Дракула

ТЕРРИ ЛЭМСЛИ Волонтеры

— Думаю, будет лучше, если в первый раз с тобой пойдет кто-нибудь еще. Скорее всего, наш будущий подопечный — симпатичный добрый старичок, но все-таки мы о нем почти ничего не знаем.

— Он и вправду очень стар?

— Полагаю, что да.

— А живет на довольно-таки шикарной улице, в лучшей части города. Из таких мест к нам обращаются нечасто: тамошние обитатели достаточно богаты, чтобы заплатить за помощь такого качества, что нам и не снилась.

— Знаешь, Сильвия, даже богач может оказаться в трудной ситуации.

— Я так понимаю, он не выходит из дому?

Распорядительница кивнула:

— Некоторое время назад с ним произошел несчастный случай, и теперь он не может передвигаться самостоятельно. Кажется, перелом шейки бедра или что-то в этом роде. Один из его соседей сообщил, что ему, по всей видимости, нужна помощь.

— Он, стало быть, независимый тип, — заметила Сильвия. — Гордость не позволяет ему обратиться за подмогой. Такие упрямцы обычно не очень склонны беседовать с нами о своих личных проблемах.

— Им, дорогуша, приходится довольно быстро к этому привыкать, если они хотят воспользоваться нашими услугами, — отпарировала распорядительница. — Он мог бы дожидаться медицинской помощи несколько месяцев, если не лет. Пожилые одинокие люди занимают не самое высокое место в списке приоритетов общества. Между тем нам только нужно выяснить, в чем он нуждается, и помочь ему, насколько это в наших силах.

— Бедный старичок, — пробормотала Сильвия.

Распорядительница сочувственно улыбнулась, как улыбалась по сотне раз на дню, демонстрируя любовь к своим сотрудникам, их подопечным и всему окружающему миру.

— Вот что, Сильвия, возьми с собой мистера Строупа. С нами в офисе он уже заскучал — здесь почти нечего делать.

— А больше некого? Я предпочла бы пойти с кем-нибудь знакомым.

— Мистер Строуп сам попросился пойти с тобой. Говорит, что он тебя обожает.

Сильвия скорчила кислую гримасу. С недавних пор она заметила, что этот плюгавый человечек глазеет на нее. Она постоянно натыкалась на него в магазинах, на улице — словом, повсюду. Порой Сильвии казалось, что мистер Строуп следит за ней, и она опасалась, что он мог вызнать кое-какие ее тайны.

— Голубушка, неужели у тебя есть какие-то претензии к мистеру Строупу?

— Ну… разве что его внешний вид. И то, как он глядит на меня.

— То есть?

— Он словно пожирает меня глазами.

— Полагаешь, с ним что-то не так? Но ведь его проверяли. Полиция утверждает, что мистер Строуп чист как стеклышко.

— Ну, в этом-то я не сомневаюсь.

Распорядительница уложила подбородок на сплетенные пальцы и вперила в Сильвию вызывающий взгляд.

— Мистер Строуп — новичок в нашем деле, — сказала она. — Однако голова у него варит хорошо: он сообразителен и все схватывает на лету. Впрочем, киска, если ты не хочешь взять его с собой, так и не бери.

— Я ничего не имею против мистера Строупа, — сдалась Сильвия.

Распорядительница вручила ей листок бумаги, на котором был нацарапан адрес.

— Тогда вперед, лапочка! У этого старикана довольно тучное имя, кажется итальянское, — Дракколо. По крайней мере, так сказал мистер Строуп. Именно он принял звонок. То ли Дракколо, то ли Тракколо — в трубке сильно трещало, и он не разобрал. Как только все закончите, дай мне знать, хорошо?

Сильвия запомнила номер дома и с небрежным видом вернула листок.

— Разумеется, — чопорно процедила она и вышла.

— Похоже, мой стук в доме никто не слышит, что, учитывая толщину двери, неудивительно. Прямо не дверь, а крепостные ворота!

Они торчали на крыльце дома уже целую вечность.

— Позвоните еще раз, — предложила Сильвия.

Мистер Строуп хотел уже было последовать ее совету, когда вдруг замер и навострил уши, прислушиваясь. Потом повернулся к Сильвии. Глаза у него округлились, рот был широко открыт, словно он собрался откусить от нее кусочек.

— Слышали? Там, за дверью, кто-то есть.

Сильвия скептически покачала головой.

Строуп опять прислушался.

— Идет сюда, — бросил они снова со всей силы заколотил по двери костяшками пальцев.

Теперь уже не возникало сомнений — из-за двери донесся едва слышный голос:

— Проповедникам и торговым агентам вход воспрещен. Убирайтесь!

Сильвии было не привыкать к подобным грубостям. Она давно научилась с помощью обаяния и дружелюбной болтовни обеспечивать себе доступ в самые негостеприимные жилища. Это один из ее многочисленных талантов. Наверняка после нескольких тщательно подобранных просьб и льстивых фраз тот, кто находится по другую сторону двери, без особой охоты, но все же согласится впустить незваных гостей.

Сильвия и мистер Строуп терпеливо ждали, с задумчивым интересом уставившись на дверь. Вдруг из широкой, не прикрытой козырьком щели для писем высунулась рука. Крупная, не слишком чистая ладонь с длинными и сильными пальцами с квадратными ногтями. На ладони лежал старинного вида ключ.

Намек был понятен. Строуп схватил ключ, рука тут же скрылась, и они вошли в дом.

Внутри царила кромешная тьма. Впрочем, Сильвия, осторожно пробиравшаяся вперед, ничего другого и не ожидала, поскольку еще на подходе к огромному кирпичному особняку в викторианском стиле разглядела, что все его окна наглухо задернуты плотными шторами. Нигде не было заметно ни единого проблеска света, и темнота, заполнявшая дом, казалась осязаемой.

Некто в инвалидной коляске, неторопливо катившийся от них в глубину прихожей, уже исчез из виду. Ничего не оставалось, как последовать за ним. Где-то почти на задней части дома коляска свернула в просторную комнату, которую скудно освещало мерцание одной-единственной масляной лампы. Вдоль стен комнаты была расставлена массивная мебель: сломанная и неубранная кровать; дубовый стол с канделябром; четыре стула, больше смахивавшие на троны; длинный низкий сундук для постельного белья, накрытый крышкой и на шести изящных ножках в форме когтистых лап, опирающихся на шар, а еще железная махина, по всей видимости печь с широким дымоходом, который, изогнувшись, уходил в потолок. Вся обстановка, кроме печи, была частично накрыта полосами черного муслина, которые тут и там ниспадали на пол, смахивая на паутину, вытканную чудовищно огромными пауками.

Хозяин инвалидной коляски, чье лицо они до сих пор не разглядели, был точно так же закутан, словно в кокон, в причудливое одеяние из фланели. Подкатившись к сундуку, он уверенно затормозил. Мужской голос, гулкий, но едва заметно дребезжащий, словно плохо настроенная фисгармония, принес извинения за то, что им так долго не открывали.

— Я спал, — пояснил хозяин дома. — Когда тревожат мой сон, я не в состоянии сразу… э-э-э… очнуться.

«Спал? — удивилась Сильвия. — Это в половине двенадцатого утра? Как же его развезло, бедолагу!» Этой проблемой непременно нужно заняться.

— Ничего страшного, приятель, — отозвался мистер Строуп. — Не волнуйтесь, нам не к спеху. Времени у нас уйма, как и у вас.

Сидевший в коляске повернулся к нему, и при этом движении Сильвия наконец получила возможность его разглядеть. У него были круглые, совиные глаза, тонкий крючковатый нос и почти безгубый, недовольно кривящийся рот, который заметно скосился влево. Длинные серебристо-седые волосы старика росли редкими прядями, как бывает при облысении, а лицо в свете лампы лоснилось, будто вытаченное из слоновой кости. Держался он сдержанно и отчужденно. Старик протянул руку мистеру Строупу, но — можно было не сомневаться — отнюдь не ради рукопожатия. Строуп понял это не сразу, а сообразив, поспешно вернул хозяину ключ.

Дракколо церемонно предложил гостям присаживаться.

Умостив поудобнее свои внушительные телеса, Сильвия сообщила хозяину дома, кто они такие и зачем пришли.

— Сначала нам необходимо задать вам несколько вопросов, чтобы выяснить ситуацию. Вы не против?

Мистер Дракколо величественно кивнул и устремил внимательный взгляд на собеседницу. При этом он украдкой сунул руку в карман своего довольно причудливого одеяния. Сильвия подумала, что он собирается закурить, однако мистер Дракколо извлек из кармана внушительный лоскут темной ткани и прижал его ко рту таким жестом, словно готовился чихнуть. Чиханья не последовало, однако ткань все так же прикрывала рот. Может, у него гнилые зубы или десны гноятся?

— Итак, — продолжила она вслух, — начнем с вашего имени. Насколько я поняла… мистер… Дракколо? Верно?

Удивительное дело, но сидевший в инвалидном кресле, казалось, на несколько секунд усомнился в истинности фундаментальных сведений о его персоне, но в конце концов решительно кивнул, подтверждая ее правоту.

— Именно «мистер»? Не «синьор»?

Снова повисла краткая пауза, во время которой — Сильвия могла в этом поклясться — собеседник, прикрываясь ладонью, усмехался, но потом он сказал:

— Совершенно верно — мистер.

Сильвия бойко задала еще с десяток вопросов, ответы на которые получила гораздо быстрее. Слушая мистера Дракколо, Сильвия подумала, что он, наверное, иностранец. У него определенно имелся легкий акцент… вот только итальянский ли? Она обнаружила, что ее понемногу завораживает звучание этого, почти мелодичного, голоса. «А он привлекателен, — подумала Сильвия. — По своему, конечно, но привлекателен, даже несмотря на почтенный возраст».

Она старалась поскорее закончить с вопросником, но обязательные расспросы — такая чудовищная канитель… Все это время оба мужчины не сводили с нее глаз. Дракколо, прикрывавший платком нижнюю часть лица, смотрел на нее прямо и спокойно, зато Строуп — Сильвия хорошо это знала — так и пожирал глазами ее пышные формы. «Не пышные, а чудовищно объемные», — поправила она себя и едва заметно поежилась на стуле. Ее внушительная грудь при этом движении колыхнулась, и глаза мистера Строупа загорелись с новой силой. Сильвии даже показалось, что она видит капельку слюны, выступившую в уголке его рта. Ей давно было известно, что некоторых мужчин привлекают и мгновенно возбуждают чрезмерно полные женщины. Недомерок Строуп, тощий, но довольно мускулистый, с редеющей шевелюрой, печальной, но хитроумной физиономией и вечно елозящими руками, был ярким примером мужчин такого типа. За этой типичной внешностью скрывалось нечто первобытное и жестокое, вызывавшее у Сильвии страх. С первой минуты, как только она увидела этого типа, ей сразу стало ясно, что ждать от него хорошего не стоит. А теперь он стал ее напарником, и, вероятно, надолго… О нет! Только не это! Не хочется быть злюкой, но, похоже, придется кое-что предпринять, чтобы отвадить этого господина.

— Как именно произошел несчастный случай? — спросила она, обращаясь к хозяину дома. — Расскажите подробнее.

— Я поскользнулся и упал, когда выбирался из… — без запинки начал Дракколо, но тут же закашлялся. По крайней мере, звук, который он издал, был похож на кашель. Он буквально на мгновение замялся. — Из ванны, — наконец закончил он, особенно четко выговорив последнее слово.

— Для пожилых людей ванна — наиболее опасное место в доме, — предостерегающе заметила Сильвия. — Вы не думали о том, чтобы обустроить душевую?

— Нет! — ответил он неожиданно резко, почти визгливо, словно одна мысль о душевой вызывала в нем ужас и омерзение. После этого выкрика Дракколо тщательно вытер губы, сунул салфетку в карман и тут же старательно прикрыл рот ладонью. — Ни в коем случае, — добавил он уже сдержаннее и пояснил: — Я не люблю текучей воды.

Эти слова подтвердили то, что Сильвии подсказало обоняние: хозяин дома давненько не имел дела с водой и мылом. Вероятно, с того самого происшествия. Но когда это случилось? Она спросила.

— Почти семь недель назад, — сообщил Дракколо, и впервые за все время разговора в его голосе прозвучало легкое чувство вины.

— И с тех пор вы, конечно, были не в состоянии позаботиться о себе. Что говорят о вашем состоянии врачи? Скоро ли вы поправитесь?

Хозяина дома передернуло.

— У меня нет ни малейшего желания подвергаться обследованиям эскулапов, — процедил он.

— Вы не вызывали врача?

— Нет, — надменно, с царственным достоинством качнул головой Дракколо.

— То есть вы не получали вообще никакой помощи. Как же вы справлялись?

— Боюсь, не очень успешно. Моя… — он запнулся, подыскивая слово, — сестра Камилла по доброте своей время от времени приносила мне немного еды, когда у нее была возможность поделиться, однако она и сама хворает. Пресловутая дыра в озоновом слое причиняет нашей семье серьезные неприятности. Мы, увы, чрезмерно чувствительны к таким вещам. А эта дыра высасывает наши силы, и кости становятся хрупкими…

Казалось, Дракколо вот-вот потеряет нить разговора, но он быстро взял себя в руки.

— Кроме того, — продолжал он, — в качестве другого источника пропитания я заключил соглашение с одним из местных мясников — весьма понимающим господином, который к тому же сам отличается нестандартными предпочтениями в пище. В крайнем случае он доставляет мне провизию. Однако это совсем не то. По правде говоря, я довольно привередлив в отношении того, чем наполняю желудок, — признался Дракколо с не слишком искренним сожалением.

У Сильвии перехватило дыхание.

— Нет ли у вас, случайно, особых пищевых потребностей? — перебила она, безуспешно пытаясь скрыть дрожь и волнение в голосе. — Или, может быть, пищевого расстройства?

— Вы весьма проницательны, — признал Дракколо. — Действительно, я долгое время страдаю разновидностью такого недомогания. Мой организм отвергает твердую пищу. Я питаюсь только… — следующее слово он произнес так, будто оно состояло по меньшей мере из пяти слогов, — жидкостью.

Тон, каким это было сказано, не оставлял сомнений в том, что хозяин дома не готов обсуждать в подробностях природу своего недомогания.

Сильвии было до смерти любопытно, что же такое Дракколо заказывал у мясника, однако, поразмыслив, она решила не спрашивать об этом. «Наверняка у него попросту гнилые зубы, — уныло подумала она. — Что ж, эту проблему запросто решит поход к зубному врачу. Он не настолько серьезно болен, как я». На долю секунды Сильвии почудилось, будто она обрела товарища по несчастью… и собственная болезнь, подстегнутая этим разочарованием, тотчас отозвалась мучительным приступом во всем теле. Сильвия вскочила, судорожно вцепившись в объемистую холщовую сумку, которую неизменно носила на плече, и попросила разрешения пройти в ванную.

Услышав ее просьбу, в первую минуту Дракколо, казалось, смутился, будто сам не был уверен, имеется ли в его доме ванная. Затем он с явной неохотой объяснил, что Сильвии следует подняться по лестнице, повернуть налево, затем направо и войти в первую дверь справа, после чего вручил ей фонарик.

— Батарейка почти разрядилась, — предостерег он, — так что не тратьте ее попусту.

«Он что, думает, я стану шарить по углам?» — удивилась Сильвия, подозревая, что ее подопечному есть что скрывать.

Выходя из комнаты, она услышала за спиной голос мистера Строупа:

— А домище у вас здоровенный. Вы один тут живете?

Дракколо подтвердил, что это так.

— Надо же, — продолжал Строуп, — а когда мы свернули к этому дому, мне почудилось, будто из него кто-то вышел.

— Агент по продаже недвижимости заходил осмотреть дом, — пояснил Дракколо. — Я, видите ли, подумываю о том, чтобы продать дом и вернуться на родину.

— Сдается, этому агенту чертовски не терпелось унести отсюда ноги. По правде говоря, мне показалось, что он выпрыгнул из окна на первом этаже. И порезался, наверное: зуб даю, я видел у него на спине кровь.

— Хм… — отозвался Дракколо, явно ни на йоту не обеспокоенный этой деталью. — Что ж, такое вполне вероятно. Он был довольно неуклюж.

Сильвия начала подниматься по лестнице и продолжения разговора уже не слышала.

Ванную она обнаружила в ту самую минуту, когда фонарик окончательно погас. К ее немалому облегчению, в потолке имелась лампочка, которая после щелчка выключателя засветилась вполнакала, ватт на тридцать. Не поднимая крышку, Сильвия уселась на унитаз, открыла сумку, извлекла оттуда с дюжину пластиковых пакетов и коробок для завтрака и принялась наугад их вскрывать. Там были разнообразные пирожные, печенья, пирожки, шоколадки, копчености и …кое-что другое. Все свободные деньги, которых было не так уж много, тратились на еду.

Привыкнув быстро расправляться с пищей, Сильвия раз за разом запускала руки в пакеты и коробки и до отказа набивала рот. Она страдала обжорством добрых пять лет, с тех самых пор, как ей исполнилось двадцать два. Причиной тому, по мнению самой Сильвии, стали серьезные, практически неразрешимые проблемы с мужчинами. После нескольких тягостных и завершившихся полным провалом личных историй она стремительно перешла от активного поедания любимых лакомств к лихорадочному пожиранию невкусной и нелюбимой еды, чтобы наказать себя за обжорство. И конечно, быстро растолстела. Позднее она пристрастилась к поеданию кое-чего другого, что вовсе не пошло ей на пользу. У нее развились в высшей степени необычные склонности в еде.

Сейчас Сильвия так спешила ублажить свою утробу, что поначалу даже не обратила внимания на обстановку вокруг. Постепенно всепоглощающее блаженство, вызванное безудержным насыщением, поблекло, сменившись отвращением к себе, и она стала озираться по сторонам.

Громадные вычурные трубы ванной комнаты имели совершенно антикварный вид и вдобавок густо обросли грязью. С того места, где восседала Сильвия, можно было без труда разглядеть ванну. Теоретически это была та самая ванна, выбираясь из которой Дракколо упал. Однако Сильвия сильно усомнилась на этот счет. Ванна была на четверть заполнена бурой слизью, из которой торчали косточки, судя по виду, принадлежавшие птицам и прочей мелкой живности. Имелись там и перья, и даже клочья шкуры. Все это добро лежало здесь давно. Дощатый пол ванной комнаты кое-где был покрыт лужицами той же бурой слизи. Создавалось впечатление, что здесь безуспешно пытались состряпать жаркое, но потом прекратили свои тщетные попытки. Сильвия встала и, осторожно ступая, обошла ванну. Ей хотелось вымыть испачканные остатками пищи руки, но раковина оказалась почти до краев заполнена все той же слизью, правда без торчащих из нее костей. На бурой поверхности колыхались пятна зеленоватой плесени. Сильвия повернула кран. Вместо воды оттуда хлынули струей какие-то черные лоснящиеся насекомые, — судя по всему, они давно свили гнездо внутри крана и теперь одно за другим шлепались в бурую слизь, барахтались и тонули.

Сильвия, как могла, очистила руки салфеткой, схватила сумку и выскочила из ванной. Фонарик ненадолго ожил — ровно настолько, чтобы она сумела добраться по заброшенным коридорам до выхода на лестницу. Спускалась она вслепую и с большой осторожностью, боком передвигаясь со ступеньки на ступеньку и отчетливо сознавая, что если споткнется и упадет, то, скорее всего, погибнет под тяжестью собственного веса.

Дверь комнаты, в которой она беседовала с хозяином дома, оказалась захлопнутой. Сильвия точно помнила, что оставила ее открытой нараспашку, — иначе ей не удалось бы услышать обрывки разговора между Дракколо и мистером Строупом, когда она отправилась на поиски ванной комнаты. Стоя в темноте перед дверью, Сильвия подумала, что ей, наверное, следует постучать, хотя понятия не имела, с чего вдруг ей пришла в голову такая мысль. Она легонько постучала, прислушалась, постучала громче, снова помедлила, прислушиваясь, а потом решительно схватилась за ручку двери, рывком распахнула ее и вошла.

И сразу же почувствовала, что обстановка в комнате изменилась. Дракколо теперь стоял — спиной к ней, в нескольких шагах от своей инвалидной коляски. Он почти небрежно опирался на массивную трость с бронзовым набалдашником. Заслышав шаги Сильвии, он обернулся, и ею крепко сжатый, скошенный влево рот дернулся, по всей видимости изображая некое подобие натянутой приветственной улыбки.

«Все-таки он на редкость импозантный мужчина, — подумала Сильвия. — Можно даже сказать — привлекательный». Тем не менее в его гримасе не было ни капли искреннего тепла. Что-то здесь не так. Сильвия нюхом чуяла, что между этими двумя возникла некая связь, тайна, к которой она допущена не была.

С лица Строупа исчезло обычное выражение — хитрое и немного алчное. Сейчас он был задумчив и явно доволен собой, словно только что провернул весьма выгодное для себя дельце.

— Мистер Дракколо, от моего внимания не укрылось, что условия вашего проживания оставляют желать лучшего, — твердо проговорила Сильвия, изо всех стараясь обрести контроль над ситуацией. Не дождавшись ответа, она продолжила: — Должна сказать, что ваша ванная комната представляет опасность для здоровья, а также является вероятным источником заразы. Туда каким-то образом забираются мелкие животные и там же издыхают. Продукты разложения могут загрязнить воздух во всем доме. Кроме того, зараза быстро проникнет в любую пищу, доставленную извне. Это грозит вам опасными патологическими изменениями здоровья. Наконец, в доме темно, и он просто опасен для жизни. Электрическая проводка явно неисправна. Водопровод не работает, и…

Дракколо стукнул о пол тростью и рывком, как-то странно дергаясь, двинулся назад к коляске. «Ограниченная подвижность, — мимоходом отметила Сильвия. — Все-таки он не совершенно беспомощен». Ноги Дракколо, негнущиеся и тощие, напоминали штатив, который неуклюже раскачивался из стороны в сторону. Эта торопливая семенящая походка придавала хозяину дома сходство с пауком, у которого бессердечный ребенок оторвал лапку. Добравшись до коляски, Дракколо тут же снова прикрыл рот ладонью и ответил Сильвии:

— Животных, чьи останки вы видели, я использовал в одном небольшом эксперименте, который проводил сразу после того, как получил известное вам увечье. К сожалению, опыт оказался удачным лишь отчасти. Что касается иных проблем, о которых вы упомянули, они, моя дорогая, беспокоят меня меньше всего. Вернее сказать, они меня вовсе не беспокоят. Я давно привык жить в ветхости и запустении. Меня это устраивает. Блага современной техники мне ни к чему, а мой образ жизни выходит далеко за пределы нынешних понятий о гигиене.

Сильвия приободрилась, польщенная. Он назвал ее «дорогая»!

— Знаете, — сказала она, — я была бы рада предложить вам помощь на дому — чтобы кто-то приходил сюда, скажем, раз в неделю, наводил порядок, может быть, доставлял еду…

Вопреки всему, что еще недавно заявлял Дракколо, это предложение его явно заинтересовало.

— …но у нас есть целый список нуждающихся в такой помощи, и, представьте себе, в этом списке есть люди куда более почтенного возраста, чем вы. Понимаете, у нас недостаточно средств, чтобы обеспечить такой услугой всех желающих. Разве только… Насколько я поняла, у вас нет возможности оплатить приходящую прислугу?

— Увы, нет. Я сделал несколько неудачных вложений. — Дракколо что-то раздраженно буркнул себе в ладонь, но Сильвия не разобрала ни слова из его тирады.

Ей только почудилось, что он произнес имя Ллойд.

— Ну да не важно, — произнесла она. — Я уверена, что мы сумеем так или иначе вам помочь.

И тут подал голос Строуп.

— Пока вас не было, — сказал он, — мы поболтали с мистером Дракколо и кое-что придумали.

— В самом деле?

Как это неэтично! Мистер Строуп не имел права ничего делать в ее отсутствие. Это она, Сильвия, — опытный волонтер и попечитель. Ей и полагается — с помощью распорядительницы, конечно, — решать, что и как могут сделать волонтеры, чтобы облегчить участь подопечного. Строуп в этом ничегошеньки не смыслит. У него нет опыта. В конце концов, так просто нечестно — давать подопечному обещания, которые, по всей вероятности, будет нельзя исполнить. Очень жаль, но Сильвия была права, когда заключила, что Строуп не годится в волонтеры. Его следует поставить на место. Придется со всей возможной деликатностью указать на огрехи, которые присутствуют в их плане.

— И что же вы придумали? — осведомилась она.

Строуп пожирал Сильвию нескрываемо похотливым взглядом, и то, что она злится, явно приводило его в восторг. Только сейчас Сильвия поняла, что от ярости дрожит всем телом. Она попыталась взять себя в руки, но стало еще хуже. Глаза Строупа едва не выскочили из орбит, руки возбужденно подергивались.

— Ну, не то чтобы придумали. Скорее, договорились, — уточнил он.

— Заключили джентльменское соглашение, — почти весело вставил Дракколо, — причем к обоюдной выгоде. Простое, но весьма изобретательное. И касается оно каждого из нас, — прибавил он после паузы.

Строуп метнул на него неприязненный взгляд, как бы намекая, что тот раньше времени раскрывает карты.

— И придумал это он? — спросила Сильвия, кивком указав на тщедушного паршивца. Ее ничуть не порадовано известие, что неведомый план, который составили эти двое, очевидно, имел отношение и к ней. — Полагаю, мне стоит предупредить вас, что этот человек не вправе принимать какие бы то ни было решения касательно вашего будущего.

Дракколо устремил на сообщника пристальный взгляд своих черных совиных глаз и издал вопросительный звук.

На миг уверенность Строупа заметно ослабла, но после недолгого замешательства он овладел собой.

— Сильвия, радость моя, я ведь не такой дурак, как ты думаешь, — хитро ухмыльнулся он и ткнул пальцем в Дракколо. — Я и про него, и протебя, и про ваши замашки знаю больше, чем вам хотелось бы.

Яблочно-румяные щеки Сильвии побледнели.

— Объяснитесь, — процедила она, хотя в душе не была уверена, что жаждет услышать его объяснения.

— С удовольствием! — хихикнул Строуп. — Так уж вышло, что я живу в доме напротив, на втором этаже, и окна выходят на улицу. Работы у меня нет, денег — кот наплакал, вот и остается круглые сутки сидеть дома и таращиться на соседей. Поэтому я вижу все, что происходит вокруг. Творится-то, по правде говоря, маловато, но спасибо этому джентльмену — не дает заскучать. Почтенный холостяк живет один-одинешенек — по крайней мере так он нам сказал — в старом домище, напоминающем замок. Иногда к нему по ночам приходят гости; приходят, да так никогда и не уходят, а часа в три-четыре ночи из его трубы валит черный вонючий дым. Потом хозяин дома зарывает на заднем дворе мешки с обугленными костями… Такой сосед — просто клад для того, кто подыхает от скуки!

— Вы посягнули на неприкосновенность моих владений, — неприязненно процедил Дракколо.

— Только ради блага общества, — не стал отпираться Строуп. — Вы шуровали бы поосторожнее, что ли. Мне ведь даже глубоко копать не пришлось — кости торчат из земли по всему заднему двору, я о них спотыкался. А еще не мешало бы плотнее задергивать шторы. Видел я, что вы запихивали в эту печку!

Дракколо отнял руку ото рта и одарил пронырливого соседа ледяным угрожающим взглядом. Его губы дернулись, нижняя губа сползла так низко, словно ею управляли лицевые мускулы, которых нет у обычного человека. Сильвия только сейчас заметила, что у Дракколо необычайно мощная нижняя челюсть. Какой аристократический абрис головы! Зачарованная, она не могла оторвать от него глаз. Она не понимала, что несет мистер Строуп, да и не особо слушала его, поскольку ее эта речь не касалась. Зато ясно видела, что болтовня Строупа раздражает и злит их подопечного — человека, которому они должны были помочь. Не дожидаясь, пока между мужчинами вспыхнет ссора, Сильвия громко произнесла:

— Думаю, на этом мы можем закончить собеседование. Я выяснила достаточно. Мистер Дракколо, мы вскоре свяжемся с вами, после того как определим размеры помощи, которую сможем вам предложить. С вашего согласия, безусловно. А теперь, мистер Строуп, нам пора идти.

— Я никуда отсюда не уйду, моя лапочка. И ты тоже.

Голос Строупа прозвучал на редкость неприятно. В поисках поддержки Сильвия глянула на пожилого джентльмена, восседавшего в инвалидной коляске. Дракколо прочел в ее взгляде безмолвную мольбу, но в ответ лишь пожал плечами.

Сильвия отвела глаза, напряженно обдумывая свое понижение. Неужели она находится во власти этих двоих? И довершение всего Строуп снова заговорил — на сей раз о ней.

— Я давно хотел заполучить тебя, цыпочка, — откровенно сообщил он. — Я запал на тебя еще с месяц назад, с той самой минуты, когда увидел, как ты съела в кафе «Корнер» пять комплексных обедов. Сильвия, ты — женщина моей мечты. Обожаю крупных красоток! Только я сразу понял, что тебе на меня чихать. Тогда, в кафе, я улыбался тебе всякий раз, когда ты смотрела в мою сторону, но ты меня даже не замечала — была слишком занята едой. Оно и попятно. Когда ты вышла из кафе, я решил пойти за тобой следом и очень скоро разузнал о тебе все.

— Ты шпионил за мной! — брезгливо проговорила Сильвия.

— Ясное дело. Каждый день, с рассвета и до заката. Следить за твоим гнездышком было куда интереснее, чем за этим домом. В любом случае к тому времени я уже добыл номерок «мистера Дракколо». Я уже тогда точно знал, кто он такой. Оставалось сообразить, как употребить это знание с пользой для себя.

Дракколо явно хотел что-то сказать, но передумал. Тем не менее взгляд его черных совиных глаз все время был прикован к Строупу, а плюгавый соглядатай между тем продолжал свою речь:

— Пару раз я уж было совсем решился с тобой заговорить, но ты смотрела на меня как на пустое место, в лучшем случае — с презрением, и я так и не рискнул: по натуре я человек робкий. Как бы то ни было, обнаружив, что ты бесплатно трудишься в качестве волонтера, я сам попросился в эту контору, чтобы быть поближе к тебе. Скоро меня взяли на испытательный срок и посадили отвечать на звонки. Тогда-то меня осенило, что есть возможность заманить тебя куда надо. Это я сообщил в волонтерскую службу о «бедном старичке», с которым случилось несчастье. И я изобразил, будто звонок поступил именно тогда, когда ты должна была взяться за новое дело. Это я намекнул распорядительнице, что тебе не следует идти сюда одной. А послать с тобой, кроме меня, было некого — уж об этом я позаботился.

— И вот финал, — сухо заключила Сильвия. — Теперь мне все ясно.

Она вновь оглянулась на Дракколо, ища поддержки, однако хозяин дома все так же, не отрываясь, смотрел на плюгавого сообщника.

— И какую сделку вы заключили? — осведомилась она.

Строуп одарил ее блаженной ухмылкой:

— Да проще некуда. Как ты, верно, угадала, у нашего приятеля «особые пищевые потребности». Получить, что ему требуется, он не может, потому что для этого надо выйти из дому. Я могу и берусь обеспечить его тем, что нужно. Взамен он отдает в полное мое распоряжение часть своего дома. Мне нужно местечко подальше от своей конуры, такое специальное местечко для моих потребностей… чтобы там меня никто не смог подслушать.

— И какое место в этом соглашении отводится мне? — спросила Сильвия. Ее взгляд лихорадочно метался от бесстрастного лица хозяина дома к ликующей физиономии его плюгавого сообщника. — Что от этой сделки получу я?

Строуп придвинулся к ней ближе.

— Мое безраздельное внимание, — проговорил он.

Схватив сумку, Сильвия бросилась к выходу. Однако двигалась она медленно, а Строуп был проворен, как ящерица. Обогнав Сильвию, он выскочил из комнаты и захлопнул дверь перед самым ее носом. Она услышала скрежет ключа в замке.

Сильвия повернулась к Дракколо.

— И вы отдадите ему меня? — возмущенно спросила она.

Веки Дракколо опустились, почти прикрыв глаза. Вид у него был усталый. Хозяин дома явно не привык к таким бурным сценам, по крайней мере при свете дня.

— Таково было одно из условий нашего соглашения, — утомленно признался он.

Сильвия обхватила рукой необъятную грудь таким жестом, словно собралась обороняться от настырных ухажеров:

— Что он сейчас затеял? Куда отправился?

— Вероятно, проверить охранную систему. Он меня о ней расспрашивал. Я установил охранные устройства несколько лет назад, чтобы в тех случаях, когда приходилось по той или иной причине покидать дом, сюда не могли проникнуть малолетние грабители и чтобы отсюда не могли выбраться иные, более желанные визитеры. Все окна первою этажа сделаны из пуленепробиваемого стекла и снабжены стальными решетками. Точно так же оборудованы все наружные двери. Нижний этаж можно отделить от верхних одним нажатием кнопки.

— Стало быть, я в западне. Вы действительно позволите ему сделать со мной все, что он пожелает?

— Он дал мне понять, что вы будете не первой и, по всей видимости, не последней его жертвой.

— Утешили, нечего сказать! — огрызнулась Сильвия.

Дракколо вскинул густые брови, впечатленный ее резким тоном и так неожиданно прозвучавшей в ее голосе иронией. Но затем усталость взяла свое. Он запрокинул голову и, открыв рот, широко зевнул.

Сильвия заметила, как при этом во рту Дракколо блеснули клыки.

Она всегда была благонамеренной и добросердечной особой, стремилась разглядеть в людях лучшее. Она принадлежала к тем людям, которые стараются неизменно сохранять бодрый вид и пореже вспоминать о темных сторонах жизни. С такой работой, как у нее, подобная позиция была просто необходима. Реакция у нее была замедленная, что правда, то правда, но дурой Сильвия не была и, являясь в высшей степени практичной, никогда не отвергала того, что видела собственными глазами. И еще при необходимости умела очень быстро соображать.

— Вам следует кое-что узнать, — сказала она, обращаясь к хозяину дома, который все заметнее погружался в сон.

— Мм… — едва шевельнувшись, отозвался он.

— Не так давно мои коллеги единогласно объявили меня заслуженным волонтером тысяча девятьсот девяносто седьмого года. Мне вручили диплом.

Дракколо чуть различимо дернулся, возможно от нетерпения.

— Замечательно, — промычал он.

— Я — заслуженный волонтер, — с нажимом повторила Сильвия. — Я играю в нашей организации весьма важную роль. У меня громадный опыт. Во мне нуждаются.

Дракколо с трудом подавил очередной зевок:

— Как это лестно для вас…

— Если я не вернусь, меня очень скоро начнут искать. У них есть ваш адрес. Строуп, торопясь заманить меня в западню, совершил промашку и записал его на клочке бумаги, который отдал распорядительнице. Меня будут искать именно здесь. Вероятно, даже с полицией. Думаю, вам, учитывая все обстоятельства, меньше всего на свете хотелось бы, чтобы в ваших владениях устроили полицейский обыск, особенно если Строуп не солгал насчет того, что вы закопали на заднем дворе.

После этих слов сонливость Дракколо как рукой сняло, будто зазвенел голосистый будильник.

— Вы в этом уверены? — прошипел он.

— Абсолютно! Я и так пробыла здесь слишком долго. Давайте взглянем правде в глаза: вы здесь пленник, как и я, — в таком плачевном состоянии, да еще в разгар дня. Вам некому помочь скрыться от врагов вот вэтом. — Сильвия указала на длинный узкий ящик с крышкой, который вначале сочла сундуком для постельного белья.

Все хладнокровие Дракколо испарилось, теперь он был настороже. Сильвия почти слышала, как в его голове завывает призрачный сигнал тревоги.

— Но если я останусь здесь, а вас отпущу… Этот человек сказал, что, если я отдам вас ему, он будет регулярно доставлять мне пищу до тех пор, пока я не поправлюсь.

— Если он обещал заманивать сюда людей, чтобы вы могли питаться их кровью, можете на это не рассчитывать. Он не способен такое устроить. К тому же, досыта натешившись, он меня бросит и убежит. И когда полиция явится в ваш дом, обнаружат здесь на один труп больше.

— У меня нет выбора: довериться ему либо голодать.

— Но ведь я уже говорила, что могла бы сама составить программу помощи, в которой вы нуждаетесь. Программу, в которой будут учтены ваши личные потребности — теперь-то я точно знаю, каковы они. Вместе мы что-нибудь придумаем.

— Нельзя ли поподробнее?

— Хорошо.

Сильвия объяснила, что в медицинскую, социальную и другие службы волонтерского движения набирают все больше неподготовленных людей, безработных, которые, если их сочтут пригодными к делу, вынуждены трудиться бесплатно, чтобы по-прежнему получать пособия. Миллионы людей с готовностью подчиняются этому требованию, так как получают хотя бы жалкие средства для существования.

— Все эти люди проходят испытательный период, и, как вы легко можете себе представить, подавляющее большинство из них непригодны к нашему делу. От таких людей приходится избавляться. Моя работа отчасти состоит в том, чтобы проводить собеседования. У меня есть доступ к личным данным тысяч забракованных неудачников, которые по большей части сидят без гроша. Естественно, что за скромное вознаграждение они готовы на все, буквально на все.

Дракколо задумчиво вертел в руках трость. Практически незнакомый с социальными и экономическими реалиями внешнего мира, он жадно глотал каждое слово Сильвии.

— Понимаете, к чему я веду? — продолжала она, видя, как разум почтенного обитателя инвалидной коляски впитывает ее невеселые откровения. — В моих силах подобрать любое количество надежных… скажем так, доноров обоего пола, которые за пару фунтов в неделю будут без лишнего шума оказывать вам анонимные услуги на дому. Знаю, вам довелось сделать кое-какие неудачные вложения, но ведь такие расходы вы можете себе позволить?

Сильвия видела, что Дракколо (она по-прежнему предпочитала называть его так) чрезвычайно заинтересовал ее план.

— Я могу даже подбирать их по вашей любимой группе крови, если таковая имеется, — искушающе добавила она.

— А какая у меня гарантия, что вы не обманете? — спросил Дракколо.

— Мое слово. Слово заслуженного…

— Да, я знаю — заслуженного волонтера! — резко перебил Дракколо, но Сильвия поняла, что он уже принял решение. Внезапно он потянулся к ней и схватил ее за руки. — В этой сделке я кровно заинтересован, — прошептал Дракколо, и Сильвия знала, что слово «кровно» он употребил отнюдь не в переносном смысле. — Что же, отдаю себя в ваши руки.

С этими словами он поднес ладони Сильвии к своим тонким твердым губам и поцеловал ее пальцы.

— За наше будущее, — проговорил он.

Уж не намекал ли Дракколо, что они могли бы стать друзьями… а возможно, и больше чем друзьями? Мысль об этом показалась Сильвии привлекательной. Дракколо, безусловно, отличался от всех мужчин, с которыми ее сводила судьба. Право, не худший вариант. В конце концов, по-своему он даже благороден. И к тому же граф.

Строуп уже возился с непослушным ключом.

— Что мы сделаем с ним? — прошептал Дракколо, обращаясь к своей новой сообщнице.

— Ваша трость достаточно прочна и увесиста?

Дракколо кивнул:

— Набалдашник утяжелен свинцом. — Он вручил трость Сильвии. — Когда покончите с ним, я избавлюсь от тела с помощью вот этого. — Дракколо указал на печь. — Если не спешить, я с этим управлюсь.

— Я постараюсь не прикончить его на месте. Пускай он и тщедушный, но вам будет чем перекусить.

Немощный аристократ благодарно кивнул:

— Весьма рассудительно.

Строуп по ту сторону двери уронил ключ и выругался.

Воспользовавшись проволочкой, Сильвия наклонилась к самому уху Дракколо и шепотом наскоро рассказала о своем расстройстве пищевого поведения… И в частности, о той пище, к которой пристрастилась с недавних пор. Она почувствовала, что пришла пора заплатить откровенностью за откровенность, чтобы закрепить возникшую между ними связь.

Дракколо вначале слегка опешил.

— Ну и ну, — сказал он наконец. — Кто бы мог подумать? Впрочем, если дела обстоят так, я оставлю для вас сердце, легкие и… гм… кое-что другое.

— Если вас не затруднит, — прошептала Сильвия. — Вскоре мне нужно вернуться с докладом к распорядительнице. Я скажу ей, что вам не требуется наша помощь и что Строуп решил завязать с волонтерством… Но постараюсь забрать все это как можно скорее, пока не испортилось.

Раздался громкий щелчок, и ключ наконец повернулся в замке.

Двигаясь на редкость бесшумно для своей мощной комплекции, Сильвия заняла место за дверью.

И, подмигнув своему новому другу, занесла повыше трость с бронзовым набалдашником.