Друзья

Глава Семьдесят Девятая

(МАРАТ)

— Лив, запоминай адрес:

деревня…, улица…, номер дома…

(пауза, долгая… многозначная пауза…)

— Ты слышала? — нервно рявкнул, переспросил я.

— Марат.

— ЧТО?

— Патти умерла.

…

Она…

как-то узнала про ребенка… и

….. меня не было в это время рядом…

в общем….

прости.

Замер, замер не дыша.

Слова, слова вмиг взорвались водородной бомбой в моей голове… и тут же сорвали в душе колокол. Хряснулся, брякнулся тот об каменный пол и вмиг разлетелся на куски. Каждый, каждый осколок тут же зазвенел, забрюзжал мертвыми переливами, порождая внутри… боль и стынь.

Долгие секунды, а, может, минуты… я прокручивал в голове слова Оливии — и всё еще не мог понять, осознать, охватить их смысл.

Всё как-то слишком нелогично, невозможно.

Так не бывает.

Не должно… было быть.

… никогда.

Но…

…

Патти?

… неужели ты действительно так со мной поступила?

ты… ты…

Что угодно, черт, Патти! ЧТО УГОДНО! КТО УГОДНО!!!!!!

Но… только не так.

Не мсти мне в такой способ, молю…

Не мсти…

НЕ ТАК.

Патти…

девочка моя…

(вдруг мой взгляд нервно дрогнул, ожил — стал увиденное доносить до рассудка:

нервно сжатая кисть…. невольно раздавленный телефон)

И вдруг, вдруг… я уткнулся во что-то более… яркое, весомое.

Такое, что могло сопротивляться всепоглощающей боли, разражающейся внутри меня. Сопротивляться — сменяясь… неистовой ненавистью, холодной… жестокостью.

Долгий, мертвый взгляд в глаза Фернандо.

…

Я сидел на крыше…. жадно прижимаясь спиной к стене.

И мне было так… холодно, больно… и страшно, как еще никогда в жизни.

Казалось, уже ничего, ничего худшего не может произойти. НИЧЕГО, чем уже случилось…

Но я до сих пор боялся… и не верил.

Я ревел, ревел, как малое дитя, и не мог остановиться.

Отчего-то казалось, если я сейчас приду в себя, если встану и уйду с этого места — то слова Оливии вмиг обретут реальный смысл.

А пока…. пока я здесь, сижу, зажатый… между прошлым и будущим…. еще ничего не произошло.

Ничего — Патти… еще где-то рядом. В этом мире.

Патти… со мной.

… и у меня есть… еще шанс,

надежда.

Я невольно наблюдал за тем, как отрывали от асфальта Фернандо, мертвого и искалеченного до неузнаваемости. Но мне было и на грамм не легче.

Он убил ее.

ОН УБИЛ ЕЕ… и меня вместе взятым.