Дуэль

ГЛАВА 14

Я пробирался в темноте по трубопроводу, слыша шум собственного дыхания и отзвуки своих осторожных шагов. Труба вела из подвала фабрики в царство Максимилиана. В этом туннеле было сухо и чисто и так просторно, что через него мог бы, пожалуй, пробраться даже человек. Я едва помнил, как пробежал по заснеженным садам, направляясь сюда, как взобрался на покрытый сугробами холм. Ветер дул мне в лицо, меня заносило снегом. Я чувствовал страшную усталость, силы мои были на пределе. Я так обессилел, что не чувствовал ни голода, ни жажды. Мое тело походило сейчас на нить накаливания лампы, которая ярко вспыхнула перед тем, как сгореть. Я держался только за счет силы воли. Меня гнало вперед жгучее желание спасти собратьев, пусть даже ценой собственной жизни.

Через некоторое время я увидел свет в конце трубы и услышал голоса. Это были голоса моих сородичей. Они выли и стенали, словно узники, которых мучают и пытают. То были душераздирающие звуки, похожие на плач мертвых. Меня охватила паника, и я устремился к выходу. Высунув голову наружу, я огляделся по сторонам и обомлел. Оправдывались мои худшие ожидания. Обитатели стеклянного дома были помещены в клетки, которые стояли в два ряда, вытянувшись в очереди. Мои глаза стали круглыми от ужаса, когда я увидел, что очередь эта ведет к операционному столу. Только гигантская клетка с золотой табличкой «Макс» была пуста. Сынок все еще бродил где-то, не желая возвращаться домой.

У операционного стола стояли трое знакомых лыжников. Правда, за это время они успели переодеться в халаты и надеть хирургические перчатки, что было более привычно им. Однако они вовсе не собирались спасать жизнь живым существам, к чему призывала их профессия. Они явились сюда для того, чтобы уничтожить ставший ненужным биологический материал. Ветеринары усыпляли моих собратьев, чтобы навсегда отделаться от них.

Фабулус, добрый дух этого пропитанного злом дома, тоже стала жертвой его хозяев. Она не сидела в клетке. Возможно, ее не собирались усыплять, но она была обречена на еще более страшную участь. Фабулус должна была наблюдать, как на ее глазах убивают ее собратьев. Вся эта сцена напомнила мне рассказ самой Фабулус об азиатских лагерях смерти, где на глазах животных с их сородичей сдирали шкурки живьем. Красавица с пушистой, коричневой, как у соболя, шерсткой, плача, бегала от клетки к клетке, пытаясь утешить плененных собратьев. Как она будет жить дальше с ужасными воспоминаниями о таком злодеянии, в этом доме, среди настоящих монстров?

Если не замечать, какой ужас творится в стенах этого здания, то могло показаться, что здесь царит приятная атмосфера. Потолочные лампы излучали теплый свет, наполнявший уютом огромное помещение. За арочными окнами мелькали снежинки, сквозь их пелену проступали очертания жилых домов нашего утонувшего в сугробах квартала, а вдали виднелось неярко освещенное здание стеклянного дворца.

Иллюзия уюта и покоя создавалась также тем, что хозяин здания с непринужденным видом ужинал в некотором отдалении от импровизированной операционной. Максимилиан Хатчинкс устроился за мраморным письменным столом, перед ним стояла изящная фарфоровая тарелка с золотым ободком, из которой он ел салат. Должно быть, он не употреблял в пищу мясо, несмотря на то что завоевал весь мир мясными кормами, которые производила его фирма. На Максимилиане был длинный, до пят, красный бархатный халат, придававший ему домашний вид. Он был похож на безобидного старика. Лицо, изрезанное глубокими морщинами, и седая грива волос. Передо мной сидел типичный добродушный дедушка, который в зимние вечера любит рассказывать внучатам рождественские сказки.

Однако холодные серо-голубые глаза Максимилиана свидетельствовали о его жестоком характере. Этот человек был лишен сострадания. Стоявшие на столе фигурки вольпертингеров окружали его, словно сказочные злые духи своего предводителя. Позади Максимилиана горел камин, согревая его спину.

Врачи тем временем уже успели все подготовить для уничтожения нежелательных свидетелей. Один из них наклонился и, открыв клетку, привычным движением вынул из нее перепуганного кота. Двое других подошли к операционному столу, включили лампы, открыли хромированный медицинский шкаф и достали поднос со шприцами и ампулами. Инструменты, с помощью которых можно было отправить на тот свет несколько десятков моих собратьев, были готовы!

Первой жертвой должен был стать бежево-коричневый абиссинец, с которым я познакомился во время посещения стеклянного дома. Он трепыхался и дергался в руках своего мучителя, издавая от смертельного страха жалобный вой. Мяуканье его товарищей, сидевших в клетках, стало громче. Они были охвачены ужасом, зная, что ждет их впереди. Их голоса наполнили все помещение. Казалось, жалобное мяуканье могло тронуть любое сердце, но только не сердца этих злодеев!

Я хотел отвернуться, чтобы не видеть ужасной трагедии. Но потом спросил самого себя: неужели ты явился сюда, чтобы трусливо отсиживаться в надежном укрытии и закрывать глаза на то зло, которое творится здесь? Нет и еще раз нет! Я скорее позволю сделать себе смертельную инъекцию, чем буду безучастно смотреть этот отвратительный спектакль.

Я выскочил из своего укрытия и бросился к врачу, который крепко держал за шкирку трепыхающегося абиссинца. Я был охвачен бессильной яростью, которая является плохой советчицей, но заставляет действовать незамедлительно. Впрочем, я знал, что делать. Прежде всего я хотел укусить врача в ногу, а потом прыгнуть и расцарапать ему лицо. Я издавал такие громкие угрожающие звуки, что трое врачей тут же заметили меня и обернулись в мою сторону. Не успел я оглянуться, как один из них схватил с полки духовое ружье. Стремительно вскинув его, он прицелился и выстрелил.

Я услышал жужжание и почувствовал, как стрела впилась мне в бедро правой задней лапы. Меня пронзила боль, я потерял равновесие и упал на паркет. Немного придя в себя, я изловчился и вытащил иглу.

Однако слишком поздно! Снотворное уже начало действовать. Доза была небольшой и не могла усыпить меня, но ее было достаточно, чтобы парализовать мои члены. К тому же я был сильно возбужден, и кровь быстро циркулировала по моему телу, разнося снотворное.

В следующий момент я почувствовал сильное головокружение. Перед глазами все плыло, в ушах стоял звон. Я предпринял слабую попытку встать, но мне это не удалось. Тело не слушалось меня. Снотворное превратило меня в беспомощного зрителя. Оставалось только лежать и смотреть, как врачи будут по очереди отправлять на тот свет моих собратьев. А потом возьмутся и за меня.

Я слышал, как вопли моих собратьев на время стихли, а затем возобновились с новой силой. Я видел, как Адриан, несмотря на безвыходную ситуацию, улыбнулся мне, а потом покачал головой, как Фабулус остановилась перед клеткой и бросила на меня печальный взгляд. Врачи, стоявшие за операционным столом, ухмылялись, и мне показалось, что я вижу их отражения в кривом зеркале, так искажены были их лица.

Их насмешила моя попытка напасть на них. Легко справившись со мной, они снова принялись за свое дело. Один из врачей вскрыл ампулу и набрал яд в шприц. Тот, который держал абиссинца, поместил его в специальный станок, и теперь мой собрат не мог пошевелиться. Его голова была повернута ко мне, и я видел его испуганный взгляд в тот момент, когда в его брюхо вошла игла шприца и из нее в его тело впрыснули смертоносный яд. После этого глаза его начали медленно мутнеть и стекленеть, жизнь покидала их. Тело перестало дрожать, веки опустились, из пасти вырвался глубокий вздох, и абиссинец умер.

В помещении стало тихо, мои собратья замерли, затаив дыхание. Фабулус сидела у ножки операционного стола, беззвучно рыдая. В гробовой тишине, установившейся в комнате, было слышно лишь звяканье столовых приборов о тарелку Максимилиана. У этого человека был отличный желудок! Врачи вынули покойного из станка и бросили его безжизненное тело на пустой операционный стол. Я знал, что скоро там возникнет целая гора трупов. В том полубессознательном состоянии, в котором я находился, все происходившее на моих глазах казалось мне фильмом ужасов. Но глубокая скорбь, которую я испытывал, возвращала меня к реальности, в тот мир, где текли настоящие слезы. Мои обреченные на смерть собратья больше не стенали вслух. Они молча беззвучно плакали.

Не теряя времени даром — возможно, убийцы были на сдельщине, — один из врачей склонился над второй клеткой. В ней сидел Адриан. Наступила его очередь! Этот хлыщ попытался оказать сопротивление, когда его бесцеремонно схватили и стали вынимать из клетки. Вместе с тем было заметно, что он с мужеством и достоинством принимает этот удар судьбы. По направленному на меня взгляду я понял, что теперь он соглашается со мной. Действительно, лучше наслаждаться жизнью, чем со страхом ждать ее скорого конца. Мы поняли друг друга без слов. Сделав над собой усилие, я кивнул ему, прощаясь. Заметив это, Адриан улыбнулся. А затем один из убийц положил его на операционный стол.

Руки в резиновых хирургических перчатках вскрыли новую ампулу и набрали в шприц новую порцию яда. При этом врачи переговаривались, обсуждая итоги какого-то баскетбольного матча. Какой цинизм! Рука со шприцем опустилась на покрытый рыжеватой волнистой шерстью живот Адриана, игла вошла в плоть и…

Внезапно раздался странный шум. Впрочем, нет, это был не просто шум, а скорее пение. Кто-то громко пел, и его голос резонировал. Однако могло быть и так, что это обман слуха. Ведь я находился в полуобморочном состоянии. У меня звенело в ушах. Вероятно, от пережитых ужасов я просто сошел с ума, и у меня начался бред. Голос был ирреальным, так, наверное, поют ангелы в небесном хоре. Причем звучала моя любимая песня.

Мне показалось, что я теряю чувство реальности. Наверное, у меня от горя помутилось сознание. Неужели только я один слышу это пение?

Я посмотрел на врачей. Они замерли, прислушиваясь, а потом начали вертеть головами из стороны в сторону. Значит, они тоже услышали этот странный чарующий голос! Максимилиан уронил нож и вилку на тарелку и вскочил со стула с таким видом, как будто подавился салатом. Мои собратья в клетках тоже оцепенели, а потом начали искать взглядом того, кто так громко пел.

В конце концов взоры и палачей, и жертв сосредоточились на трубе большого сечения, по которой я пришел сюда. Голос доносился из ее жерла. Парень в белом халате, который уже вонзил иглу в брюшко Адриана, был до того изумлен, что снова вытащил шприц, так и не сделав инъекцию. Все присутствующие, затаив дыхание, смотрели на отверстие трубы. Пение вдруг прекратилось, и из темноты на нас взглянули чьи-то очень светлые горящие глаза.

— Приветствую вас! — крикнул Макс, обращаясь ко всем присутствующим, и бросил такой испепеляющий взгляд на Максимилиана, что тот попятился от страха и опрокинул стул. — Мой особый привет Господу Богу!

И из трубы вылезло причудливое существо. Макс самым странным образом унаследовал черты отца и матери. У него была длинная шелковистая молочно-кофейная шерсть, как у Фабулус, закругленные ушки, пушистый хвост и мускулистое тело. Ростом он был с молодого мужчину, глаза такие же колючие и голубые, как у отца. Причем белки этих человеческих глаз отличались яркой белизной. Так обычно блестит снег на солнце. У этого существа была заостренная вытянутая мордочка, имевшая некоторое сходство с человеческой физиономией. Губы походили на человеческие, а вот челюсти были кошачьими. Белые усы переходили в элегантную бородку. Конечности представляли собой нечто среднее между руками, ногами и кошачьими лапами. Пальцы существа заканчивались огромными когтями. Это фантастическое существо стояло на задних конечностях, но передвигалось на четвереньках.

Несмотря на химеричность своего облика, Макс был удивительно хорош собой. Его внешность была приятна человеческому глазу. В этом существе воплотился идеал красоты домашнего животного. Он выглядел таким, каким человек хотел видеть своего питомца. Однако поведение и взгляд Макса выдавали его дерзость. Наверное, поэтому для него была заготовлена огромная клетка с золотой табличкой. Врачи медленно пятились к полкам, на которых лежали духовые ружья, готовясь напасть на Макса. Я понял, что они хотят усыпить его зарядом со снотворным.

— Черт побери, надеюсь, я не пропустил ничего интересного! — воскликнул Макс мелодичным голосом. — Как бы то ни было, но сейчас, я чувствую, мы от души повеселимся, папа!

Он посмотрел на Максимилиана, который с искаженным от страха лицом пятился до тех пор, пока не прижался спиной к стене. В своем алом бархатном халате он был похож на короля в пурпурной мантии, испугавшегося проникших во дворец революционеров. Максимилиан хотел было добраться до стальных ворот и убежать, однако все ворота оказались заперты на замки. Макс, казалось, потерял всякий интерес к главе концерна и вышел на середину помещения, ярко освещенного лампой. В этот момент он был похож на слетевшего с небес ангела.

— Спасибо за приглашение, мама… — сказал он, обращаясь к Фабулус. Та бросила на него грустный взгляд и опять залилась слезами. — Я ведь могу тебя так называть, несмотря на свое рождение? Да, история моего происхождения сложна и запутанна. Собственно говоря, меня выносила и произвела на свет филиппинка, жительница одного из самых бедных кварталов Манилы. Человек способен превратить другого человека в животное, если ему это выгодно. Бедная женщина была на все согласна ради тысячи долларов! Интересно, жива ли она еще. Ведь после того как она увидела, кого родила, у нее случился шок. Но конечно, моей настоящей матерью являешься ты, Фабулус. Мы оба знаем, что я происхожу из твоей яйцеклетки. Помнишь боевой клич нашей лаборатории? «Каждый быстро откладывает яйцо, а потом умирает!»

Макс взглянул на троих врачей, которые между тем подобрались к полкам. Поймав на себе его взгляд, они быстро схватили с полок ружья и навели их на Макса.

— Эй, ребята, вы хотите испортить всю игру! — воскликнул Макс. — Неужели вам хочется поднять пальбу именно сейчас, когда так весело! Лучше откройте-ка дверцы клеток. Если вы подчинитесь моему приказу, я обещаю пощадить вас и не ломать вам шеи, а убить каким-нибудь более гуманным способом!

Однако «белым халатам» такое предложение явно не понравилось. Они открыли стрельбу. Пули со снотворным просвистели в воздухе, однако Макс молниеносно подпрыгнул на высоту пяти метров и уцепился за потолочные металлические балки. Этот невероятный прыжок заставил усомниться в том, что над ним властен закон земного притяжения. Макс парил словно в условиях невесомости. Впрочем, для кошки размером с человека подобный акробатический трюк вовсе не чудо. Поражала быстрота его реакции.

Макс начал раскачиваться на стальной штанге, словно шимпанзе, ухватившийся за ветку. Врачи снова прицелились в него, но попасть в движущийся объект было сложно. Тогда все трое достали из ящиков стола огнестрельное оружие — пистолеты со смертоносными пулями — и начали палить в Макса. И все равно им не удавалось поразить мишень, которая прыгала с одной перекладины на другую по потолочной стальной конструкции, задевая и раскачивая светильники. У врачей не было шансов подстрелить химеру.

Акробат тем временем подобрался поближе к врачам и прыгнул на них с потолка. Двое из них в этот момент как раз перезаряжали свои пистолеты, а третий просто оцепенел, когда увидел перед собой оскаленную пасть Макса с острыми белыми клыками. Врач побледнел как мел и выронил из рук оружие. Второй последовал его примеру и отбросил пистолет в сторону, а третий стал нелепо оправдываться.

— Я всего лишь служащий фирмы! — плаксивым голосом воскликнул он.

Макс отобрал у него пистолет и ударил врача рукоятью между глаз. Удар был таким мощным, что металл расколол череп длинноволосого молодого человека, и из щели хлынула густая кровь. Врач закатил глаза и рухнул на пол. Двое других злодеев все еще приходили в себя. Макс стремительно повернулся и навел пистолет на электронный замок стальной двери, к которой подкрадывался Максимилиан. Раздался выстрел, замок разлетелся на куски, а Максимилиан с испуганным криком бросился в сторону.

— Я хочу, чтобы ты подольше побыл с нами, папа, — проговорил Макс, отбрасывая в сторону окровавленный пистолет. — У меня есть к тебе парочка вопросов. Возможно, ты тоже хочешь что-то спросить у меня. Ведь мы так давно не виделись.

Он повернулся к врачам, которых от страха колотил озноб. У ног одного из них растекалась желтая лужа.

— А ну, живо открывайте клетки! — крикнул им Макс.

Оба парня бросились выполнять его приказ. Освобожденные собратья, вместо того чтобы кинуться в трубы и покинуть это здание, устремились ко мне. Они пытались поставить меня на ватные непослушные лапы. Адриан спрыгнул с операционного стола и тоже поспешил ко мне. Макс тем временем не сводил сочувственного взгляда с мертвого абиссинца, лежавшего на операционном столе.

— Бедное животное, — пожалел его Макс. — Неужели эти злодеи убили тебя? Ну, ничего, не принимай это близко к сердцу. Раньше мы пожирали людей, а теперь они едят нас. Удивительно, как долго длится их жажда мести!

Макс взял в лапы труп кота, обмотал им шею, как шарфом, а потом начал рыться в ящиках столов и на полках.

— А ты действительно настоящий ас, Френсис, — промолвил он, стоя ко мне спиной. — Я не раз оставлял в этом районе знаки, чтобы хоть кто-то задумался о разгадке тайны, но все было тщетно. Тебе, наверное, интересно, почему я это делал? Не поверишь, но мне просто было скучно. Я ведь не могу общаться с самками, понимаешь? Впрочем, об этом подробнее может рассказать Максимилиан. В любом случае тебе удалось разгадать загадку, так что пора заканчивать игру. Я желаю тебе счастья и успехов в новых расследованиях, а также долгой жизни, мой друг! Я не шучу!

Похоже, Макс нашел то, что искал в одном из шкафов. Наконец, он достал оттуда белую канистру и поставил ее на операционный стол. Изображенный на канистре треугольник с языком пламени внутри свидетельствовал о том, что в этой емкости содержится легко воспламеняющаяся жидкость.

«Белые халаты» между тем успели открыть все клетки и выпустить пленников. Макс схватил обоих парней своими когтистыми цепкими пальцами за шкирку.

— Ну что, ребята? — спросил он. — Хотите испробовать этот препарат на себе?

И он ткнул их носом в шприцы и ампулы с ядом.

— Нет, нет! — умоляюще воскликнул один из врачей.

— Пожалуйста, не надо! — взмолился другой.

— Почему же? — ухмыляясь, спросил Макс и сделал вид, что очень удивлен. — Лекарство, которое вы прописываете другим, непременно должно понравиться вам! А ну, наполните шприцы!

— Смилуйся, мы всего лишь исполнители! — завизжал один из врачей. — Пощади нас…

— Я сказал, наполните шприцы! — взревел Макс и ударил врачей головами о стол.

Когда они снова подняли головы, я увидел, что лица парней залиты кровью. Макс сломал им носы.

Всхлипывая и жалобно повизгивая, врачи набрали в шприцы ядовитого вещества, и ввели иглы себе в вену. Однако они не решались сделать инъекцию, и тогда Макс грозно прикрикнул на них. Врачам не оставалось ничего другого, как медленно ввести себе в вены смертоносное вещество. Они переглянулись, как будто прощаясь, и замерли на месте. Шприцы торчали у них в сгибах локтевых суставов, словно украшение.

— Ну, кто говорил, что между людьми и животными существует большая разница? — издевательским тоном спросил Макс, когда оба парня замертво рухнули на пол.

Затем Макс отвинтил крышку канистры и, сняв с шеи мертвого абиссинца, медленно двинулся к Максимилиану, держа в одной лапе труп кота, а другой проливая жидкость из канистры на ходу на пол. Хатчинкс с искаженным от ужаса лицом попятился к камину. Судорога пробежала по его телу, когда он увидел, как неумолимо приближается к нему его создание, оставляя за собой влажный след на паркете. Максимилиан начал задыхаться, седые волосы встали дыбом на его голове. Сейчас он походил на безумца. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, мы все здесь смахивали на лишившихся рассудка.

— Я — страшный сон человечества, — сказал Макс, прижимая к пушистой морде труп абиссинца. — Я — кошка, наделенная человеческим духом. Ты считаешь это нормальным, папа? Неужели ты думаешь, что этого хотела природа? Или Господь Бог? Я знаю, что ты мне на это скажешь. Речь шла о деньгах, об огромных деньгах, и потому ты нарушил все этические запреты. Ты перешагнул даже через свои собственные чувства. Но мы-то с тобой знаем, папочка, что все это не совсем правда. На самом деле ты стремился добиться бессмертия. Ах ты, мерзкий старик, ты не мог просто зачать ребенка с женщиной, ты захотел породить мохнатого монстра! Да, ребята, вы не ослышались…

Макс искоса посмотрел на нас.

— …я являюсь отпрыском Максимилиана Хатчинкса! Я такое же злое и никчемное существо, как и он! Тебе это неприятно слышать, папа? Но ведь ты сам захотел создать совершенное домашнее животное с человеческими качествами, химеру с твоими генами и обличьем твоей любимой кошки! Меня породила твоя мания величия!

Максимилиан наконец остановился и теперь, опустив голову, слушал сына. За его спиной горел камин. Максимилиан, содрогаясь всем телом, рыдал, он оплакивал свою жалкую жизнь. Остановившись перед ним, Макс поставил канистру на пол.

За ним растекалась лужа пролитой жидкости.

— Я хочу задать тебе три вопроса, папа. И надеюсь, ты правильно ответишь на них, иначе мы сразу же оба окажемся там, где нам и место, — в аду!

Максимилиан громко всхлипнул.

— Мой первый вопрос, касается социальных контактов, — продолжал Макс. — Ты знаешь, о чем я говорю, папа. Я имею в виду общение с себе подобными. Другое существо является зеркалом для каждого из нас. Без друзей невозможно жить, впрочем, как и без зависти врагов, которая поддерживает нас. Одним словом, ответь мне, существуют ли еще подобные мне существа?

Максимилиан медленно покачал головой.

— Нет, — ответил он. У него был очень неприятный голос, глубокий и хрипловатый. — Ты — прототип. К сожалению, несовершенный прототип вопреки нашим ожиданиям. Если бы мы успели создать еще несколько таких существ, то они в значительной мере отличались бы от тебя.

— Ответ неверный! — взревел Макс и швырнул абиссинца в голову босса концерна.

Максимилиан схватился за левое ухо, из которого потекла кровь.

— Теперь поговорим о продолжении рода, — снова заговорил Макс, который, по-видимому, не испытывал к своему создателю ни малейшего сострадания. — Мои половые органы неразвиты, я бесплодное существо среднего рода. Думаю, что это сделано преднамеренно. Совершенное домашнее животное не должно размножаться неконтролируемым образом. В мире должен существовать один-единственный экземпляр, созданный «Энимал фарм». Это называется монополией на производство. Размножение планировалось производить с помощью клонирования. Поэтому меня лишили сексуальности. Скажи, папа, можно ли это изменить? Могу ли я спариваться с родственными видами и иметь потомство?

— Нет, это невозможно, Макс. Ты не способен иметь детей.

— Ответ неверный! — снова взревел Макс и принялся колотить Максимилиана трупом абиссинца.

Из правого уха старика тоже потекла кровь, но он как будто не заметил этого. Максимилиан упал на колени, умоляя сына пощадить его.

— А теперь главный вопрос. Вы нашли способ предотвратить преждевременное старение?

— Да! — воскликнул старик, и глаза Макса на мгновение ярко вспыхнули. — После бегства Агаты и доктора Громыко эксперименты не прекращались. Мы нашли способ борьбы со многими детскими болезнями. Но к сожалению, Макс, мой единственный сын, твое преждевременное старение остановить невозможно. Через несколько недель ты превратишься в дряхлого старика. А потом…

— Неверный ответ! — закричал Макс. — Неверный ответ, папа! Неверный ответ!

Отбросив абиссинца в сторону, он облил Максимилиана жидкостью из канистры и, схватив старика, поднял над головой. Повернувшись к нам, Макс некоторое время молча смотрел на нас. Мне показалось, что на глазах у него блестят слезы. Потом он горько улыбнулся, подмигнул мне и повернулся к нам спиной.

— Пора возвращаться домой, папа, — сказал Макс и с этими словами прыгнул вместе с Максимилианом в камин.

Их сразу же охватило пламя.

— Нет, нет, не делай этого, Макс! — закричала Фабулус и бросилась к камину. — Все же одна семья! Мы все — одна семья!

Адриан хотел остановить ее, но я покачал головой.

— Слишком поздно, Адриан, — заметил я, кивнув в сторону камина.

Макс и Максимилиан были уже полностью объяты пламенем и походили на ярко горящие факелы. Огонь лизнул растекшуюся на паркетном полу жидкость, и она молниеносно вспыхнула. Перед нами сразу же выросла огромная огненная стена, волна горячего воздуха окатила нас, словно дыхание дракона. Фабулус исчезла в этом аду, словно сухой лист в гигантском костре.

Помещение фабрики наполнилось гулом бушующего огня и треском. Языки пламени, словно голодные хищные двери, поглощали предмет за предметом. Стена огня поднялась уже к потолку. Стены раскалились. Издали я видел, как на письменном столе горят вольпертингеры. Крылья, глаза, клювы, рога вспыхивали ярким огнем и исчезали в нем.

— Френсис! Френсис! — услышал я отчаянный крик Адриана, который предупреждал меня об опасности.

Оглянувшись вокруг, я увидел, что все мои собратья уже исчезли в створе труб.

— Пора уносить лапы! — снова крикнул Адриан, подлез под мой живот и взвалил меня на спину.

Адриан запрыгнул в одну из труб, и мы стали быстро удаляться от очага пожара, слыша за собой гудение огня и взрывы. Бывшая фарфоровая фабрика превратилась в настоящий ад. В подвале было трудно дышать от дыма, но огонь сюда еще не пробрался. Мы с Адрианом покинули здание последними, выбравшись на улицу через знакомый лаз в стене.

Погода тем временем переменилась. Метель утихла. Небо прояснело, и теперь на нем сверкали мириады ярких звезд. Холодный свежий воздух взбодрил меня, и я смог самостоятельно передвигаться. Мы с Адрианом спустились по заснеженному холму к его подножию, где нас уже ждали наши сородичи. Все они лучились радостью и весельем, хотя, как я знал, жить им всем оставалось недолго. Мои собратья по старой кошачьей традиции терлись носами и громко мяукали. Каждый день, каждый час, каждая минута жизни имеют свою ценность, и надо радоваться им.

Должно быть, Адриана посетила та же мысль. Он потерся носом о мой нос и сказал:

— Знаешь, Френсис, о чем я подумал? Я вряд ли принадлежу к группе подопытных животных. Должно быть, Агата подобрала меня котенком. Потому что, во-первых, я гораздо красивее, умнее и работоспособнее, чем все эти старые развалины, а во-вторых, я слышал, как Громыко однажды говорил, что совсем запутался, кто из нас подопытный, а кто приблудный.

— Ты слышал это собственными ушами?

— Да.

— И тебя это убеждает в том, что ты на самом деле приблудный?

— Нет, конечно, но у меня есть шанс забыть о страшной участи и наслаждаться жизнью.

Адриан с озорным видом подмигнул мне и улыбнулся. Внезапно мы услышали за своей спиной страшный шум. Обернувшись, мы устремили взоры на вершину холма. В здании бывшей фарфоровой фабрики с оглушительным треском лопались стекла и из окон наружу выбивалось пламя. Теперь огнем была охвачена вся постройка. Впрочем, фабрика стояла на отшибе, и огонь вряд ли мог перекинуться на жилые дома близлежащего квартала. Я подумал о том, что у Фабулус были странные представления о том, что такое семья. Она, должно быть, очень любила сына. И наверное, Максимилиана. Она, конечно, не была виновата в том, что у нее взяли яйцеклетку и на ее основе создали получеловека-полуживотное. Но мне почему-то казалось, что Фабулус не возражала против этого. И вот она погибла, перешла в тот мир, где воплощаются все наши мечты…

— Кстати, Френсис, — снова заговорил Адриан. — Следующей весной я хочу посетить ярмарку невест. Если помешаешь мне в сватовстве, нашей дружбе конец. Ясно? Не забывай, что ты безобразный старик и тебе стыдно там появляться…

Я покачал головой, и мы тронулись в путь. В здании фабрики тем временем продолжал полыхать пожар. Над головой сияли звезды.

Я направлялся домой. Но куда теперь пойти моим собратьям? Через какое-то время сердобольные люди разберут их по своим домам. Однако сегодня им явно негде ночевать. И тут мне в голову пришла хорошая идея. Если мы сядем всей толпой перед окном нашего туалета, Густаву некуда будет деваться, ему придется впустить всех нас в квартиру.

Да, все проблемы можно разрешить, и в конце концов все в жизни устраивается наилучшим образом. Спокойное благополучное существование отныне было моим идеалом. Глубокое удовлетворение овладело моей мещанской душой, мне захотелось петь. И я затянул песню, которую через минуту подхватили мои сородичи. Даже Адриан, эта вечная заноза, присоединился к нашему хору. Мы громко пели, шагая под звездным небом к нашему кварталу.