Древний Рим: от военной демократии к военной диктатуре: (историко-правовое исследование)

Введение

Изучение генезиса и эволюции основных институтов государственности в их конкретно-исторических модификациях и взаимодействии — одно из перспективных направлений в современной историко-правовой науке. В рамках этого направления прежде всего интересен анализ исторических форм государств и способов смены одних его типов, разновидностей другими[1]. Исследование таких форм требует рассмотрения их составных, структурообразующих элементов. Среди них «именно политический режим, проявляя классовое содержание того или иного конкретного государства, обнаруживает характерные, основные черты организации государственной власти, ее специфические особенности и методы деятельности и поэтому является главной, внутренней (мы бы. сказали — «сущностной». — А. И.) стороной формы этого государства»[2]. Поэтому обращение к проблеме политического режима в рабовладельческом Риме, которая до сих пор не получила освещения ни в общей теории, ни в истории государства и права, представляется одной из важных частных задач в общем русле историко-правовой науки.

Как известно, среди факторов, которые обусловливают специфику каждого конкретного государства, в том числе и рабовладельческого в Древнем Риме, особо значительна борьба классов — «общий социологический закон, проявляющийся во всех классово антагонистических общественных формациях»[3]. Отражением социальных противоречий, о крайности обострявшихся в результате разложения формаций, как правило, была смена типа и формы государства, обусловленная сменой классового господства, либо установление диктатуры господствующей верхушки общества и возникновение государства — на грани перехода от первобытного общества к классовому. Социальные сдвиги, имевшие место внутри классовых формаций, как правило, отражались в изменении формы правления (от республики к монархии) либо политического режима, эволюционизировавшего, по обыкновению, от более демократических форм к недемократическим: аристократическим, олигархическим и даже авторитарным порядкам. Политический режим при этом был наиболее лабильной стороной формы государства, из всех основных ее структурных элементов наиболее чутко отражающим все изменения в соотношении классовых, социальных сил. Так было и в рабовладельческих обществах с их политической надстройкой в форме деспотии, тирании, монархии эллинистического характера либо своеобразной римской монархии, с их демократическими, аристократическими, олигархическими политическими режимами. Ярчайший пример эволюции политического режима в пределах одной и той же рабовладельческой формации дает развитие государства в Риме. Начиная с военной демократии «царского» периода, в которой автор усматривает зарождающийся политический режим, история римской государственности раскрывается через изменения в политическом режиме. Особо же наглядно это проявляется в процессе перерождения аристократического (нобилитарного) режима в военно-авторитарный в I в. до н. э. в период кризиса Римской республики. Процесс этот оказался столь глубоким и разносторонним, что в конечном итоге привел к изменению и формы правления, и формы организации государственного единства, и даже к изменению формы государства в целом[4].

Переходные моменты в истории государства в этом плане для исследователя особенно интересны: в пору, когда важнейшие элементы государственного механизма «разлаживаются», перестают соответствовать друг другу, обнажаются самые скрытые пружины политической системы, отчетливо проявляются все явные и тайные связи между ее звеньями. В данном аспекте проблема кризиса нобилитарной Римской республики, становления нового, военно-авторитарного политического режима и перехода от республики к империи является весьма важной частью общей проблемы эволюции политического режима. В рабовладельческом государстве, имевшем еще «технически слабый государственный аппарат»[5], в кризисные моменты роль его элементов как в отдельности, так и во взаимодействии обнаруживается столь рельефно, что историк обретает возможности не только для детального моделирования государственного механизма, для выявления и анализа изменений, в нем происходивших, но и для всестороннего реконструирования процесса перерождения политического режима. Применительно же к Риму эпохи Республики у исследователя политической системы в целом и политического строя в частности особо благоприятные условия благодаря обилию и разнохарактерности исторических источников: нарративных, документальных, мемуарных, эпистолярных, эпиграфических, нумизматических и пр., что позволяет создать максимально приближенную к исторической действительности модель римской республиканской политической организации.

Вместе с тем вопрос о категории политического режима, о смысле этого понятия один из самых сложных в науке общей теории государства и права. В научный обиход оно было введено в 1947 г. государствоведом И. Д. Левиным, который применил его к характеристике буржуазного государства. Исходя из мысли В. И. Ленина о двух методах господства буржуазии[6], он предложил рассматривать буржуазную демократию и фашизм как два политических режима, присущих современному буржуазному государству и выражающих различные методы диктатуры буржуазии[7]. Эта теория о политических режимах нашла поддержку и развитие в трудах других ученых, в частности специалистов в области общей теории государства и права.

В общей теории государства и права вопрос о форме государства рассматривался первоначально в двух аспектах: формы правления и формы государственного устройства. Но советских государствоведов не могло удовлетворить разделение государств на монархию (неограниченную и ограниченную) и республику (аристократическую и демократическую). И уже в 1960-е годы в советской литературе по теории государства и права в понятие формы государства включается политический режим. Так, Μ. П. Карева в 1962 г., а затем Н. Г. Александров в 1963 г. выделяют политический режим в качестве третьего элемента формы государства. При этом Μ. П. Карева определяет его как «совокупность методов господства, применяемых классами, в руках которых находится государственная власть»[8]. Н. Г. Александров видит в нем «формы проявления государственной власти, заключающиеся в применении определенных методов государственного руководства обществом»[9]. Приводились и другие дефиниции политического режима. Некоторые авторы полагали, например, что политический режим характеризует не форму, а сущность государства[10]. Своеобразной была точка зрения Г. Н. Манова, усматривавшего в политическом режиме общую категорию, которая включает в себя и форму правления, и форму государственного устройства[11].

В последующем специалисты в области общей теории государства и права пришли к некоторому единообразию в понимании политического режима, определяя его чаще всего как «совокупность средств и способов осуществления государственной власти, выражающих ее содержание и характер»[12], «совокупность приемов и методов, при — помощи которых осуществляется государственная власть»[13]. Существенным моментом политического режима, — поясняет С. С. Алексеев, — является метод господства, управления обществом — прямой (насильственный) или косвенный (демократический). Он выражает особенности государства с точки зрения его демократизма и антидемократизма[14]. Соответственно различались режимы демократические и антидемократические (авторитарные).

Наконец, нельзя не остановиться на трактовке политического режима в книге «Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Основные институты и понятия» (М., 1970). Определение самого понятия, приводимое в этой книге, пожалуй, не отличается новизной. И здесь о политическом режиме говорится как о «совокупности приемов и методов, при помощи которых господствующий класс… осуществляет подавление классовых противников и привлекает представителей своего класса к управлению государством»[15]. Однако в этом авторы видят лишь одну, хотя и чрезвычайно важную, сторону политического режима (назовем ее «функциональной». — А. И.). Вместе с тем подмечена и другая сторона проявления политического режима — его организационно-политическая основа, характеризующаяся определенными структурными особенностями самого государственного аппарата[16]. «Словом, при характеристике того или иного политического режима необходимо исследовать как организационно-политическую основу данного государственного строя, так и совокупность методов, посредством которых осуществляется государственная власть»[17]. Не вызывающее в целом возражений это положение, на наш взгляд, требует одного уточнения: функциональная сторона политического режима необходимо предшествует структурной его характеристике, ибо именно на функциях государственных органов прежде всего сказываются социальные перемены. В книге различается также широкая трактовка политического режима, когда он рассматривается как конкретное выражение политической организации общества, и более узкая — как наиболее существенная сторона формы государства, прямо выражающая его классовое содержание. При этом, во-первых, обращено внимание на присутствие указанного компонента формы государства в государстве любого исторического типа, а во-вторых, на то, что именно политический режим, проявляя классовую сущность того или иного конкретного государства, обнаруживает главные, характерные черты организации государственной власти, ее особенности[18]. Оба положения представляются крайне важными для предстоящего исследования, раскрывая, с одной стороны, его значение, а с другой — определяя методологический подход к исследованию политического режима в Риме.

Несколько особняком стоит дефиниция политического режима, разработанная В. С. Петровым: режим раскрывается как внутренняя форма государства, включающая его механизм (внутренняя структура власти, связь элементов власти в данной государственной системе) и функции (методы и формы осуществления функций данной государственной власти)[19]. Такое определение вытекает из теории о внешней и внутренней форме государства, которой придерживался В. С. Петров в последние годы жизни.

В 1980-е годы в научной литературе вообще стало оформляться неоднозначное толкование политического режима с одной стороны, как выходящего за рамки государства компонента политической системы классового общества, а с другой — как элемента собственно формы государства — (в этом случае его определяют как «государственный», «государственно-правовой», «политико-правовой режим»[20]), т. е. толковать его предлагают в широком и узком смысле[21]. Политический режим, по мнению ряда современных теоретиков-государствоведов, предопределяет не только особенности организации и деятельности государственного механизма, но также соотношение последнего со всеми существующими негосударственными общественно-политическими организациями. Поэтому режим определяет (или отражает) и функционирование политической системы классового общества в целом[22]. Именно потому иными он рассматривается и в качестве главного элемента формы государства[23]. К тому же теоретики все более склоняются к мнению об универсальности занимающей нас категории, о применимости ее ко всем эксплуататорским государствам[24]. Использование ее тем не — менее было буквально «монополизировано» исследователями государства буржуазного[25]. В характеристике же добуржуазных государств, в частности рабовладельческого, этот термин, как правило, не фигурирует

Даже в фундаментальном исследовании «Марксистсколенинская теория государства и права. Исторические типы государства и права» речь идет лишь о формах рабовладельческого государства, таких как восточная деспотия[26], греческие полисы — демократические и олигархические[27], рабовладельческая аристократическая республика в Спарте (с сильными пережитками первобытнообщинного строя и военной демократии), олигархическая рабовладельческая республика в Карфагене, Карфагенская держава, наконец, аристократическая рабовладельческая республика, а затем монархия в Риме {сначала «ограниченная» — принципат, затем «неограниченная» — доминат)[28]. Подобный подход к характеристике форм рабовладельческого государства в целом и отсутствие прямых указаний на политические режимы, форму государственного устройства в различных государствах Древнего Востока и античного мира представляются по меньшей мере непоследовательными.

В рассматриваемом исследовании особенно «не повезло» проблеме политического режима в Риме. Здесь, хотя и отмечено различие между аристократической рабовладельческой республикой в Риме V–II вв. до н. э. и демократической республикой в Афинах V–IV вв. до н. э., о конкретных отличиях сказано лишь, что «среди органов власти Афин ведущее место принадлежало коллегиальным органам — народному собранию и Совету пятисот», а в Риме «высшая власть сосредоточилась в руках должностных лиц», комиции же играли второстепенную роль. В трактовке кризиса Римской республики, хотя и указано на ослабление демократических тенденций (в результате исчезновения мелкого землевладения и утраты политических прав «сельскими плебеями»), на переход к «системе диктатур», главное внимание уделено кризису республиканской формы правления[29].

Слабо использована категория политического режима и в историографии античного рабовладельческого государства в историко-правовой литературе. Монографий, где рассматривалась бы эта проблема, не издавали. В учебниках и учебных пособиях по истории государства и права зарубежных стран термин «политический режим» при описании римской государственности вообще не используется[30]. В книге под редакцией П. Н. Галанзы и Б. С. Громакова говорится «о ликвидации демократических институтов» Римской республики в период ее кризиса, о борьбе правящих кругов за сохранение «аристократической республики» и об «установлении военных диктатур». Однако последние названы просто «новым явлением в римском государственном праве», результаты которого авторы видят в установлении «монархической формы правления»[31]. Специального освещения вопросы эволюции политического режима не нашли и в других изданиях, где политические сдвиги Риме I в. до н. э. толкуются преимущественно как изменение формы правления, переход от республики к монархии[32].

Круг вопросов, подлежащих рассмотрению в связи с кризисом Римской республики и аристократического («нобилитарного») режима, вообще не очерчен достаточно четко. Правда, в 1950-е годы 3. М. Черниловский предпринял попытку воссоздать картину этого явления на основе комплексного анализа основных черт социальной и политической жизни Рима II–I вв. до н. э. В поле зрения историка-правоведа уже тогда были включены не только разложение республиканской формы правления, но и «ликвидация последних остатков рабовладельческой демократии», и процесс перерастания Рима-полиса в державу[33]. К сожалению, плодотворные мысли, высказанные в учебном пособии весьма кратко, в дальнейшем не получили развития. Справедливо отмечая «упадок римского народовластия» и возникновение «нового политического строя» (определяемого вместе с тем как «монархический режим»), 3. М. Черниловский раскрывает его лишь как «неизбежную форму государственной власти в Риме, с помощью которой рабовладельческий класс стал способен удерживать свое господство в условиях резко обострившихся антагонизмов.»[34].

Несколько больше внимания уделено этой проблеме в советской романистике. Следует прежде всего назвать ряд книг, посвященных анализу развития Римского государства в сложную эпоху кризиса республики и становления монархии. В плане исследования проблемы кризиса аристократической республики наиболее интересны две монографии С. Л. Утченко[35], который рассматривает кризис республики в тесной связи с кризисом полисной организации и полисных порядков в Риме. Находя в данных явлениях много общего, он вместе с тем не идентифицирует их: в кризисе Римской республики видит лишь один из аспектов кризиса полиса[36], а именно — разложение присущих полису политических форм. В этой связи историка занимают процессы и разложения полисной демократии, и разрушения республиканского аппарата, и превращения Рима из полиса в державу. Включение в сферу внимания вопросов политического режима, формы правления, формы государственного устройства свидетельствует о том, что С. Л. Утченко был близок к представлению о кризисе Римской республики как о кризисе формы государства.

Применительно к политическому режиму, сложившемуся во второй половине I в. до н. э., иногда употребляют термин «цезаризм»[37]. Толкованию этого понятия в литературе много внимания уделено в книге Н. А. Машкина «Принципат Августа»[38]. Исследователь понимает цезаризм как политический режим: об этом свидетельствует проводимое в работе сопоставление рассматриваемого явления с бонапартизмом, причем так назван конкретный режим, сложившийся при Цезаре и получивший развитие при Октавиане Августе[39]. Суть его вполне обоснованно определена как лавирование между различными социальными группами при опоре главным образом на армию[40]. По существу в цезаризме Н. А. Машкин видит разновидность военно-диктаторского режима, лишь замаскированного политикой лавирования. В целом верно раскрывают сущность установившегося в конце эпохи республики политического порядка и другие советские историки. Так, А. В. Мишулин характеризует его как военную диктатуру, которая «становится лучшей формой концентрации политической власти для обеспечения позиций класса рабовладельцев против революционных выступлений рабов и крестьянства»[41]. О новой политической системе, сутью которой была военная диктатура рабовладельцев, пишет С. И. Ковалев[42]. Такое же в принципе толкование политических перемен, происходящих в Риме в I в. до н. э., дает С. Л. Утченко, называя сложившийся при Цезаре политический порядок режимом, политикой или государственной системой[43], а применительно ко времени начала принципата он говорит о «политическом строе, установленном Августом»[44]. Однако, употребляя термин «режим» (Цезаря либо Августа), исследователь не только не дает четкого определения данного понятия, но часто заключает само слово в кавычки, используя его условно, с оговорками. В одном из более поздних трудов С. Л. Утченко вообще предлагает отказаться от термина «цезаризм», считая необоснованным присвоение сложившемуся строю имени Цезаря, поскольку не он был «первооткрывателем» насильственного захвата единоличной власти[45]. Разделяя в целом эту точку зрения и допуская лишь узко детерминированное временем правления Цезаря употребление названия «цезаризм», полагаем более правомерным говорить об установлении в Риме в I в. до н. э. военно-авторитарного, рабовладельческого по своей классовой сущности, политического режима, подразумевая под этим сильную власть, диктатуру полководца, пришедшего к власти с помощью войска и па него же опирающегося.

В заключение обзора имеющихся в советской науке точек зрения на категорию политического режима, и в частности на политический порядок, сложившийся в Римской республике, позволим себе высказать несколько соображений.

Во-первых, автор убежден в том, что категория политического режима — инструмент не только применимый, но необходимый при анализе любого государства, любого типа. И если теоретический подход к проблеме политического режима еще недостаточно определился (свидетельством тому не только крайне расплывчатая квалификация форм государства рабовладельческого типа и политических режимов, присущих рабовладельческому государству, но и разнообразие определений самой категории), то причина кроется в неизученности конкретно-исторических его проявлений. Во-вторых, только конкретный анализ его исторических модификаций поможет выявить общие признаки политического строя, критерии, дающие возможность сравнивать характеристики государства по одним и тем же параметрам и вместе с тем выработать единую дефиницию политического режима. Найти эти общие критерии можно лишь при пристальном анализе политической жизни разных народов в различные эпохи. И изучение истории политического режима в Римском государстве в этом плане может оказаться весьма плодотворным.

Круг вопросов, подлежащих изучению в связи, с анализом проблемы политического режима в Риме, может быть выявлен уже на основе трудов древнегреческих и древнеримских философов, историков, политических деятелей. В произведениях Аристотеля, Платона, Панетия, Полибия, Лукреция, Цицерона, в их представлениях о трех основных формах государства (монархия, аристократия, демократия), о развитии этой цепи и отклонениях от «правильных» форм (тирания, олигархия, охлократия) четко прослеживается интерес к явлениям, определявшим политический строй общества[46]. Не анализируя взгляды каждого из авторов в отдельности, тем не менее обратим внимание на то, в чем сами древние видели различия между формами государства. Во-первых, отмечалось, кто пользовался политическими правами (властью): масса граждан полиса, верхушка общества — «лучшие» люди, небольшая, узкая группа людей, захватившая власть, либо отдельная личность[47]. Во-вторых, как правило, фиксировалось, какими средствами власть осуществлялась[48], с помощью каких методов: иными словами, различие видели в том, был ли строй государства демократическим, аристократическим либо авторитарным. Различали и степень развития демократии либо аристократии, что определялось — этого не могли не видеть уже древние авторы — соотношением социальных сил, сложившимся на политической арене[49]. Особого внимания заслуживает учение Полибия о наиболее совершенной «смешанной» форме государственного устройства, воплощение которой историк видел в могущественной Римской державе[50]. Римский политический строй превозносился Полибием, а затем и Цицероном, прежде всего за его «умеренность», поскольку в нем якобы сочетались элементы всех известных древним политических форм.

Конечно, в связи с воззрениями древних авторов мы можем говорить лишь о зарождении представлений о политическом режиме. Но поскольку под «демократией», «аристократией» подразумевалась в первую очередь определенная система средств и методов осуществления власти, а не структура государственных органов, поскольку общие черты демократии либо аристократии прослеживались в государствах с совершенно различным государственным строем, именно политический режим оказывался в первую очередь в центре внимания античных государствоведов. При этом древние авторы как бы подсказывают нам определенный план исследования политического строя. А именно: а) изучение соотношения классовых сил в тот или иной отрезок времени и состава правящих кругов; б) анализ методов и средств, с помощью которых осуществлялись власть и управление обществом и государством; и, наконец, в) выяснение, с какими именно функциональными и структурными изменениями государственного строя было сопряжено каждое существенное изменение политического режима. Такими представляются общие критерии политического режима в любом государстве, любого типа, что позволяет подойти и к определению политического режима как государственно-правовой категории.

Ориентируясь на уже приведенные дефиниции политического режима и отнюдь не отвергая и не опровергая их, попытаемся вместе с тем уточнить это определение. На наш взгляд, политический режим (будем говорить о государственно-правовом его значении) — это не просто совокупность средств и методов (способов) осуществления диктатуры господствующего класса, характеризующегося определенной степенью развития демократии, но еще и обусловленные конкретным соотношением классовых сил и состоянием классовой борьбы социальные, функциональные и структурные показатели, отражающие, какие именно группы общества стоят у власти и с помощью каких средств они ее осуществляют. И понимать ли его как компонент формы государства либо как элемент политической системы в целом, как ее функциональную сторону (при неразвитости политической системы в республиканском Риме между нею и государством практически можно поставить знак равенства), по существу речь идет об одном и том же: об участниках политического процесса — классах, группах и организациях, о реально действующих нормах, которые регламентируют их взаимоотношения, о методах, используемых политическим руководством при осуществлении ими прерогатив власти и управления. Тесно соприкасающийся с социальной структурой политический режим не только раскрывает особенности и методы функционирования государственной власти, но, чутко отражая социальные сдвиги, позволяет увидеть динамику организации власти, понять ее характерные черты, выявить конкретно-классовое содержание на каждом этапе развития.

Сказанное дает основание полагать, что анализ генезиса и эволюции политического режима в Риме значительно уточнит представления о до сих пор не изученной в советской правовой науке римской государственности, поможет определить основные черты и тенденции развития одной из самых совершенных политических систем рабовладельческой формации. Вместе с тем, поскольку закономерности, подмеченные в развитии политического строя Римской республики, имеют достаточно общий характер и mutatis mutandis могут быть обнаружены в других государствах античного мира, предлагаемое исследование дает возможность конкретизировать и верифицировать теоретические построения о рабовладельческой системе в целом. Разумеется, адекватность создаваемой модели политического режима конкретной исторической действительности, удаленной от нашего времени более чем на два тысячелетия, это лишь идеал, к которому стремится исследователь.