Дурман любви

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Следующую неделю Клари прожила в какой-то романтической дымке. Дождь прекратился, и они наслаждались теплой сухой погодой – по мере приближения сентября солнце уже не шпарило так немилосердно, как в середине лета. Рука у Джека зажила, и Клари перестала бояться гангрены. Он вернулся к работе на ферме и стал вновь регулярно ездить в Богемия-вилидж. В присутствии Сары, Мозеса или Люка он старался не выказывать своей любви, но в глазах его Клари безошибочно угадывала страстное желание, которому он давал волю по ночам. Не зная, как отнесется к их связи набожная Сара, Клари тоже старалась скрывать свои чувства. Порой она с удивлением поглядывала на негритянку – неужели эта умная женщина ни о чем не догадывается и считает, будто они с Джеком благонравно расходятся вечером по своим спальням? Или же просто не хочет вмешиваться? В конце концов, то, чем они занимаются по ночам, – это их с Джеком личное дело.

Сама же Клари постоянно ощущала восторженное изумление. Она все больше приспосабливалась к своей новой жизни и надеялась, что ей не придется возвращаться в двадцатый век – она этого совершенно не хотела. Кто ожидал ее там? Отец с матерью умерли почти одновременно, когда она была подростком, дедушки и бабушки скончались и того раньше, прочих родственников, составлявших часть ее детского мирка, разметало по свету – она очень редко виделась со своими тетушками, дядьями и кузенами. Именно поэтому Клари так мечтала в юности о замужестве. Но они с Ричем поженились не по любви – они даже не знали, что это такое. Их брак был условностью, данью традициям. Она получила Джека как награду за долгие годы одиночества и страданий. С нетерпением ожидая ночи, она с радостью устремлялась в его постель, и под воздействием его изощренных ласк пыл ее возрастал с каждым днем.

– Я не ошибся в тебе, – прошептал он ей на рассвете, в сером сумраке наступающего понедельника. – Ты самая страстная женщина из всех, кого я знал.

– Я понятия не имела, что мужчине и женщине может быть так хорошо вдвоем, – сказала она. – И я не смела мечтать, что мне выпадет подобное счастье. Вот уже несколько дней я ни о чем другом не могу думать…

– И говорить внятно ты совсем разучилась, – пошутил он.

– Ты тоже не блистал умом пару минут назад, – быстро нашлась она. – Только бы мне не лишиться тебя…

– Я этого не переживу.

О любви они не говорили, однако Клари знала, что настанет время, когда придется обсудить некоторые проблемы. Пока ей было вполне достаточно того, что она полностью преодолела былое отвращение к мужчинам и впустила Джека в свое сердце.

Во вторник Джек потребовал, чтобы она сняла швы.

– Лучше сделать это сегодня, ведь завтра я уезжаю, – сказал он, положив руку на кухонный стол.

Клари подготовила все для обработки раны. Люк внимательно взглянул на рубец, а потом на лицо Джека.

– Вы не хотите виски? – спросил он.

– Это никогда не повредит, – ответил Джек и залпом осушил поданный Люком стакан.

– Люк, не путайся под ногами у мисс Клари, ты ей мешаешь, – строго произнесла Сара.

– Он просто хочет посмотреть, – возразила Клари, улыбнувшись мальчику. – Кажется, наш Люк намерен стать врачом, когда вырастет.

– Да, мэм, – воскликнул Люк.

– Какой колледж возьмет черного парня? – осведомилась Сара.

Взглянув на рассерженное лицо Сары, Клари перевела взгляд на Люка – взор его был полон надежды. Джек еле заметно улыбнулся.

– Возможно, Люк сможет уситься в Европе, – сказала она.

Сара только отмахнулась.

– Где он найдет место, когда вернется домой?

– Не знаю, – честно призналась Клари. – Мы еще поговорим об этом. А сейчас займемся швами.

Разрезав острым ножом каждый стежок, она пинцетом извлекла нитки. Как и во время предыдущей операции, Джек не издал ни звука и стоически вынес довольно болезненную процедуру.

– С тобой все в порядке? – спросила она, когда все было закончено.

– Все прекрасно, – сказал он, но лицо у него побледнело, а на лбу выступили капли пота.

– Главное, не внести никакой инфекции, – продолжала она. – Может быть, приляжешь?

– Нет, я займусь приготовлениями к отъезду, – решительно возразил он. – Будь добра, загляни ко мне попозже… тогда ты убедишься, что я не валяюсь без чувств на полу.

– Я так и сделаю, – сказала Клари, протирая стол и убирая грязные бинты.

Когда она подняла голову, Джека на кухне уже не было.

– Сара, Мозес поедет завтра в Богемия-вилидж?

– Мистер Джек поручил это Люку. Сам он поскачет верхом. Люк хорошо знает дорогу. А почему вы спрашиваете?

– Мне хочется съездить в Богемия-вилидж. Раз Джек не желает отпускать меня в Филадельфию или в Уилмингтон, я хоть на деревню посмотрю. По словам Джека, она сильно выросла, – Полагаю, мистер Джек возражать не станет, – сказала Сара, обдумав услышанное. – Сейчас в деревне спокойно. Земляные работы почти завершены, и многие рабочие перебрались на Дип-Кат. Среди них немало буянов. В воскресенье вечером бывало шумно… после очередной зарплаты они напивались и устраивали драки.

– Тогда я поеду с Люком, пока Джек не выдумал еще какой-нибудь причины, чтобы удержать меня на ферме, – заявила Клари.

– Разве он запретил вам покидать ферму? – спросила Сара.

– Да нет, вроде бы не запретил, – сказала Клари. – Во всяком случае, о Богемия-вилидж ничего такого не говорилось. Но он не желает взять меня с собой в Филадельфию и в Уилмингтон, причем никаких внятных объяснений не дает. Заявил, что это невозможно, и точка.

– Он всегда жаловался на филадельфийскую жару, – произнесла Сара. – Быть может, он думает, что летом вам будет там плохо. А в Уилмингтоне он обычно навещает эту женщину… вот и не хочет, чтобы вы болтались рядом.

– Прошу прощения? – Клари вытаращила глаза. – Какую еще женщину, Сара?

– Не знаю, кто она такая, – ответила Сара. – Знаю только, что он бывает в Уилмингтоне довольно часто… сначала проверяет, как идут работы на канале вплоть до бухты Делавэр, а уже оттуда едет в Уилмингтон.

– Как же тебе удалось выведать, что он встречается с женщиной? – спросила Клари. – Неужели он тебе рассказал?

– Мистер Джек? – рассмеялась Сара. – Да вы что! У него рот всегда на замке. Но однажды мистер Маккензи ужинал у нас, и я услышала их разговор, когда подавала на стол. Речь шла о какой-то леди, которой срочно нужны были деньги.

– Джек посылает деньги женщине из Уилмингтона? – Клари тяжело опустилась на стул, стараясь скрыть свои чувства и ощущая сильную боль где-то в области сердца. – Значит, у него есть любовница?

– Странно это все, – сказала Сара, словно бы не замечая состояния Клари. – До Уилмингтона путь неблизкий… обычно мужчины ищут себе подружек поближе. Но я не собираюсь досаждать мистеру Джеку вопросами, и вам тоже лучше этого не делать, мисс Клари. Не нужно влезать в его личные дела. К тому же, он вас просто оборвет или высмеет, и вы все равно ничего не узнаете. И порой, доложу я вам, лучше ничего не знать.

– Однако Сэм Маккензи знает.

– Конечно, раз они это обсуждали. Мисс Клари, вам нехорошо? Не надо было мне заводить этот разговор.

– Ты ни в чем не виновата. И я чувствую себя прекрасно. Все это меня совершенно не касается. – Поднявшись со стула, она пошла к выходу. – Мистер Джек Мартин имеет полное право заниматься своими чертовыми делами.

– Вы не заглянете к нему, чтобы посмотреть руку? – спросила Сара. – Кажется, после снятия швов рана болит сильнее, чем он хотел показать.

– Надеюсь, что болит, – прошипела Клари сквозь зубы, но так тихо, что Сара не расслышала. – Надеюсь, что чертовски болит. Осмотреть его? Да пусть он сгниет заживо!

Не желая возвращаться в дом, она отправилась гулять и бродила без цели почти час, пока не дошла до песчаного берега, где увидела ветхую шлюпку – ту самую, в которой у них с Джеком все началось.

– Будь ты проклят! – крикнула она, пнув лодку ногой. – Гнусный подонок! Я поверила тебе…

Рухнув на колени, Клари вцепилась руками в деревянный борт и дала волю слезам. Потом вытерла глаза и стала вспоминать мельчайшие детали минувших дней – с того момента, как Джек выудил ее из канала. Она всегда инстинктивно чувствовала, что он, несмотря на все его заверения, не был простым фермером – над ним витал ореол какой-то тайны, и эта женщина из Уилмингтона, безусловно, имела отношение к его прошлой жизни.

Джек поклялся, что у него нет и не было жены – и Клари поверила ему. Он никогда не говорил, что любит ее, но она была уверена в его чувствах к ней. И сознавала, как он ей дорог – дорог настолько, что она была готова сражаться за него и за их будущее.

«Нельзя поддаваться эмоциям, – сказала она себе. – Джек не обязан расплачиваться за то, что учинил Рич. Я должна дать ему шанс. Пусть он все объяснит мне и докажет, что любит меня. А пока следует поговорить с мадам Розой. Быть может, ей что-нибудь известно. Возможно, и Сэм Маккензи будет завтра в Богемия-вилидж. От него тоже можно кое-что узнать. Если я хочу бороться за Джека, мне нужно ясно представлять, кто моя соперница». Поднявшись с колен, она отряхнула подол платья от налипшего песка и стала подниматься на холм. Вскоре за деревьями показались поля, а затем и дом. Подойдя к кухне, она заглянула туда и спросила:

– Сара, а что с теми персиками, которые мы заготовили? Их уже можно есть?

– Конечно, но зимой они будут куда лучше. – Мельком взглянув на Клари, она сняла крышку с большого чугунка, кипевшего на печи. – А почему вы спрашиваете? Зачем они вам понадобились?

– Я хочу отвезти кувшинчик мадам Розе. От изумления Сара едва не выронила ложку, которой помешивала суп.

– Зачем вам дружить с подобной женщиной, мисс Клари?

– Я просто хочу отблагодарить ее за подаренную мне одежду.

С этими словами Клари закрыла дверь и пошла через дворик к дому. Джек был в своей комнате – он укладывал чемодан.

– Я хочу поехать завтра с тобой в Богемия-вилидж. – объявила ему Клари.

– Дорогая, я уже несколько раз говорил, что не могу взять тебя с собой, – сказал Джек.

– Я и не собираюсь сопровождать тебя в поездке по каналу. И не напрашиваюсь в Филадельфию или в Уилмингтон.

Клари не смогла скрыть своей нервозности, и Джек посмотрел на нее с удивлением, однако она, не обращая на это внимания, решительно продолжила:

– Мне хочется поглядеть на городок… говорят, он сильно вырос с тех пор, как я была там в последний раз. Кроме того, я хочу отдать мадам Розе кувшинчик с консервированными персиками и лично поблагодарить ее за все, что она сделала для меня.

– Ничего особенного она не сделала. – Джек нахмурился, и Клари поняла, как он смотрит на ее знакомство с мадам Розой. – Я заплатил за одежду, и она внесла в счет даже твою ванну.

– Мне это безразлично. Она отнеслась ко мне по-дружески, хотя могла бы этого не делать. И я получила от нее прекрасный совет, хотя по своей глупости не воспользовалась им. Я поеду в Богемия-вилидж в повозке Люка, и мы вместе вернемся вечером домой.

– Домой? – переспросил Джек, и лицо его осветилось радостной улыбкой. – Значит, моя ферма стала для тебя домом? Ты не представляешь, как это важно для меня.

Именно в это мгновение Клари обратила внимание на предмет, который он держал в руках. Это была плоская квадратная коробочка, завернутая в белую бумагу – очевидно, Джек намеревался положить ее в чемодан, но появление Клари помешало ему. Она сразу же узнала в ней один из тех свертков, что он привез из последней поездки в Богемия-вилидж. Он тогда вручил Саре белую бумазею и темно-красный ситец – и та сшила новые рубашки Мозесу с Люком и повседневное платье себе. А Клари получила несколько кусков пахнущего розами мыла и шерстяную шаль – чтобы не зябнуть холодными осенними вечерами. Стало быть, этот подарок предназначался кому-то еще. Тут она увидела, что из неплотно закрытого футляра торчит краешек белого кружева – очень тонкого и изящного, с узором из листьев и цветов. Заметив ее пристальный взгляд, Джек тоже взглянул на плоскую коробочку.

– Ты возьмешь это в Уилмингтон? – спросила Клари.

– Да ни объяснений, ни извинений – только одно слово «да», которое пронзило сердце Клари. Мысли ее устремились к холодному январскому вечеру, когда ее предал тот, кого она любила и кому верила. На этот раз боль и обида оказались куда острее, и это неопровержимо доказывало, что она любит Джека Мартина всеми фибрами души. Подобно Ричу, он изменил ей – и Клари почувствовала, что хочет умереть. Такую муку нельзя вынести.

– Прекрасно, – сказала она сквозь зубы и кивком показала на коробочку. – За удовольствие надо платить, не так ли?

Он сделал шаг по направлению к ней, но она бросилась в свою комнату и с треском захлопнула дверь, разделявшую их спальни.

– Я прошу тебя мне верить.

– Брось, Джек. Я же не вчера родилась, – с горьким смешком ответила Клари. – Разумеется, ты думаешь иначе… Пора бы тебе понять, что в мое время женщины были куда более информированными, чем сейчас. Но и тогда мужчине удалось провести меня, как последнюю дуру. Я попала в вашу эпоху и попалась на ту же удочку. Похоже, жизнь ничему меня не научила.

– Как ты смеешь оскорблять меня? – Глаза Джека вспыхнули угрожающим огнем. – Я не чета твоему бывшему мужу. В наше время слово джентльмена кое-что значит. Я не изменял тебе, и ты должна принять это за истину.

– Просто животики надорвешь со смеху!

Клари нервно хрустнула пальцами. Исподтишка взглянув на него, она поняла, что мужчине он просто влепил бы пощечину и вызвал на дуэль – по правде сказать, ей стало не по себе при виде его взбешенного лица, и она инстинктивно попятилась назад. На их тарелках остывал нетронутый ужин. Впервые за все это время у Клари не возникло желания отведать чудесных яств Сары. Аппетит пропал напрочь, а в животе так мучительно ныло, что мысль о еде внушала отвращение.

– Клари, – сказал Джек, сумев все же овладеть собой. – Не стоит говорить о том, чего ты не понимаешь.

– Конечно, меня тут принимают за немую!

Она увидела, как он стиснул зубы, не желая поддаваться нарастающему гневу, однако сама была не в состоянии укротить ярость.

– Нет, ты вовсе не немая, ибо не способна помолчать даже минуту, чтобы дать мне возможность закончить свою мысль.

– Ах, я не дослушала до конца ваши благородные мысли, милорд! Смиренно прошу прощения за то, что посмела прервать вас!

Ее слова явно взбесили его. Она хорошо знала этот холодный, надменный взгляд, которым он пресекал любые поползновения затеять склоку. Но она ничего не могла с собой поделать, хотя понимала, что ведет себя как нельзя более глупо.

– В наше время, – произнес он медленно и терпеливо, словно бы втолковывая очевидные истины ребенку, – слову джентльмена можно верить, ибо порукой тому его честь.

– Неужели? Ты станешь меня уверять, будто ни один милорд твоего пошиба не способен солгать? Даже если имеет дело с глупенькой дамочкой, вроде меня?

– Особенно когда имеет дело с глупенькой дамочкой.

Его презрительные слова разъярили Клари донельзя – по ее нервам словно провели зазубренной пилой.

– Я знаю, что в ваше время женщин считали существами низшими и не равными мужчине, – заявила она. – Но ты ошибаешься, и я тебе это докажу. На твоей ферме женщины работают наравне с мужчинами и выполняют самую грязную работу…

– Замолчи!

Никто и никогда прежде не говорил с Клари таким тоном. Во всем облике и в спокойном властном голосе Джека угадывались врожденная привычка повелевать и уверенность, что приказ будет выполнен безусловно. И ей внезапно удалось посмотреть на себя его глазами. За эти полчаса, что они провели вместе в столовой, она в ответ на каждую реплику огрызалась и фыркала, как вздорная капризная бабенка. А он был прав. Она не дала ему возможности объясниться. Прошлое затуманило ей глаза, и она решила, что у него есть любовница, хотя единственное, на чем основывалось подобное предположение, были эти злосчастные кружева в плоском футляре. Может, это был подарок престарелой тетушке? Или жене директора компании, с которым Джека связывал общий бизнес? Господи, да она же рта не закрывала, обрывая его и слова не позволяя сказать! Вот уж действительно несла околесицу – как всегда в минуту волнения.

– Я молчу, Джек. Я тебя внимательно слушаю. Говори то, что хотел сказать.

– Слово истинного джентльмена нерушимо. Я дал слово не разглашать сведений, которые имеют жизненно важное значение для других людей. Я не могу нарушить данное мною слово, Клари.

– Как? Это и есть твое объяснение?

– Боюсь, что да.

– Но это не может быть объяснением!

– Тебе придется удовлетвориться им. К лари, из твоих рассказов о будущем времени, я знаю, что мужчины перестали дорожить своим словом, но я не несу ответственности за это. Если ты не способна доверять мне, тогда…

– И что тогда, Джек?

Клари затаила дыхание, надеясь, что он скажет ей всю правду о своей прошлой жизни. Она должна была знать о нем все. А он лишь повторил спокойно:

– Я не изменял тебе.

– Пока.

Она прикусила язык, но было уже поздно – слово вылетело. Лицо Джека на мгновение омрачилось, однако он тут же взял себя в руки. Этот человек умел скрывать свои чувства – именно поэтому она не могла ему поверить.

– Ты будешь есть? – холодно осведомился он, кивнув в сторону тарелок и подноса с едой на буфете.

– После этой ссоры? Да мне кусок в горло не полезет.

Она быстро пошла к двери, боясь, что разрыдается прежде, чем попадет в свою комнату.

– Быть может, выпьешь мадеры? Это успокаивает нервы.

Он наполнил оба бокала светлым вином, которое она любила потягивать вместе с ним по завершении ужина.

– Нет, спасибо, – произнесла она сдавленным голосом, ощущая подступившие слезы.

– Что с тобой, Клари? – Его слова прозвучали так мягко и нежно, что Клари захотелось прижаться к его груди. – Позволь мне угостить тебя ликером…

– Дверь между нашими комнатами, запирается на ключ? – спросила она.

– Я найду его, если ты хочешь. – Поразительно, как быстро умел он переходить от ласки к ледяной вежливости. – Но зачем тебе ключ? Достаточно моего слова… я не потревожу тебя сегодня ночью.

– Надеюсь, потому что так будет лучше для тебя самого! Если ты войдешь ко мне, я подниму такой крик, что все сбегутся… пусть тогда Сара с Мозесом и Люк полюбуются на тебя!

С этими словами Клари выскочила из столовой. Распахнув дверь в свою комнату, она услышала, как хрустальный бокал со звоном разлетелся, ударившись в деревянную стену.