Дух лунной башни

Глава 17. Ведьмовские шрамы

— Терпи. И не ерзай. Иначе останутся следы.

Леди Виэра обильно смазывала ожоги на правой щеке, лбу и шее вонючей желтой мазью, прежде чем покрыть пострадавшие участки свежими бинтами. Я сжимала зубы, силясь не зареветь в голос. Боль сводила с ума, терзала, не давая думать ни о чем другом. А ведь пытка едва началась. За обработкой лица последует смена повязок на теле — в основном с боков, там, где меня не закрывала Агния. Голову смазывать не требовалось. На нее в первый же день напялили зачарованную магией шапочку, чтобы восстановить кожу и сгоревшие волосы, и теперь не снимали.

— Хватит! — взмолилась я, когда упорная целительница добралась до обожженных ног. — Не могу больше!

— Можешь, девочка, — не согласилась та, нанося толстый слой мази на левую голень. — Еще как можешь. Если хочешь остаться красивой.

— Не хочу!

— Хочешь, — в палату вошла Ренет, которая обычно пряталась за дверью во время ежедневных «экзекуций». Ей не хватало выдержки смотреть на моё отчаянье. Но сегодня громкие жалобы достигли коридора, и сердце не выдержало.

— Мам! — захныкала я. Слёзы все-таки потекли по щекам — на новые бинты.

Леди Виэра запричитала, пригрозив начать обработку лица заново. Пришлось сжать зубы крепче прежнего и замолчать, мысленно проклиная всех, кто приходил на ум.

— Ничего-ничего, — Ренет присела рядом и посмотрела с привычным обожанием. — Скоро все заживет. Всё пройдет. Всё-всё.

Она приехала в Гвендарлин через день после огненного шторма, получив гостевую печать, и жила тут третью неделю — преимущественно в моей палате. На этот раз меня, как и всех пациентов, лечили в целительском блоке. Не отправишь же восвояси полуобугленное тело. Я плохо представляла результат «шутки» первогодок. Видела лишь ожоги на руках и ногах. Зеркало мне предусмотрительно не давали, что свидетельствовало, насколько плохи дела. Леди Виэра заверяла, что после лечения я буду, как новенькая. Но верилось с трудом. Вся обожженная. Без волос. Покрытая бинтами. В общем, я и сама не испытывала желания знакомиться с новым отражением.

Поначалу осознание случившегося не давало дышать и вызывало поочередно то глубокое горе, то безудержную ярость. Последняя не обошлась без последствий. Шторы в палате дымились трижды. Еще и ваза разлетелась вдребезги, а цветы, присланные Шемом, скорчились и почернели, словно попали в невидимый костер. Иногда я лежала, вцепившись зубами в край подушки, с трудом сдерживая слезы ярости или обиды, а некоторые дни проводила, уставившись в одну точку, утопая в жалости к себе. Ну, правда! Что плохого я сделала, чтобы заслужить ТАКОЕ?!

Если б не присутствие мамы, не знаю, как бы я всё это пережила. Она, как никто, умела привести меня в чувство, напоминая, что плохие вещи иногда случаются без причины, а еще, что в темных магах тоже есть свет. Подобные заверения, если честно, на меня не действовали. Свет? Во мне? Да идите вы лесом! На четвереньках! Но срабатывал иной фактор. Рядом с Ренет я стыдилась злости и прятала ее так глубоко, как могла.

Меня никто не навещал, кроме Урсула, спавшего по ночам в ногах. Леди Виэра не разрешала посещения, не желая сильнее травмировать мою пострадавшую психику. Мол, ни к чему приятелям глазеть на слои бинтов вместо симпатичного лица. Вот пройдут ожоги, тогда, пожалуйста. Но полуцветы всё равно пытались прорваться, по очереди обивали порог: и Агния, и Шем, и Лиан. Мама сказала, что пару раз видела снаружи младшего герцога в компании блондинки-коротышки.

Наверное, следовало удивиться вниманию Элиаса и Юмми, но я не хотела о них вспоминать. Я даже о спасшей меня Агнии почти не думала. Об Агнии, оставшейся целой и невредимой под натиском огненного шторма. Я без дополнительных объяснений поняла, в чем тут дело. Темнопламень. Конечно же! Подружка происходила из рода знаменитых темных магов, о которых однажды на уроке рассказывал Алакс Риц. Им не способно причинить вред чужое пламя. Ничье, кроме того, что создали родственники. Что ж, такое происхождение объясняло вечный гонор огневички.

Сидя взаперти, я не знала, что происходило в колледже, в том числе, наказали ли первогодок за мои увечья. Ни одна новость не долетала до целительского блока. Временами появлялось ощущение, что я нахожусь не в Гвендарлин, а в неком ином измерении. Лишь море за окном напоминало, что я не покидала мрачный замок. Оно менялось, как и весь вид в целом. Осень брала своё. Золотисто-красные одеяния могучих деревьев, окружающих здание, редели, и на земле с каждым днем прибавлялось ржавых пятен. Небо всё чаще темнело, пряча солнце, а морская вода беспокоилась в предчувствии холодов и будущих снегов.

Но я мало обращала внимания на перемены. Фиксировала их, как нечто незначительное, хотя прежде любила наблюдать за сменой времен года. Я хандрила и варилась в собственном соку. Вплоть до сегодняшнего дня.

— У тебя посетитель, Лилит, — неожиданно объявила леди Виэра, закончив перевязку. — Ему я отказать не вправе, он и так долго ждал.

Мы с Ренет удивленно переглянулись и ахнули в унисон, обнаружив на пороге Эмилио.

— Герцог…

— Мэтр…

— Прошу прощение за вторжение, леди Вейн, но мне необходимо поговорить с вашей дочерью, — с привычной вежливостью обратился Эмилио к моей матери.

Та порозовела от смущения. Со времен девичьей влюбленности минули годы, однако ж средний герцог Ван-се-Росса и теперь красавец, каких поискать.

— Хорошо, — пробормотала Ренет. — Но только в моем присутствии.

— Разумеется.

Эмилио пододвинул стул к кровати. Взгляд скользнул по моему лицу и чертовой шапочке, прячущей лысину. Очень мягкий взгляд. Подбадривающий.

— Леди Виэра уверяет, что скоро ты полностью исцелишься, Лилит. Я склонен ей верить. Помню, как ловко она привела в порядок моего сокурсника, чужими стараниями с ног до головы покрывшегося змеиной кожей.

Я прыснула, но тут же охнула от боли. Увы, пока мимика — мой враг.

— Однако я пришел поговорить о серьезных вещах, — продолжил средний герцог, складывая ладони домиком. — Тебе следует знать, что произошло в замке после нападения. Твои неприятели поплатились за содеянное. Они несовершеннолетние, поэтому речь не идет о нарушении закона. Однако огненный шторм — не игрушка. Если бы не трилистник, откликнувшийся даже сквозь блокирующую магию, и особенные способности твоей подруги Агнии Бэртон, мы бы сейчас не разговаривали. В общем, совет колледжа счел поступок юношей преступлением и исключил обоих без права на восстановление.

Язык отнялся напрочь. Полноценных исключили из-за меня?! Ну, дела!

Интересно, такое уже случалось?

— Как отреагировали остальные ученики? — взволнованно спросила мама. — Не принесут ли крайние меры новых бед?

Ох… О мести за своих я и не подумала. Мало мне ожогов и сгоревших волос!

— Не думаю, — отозвался Эмилио с улыбкой. — Это решение многих вернуло с небес на землю. И напугало. Раньше здесь мало кто задумывался, насколько дорого можно заплатить за причинение вреда полуцвету. Теперь они знают. И поостерегутся.

— Надеюсь, вы правы, герцог, — Ренет едва не плакала с расстройства. — Будь моя воля, я бы увезла дочь домой. Сегодня же! Но мне запрещают.

— Знаю. И согласен с этим решением. Лилит должна учиться контролировать мощь. Пока не поздно.

Мама посмотрела на меня с пронзительной нежностью. Пробрало до костей. Я громко всхлипнула и чуть не разревелась, как глупая корова. От позорной сцены спасла мысль о промокших бинтах и новой перевязке.

— Это не всё, о чем я хотел поговорить, — Эмилио почувствовал себя неловко из-за моей реакции, взгляд стальных глаз уперся в собственные колени. — Нападение на тебя — это проверка для первогодок. Ее устроил один из старших учеников. Он же снабдил их жидкостью, блокирующей амулет.

От обожженной макушки до покрытых бинтами пяток прошла ледяная волна. Дальше мэтр мог не продолжать.

— Свен Фаули.

— Верно, — кивнул Эмилио и плотно сжал губы.

— Только не говорите, что поддонок опять ушел от ответа! — всплеснула руками Ренет.

— С какой стороны посмотреть, — средний герцог замялся. — Сам Свен ничего не сделал. Только жидкостью снабдил. Мальчишки признались, что огненный шторм — их собственная затея. Для меня это не аргумент. Важны последствия. Однако директор Бритт не рискнул создавать прецедент и исключать ученика, недавно получившего благословение Гвендарлин. Это бы свело на нет сам смысл древней традиции.

Я горько засмеялась, наплевав на мгновенно откликнувшуюся боль.

— Значит, Свен получил свой дар. Удачу в любых начинаниях.

По лицу Эмилио пробежала тень.

— Я бы не спешил так думать. Истинный дух Гвендарлин никогда не поощрял злодеев. К тому же, господину Фаули все же пришлось покинуть наши стены. На время. Чтобы привести в порядок… э-э-э… здоровье.

— Что случилось? — занервничала Ренет.

— Хороший вопрос. Несколько дней назад темный сектор разбудили крики Свена. Он очнулся с исполосованным лицом. Кто-то нанес увечья. Серьезные. Магическим способом. То есть, не совсем магическим…

— А каким? — теперь заволновалась я.

Не Урсул ли постарался? Когти-то о-го-го! Не хватало, чтоб еще кота отобрали!

Но Эмилио огорошил куда сильнее.

— Ведьмовским способом. Очень-очень мощными чарами. Удивительное дело, учитывая, что все здешние так называемые ведьмы и ведьмаки посредственны. Требовалось накопить в неком предмете огромное количество силы, чтобы так покалечить. Признаться, мы в растерянности. Виновник не найден, подозреваемых нет. Все ученики из ведьмовских держали со Свеном нейтралитет.

— Никто же не думает, что это Лилит? — мама прижала ладони к губам.

— Конечно, нет. Лилит находилась под присмотром леди Виэры, да и полуцветы на подобное не способны. Только потомки истинных ведьм. И то единицы. Загадка.

Я молчала, не смея издать ни звука. Ибо отлично знала, что в Гвендарлин учится истинный ведьмак. То есть, полуведьмак. Тайный полуведьмак. Но разве такое возможно? С чего бы Ульриху Бернарду подставляться? Он же сам говорил, что не может колдовать в колледже, не оставшись незамеченным. А это опасно.

Может, он не единственный ведьмак? Из настоящих? В конце концов, Свен с его мерзким характером много кому дорогу перешел.

— Леди Виэра не смогла помочь господину Фаули, — продолжил Эмилио с нотками печали, но я заподозрила, что ему доставляет удовольствие мучения негодяя. — Редчайший случай, однако неудачу легко объяснить: наша многоуважаемая целительница — не потомок ведьм. К ним, к слову, родители и повезли юношу — на консультацию.

Звучало не слишком обнадеживающе. Ну и отлично. Пускай шрамы на самодовольной физиономии Свена останутся до конца дней. Я не против.

Леди Виэра отлично знала свое дело. Я поправлялась. С каждым днем площадь ожогов уменьшалась, новая, нежная, как у младенца, кожа покрывала пострадавшие участки. Перевязки переносились легче, не вызвали желания буйствовать и орать раненным медведем. Хотелось дышать, чувствовать, жить. А еще лучше — вернуться домой. Подальше от мрачных тайн древнего замка. И зеленых глаз Ульриха.

Мама повеселела, расслабилась. Болтала о пустяках или читала вслух, сидя с ногами в кресле у моей постели. С блаженной улыбкой вспоминала собственную юность в Гвендарлин. Я и не подозревала, как сильно она любила это место. Дома колледж не упоминался и вскользь. Ренет — есть Ренет. Раз Дот здесь не училась из-за болезни, а меня не собирались зачислять, причислив к бесполезным созданиям, мама благоразумно не травмировала наши чувства.

— Можешь вылечить? — спросила я в один из дней, кивнув на вазу с завядшими цветами — очередным проявлением заботы Шема.

Комната тонула в ранних ноябрьских сумерках, но я разглядела мягкую мамину улыбку.

— Нет. В этих стенах не работает никакая магия, кроме целительской. Ты не знала?

Я покачала головой. Для нас — полуцветов — жизнь в колледже иная. Она во многих аспектах проходит мимо. Полноценные тут живут, а мы лишь выживаем. Для них Гвендарлин — второй дом, для нас — поле боя. Для меня, так и вовсе в прямом смысле.

— Не хочешь рассказать об этом мальчике? Шеме? Эмилио говорит, вы встречаетесь.

Я вытаращила глаза, как пойманная рыбина, по глупости позарившаяся на червячка. — Я и Шем? Ах, да…

Пришлось рассказывать о приставучем Кайле Несторе и идее Шема притвориться парой.

— Ты уверена, что это притворство? — спросила мама неожиданно строго.

— Да, конечно.

— Для мальчика тоже?

Я снова ответила утвердительно, но сама напряглась. Никто, кроме Шема, цветов не присылал. Но ведь он сам настаивал, что наше свидание на маскараде исключительно дружеское. Правда, потом дулся, что я испарилась.

Нет, глупости. Для будущего великого темного мага я — свой «парень». И точка.

…Утром следующего дня на пороге нарисовался еще один посетитель, безропотно пропущенный леди Виэрой. Неожиданный и незваный. Юмми Свон в обнимку с книжной стопкой, которая при росточке девчонки смотрелась внушительной горой.

— Прошу прощения за вторжение, — объявила бывшая белка, вручая все это добро удивленной Ренет. — Весть, что Лилит пошла на поправку, разлетелась по колледжу быстрее северного ветра. Мэтры посчитали, ей пора возвращаться к учебе. Вот, — она достала из кармана исписанный лист. — Это список глав, которые следует прочитать, и темы письменных работ.

Я язык прикусила с досады. Еще не выздоровела, а придется корпеть над учебниками.

— Вы подруга моей дочери? — уточнила мама, взирая на Юмми с подозрением. Я не упоминала, что общаюсь с кем-то не из особого сектора.

— Знакомая, — улыбнулась та. Вполне располагающе. — Я староста четвертого курса. Светлая. Кому-то следовало собрать задания для Лилит, а с полуцветами мэтры вряд ли б захотели б это обсуждать. Вот я и вызвалась.

— Как благородно, — улыбка Ренет добра не предвещала. Как и тон.

Но Юмми не смутилась.

— Вы же знаете, леди Вейн: не все полноценные — законченные уроды.

Если б на месте мамы был кто-то другой, я бы зааплодировала Юмми за мастерский укол.

Однако грубость в адрес Ренет — непозволительная роскошь. Ни для кого.

— Не все, — объявила я ядовито. — Но большинство.

Староста печально вздохнула.

— Видите, леди Вейн, ваша дочь тоже предпочитает не замечать полутонов, — Юмми присела на край кровати. Посмотрела в упор. В глаза. Не фокусируя внимания на бинтах и позорной шапочке. — Лилит, ты считаешь, одним полуцветам несладко? Зря. Магам и без вас хватает поводов для баталий. Темные — светлые. Светлые — темные. Вечное противостояние. Не говоря уже о дружественных и враждующих цветах. Еще и потомки ведьм при делах. Они вечно крайние, и оттого готовы пакостить всем и каждому. И поверь, я тоже в Гвендарлин не леди-популярность. До того как назначили старостой, только и слышала вслед: карлица да коротышка.

Ох…

Я стыдливо отвела взгляд. Коротышка. Разве не этим словом я мысленно называла Юмми? И, правда, некрасиво. Получается, я, как и полноценные, смаковала чужой недостаток? Вот, пропасть!

— Держи, — Юмми примирительно протянула лист с домашним заданием. — Не всем наплевать, Лилит. И далеко не все одобряют поведение первогодок. И Свена.

— То есть, тебе не всё равно? — уточнила я не слишком дружелюбно.

— Верно. Ты одна из нас. В смысле, из учеников Гвендарлин.

Наверное, мои глаза вспыхнули не хуже, чем у Тиры или Урсула в свете свечей. Юмми засмущалась и поспешила попрощаться, а я, едва за незваной посетительницей закрылась дверь, ударила кулаками по матрацу. О, да! Я отлично поняла смысл слов белки. Одна из них! Одна из ордена! Не хочу! Не буду! Это раньше я подумывала вступить в тайное общество во имя собственного расследования. Однако огненный шторм поменял приоритеты. Ну, всех в болото! Буду сидеть в особом секторе, не высовывая носа.

— Что с тобой? — удивилась мама.

— Не хочу общаться с полноценными. Вот и всё.

— Согласна, странная девочка. Прямолинейная. Но вроде неплохая.

— Всё равно не хочу.

Ренет поцеловала меня в лоб (точнее, в полоску кожи, не покрытую бинтами) и оставила в покое, отлично зная, что сама остыну быстрее. Вот я и остывала. До самого вечера. Без вдохновения листала принесенные Юмми учебники, но думала об ордене. И о словах загадочной Маргариты, ставшей после смерти заложницей лунной башни. О требовании найти союзников.

«Есть орден. Они дети, конечно. Но такие дети веками защищали Гвендарлин от мрака, не осознавая своей истинной роли…»

Звучало пугающе. Защитники, не понимающие собственной роли. Как темные маги, веками отдававшие силу древней скале? А, впрочем, какая разница? По словам убитой девицы — мы все играем роли в чьем-то спектакле. Как играла она сама когда-то. Уж если Маргарита не справилась — полноценная и почти взрослая, проучившаяся в Гвендарлин несколько лет, куда полуцвету-неучу?

Может, послушаться призрака и довериться Эмилио?

Нет. Не могу. Я не готова откровенничать со средним герцогом. Придется рассказать слишком многое. Не только о гуляниях в трансе по ночным коридорам, моей странной способности и общении с участниками ордена. Но и о ненаглядной Марго. Я не знала, как заговорить с Эмилио о бывшей возлюбленной. Боялась представить выражение его лица, когда назову заветное имя.

После мрачных раздумий я ожидала ночных кошмаров или появления опасного голоса, зовущего из глубин замка. Но приснилось что-то спокойное и светлое, не оставившее ни единого образа, лишь ощущение легкости и беззаботности, как в погожий летний день. Быть может, сработала защита целительского блока. Ни один дурной сон не мог пробиться и навредить пациентам леди Виэры.

Проснувшись, я чувствовала я себя сносно, и, когда днем мама сообщила, что ко мне просится очередная посетительница — полуцвет с красными волосами, махнула рукой, мол, пусть заходит. Последние события, переживания и боль стерли старые обиды. Я созрела к примирению с Агнией. В конце концов, она не стояла столбом под натиском огненного шторма, не растерялась и спасла меня от участи пострашнее.

Сокурсница вошла бочком, остановилась возле кровати, неловко пряча взгляд. На ее месте я бы реагировала так же. И пялиться неприлично, и вести себя естественно не выходит. — Садись, — не выдержала я, похлопав почти зажившей рукой по матрацу. — Что нового?

Агния пожала плечами.

— Ну… Шем подпалил парту на уроке у Рица и на две недели прописался у Шаадея. Кайл снова расстался с Милли и теперь встречается с другой сокурсницей. Её зовут Ада — высокая такая, с черной косой. Прошел слух, что бабушка оставила ей в наследство дом. А еще… ещё нас всех выводили встречать рассвет. Одних. Без полноценных.

— Понравилось?

— Рассвет, как рассвет. Это же не первое утро года, как у тебя. Но побывать на свежем воздухе уже неплохо.

— Да, неплохо.

Я бы тоже не отказалась от прогулки. В последний раз я покидала замок для отбывания наказания. С Ульрихом. Сто лет назад.

— Держи, это тебе.

Агния протянула браслет из синих бусинок — скромный, не бросающийся в глаза, и я заметила у нее на запястье такой же, только красный.

— Что-то вроде талисмана?

— Лучше, — подруга заулыбалась, довольная собой. — Я зачаровала нашу спальню. Во избежание ненужных визитов и воровства. Браслеты — пропуск. Мы с Шемом и Лианом две недели искали в библиотеке подходящие чары. Не знаю, подействует ли заклятье на духа, но всех остальных шибанет нехило. Надолго запомнят опыт.

Я заулыбалась во весь рот, не беспокоясь о последствиях: поджившие ожоги почти не причиняли боли. Умница Агния! Пусть только помощница духа из полуцветов попробует сунуться! А, впрочем, пусть суется. Я не против, чтобы воровка поплатилась.

— Заодно выясним, кто неприятель, — сладко пообещала огневичка. — Чары с «перчинкой». Оставят на лбу премилый след. Какой, не скажу. Не хочу портить сюрприз.

Вот теперь я почувствовала себя почти счастливой. И здоровой.

Да, черт возьми, я — темный маг! Имею право упиваться организованными для врагов пакостями. Тем более, заслуженными!

Накануне выписки позитивного настроя поубавилось. Я сидела перед зеркалом, с трудом сдерживая грандиозный рев. Бинты исчезли, обнажив «боевые раны». Ожоги почти зажили. Но остались гадкие следы, словно засохшие пятна чая на скатерти. Леди Виэра заверила, что они пройдут недели через три, если не забывать втирать мазь дважды в день. Пока же придется потерпеть и, ни в коем случае не пользоваться гримом, иначе лечение затянется.

Впрочем, следы на лице — сущие цветочки. А вот волосы, точнее, их отсутствие — не ягодки даже, а настоящая катастрофа! Целебную шапочку сняли, и теперь я с ужасом взирала на череп с щетиной в пару сантиметров длиной. Красота неописуемая! Идеальный кандидат для иллюстрации страшилок о полуцветах, что детям рассказывают. О, боги! Ведь мне в таком виде на занятия ходить. Вот Джемма Паскуале порадуется. А Ульрих…

Ох, Ульрих…

Лучше сразу убиться!

— Не переживай, — мама поцеловала меня в почти лысую макушку. — Волосы отрастут.

— А пока что делать?!

Но ответила не Ренет.

— Не паниковать!

Я подпрыгнула на жестком стуле и бараном уставилась в зеркало на отражении женщины, которую ожидала увидеть меньше всего на свете. В дверях палаты стояла Летисия Дитрих. Деловая и привычно высокомерная. В руках она держала…

— Это парик? — спросила мама благоговейным шепотом.

— Он самый, — усмехнулась Дитрих, подходя ко мне. — Прислан в подарок герцогиней Викторией. Я обещала позаботиться, чтобы он оказался на нужной голове, а перед этим обзавелся особыми защитными чарами.

— Ух…

Я не успела сориентироваться, а на меня напялили упомянутый подарок. Резко, но ловко — так, что сел идеально, словно всегда был единым целым с черепом. Магиня быстрым движением расправила фальшивые волосы, открыв моему взору отражение — испуганные глазищи ярко-фиолетового цвета в обрамлении каштановой с рыжинкой шевелюры, почти как моя настоящая.

— Мягкие… — пробормотала я, ощупывая пряди.

И не скажешь, что фальшивка. Если только…

— Они живые. В смысле, не искусственные, — объяснила Дитрих, внимательно следящая за моей реакцией. — Герцогиня Виктория сказала, цвет должен подойти.

— Невероятно! — восхитилась мама. — Спасибо, Летисия.

— Благодари госпожу, Ренет. Я лишь подрядилась в исполнительницы.

Стул подо мной покачнулся. Они знакомы?!

Ну, конечно! Вот я бестолочь! Мама же училась в одно время с Эмилио, значит, и Дитрих знала. Странно, что я раньше не подумала о столь простом факте. Получалось, она и с Марго пересекалась?

— Парик не снимай даже на ночь, — велела магиня строго, глядя на меня в зеркало. В упор. Наверное, впервые с того дня, как обнаружила на моих ладонях синие искорки. — Учитывая твою «популярность», дополнительная защита не повредит. К тому же, леди не к лицу ходить лысой.

Стул снова отозвался — угрожающе скрипнул.

Я теперь — леди? До мегеры дошло, что мы с Ренет на особом счету у клана Ван-се-Росса и ее разлюбезного Эмилио? Ну-ну…

— Вы с Дитрих хорошо знали друг друга? — спросила я маму после ужина, когда мы обе расположились с чашками горячего шоколада у окна.

За ним лило, будто небо превратилось в одно большое решето. Злые дождевые капли колошматили в стекло, жаждали, чтобы вода сплошным потоком хлынула внутрь. Даже представлять не хотелось, как мерзко сейчас снаружи, каким промокшим и озябшим выглядит замок, а море — свирепым. Хорошо, что его скрывает ноябрьская тьма, и я не вижу агонии волн. Не вижу ярости и безумия.

На фоне непогоды, в палате было еще уютней, атмосфера почти домашняя. Горели, потрескивая, свечи, шептались о чем-то своем. Рядом мама, которая годами была моим единственным другом. Да и собеседником тоже. С Дот особо не поговоришь. Мама улыбнулась. Мягко и подбадривающе. Хотя, наверное, сердце сжималось при мысли о предстоящей разлуке. Завтра она уедет, оставив меня наедине с новой жизнью, где ей нет места.

— С Летисией, — потянула мама задумчиво. — Не особо. Она училась на курс младше, но мы жили в разных секторах. Общались мало. В то время между темными и светлыми обострилось противостояние. Первогодка из наших погибла по вине темной старшекурсницы. Дело замяли, но…

Мама вдруг осеклась и сотворила защитный знак.

— Зря я вспомнила эту историю. Не к ночи. В общем, — она сделала глоток горько-сладкого напитка, — Летисию не слишком любили. Заносчивая девчонка. Самоуверенная, хотя и талантливая. К тому же, она была официальной невестой парня, по которому страдала половина колледжа. И я, в том числе. Хотя и понимала, что он — богач. И темный.

Моя чашка опасно накренилась.

— Ты же не хочешь сказать…

— Да-да. Эмилио Ван-се-Росса, — мама закатила глаза, как подружка-заговорщица. — Они с Летисией были помолвлены. Поговаривали, герцогская чета в восторг не пришла. Красный и синий — цвета совместимые, но совместимые на грани. Однако госпожа Виктория смирилась и благословила союз. Летисия тоже происходит из влиятельной семьи, подходящей для Ван-се-Росса.

Я замолчала, переваривая новость. Ну, дела! А я-то внушила себе, что Дитрих безответно влюбленная страдалица. Что же получается, эти двое собирались пожениться, но их развела третья лишняя? Та самая Марго?

— Почему они расстались?

— Не знаю. Мне пришлось покинуть колледж на последнем курсе. Из-за…

Ренет смущенно оборвала себя на полуслове, и я закончила фразу:

— Из-за меня.

— Звучит грубовато. Скорее, из-за собственного легкомысленного поступка. То есть, — она окончательно растерялась и прикрыла глаза свободной рукой. — Прости. Я не то хотела…

— Знаю. Лучше скажи, — я собралась спросить о Маргарите, но в последний момент передумала, вспомнив об именах на обратной стороне записки Эмилио. — Кто такой Юрген Мунис?

На губах мамы заиграло лукавство, быстро сменившееся грустью.

— Мэтр Мунис, Лил. Он преподавал историю цветовой магии. Колоритный был педагог, улыбчивый, примерно моего нынешнего возраста. Любимчик учеников. Жаль его. В летние каникулы отправился в путешествие и погиб от рук грабителей. Подробностей не знаю. Это случилось через несколько месяцев после моего ухода из Гвендарлин. А почему ты спрашиваешь?

— Да так, попалось имя на полях учебника.

Язык не повернулся сказать правду. Поделиться и толикой загадочных событий, произошедших со мной в стенах колледжа. Ни к чему волновать маму. Ей и так тяжело со мной расставаться. А Юрген Мунис… Я подумаю о нем позже, ибо вряд ли смерть подозреваемого в пособничестве духу случайность. Как и то, что Мунис погиб пятнадцать лет назад — незадолго до самой Маргариты.

Но все потом. Потом.

Пока существуем только мама и я. Мы, ливень за окном и горячий шоколад. Мрачные тайны Гвендарлин подождут. Им не место в уютной палате и нашем маленьком мирке.