Дуэль

ГЛАВА 3

А я остался стоять, запорошенный снегом и незаслуженно униженный. Я боялся попасться в руки призраку, удушающему моих собратьев. Однако страх в моей душе уступил место растерянности. Действительность была не такой, какой казалась на первый взгляд. Моя обычная проницательность на сей раз подвела меня. Подросло новое поколение с более острым взглядом, и оно рвалось в бой. Как ни печально, но пришлось признать это. На глазах у меня выступили слезы, но вместе с тем в душе родилась злость на того Френсиса, который всегда считал себя пупом земли. От моего былого величия ничего не осталось, я забыл даже азы анатомии. Неужели это болезнь Альцгеймера, или, может быть, я просто утратил былую форму?

Менее тщеславные, чем я, на моем месте поступили бы так, как я предполагал сделать до встречи с Адрианом. То есть вышли бы в отставку. Однако я не собирался сдаваться. Хотя в слове «отставка» нет ничего предосудительного. Наоборот, жизнь на пенсии — это пора заслуженного отдыха, сбора урожая с того, что ты посеял в своей жизни и чем теперь можешь вдоволь пользоваться. Да, все было бы хорошо, если бы это слово не было связано с понятием «старость», «закат жизни». А что следует после заката? Правильно, ночь. Вечное небытие смерти, которая поглотит меня.

Такая перспектива порождала во мне чувства протеста и жажды жизни. Инстинкт подсказывал мне, что в этом деле не все чисто. Я не мог забыть последние слова Фабулус и наблюдательные замечания Адриана при осмотре трупа. Сопоставляя одно с другим, я чувствовал, как в душе моей растут смутные подозрения.

Разве не было странным то, что Адриан с его сверхчутьем и проницательностью в отличие от Фабулус не заметил убегающего человека? Ведь он, обладая зорким зрением, мог с большого расстояния сосчитать количество волосков в носу. Подозрительным было также то, что он, сделав беглый осмотр трупа, подметил столько значительных деталей и молниеносно вывел гениальное заключение. Сумел даже установить возраст жертвы, хотя из-за снежного покрова ее было трудно разглядеть.

Внезапно мне в голову пришла сумасшедшая идея. Я даже согласился отложить ужин! В героическом порыве, охваченный стремлением к самопожертвованию, я решил не возвращаться сейчас домой, а хладнокровно взглянуть в лицо опасности. Необходимо проследить за мистером Совершенство и собрать информацию о нем.

Прочитав про себя молитву за упокой, я взобрался на стену. Адриан и его спутницы уже едва виднелись вдали, за пеленой снега они были похожи на черные точки. Я пошел следом, стараясь не приближаться и не терять их из виду. Покров снега становился все толще, и я уже с трудом передвигался по нему. Тем не менее я упорно шел вперед. Меня вдохновляли любопытство и жажда реванша за пережитый позор.

У ворот одного из садиков три точки отделились от четвертой и исчезли в темноте. Короткошерстный постоял немного, провожая Фабулус и ее подруг взглядом, а потом спрыгнул со стены и пропал из виду. Я бросился следом. Напрягая все свои силы, я торил себе дорогу в глубоком снегу и наконец добрался до того места, где в последний раз видел его.

Передо мной простирался лесопарк, размеры которого поражали воображение. Хвойные деревья стояли здесь так тесно, что их ветки переплелись. Дикорастущий густой кустарник образовывал здесь настоящий труднопроходимый подлесок. Припорошенные снегом деревья очаровывали и казались романтической декорацией рождественской сказки, от которой захватывало дух. Владелец этого земельного участка, должно быть, был или полным банкротом, не способным нанять несколько чернорабочих для расчистки своего запущенного парка, или любителем дикой девственной природы, не желавшим облагораживать ее.

Я попытался вспомнить, как это место выглядело летом, ведь я, несомненно, бывал здесь раньше. Однако в памяти всплыли лишь какие-то смутные картины зеленого моря. Что делает здесь такой хлыщ, как Адриан? Может быть, играет роль охотничьей собаки у сумасшедшего хозяина, возомнившего себя лесничим в большом городе? Или просто пришел сюда, чтобы прогуляться перед ужином?

Я осторожно углубился в подлесок. Деревья и вездесущий кустарник служили мне теперь крышей, оберегавшей от снегопада. Я как будто попал в темный мрачный лабиринт. В конце концов мне стало жутковато среди этого хаоса из стволов, сучьев, хвойных лап и колючих веток, хотя я различал в темноте их очертания, которые для глаза человека слились бы в одно черное пятно.

В душу закрались сомнения. А может быть, Адриан намеренно заманил меня в это гиблое место? Почему бы и нет… Хотя я не мог найти разумного объяснения такому коварству, моя паника усилилась. Этому способствовали свежие воспоминания о призраке, монстре, прятавшемся у стены. Я как будто чувствовал на себе острый словно бритва взгляд его горящих белых глаз и видел проворные ловкие движения. Он казался настоящим исчадием тьмы. Что будет со мной, если я вдруг столкнусь с ним здесь? То, что я преследую Адриана, вовсе не означает, что сам я избавлен от преследования.

Сердце в груди билось все сильнее. В голове роились тысячи вопросов. Что я, собственно, делаю здесь, в мрачном месте, где меня, возможно, подстерегает маньяк? Зачем я бросился преследовать этого красавчика? И самое главное: что сегодня приготовил мне Густав на ужин? От последнего вопроса в пустом желудке заурчало.

От страха у меня обострилось восприятие, и теперь мне казалось, что я слышу подозрительные звуки. Шорохи, потрескивания, шум шагов. Создавалось впечатление, что по лесу кто-то бродит. Скорее всего у меня не было никаких причин для беспокойства. Этот шум мог создавать ветер или падающие комья снега. Я пытался не терять мужества, но у меня все же создавалось впечатление, что не один я крадусь здесь в лабиринте веток и стволов.

Внезапно я увидел свет в конце туннеля! Сначала это было смутное расплывчатое пятно, но затем оно увеличилось и превратилось в просвет между деревьями. Ели и сосны расступились, кустарник поредел, и я вышел на заснеженную лужайку, посреди которой стояло несколько хвойных деревьев пирамидальной формы. За ними располагалось огромное здание, устремленное ввысь, в небо. Мои глаза еще не привыкли к свету, и я сначала принял его за потерпевший аварию НЛО. Здание сияло огнями. Я наконец понял, что передо мной не празднично украшенная рождественская елка гигантских размеров, а жилой суперсовременный дом.

Архитектор, который его возводил, наверняка болел звездной болезнью и его девизом были слова «Деньги не играют никакой роли!». Передо мной стоял граненый бриллиант из стекла и бетона с искривленными плавучими линиями. Он был прозрачен и излучал свет, словно стеклянный фонарь. С улицы можно было хорошо рассмотреть интерьеры дома. Трехэтажная постройка с террасой походила на один огромный зимний сад, созданный руками дизайнеров и стеклодувов.

Так, значит, пока я весь этот год дремал, здесь строилось это чудо света на деньги какого-то богатея. Теперь я понял, что лесопарковая зона находилась в запущенном состоянии вовсе не потому, что у владельца этого земельного участка кончились деньги. Лес служил надежной защитой, скрывающей роскошный дом от любопытных взглядов. Неужели мой друг Адриан живет в этом сверкающем дворце? Вот повезло хлыщу! Может быть, ко всему прочему, его хозяин принадлежал к той породе двуногих, которые после смерти оставляли по завещанию все свое огромное состояние своим домашним питомцам? Я не мог отделаться от чувства, что так оно и есть на самом деле.

Впрочем, я явился сюда не для того, чтобы изображать Робин Гуда. Меня в эти края привело любопытство. Я чувствовал, что с владельцем роскошного дома что-то было не так. Восприятие мое было обострено голодом, который я ощущал все сильнее, но я твердо решил найти ответ на все свои вопросы. Миновав хвойные деревья пирамидальной формы, я подбежал к дому, не спуская глаз с цепочки следов, оставленных Адрианом. Приблизившись к зданию, обошел его вокруг.

Большие, во всю стену, окна позволяли видеть все, что происходило в помещениях первого этажа. Было такое чувство, как будто я заглядываю в ювелирный магазин. Вблизи роскошь этого жилища поражала еще больше. Полы выложены сосновым паркетом, стены обиты тканью с изображением азиатских ландшафтов, рисованных тушью. Среди мебели наблюдалась как антикварная, так и авангардная. Стильная кухня оборудована по последнему слову техники и прекрасно освещена. То был настоящий храм гурмана. С потолка сияли галогеновые светильники. В комнатах имелись уютные полутемные уголки, освещенные только изысканными настольными лампами. Без сомнения, владелец этого дома каждый раз согласно кивал на вопрос дизайнера: «Может быть, добавим еще немного роскоши?»

Все помещения были безлюдны, хотя выглядели вполне обжитыми. Адриана тоже нигде не было видно. Но ведь в доме есть еще верхние этажи. С тыльной стороны здания на террасу второго этажа вела белокаменная лестница. Поднявшись по ней, я увидел деревянный прямоугольник, обрамлявший стеклянный футляр высотой в три с половиной метра. Я решил обойти вокруг, но, завернув за угол, внезапно застыл на месте и пригнулся, чтобы меня не увидели. Оказывается, почти весь второй этаж занимала огромная спальня размером с целую квартиру. В центре стояла гигантская кровать под балдахином мрачных тонов, застеленная черным бархатным покрывалом. Напротив располагался камин, в котором горел огонь. В комнате, устеленной изысканными коврами, уставленной азиатскими антикварными вещами и тускло освещенной бумажными фонариками, царила атмосфера уюта. Однако, несмотря ни на что, здесь чувствовалось дыхание смерти. И это не могло быть случайностью. В углу помещения располагалась винтовая лестница, ведущая на верхний этаж.

Пьесу, которая разыгрывалась в сей странной спальне, можно было бы назвать «Две лысины и тридцать карликов». В постели среди алых бархатных подушек сидела лысая старуха и хлебала ложкой суп из фарфоровой тарелки. Она производила жалкое впечатление. Лысая голова явно не была данью моде. Просторная ночная рубашка не могла скрыть ужасающую худобу старухи. Морщинистое лицо с выступающими костями черепа было бледным как смерть. Глаза выпучены, как у комика, старающегося рассмешить зрителей. Я понял, что несчастная прошла курс химиотерапии в отчаянной и, по-видимому, безнадежной борьбе с раком.

На покрывале и в изножье кровати сидели и лежали тридцать карликов. А вернее, тридцать моих собратьев разных пород с разнообразным окрасом шерсти. Они взирали на смертельно больную старуху с таким благоговением, как будто она Спаситель, явившийся на землю. Среди них был и Адриан. Несмотря на то что его шерсть была еще мокрой от снега, он уселся хозяйке прямо на колени.

За старухой ухаживал слуга, тоже совершенно лысый. Он был похож на почтенного английского дворецкого и с изяществом подавал хозяйке ужин и ставил на столик на колесиках пустую посуду. Сей странный человек двухметрового роста был одет во все черное и имел такое выражение лица, которому позавидовали бы лучшие актеры Голливуда, исполняющие в фильмах ужасов роли чудовищ и убийц. Блестящая лысина слуги переходила в высокий лоб, под которым располагались глубоко посаженные глаза. На лице выделялись большой нос и тонкогубый рот. Подбородок в форме наковальни довершал картину. Одним словом, слуга этот походил на сбежавшего из психиатрической больницы серийного преступника. Однако его облику противоречили мягкие изящные телодвижения.

Все увиденное произвело на меня странное впечатление. Дом, в котором жил Адриан, походил одновременно на Букингемский дворец и современную шикарную квартиру с фотографий из модного глянцевого журнала. Несмотря на красоту и роскошь, обстановка огромной комнаты внушала беспокойство. Я никак не мог понять причину проснувшейся во мне тревоги, пока не заметил черные шнуры, на которых висели бархатные портьеры балдахина. Шнуры, концы которых украшали кисти, свешивались почти до уровня кровати.

У меня перехватило дыхание. Неужели случайность? Нет, не может быть… Шнур, на котором повесили моего собрата, был идентичен шнуру, который висел в доме Адриана, парня, так много знавшего о преступлении. Хотя, с другой стороны, я не заметил в спальне обрыва на шнурах, все они были в целости и сохранности. Впрочем, возможно, в других помещениях этого огромного дома тоже имелись подобные шнуры.

Лысый слуга взял из рук старухи фарфоровую тарелку и поставил ее на поднос, а потом с подносом в руках поднялся по винтовой лестнице на верхний этаж. Внутренний голос велел мне следовать за ним. Я быстро взбежал по наружной лестнице на террасу третьего этажа. Здесь я остановился у огромного окна и заглянул в него. Сначала я тоже не заметил ничего подозрительного. Еще одна просторная комната, по-видимому, принадлежащая лысому слуге. По роскоши она ничем не уступала спальне старухи, но была более ярко освещена и более рационально обставлена. Обивка стен и предметы мебели тоже свидетельствовали о том, что обитатель этой комнаты питает любовь к Востоку. Комната напоминала нечто среднее между библиотекой, архивом и офисом. Вдоль стен стояли стеллажи с папками и книгами. Лысый слуга, должно быть, вел дела умирающей старухи.

Об этом свидетельствовал и заваленный бумагами стеклянный письменный стол, на котором стояли сразу три монитора. Они были включены, и на экранах высвечивались ряды цифр и какие-то психоделические рисунки, в которых я ничего не понимаю. Кроме того, рядом располагались какие-то приборы с небольшими дисплеями, показывающими диаграммы. По-видимому, они следили за физическим состоянием больной.

Слуга поставил поднос на столик и сел за клавиатуру компьютера. А я тем временем лихорадочно соображал, что бы все это значило. Все увиденное никак не желало складываться в моей голове в единую цельную картину. Во-первых, шнуры… Но такие шнуры можно встретить в каждом втором доме в здешних краях! И убийце не обязательно было обрезать их с портьеры. Хорошая хозяйка имеет запас подобных шнуров и хранит их в комоде. То, что Адриан жил припеваючи у богатой любительницы кошек, находившейся при смерти, не могло, по существу, вызвать подозрения. Скорее грусть и зависть.

Размышляя надо всем этим, я созерцал спину лысого, который быстро набирал что-то, склонившись над клавиатурой. Но тут мой взгляд, словно подчиняясь невидимому магниту, вдруг переместился в угол помещения, где стояло два огромных металлических ящика высотой по пояс человека. Спереди располагались двустворчатые дверцы. Я затаил дыхание, сразу же догадавшись, что это были МОРОЗИЛЬНЫЕ КАМЕРЫ! Но это были не обычные холодильники, а медицинские, для врачей и техников-лаборантов…

— Ну что, Френсис, тебе понравилось это кино? — раздался за моей спиной знакомый голос.

Я чуть не облегчил свой мочевой пузырь прямо на дорогое деревянное покрытие террасы. Однако, несмотря на испуг, я резко обернулся.

Обычное высокомерие Адриана сменилось яростью. Парень напоминал гранату, которая вот-вот взорвется. Рыжевато-коричневая шерсть казалась языком яркого пламени. Адриан буравил меня колючим взглядом своих медно-золотистых глаз. Я спрашивал себя: когда именно он меня заметил?

— Не все сцены этого фильма мне понравились, — с наигранной сдержанностью ответил я, хотя у меня поджилки тряслись. — Но некоторые из них действительно производят неплохое впечатление…

— Что ты здесь делаешь? — подняв шерсть и угрожающе выгнув спину, осведомился он.

Его вытянувшаяся мордочка теперь напоминала физиономию хищной птицы. Адриан готов был вцепиться мне в глотку.

— Я искал того гениального криминалиста, который полчаса назад так чудесно проводил расследование и давал интересные объяснения, забыв, однако, рассказать о странных вещах, творящихся в доме, в котором он живет.

— Что?! Да ты, похоже, окончательно спятил, старый хрыч. Что ты несешь? Неужели ты шпионил за мной, потому что опозорился перед дамами и хотел взять реванш?

— Может быть, ты и прав. Но должен заметить, что зависть часто побуждает нас к решительным действиям. Я хочу получить от тебя ответы на некоторые вопросы.

— Я не обязан отвечать тебе! Сбавь обороты, Френсис, иначе…

— Иначе что? Ты призовешь на помощь этого парня, владельца морозильных камер?

— Если бы ты выражался более понятно, было бы лучше для нас обоих. Если собираешься продолжать в таком тоне, то я не желаю тебя слушать!

Казалось, в его жилах кипит не кровь, а бурлящая лава. Однако я заметил, что мои слова немного остудили его пыл, хотя Адриан все так же продолжал топорщить шерсть и грозно выгибать спину, делая вид, что хочет напасть на меня.

— С каких пор ты живешь здесь, Адриан? И кто еще обитает с тобой под одной крышей?

— О Боже, что мне делать, чтобы избавиться от приставаний навязчивого пенсионера? Ну хорошо, Френсис, я отвечу на твои дурацкие вопросы. Но я требую, чтобы после этого ты оставил нас в покое. Наша хозяйка, которая нас безумно любит и которую мы обожаем, находится при смерти.

— Итак, я жду ответа на первый вопрос.

— Я не знаю, как долго я уже живу здесь. А это имеет какое-то значение? Я живу в этом доме, сколько себя помню.

— Дом довольно новый. Вряд ли здесь успело появиться на свет несколько поколений кошек.

— По крайней мере одно поколение наших собратьев точно родилось уже здесь.

Адриан усмехнулся. Он явно издевался надо мной! В его словах содержался намек на то, что в отличие от людей мы очень быстро растем и созреваем. А также на то, что я уже слишком задержался на этом свете. Возможно, он был прав. Адриану исполнилось года два. По человеческим меркам это детский возраст, а по кошачьим — вполне половозрелый. Вполне возможно, что он родился здесь, в этом доме, сразу же после окончания его строительства. И все же я чувствовал, что меня гложет червь сомнения. В душу закрались смутные подозрения. Мне казалось, что Адриан говорит не всю правду и что его прошлое окутано какой-то тайной.

— А кто эта больная женщина? Похоже, у нее денег куры не клюют?

Ярость в глазах Адриана сменилась выражением глубокой печали.

— К сожалению, смерть неподкупна и неумолима, Френсис. Она не делает различий между богатыми и бедными, добрыми и злыми. Нашу хозяйку зовут Агата, ее род ведет происхождение из Шотландии. Ее предки занимались бизнесом в Азии и сколотили там неплохое состояние. Это позволило Агате построить здесь небольшой замок и поселиться в нем на закате дней.

— Но почему она не вернулась в Шотландию, на свою историческую родину?

— Думаю, из-за тамошнего климата. В Шотландии высокая влажность. Там слишком сыро для женщины почтенного возраста, обремененной болезнями. Самое печальное состоит в том, что, как только Агата достигла гармонии в своей жизни, у нее обнаружили страшное заболевание — лейкемию. Она долго лечилась, но, по-видимому, все бесполезно.

— А кто этот парень, похожий на племянника Франкенштейна?

— Доктор Громыко, русский ученый и бизнесмен. Он давний деловой партнер, консультант, врач и друг Агаты. Более заботливого и внимательного человека трудно себе представить. С тех пор как его любимую подругу постигло несчастье, он ходит сам не свой от горя.

— Поверь, Адриан, мне очень жаль твою хозяйку, — совершенно искренне сказал я. — И мне понятно, что вы все сейчас чувствуете. Но не странно ли, что, несмотря на свою болезнь, Агата завела столько домашних животных?

— Вовсе не странно. Как ты, наверное, знаешь, домашние животные благотворно влияют на физическое состояние людей, особенно тяжелобольных. Это научно доказано. Контакт с животными вызывает в организме человека особые реакции, активизирует его защитные силы и укрепляет иммунную систему. Впрочем, Агата руководствуется вовсе не соображениями пользы. Истинная причина того, что она содержит так много наших собратьев, состоит в том, что она любит кошек.

— А откуда все они взялись?

— Понятия не имею. Сколько себя помню, мы всегда были вместе. Кто интересуется своим происхождением, находясь в раю? Надеюсь, что я смог ответить на все твои вопросы, Френсис, и ты не будешь возражать, если я сейчас вернусь в дом. Агате нужны мои ласки и забота. Если ты поторопишься, то успеешь еще поужинать, прежде чем мы превратим тебя в ледяную садовую скульптуру.

Он наигранно улыбнулся и повернулся, чтобы уйти.

— А тебя не удивляет то, что я задал тебе все эти вопросы, Адриан?

Он остановился.

— Нет, мой хороший. Пожилые люди обычно страдают от одиночества и любят поболтать о том, о сем. Они кичатся своей значимостью, важничают, вынюхивают новости у соседей, с удовольствием выслушивают сплетни. Все это компенсирует отсутствие событий в их собственной жизни. Но у стариков есть один большой недостаток: они страшные фантазеры и придумывают разные захватывающие истории. Это позволяет им чувствовать себя участниками мирового исторического процесса. Если я необходим вам для этих целей, то я к вашим услугам.

— Мне следовало бы, пожалуй, отшутиться. Но меня беспокоит одно обстоятельство. Тебя, вероятно, ничто уже не может удивить, Адриан. Но я еще не потерял способности удивляться. Например тому, как быстро и охотно ты отвечал на мои вопросы.

— Что ты хочешь этим сказать?

Рыжий шерстяной клубок снова закипел от гнева. Выражение его мордочки исказилось от злости, шерсть снова встала дыбом.

— Еще полчаса назад ты разыгрывал из себя неприступного, от которого нельзя было добиться даже имени. А теперь с готовностью рассказываешь мне о своей жизни. Может быть, все это дезинформация, или ты хочешь отделаться от меня бесполезными сведениями?

Адриан сделал шаг по направлению ко мне, и я заметил, что он выпустил когти.

— В последний раз говорю тебе, Френсис. Мы здесь в данный момент не расположены играть в детективов. Если у тебя бездна свободного времени, которое нечем заполнить, то я желаю тебе приятно его провести, бегая по чужим садам и расследуя несуществующие преступления. Но избавь меня от всей этой чепухи!

— Ты был знаком с убитым, не так ли?

— Что ты сказал?

— Он тоже жил здесь! Ты знаешь, сколько ему было лет и как его звали!

Мои слова оказались для Адриана сильным ударом. Он смотрел на меня круглыми от изумления глазами, беззвучно открывая и закрывая пасть. Его тело била мелкая дрожь. По всей видимости, я попал в точку. Однако вскоре он взял себя в лапы и, подойдя ко мне, уперся лбом в мой лоб. Я ощущал запах его ненависти, выделявшийся из пор вместе с потом. Но ему так и не удалось запугать меня. Мы меряемся силами не так, как это делают люди. У нас противостояние молодости и старости выглядит несколько иначе. Старые коты с большим опытом сражений лучше умеют блефовать и потому подчас обладают преимуществом перед молодыми котами. А поскольку упадок физических сил мы переживаем только перед смертью, у молодых есть веские основания опасаться стариков. Тем не менее я чувствовал, что Адриан неустрашим и готовится к молниеносной атаке. Трудно сказать, смогу ли я держать ситуацию под контролем, если дело дойдет до драки.

— Убирайся отсюда, Френсис! — прошипел Адриан. — Иначе я за себя не отвечаю!

— Ты сам знаешь, дружок, что в этом доме не все чисто. Так что не сердись на меня за мою настойчивость. Кстати, ты заметил, что шнур, на котором была повешена жертва, идентичен шнурам, на которых висит балдахин над кроватью твоей уважаемой Агаты?

— Чистая случайность. Такие шнуры можно встретить здесь в любом доме.

Глаза Адриана были в нескольких миллиметрах от моих, и мы в упор смотрели в темную пропасть зрачков друг друга.

— Я знал, что ты так скажешь. Может быть, ты объяснишь также и тот факт, что в вашем доме имеется несколько лабораторных морозильных камер?

Адриан и бровью не повел, услышав мой вопрос.

— Здесь живет более тридцати домашних животных. Наша хозяйка решительно отказалась от консервированного корма в банках. Поэтому в морозильных камерах хранится парное мясо, которое нам поставляют каждую неделю. Вот и все! Или предъявить тебе накладную?

— Да ты, наверное, шутишь, Адриан! Ваш корм хранится в комнате мистера Франкенштейна в двух медицинских морозильных камерах, дверцы которых снабжены замками? А как же все эти приборы и установки? Неужели они нужны лишь для того, чтобы перерабатывать мясо в фарш?

— Ну все, с меня хватит! — взревел Адриан и бросился на меня.

Я отпрянул, чувствуя, как когти противника впились в мое тело. Издавая пронзительные воинственные вопли, мы сначала дрались передними лапами, а потом кубарем покатились по деревянному настилу террасы. В стороны летели клочья шерсти и снег. Самое главное — уберечь свое горло от челюстей противника. Подобный укус может стать смертельным. Адриан, как я и ожидал, оказался сильнее. Но он был более неуклюжим. Я опережал каждую его атаку, попытку укусить или поцарапать меня, и уходил из-под удара. Тем не менее я чувствовал, что необходимо переходить к более решительным действиям, если я хочу образумить наглеца. Нет, не так представлял я себе интеллектуальный спор двух умников.

Драка могла закончиться плачевно. Краем глаза я заметил, что лысый никак не может оторваться от своего компьютера и не желает знать, что происходит под окном его комнаты. Однако наш конфликт уладился самым неожиданным образом. Несмотря на наши дикие вопли, мы оба услышали какое-то странное жужжание. А потом что-то ударилось об огромное стекло окна и упало на пол террасы. Может быть, муха? Нет, судя по жужжащему звуку и силе удара, скорее шмель. Но разве шмели летают в снегопад?

Хотя мы пытались не обращать внимания на этот шум, он все же отвлек нас от борьбы и возбудил наше любопытство. Мы все еще старались изображать ярость, но невольно косились на пол террасы, туда, куда упал ударившийся о стекло предмет. И тут что-то снова с шипением пронеслось прямо мимо моего носа и снова ударилось о стекло.

Мы замерли в комичной позе, обнявшись, словно два друга, и, одновременно повернув головы, взглянули на пол. На припорошенном снегом деревянном настиле лежали два насекомых. Их передняя часть тела была тонкой, как игла, а сзади торчали волоски, похожие на кисточку. Я впервые видел таких необычных насекомых. Приглядевшись, я понял, что это были настоящие металлические иглы, а прикрепленные к ним с помощью проволочного кольца волоски — искусственные волокна, — очевидно, выполняли стабилизирующую функцию. Нет, это были не странные насекомые, а стрелы! Невероятно, но в нас кто-то стрелял!

Мы с Адрианом сразу поняли, что это необычные стрелы. Они должны были не убить, а парализовать или усыпить нас. И стреляли вовсе не из ружья. Иначе иглы оставили бы царапины на стекле или вовсе разбили бы его при ударе. Реальность вдруг показалась мне кошмарным сном, от которого я никак не мог пробудиться. Мне хотелось расспросить обо всем Адриана, но мы оба сочли за лучшее сначала принять меры предосторожности.

Отпрянув друг от друга, мы посмотрели туда, где чернел парк. Из-за пирамидального дерева, росшего посреди лужайки, выглядывал человек в белом комбинезоне. Его лицо скрывали большие лыжные очки, в которых отражался снег. Парень отлично замаскировался. Значит, чувства и ощущения не подвели меня, когда я пробирался сюда сквозь чащу. За мной действительно кто-то следовал!

Человек, явно замысливший что-то недоброе, тем временем поднял какой-то предмет, похожий на тонкую палку. Когда он взял один ее конец в рот и направил в нашу сторону, целясь, я понял, что он держит духовое ружье. Стрелок зарядил его и готов был снова выпустить в нас иглы!

— Давай обсудим интересующую нас тему в другой раз! — крикнул я Адриану и, не дожидаясь его ответа, пустился наутек.

Последнее, что я запомнил, было озадаченное выражение его мордочки и круглые от ужаса глаза. Скорее всего он и не собирался ничего отвечать мне. Мой юный друг тоже бросился бежать, но в противоположном направлении. Мы с ним вовремя расстались, потому что в следующий момент в стекло ударилась еще одна игла.

Чтобы спастись, мне необходимо было забежать за угол, кубарем скатиться по лестнице и раствориться в воздухе. Я изготовился к прыжку, чувствуя, как в голове роятся вопросы. Что это за человек в лыжном костюме и очках и зачем он хочет усыпить нас с Адрианом? Или может быть, иглы отравлены смертельным ядом? Впрочем, вряд ли. Если бы этот парень хотел убить нас, он взял бы не духовое, а охотничье ружье с оптическим прицелом. Нет, лыжник хотел захватить нас живьем. Мы были зачем-то нужны ему целыми и невредимыми. Но зачем? Этого я не знал. Ясно лишь одно: лыжник не хотел, чтобы его узнали Агата и доктор Громыко. Именно потому он так тщательно замаскировался. Из-за нас он не стал бы наряжаться в комбинезон и большие очки, скрывающие пол-лица. Но каким образом все это могло быть связано с нашим собратом, повешенным на кране фонтана, и возмутительными событиями этого вечера?

Заскочив за угол, я наконец почувствовал себя в безопасности, но я ошибался. В миллиметре от моей головы прожужжала стрела и впилась в стену. Я понял, что лыжник явился сюда не один. Их было по крайней мере двое.

Краем глаза я заметил второго лыжника. Он тоже был одет в маскировочный костюм и огромные очки и прятался за другим деревом пирамидальной формы. Как и первый, он умел очень быстро перезаряжать свое ружье. И через мгновение вторая стрела пролетела мимо моего уха. Я невольно подумал об Адриане. Смог ли тот добраться до безопасного места? Похоже, эти парни взяли под прицел весь дом.

Увидев следующий выступ стены, я подумал, что смогу спастись, укрывшись за ним, и бросился туда. Лапы скользили по запорошенному снегом деревянному настилу. Завернув за угол, я увидел наружную лестницу и со всех ног устремился к ней. Но мои надежды обрести спасение оказались тщетными. Я вдруг почувствовал, как в мою задницу впилась острая игла, и понял, что третьему лыжнику удалось попасть в меня из духового ружья. Я видел, как он появился из-за куста и стал наблюдать за моей реакцией. Сначала я ничего не ощутил и попытался дотянуться зубами до иглы, чтобы вытащить ее из тела. Однако как оказалось, я уже не совсем владел своими членами и начал вращаться по кругу на одном месте. Затем я почувствовал головокружение, страшная усталость навалилась на меня, через мгновение она сменилась удивительной легкостью во всем теле, а потом меня охватило безразличие ко всему происходящему. Чуть пошатываясь, я двинулся по направлению к наружной лестнице. Я, словно Будда, находился в возвышенном состоянии и все земное казалось мне далеким и чуждым. Оказавшись на краю лестницы, я поскользнулся, потерял равновесие и скатился вниз по ступенькам.

Прежде чем потерять сознание, я увидел еще одного лыжника с черным мешком. «Плохи мои дела», — подумал я, пребывая в состоянии, похожем на пьяный угар. Хорошо помню, что при этом меня очень огорчало то обстоятельство, что я пропустил ужин, приготовленный мне Густавом. А затем я провалился в спасительную темноту…