение народа, я не против, чтобы ты услышал его. Что ж, подождем еще немного!

И парень спокойно уселся на стул напротив протектора, баба Гаста устроилась на диванчике, а Царус перестал обращать на них внимание. Протектор отвернулся от гостей и уставился на приближающуюся с окраины города толпу. Сначала до них доносился только гул, но вот он начал перерастать во что-то более отчетливое. Еще несколько минут, и можно было различить крики:

— Долой диктатора! Защитим наших детей! Хотим справедливых законов!

— Значит, они недовольны, — вдруг поник головой протектор Царус. Весь его величественный вид куда-то пропал, перед Стого стоял уставший старик. Казалось, все его идеалы, мечты и надежды потерпели крах, ему стало все равно. Таким разбитым Царус оставался лишь несколько секунд, потом к нему вдруг вернулся обычный уверенный вид, он принял решение, и старик закричал:

— Я всю жизнь защищал их друг от друга, заботился о них и получил вот такую черную неблагодарность. Как же я устал от непонимания и борьбы! Что ж, не хотите принять мою помощь, так разбирайтесь же со всеми проблемами сами!

С этими словами протектор бросился в окно вниз головой и разбился о камни мостовой. Ни Стого, ни баба Гаста, не ожидавшие такого поворота, вмешаться не успели …

— Вот псака, — выругался Стого. — Коруг вонючий, слишком слаб оказался, чтобы мужественно принять вердикт народа, решил по-быстрому уйти!

— Это не важно, — покачала головой баба Гаста. — Меня куда больше волнует другое: он говорил от чистого сердца и действительно старался улучшить жизнь людей. Кабы от нашего вмешательства не стало хуже…

— О чем вы? Он же детей убивал!

— Конечно, касатик, я согласна! Он был злом и лицемерил перед самим собой и другими. Но что если он был меньшим злом? Я боюсь, что новый протектор может не справиться с выпавшим на его долю бременем. Лишь бы они не пожалели о своем выборе через пару лет…

Стого покачал головой, ему этого было не понять.

С момента освобождения Вислы от диктатуры Царуса прошло несколько дней. Друзья сидели у костра и вспоминали то, что произошло после схватки. Когда тело Царуса упало под ноги толпе восставших, те пришли в возбуждение и запаниковали, успокоить их смогли только Корс с Грэшем. Когда из Большого дома вышел Перфен, горожане возликовали. Не сговариваясь, толпа тут же выбрала кузнеца новым протектором, но тот от этой чести отказался и предложил на эту должность Корса. Жители поддержали и эту кандидатуру и закатили пирушку по случаю победы и нового назначения.

Бава, как только узнала, что восстание увенчалось успехом, тут же растворилась в вечернем полумраке и покинула город. Голге с Кассетто это заметили не сразу, потому что в тот момент искали своих. Зава догадалась, где Стого, поэтому, приземлившись на крыше, девушка сразу заспешила в кабинет главы города. Ронтер с Багряным тоже прибыли туда через пару минут после Светлой и вся команда оказалась в сборе. Пока жители готовились к празднику, пятерка друзей обсудила ситуацию. Они потратили целый день на это незапланированное приключение, а время не ждет. Дата, когда они договорились встретиться с Усто и Кандексом, стремительно приближалась. Лишь Стого хотел присоединиться к пирушке, но его друзья настояли, что нужно отправляться в дорогу. Столсену мимоходом удалось стащить пару головок сыра, кольцо колбасы и корзину фруктов. Так они и покинули город, даже не подозревая, что через несколько десятков лет эта история превратится в легенду. Их назовут полубогами, спустившимися с небес, чтобы свершить правосудие.

— Итак, — сделал вывод Стого, заканчивая историю своих приключений. — Самое главное, что я понял — нет ничего важнее в жизни, чем свобода. И я сейчас не про себя говорю, а про этих несчастных, которых последние несколько лет держали в ежовых рукавицах. Не слышал, что за возгласы там были на их празднике, но уверен, что кричать нужно было: «Свобода!»

Рудольф Афанасьевич, импозантный старик в дорогих очках, сидел в своем роскошном отсеке-кабинете и нетерпеливо постукивал пальцами по столу. К нему на встречу должны были привести самого успешного подопытного, но охрана почему-то задерживалась. Нужно будет уволить кого-то из надзирателей, чтоб в следующий раз не заставляли ждать. Он вам не абы кто, его время стоит очень дорого! Наконец, металлическая дверь отсека отъехала в сторону, и на пороге показался тощий хмурый парень в розовой футболке с черным черепом. За ним стоял испуганный надзиратель.

— Извините, Рудольф Афанасьевич, этот заключенный слишком долго собирался…

— Это вас совсем не оправдывает, — отрезал старик в очках. — На выход и пишите заявление по собственному желанию!

— Но…

— Вон!!!

Воцарилось секундное молчание.

— Ну, что застыл? — уже спокойней обратился к заключенному старик в кресле. — Садись давай, мое время денег стоит.

— Зато у меня его вагон, — отмахнулся Сашок, но послушно плюхнулся в удобное, обтянутое дорогой кожей кресло. — Зачем звал?

Старик побагровел, но сдержался. От этого парня ему кое-что нужно, так что пока можно обойтись и без карательных мер.

— Ты знаешь с кем говоришь, уголовник?

— С другим уголовником. Это ведь ты создал «Полное погружение».

— Я. И уголовник — ты, с этим любой согласится. А вот меня в скором времени будут называть гением.

— Не будут, если я не проживу достаточно долго. Ведь именно поэтому я здесь? Я твой ценный подопытный, без меня тебе не закончить проект. Ну, что молчишь, гений, прав я?

Старик заскрежетал зубами. Самым противным было то, что этот неотесанный уголовник прав, но виду подавать не стоило.

— Не обольщайся. Тебя легко заменить.

— Сильно сомневаюсь. Если бы ты мог, сюда бы меня не звал, не тратил бы свое «драгоценное» время. Значит так, мои требования: обеденный перерыв да еды побольше, и перестань на академика давить, хочется хоть с кем-то иметь возможность поболтать в этой тюряге, а он — забавный малый. Выполнишь, будет тебе полное содействие. Ну что, договорились?

Рудольф Афанасьевич хмуро разглядывал наглого гостя. Да, он хам и уголовник, но точно не дурак. Дураки быстро умирают в его игре, а этот ничего, держится. Ему и вправду нужен кто-то, кто мог бы зайти дальше. Обычных смертников хватает, а такие уникумы встречаются редко.

— Договорились. Будут тебе и обед, и профессор. Но не просто так.

— Валяй, гений, задавай свои вопросы.

— Как тебе игра?

Сашок даже вздрогнул от неожиданности. Нет, он ожидал всего, чего угодно, но только не этого. Он даже уловил нотку смущения и затаенной надежды на похвалу в тоне старика. Да, как и любой творческий человек, он нуждается в поддержке и признании.

— Неплохо, местами даже нравится. Но видно, что игра, а не реальная жизнь. Стого не знаком с компактерными играми, а если бы знал, сразу бы все понял. Не знаю, этого ли вы добивались.

Компактеры пришли на смену компьютерам. Более современная, мощная и высоко реалистичная версия.

— Видно, что игра? Почему?

— Ну, смена локаций, в каждой враги как по книжечке все бОльшего уровня. В жизни, уже после Фашена за нами в погоню отправили бы кого покруче, а там, кажется, всем на нас наплевать. Ну, перебили мы половину Лапы Волка, и что? Да такое каждый день у них творится! И ауры эти, что я вижу. Чем тебе не определение уровня? А вы говорили, что избавились от всей этой мишуры, создали что-то серьезное, реалистичное!

— Ты сильно недооцениваешь мою игру, парень. Все гораздо глубже, чем ты можешь себе представить. И уже вскоре ты сам в этом убедишься. Ладно, время твоей аудиенции истекло, позже поговорим, если не сдохнешь, а теперь…

Рудольф Афанасьевич нажал на кнопку и вызвал надзирателя, чтобы увести заключенного. Старик в глубокой задумчивости смотрел на покидающего отсек паренька. Да, необычного подопытного подкинула ему судьба. С характером. Может, это и помогает ему выживать? Любопытно, любопытно, нужно будет исследовать…