Духовник царской семьи. Архиепископ Феофан Полтавский, Новый Затворник (1873–1940)

На Симферопольской и Астраханской кафедрах

В 1910 году заботами Царского Семейства Владыка из Петербурга был переведен в Крым, на Симферопольскую кафедру, так как его слабому здоровью не подходил климат Северной столицы, с дождями и туманами. Он с облегчением расстался с Петербургом и переселился в солнечный Крым. Августейшее Семейство бывало здесь часто. Пребывание владыки Феофана в Крыму было наивысшим выражением непосредственной близости к Августейшему Семейству. Так, например, он рассказывал, как Царские Дети приносили ему собранную ими лесную ягоду, «такую душистую», и как маленький Наследник передавал ее ему из рук в руки. Он говорил о том, что из царских виноградников получал виноград на специальный курс лечения. Владыка часто пользовался царским автомобилем, чтобы побывать в горах, подивиться красотам природы Божией и подышать чистым, упоительным горным воздухом. Он жил в непосредственной близости от них, и они окружали его заботой.

Часто владыка Феофан вспоминал, как он служил Божественные литургии во дворце. Как Государыня с Царственными Дочерьми пела на клиросе. Пение это было всегда молитвенное, сосредоточенное.

Владыка говорил: «С каким возвышенным, святым благоговением они пели и как читали во время этой службы! Во всем этом был подлинный, высокий, чисто монастырский дух. А с каким трепетом, с какими светлыми слезами приступали они ко Святой Чаше!..»

Цесаревич Алексей Николаевич

Вспоминал владыка Феофан благочестие, веру самого Государя: «Каждый будний день Государь всегда начинал с молитвы в храме. Точно в восемь часов утра он входил во дворцовый храм. К этому моменту служащий священник уже предварительно совершал проскомидию и прочитывал часы. Со входом Царя священник делал возглас: “Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков”. И точно в девять часов Литургия кончалась. При этом надо заметить, что не было каких-либо пропусков, сокращений. И не было впечатления, что священник или хор торопились.

Секрет был в том, что совершенно не было никаких пауз.

Это и давало возможность за один час окончить Обедню. Для священника это было непременным условием.

Государь всегда молился очень усердно. Каждое прошение ектеньи, каждая молитва находили живой отклик в его душе.

После богослужения начинался трудовой день Государя.

Спустя несколько месяцев после высочайшей аудиенции у Государыни по поводу Григория Распутина архиепископ Феофан был переведен на Астраханскую кафедру. Распространились слухи о том, что Императрица была рассержена на Владыку и потому сразу удалила его из Крыма. Но владыка Феофан был назначен епископом Астраханским 25 июня 1912 года, спустя более чем полгода после его встречи с Императрицей Александрой Феодоровной. Государь сам записал в своем дневнике о том, что принял Владыку спустя три дня после Пасхи, 28 марта/10 апреля 1912 года, во дворце в Ливадии: «Принял епископа Феофана в 12 часов».

Здесь, в Астрахани, в местности с резким континентальным климатом, с очень жарким летом и очень холодной зимой, Владыка получил сильно изнуряющую его малярию. Приступ начинался почти мгновенно, и если Владыка был на богослужении в соборе, он прятался в угол и часто терял даже сознание. Служба продолжалась, кризис проходил, и сознание возвращалось. Приступы бывали настолько сильными, что после он едва мог двигаться. Обострилась и давнишняя болезнь горла, начался туберкулез горла.

В Астрахани произошел громкий случай со Святителем Христовым, слабым по телу, но сильным по духу веры. В день тезоименитства Государя Императора Николая Александровича Преосвященный Феофан, епископ Астраханский, вышел с духовенством для молебна о здравии Государя Императора на середину кафедрального собора. Но впереди Архиерея, ближе к алтарю, стоял какой-то, судя по одежде, магометанин, как выяснилось позже, консул Персии, в пышном наряде, с орденами и саблей, с тюрбаном на голове. Архиерей, бледный, немощный и больной, через диакона попросил консула отойти в сторону или встать вместе с официальными лицами, с генералитетом за кафедрой Архиерея. Консул остался на месте и ничего не ответил на просьбу Архиерея. Архиерей, подождав несколько минут, послал настоятеля собора с просьбой не стоять между алтарем и Архиереем с духовенством, отойти в сторону.

Консул ни с места. Архиерей ждет, не начинает официального молебна. А в соборе собрано все начальство губернии и города, все военные в парадной форме. На площади перед собором солдаты, выстроенные на парад.

Снова подходят к консулу и просят его отойти в сторону и не стоять между духовенством и алтарем, тем более в таком демонстративном наряде. Вместо ответа консул показывает на часы, а затем разъяренно говорит: «Передайте вашему Архиерею, что уже давно пора начать молебен, как и указано в официальном расписании, молебен о благоденствии Государя Императора. За задержку он, ваш Архиерей, за свое упрямство будет отвечать. На целых полчаса задержал молебен!»

Когда епископу Феофану сообщили ответ консула, он попросил передать ему: «Задерживаете молебен Вы, а не я. И пока Вы не отойдете в сторону, молебен не будет начат». И после того, как слова Преосвященного Владыки были переданы консулу, тот демонстративно покинул собор, сверкая глазами и бормоча угрозы Архиерею. Как только он сошел со своего места, Архиерей слабым, болезненным голосом тихо произнес: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков!» Все молящиеся вздохнули с облегчением. Молебен начался, хор запел.

А персидский консул в ту пору был очень влиятельным при дворе лицом. Политический курс тогда был на сближение с Персией.

И угроза его оправдалась. Он сразу же послал возмущенный донос на «дерзкого Архиерея, который сорвал молебен о благоденствии Государя Императора». Персидский дипломат не постеснялся изобразить поступок Преосвященного Феофана в самых черных красках, как сознательную политическую демонстрацию «ссыльного Архиерея». А немощный и больной епископ Феофан предал себя всецело в руки Божии и ждал царского гнева. Но вышло наоборот.

Государь и Государыня на случившемся убедились, что епископ Феофан действует невзирая на лица человеческие, так, как велел ему священный долг православного Архиерея.

Вскоре Преосвященный Феофан был переведен из Астрахани в Полтаву с повышением в звании: Архиепископом Полтавским и Переяславским.

Но до этого, в ожидании грозы из столицы, владыка Феофан сподобился благодатного видения за Всенощным бдением в храме.

Позже он вспоминал: «Такая скорбь была на сердце по поводу доноса персидского консула, а я – такой больной… И как-то, находясь на службе в соборе, я увидел на Горнем месте в древних блестящих доспехах святого великомученика Феодора Стратилата… О, Господи!

Да какая же это была для меня радость! Как это поддержало меня! Вся печаль моя, немощь телесная вмиг исчезли. Я понял, что Господь одобряет мое стояние за Его Святую Истину и поэтому и послал мне, немощному, такого дивного в мужестве Великомученика… О, как меня все это ободрило и возвеселило!»

По поводу того, что произошло в Астрахани с персидским консулом в день Ангела Императора, в связи с его доносом Государю, некая прозорливая схимонахиня Евгения, старица, прикованная многолетним недугом к одру, писала владыке Феофану: «Вижу сон. Грозные, черные тучи заволокли все небо. Но вдруг появляется святитель Иоасаф Белгородский. Он читает длинную рукопись и разрывает ее. И в этот миг яркое солнце прорывается сквозь тучи. Они быстро исчезают, и только ласковое солнце приветливо светит с неба… Господу Богу слава!»

Когда Архиерей прибыл на вокзал и вошел в поезд, то у паствы, из любви к нему, сам собою получился отчаянный шаг: плачущий народ лег на рельсы и этим пытался воспрепятствовать отъезду. Люди лежали долго, пока не удалось призвать их к порядку.

Ясно было, что за этим переводом стояло Царское благословение епископу Феофану в связи с его исповеднической твердостью.