Дуэль

ГЛАВА 6

Дальше труба пошла вертикально вниз, и я стал падать. У меня перехватило дыхание. К счастью, падение длилось несколько секунд, и я приземлился на что-то мягкое. Первое, что я увидел, было узкое оконце, сквозь которое пробивался тусклый свет от звезд и блестящего снега. Я оказался в затхлом помещении, где пахло плесенью. Где-то в углу, судя по звукам, стоял отопительный котел. Мне стало ясно, что я попал в подвал фабрики. Это было огромное помещение с кирпичными стенами.

Всюду лежали большие упаковки с каким-то товаром. Они образовали целые груды, по которым можно было бы бродить, как по горам, взбираясь на вершины и спускаясь в пропасти. Внимательно осмотрев одну из упаковок, я увидел надпись на фольге и понял, что это корм для кошек. Банки, коробочки, пакеты… Чего здесь только не было! Мне бы этого корма хватило на тысячу лет! На упаковках был изображен один из моих собратьев и напечатано название марки товара «Денди кэт», а также указан состав корма и сведения о его качестве.

Я был несправедлив по отношению к Фабулус, заподозрив ее во лжи. Все, что она говорила мне, соответствовало правде. Максимилиан и его сотрудники подготовили в большом количестве корм для моих собратьев из стеклянного дома. Не могла же такая гора еды предназначаться для одной Фабулус! Нет, это было бы полным абсурдом. Здесь, в подвале, имелся какой-то корм, произведенный в США, а также деликатесы, которыми полчаса назад угощала меня Фабулус.

Из-за груды упаковок доносились шум и чьи-то голоса. Но прежде чем переключить на них внимание, я прочитал название фирмы-производителя, напечатанное мелким шрифтом на одной из пачек, — «Энимал фарм». Невероятно! Оказывается, эта организация производит корм по собственному рецепту! Конечно, я знал, что Всемирный фонд дикой природы и «Гринпис» действуют сегодня как мощные концерны и работают, применяя современные методы управления. Руководители этих организаций, наверное, не менее Максимилиана похожи на самого Бога Отца. Но для меня было новостью, что организация по защите животных занимается производством корма.

Я бесшумно спрыгнул с груды упаковок на бетонный пол и двинулся туда, откуда доносился шум. Вскоре я стал различать слова. Судя по всему, разговаривали два парня.

— Осторожнее бросай, старый хрыч! — услышал я. — Да выбирай куски побольше!

— Какой я тебе старый хрыч, вонючая жаба?! — воскликнул второй голос откуда-то сверху. — Этот старый хрыч тебе еще даст сто очков форы, дерьмо!

Что-то с глухим стуком упало на пол.

— Черт побери! — закричал тот, кто находился внизу. — Ты что, совсем с ума сошел? Ты чуть не попал мне в голову, одноглазый придурок! Если бы мне не надо было исполнять здесь функции главного инженера, я поднялся бы сейчас наверх и сам добыл себе корм!

— Как инженер, ты должен знать, что доставка корма входит в обязанности Гельмута. Что касается тебя, то твои куриные мозги надо защищать строительной каской. Впрочем, они того не стоят!

Стоящий наверху расхохотался. И снова раздался глухой стук. Оба клоуна продолжали перепалку, и я вдруг узнал голоса! Правда, встреча с теми, кому они принадлежали, не сулила мне ничего хорошего.

Я осторожно пробрался между горами упаковок и увидел следующую картину. На высокой груде упаковок стоял мой старый приятель Синяя Борода. Он зубами и когтями проделал огромное отверстие в упаковке и теперь вынимал оттуда алюминиевые банки, коробки и пакеты с кормом и сбрасывал вниз. Они падали на лезвие циркулярной пилы и разбивались надвое. На столе под пилой уже образовалась горка корма. Рядом с ней сидел Джуниор, мой непутевый сын, и жадно пожирал лакомые кусочки. А сверху на него продолжала падать манна небесная. Превосходное разделение труда.

Я с незапамятных времен знаю Синюю Бороду. Спор о его возрасте надо оставить палеонтологам. У этого дряхлого старика нет одного глаза и хвоста, он хром на правую переднюю лапу. Синяя Борода стал жертвой отвратительных опытов над животными и сильно пострадал от этого. Однако он сохраняет удивительную бодрость духа, потому что всегда настроен позитивно. «Никогда не нужно отчаиваться!» — таков его жизненный принцип. Синяя Борода терпеть не может, когда его жалеют. Внешне он, конечно, выглядит безобразно. Его портрет никогда не поместили бы на банки с кормом, чтобы привлечь покупателей. Да и воняет от Синей Бороды, как от самого ужасного помойного ведра. Однако я не знаю более надежного друга и помощника в беде, чем он. Синяя Борода умеет быстро обратить своего противника в бегство, как бы ни был тот силен. Никто не знал, где он живет. Можно предположить, что время от времени ему дают приют жители нашего квартала. Но как только Синяя Борода опустошит их холодильник, обдерет дорогую мебель и помочится во все углы, его снова выгоняют на улицу, так как терпение двуногих не безгранично. Говорят, что сорняки неискоренимы. Эти слова как нельзя лучше характеризуют жизнь Синей Бороды!

О моем сыне Джуниоре нечего особенно рассказывать. Разве лишь то, что он мне совершенно безразличен и находится в возрасте полового созревания, а потому подвержен всем мыслимым порокам. Насколько я помню, у его матери был мягкий характер, но Джуниор не унаследовал его от матери. Мне становится плохо при мысли о том, что, наверное, он все же похож на меня. Джуниор живет у милой старой дамы, которая по простоте душевной не замечает его дурных поступков. Одним словом, скажу честно: да, я люблю своего сына! Но я питаю к нему теплые чувства, только когда не вижу его и не слышу о его диких драках и бессмысленной порче окружающих предметов.

Более неподходящей минуты для встречи с этими двумя типами трудно было себе представить. Парочка походила на два бризантных химических препарата, которые при соединении дают мощный взрыв, уничтожающий все вокруг, и при этом еще постоянно издают оглушительный смех. Возможно, кто-то захочет обвинить меня в том, что я превратился в старого ворчуна и не умею радоваться жизни, находить в ней удовольствие. Ну что ж, принимаю упрек. Однако я предлагаю тому, кто бросит мне подобное обвинение, дать приют этой парочке в своей отремонтированной, хорошо обставленной квартире с кожаным мебельным гарнитуром, изысканными вазами и дорогими коврами. И если вы через неделю не окажетесь в психбольнице, то я сам засвидетельствую, что вы — воскресший Иисус Христос!

Я с удивлением наблюдал за поведением Синей Бороды и Джуниора. Невероятно, сколько они уже всего съели и испортили! Корм падал со стола на пол, и там уже образовалось месиво из консервов. В воздухе стояла вонь от такого количества разнообразных продуктов. Я подошел поближе.

— Френсис! — взревел Синяя Борода, увидев меня со своей вершины.

Джуниор оторвался от еды и повернул голову в мою сторону.

— Папа! — радостно закричал он.

Оба стремглав бросились ко мне и по старой традиции потерлись мордочками о мою. От Синей Бороды исходил резкий неприятный запах, и я невольно поморщился. Да, пора кончать с этими традициями…

— Как ты попал в рай, папа? — спросил Джуниор. — Я всегда думал, что твое место в аду.

— Не дерзи, сынок. Вы здесь устроили черт знает что и еще шутите! Разве можно так обращаться с кормом? Еды, которую вы испортили, хватило бы, чтобы насытить двадцать наших сородичей.

— Заткнись ты, умник! — поморщившись, воскликнул Синяя Борода.

Пустая глазница на его морде походила на кратер в изрезанном ущельями ландшафте. В его шерсти было много седины, а желтые зубы напоминали старую заброшенную каменоломню.

Да, мой старый приятель — интересное явление! Его, конечно, нельзя назвать ярким представителем кошачьего рода, зато он гроза наших врагов!

— Здесь этого дерьма полно! — продолжал Синяя Борода.

— А как вы узнали о складе? — спросил я.

— По чистой случайности, — ответил Джуниор. Вся его мордочка была перепачкана консервами и походила на лицо ребенка, полакомившегося шоколадкой. — Здесь в стене есть дыра. А так как я в этом районе являюсь истинным Марко Поло и стараюсь не оставлять белых пятен, то в конце концов я наткнулся на нее. Здесь чудесно, не правда ли, папочка? Давай отметим нашу встречу. Здесь найдутся закуска, обед и десерт.

— Спасибо, я недавно поел. Кстати, в этом же доме, только этажом выше.

— Черт побери! Неужели ты был у этих каналий?! — воскликнул Синяя Борода таким тоном, как будто я явился из преисподней.

— Да. И я не только ел там, но и вел весьма интересные беседы.

И я начал рассказывать по порядку все, что произошло со мной сегодня. Поведал им о том, как Густав выбросил меня в окно на заснеженный двор и как я обнаружил в соседнем садике повешенного собрата. Они узнали о моей встрече с призраком, о разговоре с Адрианом и Фабулус, о выводах, которые сделал Адриан, и о моих подозрениях. Я сообщил им также о том, что тайком последовал за Адрианом в стеклянный дом, где увидел его странных обитателей, а потом стал жертвой лыжников, стрелявших в меня из духового ружья. И наконец, запинаясь, я рассказал о преступлениях Агаты и Громыко в Азии и о задачах, которые ставит перед собой организация «Энимал фарм», стремящаяся упрятать преступников за решетку, а нашим сородичам, живущим в стеклянном доме, предоставить убежище.

Под конец моего рассказа Синяя Борода и Джуниор посерьезнели, у них даже, как ни странно, пропал аппетит. Потрясенные, они молча слушали меня. В их глазах застыли ужас и печаль.

— Какое свинство! — вздохнув, промолвил Синяя Борода. — Я всегда думал, что мир полон зла, но ужасы, о которых ты сейчас рассказал, не снились мне даже в самом кошмарном сне. Я бы своими лапами накинул на горло леди Агаты и доктора Громыко петлю, а потом живьем снял бы с них кожу. Пусть даже за это мне потом пришлось бы заплатить собственной жизнью! Вот мерзавцы! А этого Адриана я непременно кастрирую, пусть не сомневается! Зубы и когти у меня еще остались!

Джуниор был настроен не столь воинственно. Он был задумчивым и подавленным. От былого веселья и бесшабашности не осталось и следа.

— Мне кажется, Синяя Борода, что твои угрозы слишком поспешны, — заявил он.

— Что ты хочешь сказать? — удивленно спросил я.

— В твоем рассказе, папа, много нестыковок. Факты, которые ты привел, очень противоречивы и не складываются в единую картину.

— То есть?

— Почему, например, Адриан живет у убийцы, хотя знает, что в любой момент может стать очередной жертвой?

— Я уже объяснял, что он…

— …боится попасть в приют для бездомных животных. Слабый аргумент. Такие отговорки свойственны дебилам, а ты описываешь его как умного, проницательного парня. Пойдем дальше. Что-то я ни разу не слышал об «Энимал фарм», хотя, по твоим словам, это крупная организация по защите животных, широко известная во всем мире. И что это за передвижная операционная и лаборатория? Честно говоря, они вызывают у меня подозрение. Только у нас в округе имеется по меньшей мере тридцать ветеринарных лечебниц. К чему этот цирк с передвижным госпиталем?

— Но это же американцы! — обиженно воскликнул я, хотя сам чувствовал некоторую нелогичность своего рассказа. — Они всегда во всем перебарщивают. Кроме того, существуют одержимые люди, которые готовы потратить бешеные деньги на то, чтобы спасти жизнь животному. Со мной в организации обращались просто замечательно.

— Да? А ну-ка повернись ко мне задом, папочка!

— Что?

Джуниор снисходительно улыбнулся, как будто говорил с дряхлым стариком, выжившим из ума.

— Ты же сам сказал, что у тебя на заднице появилась рана, о происхождении которой ты ничего не знаешь. Во всяком случае, ты уверен, что получил ее не в драке с Адрианом.

— Ну и что из этого?

— Поворачивайся, я сказал!

Я повернулся с обреченным видом, точно больной, у которого врач признал геморрой, и тут же почувствовал, как в заднюю часть моего тела впились когти Джуниора. Он раздвинул мою шерсть. Я готов был провалиться сквозь землю, зная, что Синяя Борода в этот момент тоже рассматривает мою задницу.

— Так-так, ну теперь мне все понятно, — услышал я голос сына. — Вот укол от иглы со снотворным. Его почти не видно, но на коже осталось покраснение. От меня ничего не укроется!

Джуниор принялся копаться в моей шерсти с таким остервенением, как будто искал юркнувшую туда мышь. Тщательно исследовав одну половину моей задницы, он перешел к другой.

— Ну вот! — наконец воскликнул Джуниор. — Так я и знал, что обязательно что-нибудь найду!

Его лапа застыла на месте.

— Черт побери! — послышался изумленный голос Синей Бороды.

— Что вы там такое увидели? — нетерпеливо спросил я, опасаясь, что эти двое обнаружили на моем теле нечто ужасное, например рак кожи.

— Тут что-то странное, папа.

— Да не тяни, говори наконец, в чем дело! — потребовал я. — Скажи, что ты там увидел!

— Я вижу выбритое место, с которого взяли пробу мышечной ткани величиной с горчичное зернышко. Пятно на коже закрашено оранжевым антисептическим средством.

— И это все?

— Да, папа, это все.

Я наконец отряхнулся и повернулся к ним мордочкой.

— Мне кажется, эти ветеринары взяли у тебя в передвижном госпитале пробу ткани, — с важным видом заявил Джуниор.

— Пока ты был без сознания, Френсис, эти мерзавцы украли у тебя кусочек плоти, — поддержал его Синяя Борода.

— Это еще ничего не значит, — мрачно сказал я. — Ветеринары берут обычно пробы для анализа, чтобы установить, чем больно животное, и сделать выводы о состоянии его здоровья. Это свидетельствует об их заботе, а не о каких-то тайных махинациях! А иначе как вы объясните запасы корма, собранные в подвале дома? Или вы думаете, что все там отравлено крысиным ядом?

— Ну, если крысиный яд так приятен на вкус, как этот корм, то я готов им питаться, — заявил Синяя Борода и захохотал над собственной шуткой.

— Хочу заметить, папочка, что ветеринары обычно не берут пробы ткани без особой на то причины, а ограничиваются анализом крови, — сказал Джуниор. — Как бы то ни было, но мне кажется, что во всей этой таинственной и запутанной истории ключевой фигурой является призрак с горящими глазами, которого ты видел на том месте, где обнаружил труп. Если этот парень — действительно убийца, то почему он не расправился с тобой? А если он только свидетель, то почему убежал от тебя?

Я уже хотел выложить им и свой странный сон, который никак не выходил у меня из головы — я чувствовал, что в нем зашифрована какая-то важная информация, — однако вдруг ощутил сильную усталость, которая, должно быть, была следствием длительного обморока, и решил отложить рассказ о странном сне.

— Папа, постарайся, пожалуйста, припомнить, было ли увиденное тобой в заснеженном саду существо животным или человеком?

— Я не могу однозначно ответить на этот вопрос, сынок, — раздраженный его настойчивостью, сказал я. — Моя память похожа сейчас на поврежденный жесткий диск. Снотворное, которое мне ввели с помощью иглы, оказывается, причинило мне больше вреда, чем я предполагал. Я чувствую себя совершенно разбитым. Тем не менее меня не оставляют мысли о наших братьях и сестрах, которые находятся сейчас в стеклянном доме под надзором садистов и подвергаются смертельному риску. Кто знает, какие ужасы грозят им там и что им приходится сносить от хозяев. Скорее бы уж они оказались под надежной защитой членов организации «Энимал фарм»!

— В таком случае что нам мешает отправиться в стеклянный дом и спасти наших собратьев? — спросил Джуниор с такой гордой улыбкой, как будто только что изобрел пылесос с атомным приводом. — Мы могли бы сделать это лучше и быстрее каких-то лыжников!

— Ты слишком самонадеян, — возразил я. — Не забывай, что Агата и доктор Громыко не спускают с наших собратьев глаз.

— Как раз завтра подходящий день для того, чтобы попытаться спасти их.

— Что ты имеешь в виду?

— Я уже говорил, что в нашей округе меня все считают Марко Поло. И конечно же, я уже давно открыл для себя стеклянный дом, о котором ты говоришь. Мне хорошо знакомы привычки его обитателей. Завтра пятница, и в этот день старуха садится в кресло-коляску, и ее долговязый приятель грузит ее в машину. Они уезжают и возвращаются только поздно вечером.

— Должно быть, в этот день у Агаты обычный еженедельный сеанс химиотерапии! — заключил я.

— Может быть. Если бы удалось созвать под наши знамена мобильный отряд, мы могли бы провести молниеносную операцию и быстро спасти наших собратьев. А если в дом явится неожиданный гость, мы устроим ему настоящую катавасию, поцарапаем его и покусаем, пусть знает наших!

— Неплохо придумано! Но надеюсь, ты знаешь, что человек такого склада, как этот доктор Франкенштейн, может в одиночку расправиться с нами, если придет в ярость. Для воплощения нашего замысла необходимо создать отряд из самых отчаянных и отпетых наших собратьев.

— Пусть у тебя не болит об этом голова, — успокоил меня Синяя Борода. — Я знаю, к кому обратиться за помощью. У меня есть приятель с твердым, как кремень, характером. Его хозяева даже досрочно вышли на пенсию, чтобы иметь время ублажать его и потакать всем его капризам. Вот как он выдрессировал их! Причем этот парень водит дружбу с еще более отчаянными ребятами. Итак, друзья, давайте договоримся на завтра. Встретимся в полдень в парке у стеклянного дома!

Мы обговорили еще некоторые детали нашего плана, прежде чем расстаться. Я ощущал смертельную усталость и боялся потерять сознание. Завтра нас ждала опасная операция, и необходимо было хорошенько отдохнуть и выспаться. Попрощавшись с похитителями корма, я выбрался из подвала сквозь дыру в стене, которую мне показал Джуниор, и отправился домой.

Пришлось спускаться по заснеженному холму, утопая в снегу. Внизу простиралась панорама нашего района, похожая на картинку с рождественской открытки или на картонную модель архитектурного проекта, где снег обозначен ватой. Надо мной на темно-синем небе горели звезды, предвещая мороз.

Я вдруг снова вспомнил повешенного собрата. Бедолаге, наверное, было очень неуютно проводить ночь в чаше фонтана. Его труп, должно быть, совсем окоченел и превратился в ледышку. Все мы когда-нибудь отправимся в мир иной, но я не пожелал бы себе такой кончины, какая пришлась на долю этого парня. В моей душе вновь закипел гнев. Меня приводила в бешенство жестокость людей. Если, конечно, предположить, что гибель несчастного действительно на их совести. Внутренний голос подсказывал мне, что только один из известных мне людей способен на подобную жестокость. И я дал себе слово выследить его и доказать его вину, как бы ни было трудно это сделать.

Вскоре я миновал квартал новостроек и добрался до плотно стоящих старых зданий. Я быстро прыгал с крыши на крышу, пока не добрался до родного дома. Здесь я спустился по пожарной лестнице на второй этаж. Полная лишений жизнь у малоимущего интеллектуала научила меня разным хитростям. Я знал обычаи других обитателей нашего дома и умел извлекать из этого пользу.

Арчибальд Филипп Пурпур, или просто Арчи, как его все называют, живет над нами в однокомнатной квартире. По-моему, я уже упоминал о том, что это довольно странный тип, который на время, как в фильме «Люди в черном», принял человеческий облик, чтобы во всем без разбора следовать моде. Сегодня он может маршировать в колонне антиглобалистов, а завтра поехать в Шампань, чтобы принять участие в дегустации дорогих вин в одном из замков. Вы когда-нибудь видели человека, который бы с одинаковым усердием посещал Вагнеровские фестивали в Байройте и концерты «Моторхед» в каком-нибудь клубе с заплеванным полом? А Арчи не только делает это, но и каждый раз одевается соответствующим образом. При этом меняется и его поведение. Одним словом, я давно подозреваю, что ему нужен хороший психиатр.

Единственной положительной чертой Арчи я считаю то обстоятельство, что он является заядлым курильщиком. Нет, не подумайте ничего плохого, я вовсе не намекаю на то, что эта привычка укоротит его жизнь и тем самым избавит меня от дальнейшего общения с ним. С моей стороны это было бы верхом цинизма! Я имею в виду совсем другое. Из-за своей дурной привычки Арчи часто днем и ночью в любое время года оставляет приоткрытой дверь на балкон, находящийся рядом с пожарной лестницей. Иначе он задохнулся бы в клубах дыма. А так как его квартира не запирается с незапамятных времен, поскольку на входной двери давно уже сломан замок, то я использую ее в качестве проходного двора, чтобы попасть с крыши дома на лестничную площадку. Оттуда я быстро сбегаю по полусгнившей деревянной лестнице на первый этаж и проникаю в свою квартиру сквозь специальный лаз в двери. И вот я уже дома!

Я прыгнул с пожарной лестницы на балкон Арчи, прямо на заснеженные завядшие растения, и тут до моего слуха донеслись глухие рыдания. Так убиваться можно только по самому дорогому существу. Я в недоумении остановился. Я слышал, как Арчи, нанюхавшись кокаина, кричит на стены в квартире, как он хохочет всю ночь или десять часов подряд без остановки выпускает ветры в тот период, когда по мексиканскому обычаю питается исключительно бобами и репчатым луком. Но я никогда не слышал, чтобы он плакал!

Сгорая от любопытства, я просунул голову в комнату в щель и оцепенел от изумления. В комнате Арчи я не увидел обычных беспорядка и хаоса: валяющихся повсюду дисков, непрочитанных книг, так и не открытых иллюстрированных журналов, одежды не по росту, безвкусной мебели производства семидесятых годов. Все исчезло! Комната была чисто убрана от всего этого хлама! А Арчи, к моему удивлению, был одет не в тесный вышедший из моды пиджак или нечто подобное, как обычно, а в приличные брюки и белую хорошо поглаженную рубашку.

И вот он сидел в этой прекрасной одежде и горько плакал. Арчи расположился за простым письменным столом, на котором стояло несколько мониторов, и, глядя на них, ревел в голос. В этот миг он походил на младенца в яслях, который заливается плачем оттого, что по соседству ревут его товарищи. Похоже, слезы Арчи были вызваны тем, что он видел на экранах.

Я бесшумно подкрался к рыдающему соседу, чтобы взглянуть на монитор. Меня разбирало страшное любопытство. Что могло вызвать такие горькие слезы у взрослого мужчины? К моему удивлению, на экранах не была запечатлена ужасная авиакатастрофа и не демонстрировалась голливудская мелодрама. Нет, на них были всего лишь отражены биржевые новости! Впрочем, я прекрасно знал, что они способны повергать людей в шок и вызывать у них нервные срывы.

Знаменитые биржи Уолл-стрит, Токио, Лондона, Франкфурта, на которых суетились люди у огромных экранов с диаграммами, возбужденно кричали что-то в телефоны, размахивали руками, делали знаки и бегали, как заведенные, посылали на мониторы одну и ту же неутешительную картинку — графики, кривые которых круто ползли вниз. Внизу бежала строка с убийственной информацией о падении цен на акции компаний, названия которых были выделены красным цветом. Судя по плачевному виду Арчи, он потерял не только все свое состояние, но и взятые для игры на бирже кредиты. Это была катастрофа! То обстоятельство, что Арчи, которому нельзя давать в руки деньги, как пьянице нельзя доверять сторожить винный погреб, взял кредит и играл на бирже, подорвало мою веру в то, что человек — разумное существо.

Арчи вызывал у меня одновременно смех и жалость. Вообще-то я должен был бы испытать к нему сочувствие, поскольку Арчи является членом нашей большой семьи. Но мне всегда было свойственно злорадство. Втайне я считал, что этому рабу моды досталось по заслугам.

Спускаясь по деревянной лестнице у своей квартиры, я все еще слышал безутешные рыдания Арчи. Мне хотелось только одного — лечь спать. Я думал о своем толстом хозяине с большим брюхом, удобной кровати и покое. Прыгнув в лаз, прорезанный в нашей входной двери, я снова услышал всхлипы. Но на сей раз плакал вовсе не Арчи.

В прихожую падал свет из кабинета, где была включена лампа, стоявшая на письменном столе Густава. Мой друг и хозяин сидел, положив голову на руки у клавиатуры компьютера, и горько плакал. Рядом с ним лежала стопка объявлений о моей пропаже. Должно быть, подобные объявления висели сейчас на каждом дереве, на каждой стене в округе. На столе я заметил также пустую бутылку из-под красного вина, которым он заливал горе. Как видно, Густаву так и не удалось приглушить свою боль.

«Бедный Густав, — подумал я, — если бы я знал, что моя длительная отлучка принесет тебе столько страданий, я вернулся бы домой раньше». С возрастом мы становимся мягче и сентиментальнее. Было примерно пять утра, самое время для крепкого сна, и меня клонило в дрему. Я от души любил этого толстого парня и всегда прощал ему мелкие обиды.

Чтобы известить его о своем приходе, я мяукнул. Густав поднял голову и мутными глазами посмотрел на меня. Лицо у него вытянулось, как будто он узрел призрак. Не в силах поверить в то, что перед ним действительно стою я, он потер глаза руками. Наконец, убедившись в том, что это не сон, он сорвался с места, задев бутылку, которая упала с громким стуком на пол, и бросился ко мне. Подхватив меня на руки, Густав так крепко прижал меня к своей пухлой щеке, что у меня перехватило дыхание.

Как мало человеку нужно для радости! Мне вдруг припомнилось одно изречение из календаря: «Дарите любимым больше цветов при жизни, потому что на могилах цветы уже бесполезны». И я бы добавил к этому еще одну мудрость: «Меньше спорта на этом свете, потому что все равно вы отправитесь на тот свет больным и немощным!»

Четверть часа спустя мы с Густавом уже спали в обнимку в его уютной постели.

Однако Морфей опять сыграл со мной злую шутку. Мне снова приснился призрак. Это был страшный сон. До меня как будто дотронулась чья-то рука, и, открыв глаза, я снова увидел фантом. Призрак сидел на краю кровати и не сводил с меня своих пугающих глаз. Рядом со мной храпел Густав, но фантом не обращал на него никакого внимания. В тусклом свете, падавшем из окна, я с трудом мог разглядеть его очертания. Призрак был покрыт густой шерстью. Это был великолепный мех. Чтобы вывести породу животных с таким дорогостоящим мехом, заводчикам приходится трудиться не одно десятилетие. Голова призрака была в три раза больше моей, на фоне окна, сквозь которое было видно звездное небо, вырисовывался его силуэт с острыми ушами. Скорее всего это было животное, но в его облике присутствовали и черты, свойственные человеку. Передние лапы походили на натренированные руки человека, несколько вытянутая вперед морда — на мужское лицо с крупным носом. Существо сидело по-человечьи, выпрямив спину.

Но белесые глаза призрака не были похожи ни на глаза человека, ни на глаза животного. Они светились изнутри и были слишком светлыми. А самое удивительное, призрак плакал! Этой ночью, похоже, все рыдали — Арчи, Густав, фантом. У последнего был такой жалобный, трогательный вид, что у меня защемило сердце. Вся его шерсть была мокрой от слез. Неужели он явился сюда и сел на край нашей кровати, чтобы я его пожалел и утешил?

Я снова закрыл глаза, надеясь, что, когда открою их, призрак исчезнет, и погрузился в сон. Но ощущение, что фантом не приснился мне, а привиделся наяву, не покидало меня.