Дурная кровь (редакция 2003 г)

– Пашу, как своего родственника, я знаю достаточно хорошо, да и вы, как я понял, уже давно вместе. Очень хотелось бы выслушать твою историю Вера. Где ты родилась? Чем интересуешься? Как ты встретилась с моим братом?

Эти слова нашего гостя заметно смутили ее.

– Я… – пробормотала Вера и неуверенно замолкла. Было видно, что ей неудобно отнекиваться после шквала признаний Александра.

– Вера не любит говорить о себе, – вступился я за нее, и тут же пожалел об этом. Вот дуралей! А вдруг бы она пролила свет на свою биографию?

– Да, Паша прав, мне не слишком хочется вспоминать прошлое. Дело в том, что я тоже не здешняя, приехала из Питера, – зачем-то соврала Вера, – сбежала из дома, потому что возникли серьезные проблемы, устроилась здесь… ну, в общем, все довольно сложно, запутанно… и грустно.

Теперь наступила очередь Александра испытывать неловкость. В комнате повисло напряженное молчание – я тоже не знал, что сказать. Мой выдуманный брат задумчиво водил глазами по комнате, пока не наткнулся на пульт музыкального центра.

– А что это мы сидим в тишине? – бодрясь спросил он. – Давайте включим музыку! Я тут как раз один компакт поставил.

Заиграл какой-то веселый африканский мотив, на фоне которого скороговоркой произносилась однообразные, но очень ритмичные фразы. Пальцы Александра, изображая неумелого танцора, который то и дело, спотыкался на ровном месте или путался в собственных ногах, смешно куролесили по столу, и обстановка немного развеялась. Вскоре пошли новые тосты, и даже мои неуклюжие, на фоне ораторского мастерства Александра, шутки воспринимались сегодня Верой благосклонно и добродушно.

В общем, вечер удался на славу, и мы не заметили, как часы пробили полночь. Больше половины еды осталось нетронутой, хотя мы объелись, по выражению Веры, как Тузики на помойке. Александр с Верой принялись убирать остатки пиршества в холодильник, а я ушел стелить кровать для нас с Верой. Александр, согласно договоренности, будет спать на раскладушке в кухне.

Пока наш гость домывал посуду, Вера медленно раздевалась. В глазах моей подруги я видел типично ее веселье – бесшабашное, с привкусом опасности обоюдоострого меча, который может обернуться против любого, в том числе и хозяина. Однако теперь за этим весельем крылось новое качество. Напряженность. Или злость.

– Пам-пам-па, – напевала она, снимая с себя одежду.

Вера быстро вернулась на круги своя, и потому в скором времени следовало ждать того, что шло к ней в нагрузку – несносный характер, своевластие и тесты.

– Пам! – воскликнула она и сбросила майку, оставшись в серых шелковых трусиках.

Вскинув вверх руки, она поднялась на цыпочки и закружилась по комнате, временами делая не совсем удачные па. Изящно выгнув спину, она демонстрировала свою фигуру, зная, что я неотрывно слежу за ней. Мой взгляд скользил по ее грудям, плоскому подтянутому животу и плавно покачивающимся, бедрам. Вера была магнитом, а я – безвольной металлической стружкой, которую неудержимо влекло к ней.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, то дождешься, что сюда зайдет Александр и увидит тебя такой, – сказал я, не отрывая глаз от этого чарующего зрелища.

– Пусть увидит, – беззаботно кинула она, продолжая танцевать.

Из кухни доносился звук льющейся воды и, время от времени, звон посуды. Но не может же это продолжаться вечно. Вера танцевала все быстрее и агрессивнее.

– Он ведь не железный, вдруг попросится к нам в постель, – пошутил я.

– В этом я как раз сомневаюсь, – отозвалась она и, внезапно сделав книксен, замерла в одном положении. На ее губах играла чувственная и заносчивая улыбка.

– Почему?

Подойдя ко мне, она без слов сняла с меня футболку и принялась расстегивать джинсы. Когда они были успешно стянуты, Вера опустилась на колени передо мной, сидящим на кровати, и принялась целовать и покусывать мой живот. Глядя на меня снизу вверх, она томно произнесла:

– Разве что ради тебя.

Мне показалось или я действительно услышал то, что я услышал?

– Не понял, в чем дело? – спросил я, подняв ее за плечи.

– Видишь ли, – заговорщически улыбнувшись, сказала она, – я не хочу быть первой, кто тебе говорит об этом, но…

– Но?

– Но твой троюродный брат педик!

На секунду я потерял дар речи. Вера тем временем повернулась ко мне спиной, и продолжила танцевать, извиваясь все телом так, что у меня сильнее забилось сердце. Она терлась об меня, прижимаясь вплотную и ни на секунду не останавливая свой танец соблазна, отстранялась, выставляя свои приятные округлости напоказ, но при этом, не давая мне до них дотронуться. Эти плавные изгибы, это сильное тело, этот крутой нрав – да, Вера снова вернулась, и я уже догадывался, как мы отпразднуем ее возвращение этой ночью.

Но сначала дела.

– Почему педик? – спросил я.

– Потому что его мало любили в детстве или, наоборот, слишком много любили, – насмешливо сказала она и снова прижалась ко мне так, что даже сквозь трусики я ощущал бархатистость и теплоту ее кожи. – Откуда мне знать?

– Ты так хорошо знаешь геев?

– Хорошо, не хорошо, но этого вечера мне вполне хватило. Я говорю тебе на полном серьезе. Не веришь, пойди и сам у него спроси.

– Ага, так я у него и спрошу. Неудобно все-таки.

– Хочешь, я сама это сделаю?

Она уже направилась на кухню, но я вовремя поймал ее за руку и дернул обратно на себя. Приземлившись ко мне на колени, она обняла меня за шею и, тепло улыбнувшись, произнесла:

– Ты прав, с этим можно бороться иначе.

Она опустила руку вниз, там, где я уже давно ждал ее. Профессиональными движениями она сломила всякое сопротивление с моей стороны, и довольно скоро кровать скрипела под активными движениями наших тел. Я кое-как сдерживался, но Вера стонала и кричала в полный голос.

Бедный Александр, надеюсь он смог заснуть в эту ночь.

На следующее утро я позвонил на сотовый Дениса и договорился с ним о встрече. Первые две пары у нас перенесли на другой день из-за болезни преподавателя, что было мне только на руку. Встречу я назначил на том же месте в парке на площади, где впервые увидел Александра. Денис поворчал по поводу того, что я заставляю его так рано подниматься из теплой кровати.

– Ничего, заодно Фильку выгуляешь, – сухо подметил я.

– Да в чем собственно дело? – возмутился он. – Скажи так.

– Не телефонный разговор. Прыгай в маршрутку и приезжай, жду тебя там.

К чести Дениса нужно сказать, что ждать мне его пришлось не долго. Непричесанный и злой он появился в парке через двадцать минут. По его внешнему виду я понял, что он надел на себя первое, что попалось под руку.

– Выкладывай, – кинул он. – Надеюсь, оно того стоит.

– А где псина?

– Ничего, потерпит, потом выгуляю. Так в чем дело?

– Это по поводу Александра твоего.

– Да, кстати, как там вчера все прошло?

– Сейчас разговор не об этом. Толика ты, может, и убедил, что твой друг сам бросит Веру, но меня ты так просто не проведешь.

– Не понял. О чем ты?

– Все ты понял! – крикнул я ему в лицо. – Твой Сашенька бросит Веру, потому что он голубой, так?

Даже под лучами утреннего солнца я увидел, как лицо Дениса побледнело.

Глава двадцать девятая

Тайна Дениса

Десять утра. Вера с Александром куда-то пропали, а без них дом опустел. Окруженный тишиной я стою в коридоре возле холодильника и держу в руках телефонную трубку. На том конце провода никто не отвечает.

«Разговор с Денисом не состоялся – он не сказал мне ничего нового, только еще больше сбил с толку. Я основательно запутался в происходящем.

Главный вопрос на повестке дня: Кто такой Александр, и каким образом Главный Выкидыш вовлек его в свою задумку? Если Денис не хочет добровольно раскрыть эту тайну, то я сделаю это самостоятельно.

Порой мне кажется, что на кончике языка крутится странное и одновременно до боли знакомое предположение. Близок ли я к разгадке или только обманываю себя?».

Денис не ответил прямо ни на один вопрос об Александре. Побледнев в начале разговора, затем он то и дело путался в словах, краснел и нес всякую чепуху. В конце концов, сославшись на то, что через полчаса у него назначена важная встреча, бросился вслед за одной из проезжавших мимо маршруток, даже не пожав на прощание руку. Мы говорили несколько минут, но я так и не смог добиться от него вразумительного ответа.

На новость о нестандартной ориентации моего нового жильца он отреагировал вяло. И все же от меня не ускользнуло волнение, которое скрывалось за его напускной уверенностью и высокомерием в голосе. Если бы не общение с Верой, которая приучила меня всегда держать ухо востро, я так и не понял бы простой истины.

А истина заключалась в том, что Денис мне врал.

Он врал, когда сказал, что сомневается в гомосексуальности Александра.

Он врал, сообщив, что знаком с ним не больше месяца.

Он врал, рассказывая об их знакомстве, а также о таких вещах, как: возраст, образование и место работы. Хотя я ничего не знал про Александра, в лживости Дениса у меня сомнений не было. Напрашивалось очевидное заключение: Денис жалел, что затеял эту историю с Александром и теперь старался как можно больше оставить в тени.

Но что мешало ему быть самим собой?

Мной овладел азарт. Это, до недавних пор незнакомое состояние, заставило меня действовать обдуманно. В голове воцарилась небывалая ясность, многочисленные мысли аккуратно выстраивались, вышагивая, как рота послушных солдат. Проиграть с таким настроем было невозможно.

Вернувшись домой после нашей встречи, я в нетерпении раскрыл свой дневник. Пробегая глазами знакомые строчки, я был твердо уверен, что ключ к разгадке можно найти на его страницах, и потому искал нечто такое, на что я мог не обратить внимания или упустить в прошлом.

Добравшись примерно до середины, я, кажется, нашел кое-что. В первый раз Денис выдал себя в погоне за Лешиком. Стоит только вспомнить их короткий, но какой-то странный разговор с недомолвками, которые я отметил вопросительными знаками на полях.

Итак, к моменту погони Денис и Алексей были знакомы друг с другом. Сам Денис сказал, что они разговаривали в «Kook». Если присутствие Алексея там вполне объяснимо, то каким ветром туда занесло Дениса? Это же гей-клуб!

Неужели он?.. Нет, не может быть!

Допустим, Денис оказался в клубе случайно. Ведь и я побывал в «Kook» однажды. Тогда идем дальше. Перелистнув несколько страниц назад, я наткнулся на впечатление от первой встречи с Главным Выкидышем. «Денис оказался невысок, и лицо его носило несколько странные утонченные черты. Как у артиста Меньшикова, только более юные, даже в чем-то женственные». И чуть дальше: «Он подошел ко мне и протянул руку. Такую вялую и влажную, что будь вместо нее дохлая рыба, я, наверное, не заметил бы разницы». А если вспомнить то, как Денис одевался? «Одежда на нем была весьма качественная и подобрана со вкусом». Подобные немаловажные наблюдения встречались и дальше в моем дневнике. Все говорило в пользу того, что Денис был в клубе отнюдь не случайно. Но самое главное подозрение все же исходило из связи Дениса и Александром. Что такого их объединяет, что могло бы заставить Александра согласиться на аферу с Верой?

Все становилось на свои места, и все же мне стало немного не по себе от очевидного – Денис сам был «голубым».

Я откинулся на кровать и уперся взглядом в потолок. Понимание того, что я наконец нашел «ахиллесову пяту» Главного Выкидыша подогревало во мне, помимо азарта, еще одно чувство – волевое и жесткое как сама жизнь. Чувство власти. В моих руках как будто ожили невидимые рычажки, превращающие погонщика в мула, а охотника в жертву. Осталось лишь убедиться в том, что они действительны.

Решение напрашивалось само собой. Вытащив из шифоньера зимнюю куртку, я нашел в ней смятую бумажку, которую всучил мне Жорж в роковой для меня вечер в клубе «Kook». Мне было крайне неприятно звонить этому, с позволения сказать, парню, но более верного способа подтвердить догадку я не видел.

Подозреваю, что Веру взбесил бы подобный ход, и, возможно, еще пару месяцев назад я отказался бы от этой затеи. Да только сейчас я, как никогда, был уверен в собственной правоте, и знал на что шел.

– Да? – наконец, раздался сонный голос в трубке.

– Здравствуйте. А можно мне поговорить с Жорой? – я немного волновался.

Пауза, заполненная едва слышным дыханием ответившего.

– Алло, – наконец, не выдержал я, – я хо…

– Не может быть! – воскликнули на том конце. – Ты все-таки позвонил.

– Что?

– Паша? Не могу поверить своим ушам. Неужели это ты?

– Да, я.

– И ты звонишь мне по собственному желанию?

– Да, но…

– Получается, наше знакомство пошло тебе на пользу и ты наконец определился? Слушай, это просто здорово!

– Постой, это не то, что ты думаешь… – я разрывался надвое между тем, чтобы послать его куда подальше, и бросить трубку, не закончив разговор.

– Нам срочно надо встретиться, – взбудоражено твердил Жорж. – Подумать только! Ведь я уже и не надеялся.

– Да подожди ты! Все, что мне нужно, это небольшая консультация!

Голос в трубке затих. И мне даже показалось, что нас разъединили.

– Алло? Алло-о?

– Ах, вон в чем дело, – медленно протянул мой собеседник. В его охладевшем голосе было слышно неприкрытое разочарование. – Ты не знаешь, с чего начать? Очень хорошо понимаю тебя, Паша. Конечно, помогу. Все что попросишь.

Меня так и подмывало ответить «Отстань, противный».

– Жорж, перестань. Ничего не изменилось. Поверь, я нормальный.

– Ну, а кто спорит? – дружелюбно сказал гей, но я чувствовал, что его что-то гложет. – Ты нормальный, я нормальный. И вообще, все мы ничего. Только если ты нашел себе более нормального парня, так и скажи – Жора, мудила ты эдакий, не клейся понапрасну. Мне, знаешь ли, не впервой такое слышать.

– Жора, ты не мудила, успокойся. Только скажи, ты мне поможешь?

– Помочь?.. мне бы кто помог, – едва слышно проговорил он.

Странный он какой-то. Проблемы у него, что ли? Или я чересчур резок?

– Ну, ладно, ладно, – более твердо добавил он. – Все равно, буду рад увидеть тебя снова. Пусть ты и не переменился.

– Когда мы можем встретиться?

– С тобой, красавчик, хоть сейчас.

«Преследование больших целей всегда предполагает жертвы. Человек осознанно лишает себя сиюминутного, сомнительного, преходящего, устремляясь к чему-то более существенному и ценному на его взгляд.

Я проникся этим благодаря Вере, которой сознательное самопожертвование знакомо не понаслышке. Теперь я желал воспользоваться полученным навыком и пошел еще дальше. Пересилив в себе отвращение перед Жоржем, я настроился, во что бы то ни стало, заполучить нужную мне информацию».

Мы договорились встретиться в «Сибирском Бистро», которое находится возле Центрального универмага в самом сердце города. Я знал, что подобные заведения мне не по карману, но все же это было намного лучше, чем разговаривать у него дома, как он выразился, «в более интимной обстановке».

Войдя в кафе, я снял тонкую ветровку (в последние дни то и дело шел дождь) и оставил ее на вешалке. Обведя глазами помещение и не обнаружив в нем Жоржа, я облегченно вздохнул. Может, он еще не придет? – мелькнула предательская мысль, прежде чем я занял подвернувшийся свободный столик.

Решив, что ради приличия надо бы чего-нибудь заказать, я прогулялся до бара и взял две порции шоколадного пломбира. Он был самым дешевым, а на что-то другое у меня не хватало денег. Поставив стаканчики с мороженым на стол, я сел и задумался. А что, если я не прав? Что, если моя догадка неверна? Как тогда объяснить связь между Денисом с Александром? Вопросы настолько захватили меня, что очнулся я лишь от легкого прикосновения, почти поглаживания, по моей руке. Я вздрогнул.

– Привет, – безрадостно усмехнулся Жорж, поправляя очки. Одна из дужек была перевязана липкой лентой. – Ты выглядел так самодостаточно, что я даже почувствовал себя лишним.

Заставив себя улыбнуться, я поздоровался с ним. Прошло два месяца с той поры, когда с легкой руки Веры мы познакомились. Жорж сильно изменился за это время. Если в «Kook» он выглядел жизнерадостным и самоуверенным парнем, хоть и нестандартной сексуальной ориентации, то теперь, глядя на него, оставалось лишь обнять и плакать. Осунувшееся лицо с темными впадинами под глазами, старый синяк, различимый даже за прикрывающими солнцезащитными очками, неопрятная щетина и горькая, почти страдальческая, улыбка разбитых губ – таков был новый Жорж.

– Если ты торопишься, спрашивай сразу, без всяких условностей.

– Я вообще-то и вправду тороплюсь, у меня занятия скоро.

– Внимательно тебя слушаю, – вздохнул он, усаживаясь напротив меня.

– Что ты знаешь про Дениса с Александром?

Жора хмыкнул, состроив ехидную мину. С щетиной и худощавым лицом это сделало его похожим на пирата, который наконец-то увидел долгожданную добычу.

Я рассчитал все верно – обращение к Жоре ставило крест на покровительстве Дениса. Мои предположения насчет амурных пристрастий Главного Выкидыша окончательно подтвердились. Более того, я узнал даже больше, чем ожидал.

– Дёня появился у нас прошлым летом. Саша время от времени наведывался в клуб, но был достаточно редким гостем, и по-прежнему оставался загадкой. Ты хоть и натурал, все равно должен понимать, что он никого равнодушным не оставит. Наши парни на нем просто помешались. Еще бы! Такой высокий, стройный, умничка, и, как некоторые счастливчики успели убедиться, хороший партнер.

Сколько я не старался, так и не мог представить Александра в постели с другим парнем. Уж слишком он казался красивым и правильным для этого – таких следует сразу ставить под стеклянный колпак да прямиком в музей.

– Он не хватался за каждого встречного, не афишировал своих побед, и вообще вся его личная жизнь для нас была окутана тайной. Те немногие, кому посчастливилось побывать с ним (ну, ты понимаешь, о чем я) ничего не рассказывали о Саше, хотя их и закидывали вопросами. Думаю, он мог обладать любым, если бы того захотел.

Жорж обхватил губами ложку с мороженым и театрально закатил глаза. Потом он начал водить ее туда-сюда, подражая всем известному процессу, и мне стало жутко неловко, что я сижу рядом с ним на людях. Надеюсь, на нас в тот момент никто не смотрел. Выждав паузу, он бросил на меня насмешливый взгляд и продолжил:

– За несколько лет, проведенных в клубе (а начинали мы примерно в одно время), у него сменилось всего два любовника. Денис стал третьим. Он возник из ниоткуда. Сразу хочу сказать, что этот зазнайка никому особенно не понравился. Жалкий, себялюбивый, униженный тип, который сам готов унизить любого. Он очень долго привыкал к нашей компании, а мы – к его присутствию. Потом, правда, он как-то прижился и стал, так сказать, членом клуба. Но шила в мешке все равно не утаишь. Скажи мне, с кем ты спишь, и я скажу, кто ты. Вот так было и с Денисом, он в буквальном смысле слова лез во все дырки.

Уж кто бы говорил!

– Все наши терялись в догадках, но Саша нашел в нем что-то и полюбил… да-да не смейся, это чувство присуще не только вам, натуралам!

– Что ты! Все нормально, – успокоил я Жору, но так и не смог скрыть улыбку.

Мне было забавно слышать рассуждения о любви от него. Вероятно, в его голубых мечтах подобные отношения выглядели серьезно. Но что он может знать о настоящей любви? Такой, как, например, моя любовь к Вере.

– Любовь и забота Саши подняли Дениса на ноги, сделали из него более-менее нормального человека, но не избавили от многочисленных комплексов и дурацких замашек. Дело в том, что Денис у нас пчелка би.

– То есть?

– Бисексуал, хоть и с преобладающей гомосексуальностью, – пояснил мой собеседник. – Так вот, мне кажется, он никогда не отвечал Александру настоящей взаимностью. Понимаешь, нельзя быть и тем и другим одновременно. Ведь гей – не какой-то там ущемленный тип, как считают недалекие обыватели. Гомосексуальность зашита в человеке изначально.

Ну это еще как сказать.

– Важно найти свое Я, раз и навсегда определиться, на чьей ты стороне. Иначе везде будешь предателем. И это касается не только сексуальных предпочтений, но и всей жизни. А бисексуальность – это всего лишь похоть. С таким же успехом можно совокупляться с животными или мастурбировать, ведь это подразумевает лишь сексуальное удовлетворение, не более. В гомосексуальности есть место симпатии, любви, индивидуальности. Только Денис, к сожалению, не понимает этого и никогда не пойметность лишь увлечение молодости ка, который еще не определился .

Я вспомнил вечер в гей-клубе, когда Жорж по просьбе Веры залез ко мне в штаны. Теперь этот человек, чьи мутные от возбуждения глаза я до сих пор не могу стереть из памяти, рассуждает о высших материях. Я еще раз окинул его взглядом и подумал, как плохо я разбираюсь в людях. Ведь рассуждал он верно, и я не мог с ним не согласиться. Если не во взглядах на секс и любовь, то хотя бы в только что высказанном принципе.

– Почему же Денис с Александром до сих пор вместе? – задал я крутившийся на языке вопрос и облокотился на пластиковую поверхность стола.

– Трудно сказать. Несмотря на все недостатки Дениса, его вряд ли можно назвать потерянным человеком. Он из породы недалеких нарциссов, которым нельзя не отдать должное. С ним интересно дискутировать, он стильно одевается и обладает деловой хваткой, которой не хватает многим из нас. Кроме того, Дёньчик просто мастерски делает минет…

– Подробности оставь при себе! – резко оборвал я Жору, но, спохватившись, добавил более мягко: – Лучше расскажи еще об Александре.

– О-o… – мечтательно протянул Жорж. – О нем я могу рассказывать часами.

Оказалось, что Александр старше меня на целых пять лет – прошедшей зимой ему стукнуло двадцать четыре. Окончив школу, он поступил в лицей молодежной моды. Отучившись положенный год и один месяц, попал в армию. Несмотря на вполне определенное отношение военных к голубым, служба его нисколько не изменила и, вернувшись через два года, он устроился работать в один из швейных салонов. Вечерами он трудился для души, раскраивая собственные модели одежды, создавая себе портфолио – будущую визитную карточку модельера. Но все равно оставался недоволен своим положением – будучи человеком утонченным, он хотел развиваться дальше, но не видел реальной возможности.

Благодаря врожденной артистичности и привлекательной внешности, он успешно подрабатывал в качестве модели на городских и региональных мероприятиях – будь то показ моды или выступление какой-нибудь группы, которой требовалась подтанцовка. Александр получал неплохие деньги, но его интересовали не только они.

Лицейское средне-профессиональное образование обеспечивало лишь самую первую ступень к настоящему искусству, дальше ему нужно было поступать в специальный ВУЗ. Несмотря на обилие университетов в нашем городе (тут тебе и медицинский, и политехнический, и педагогический, и университет радиоэлектроники – всех не перечислишь), ничего серьезного для модельеров и, если уж на то пошло, танцоров у нас нет. Единственным выходом для Александра было уехать в Санкт-Петербург к своей бабке и поступить там на модельера-конструктора.

Слушая Жоржа, я ел мороженое. Он к своей порции почти не притронулся.

– Не знаю, что его до сих пор удерживает в нашем городе, но многие считают, что в этом виноват Денис, – сказал Жорж, закинув ногу на ногу.

– То есть? – не понял я, проглатывая очередную ложку пломбира.

– Дело в том, что, если для Дениса Саша всего лишь добрый дядя, для последнего все совершенно иначе – Саша любит его по-настоящему. Дёне сходят с рук даже ночные похождения в сауне с проститутками. О которых, кстати, известно всему клубу.

Выходит, Толик еще и женщин Денису подгоняет. Интересно, что еще известно «всему клубу»? Глядишь, проходящие мимо люди скоро начнут тыкать в меня пальцем: «Смотри, он в Kook ходит и с педиками общается!». А крашеные мальчики станут, как родного, обнимать за плечи, или того хуже – за талию. Плохо жить в небольшом городе, где все друг друга знают.

– Кроме того, Денис так стильно одевается только благодаря Саше. Тот разрабатывает и шьет для него эксклюзивные наряды, чтобы этот придурок потом дефилировал в них. Он многое делает ради него. По-твоему это не любовь?

Я неопределенно качнул головой.

– Пойми же наконец, – не выдержал Жорж, – он прощает ему все. Абсолютно все! А тот не ценит ни-че-го. Думаешь, Саше его задница нужна? Так я же тебе говорил – он кого угодно может поманить пальцем, все к нему с радостью прибегут. А Денис… ну его в жопу!

Пожалуй, там ему самое место.

– Хорошо. Спасибо за информацию, – я поспешно поднялся из-за стола, так как не хотел стать свидетелем надвигающейся истерики. – Мне пора.

Кивнув, Жора повесил голову, и я вдруг испытал к нему настоящую жалость. Видно, что у человека серьезные проблемы – можно сказать, на лице написаны. А он все равно согласился со мной встретиться и не пожалел времени.

– Послушай, – обратился я к нему, – у тебя какие-то проблемы?

– С чего ты взял?

– Да выглядишь ты как-то неважно.

Впервые за время нашего разговора лицо Жоры посветлело. Он вяло усмехнулся:

– Спасибо, что поинтересовался, а то меня уже давно никто об этом не спрашивал. Я, конечно, понимаю, ты из вежливости, но все равно спасибо.

– Постой, что значит из вежливости? Я же…

– Не надо, Паша. Только не порти момент, а не то я снова начну хорошо думать о людях, – глухо произнес он.

Не успел я спросить, что он имел в виду, как лицо Жоры обрело былую жесткость и самоуверенность.

– Если тебе и вправду захочется узнать о моих проблемах, ты мой телефон знаешь. Звони, пообщаемся, – он недвусмысленно засунул и высунул указательный палец в сжатый кулак пару раз и оскалился в улыбке, – красавчик.

– Да пошел ты!

Сгорая от стыда, так как добрая половина посетителей окинула нас насмешливым взглядом, я вжал голову в плечи и скорым шагом направился к дверям. Жорж расхохотался мне в спину. Меня так и подмывало развернуться и ответить ему подобающим образом, но тут дверь кафе распахнулась, и внутрь вошли… Вера с Александром!

Я буквально впечатался в одежду, чуть не завалив вешалку набок. Парочка неторопливо прошла в помещение. Вера села за свободный столик, Александр же направился к продавцу, чтобы сделать заказ. Они не заметили ни меня, ни Жору. Последний, кстати, смотрел на своего идола с не меньшим удивлением, чем я. Безусловно, он узнал и Веру, отчего находился сейчас в полной растерянности. Наверное, его убеждения претерпевали серьезные изменения – то как Вера и Александр смотрели друг на друга, как держались за руки, войдя в бистро, не оставляло сомнений в их отношениях.

Дождавшись, пока Вера отвернется от двери, я схватил ветровку и выбежал наружу. Лишь отдалившись на порядочное расстояние от кафе, я замедлил шаг и дал себе успокоится. «Значит, они уже гуляют вместе! – возникла отчаянная мысль с легким порывом ветра. – А ведь с момента появления Александра прошло всего три дня. Страшно подумать, что будет дальше».

Болезненно защемило в груди, но я попытался себя успокоить. Ничего, это всего лишь часть общего плана. Александр на самом деле холоден к Вере, он же чистый гей. «Любя» Дениса, он действует по его указке. В нужный момент он остановится и…

Но сейчас не время канючить, мне нужно было довершить начатое. Самое время разобраться с Денисом, пока тот еще ни о чем не догадывается. Я не исключал возможности, что Жора захочет предупредить его о нашем разговоре. Из мужской, так сказать, солидарности. Поэтому мне следовало поторопиться.

Остановившись у телефона-автомата, я набрал номер Дениса. Стараясь не выдать своего волнения, я попросил о немедленной встрече, сославшись на то, что такие дела лучше по телефону не обсуждать. Однако Денис отказался:

– Я не могу. У нас тут важная лекция идет, готовимся к экзамену по философии. Давай сегодня вечером, или завтра.

На его конце действительно раздавались приглушенные голоса.

– Хорошо, – согласился я. – Вечером так вечером. Созвонимся.

Повесив трубку обратно на рычаг, я удовлетворенно вздохнул. Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, не так ли, Денис?

Нет, на своих занятиях мне так и не суждено было сегодня появиться. Я поехал в государственный университет, в третий корпус БИН[23], где учился Денис. Это было розоватое трехэтажное здание рядом с университетской библиотекой. Возле входа, как уже давно повелось, курили студенты. Меня самого тоже тянуло покурить, но не хотелось терять ни минуты. Я зашел внутрь.

На первом этаже, где располагается деканат философского факультета, висел большой ватман с расписанием занятий. То, что нужно, решил я, и начал свои поиски. Денис как-то упоминал, что он одного возраста со мной, потому ищем второй курс. Разговаривал я с ним в час дня, значит, смотрим пару философии в это время.

Есть! Группа 1292, единственная группа, у которой на это время поставлена философия; аудитория 29, второй этаж. Мне повезло – пара до сих пор продолжается. Теперь Денису никуда не деться.

Добравшись до нужной аудитории, я к своему удивлению обнаружил, что дверь заперта. Для пущей верности подергав ручку пару раз, я отступил назад. Извечный вопрос – что делать?

Рядом на подоконнике сидели двое студентов – парень с девушкой, которые, обнявшись, мило ворковали.

– Извините, – отвлек я их, – не подскажете, где сейчас группа 1292?

– Разошлись, только мы вдвоем и остались, – не сводя глаз с девушки, ответил парень.

– В смысле, разошлись? Там ведь пара по расписанию.

– Препод заболел, вот пару и отменили.

– По философии религии?

– Ну да.

Так, растерянно подумал я, значит, Денис меня и в этом обманул.

– Что-нибудь случилось? – поинтересовалась девушка.

– Нет. Хотя, да. Я договорился встретиться здесь с Денисом.

– С каким еще Денисом?

– С вашим Денисом. Вы же из группы 1292?

Девушка с удивлением уставилась на меня.

– Нет у нас никаких Денисов.

– Ну как же. Раньше был такой рыжий, а месяц назад постригся и осветлился.

Теперь уже и парень обратил на меня внимание:

– Что ты докопался в самом деле? Говорят же тебе, нет у нас таких в группе.

Ложь за ложью. История Главного Выкидыша осыпалась как карточный домик.

– Извините. Наверное, я ошибся.

Выйдя из здания университета, я остановился и, вытащив сигарету, закурил. Где я еще могу поймать этого лжеца? Его домашний адрес мне неизвестен, зато есть одно место, где он обязательно появится – сауна Толика.

Делать нечего, придется идти туда и ждать.

Мне повезло. У здания сауны стояла знакомая белая Тойота. Зайдя внутрь, я поинтересовался у парня, сидевшего на вахте, где Сергей. Тот глянул на меня недоумевающим взглядом и без слов удалился, а через полминуты ко мне вышел Косматый. На его флегматичном лице ничто не изменилось – похоже, он даже не удивился моему появлению.

– Чего тебе? – поинтересовался он.

– Денис здесь?

– Здесь, – помедлив с секунду, ответил Косматый.

От меня не укрылось презрение, прозвучавшее в его голосе.

– С девочками развлекается?

Тот кивнул.

– Толик с ним?

– Нет.

– Вот и славно. Сергей, будь другом, не говори ему о том, что я здесь был. Хорошо?

Ждать мне пришлось недолго. Я устроился около деревянного дома, который стоял через дорогу от сауны. Не прошло и полчаса, как дверь отворилась, и на улицу вышел Денис. Даже на расстоянии было видно, что он взволнован и куда-то торопится.

– Денис! – окрикнул я его.

Главный Выкидыш вздрогнул и, обернувшись, увидел меня. Замешкавшись на секунду-другую, Денис показал на часы на руке:

– Извини, тороплюсь! – крикнул он и пустился наутек вниз по улице.

Такой наглости я от него не ожидал, и поэтому, опешив, потерял несколько драгоценных секунд.

– Стой! Слышишь, стой!

Я бросился за ним следом по другой стороне дороги. Далеко впереди мелькала его белая куртка, выделявшая его среди других людей на улице.

– Денис, стой! Я все знаю! Я говорил с Жоржем!

Но он лишь убыстрил свой бег и, зачем-то перебежав на мою сторону, скрылся за углом дома. Через несколько секунд я, немного запыхавшись, преодолел поворот и увидел, как Денис барабанит руками по дверям отъезжающего трамвая. Очевидно, он заметил его и хотел укатить до того, как я его настигну, но только потерял время. Добежав до остановки, я замедлил шаг. Наконец, Главный Выкидыш оказался со мной один на один, и теперь ему некуда было деться.

– Что тебя от меня нужно? – бросил он. – Что ты ко мне пристал? Не видишь, я тороплюсь.

Хотя произнес он это резко, я бы даже сказал, с вызовом, в его голосе не было привычной спеси и невозмутимости. Он был заметно взволнован – переминался на месте и оглядывался по сторонам, избегая моего взгляда.

– Можешь не торопиться, Жора мне все рассказал, – сказал я, пытаясь отдышаться.

– С чем тебя и поздравляю.

Он угрюмо смотрел на меня.

– Может, объяснишь, как все получилось?

– А что получилось-то? – сказал Главный Выкидыш, немного расправив плечи. – Ну, гомик я. Тебе-то какая разница?

– Но Вера, ты ведь был с ней. Как же так, она ведь ненавидит голубых.

– Ах, Вера! – при упоминании ее имени, его лицо налилось злобой и он скрестил руки на груди. – Я рад, что ты вспомнил ее. Если хочешь знать, то благодаря ей я и стал таким. Она играла со мной во все эти игры, эти проверки, и доигралась. Ведь раньше я был нормальным парнем, но она меня унизила, раздавила, а потом вообще бросила. Да знаешь ли ты, что после нее я совсем на баб не могу смотреть?

Такого откровения от него я не ожидал. И такого поворота – тоже.

– А как же сауна Толика? Разве не с женщинами ты там кувыркаешься?

– Да это не женщины, а шлюхи! За ними мне не надо ухаживать, не надо казаться лучше, чем я есть. Без всяких кривляний и в рот возьмут, и попку подставят. И вообще, все бабы – по сути бляди, которых нужно лишь трахать, и не задавать вопросов. А то спросишь: «Как прошел день, дорогая?», а они уже все свои проблемы готовы на тебя взвалить. Суки!

Он все больше распалялся. Проходившие мимо люди смотрели на него с неодобрением. Слушая его, я вдруг еще кое-что понял.

– И потому весь этот план с Выкидышами и с Александром ты придумал только для того, чтобы отомстить Вере?

– Да чихал я на твою Веру! Думаешь, я ей мстил? Дурак, я берег тебя, как берег бы любого другого мужика, попавшего к ней в лапы. Или ты хочешь пойти по моей дороге? Тогда милости просим в наши голубые ряды!

Я лишь сочувственно усмехнулся.

– По сравнению с Сашей она пустое место, ничто, понимаешь? – он смотрел на меня злобным, немигающим взглядом. – С ним я могу быть самим собой, а не лепить из себя идеальный образ, соответствующий чьим-то дурацким представлениям. Вера старается подогнать человека под свои стандарты, но, не получив желаемого, бросает работу на полпути. Так было со мной, так было с Толиком. Так она поступит и с тобой. Какой ты болван, Паша, если до сих пор не понял этого. Думал ли ты, что останется от тебя, когда она уйдет? Я стал голубым, Толик чуть не спился. А во что превратишься ты?

Стараясь выговориться, он не дал мне ответить, и продолжил:

– А что касается моей ориентации, то я нисколько не стыжусь ее. После Веры я лежал на земле, и все об меня вытирали ноги, а Александр подобрал меня, вселил надежду и согрел своей любовью. Он первый показал мне, что любовь не ограничивается полом, и я нисколько не жалею о том, что он стал моим первым мужчиной. После всех мытарств я все-таки нашел человека, который нужен мне, и которому нужен я. Какая разница, мужчина он или женщина? Все это условности, чушь, навязанный обществом трафарет. А от пагубных трафаретов нужно избавляться.

К Денису постепенно возвращались его самоуверенность и велеречивость.

– Денис, ты не прав, – попытался возразить я ему.

– Да в каком месте я не прав?! – он возбужденно шагнул в мою сторону. – Все вы не желаете слышать другие, отличные от ваших мнения. Всё что не вписывается в ваши узенькие рамки, в ваши жалкие представления о жизни, вы считаете неверным и пагубным. Посмотрите на себя! Вы живете в каком-то идеальном, постхристианском мире и лжете сами себе. Всем вам плевать, что бисексуальность давно влилась в нашу жизнь. Вы боитесь признаться в том, что человечество делает все больший крен в сторону унисекса. Женщины давным-давно перелезли в мужскую одежду, и не далек тот день, когда мужчины наденут юбки и платья. А потом половые различия сотрутся вообще! Послушай, уже сейчас бывает трудно отличить парня от девушки, а девушку от парня. И пусть пока это только мода, диктуемая сверху, на самом деле корни уходят куда глубже.

Я чувствовал, что он уводит разговор в сторону и при этом не дает мне ни слова вставить. В несогласии я упрямо покачал головой.

– Ну, что ты мотаешь башкой, как баран, в самом деле? Не веришь мне, так поверь миру, что тебя окружает. Андрогинией[24] пропитана вся авангардная, современная культура. Она несется вперед, бросая вызов вашим закостенелым дедовским принципам. Даже попсовая эстрада – и та почувствовала, откуда ветер дует. Разве ты не замечаешь этого? Телевидение, радио, Интернет подводят нас все ближе к идее преодоления половой ограниченности.

– Денис, да не в этом дело… – попытался я вернуть его на нужные рельсы.

– Нет, Пашок, именно в этом! Сегодня у тебя есть выбор, ты можешь быть заинтересован в каждом, так как абсолютно каждый может стать твоим любовником. Только своим зашоренным сознанием ты даже и представить себе не можешь, насколько это увлекательно и многогранно!

Оставить это без внимания я не мог:

– Что увлекательно? Мужиков трахать? Нет уж, спасибо, – я воспользовался приемом Дениса и не дал ему ответить: – Все равно, против природы не пойдешь.

– Как раз наоборот! Бисексуальность является первым шагом к андрогинии – единству женского и мужского начала. А это все одно – Божественная, истая сущность. Кроме того, андрогиния символизирует фундаментальную двойственность, повсюду встречающуюся в природе. Даже Адам изначально считался двуполым существом…

– Денис, хватить гнать!

– А что? Между прочим, двуполость означает возвращенное первородное единство, первоначальную целостность материнской и отцовской сфер.

– Я тебе о детях говорю! Сам рожать будешь, что ли? Гермафродит, гермафродит – сам ебётся, сам родит.

– Паша, ты тупой, честное слово! Операцией по смене пола давным-давно уже никого не удивишь, а дети для тебя, значит, проблема? Да еще лет пять, и генная инженерия хоть птеродактилей из твоих хвостатых налепит. И тогда заиметь ребенка двум однополым людям будет вообще парой пустяков! Между прочим, тебе это получше, чем мне, должно быть известно.

– Ну-ну…

– Баранки гну! – машинально отозвался Денис, но тут же поправился: – Весь цивилизованный мир это понимает, а ты все «нукаешь». Пройдет еще немного времени, и гомосексуальные браки будут официально разрешены. Точно тебе говорю.

Я понял, что доказывать ему что-то бесполезно. Все-таки, спор его конек. Да и к тому же, что я хочу ему доказать? Что спать с подобным себе плохо? Что ни к чему хорошему это не приведет? Но ведь это глупо! Денис стал таким не вчера, и изменить его я не в силах.

– Ладно, Денис, твое дело с кем спать. Лучше скажи, что с Александром?

– В смысле? – недоуменно произнес Главный Выкидыш.

– В смысле, когда вы поженитесь? – моими устами вдруг заговорила Вера. – Конечно, я про наш план!

– То есть, все остается в силе? – прищурился он.

Он, кажется, и не надеялся так легко отвертеться. Ничего, подумал я, мы еще отыграемся, и, покривив душой, ответил:

– Более того, теперь я за нее спокоен.

Ничего не подозревающий Выкидыш самодовольно усмехнулся.

– Не знаю, у меня тут некоторые проблемы, так что я исчезну на какое-то время. Саша пока действует автономно, поговори с ним сам.

– Поговорю. А ты будь здоров.

– Пока, и… постой!.. Слушай, давай ты ничего не станешь рассказывать Толику?

– А как же гордость своей ориентацией и глобальные планы по развращению человечества? – насмешливо спросил я.

Он сердито прицыкнул и отвел взгляд.

– Черт с тобой! Можешь на меня положиться, – сказал я, но увидев облегчение на лице Дениса, не удержался и добавил: – Не в буквальном смысле, ты, извращенец.

Его растерянный и уязвленный вид стал для меня лучшей наградой.

Глава тридцатая

Все идет по плану

Вот и все, я разоблачил Дениса. Правда, легче от этого не стало. Мне казалось, что я все-таки не выведал у него нечто важное, и меня это тревожило. Перебирая в памяти его слова, я понял, что он старательно уводил разговор в сторону. Но от чего? Что он хотел скрыть?

Оглядевшись вокруг, я немного отвлекся от тревожных мыслей. Что и говорить, начало мая – приятная пора! На пороге стоит лето, отдых, теплая погода и новые приключения. Хотя какие приключения без Веры? Я нахмурился. А почему, собственно, без нее? Вот только нужно завершить план с Александром, и все встанет на свои места. Погуляет он с ней пару недель, а затем бросит. Поматросит и бросит. Мда…

А потом я с новыми силами, отдохнув от постоянной нервотрепки, приму ее, надеюсь, излечившуюся в свои объятия. Мне, конечно, придется принять ее раскаяния, отпустить грехи… Хотя, уверен, что до этого дело не дойдет. Я знаю, что Вера ни за что не станет мне изменять.

Меня вдруг осенило. Конечно, какой же я дурак! Не спросил у Дениса об институте, где он якобы учится. Не спросил, почему он меня обманывает по поводу своей учебы. Наверное, в этом все дело. И все же смутное ощущение того, что помимо учебы была еще какая-то ложь, по-прежнему не отпускало меня.

Я шел по Городскому саду. Стремясь к уединению, я покинул площадку аттракционов и углубился в рощу, где между деревьев буйно зеленела трава. В некоторых местах, в которые я умудрился вляпаться, еще оставались лужи от недавних дождей. Дул легкий ветерок, лениво пели птицы, под ногами шуршала молодая зелень, мягким ковром покрывавшая землю, и посреди всего этого весеннего великолепия я думал лишь об одном – о Вере. Усевшись на лавочку, неподалеку от пруда, я стал наблюдать за жизнерадостными людьми, прогуливающимися неподалеку. Я думал о том, как же мне быть дальше. Теперь для меня стало очевидно, что план с Александром пущен на самотек. Денис предоставил своему другу полную свободу действий и не собирается делиться новостями со мной и Толиком. Поэтому придется мне самому подсуетиться. И перво-наперво мне нужно поговорить с Александром. В свете новой информации это было просто необходимо.

Мои размышления прервали присевшие рядом два светловолосых парня, которые за что-то нахваливали друг друга. Их лица показались мне знакомыми, хотя я не мог точно вспомнить, где видел их раньше. Один вначале все извинялся за какие-то задержки, а другой подбадривал и говорил, что их сотрудничество идет куда более гладко, и работа движется значительно быстрее. Потом один признался другому, что почитывает материалы на каком-то сайте для геев.

– Там много для нас полезного, – доверительно сказал он.

– Обязательно гляну, – ответил второй. – Тем более, что впереди у нас еще смена ориентации, а к этому надо бы хорошенько подготовиться.

В общем, после разговора с Денисом мне везде мерещились извращенцы, поэтому я быстро встал и пошел куда подальше от этих подозрительных типов. На остановке «Краеведческий музей» я заскочил в подошедший троллейбус и поехал домой.

Поднимаясь вверх по лестнице, я вспомнил, что дома могут быть Вера с Александром. Как там поется у байкеров: «Мой дом стал для меня тюрьмой, для тех, кто в доме, я чужой»[25]. Мне не хотелось стать свидетелем и причиной возможного конфуза, потому, подойдя вплотную к двери, я приложил к ней ухо и стал напряженно вслушиваться. Кажется, из квартиры не доносилось никаких звуков. Хотя, нет. Слышны какие-то шажки… Ага… скребется кто-то. Опять тишина. Открывается дверь в ванную. Опять шажки. Не пойму, то ли кошачьи, то ли человечьи. Стараясь точнее разобрать доносившиеся звуки, я притих. Сердце, дыхание – все замерло. Я превратился в одно гигантское ухо, барабанную перепонку, сросшуюся с дверью.

– Паша! – вдруг окликнули меня сзади. – Что с тобой?

По лестнице как раз поднимались наши герои. Веселая Вера, размахивая кожаным рюкзачком, в легкой бежевой куртке бежала чуть впереди, за ней следовал галантный и спокойный Александр.

– Да это…

– Ключи потерял? – спросил друг Дениса.

– Ага, вроде как, – растерянно ответил я и тут же покраснел, потому что держал связку в руках. Спохватившись, я убрал руку за спину.

– Давай открою, – Вера уже приблизилась ко мне и, кажется, была настолько возбуждена, что не заметила моего промаха. – Ты бы знал, где мы были! Я и не думала, что в этом… нашем городе столько интересных мест.

– Да ну?

– Я тебе говорю! Мы были у камня на Вознесенской горе, гуляли по Кузнечному взвозу, мощеному булыжниками, спускались к Ушайке, в том месте где, по слухам, КГБшники зарыли вход в городские подземелья. Даже в краеведческий музей заглянули!

– Не забудь про «Бистро», – напомнил ей Александр.

– Ага! Мы еще в «Бистро», где раньше пельменная была, перекусили. В общем, всего не перескажешь!

– Тоже мне… памятник общепитовской культуры, – удрученно буркнул я.

– Кстати, как ты отучился?

– Знаешь, все было так интересно, – передразнил я ее и вошел в квартиру, – сидел на скучнейших лекциях, резал трупы в анатомичке, вдыхал формальдегид. Короче, денек выдался что надо.

То ли я говорил слишком тихо, то ли Вера оглохла на оба уха, потому что она никак не откликнулась на мое бурчание и справедливую обиду.

– Представь, оказывается, Сашка еще хорошо рисует, – скинув куртку, она сразу полезла в рюкзак. – Вот, смотри.

Она показала мне несколько набросков на сложенных вдвое альбомных листах. На одном из них я узнал легендарный камень, который был заложен в основание нашего города, с сидевшей на нем Верой – она задумчиво смотрела вдаль. На другом, столик в «Бистро» (точно такой же за каким сидели мы с Жорой), где Вера пила какой-то напиток. Рисунки, казалось, были сделаны скупыми, недосказанными штрихами, однако вместе они создавали целостную картину – Вера на них смотрелась как живая. Саша отразил ее всю, вплоть до легкой улыбки или едва заметного прищура, который появляется у нее в редкие моменты умиротворенности. Чувствовалась рука мастера, но я не подал виду:

– Да, я в курсе, что он неплохо рисует.

– Ты знал? – удивилась Вера.

– Он же мой брат, – хмыкнув, ответил я и ушел на кухню.

Мне стало жутко обидно за себя. Хотя Александр мне и не соперник, все равно я чувствовал себя никем рядом с ним. У меня не было никакого хобби или занятия, приводящего в такой восторг любимого человека. Я не обладал большой силой воли, выдающимся умом или мощной мускулатурой, не являлся душой компании, не имел много денег и не знал, как их зарабатывать в достаточном количестве, иногда жадничал и даже не был красив. Словом, скучный, никчемный тип со стандартным набором комплексов.

На кухню вошел Александр. Вот его-то мне сейчас совершенно не хотелось видеть. Тоже мне, супермен выискался.

– Как ты? – спросил он, присаживаясь рядом.

Я до сих пор не решил, как вести себя с ним. Мне все еще было трудно поверить, что такой красивый и приятный парень, совсем не похожий на женственных придурков из «Kook», может быть геем. Не придумав ничего подходящего, я неопределенно пожал плечами. Он понимающе кивнул головой, и, спустя несколько секунд, добавил:

– Не волнуйся. Все идет по плану.

Не знаю, в этом ли заключался план Дениса, но не прошло и недели, как вся квартира оказалась увешана рисунками Александра. Вот Вера за кухонным столом, она же на лестничной площадке, в кафе, на набережной, около университета, у здания мэрии, памятника деревянного зодчества, на камне на Вознесенской горе. Для полного комплекта оставалось нарисовать ее обнаженной, а-ля Кейт Уинслет[26]. Я подозревал, что такой рисунок уже существует, и только из чувства скромности мне его не показывают.

Большую часть дня Вера и Александр проводили вместе, я же, борясь с зачетами и контрольными, старался не терять их из виду. Дома Александр изображал старательного ученика – ведь он якобы готовился к поступлению – и время от времени утаскивал какой-нибудь из моих учебников на кухню. Помимо литературы по медицине, биологии и химии, он листал Верины книги из области психологии и философии. Я частенько видел в его руках «Дао де цзин», «Психологию влияния», «Гипнотические реальности» Милтона Эриксона (Вера не раз пыталась всучить мне эти творения, потому-то я надолго их запомнил) и другие, довольно далекие от меня произведения. Вдобавок ко всему он за такой короткий срок умудрился привить Вере любовь к классической литературе. Она взахлеб прочитала несколько произведений Достоевского и теперь мертвой хваткой вцепилась в «Ярмарку Тщеславия» Теккерея. В свободное от культурного познания время, мой новый жилец водил Веру в спортзал, куда он якобы недавно записался.

Но и этим все не ограничилось – изменения коснулись музыки. К психоделике прибавился еще и джаз, поклонницей которого Вера стала благодаря Александру. Мне приходилось использовать беруши, специальные ватные тампоны, чтобы не слышать каждодневную дозу порой задумчивых, порой бездумно веселых негритянских ритмов. За ужином упоминание имен Армстронга, Майлса и Элингтона стало почти традицией, и, наверное, даже Луцик начал разбираться в чехарде знаменитых джазменов. Я поначалу пытался поддерживать разговор, но после своего вопроса о том, кто такой Птаха[27], понял, что лишний в их беседах.

Дом зажил богатой культурной жизнью, и врач-практик здесь был явно лишним. Слоняясь по квартире, я не находил себе места и только поздно вечером, когда ложился в постель, ко мне приходила Вера. С ней рядом все мои тревоги затихали, но лишь на время.

Она по-прежнему одаривала меня ласками, но делала это молча, стараясь не издавать лишних звуков, не то что в вечер появления Александра. Однажды мне надоело играть в молчанку, и я стал нарочно испускать громкие стоны в такт покачиваний, сидящей на мне Веры, но тут же пожалел об этом. Она посмотрела на меня так, что я поспешил заткнуться.

Со времени разоблачения Дениса во мне зрело желание расспросить Александра о его планах насчет Веры: чего он уже добился и когда собирается переходить к решительным действиям. Обсуждать это с Денисом, к которому я с последних пор испытывал стойкое отвращение, мне не хотелось, а Толик ничего не знал, и для всех было лучше, чтобы он оставался в неведении – в противном случае гнев верзилы мог обратиться против любого из нас, и тогда последствия будут самые непредсказуемые. Поэтому я ждал подходящего момента, когда Александр окажется один, и, наконец, он настал.

Близился вечер. Вера куда-то пропала по своим делам, а мой троюродный «братец», скучая, перелистывал томик Шекспира и жевал собственноручно приготовленные драники. С его приходом мы стали питаться гораздо лучше. Саша знал массу разнообразных блюд и всегда , если не делом, то словом, помогал в готовке. Даже у Веры стало получаться.

– Саша… Александр, отвлекись, пожалуйста, на секунду.

– Да? – он поднял глаза и вопросительно улыбнулся.

Темные длинные волосы, смуглая кожа и волевой профиль лица делали его похожим на вождя индейского племени, как мне казалось. Не знаю, что там насчет мужчин, но по поводу женщин у меня сомнений не было – такой точно ни одну из них равнодушной не оставит.

Дома Александр ходил исключительно в халате, и сейчас тот был свободно распахнут, оставляя полуоткрытой его грудь, лишенную волосяного покрова. Четкие линии мышц привлекали взгляд, уводя его под тонкую шелковую ткань в сторону…

Стоп, стоп, стоп! О чем я, собственно, думаю? Как будто это я гомик, а не он.

– Послушай, давно хотел тебя спросить…

– Ну что ж, а я давно хотел тебе ответить, – опередил он меня. – Ведь тебя интересует, как у нас дела с Верой?

Я кивнул, и он отложил Шекспира в сторону.

– Тогда присаживайся, – Александр указал рукой на стоящий рядом табурет. – Мне было интересно, когда же ты решишься поговорить. Тем более, тебе обо всем уже известно, – поймав мой удивленный взгляд, он пояснил: – Денис мне все рассказал.

– Ну что же, так даже лучше, – сказал я, усаживаясь.

– Вот именно, теперь все карты раскрыты. Мне не нужно прятаться, а ты лучше понимаешь мои мотивы.

– Честно говоря, не совсем. Я догадываюсь, что Денисом движет жажда мести. Но при чем тут ты?

– Ты все перепутал. Это не Денис хочет отомстить, а я.

– Почему ты? – удивился я.

Мне впервые довелось увидеть Александра потерявшим свое извечное спокойствие. Нет, он не кричал, не размахивал руками или что-нибудь в этом духе. Он по-прежнему держал себя в руках, но я видел, как у него играют желваки под кожей, как потяжелел его взгляд, и вздулись вены на лбу. И это было гораздо выразительней, чем истеричное поведение Дениса в тот момент, когда я загнал его в угол.

– Потому что ты не видел Дениса, когда я повстречал его. Она ведь на самом деле сотворила с ним что-то ужасное, эта Верочка. Он был изранен, измучен и озлоблен на весь белый свет. Он никому не доверял и всех чурался. Денис походил на щенка, которого запинали, и который теперь вздрагивает и поджимает хвост всякий раз, когда его зовут. Да, он был жалок, но внутри у него все еще горели остатки души, за которую я его и полюбил.

Губы Александра, сжавшись, побелели.

– Ты и представить не можешь, сколько мне пришлось выхаживать его, чтобы он разучился ненавидеть людей. Никто не знает, сколько бессонных ночей мне приходилось успокаивать его после очередного приснившегося кошмара. Никто не видел, как часто он рассыпался на куски и плакал. Никто в него не верил, но я-то знал, каким прекрасным он может быть. Никто, кроме меня.

Он еще долго рассказывал мне о том, как подобрал Дениса, как возвращал ему веру в мир, и все такое. Несмотря на мои убеждения, я почти поверил, что Александр искренне любит это ничтожество.

– Вот почему я хочу ей отомстить, – процедил он, сжав кулаки. – Поверь, я достаточно наслушался о том, кто она такая и что собой представляет, пока выхаживал Дёню. Вера то, Вера это. Я же вытягивал ее у него из души по ниточке! А если бы мне этого не хватило, достаточно посмотреть на него, увидеть, кем он уже никогда не станет, кем она его сделала и…

Он не договорил и отвернулся. Думаю, он не хотел показывать своей боли, несмотря на то, что мне было все известно. И если к Жоржу я испытал унизительное чувство жалости, то к Александру у меня проснулось настоящее сочувствие. По сути, мы с ним оказались в одинаковом положении – мы оба любили без намека на взаимность. Только мне еще повезло с Верой, она все же была куда лучше Дениса.

Поддавшись внезапному порыву, я обнял его за плечи и легонько тряхнул. Александр удивленно обернулся, у него блестели глаза.

– Спасибо, – произнес он дрогнувшим голосом.

Любовник Дениса предстал для меня в ином свете. Теперь я в точности знал его мотивы и в чем-то даже проникся к ним уважением. Меня пугала лишь одна мысль – как бы Александр не увлекся местью и не навредил Вере больше, чем она того заслуживает. Если на что и оставалась надежда, так это на рассудительность моего нового жильца.

Я не знал, что говорить дальше, но Александр снова взял инициативу в свои руки.

– Ну ладно, хватит о грустном. Давай ближе к делу, – наигранно бодро продолжил он. – Денис предупреждал, что Вера будет устраивать какие-то проверки, но я пока ничего подобного не заметил. Возможно, мы слишком мало общались, или она до сих пор не принимает меня всерьез, ведь у нее есть ты. Хотя я думаю, что начинаю нравится ей и…

– Скорее всего – первое, – прервал я его. – Я все же думаю, что Вера сама первой не полезет к тебе в постель. Разве что в целях проведения теста.

– Послушай, надеюсь, ты-то хоть ее ко мне не ревнуешь?

Признаться ему в этом сейчас, все равно что открыть все карты сразу. Но так нельзя, у нас с ним совершенно разные цели! Он хочет отомстить Вере, я хочу помочь ей, возродить наши отношения. Хоть методы у нас одни и те же, надо держать дистанцию.

– Нет-нет, все в порядке, – по возможности спокойно ответил я и как бы между прочим добавил: – ведь у меня всегда есть шанс отыграться ночью.

И тут же пожалел о напрасной колкости. Александр напряг скулы и опустил взгляд.

– Зря ты так, – глухо произнес он. – Я же вижу, что ты ее любишь. Точно так же, как я люблю Дёньку. И он, наверняка, точно так же переживает из-за того, что я изменю ему.

Вспомнив о сауне и проститутках, я усомнился в его уверенности, но смолчал. Получается, что между нами сложился своеобразный треугольник. Я люблю Веру, Вера влюбляется в Александра, а тот ненавидит ее в ответ, но в то же время привечает ее внимание к себе. Ненависть же Александра к Верочке, угрожающая ее душевному состоянию, мне только на руку. Пока он ее ненавидит между ними навряд ли возникнет что-нибудь серьезное, взаимное.

– Да не переживай ты, у меня может еще ничего не получиться. Я ведь с женщинами ни разу до этого…

Подперев подбородок рукой, я недоверчиво посмотрел в его сторону. В глазах Александра сквозило искреннее сочувствие. Я смотрел на своего спасителя, который одновременно был моим палачом, и испытывал сильные противоречивые чувства.

– Но даже если получится… ты ведь знал, на что шел. И потом, это все не долго будет длиться. Я тебе даю сло…

– Когда? – оборвал я его, стараясь задавить червя ревности, подтачивавшего меня изнутри.

– Думаю, завтра или послезавтра, – не глядя на меня, ответил он.

Мы оба притихли, говорить нам было больше не о чем. Повисшее напряженное молчание, нарушил звук открывающейся входной двери. Поняв, что пришла Вера, мы дружно поднялись и направились в коридор. Вперед нас рванул Луцилий.

– Ну что стоите, как бедные родственники! – весело прокричала она с порога. – Сегодня ведь праздник. Смотрите, что я вам принесла, балбесы.

Без особой радости приняв торт, я передал его по цепочке Александру, а сам обнял Веру. Воспользовавшись тем, что он удалился на кухню, я, не дав ей раздеться, горячо поцеловал губы. Изнутри меня жгла мысль: «Господи, неужели осталось так мало времени?».

– Что это с тобой? – удивилась моя подруга. – Все в порядке? А то какой-то ты горячий, и выглядишь не ахти.

– Нет, все хорошо.

Эх, Вера, если бы ты только знала.

Во всей кутерьме, я забыл, что сегодня девятое мая, День Победы, который Вера и решила отпраздновать. Мой липовый брат высказался «за», мне же было все равно. Александр ушел в магазин на поиски достойного вина, Вера обложилась продуктами и посудой на кухне, решив что-нибудь приготовить, а я полез в душ. Все равно, буду только мешаться под ногами.

Закрывшись в ванной, я долго отмокал под теплыми струями воды, не переставая думать о дне расплаты. Что будет, когда Вера переспит с Александром? Конечно, можно обидеться на нее, объявить предательницей, но, учитывая, что именно по нашей вине она оказалась в ловушке, поступать так не очень-то честно. Фактически, мы, Выкидыши, создали все условия для того, чтобы это произошло, и Вере трудно будет противостоять натиску Александра, имеющего серьезные и теперь уже понятные мне мотивы. И все-таки было противно и больно думать об этом, но не думать я не мог. Черт, какой же я дурак, что вообще купился на советы Дениса! Но теперь отступать было поздно.

Когда с мытьем было покончено, я надел чистые джинсы и рубашку и покинул ванную. В прихожей я обнаружил ботинки Александра – значит, он уже вернулся. На кухне стояла тишина, а из комнаты в коридор струилась лирическая джазовая мелодия. Доносилось тихая игра фортепиано, сопровождаемого еле слышным аккомпанементом контрабаса. Я узнал тягуче плавный голос Дайаны Кролл и композицию “Folks who live on the hill”[28], которую так любила Вера. Обычно она включала эту песню, когда на нее накатывали редкие приступы хандры. И тогда ее настроение передавалось мне.

Тихо закрыв ванную, я на цыпочках подошел к комнате и замер в дверном проеме. Портьеры на окнах были задернуты, и полумрак ласково окутывал две медленно танцующие фигуры, плывущие словно в тумане и казавшиеся бесконечно далекими от меня.

В объятиях Веры и Саши было столько робкой нежности, что на глаза невольно наворачивались слезы. В движениях столько естественной грации, что можно было пожертвовать многим, лишь бы единожды увидеть их союз. Глядя на этих прекрасных призраков, бесшумно танцующих в полутьме, я чувствовал, как каждая клеточка моего организма замирает. Остановилось дыхание, сердце боялось очередным ударом разрушить удивительную картину, и на мгновенье мне захотелось стать единым целым с витавшей в воздухе волшебной атмосферой любви.

Александр двигался, чуть склонив голову, и лбы танцующих соприкасались. Глаза обоих были закрыты, и, если лицо Александра для меня оставалось непроницаемым, то Вера, напротив, читалась как открытая книга. Такой расслабленной я ее давно уже не видел. Казалось, что это милое девичье лицо не способно отражать презрение и злость, а лишь бесконечную нежность и любовь. Не размыкая век, она вздохнула и положила голову на плечо Александру, а его руки еще сильнее прижали ее тело к себе.

Мое сердце рвалось на куски от ревности, захлестнувшей меня яростной волной. Грудь сдавил готовый вырваться наружу стон, в котором смешались отчаяние и боль за свою любовь. Страшно представить, что могло бы со мной случиться, продолжись это хоть немного дольше. Но музыка кончилась, и танцующие замерли, а я нечеловеческим усилием взял себя в руки.

– Оказывается, Александр еще и хорошо танцует, – замогильным голосом произнес я, скрестив на груди руки.

Вера вздрогнула от неожиданности и повернулась ко мне, выпустив партнера из своих объятий. Он не торопился ее отпускать.

– Да… Саша… – сбивчиво проронила моя подруга и виновато опустила взгляд, – он десять лет занимался бальными танцами. А мне так нравится танцевать, ты же знаешь…

Ее оправдания звучали неубедительно, и мы оба это понимали. Александр продолжал смотреть на Веру, так и не убрав рук с ее талии. Я старался уверить себя в том, что он действовал согласно нашей договоренности, но почему-то сейчас я испытывал к нему одну лишь жгучую ненависть. Я понял, что он не будет ей мстить, и самой Вере ничего не угрожает. Появление Александра угрожает мне, моей односторонней и безнадежной любви.

Задумчиво кивнув головой в ответ, я покинул их. Лучше бы я умер, не родившись. Все было настолько плохо.

Но я ошибался. На следующий день Вера сообщила мне новость: Александр наконец-то снял квартиру и переезжает жить отдельно. Вначале я обрадовался тому, что теперь они будут видеться намного реже, но когда она ушла помогать моему «брату» наводить порядок и вернулась лишь в десять вечера, я понял, что стало гораздо хуже. Спать мы легли молча – разговор между нами не клеился. Быстро исполнив ставший привычным ритуал, мы обнялись и заснули. Точнее, заснула одна Вера, а я большую часть ночи промучился бессонницей.

На следующий день, отсидев пару английского, перерыв и биохимию, с которой нас отпустили на полчаса раньше, я вернулся домой и обнаружил, что кроме голодного Луцика меня там никто не ждет. Взяв жалобно мяукавшего кота на руки, я отправился на кухню, чтобы накормить его и поесть самому. В холодильнике стоял свежеприготовленный суп с фрикадельками, а на столе лежала записка:

«Паша! Я давно обещала познакомить Саню с местными музыкантами, поэтому сегодня мы идем в гости. В семь вечера мы надеемся попасть в Jazz Club. Если хочешь, подходи тоже. Будем ждать!

P.S. В случае чего, вернусь не раньше полуночи. Обед и ужин в холодильнике.

Крепко целую, Вера».

Я со злостью смял листок и швырнул в урну. «Будем ждать» – как бы ни так! Нужен я им там сто лет. Они начнут болтать о музыке, а я буду сидеть молча, как последний идиот. Во-первых, я ненавижу джаз. Во-вторых, и дураку ясно, что Вера приглашает меня из вежливости. А в-третьих, Александр работает по плану и….

– Черт! Черт! Черт! – вслух выкрикнул я, вспомнив, что сегодня наступило роковое «послезавтра».

Конечно, наш Казанова все продумал – подготовил квартиру, согласился на Верино предложение. Романтическая обстановка, соответствующая музыка и выпитое спиртное подействуют на Веру расслабляюще, и тогда она наверняка отдастся ему. Я вдруг понял, что всем сердцем не хочу этого. Что же делать? – подумал я и отчаянно заметался по комнате.

А ничего! Все уже сделано заранее. Под всем, чем можно, я уже подписался, и дело перешло в «надежные» руки. Если сейчас, когда Вера запала на Александра, я устрою ей сцену, то однозначно потеряю ее. Надо действовать осторожно. Или бездействовать. Я обреченно подошел к окну и уперся лбом в стекло. Что я наделал, в кого я превратился…

Выкурив три сигареты и для верности выпив валерьянки, я завалился спать – уж лучше так, чем изводить себя запоздалым раскаянием. Уснуть, правда, получилось далеко не сразу. Но все-таки получилось.

Меня разбудил включившийся ни с того ни с сего музыкальный центр. По ушам ударила барабанная дробь и сумасшедший рев гитар. Раздраженно вскочив с кровати, я отключил адскую музыку. Рядом с музыкальным центром я обнаружил свернутую вдвое записку. «Паше» – гласила надпись на ней.

«Если ты вдруг надумал прийти в клуб, то пора собираться –

на часах без двадцати шесть.

Твоя Вера».

Это меня озадачило. Я присел на краешек кровати и обвел сонными глазами комнату. Очень странно, что Вера напоминает мне дважды. Может, она испытывает угрызения совести и тем самым дает себе и мне последний шанс?

Вдалеке вдруг забрезжила надежда. Ведь если это действительно так, то еще не все потеряно. Я могу заявиться в клуб и вернуть себе Веру, которая, вполне возможно, уже прозрела и вылечилась. Но, даже если нет, я все равно готов рискнуть – ведь не люби меня Вера, она бы не оставила эту записку, эту лазейку для меня. Я бросился одеваться.

Когда я был уже почти готов, снаружи раздался хриплый звук клаксона. Через несколько секунд он повторился.

На всякий случай я выглянул в окно. Внизу, около нависавшей над дорогой арки, которую образовывали трубы теплотрассы, стояла девятка моего одноклассника. Рядом с ней маячил сам Толик. Увидев меня, он оживленно замахал руками.

Выйдя на балкон, я увидел также и Дениса, оставшегося сидеть в салоне.

– Пашка, вылезай из своей берлоги! – заорал Толик. – Ноги в руки и пошел!

– Зачем?! – бросил я ему.

– Потом все узнаешь! Только шустрее!

Пожав плечами, я последовал его совету и, накинув джинсовку, спустился вниз.

– Ты чего в тапках? – недовольно спросил Толик, усаживаясь за руль.

Я глянул вниз – действительно, в тапках.

– Да так… забыл переобуться.

– Бля, ты еще, поди, дома в халатике ходишь, – проворчал он и расстегнул верхнюю пуговицу на своей кожаной жилетке. – Ладно, садись.

– В смысле? Мы куда-то едем?..

– Дёнь, объясни ему, – сказал мой одноклассник и завел двигатель.

Когда Денис с переднего сиденья обернулся ко мне, машина уже тронулась.

План был прост, как три копейки. Мы доезжаем до Джаз-клуба, находящегося неподалеку от дома моих родителей, и ждем Веру с Александром. Когда они появятся, мы обгоняем их и едем на квартиру к Александру. Задачей последнего является свести все к постели, но про наше присутствие он ничего не знает.

Прибыв на место заранее, мы спрячемся на балконе и будет наблюдать за происходящим. По словам Главного Выкидыша, как только план сработает, мы по-быстрому смотаем удочки. Благо, квартира расположена на втором этаже. Но я-то знал – все это лишь отговорки. И случись что-нибудь интересное, этих двоих оттуда за уши не вытащишь. Да и меня, наверное, тоже.

Остановившись неподалеку от Джаз-клуба, мы принялись ждать. В машине оказалось сидеть не так скучно, как я думал. Предусмотрительный Толик затарился пивом и «Кириешками», солеными сухариками, которые у нас очень популярны. Хоть он не шибко уважал закон, все равно ограничился одной бутылкой, а мы с Денисом уговорили по две. Если бы не слегка подмерзавшие в тапках ноги, можно было бы сказать, что я чувствовал себя комфортно. Примерно в половину двенадцатого, когда на улице никого не осталось, разговор зашел об Александре, и тут я не сдержался, чтобы не насолить Денису:

– Толик, ты, кстати, о нашем Александре еще не все знаешь.

Главный Выкидыш навострил уши, сообразив, на что я намекаю.

– А чего о нем знать-то? Если не считать, что он сегодня Верку трахнет, обыкновенный пацан, ниче особо выдающегося, – спокойно проговорил мой бывший одноклассник, хрустя сухариками.

– Я бы не сказал. К твоему сведению, он голубой, – как можно небрежнее заявил я.

Лицо Толика медленно вытягивалось. Денис также медленно вжимался в сиденье, готовясь, очевидно, к самому худшему. Ничего, успокоил я себя, пусть знает свое место.

– Да ну?! – вытаращил глаза громила.

Я подумал, что сейчас Денису придется несладко, однако Толик, расхохотавшись, потянулся за бутылкой. Такой реакции я не ожидал.

– Идеальный чувак – педераст! Ну, ты, Дёнька, просто гений! – продолжал смеяться Толик. Увидев кислую мину своего соседа, он по-дружески пихнул его кулаком в плечо:

– Вот ты хохмач, блин. Я до такого никогда бы не допёр! Она же педиков на дух не переносит, а когда просечет…

Не закончив фразу, он снова расхохотался, на что Денис вяло улыбнулся в ответ. А что еще ему оставалось делать перед Толиком? Так же как и мне доказывать, что он не стыдится своей ориентации, или, может, защищать своего постельного дружка? Я втихаря радовался этому унижению, которое отчасти окупало все прежние оскорбления Дениса.

– Тихо! – вдруг шикнул он. – Идут.

На крыльце клуба действительно появились наши герои. Подвыпившая, а может, просто уставшая, Вера буквально повисла на плече Александра, который по-прежнему был невозмутим и галантен. В длинном черном плаще он больше смахивал на английского лорда, по ошибке занесенного в эти края.

Вера остановилась и оглянулась по сторонам, но ничего подозрительного не заметила – наша машина расположилась на противоположной стороне улицы вдали от света фонарей. С неожиданной силой она схватила своего спутника за руку и потащила его к стоявшему невдалеке такси. Александр едва поспевал за ее быстрым шагом, словно хозяин, которого тащит вперед непослушная собака.

– Отвечаю, что-то будет! – взволнованно проговорил Толик и, осторожно выехав на проезжую часть, рванул в противоположную от преследуемых сторону.

Некоторое время мы ехали молча, затем я спросил:

– А где он живет-то?

– На Дзержинке, – сказал Толик. – Надо вперед них успеть.

Мы выбрали самую короткую дорогу, да еще неслись как сумасшедшие. Тем не менее, выйдя из машины, Толик все время нас поторапливал:

– Быстрее, быстрее! – в очередной раз проговорил он и пикнул пейджером сигнализации. – Так, второй этаж, шестая квартира. Пра’льно?

– Да, да, нам туда, – тоже засуетился Денис, устремившись вперед.

Их возбуждение передалось и мне, поэтому, влетев в подъезд (в этот вечер я, наверное, поставил мировой рекорд по скоростному бегу в тапках), мы больше напоминали грабителей, чем друзей квартиранта. Первым поднявшись на второй этаж, Денис кинулся отпирать дверь, а я испуганно озирался по сторонам, боясь, что нас кто-нибудь застукает.

Квартира Александра меня удивила – в однокомнатном пространстве он ухитрился создать одновременно объем и уют. Спартанская обстановка сразу бросалась в глаза. В квартире не было ничего лишнего из мебели, а вместо привычных обоев стены были покрыты однотонной пастельной побелкой, отчего она казалась больше, чем есть на самом деле. Времени вглядываться в обстановку особо не было, поэтому, не включая свет, мы сразу прошли на балкон, где, устроившись под окном, затаились.

– Форточку пихни, чтоб слышно было, – прошептал мне Толик.

Я поднялся с места и выполнил его просьбу. На улице было тепло, сверчки пели свои серенады, дул легкий майский ветерок и пахло ночной свежестью. Вытащив сигарету, я предложил ее Денису, и мы закурили. На душе стало немного спокойней. Ведь что может быть лучше тихого летнего вечера в компании закадычных друзей?.. мать их за ногу.

Шло время, а Вера с Александром так и не появлялись.

Толик с Денисом пристроились на каких-то ящиках, я же сидел на корточках, отчего у меня быстро затекали ноги и приходилось то и дело менять позу. Когда я заглядывал внутрь квартиры, ветка березы, нависавшая над балконом, больно тыкалась мне в плечо и хрустела. В конце концов, я не выдержал и сломал ее ко всем чертям.

Внезапно в квартире вспыхнул свет. Тревожно заколотилось сердце, и я прижался к стене. Выкидыши тоже замерли в ожидании того, что будет дальше. Никто не решался заглянуть в окно.

Прошло несколько тягостных минут. Скрипнула балконная дверь.

«Пропали», – подумал я. Рядом послышался приглушенный голос Александра:

– Надо же, забыл закрыть…

Дверь приоткрыли, но, слава Богу, никто не вышел наружу. Толик знаками пояснил, что, в случае чего, будем прыгать вниз. Мы с Денисом утвердительно кивнули ему в ответ.

Почетную роль первого вуайериста взял на себя Толик. Выудив из-за ящиков принесенный с собой пакет, он вытащил из него маленькую видеокамеру, казавшуюся совсем крохотной в его ручищах, и включил ее. Я возмутился:

– Ты чего?

– А чё? – Толик удивленно посмотрел на меня. – Думаешь, я пропущу такое зрелище? Ни фига, эта кассета в моей коллекции порнушки займет главное место.

– Немедленно убери камеру, – зашипел я на него.

– А не то что?

Толик с Денисом насмешливо смотрели на меня.

– А не то я всех на уши поставлю своим криком, и тогда здесь появится не только Александр, но и Вера. Надеюсь, вы оба еще не забыли, на что она способна в гневе – веселой жизни вам тогда не миновать.

– Дурак, – ругнулся Толик, – для тебя же стараемся.

Но камеру все же убрал. Привстав с насиженного места, он заглянул за стекло. Через несколько секунд Толик сел обратно и недовольно пробормотал:

– Бля, они в карты играют.

– На раздевание? – нервно хихикнул Денис.

Мой бывший одноклассник не воспринял шутки и потускнел.

– За каким хреном мы тогда вообще сюда перлись?..

– Хороший вопрос, – сказал я. – А кому принадлежала эта замечательная идея?

Толик недовольно посмотрел на Дениса, но тот сделал вид, что ничего не заметил. Прошло еще десять минут.

– Ну, чё там? – поерзав на месте, спросил Толик.

– Все по-прежнему, – стараясь не выдать своего ликования, ответил я и с легким сердцем оторвался от стекла.

– Уф-фу-фуф! – злобно пропыхтел он. – Он вообще собирается ее трахать?

– Да кто знает, настроен он был решительно.

– Может, у него того… на баб не стоит? Он ведь педик, а они с бабами ни хрена не чувствуют.

– Он ведь гей, а не мумия, – возмущенно зашептал Денис. – И такого можно расшевелить.

– А ты-то откуда знаешь? – покосился на него Толик.

Прошел томительный час, и стало окончательно ясно, что фокус не удался. Денис даже попытался острить на этот счет, мол “Show must go off”, но Толик только сильнее злился. Во-первых, английский ему был вообще до фени, а, во-вторых, он не понимал «почему так трудно завалить бабу, если она сама лезет к тебе в постель».

Я же, напротив, не находил себе места от счастья. Значит, Вера оправдывает свое имя, и в вопросах чести ей можно доверять. У меня появилась надежда на будущее.

Как можно тише мы слезли вниз и, сев в машину, удалились с места несостоявшегося преступления. Вначале Толик завез домой меня, а затем поехал отвозить Дениса, который, как выяснилось, жил на Черемошниках, самом криминальном районе нашего города. Подозреваю, что затем Толик поехал в сауну, чтобы расслабиться.

После подвига Веры мои чувства и доверие к ней заметно укрепились. За эту ночь я вдруг осознал всю бредовость замысла Дениса и вообще бесполезность советов Выкидышей. Все что мне нужно, чтобы быть с Верой, – это расти, стараться быть лучше и интереснее, заниматься делом, а не страдать ерундой. Словом, быть личностью. Как, например, Александр. И я впервые понял, что мне это по плечу. Оставалось лишь поставить в известность Толика и Дениса об отмене плана.

«Да, завтра так и сделаю», – с этой мыслью я и заснул.

Проснулся я рано, маятниковые часы в углу показывали половину шестого. За окном еще не сошла предутренняя серость. Подушка и простыня подо мной взмокли и были смяты – мне явно снилось что-то неприятное. Сначала я решил, что дело в Вере.

Ее по-прежнему не было дома, и это выглядело по меньшей мере подозрительно. Ведь если у них с Александром ничего не было, то почему она не вернулась ночевать домой? В конце концов, у него в квартире всего один единственный диван. И если они оба захотели бы спать…

Несмотря на вчерашние настроения, на душе опять стало гадко от невысказанных предположений. Но потом я понял, что меня тревожит нечто другое.

Сон окончательно покинул меня, и потому, сбросив на пол Луцика, мирно спящего на моем одеяле, я поднялся и включил музыкальный центр. По радио крутили рекламу сотовых телефонов. Спасибо, можете ничего мне о них не рассказывать, я уже в курсе.

Не успел я дойти до ванной, как раздался звонок в дверь – несколько раз и прерывисто, словно звонящий спешил. Неприятный ком в животе заныл, хотя казалось бы не с чего. В ожидании самого худшего, я открыл дверь. Но на пороге стоял тот, о ком я даже не мог подумать. Это был Косматый.

– Быстро собирайся, – сказал он. – Толик в беде.

Глава тридцать первая

Дурная кровь

– У тебя какая группа крови? – спросил Косматый.

Предутренние улицы, проносясь за окном, казались сплошным серым маревом. Мы мчались в Тойоте Сергея. Бесшумно работал кондиционер, изредка помигивал радародетектор над приборной доской, реагируя больше на светофоры и сотовый Косматого, чем на редкие посты ГИБДД, магнитола исполняла очередной шлягер, а я сидел покрытый потом и безучастный ко всему, кроме мысли о Толике. Произошло что-то серьезное, иначе бы меня не спрашивали о крови. Значит, требуется переливание.

– Третья.

– Тем лучше, у него тоже, – Сергей проигнорировал светофор и на полной скорости пронесся на красный свет. – У меня первая, но, говорят, она к любой подходит.

Время от времени он сигналил тем, кто преграждал ему путь, то резко вырываясь вперед, то пристраиваясь в хвост к очередному автомобилю, когда мне казалось, что столкновения уже не миновать. В шесть утра на дорогах было на редкость много машин.

На спидометр я посмотрел один раз, и мне этого вполне хватило – с такой скоростью ГИБДДшникам лучше не попадаться даже на загородной трассе. Однако лицо Сергея было олицетворением спокойствия, что совсем не вязалось с тем, как он вел иномарку. Как и Толик, он явно не страшился штрафов – то ли доверял своему радародетектору, то ли надеялся на толстый кошелек.

– Уже нет, – поправил я его. – Раньше так считалось, но теперь переливают родную группу крови.

Он на мгновение повернулся ко мне:

– Чё, правда?

– Да, правда. Могут развиться гемотрансфузионные осложнения.

– Что может развиться? – поморщился он.

– Забьются почки и сосуды и тогда хана ему.

– Фак! А я уже пацанов напряг, они сейчас на станции будут. Что же делать-то?

– Ничего страшного. Третья группа – это все-таки не четвертая, она встречается в среднем у одного из пяти. Так что твои парни нам еще пригодятся. У них трубки с собой?

Он кивнул.

– Звони им. Пусть все, у кого третья, сдают. Остальные отдыхают. Те, кто не знают свою группу, могут определить ее прямо на станции переливания крови. Анализ займет не более пяти минут. Если могут, пусть договорятся, и сами отвезут кровь со станции в больницу – так будет быстрее. Все понял?

Утвердительно буркнув, Косматый одной рукой выудил свой мобильник из барсетки. Дозвонившись, он повторил мои инструкции кому-то и приказал передать их остальным. Все это время я наблюдал за ним с интересом. Передо мной был уже не тот Косматый, которого я видел на разборках в пиццерии или в драке с Лешиком. Сейчас Сергей выглядел живее в моих глазах. Наверное, сказывалось то, что все прежние события для него не представляли личного интереса, а теперь дело касалось его друга, и от него многое зависело. Думаю, это же объясняло и его большее доверие ко мне, иначе что я тут делал?

– Объясни, наконец, что случилось, – обратился я к Сергею, когда тот закончил разговор.

Развезя нас с Денисом по домам, Толик, будучи на взводе, отправился в сауну. К счастью, за главного в ту смену был Косматый. Увидев своего друга, он понял, что с Толиком не все в порядке, и потому старался не терять его из виду в эту роковую ночь.

– Я как сердцем чуял, что-то произойдет.

Видимо, девушки так и не помогли Толику окончательно расслабиться, потому что, покидая заведение…

– … он сильно ругался.

– На кого? – спросил я.

– Не знаю. Он не уточнял.

Сергей решил не отпускать Толика одного в таком взведенном состоянии. Попросив парней подменить его, он отправился вместе со своим другом до его дома. Косматый поехал на Тойоте, Толик – на своей девятке.

– До меня не сразу дошло, что мы едем не к нему домой.

– Куда же вы тогда ехали?

– Об этом знал только он.

– А что потом?

– Потом… Думаю, Толян расслабился за рулем. Втопил газ на полную и погнал, я едва поспевал за ним.

Если Сергей так спокойно вел машину на скорости, с которой он ехал сейчас, то могу себе представить, как быстро несся тот.

Толику не повезло – этой ночью им так и не попался наряд ГИБДД, который бы остановил его и, тем самым, уберег бы от трагедии. Зато им попались…

– Уроды! Постоянно разроют что-нибудь и хрен знаки поставят. Короче, прямо посреди Фрунзе (это на центральной-то улице!) весь асфальт расковыряли, кучу ям оставили за собой. Ночью дальше нескольких метров ни черта не видать. Вот Толян и заметил их слишком поздно, ударил по тормозам, да куда там… На полной скорости влетел прямо в одну из ям. Не знаю, как еще машина не перевернулась.

Девятка Толика бешено заскакала по асфальту, и, потеряв управление, вылетела на встречную полосу. По ней как некстати двигалась Газель, тоже на приличной скорости.

– Удар был страшным. Оглохнуть можно было.

К счастью, столкновение не было лобовым – Газель, успев сманеврировать в последний момент, врезалась в правый бок развернувшейся девятки, и это спасло обоих водителей. Машины еще несколько метров, сцепившись, летели вперед и вскоре, остановившись, замерли.

– Когда я подъехал, он был весь в крови. Вдавленный в сиденье, зажатый со всех сторон останками своей же машины. Сначала я подумал, что он точно копыта откинул.

Но Толик дышал. Водитель Газели пострадал не так серьезно, отделавшись ушибами и кровоподтеками, и смог выйти самостоятельно. Сергей, не теряя времени, вызвал скорую и спасателей на место аварии. Прибывшие специалисты извлекли Толика из груды металлолома, еще недавно являвшейся машиной, а врачи, оказав первую помощь, сообщили, что у них в больнице нет третьей группы крови. Сергей тут же набрал по мобильнику станцию переливания крови, но по какому-то роковому стечению обстоятельств и у них почти не осталось третьей группы.

– Они посоветовали мне привезти всех, у кого третья группа, на станцию. Ну, я и поднял наших пацанов.

– А почему ты ко мне обратился?

Сергей повернулся ко мне, его бритая голова была залита лучами восходящего солнца:

– Тебе крови, что ли, жалко?

– Нет, что ты! Но я же не «пацан» по твоим понятиям. С таким же успехом ты мог Дениса попросить.

– Да чё ты про понятия знаешь! А Денис… Лучше не вспоминай этого урода, – процедил Косматый. – С тех пор, как он появился, Толяна будто подменили. Как неродной стал, ей Богу. Ну, твоего Дениса в жопу!

– Но почему я?

– До приезда скорой он все твое имя повторял, – глухо ответил он.

Мне показалось, что какой-то невидимый кулак ударил меня в солнечное сплетение. Из меня вышел весь воздух и не желал поступать обратно. Я никак не мог переварить мысль о том, что Толик звал меня, находясь при смерти. Почему меня? Что я для него значил? Я почти свыкся с мыслью, что готов потерять Веру, но никак не думал, что бояться надо за Толика. На душе стало настолько тяжело, что, не будь рядом Сергея, я бы расплакался.

Остаток пути мы проехали молча.

На станции переливания крови нас встретили еще двенадцать парней с короткими стрижками. Двоих из них я без труда признал – с ними я уже сталкивался в кафе, когда появился Толик и спас меня от подосланных Верой бандитов. Снова Толик…

Будь здесь Вера, она бы, наверняка, отпустила шутку о «конгрессе братков». Но ее здесь не было, были лишь я да эта дюжина мордоворотов. Чертова дюжина, если считать и Сергея.

У троих оказалась нужная группа крови (к счастью, с тем же резус-фактором, что у Толика), и, уже успев сдать ее, они сейчас сидели на лавке. Остальные ждали приезда Косматого и дальнейших распоряжений. Видимо, Сергей стал их негласным лидером. Пока он о чем-то говорил с парнями, я подошел к окошку, за которым сидела рыжеволосая женщина средних лет, и протянул ей свой паспорт. Она записала мои данные и задала несколько вопросов, на которые я старался поскорее ответить.

– Порядок, – Косматый оперся о стену рядом со мной. – Я звонил в больницу, там наши сейчас дежурят. Врач сказал, что Толяну нужно два литра крови. Пацаны уже сдали по триста, да здесь был еще литр. Наши увезли кровь в больницу, она уже там. Ты еще на всякий случай сдай свою порцию, и тогда все будет путем.

Через двадцать минут я сидел на лавочке и отрешенно смотрел в потолок. Держа руку согнутой в локте, я пытался придти в себя – голова казалась совсем легкой, и меня немного подташнивало. Процедура взятия крови прошла безболезненно, хотя я готовился к худшему. Совсем недавно, когда втыкали иглу или когда я наблюдал за медленно набухающим пакетиком с кровью, похожим на вынутый человеческий орган, мне стало не по себе. Одно дело смотреть на мертвые тела в анатомке, другое – наблюдать за тем, как кровь покидает еще живое тело, к тому же твое собственное. Хорошо, что я на хирурга не собираюсь учиться.

Друзей Толика и Сергея явно поубавилось. Остались лишь те, кто сдал кровь до меня, еще трое парней и Косматый. За окном вовсю светило утреннее солнце, доносилась радостная птичья трель. День только начинался, а я чувствовал себя так, будто тяжелые сутки уже позади. Ощущение нереальности происходящего прочно завладело мной. Мою порцию крови недавно увезли в больницу, и теперь я отдыхал.

Возле меня стояли двое – тихий сгорбленный старик с авоськой в руке и девица, видимо, его внучка. Последняя больше смахивала на молодую деревенскую бабу. Без косметики и в плохонькой одежде, ее можно было бы причислить к разряду тех, на ком мужской взгляд не задерживается, если бы не одно обстоятельство. Эта девушка буквально источала некую силу жизненной радости, на которую невозможно было смотреть равнодушно.

Возможно, сдача крови немного помутила мой рассудок, и в моей голове все перемешалось, но в тот момент мне почему-то казалось, что она олицетворяет собой все самое здоровое и естественное на свете. Эти длинные русые волосы, эти большие чистые глаза и этот громкий дивный смех, который мог принадлежать только по-настоящему свободному человеку.

– Да что ты так переживаешь? – смеясь, обратилась она к деду. – Боишься, что меня убудет, если я кровушку сдам? Да ты не пугайся, ее полно во мне, дурной крови-то.

Я не слышал, что ответил старик, меня заинтриговали слова «дурная кровь». Нет, я и раньше встречал это словосочетание, но почему-то именно сейчас, сидя на неудобной деревянной лавке, прислонившись к холодной каменной стене, я оценил сокрытый в нем смысл.

Действительно, многие на моем месте могли бы сказать, что в Вере полным-полно дурной крови. Уж кто, как не она своими действиями заслуживала это звание? Но так ли это? Сейчас передо мной стояла другая Вера, другая ее ипостась. Пускай она уступает моей по внешнему виду, но никак не по силе духа. Глядя на нее, я никак не мог сказать, что ее кровь дурна. Если и есть на этом свете хоть один здоровый человек, то вот он здесь.

Скорее, дурная кровь в нас – тех, кого Вера всеми силами тащила за собой. Дурная кровь есть в Толике, ее полно в Денисе, и, наверняка, она течет и по моим жилам. Интересно, сколько ее в Александре, и есть ли она в нем вообще?

Мои размышления прервали выкрики Косматого.

– Приеду – всех урою!!! – впервые потеряв хладнокровие, орал он. – Да насрать мне на все, понятно?! Мало ли, что он чей-то племянник. Эта кровь была для Толяна, точка!

С покрасневшим от ярости лицом он расхаживал по небольшой приемной взад и вперед, словно дикий зверь в клетке, стиснув в руке мобильник и прижимая его к уху. Все остальные, включая девицу, деда, меня и рыжую тетку за стеклом, удивленно смотрели на него. Добавив несколько цветастых выражений, Сергей приказал ждать, пока он не позвонит.

– Откуда я знаю? Что-нибудь придумаем, – отключив телефон, он взревел и со всей силы ударил кулаком в стену.

По его взгляду я решил, что он сейчас близок к тому, чтобы кого-нибудь убить, и мне стало страшно. Я пока плохо понимал, что происходит, но это и не было важно. Перед лицом такой ненависти вопросов не оставалось. Но вместо этого, тряхнув разок-другой ноющую от удара кисть, он подошел к нам и рассказал, в чем дело.

В больницу поступил племянник мэра, который был тяжело болен. Ему требовалось срочное переливание крови, и по закону подлости ему требовалась кровь третьей группы. Видимо, мэр лично приехал в больницу и нажал на врачей, чтобы те обеспечили всю донорскую кровь, которую только смогут найти. Забрали даже кровь, предназначенную для Толика.

– Суки! – бессильно выдохнул Сергей и обхватил свою гладко выбритую голову руками. – Он же там подыхает, а они…

Тишина в воздухе, казалось, застыла, в ожидании того, кто ее нарушит первым. Я посмотрел на Косматого, который был на грани срыва, затем на парней, сидевших на своих местах, и, наконец, остановил взгляд на девице. Она, как и я, взволнованно смотрела то на одного, то на другого, наверное пытаясь понять, что же мы теперь будем делать. И глядя на нее, казавшуюся мне воплощением здоровья и воли, но теперь пребывающей в растерянности, я вдруг кое-что понял. Именно сейчас, когда все совсем плохо и казалось бы ничего уже не поделаешь, нам парням нужно держать себя в руках и бороться до последнего.

– Ну что, пацаны, – обратился я к оставшейся троице доноров, – давайте отольём еще по пол-литра.

Сергей посмотрел на меня не верящими глазами:

– А чё, можно? Вы же недавно каждый по триста сдали.

– У тебя есть идея получше? – ровным голосом спросил я.

Врач и медсестра удивились, когда я второй раз появился у них в комнате. Но еще большее удивление у них вызвала моя просьба.

– Нет, ни в коем случае! Вы уже сдали свою порцию. Больше нельзя, особенно тем, кто сдает в первый раз, – отказывался врач, толстый и лысоватый мужчина лет сорока. Он явно боялся брать на себя такую ответственность.

– Поймите, там мой друг, он умрет без этой крови.

– Это еще вопрос, пусть поищут по другим больницам – наверняка, где-то что-то завалялось. Или найдите других доноров. А вот вас после сдачи почти литра крови точно придется откачивать. Я по вашей милости не хочу иметь неприятностей.

– Никаких неприятностей, я вам слово даю. И потом, никого не надо будет откачивать, просто станет немного дурно и все, – я, конечно, слегка преувеличивал, но сейчас был готов врать и вымаливать их согласие ради спасения Толика.

Однако, сколько я не убеждал врача, опираясь на свои медицинские знания, он стоял на своем. Я бы на его месте давно оценил ситуацию. Время шло, а дело не двигалось с мертвой точки. Тогда я позвал Сергея с друзьями в комнату. У них были свои методы убеждения, и, надо сказать, весьма действенные.

Я решил сдавать свою порцию первым. Пока кровь медленно покидала мое тело, я успел один раз отключиться, но, к счастью, ненадолго. Врач, то и дело вытирая платком лицо, уже не раз просил отменить процедуру, но я, стараясь не выдавать слабости, приказывал ему продолжать. Косматый стоял за плечом у испуганного врача и смотрел на меня.

Помню, когда вытащили иглу из вены, я осторожно огляделся вокруг – пока еще в сознании. Не замечая тревожных взглядов, обращенных на меня, я с помощью Сергея осторожно поднялся.

– Все в порядке, я сам, – отстранил я его слабым голосом.

Сделав пару неуверенных шагов к двери, я почувствовал, что пол вдруг начал уходить из под ног, комната подернулась мутной дымкой и завертелась перед глазами. Подхвативших меня рук я уже не почувствовал.

Как это часто бывает во снах, свое окружение я видел нечетко. Различались лишь откинутое кресло, в котором я полулежал, и врач, забиравший у меня кровь. Во сне он превратился в высокого и сильного мужчину – гораздо привлекательней, чем в жизни. Его даже не портили небольшие, как у вампира, клыки, торчащие изо рта, и неестественно-алого цвета губы, словно накрашенные помадой. Доктор Дракула нависал надо мной, дьявольски улыбаясь.

Со словами «Думаю, тебя нужно инициировать очень мягко», он склонился ниже и впился зубами мне в запястье. От боли снова стало дурно, но растерянность продолжалась лишь мгновение. Опомнившись, я стал бить его свободной рукой по голове. В удары я вкладывал всю свою ненависть и страх к чудовищу, и очень скоро его голова превратилась в кровавое месиво. Однако вампир с легкостью выдержал град сыпавшихся на него ударов и по прежнему высасывал из меня кровь.

Казалось, что все мои старания, не смотря на видимые повреждения, напрасны. Я стал выдыхаться, и мои попытки вырваться слабели с каждым ударом. В какой-то момент я прекратил всякое сопротивление и увидел своего врага в новом свете. Теперь я почти не испытывал боли, напротив, мне было даже приятно ощущение того, как кровь медленно покидает мое тело. Я отрешенно наблюдал за тем, как дергается кадык моего убийцы, всякий раз, когда он, причмокивая, заглатывал очередную порцию крови. Все происходящее вдруг показалось мне эротичным, и я захотел прикоснуться к нему.

Опустив руку ему на спину, я погладил ее и, скользнув ниже, к его ягодицам, почувствовал, как меня охватывает возбуждение. Доктор поднял свое измазанное кровью лицо и, посмотрев на меня, понимающе улыбнулся. Он знал, о чем я думал, что чувствовал в этот момент. И по его взгляду я понял, что он хочет того же самого.

Трудно описать что было потом, но все случайные мысли, загнанные в угол фантазии, вынырнули из темноты души на свет. Я более не мог себя сдерживать. Оторвав голову доктора от моей руки, я притянул его к себе и впился в его губы. Моя кровь размазывалась по нашим лицам, что приводило меня в неистовство, мне хотелось большего. Неожиданно мой партнер отстранился сам и взглянул на меня. Доктора не было и в помине, теперь это был Денис.

Когда я открыл глаза, то не сразу понял, где нахожусь. На душе остался мерзкий осадок, противный вдвойне еще оттого, что я по-настоящему возбудился. Вот и якшайся после этого с голубыми. Стараясь не обращать внимание на возникшую во время сна эрекцию, я огляделся.

Подвесной потолок с витиеватыми узорами показался мне знакомым. Осторожно повернув голову, я посмотрел на стены, покрытые рельефными белыми обоями. В углу напротив стоял огромный телевизор и кожаное кресло, рядом был небольшой стеклянный столик с небрежно брошенной на него кипой журналов. По телевизору показывали какой-то фильм, но я ничего не слышал. Через несколько секунд я все же догадался, что со слухом у меня все в порядке – у телевизора был выключен звук. Тяжелый взгляд скользнул дальше по стене и наткнулся на большое окно, за которым раскинулась темень. Получается, я нахожусь в сауне Толика. Интересно, который час?

Я приподнялся и почувствовал, как у меня закружилась голова. Откинувшись на спинку кожаного дивана, оказавшегося подо мной, я закрыл глаза и попытался подавить возникшую тошноту. Спустя несколько секунд скрипнула дверь, и я услышал женский возглас:

– Проснулся!

Глаза открылись, но слишком поздно, я увидел лишь спину убегающей девушки в бежевом халате. Пока я пытался сообразить, что к чему, дверь снова открылась, и в комнату вошел Сергей, а следом – та самая беглянка. Несмотря на общую слабость, я все же не мог не обратить внимания на то, что халат на ней был довольно откровенный. Он недвусмысленно намекал на ее превосходное тело. Догадаться о роде ее занятий тоже не составило труда.

Косматый подошел ко мне и с чувством пожал руку, отчего я, невольно крякнув, повалился набок. Его тут же оттеснила девушка и склонилась надо мной.

– Ну, кто ж так делает? Он только очнулся, а ты… – с упреком произнесла она, и принялась гладить мой лоб.

Приятная прохлада ее нежных пальцев сделала свое дело, и я почувствовал себя гораздо лучше. Открыв глаза, я увидел ее лицо над собой. На нем было слишком много косметики, делавшей ее старше, но глаза выдавали истинный возраст. Мне показалось, что мы с ней одногодки или же она чуть младше меня. Я перевел взгляд на Сергея.

– Как Толик? – спросил я неокрепшим голосом.

– Будет жить.

– А парни?

– Оклемываются. Никто, кроме тебя, сознания не терял, но ты бы видел их бледные рожи.

Появившаяся на его лице улыбка, изменила Серегу – несмотря на сверкающий золотой зуб, и бандитскую физиономию, он стал больше походить на довольного мальчишку, чем на заматерелого «братка», и я в очередной раз понял, что ни черта не разбираюсь в людях. А еще я неожиданно обнаружил, что мне нравится запах склонившейся надо мной девушки.

От нее пахло ненавязчивыми духами, яблочным шампунем и свежестью. На шее у девушки красовалась небольшая татуировка бабочки, с ярким замысловатым узором на крыльях. Видимо, я не совсем еще проснулся, потому что на моих глазах бабочка пару раз взмахнула крыльями. Мне вдруг подумалось, что она является олицетворением всего хорошего, что есть в людях. Наверное, такую бабочку можно найти у каждого, просто у некоторых ее почти не заметно, но она все равно есть. Брр! О чем это я?..

– Молодец, Паха, – Косматый посмотрел на меня, и в его взгляде я прочитал еще одно крепкое мужское рукопожатие, которое приберегается только для истинных друзей. – Ты настоящий пацан.

После его простых грубоватых слов мне стало легко на душе, и я испугался, что если он еще отвесит какой-нибудь из своих комплиментов, я не выдержу и расплачусь от горячего приятного кома в груди. Кажется, девушка правильно поняла меня и, тепло улыбнувшись, прошептала так, чтобы услышал только я:

– Ничего, ничего. Все хорошо.

И погладила меня по щеке.

– Кстати, знакомься, – произнес Косматый, – это Света. Будет за тобой ухаживать, пока ты здесь.

– Какой еще «здесь»? – возмутился я. – У меня занятия в институте, сессия уже скоро, да и дома дела.

– Дела подождут, а насчет института не бойся. Если тебя кто-то гнобить будет, мы забашляем. И вообще, ты теперь наш гость и тебе прописан отдых. Это уже врач сказал.

Я хотел было объяснить Серёге, что он слишком уж просто относится к жизни, но потом вдруг подумал, а может, так оно и надо. Не стоит самому все усложнять. И мои отнекивания застряли у меня в горле.

– Так-то лучше, – кивнул головой Косматый, увидев, что я решил не спорить. – Поешь фруктов, отлежись, за тобой будет ухаживать Света. Она свой человек, и сделает все, что ты захочешь.

В двусмысленности его слов сомневаться не приходилось, тем более, что я уже давно понял, кто такая эта Света. Но сейчас мне было тепло и хорошо на душе – впервые обо мне заботился не кто-нибудь из родных или близких, а сторонний человек, которому я просто симпатичен. Хотя нет, была еще Вера…

Впрочем, почему была?..

Была, не была…

Ла-ла…

Я не заметил, как провалился в сон.

Проснулся я оттого, что меня осторожно тормошили за плечо. За окном по-прежнему было темно, и только торшер в углу рассеивал по комнате мягкий свет. Мои глаза сфокусировались на Свете, державшую в руках дымящуюся кружку.

Девушка склонилась надо мной так, что вырез халата открылся, и я увидел ее налитую грудь. Мои глаза не желали отрываться от этой красоты. Но либо она не видела, куда направлен мой взгляд, либо не придавала этому значения.

– Вот, – сказала она, протягивая мне кружку, – тебе надо подкрепиться.

– Что это?

– Куриный бульон с мясом и овощами. То, что тебе сейчас нужно. А то ты с утра ничего не ел, только спал, мы уже начали волноваться.

Я присел на диване, оказавшимся довольно широким, и принял кружку из ее рук. Издалека доносились приглушенные голоса, кто-то временами хлопал дверьми, за окном послышалось, как отъезжает автомобиль. Света извлекла сигарету из лежащей на столе пачки и закурила.

– А который час? – спросил я, впервые проявив интерес к своему окружению.

– Половина первого. Работа в самом разгаре.

Я вдруг понял, о какой работе она говорит, и мне стало неловко. Я отвел взгляд, чтобы она не прочитала моих мыслей.

– Не смущайся ты так, – сказала Света, выпустив тонкую струйку дыма. – Я от тебя не буду отходить, пока ты здесь. И вообще, хватит разговаривать, ешь давай.

Вдохнув густой аромат принесенной еды, я вдруг понял, что проголодался так, что готов сейчас съесть гораздо больше, чем просто чашку супа. Сделав несколько жадных глотков, я чуть не обжегся, и часть бульона пролилась по подбородку вниз. Мое лицо покраснело от стыда.

Я перевел взгляд на Свету и увидел, что та улыбается, прикрыв рот рукой. Однако в ее улыбке не было ничего оскорбительного, отчего она невольно напомнила мне Виту. И если та была веселой девчушкой, то Света больше смахивала на взрослую женщину – как телом, так и поведением.

– Спасибо, – сказал я, утерев лицо, и снова принялся попивать суп, на этот раз осторожнее.

Она погладила меня по голове и с почти материнским выражением произнесла:

– Бедняжка, проголодался совсем.

Я утвердительно хмыкнул в ответ, потому что мой рот снова был полон. Света, затушив сигарету в пепельнице, покинула комнату и скоро вернулась с большой тарелкой. К своей радости, я увидел огромную порцию картофельного пюре, жареную печенку и зелень. Она без слов поставила блюдо на столик рядом с диваном и, усевшись в свое кресло, перевела взгляд на окно, видимо, из чувства такта.

Когда с едой было покончено, мои веки налились свинцовой тяжестью, и я почувствовал, что еще вот-вот и я окончательно засну. Света все так же без слов убрала тарелку с чашкой.

– А теперь засыпай.

Когда я снова проснулся, то обнаружил, что меня укрыли одеялом. За окном все еще было темно, но посторонних звуков я больше не слышал – где-то вдалеке едва различимо играло радио, но это был единственный звук, тревоживший ночную тишину. Перевернувшись на другой бок, я увидел Свету.

Она спала в кресле у окна, поджав под себя ноги. Луна выглянула из-за туч, и робкий луч света упал прямо на ее лицо. Меня поразило то, насколько молодой она выглядела при таком освещении. Куда-то пропало уверенное выражение лица, исчезли женственные нотки, сейчас она казалась девочкой. Девочкой, которая берегла мой покой.

Новые теплые чувства завладели моей душой. Оказывается, сколько на свете хороших людей. Не надо спешить с выводами и судить только по первому впечатлению или каким-то броским внешним атрибутам. Взять хотя бы Толика или Сергея – типичные бандиты, с такими столкнешься на улице и пожалеешь. Но это только на первый взгляд – о лучших друзьях и мечтать не стоит. Каждый из них ради друга готов на все. Или тот же Алексей, вышибала в клубе для людей сомнительной ориентации, разъезжающий на иномарке. Ведь он по-своему тоже помог мне. Или Света.

Я снова посмотрел на нее. Светлые волосы струились по плечам серебряными ручейками, руки скрещены на груди, видимо, от холода, сама сжалась в комочек в этом огромном кресле. И глаза, поблескивающие в темноте двумя точками…

– Ты не спишь? – прошептал я.

– Ничего, сейчас засну.

Она повернулась ко мне спиной и зябко повела плечами. Я сглотнул слюну так, что мне показалось, будто это слышали все, кто был в здании.

– Свет.

– Что? – спросила она, не поворачиваясь.

– Если тебе холодно, то иди ко мне. Здесь места на двоих хватит.

Я видел, как напряглись ее плечи, и она предстала передо мной словно раскрытая книга. Мне были понятны все ее мысли.

– Не переживай. Сегодня я на такие подвиги не способен. Просто вместе будет теплее, а то еще простудишься у окна-то.

Света не ответила мне, и я решил, что все испортил. Зачем я только поддался этому дурацкому порыву? Конечно, любая девушка на ее месте истолковала бы мои намерения соответствующим образом. Как, наверняка, истолковала и она. Только зря оскорбил хорошего человека. Она ведь сейчас, наверное, думает, вот, мол, парень, спит в одной комнате с проституткой, так почему бы не воспользоваться моментом.

Я готов был извиниться, но она молча встала и подошла к дивану.

– Это все? – спросила она, глядя на меня сверху вниз.

– Да. То есть, нет. То, что ты думаешь, это все неправильно, и потом я так не могу.

– Чего не можешь?

– Ты знаешь.

Она покачала головой:

– Ты сказал «не могу», но не «не хочу».

Почему я вижу Веру в каждом лице?

– Да ладно, не переживай. Верю я тебе, верю, – она взъерошила мои волосы.

Света потянула за пояс, узелок развязался и халат соскользнул к ее ногам. Теперь из одежды на ней остались лишь белые шелковые шортики.

– Это еще зачем? – испуганно спросил я.

– Голым телом гораздо теплее. И потом, – усмехнулась она, – ты ведь все равно так не можешь.

С этими словами Света залезла ко мне под одеяло и, повернувшись спиной, заставила обнять ее за талию.

– Спокойной ночи, – прошептала она.

– Спокойной ночи, – также тихо ответил я.

Несмотря на мои опасения, заснули мы довольно быстро.

Глава тридцать вторая

Конец пути

Следующие три дня пролетели в одно мгновение. Меня словно вытащили из омута повседневной жизни и переместили в волшебный оазис. Я был в тепле, уюте и окружен заботой. В такой обстановке немудрено было расслабиться.

Света оказалась верна своему слову и действительно не отходила от меня. После первой совместно проведенной ночи между нами ничего не изменилось. То есть, по-своему, конечно, изменилось, мы общались теперь на личные темы, которыми делятся лишь самые близкие друзья. Мы по-прежнему спали вместе каждую ночь, но так и не перешли ту черту, после которой мужчина может назвать женщину своей. Мне нравилось обнимать ее роскошное податливое тело, ей нравилось греться об меня, однако чего-то большего не происходило.

Кормили меня буквально на убой, вкусно и много, не забывали также о деликатесах: шоколаде, мороженом и фруктах. К окончанию моего пребывания в сауне, я даже успел, как мне кажется, пополнеть на лицо. Сергей регулярно наведывался ко мне и интересовался самочувствием. От него я узнавал новости о Толике. Здоровье последнего было уже вне опасности, и теперь тот шел на поправку. Посетителей к нему пока не пускали, но Косматый узнал, что тот пришел в сознание на второй день и открыл глаза. Врачи сказали, что если бы не его великолепное здоровье и вовремя подоспевшая кровь, он бы не выдюжил. Мне было приятно осознавать, что я действительно помог кому-то. Вера бы мной гордилась.

Если Косматый и подозревал, что между мной и Светой отношения вышли за рамки больного и ухажерки, то не подал виду.

За это время я думал о многом – Вере, родителях, институте, но по большей части о себе. И еще больше укрепился в своем решении положить конец затее с Александром. Я больше не испытывал презрения к Денису, эти чувства остались в прошлом. За последние дни мне вдруг стало понятно, в чем заключалась моя ошибка. Раньше я готов был слушать кого угодно, но только не себя. Наверное, я просто не доверял себе. Но попав на время в этот оазис, я понял, что у всех нас разные пути в этой жизни, и не стоит считать чей-то путь более верным. Чей-то, но только не свой.

– Я рад, что ты выздоровел, – сказала на прощание Света и поцеловала меня.

Она даже не представляла себе, насколько я излечился.

Открыв дверь в квартиру, я услышал знакомое мяуканье и вдруг с ужасом вспомнил о Луцике – ведь я совершенно забыл о нем за эти дни. Выбежав ко мне, молодой кот привычно потерся о ноги и заурчал. Если он и был жутко голоден, то по нему этого не было заметно.

На кухне его миски с едой и водой были полны. На столе лежала записка:

«Где тебя носит? Изверг, ты совсем забыл о котенке. И обо мне тоже. Это непростительно. Мне надо серьезно поговорить с тобой»

В конце целые две строчки были старательно зачеркнуты, и сколько я ни старался, выяснить, что же там написано, у меня ничего не получалось. Чуть ниже стояла подпись «Вера». Я видел, что записка составлена в спешке и, видимо, в сильном волнении – привычный Верин почерк на этот раз был размашист и нестроен. Мне это совсем не понравилось.

Наверное, мне все-таки следовало связаться с Верой, пока я держал постельный режим. Наверняка, она сильно волновалась, хоть и постаралась скрыть это за шутливым тоном своей записки. Я вернулся к словам «поговорить с тобой», и меня вдруг осенила мысль. А что если разговор касается вовсе не моего необъясненного отсутствия, а чего-то другого? Например, Александра. Вдруг он раскололся и выложил всю правду о Выкидышах? Тогда я последний подлец в ее глазах. И все мои планы могут рухнуть в одночасье.

О боже, только не это! Только не сейчас, когда я начал все понимать.

– Паша!

Я закрывал дверь трясущимися от волнения руками, когда меня окликнули сзади. Это оказался Денис – запыхавшийся и покрасневший от бега на пятый этаж. Сейчас мне было совсем не до него.

– Хорошо, что я успел застать тебя. Косматый мне сказал, что ты поехал домой. Я боялся, что мы разминемся.

– В чем дело?

Я хотел как можно быстрее отделаться от него.

– Ты пошел искать Веру?

– Да, и сразу хочу сказать, что с твоей дурацкой затеей покончено. Я больше не играю в эти игры. Так что отстань от меня.

– Именно об этом я и хотел с тобой поговорить, – отдышавшись, произнес он и, убрав руку с перил, подошел ко мне ближе.

– Денис, даже не думай меня отговаривать! – я отступил назад, а мой голос больше походил на едва сдерживаемый крик. – Я не хочу давиться очередной порцией твоих аргументов, и не хочу, чтобы ты манипулировал мной. Мне все это надоело! Я постараюсь сам разобраться с Верой без чьей-либо помощи. Все, концерт закончен! Выкидышей больше нет!

Он терпеливо ждал, пока я выговорюсь. Его губы презрительно скривились, и я вдруг увидел прежнего Дениса.

– Ты, как всегда, ничего не понял, Пашка. Дурак ты, дурак! Твоя правда только в одном – Выкидышей действительно больше нет. И знаешь, почему? Потому что Вера бросила тебя! Она живет у Александра с того самого дня, как ты пропал. И он меня тоже бросил! Нас обоих ки-ну-ли!