Дурман любви

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Филиппа дала согласие присутствовать на свадьбе. Джек сам поехал за ней в Уилмингтон, чтобы доставить ее в Богемия-вилидж на недавно купленном шлюпе. Однако на Эфон-Фарм они оказались лишь за час до торжественной церемонии, и Клари уже стала спрашивать себя, соизволит ли Джек явиться на собственную свадьбу или ей придется объяснять гостям, почему нет жениха. В последние недели между ними воцарились отношения холодной вежливости. Джек вел себя очень сдержанно, и Клари начала сомневаться в его чувствах. Возможно, она зашла слишком далеко в своих требованиях. В конце концов, она жила в эпоху, где было принято, чтобы женщина проявляла покорность и ни в чем не перечила мужчине. Разумеется, это не означало, что она готова смириться с его молчанием – и Джек, судя по всему, опасался нового натиска. Как ей хотелось, чтобы он понял: согласившись выйти за него замуж, невзирая на его скрытность, она доказала, что полностью ему доверяет.

Заслышав грохот повозки, Клари выбежала из дому. Она все еще была в синем полотняном платье. Рядом с Джеком сидела белокурая женщина с поджатыми губами и высоко поднятой головой. Мальчик в своем темном сюртучке походил на миниатюрную копию взрослого мужчины. Его блестящие волосы лежали волосок к волоску, словно бы и не было долгой дороги. Клари подумала, что мать причесала его в последнюю минуту.

– Добрый день. Очень рада, что вы благополучно добрались, – произнесла Клари, стараясь говорить приветливо.

Женщина в повозке смерила ее взглядом и ничего не ответила. Клари тут же повернулась к мальчику.

– Ты Джастин? – спросила она с широкой улыбкой, и он застенчиво склонил голову.

– Да, мэм.

Клари протянула ему руки, и малыш выпрыгнул из повозки.

– Джастин, что за манеры! – нахмурившись, укорила его мать.

Джек помог ей выйти из повозки и под руку подвел к Клари.

– Моя сестра, миссис Филиппа Гордон, – сказал он, – а это мой племянник, мистер Джастин Гордон.

– Я счастлива, что вы приехали, – сказала Клари.

– Как я понимаю, вы заявили, что не выйдете замуж за Джека, если я не приеду, – холодно бросила Филиппа.

– Ваше присутствие очень важно для меня, – миролюбиво ответила Клари, – у меня никого нет, и мне хотелось, чтобы в этот день со мной была какая-нибудь родственница.

Клари показалось, что с этой минуты ледяные манеры Филиппы чуть потеплели.

– Джастин, – сказал Джек, – давай заведем повозку в сарай. Полагаю, дамы предпочтут обсудить свадебные туалеты без мужчин.

– Конечно, сэр. Благодарю вас, сэр. Клари чуть не обозвала Джека вдогонку трусом за то, что он оставил ее наедине с гостьей, но она вовремя прикусила язык. Филиппе наверняка не понравилось бы столь оскорбительное обращение с братом.

– Он забыл выгрузить багаж, – сказала Клари.

– У нас нет багажа. Мы не останемся ночевать.

– И напрасно, – мягко промолвила Клари, стараясь держать себя в руках. – Мы с Сарой приготовили мою комнату для вас с Джастином.

– Я предпочитаю сразу же вернуться в Уилмингтон. – Филиппа упрямо поджала губы. – Мы поедем в Богемия-вилидж с мистером Маккензи и переночуем в нашей каюте на «Клари-Розе». А завтра мы вместе с мистером Маккензи вернемся в Уилмингтон.

– «Клари-Роза»? – Клари расхохоталась, и Филиппа взглянула на нее с удивлением. – Вы хотите сказать, что два солидных бизнесмена назвали шлюп «Счастливый случай» в честь Розы и меня?

– Видимо, так. Очень жаль, что Джек вынужден заниматься торговлей.

– Почему же? Это недостойно аристократа, да? Но в этой стране титул не дает никаких преимуществ и любой, кто хочет жить здесь, должен заниматься хоть каким-нибудь делом. Кроме того, разве Наполеон не называл англичан нацией лавочников? Но именно эти лавочники и разгромили его под Ватерлоо.

– Не лавочники, а герцог Веллингтон… Впрочем, вы совершенно правы, мисс Каммингс. Джек часто напоминает мне, что мы теперь живем в другой стране и мне пора избавляться от прежних предрассудков.

Клари повела гостью в дом. Мирно беседуя, они вошли в гостиную. Вместо цветов гостиная и столовая были украшены пушистыми сосновыми ветками, яркими лесными ягодами, мытыми и вытертыми до блеска фруктами, а также маленькими пучками пшеницы. Белая скатерть покрывала недавно купленный Джеком стол – именно он и должен был служить алтарем. На нем было установлено два серебряных подсвечника – точно такие же стояли и на каминной полке. Филиппа скептически оглядела простую грубую мебель.

– Должна вам сказать, мисс Каммингс, я несколько иначе представляла себе свадьбу Джека. Я думала, что венчание будет проходить в огромном соборе, в присутствии самых именитых гостей.

– Зато здесь вы увидите наших лучших друзей, – сказала Клари. – Это люди, которые очень много сделали для меня. Надеюсь, Джек со мной согласен.

Помолчав, она заговорила о том, что было для нее важнее всего. Филиппа постепенно утрачивала свои снобистские замашки, и Клари решила воспользоваться тем, что они одни.

– Миссис Гордон, я хочу быть с вами откровенной. Джек скрывает от меня многое из своего прошлого, и я сердита на него за это. Мы уже довольно сильно повздорили по этому поводу, хотя любить его меньше я не стала. Но перед свадьбой мне хотелось бы задать вам несколько вопросов, и я надеюсь получить честный ответ. Джек действительно ваш брат? А Джастин его племянник? Или у вас с ним другие отношения?

Филиппа побледнела, как мел. Застыв в своем светло-лиловом платье, она поднесла руку к горлу и молча смотрела на Клари, которой вдруг все стало ясно. Впервые оказавшись так близко от Филиппы, она разглядела ее серые глаза – точно такие же, как у Джека. Можно было бы и не задавать эти вопросы, поскольку ответ она уже знала.

– Вот почему вы так настаивали, чтобы я приехала! Вы хотели спросить меня об этом, чтобы не оставалось никаких сомнений, – тихо сказала Филиппа. – Вы очень смелая женщина. Я никогда не посмела бы заговорить на подобную тему с незнакомкой, даже под угрозой потерять любимого человека. Такая решимость заслуживает награды, и я отвечу вам со всей прямотой. Джек действительно мой брат, и я люблю его ничуть не меньше, чем вы… может быть, даже больше, потому что вы знаете его хуже, а мне хорошо известны его преданность и доброта. Джастин – мой сын и племянник Джека. Подобно Джеку, он унаследовал внешность нашего отца, а я больше похожа на мать.

– Благодарю вас.

От избытка чувств Клари закрыла глаза.

– Джек сказал, что вы считали меня его любовницей, – продолжала Филиппа. – Такое заблуждение вполне простительно, ведь мы слишком многое скрыли от вас. Джек говорил мне о вашем путешествии в Уилмингтон, о том, что вы видели нас втроем. Мисс Каммингс, позвольте мне кое-что объяснить вам, и тогда вы поймете, какие чувства испытывает к вам мой брат. В конце августа Джек приезжал в Уилмингтон… несколько дней подряд он уговаривал меня, чтобы я разрешила рассказать вам всю правду о нашем положении в этой стране и о нашем прошлом. Я не согласилась. И сейчас не могу дать согласие. Простите, если моя скрытность сделала вас несчастной, но я приняла решение удалиться от света, поскольку вынуждена таить от всех свою личную жизнь.

– Свою личную жизнь? – повторила Клари, глядя на нее во все глаза. – Ваша скрытность едва не стоила мне жизни. И чуть не убила мою любовь к Джеку. Я не выношу, когда мне лгут.

– Поверьте, Джек искренне хочет, чтобы вы были счастливы. И вы можете полностью довериться ему, мисс Каммингс. Второго такого мужчины нет. Это исключительный человек. Только благодаря его поддержке я смогла пережить большое горе. Понимаете…

Она помолчала, словно бы сдерживая подступившие слезы, а затем решительно произнесла:

– Понимаете, отец моего ребенка умер, и теперь мы все трое одна семья. Если бы Джек не настоял, чтобы я поехала с ним в Америку, то сейчас я томилась бы одна в Англии… и никогда бы не узнала, что мой дорогой брат встретил отважную женщину с горячим сердцем, которая любит его, несмотря на все сомнения.

– Значит, именно эту тайну Джек скрывал от меня? – спросила Клари, не вполне удовлетворенная услышанным.

– Я сказала чистую правду, – ответила Филиппа. – Клянусь вам.

– Я верю всему, что вы сказали мне, – проговорила Клари. – Убеждена, вы не из тех женщин, которые стали бы таиться из-за пустяков. Но я все-таки не понимаю…

Появление Сары заставило ее умолкнуть.

– Вот что я вам скажу, мисс Клари… пора бы уж переодеваться, если вы в самом деле собираетесь замуж. На дороге уж повозки показались. Думаю, вы не хотите явиться в таком виде перед гостями?

– Спасибо, Сара, ты совершенно права. Миссис Гордон, мы поговорим об этом позже. Вы можете подождать меня в гостиной.

– Знаете, мне всегда хотелось быть подружкой невесты на свадьбе брата. Давайте я помогу вам одеться…

– Благодарю вас. Я тоже скрывать ничего не буду. Впрочем, вы сами все поймете по моей фигуре… словом, я жду ребенка.

Клари сама не понимала, почему вдруг заговорила о своей беременности. Вопреки ее утверждению, живот еще не округлился, так что она вполне могла подождать и сообщить об этом после свадьбы. Возможно, она в душе надеялась, что такая откровенность с ее стороны побудит и Филиппу рассказать побольше о прошлом Джека, ибо предстояло еще многое выяснить. Она так и не получила объяснений по поводу письма разгневанного маркиза – почему тот называл сопровождавшую Джека женщину незнакомкой, хотя это была его дочь? А может, Филиппа приходилась Джеку сводной сестрой?

– У Джека будет ребенок?

Бледное тонкое лицо Филиппы вспыхнуло румянцем, а глаза засветились радостью – и было в них еще какое-то выражение, не вполне понятное Клари.

Филиппа перевела взгляд на Сару, словно бы ожидая подтверждения.

– Так и есть, – кивнула негритянка, – хотя я думаю, надо было помолчать об этом месяц-другой, чтобы толков не было. Позовите меня, если понадоблюсь, мисс Клари. Я буду на кухне, пока священник не придет.

Она вышла, оставив Клари с Филиппой вдвоем.

– Джек мне этого не сказал, – начала Филиппа. – Теперь мы обе убедились, что Джек сама осмотрительность. О, Клари… можно мне называть вас Клари? А вы зовите меня Филли. Я так рада за вас. Если вы любите Джека, вы должны хотеть ребенка… а он обожает малышей, он всегда был так добр к Джастину. Ох, кажется, я говорю глупости. Клари, какая вы смелая и отважная. Вас не остановило даже то, что вы еще не обвенчались с Джеком. И вам тоже повезло с ним!

– Все это так неожиданно, – призналась Клари. – Я боялась, что вы обидитесь, но мне хотелось быть с вами честной. Я считаю, что в отношениях между людьми не должно быть никаких недомолвок. Но никак не предполагала, что вас так обрадует эта новость и что вы будете счастливы за меня… за нас.

– Через час вы станете женой Джека, и ребенок получит законное имя. Полагаю, никаких проблем с этим не возникнет.

– О каких проблемах вы говорите? – спросила Клари, удивленная странной реакцией Фил ли.

– Конечно же, о правах на наследство… я имею в виду ферму и этот прекрасный шлюп.

– Ну, я думаю, нам еще рано волноваться о наследстве. Джек, слава Богу, достаточно крепок, чтобы прожить еще много лет, – возразила Клари.

– Нет, нет, я не это имела в виду. Клари, мы теперь как сестры. Две матери… Я чувствую, мы станем лучшими друзьями.

– Мне бы очень этого хотелось, – произнесла Клари, выкинув из головы все вопросы о прошлом Джека и его сестры.

Услышав голоса гостей, она поняла, что из гостиной надо уходить. Филиппа продолжала что-то говорить, словно вознаграждая себя за долгое молчание, и тогда Клари, взяв ее под руки, повела через холл в свою спальню. Открыв дверь, она вдруг заметила на веранде Люка и позвала его.

Мальчик обернулся к ней.

– Когда придет Роза, попроси ее зайти в мою комнату. Мне надо с ней поговорить. К тому же, без нее я вряд ли справлюсь со всеми этими крючками и застежками.

– Хорошо, мэм, – ответил Люк с улыбкой. – Только уж не мешкайте… Похоже, мистеру Джеку не терпится. Если вы не появитесь в ближайшие несколько минут, он ворвется за вами в спальню.

Тут появилась Роза, которая ничем уже не напоминала мадам из дома терпимости. Волосы ее были элегантно заколоты сзади, соломенная шляпка с маленьким букетиком цветов была подобрана в тон очень простому платью, с неглубоким вырезом и длинными рукавами. Перчатки из кремовой лайки, серьги и жемчужная брошь в золотой оправе дополняли ее наряд.

– Господи, ты еще не одета! – воскликнула она, увидев Клари.

Сняв перчатки, она ловко застегнула все крючки на корсаже, которые Клари безуспешно пыталась стянуть с помощью Филиппы.

– У меня руки трясутся, – призналась молодая женщина.

– Невесты имеют право волноваться, в отличие от будущих золовок. Похоже, я не гожусь в подружки невесты.

– Вы сестра Джека? – осведомилась Роза, устремив на нее проницательный взгляд. – Я и не знала, что у него есть сестра, пока Сэм не сказал мне сегодня утром. Значит, вы та самая леди из Уилмингтона.

– Я живу очень уединенно, – ответила Филиппа.

– Так я и поняла. Ну, скоро мы познакомимся поближе. Я еду в Филадельфию на «Клари-Розе».

– Ты уезжаешь из Богемия-вилидж? – вскрикнула Клари с испугом. – Прошу тебя, останься.

– Я буду отсутствовать только неделю. Закажу мебель в Филадельфии. А ты, дорогая Клари, не должна скучать без меня. Теперь у тебя есть муж. Стой смирно и дай мне все закончить.

Подвенечное платье было из бледно-голубого шелка. Весь гардероб Розы погиб во время пожара, но ей удалось купить материал у одного торговца, который направлялся по каналу в Филадельфию, и это стало ее свадебным подарком Клари. Портниха из Богемия-вилидж, только что открывшая мастерскую, выкроила и примерила платье в первый же визит, а мелочи подправила за день до свадьбы.

Поскольку Клари желала носить это платье и после свадьбы, оно было не слишком вычурным. Глубокий круглый вырез был украшен кружевным воротником, рукава были широкими до локтя и заканчивались широкой кружевной манжетой, которую тоже можно было снять. Линия талии была завышена дюйма на два в ожидании грядущего изменения фигуры, юбка пристегивалась к корсажу и была собрана в мелкие складки, лежавшие очень красиво благодаря жесткому кринолину.

Клари причесала волосы на прямой пробор и заколола сзади по моде этого времени. Маленькие шпильки с голубыми шелковыми розочками вполне заменяли шляпку. Белые лайковые перчатки до локтя и голубые атласные туфельки завершали свадебный наряд.

Уже одетая Клари с трудом сдерживала нервную дрожь, когда дверь между спальнями постучали.

– Филли, – послышался голос Джека, – можно тебя на минуточку?

Филиппа поспешила в комнату брата, а Клари и Роза переглянулись.

– Должна сказать, – напрямик заявила Роза, – что вид у тебя сейчас такой же потрясенный, как и в день нашей первой встречи.

– Но причины другие, – ответила Клари. – Роза, ты сразу проявила ко мне участие, и мы стали друзьями. Вот почему я так хотела, чтобы ты была со мной сегодня.

– Ты сама не понимаешь, как много значит для меня твоя дружба, – быстро проговорила Роза, притронувшись к ее руке.

– Клари, – сказала Филиппа, входя в комнату. – Джек просил меня передать вам это… он говорит, что с нетерпением ждет церемонии.

Она раскрыла ладонь. На бледно-лиловой лайке сверкнули золотые серьги с сапфирами и бриллиантами.

– Они принадлежали нашей матери, и мы с Джеком решили, что теперь их должны носить вы.

– Какие красивые – Роза взяла одну серьгу и поднесла ее к свету, чтобы лучше рассмотреть. – Это настоящие камни, Клари.

– Конечно, настоящие, – воскликнула Филиппа, несколько обиженная замечанием Розы.

Клари подумала, что не будь Филиппа так хорошо воспитана, она бы выхватила серьгу у Розы. Увидев торгашеский блеск в глазах Розы, Клари подавила смешок и в то же мгновение ощутила, что ее волнение улетучилось.

– Хорошо, что пару лет назад я проколола уши, – сказала она. – Мне надо снять перчатки, иначе я не смогу вдеть серьги.

– Давай-ка мне.

Вдев серьгу, которую держала в руке, Роза царственным жестом протянула ладонь, и Филиппа отдала ей вторую. Клари изо всех сил старалась не засмеяться – вряд ли у какой-нибудь другой невесты бывали столь разные подружки. Желая полюбоваться своей работой, Роза отступила на шаг и одобрительно промолвила:

– У Джека всегда был превосходный вкус. Она натянула перчатки и, улыбнувшись Клари, пошла к двери.

– Ты идешь, Филиппа?

– Да, конечно, – вежливо ответила Филиппа, хотя брови у нее от такой фамильярности поползли вверх. – Надо поискать Джастина, без присмотра он может расшалиться.

Оставшись одна, Клари закрыла глаза. Она старалась успокоиться, но сердце у нее колотилось неистово. Она знала, в чем тут причина – ей не давала покоя мысль, что Джек женится на ней только ради ребенка и что секреты его прошлой жизни не дадут им жить счастливо. И еще где-то в глубине сознания затаился страх, что ее могут вернуть без предупреждения в двадцатый век, и она никогда больше не увидит Джека. Эти опасения лишний раз подтверждали, как сильно она его любит. Невзирая на все тайны и все сомнения, она была совершенно уверена в одном – в глубокой любви к человеку, которому в этот день суждено было стать ее мужем.

– Ты готова? – Сэм приоткрыл дверь и заглянул внутрь. – Роза сказала, что ты уже одета. Джек тебя ждет.

– Да. – Клари взяла его под руку. – Ну, пошли.

– Ты будешь счастлива, девонька. Он человек хороший.

– Мне все это говорят. И я сама это чувствую. – Она вдруг чмокнула Сэма в щеку. – Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал. Ты тоже хороший человек и настоящий друг.

– Ты меня прям в краску вогнала, девонька.

Сэм нарочно ввернул свои любимые словечки, и Клари внезапно успокоилась, вышла из нервного, близкого к истерике состояния и рассмеялась, чего он и добивался. С улыбкой она позволила Сэму вывести себя из комнаты и провести в холл, на церемонию.

В гостиной она увидела своих друзей – все обернулись при ее появлении. Мозес, Люк и Дэнси были в темных костюмах и белых рубашках. Сара была в своем лучшем сером платье с кружевной косынкой, а голова была покрыта ослепительно белым шарфом. Эмми в желтом платье и Люси в бледно-розовом стояли рядом с Сарой.

Клари улыбнулась всем. Потом взглянула на Гермиону, одетую в светло-зеленое платье. Ее немыслимо рыжие волосы были спрятаны под очень пристойной соломенной шляпкой, надетой наверняка по совету Розы, и на саму Розу, выглядевшую настоящей леди в палевом платье, и на Филиппу, одетую во что-то нежно-лиловое и стоявшую рядом с сыном. Гостей было человек двенадцать – те, кто работал с Джеком на канале, соседские фермеры, в основном с женами, священник в черном костюме с белым воротничком. Клари быстро обвела всех взглядом и остановила его на Джеке.

На нем был безукоризненный серый костюм, которого она раньше не видела. По покрою и ткани видно было, что сшит он в Лондоне. Лицо у Джека было сосредоточенное, и Клари понимала, что он нервничает.

Музыки не было. Клари с Сэмом просто подошли к Джеку, и Сэм передал ее руку Джеку. Церемония длилась недолго. Джек надел на палец Клари золотое кольцо, а потом еще одно – с рубином и бриллиантами.

– Твое обручальное кольцо, – прошептал Джек, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.

Потом жених и невеста принимали поздравления, а свидетели подписывали бумаги. Через несколько минут Клари взглянула на имена. Рядом с именем Сэмюэля Джеймса Маккензи стояла подпись Розы – Астрид Роза Анлерсдоттир. Строчкой выше было написано – Филиппа Гордон. А новый муж Клари подписался просто – Джек Мартин.

Клари заметила, что Джек за ней наблюдает: он догадался, что в подписях его и сестры она пытается найти разгадку тайны.

– Сегодня неподходящий день для расспросов, сегодня надо радоваться, – сказал он ей.

И добавил, бросив взгляд на гостиную:

– Вы с Сарой приготовили такое угощение! Думаю, гости будут довольны.

Клари радовалась, что день ее свадьбы пришелся на четвертый четверг ноября. Она знала, что День благодарения президент Линкольн объявит лишь десятилетия спустя, но на свадьбу они с Сарой сделали жареную индейку, запеченный окорок, сладкий картофель, кукурузные лепешки, пироги с тыквой и с яблоками. Кроме того, негритянка испекла лимонный пирог, украшенный глазурью, который стал главным свадебным блюдом.

Клари решила, что всегда будет отмечать это памятное событие обедом с индейкой, празднуя одновременно и День благодарения – приятно, что иногда годовщина будет приходиться на четверг. Джеку она об этом расскажет, а больше – никому.

Бракосочетание состоялось около полудня, а празднество закончилось несколько часов спустя, когда уже стемнело, и гости стали расходиться, торопясь попасть домой до наступления ночи.

– Подожди, Филиппа, – сказала Клари сестре Джека, собиравшейся сесть в повозку, которой правил Сэм. – Мы с Джеком хотели бы, чтобы ты и Джастин приехали к нам на Рождество. Обещай, что вы приедете.

Я не уверена… – начала Филиппа, но остановил ее.

– Обещай твердо, – сказал он. – Теперь, когда вы с Клари познакомились, я хочу, чтобы вы подружились. Джастину полезно порезвиться на свободе. Ты его держишь слишком уж в строгости, Филли. Себя тоже, но это другой разговор.

– Ты действительно думаешь, что мне следует проводить здесь много времени? – На лице Филиппы было написано сомнение. – Ведь я… впрочем, это не важно. Но ты в самом деле хочешь, чтобы мы приехали?

– Я отвечу за мужа, – сказала Клари, прижавшись к Джеку. – Мы оба хотим, чтобы ты приехала и провела с нами по крайней мере неделю. Мы с Джеком уверены, что ты по-настоящему подружишься со мной… но как это сделать, если мы не будем встречаться?

– Боюсь, что… мне это не вполне удобно… что скажешь, Джек?

Клари показалось, что Филли просит брата отменить приглашение, и она ждала, что ответит Джек.

– Я хочу, чтобы ты приехала, Филли. За последние шесть лет мы слишком часто надолго расставались. Я теперь начинаю новую жизнь и хочу, чтобы ты сделала то же самое.

– Если ты так считаешь… то есть, если не думаешь, что я случайно… я хотела сказать…

Она запнулась и смутилась, а потом с трудом выговорила:

– Благодарю вас. Если погода простоит теплая и канал не замерзнет, мы с Джастином с радостью воспользуемся вашим приглашением.

– Дядя Джек, – позвал Джастин, который сидел в повозке между Эмми и Люси. – А ты возьмешь меня на охоту? Люк сказал, что ты его берешь, когда ходишь на белок.

– Если погода будет подходящая, пойдем все вместе, – пообещал Джек. – Только не говори, что ему нельзя, Филли. Он должен привыкать к мужским занятиям. Я и на лошади его научу ездить.

Джастин засиял от счастья после слов Джека. Повозка покатилась по дороге и вскоре скрылась из виду.

– Хоть бы погода продержалась, – сказала Клари Джеку, – иначе малыш расстроится.

– Если они не смогут приехать на Рождество, я постараюсь, чтобы они приехали в январе, – ответил Джек. – Филли надо больше бывать на людях. Я мало о них заботился эти годы.

– Мне показалось, что ты делал даже больше, чем нужно, – заметила Клари.

– Знаешь, хватит разговаривать о моей сестре и ее сынишке, – решительно произнес Джек. – Это наша с тобой ночь, Клари.

С этими словами он повлек ее в дом, где Сара, Мозес и Люк убирали со стола в столовой.

– Я оставила вам поднос с едой на буфете, как вы велели, мистер Джек, – сказала Сара.

– Спасибо за все, что вы сегодня сделали, – поблагодарила слуг Клари. – Сара, наверное, надо помочь тебе убрать?

– Да вы что? – воскликнула Сара. – Сегодня же ваша брачная ночь. И место ваше рядом с мужем, а не на кухне.

– Спасибо, Сара, – рассмеялся Джек.

И, когда они с Клари остались одни, добавил:

– Ты чудесная невеста! Я рад, что подарил тебе сапфировые сережки именно сегодня. Они очень идут к этому платью.

– Роза тоже это сказала… правда, после того, как убедилась, что камни не поддельные.

Он захохотал, а она, осмелев, спросила:

– Неужели у тебя есть и другие драгоценности?

– Позволь мне сохранить несколько сюрпризов на будущее!

Клари открыла рот, собираясь задать еще один вопрос, но удержалась. Сейчас не время выпытывать секреты. Она вдруг очень занервничала. И Джек словно бы понял, что она чувствует.

– Ты хочешь немного побыть одна?

– Если можно. Сегодня был такой трудный день.

– Помочь тебе раздеться?

Она покачала головой, а он взял ее за подбородок и поцеловал в губы.

– Клари, ты должна знать – я сделаю все, чтобы жизнь твоя была счастливой и безопасной.

– Я знаю.

«Как ты заботился о безопасности Филиппы», – подумала она с нежностью.

В своей комнате Клари увидела разложенную на кровати белую кружевную сорочку и такой же халат, отделанный атласными бантами.

– Ох, Джек!

Она дотронулась до сорочки рукой. Ткань была невесомой и прозрачной, как паутина. Снова положив ее на кровать, она быстро сняла платье, белье и корсет, который все же надела по настоянию портнихи. Потом умылась и расчесала волосы. Закончив с этим, она надела сорочку и халат и, бросив взгляд в сторону смежной комнаты, заметила, что дверь прикрыта неплотно. Она только дотронулась кончиками пальцев – и дверь распахнулась. Джек ждал ее в своей спальне.

– У тебя тоже новый халат, – сказала она, обратив внимание на темно-бордовую, расшитую ткань.

– Подарок Филли. Она убедила меня не появляться в брачную ночь в старом синем халате. Я решил не говорить ей, в соответствии с правилами хорошего тона, что надену его всего на несколько минут.

Стоя почти вплотную, они не сводили друг с друга глаз.

– Ты нервничаешь, Клари? – спросил он, сжимая ее пальцы в своей руке.

– Да, сама не знаю почему, – призналась она.

– Возможно, причина в том, что ты понимаешь, как много значит для нас эта ночь. Еще до рассвета мы будем связаны друг с другом навеки. Если что-то мешает тебе, у тебя есть время уйти… но это твой последний шанс.

– Мешает мне многое, – ответила она, – и ты знаешь, о чем я говорю. Но я не уйду, Джек. Больше всего на свете я хочу быть с тобой, стать твоей женой.

– Ты хотя бы представляешь, как я тебя люблю?

Голос у него дрогнул.

– Любишь? – выдохнула Клари. – Правда?

– Ты – жизнь моя, – шепнул он, – и даже больше. Ведь я знаю, как ты меня любишь.

– Знаешь?

– А разве ты пришла бы ко мне, разве доверилась бы мне, имея так мало доказательств моей любви?

– Обручальное кольцо, – сказала она. – Кольцо на свадьбу. Сапфировые серьги твоей матери. Новые халат и сорочка специально для этой ночи.

– Это не доказательства. Это всего лишь символы. Настоящие доказательства только в твоем сердце, которое понимает мое без слов. – Он наклонился к ней и коснулся ее губ. – Я буду любить тебя всегда, Клари.

Она прижалась к нему. Пусть хотя бы на одну ночь исчезнут все вопросы, сомнения, страхи… Прошло меньше месяца с тех пор, как они последний раз были вместе, но Клари казалось, будто прошли годы. Она желала Джека, нуждалась в нем и, по тому, как он обнимал ее, понимала, что его нетерпение столь же велико.

Она обвила руки вокруг его шеи и, приподнявшись на цыпочки, прильнула к нему. Полы его халата распахнулись, и она почувствовала его горячую напрягшуюся плоть. Она застонала, и он отпустил ее на мгновение – лишь для того, чтобы подхватить на руки и отнести на кровать.

Сорочка и халат взвились к потолку, как два облачка, и упали где-то в дальнем углу комнаты. Джек сорвал и свой халат, а затем лег рядом с ней, сводя ее с ума своими страстными поцелуями и ласками. С самого первого раза Джек инстинктивно делал все, чтобы она получила такое же наслаждение, как он сам. Но в эту ночь его объятия были особенно нежными.

– Никто никогда не доверял мне так, как ты, – шепнул он, и губы его скользнули по ее шее, груди. – И ты угадываешь все мои мысли, безошибочно определяешь мое настроение. Твоя вера в меня и твоя проницательность служат подтверждением, что ты тоже меня любишь. Всю оставшуюся жизнь я буду доказывать тебе, что ты не обманулась в своем доверии.

На какое-то мгновение ей показалось, что слова эти были сказаны нарочно, с целью предотвратить ее возможные попытки проникнуть в окружавшую его тайну. Но сейчас она не хотела об этом думать. Когда Джек приподнялся над ней и заглянул в ее глаза, она забыла обо всем, кроме горячо любимого и желанного мужа.

Он овладел ею быстро и решительно, и Клари с радостным вскриком прижалась к нему теснее.

– Не покидай меня, Клари.

Они слились в единое целое, и Клари затрепетала от наслаждения. А он выдохнул еле слышно:

– Я не могу без тебя жить!

– Джек!

Больше она ничего не смогла выговорить, ибо растворилась, утонула в нем, в его безбрежной любви. Теперь она знала, что любовь существует, и на один из ее вопросов был дан исчерпывающий ответ. Она не могла вернуться в двадцатый век, потому что они с Джеком были связаны навеки, как он и обещал. Они не расстанутся никогда – разлука означала бы верную смерть для них обоих.