Дурное начало

Глава 4 «Прогулка и Разговоры»

Незнакомый голос звал. Пытался докричаться. Некто тряс за плечо…

Внезапно вырвавшись из сонной пелены, Морриган распахнула глаза и подобно сове уставилась на встревоженное лицо Алима. Мужчина наклонился над девушкой, держа ту за плечо. По открытому рту казалось — пробуждение застало эльфа на середине фразы. Едва убавив плещущееся в глазах беспокойство, маг спросил.

— Ты в порядке? Не смог разбудить, сколько ни тряс. По признакам, кошмар… и не из простых. Вскрики — будто бьют. Затем начало трясти… Знаешь, судороги вызывают во мне теперь не лучшие воспоминания.

Чародейка по-прежнему не сводила с эльфа широко открытых глаз и тяжело дышала. Медленно прикоснувшись к щеке, та обнаружила обильную испарину. Быстро остывающие в вечернем воздухе капли покрывали кожу тончайшим бисером.

— Я…

Поморщившись, Морриган попыталась собрать разбегающиеся мысли. Какие бы слова девушка не собиралась сказать в ответ — те выветрились быстрее, чем добрались до языка. Возразить — будто все нормально? Ложь слишком очевидна. Признать проблему? Но, в чем та состоит? Прикоснувшись ко лбу чародейка сконцентрировалась, вызывая в памяти образы, принесенные дурным сном.

Лес. События разворачивались в лесу. В искаженной версии привычного для Морриган места. Могло показаться — недавно тут бесновался пожар. Но на деревьях отсутствовали следы огня. Взор застилала серая дымка, через которую сверху пробивался яркий рассеянный свет, лишенный оттенков. Взвесь в воздухе не ощущалась как туман, не имела запаха. Запахи отсутствовали вовсе. Растительность выглядела почерневшей и засыхающей. Изредка с неба в тихом танце опускались крупные хлопья пепла, который, сколько хватало глаз, покрывал вокруг почву. В некоторых местах, казалось, тот ещё тлел, добавляя в тусклую палитру единственный яркий оттенок. Темно-багровый отсвет углей. Образ вызывал ассоциацию с недавним полем битвы. Но там, в дымке, скрывалось нечто важное. Деталь, ускользающая из памяти вместе с четкостью тающего следа сна. На сознание давила уверенность — именно этого элемента не хватает, дабы сформулировать подсказку…

Выдохнув, Морриган вновь открыла глаза.

— Сон необычно ярким казался. Признаюсь — такое впервые со мной. И… спасибо. Никто добровольно не захочет запертым быть в кошмаре и одной лишней минуты.

— Пожалуйста. Скоро зайдет солнце.

Действительно, ночь стояла на пороге. Для разнообразия та представала в облачении чистого неба, усеянного звездами. Мерцающие огоньки разгорались, занимая место уходящего светила и обращая купол над головой в чудесное сокровище рассыпанных на черном бархате бриллиантов нежнейших оттенков. После бередящих мысли образов сна такая картина выглядела умиротворяющей. Пусть созерцание небесной красоты на поле, где прошедшим днем сгинула не одна тысяча душ, и вызывало внутренний диссонанс.

Молчание тянулось минута за минутой. Но только Алим выглядел так, будто испытывал дискомфорт. Наконец, решившись, мужчина озвучил не дающий покоя вопрос.

— Сны. Такое точно — впервые?

Немного помолчав, Морриган неохотно ответила.

— Да.

— Ладно.

Вновь возникла пауза, и вновь первым ту нарушил эльф.

— Почему Лотеринг?

— Почему нет? Как сказала, дорогу…

— Брось. Для тебя, полагаю, вокруг сплошная дорога. Только выбери маршрут.

— Не знаю выведать что желаешь. Короче дорога. Опасностей меньше. Кроме Тракта под боком, деревня стоит на реке, что страну рассекает на север и юг. Перекресток путей. Мало? Отлично! Куда тебя, эльф, ноги несут? Лотеринг пристань имеет. Вверх по течению — цепочка озер, затем гладь Каленхада до самого острова с манящей так башней. Иная дорога задержит столь жалкого пешехода до первого снега.

Алим поморщился и при столь резком упоминании собственной расы, и при столь беспощадной оценке того, как путешественника.

— Да. Мои цели прозрачны и неизменны. Вернее, одна конкретная. А каковы твои?

— Это забота? Или страх — куда двинется страшная ведьма?

— Всего понемногу. Ну, страха больше конечно.

Морриган рассмеялась. Но смех тот казался прохладным, а не веселым.

— Сначала Дункан. Теперь ты. Что всем так интересно… Будто нет магов вне круга. А знаешь… Пожалуй направлюсь тоже в Кинлох. Поведай собственный план. Вот ты у башни. В списках без времени сгинувших Стражей. Как возвращенье обставишь, чтобы Храмовники не вздернули сразу? Не боишься вернуться только затем, чтобы погибнуть?

Маг пожал плечами и ответил без особого огонька в голосе, подразумевая, что пока слабо верит в успех.

— Нет хитрого плана… Но и задача не невыполнима. Попасть в Твердыню Кинлох проще, чем ту покинуть. Живым. За прожитые годы разнообразных слухов прошло через мои руки немало. Если отбросить сказки, да фантазии, получится, что внутрь башни не раз проникали грабители. Вот первый вариант. Кроме того, некоторым магам таинственным образом удается поддерживать контакт с окружающим миром в обход препонов Храмовников. Иногда за углом, вполголоса, случались разговоры об организации, объединившей магов, живущих вне круга. Вот и второй вариант.

— Значит не безнадежно. Тебе есть по пути, что обдумать.

— А тебе на что сдался круг?

Девушка посерьезнела и умерила издевку в голосе.

— Мать с уважением о библиотеке Твердыни Кинлох отзывалась. Впрочем, нередко разговоры об этом оканчивались странно. Шуткой. Будто лучшие тома собственной рукой туда доставлены.

Морриган фыркнула, демонстрируя отношение к подобным заявлениям, и продолжила.

— Хочу взглянуть на книги те. Цель твоей не хуже.

— Зачем?

— На каждый мой вопрос ты возвращаешь два. Кто здесь хитрый лис, а кто невинная овца? Как говорила — с магией творятся странности. Надеюсь книги смогут дать ответ.

Алим кивнул, не став допытываться дальше. Чародейка начинала закипать, и интуиция или иное внутреннее чувство остановило мужчину прежде, чем давление стало излишним. Отвернувшись, эльф вновь направил взор на северо-запад. Во взгляде мужчины отражались оттенки розового и кроваво-красного, медленно набухающие темно-фиолетовым, чтобы слиться с чернотой, пожирающей последний лоскут лазури. Встав и отряхнувшись, Морриган уловила выражение мага.

— Может из двоих направление сменить хотел бы именно ты? Не раз и не два ловила взгляд твой на опушке в том направлении.

Пожав плечами, Алим легко и ровно ответил.

— Были такие мысли. И не раз. Но времена эмоций миновали вместе с детством. Взвесив шансы, как учат в круге — я избавился от дурацких иллюзий. Потому об этом не беспокойся. Если в лесу не бросишь — то спутниками будем до предместий Лотеринга.

— В пределах круга учат особому мышлению?

— Мышлению?.. Нет. Не знаю. В круге с детства вбивают умение трезво смотреть на факты, уметь отстраняться — чтобы взглянуть на ситуацию со стороны. Способность отсекать эмоции от принятия решений. Без этого не дотянуть до совершеннолетия, не то что до Истязаний. Жизнь в замкнутом коллективе, в замкнутом пространстве, в пределах жесткого свода правил… Когда кошмары — не просто кошмары… А эмоции могут ранить не только тебя самого…

Прищурившись, маг повернулся к чародейке, напряженно и внимательно следящей за мимикой и интонацией мужчины. С некоторым мрачным удовольствием, прорезавшимся в голосе, тот спросил.

— Знаешь, почему большинство великих кругов размещены по свету в башнях?

— Откуда мне. Лестниц любители или ущербность деликатного характера прикрыть требуется?

Эльф хмыкнул и качнул головой, принимая озвученную версию.

— Да. Толкований много. Одни считают, так проще охранять. Другие — что так мы ближе к Создателю. Иные — в случае чего так легче магов сжечь. Есть версия, что вид из окон дает перспективу. Ещё одна — что это символ, в котором каждый видит власть Церкви. Но любимая — поинтереснее. В каждой келье действительно присутствует оконце. Так вот, оно там не для солнечного света или рассматривания звезд. А чтобы каждый в темный час имел свободный выбор — открыть и прыгнуть вниз, или остаться и встретить новый день. Об этом мало говорят, но трюк отсеивает слабых лучше Храмовников, суровых правил и угроз, присущих изучению искусства.

Морриган склонила голову чуть на бок и, вспоминая, произнесла.

— Прямо как Дункан говорил. Но те слова звучали про тебя.

Удивленно вскинув брови, Алим позволил себе мрачноватую усмешку и кивнул.

— Тонко подмечено. Но вспомни тогда и мои возражения. Приговор мне выносил Командор. В моем примере маги приговор выносят себе самостоятельно.

— Тех, кто сам судил себя считаешь слабаками. Правда?

— Пожалуй, да.

Морриган нахмурилась и уточнила.

— Не сказал — кого из них? Кто прыгнул или кто остался?

— Опять в точку. Не сказал. Выдвигаемся? Зябко.

Проводив шагающего к опушке эльфа взглядом, девушка в легком недоумении покачала головой. И двинулась следом.

Отрезок по ночному лесу обошелся без приключений. Ночной Тракт вовсе выглядел умиротворенно. Над головой размеренно мерцали звезды и восходил молодой жемчужный месяц, справа и слева — с негромким шуршанием листвы под порывами прохладного ветра покачивались кроны деревьев. Полог тишины разрывали только отдельные выкрики ночных птиц и далекое эхо волчьего воя.

Каждый из путников, меряя время до восхода шагами, молча обдумывал сказанное и оставшееся не озвученным, произошедшее, а также так и не случившееся. Морриган мало интересовалась мыслями спутника. Тем более, тот неизменно держался на два шага впереди. Собственный ум девушки, сделав пару кругов, вновь соскользнул к воспоминаниям о недавнем кошмаре. Будто помыслы, подобно камням, тянуло к мрачному дну. Вновь и вновь обдумывая возможное значение произошедшего, чародейка натыкалась только на остывший след и недостаток информации для рациональных выводов. В конечном счете Морриган приняла решение с большей осторожностью и внимательностью относится к собственному поведению, перемене настроения и иным, пока скрытым, симптомам. Либо уже накопившиеся странности имели четкую взаимосвязь, сходясь к единственной первопричине. Либо чародейка разом и впервые столкнулась со скопом разношерстных проблем. И при текущем раскладе — трудно выбрать, какой из двух вариантов хуже.

Монотонность ходьбы и ландшафта делали сознание заторможенным. Казалось, до появившихся вдали темных очертаний холма ещё далеко, как вдруг тот оказывался справа или слева и проползал мимо. Медленные мысли запоздало вызвали озарение. Низины позади. Тракт, как древнее копье, начал пронзать складки ленивого всхолмья, пролегающего от высоких холмов Саутрона на востоке до Глухомани на западе, широко раскинувшейся между Редклифом, Западными холмами и хребтом Морозных гор. Дорога словно шагала по вершинам, оставляя внизу сокрытые в темноте лощины.

Когда справа, на востоке, небо начало приобретать иные оттенки, кроме глубокой черноты — Алим без слов признал поражение, уступив Морриган. Единственный усталый вздох и мужчина, чуть сбавив темп, пропустил даму вперед. Та выразила согласие легким кивком, без ликования или иных эмоций, и лента дороги побежала дальше.

С первыми золотистыми лучами солнца, лес наполнился жизнью. Далеко разлетающееся эхо кукушки. Гортанное карканье ворон, переплетающееся с пересвистом овсянки и песней пеночки. И конечно трели десятков видов соловьев. Морриган остановилась, осматривая с края Тракта ближайшую арку, массивным основанием упирающуюся в вершину холма с парой столетних сосен. Верхние ветви как раз нависали над полотном дороги, будто протягивая руку помощи желающим спуститься.

— Здесь Тракт покинем. Затем в лощину за холмом. Та немного восточнее уведет, но это ходьбы на пару часов. Видишь? Затем среди вершин прореха видна. Значит повернет и лощина на север. Туда нам и нужно.

На холмах лес сплошь состоял из хвои, а та, преимущественно, из сосен. От того пологие вершины в солнечном свете приобретали бежевый оттенок толстого слоя выцветших иголок. Но по мере спуска в лощины, в нижней части которых нередко тихо журчал малозаметный ручеек, растительность менялась в пользу раскидистых широколистных деревьев, пышных кустарников на прогалинах, папоротников и мхов в тенистых участках. После спуска накопившаяся за ночь усталость сделала движение по новой тропе непомерно сложным. И Алим с Морриган, негласно согласившись, устроили привал на солнечной опушке. Здесь пахло свежестью и соснами, а по низкой зелени у черты леса разбрызгало, как капли крови, спелые ягоды костяники.

Оставив хмурого подуставшего мага размышлять в одиночестве, чародейка, не обронив и слова, широким шагом растворилась в лесной чаще. Мужчине осталось гадать — сказанное тем ранее обернется былью или останется мрачной шуткой. Знакомый силуэт вновь появился только полтора часа спустя. Приближаясь, девушка потрясла за длинные уши тройку крупных зайцев-беляков со свернутыми шеями.

Бросив добычу на траву, Морриган спросила.

— Мясо сырое или на огне приготовленное?

С легким недоумением склонив голову, Алим усмехнулся.

— Это предложение пойти собрать хворосту для костра? А дыма в такую погоду не боишься?

Равнодушно пожав плечами, девушка вернула ответ тем же тоном.

— Просто спросила. Дыма коли боишься — под хворост ветки сухие собирай, что не опали с деревьев. Лучше береза. Береста тоже в дело пойдет. Ищи в низине. Хм… На растопку и нижние ветки сосен сойдут.

Эльф всем видом выразил сомнение, что в таком лесу присутствует сухая растопка. А если и да — то вряд ли получится обойтись без дыма. Между тем, мужчина встал, отряхнулся и отправился в чащу. Морриган, даже не повернув головы, раздраженно фыркнула. Выбрав неподалеку на склоне тенистое место, куда солнце заглядывает только второй половине дня, девушка сложила рядом вещи и присела на траву. От земли тянуло прохладой. Вынув из сумки королевский охотничий нож, чародейка подбросила тот в руке. Осматривая ножны, украшенные тонкой гравировкой под розы с золотой нитью — усмехнулась. И спорно приступила к срезанию дерна и выемке грунта.

К возвращению Алима на склоне красовалась одно небольшое отверстие с грушевидной ямкой, глубиной по локоть. И ещё одно, в полуметре, уходящее горизонтально в сторону, чтобы соединится с первым. Маг принес толстую стопку содранной бересты и охапку вполне сухих веток от полуметра до двух. С удивлением оглядев творение рук чародейки, тот стал молча наблюдать за приготовлениями. Надорванная береста, веточки, после нарезки похожие на пышные цветки, извлеченное из сумки миниатюрное кресало в форме подковки. Спустя четверть часа в углублении мирно затрещало практически бездымное пламя.

Умелые женские руки быстро освежевали двух зайцев над другим квадратом снятого грунта, которым затем и прикрыли кровь, потроха и шкурки. Прихватив лапы палочками, Морриган отправила тушки в огонь. Скептический взгляд без слов подчеркнул, кому в отряде какая отведена роль. Прежде чем нарочито обуглившееся кушанье оказалось готово, чародейка успела спуститься к ручью и умыться.

После трапезы маг вполне серьезным тоном подытожил.

— Признаюсь — чувствую себя глупо.

Чародейка пожала плечами, и едко отметила.

— Значит в гармонии ты с тем, как выглядишь.

Эльф только покачал головой и улыбнулся. Девушка, тем временем, воспользовавшись свежим прутиком умело связала лапы третьего зайца, вытянула тушу в длину и, приложив к той ладонь, произнесла.

— Фриус. Теначи.

С задумчивым видом понаблюдав за происходящим, Алим спросил.

— Не в первый раз слышу из твоих уст сопровождение заклинания ритуальной фразой. И каждый раз испытываю любопытство. Зачем? Ведь фразы на… старом Тевене? Они не имеют никакого отношения к заклинаниям.

Закончив подвязывать подмороженную тушку к поясу, Морриган нахмурилась, но ответила.

— Нет в этом удивительного ни капли. Так мать вдалбливала в дочь руны заклинания составляющие.

— Из упомянутого ранее следует вывод, что твоя мать — выдающийся заклинатель. Трудно представить, чтобы та в ходе обучения магическому искусству навязывала бессмысленные вещи.

Пожав плечами, чародейка ногой засыпала угли и подала знак выдвигаться в путь.

— Странно или нет, зависит от точки зрения. Привычки — спутники наши. И куда более верные, чем иные союзники или враги. Мать заставляла учить фразы столь совершенно как и сами заклинания. Нередко затем, после злобного смеха, напутствие слышала — коли встреча случится с Магистром Империи, то хоть общие темы для разговоров возникнут.

— Хм… Боюсь фраза на древнем Тевене вернее предупредит Магистра о намерениях, чем послужит темой для беседы. Звучит как шутка. Не очень смешная.

Замерев на середине шага, девушка неуверенно качнула головой, то ли соглашаясь, то ли нет.

— Мысль такая посещала. Юмор у матери необычен, но за ширмой небрежных издевок, полагаю, скрывалось иное. Думаю мать умело играла на тяге моей к таинству магии. И глаза отводя, вместе с искусством древнему языку обучала. Отдельно терпения у юной южанки на забытые фразы никогда б не хватило.

— Должен признать… Если так и было… Это как минимум ловко, хитро и… мудро? Моим бы учителям такую изобретательность.

— Мать все обращала в головоломку, решение которой искала упорно. Казалось порой — что я тоже только задача, к которой старуха искала ответ.

— Заранее прошу прощения…

Перебив эльфа, Морриган осекла того, предваряя фразу резким горловым звуком раздражения.

— Коли прощение нужно авансом, то просто не стоит затем оскорблять.

— Нет… Да. Мда… Дело в том, что ты постоянно говоришь о матери в прошедшем времени. Она умерла?

— Я…

Чародейка сдвинула брови задумавшись. Эмоции служили плохим советчиком, факты отсутствовали, но инстинкты подсказывали — да, так и есть. Однако, разум девушки отказывался перевести такой вариант исхода встречи с загадочным гостем из области осторожных гипотез в однозначные выводы. А потому, хоть и запнувшись, девушка сформулировала ответ обтекаемо.

— Не виделась с матерью некоторое время. Чего не видела — того не знаю. Но в последнюю встречу — та здоровой вполне и бойкой смотрелась.

Алим подметил явное противоречие, но отступил, удовлетворившись услышанным. Дальнейшее путешествие в течении остатка светлого времени по дну неспешно забирающей к северу лощины обошлось без приключений. А единственным спутником двух одиноких фигур оставался оживленный шум обитателей мирного леса.

Хорошее не может продолжаться долго. Ночью звезды незаметно скрыли пришедшие с востока облака. А за пару часов до восхода, без вступления, тихо хлынул прохладный дождь. Первоначально, к удаче путников, те приютились под огромным рухнувшим деревом, покрытым густым мхом. Широкий ствол давал защиту от осадков и сберегал толику тепла. Тем не менее к восходу, когда хмурое серое небо перестало ронять вниз капли, оба оказались промокшими до нитки.

В итоге просыпаться и отправляться в путь пришлось как есть, сквозь молочный туман, окутавший лес из-за дождя и прохладного воздуха, стекающего с холмов к низинам. В противовес к прошлому дню — звуки леса притихли. Пения птиц практически не было. Ветер стих.

Морриган, вместо ободряющих слов или приветствия, коротко поинтересовалась собственным поведением ночью. Проснувшийся с началом дождя и до рассвета дремавший урывками Алим констатировал — девушка во сне дергалась и выглядела напряженной. Но и только, ни криков, ни судорог.

Спустя каких-то десять минут пути чародейка остановилась, скривилась и прислонила к ближайшему стволу посох. Ничего не говоря, девушка скинула вязанную из шерсти безрукавку. И, демонстрируя замешкавшемуся позади эльфу идеально прямую спину, лишенную изъянов от ключицы до поясницы, сняла рубаху. Снова накинув безрукавку, Морриган аккуратно повесила рубаху на верхушку посоха и так двинулась дальше. Через плечо прилетел ехидный вопрос.

— Завидуешь?

Попытавшись абстрагироваться от вспыхнувших эмоций, мужчина ответил максимально ровно и не заинтересованно.

— Посоху? Да… Пожалуй. Жаль, что не прихватил из лагеря подходящей палки.

Девушка расхохоталась, наполняя невзрачное окружение звонким весельем.

— Впервые с мужчиной встречаюсь, что на отсутствие палки жалуется. Хочешь первым пойти?

— Некто мог бы и согласиться обменять двойное унижение на столь желанный приз. Может даже и не заметил бы цены до первого неаккуратного шага и колкого замечания. Но мне позволь скромно отказаться.

— Вот как оно. Желанный значит…

Эльф издал долгий протяжный вздох и продолжил упорное движение вперед, молча надеясь через пару часов просохнуть хотя бы выше пояса.

К полудню удалось достигнуть в этом хотя бы частичного успеха. Впрочем, чародейка, благодаря ловкому методу, добилась большего. Из-за дымки тумана с подготовкой костра в этот раз суетились меньше. Но и подходящую растопку оказалось найти сложнее. После демонстрации сухой сердцевины собранных с деревьев мертвых веток, Эльф признал — ни при каких обстоятельствах тот не справился бы с этой задачей самостоятельно. Маг даже начал сетовать на высокомерное пренебрежении магией огня. Добавив к мясу несколько горстей собранных по пути ягод и незрелой, но съедобной лещины — обоим удалось утолить голод.

Дальнейшие часы проходили без разговоров, в притихшем лесу, из которого так до конца и не исчезли клочья тумана. Ближе к вечеру обманчивое затишье резко сменила удушливая угроза. Морриган резко остановилась, обернувшись к вставшей на крыло стае птиц. В минутах десяти ходьбы от путников, из ближайшего перелеска справа. Обернувшись к эльфу, та тихо прошипела.

— Бежим.

И бросилась влево. Прочь от угрозы — к вершине ближайшего холма. Казалось, паника ложная. Но, поначалу неразборчиво, затем явно — позади стали раздаваться знакомые звуки преследователей. Всхрапывание, рычание, поскрипывание выделанной кожи и тяжелая поступь, посылающие в кровь волны адреналина.

На мгновение обернувшись, Алим выдохнул.

— Генлоки. С десяток. В броне. С дротиками.

— Бездна!

Затормозив, Морриган обернулась, со злостью всадила в почву посох и, набрав полные легкие воздуха, отчетливо нараспев произнесла.

— Сомниа дираэ тенебраэ, анимум фурэнтэ.

Как и в прошлый раз, в стороны от девушки хлынул мрак. Без вреда пройдя сквозь Алима, тот достиг Генлоков и скрылся за деревьями. В радиусе трех десятков шагов мелкие притаившиеся птицы, вереща, хлынули в стороны. Часть порождений тьмы замерла в ступоре. Другие продемонстрировали чудное поведение — падали, дико озирались, мелко подергивались и просто убегали прочь не разбирая дороги.

Не тратя времени на наблюдение за симптомами, чародейка развернулась и побежала что есть мочи. Эльф прилагал все усилия, дабы не стать отстающим. Только четверть часа спустя, перевалив через холм, буквально скатившись по травяному склону сквозь хлещущие по лицу кусты в чащу, с разбега перескочив ручей, чтобы по инерции пробежать лишнюю полусотню метров, оба остановились. Алим дышал судорожно, задыхаясь и волей сдерживая рвущийся из груди хриплый свист вперемешку с желанием расстаться со скудной трапезой. Морриган выглядела немногим лучше, но, по крайне мере, могла осмысленно озираться. Минуты бежали, одна за другой. И ничего не происходило. Бросив на девушку вопросительный взгляд, мужчина получил в ответ пожатие плечами и кивок.

Когда дыхание приблизилось к норме, путники снова двинулись на север. Обсуждать случившееся не хотелось. Но и молчание — тяготило. Первым тишину нарушил маг, обратившись к теме более или менее знакомой, а потому — успокаивающей.

— Если подобным заклинаниями обучила мать — признаю, та на одной ступени с Первыми чародеями кругов.

Фыркнув, девушка, не скрывая презрения, ответила.

— Сравнение так себе. Ни чести, ни смысла.

— Речь о владении искусством. И только. Это заклинание… В круге схожей комбинации рун не встречал.

Потерев переносицу, Морриган про себя вынужденно согласилась. Решение подмечать каждую странность, как бы не хотелось отнести ту к удаче или невнимательности, требовало дисциплины ума и честности. Потому чародейка уже отметила эффективность заклинания, не совпадающую с воспоминаниями, как аномалию. Вопрос только в том — что из двух ложно.

— Само по себе заклинание не так и… полезно. Использовать стоит с умом. Но спорить не буду, спасло нас дважды. И не думаю, что нечто с опорой на разума тьму и кошмары окажется в книгах по магии круга.

— Ты бы удивилась… Результат можно обсуждать. Но дело не в нем. Дело в самом заклинании.

Вскинув брови, но не оборачиваясь, Морриган взмахнула рукой, прося объяснений. Алим по привычке кивнул, тут же улыбнувшись бессмысленности жеста для женского затылка.

— Твое заклинание — закрытого типа с сохранением контроля. Каждая подобная конструкция — по своему шедевр.

Между мужчиной и девушкой повисло молчание. Маг ждал реакции. Чародейка всерьез задумалась о пробелах в собственном образовании. А также о том — стоит ли о них информировать эльфа.

— Закрытое говоришь… Термин для круга типичный?

— Да.

— И он означает?

— О… Кхм. Значит, что для достижения результата однократно тратится заранее известная доля маны. В случае твоего заклинания — ты при этом осмысленно или инстинктивно можешь выделить объекты, на которые магия не окажет эффекта. Закрытые заклинания обычно не обладают выборочным контролем. А если обладают — обычно являются открытыми.

— Лестно знать. Хотя повторюсь, заклинание исключительным не считаю. Мать орудием труса его называла. А затем насмехалась, что главная привилегия трусов — хоронить храбрецов.

Мужчина закашлялся, проглатывая цветастые эпитеты в адрес матери Морриган, о которой у того складывалось впечатление до крайности противоречивое. Чародейка, между тем, перевела тему разговора обратно на мага.

— Если и выбирать, твое заклинание — настоящая редкость. Мать о таком не рассказывала.

— Ну… Оно не популярно. Может в этом дело.

— Дай угадаю. Потому что… открытое?

— Да. Верно… Импульс порождает не сама цепочка рун. Та формирует узел из маны, воздействие на который порождает импульс. Через него появляется контроль — что оттолкнуть. С этим, к слову, сопряжена также проблема поля зрения…

Внезапно из-за деревьев вспорхнул тетерев. Оба замерли на полуслове, вглядываясь в лесной сумрак и шевеление кустов дикой малины. Минуту ничего не происходило. Две. Затем нечто всхрапнуло, вальяжно раздвинуло кусты и перед напряженной парой в трех десятках шагов предстал бурый медведь. Взрослая особь короля местных лесов вызывала обманчивое ощущение неповоротливости. Поглощая ягодное лакомство, мишка с ленцой оглядел замерших без движения двуногих, будто вздохнул и побрел прочь.

Дождавшись момента, когда зверь окончательно скрылся из виду, и подождав еще пяток минут сверх того для верности, оба двинулись дальше как ни в чем не бывало. Только прибавили шагу. Эльф продолжил прерванную фразу, прилагая заметные усилия, дабы сдержать в голосе дрожь.

— Так вот. Кхм. Успешное воздействие импульса создает на узел нагрузку. Которая принудительно компенсируется маной. Маги не любят открытые заклинания за трудоемкость изучения, которая вознаграждается непредсказуемостью и риском лишиться сознания. Ты пару раз видела результат.

Девушка кивнула.

— Не дается ничто без расплаты. Однако изъяны остановить тебя не смогли.

— Заклинание способно выполнять задачи, которые другой магии не по плечу. Для меня это компенсирует риски. Кроме того, в круге моей стезей должна была стать охрана. Планы, планы…

Алим прочистил горло и продекламировал нарочито более низким и грубым голосом.

— Защита братьев и сестер от внешних и внутренних угроз. До последней капли маны. До последней капли крови. До последнего вздоха. Ну… Это старинная прокламация. Признаюсь, упоминание крови на сегодня звучит… скользко. Но в остальном — я выполняю каждый пункт до последней буквы. Если уж теряю сознание, то сделав все возможное. А дальше возлагаю надежды на верного союзника.

Морриган не пропустила последнюю фразу, немедленно вернув издевку. Но спокойно, без злобы или веселья.

— Доверие — клинок обоюдоострый.

— Заезженная фраза, которой отмахиваются циники и те, кому больше нечего сказать. Доверие неизбежно, когда ты умрешь, если умру я и наоборот. Впрочем, не хочу вечно полагаться на крепкого, закованного в сильверит коллегу. До… всего этого, в планы входило с течением лет доработать «Отталкивающее поле», дабы избавиться от наиболее неприятных изъянов. Или хотя бы сгладить.

— В тебе отлично спрятался амбиций полный маг. Со времен Империи никто не смог прославиться успехами в создании или улучшении цепочек рун. Все стерегут успехи пуще жизни. Или расстаются с той не успев раскрыть и рта.

— Согласен. Мое видение собственного будущего страдало от оптимизма. И смотри куда это привело. А у тебя…

Чародейка внезапно зашипела и со взявшейся из ниоткуда злобой отрезала.

— Опять маневры, умная беседа и стоило утихнуть волнам — мы вернулись откуда начинали?

Раздосадованный и самую малость обиженный маг цокнул языком, почесывая щеку. Медленно, как при приближении к хищнику, мужчина сформулировал ответ.

— В намерения не входило вновь спрашивать о текущих планах или целях. Поверь. Вопрос был о мечте. Твоей мечте. Наподобие моей собственной. И это соскочило с языка непроизвольно. Не хочешь — не отвечай.

Морриган поморщилась и промолчала. Гнев от ощущения, что эльф манипулирует словами бил в голову и мешал сосредоточиться. Девушка потратила минуту фокусируясь на первопричине и вынужденно признала — дело не в манипуляции как таковой. Мысль формировалась с трудом, будто не желая приобретать окончательную форму из-за скрытого внутри уродства. Чародейка опасалась, что подмеченные самостоятельно странности не ускользнули и от острых глаз спутника. Что тот сделал конкретные выводы, но промолчал. Что собственный страх, пульсирующий в узде — в чужом разуме разрастется. И сожрав все разумное за вежливой маской Алима, превратит того в непредсказуемого врага. Что это уже случилось… Морриган отметила эту странность в череде прочих. Никогда раньше ощущения и инстинкты не подбрасывали той подобных сюрпризов.

Остановившись и крепко зажмурившись, девушка произнесла.

— Это лишнее было. Что ж… Мечта. Хм…

Возобновив движение и подняв глаза к темнеющему небу, затянутому единым покрывалом облаков, чародейка продолжила начатую мысль.

— Всегда мечтала о свободе. Вырваться из липкого контроля матери. Сбежать и не возвращаться, чтобы той меня вовек не найти. Абстракт лишенный продолжения. Если обдумать — сама концепция указывала на незрелость. Не доказать. Не превзойти. Просто сбежать. Сколько… Без малого неделя, как обрела желаемое. Вероятно. И бегу пока. Осталось подменить побег погоней, м?

— Матриналис не худший месяц для начинаний.

В это темное время удалось заночевать, спрятавшись за массивным валуном серого гранита, вросшим в склон очередного холма. Неведомая сила притащила тот в эти земли, где и гальки было не сыскать. А обронив — так и оставила в одиночестве встречать и провожать пробегающее по небосводу солнце.

Следующие два дня стали испытанием воли и характера. Испытанием неожиданным и гораздо более легким для Морриган, чем для Алима.

Не происходило ничего кроме… непрерывной мороси. Каждый элемент одежды неуклонно пропитывался влагой. Неаккуратно потревоженные ветви мстили ливнем из крупных прохладных капель. Прогалины с высокой травой стали мало отличаться от преодоления брода. Мокрая обувь превратилась в проблему, грозя не шуточными мозолями. Впрочем, как и прилипающие к телу штаны с исподним. На коротких привалах Морриган поделилась хитростью. Затолкав в сапоги свежесорванный и отжатый руками мох — та на примере продемонстрировала как тот впитывает излишки влаги.

Меланхолия… Пока спутница оставалась хмурой, но целеустремленной, мужчина открыл в себе мрачную прелесть этого настроения. Стоило на пару минут остановится под раскидистым деревом — и разум цепенел, предаваясь созерцанию необъяснимо притягательного дождливого пейзажа, наполненного размеренным белым шумом. Изредка издалека доносилось тихое эхо раскатистого грома, вызывающее подобно нежному прикосновению пробегающие по затылку мурашки.

В первый вечер, продрогший и уставший эльф хотел только согреться и уснуть. Но согласен был и на одно из двух. Однако, растолкав мужчину, чародейка умудрилась организовать костер. Про заботу о дыме речи не шло — при розжиге в дело пошла и смола, и сосновые с еловыми ветки. Впервые набирающее силу пламя послужило для эльфа источником стольких смешанных, но позитивных эмоций. Волны тепла прогоняли предательскую дрожь, даря шанс обсушиться.

Выкроить время на охоту не выходило. Потому рацион обеднел до ягод, неспелых орехов и грибов, некоторые из которых удавалось жарить на костре.

Разговоры свелись к жестам. С другой стороны — усталость в пермешку с монотонностью великолепно притупляли остроту ума и восприятия, позволяя не испытывать напряжения от тянущегося с утра до вечера молчания.

И сны… Морриган мучили кошмары. Нечто неопределенное, но каждый раз спутник подтверждал — та демонстрировала во сне признаки дискомфорта.

Пока не наступило утро третьего дня, когда Алиму пришлось буквально бить по щекам девушку, сотрясавшуюся от силы сновидений. Распахнув глаза и долгие минуты продолжая мелко подрагивать, Морриган отмалчивалась час. Уже в пути та призналась — кошмар вновь оказался необычайно ярким.

Чем девушка не стала делиться — так это тем, что кошмар в точности совпадал с увиденным пять дней назад, в Остагаре. Девушка с сожалением констатировала — яркие сновидения могут быть естественным. Но повторение подобного кошмара в деталях — уже не случайность, а четко выраженный симптом. Мысли невольно возвращались к упомянутому магом. «Кошмары магов — больше чем кошмары.» Воспоминания Морриган о матери подбрасывали похожее предостережение. «Сны — наиболее слабое место одаренных силой.» К обстоятельному обдумыванию вытекающего следствия чародейка пока готовности не испытывала…

Ближе к полудню, пересекая очередной холм из-за лощины, уходившей слишком резко на запад, перед глазами путешественников предстал картина одновременно удивительная и прекрасная. В очищенной от леса низине чернело пятно скромного фермерского дома. Рядом — пара хозяйственных построек и возделанная земля. Фронтир и яркий пример упертости и твердости характера жителей Ферелдена.

За время спуска внимательный взгляд не заметил ни единого движения ни в доме, ни в округе. Закрытые ставни и двери сарая, никаких брошенных инструментов. Место выглядело оставленным. Но не в спешке, а осознанно, с толком.

Остановившись перед очевидно запертым жильем, Морриган указала рукой на едва приметный след грунтовой дороги, убегающий в северо-западном направлении.

— По этой дороге до Лотеринга пешком часа два должно быть, от силы три. Не думаю, что смысл есть время тратить. И дождь закончился. И дверь ломать мне откровенно лень.

Удовлетворившись скупым кивком Алима, девушка повернулась и с воспрявшей бодростью зашагала по дороге.

Спустя некоторое время спутник Морриган поинтересовался.

— Думаешь, уехали из-за ситуации на юге?

Пожав плечами и бросив взгляд на появляющиеся среди облаков прорехи бездонно голубого неба, девушка ответила.

— Скорее так, чем иначе. Армия Лотеринг прошла самое позднее — как сутки. Самое ранее — два или три дня назад. Вполне для слухов. Сумевшие здесь выжить фермеры — смекалисты и к опасностям чутки.

Эльф задумчиво пожевал губу, смотря больше под ноги, чем вдаль. Вздохнул и вновь заговорил.

— Хоть это и не та тема, к которой хочется возвращаться… Но нужно решить оставшийся подвешенным вопрос. Речь о перевоплощении на вершине Ишала. Мне требовалось время, дабы обдумать произошедшее спокойно, без эмоций. Эта… трансформация… Пожалуй нет ничего, подходящего лучше под описание одержимости. И раз впереди крупное поселение — мне нужны дополнительные факты, чтобы принять решение.

Девушка хмыкнула, и голосом, лишенным ярких интонаций, медленно дала ответ.

— Смешон. Коль одержима — то ты решил пространно, с толком, поговорить об этом с демоном? И план каков? Уговорить уйти? Если признаюсь — на поединок вызвать? А промолчу — в порядке значит все. Давай скажу попроще. Вопрос на самом деле твой о другом, иначе не было бы разговора вовсе. Маг боится и холодный разум дает решение идущее вразрез с эмоциями, совестью и принципами. Нахваленные способы мышления — бесполезны. Ты хочешь, чтобы чародейка помогла и убедила — проблемы нет. Но кроме этого, предположу — тобою движет любопытство.

Мужчина заметно побледнел, но медленно, через силу, кивнул. Удовлетворившись реакцией, Морриган продолжила.

— Ответь сначала на вопрос. Какие выдумал себе ты варианты?

— Кхм… Признаюсь, у меня очень скромный опыт в сделках с совестью. Опыта в жертвенности немного больше, но только не ради абстрактных личностей. Так что… Знаю, в Лотеринге расквартирован отряд Храмовников. Использовать тех — выглядит куда предпочтительнее остального.

— Да. Видела воинов Создателя, и не раз. Не знаю, что в голове твоей творится. Но, что бы знал — убивать Алима мне удовольствия бы не принесло.

— Однако…

— Но если такова необходимость — это будет сделано. Жертвенность и я — совсем не дружим.

На некоторое время повисло молчание. Шаги размеренно сокращали расстояние, оставшееся до Лотеринга. Погода налаживалась, собравшись под конец путешествия снова порадовать солнышком. Кроны деревьев тихо покачивались шумя листвой от несущего тепло северо-восточного ветра.

Внезапно, чародейка открыла рот и произнесла.

— Увиденное в башне — заклинания результат. Магия, которой обучила мать. Процесс чужеродный, пугающий, но чарами этими владеют и Хасинды. Ведьмы из десятков племен. Каждая, как и я, обучалась у Флемет. В основе лежит обычная имперская рунная вязь… Все, что Магистры успешно создали, украли или попытались повторить. Почерк столь узнаваемый и успешный, что обознаться сложно. Однако… Само заклинание весьма… Будто привычные слова уложены не в строчки, а произвольно по листу раскиданы и превращаются в рисунок. И сила приложена внутри, используя заклинателя кровь и плоть.

Алим открыл было рот. Но, запутавшись в мыслях, нахмурился. Только спустя пару минут маг облек реакцию в обладающие смыслом слова.

— Спасибо за откровенность… По описанию выходит закрытая магия с неограниченным сроком действия и… наличием контроля. Нечто — фантастическое. Не шедевр, скорее — попрание границ возможного. Трудно сказать — что я ожидал услышать. Наверное, это похоже на правду именно потому, что требует немало принять на веру. А кроме того, из сказанного следует, что в заклинание вовлечена и магия крови… Твоя мать — нечто. Пожалуй прошлая оценка вполне могла сойти за оскорбление. Вместе с тем…

Эльф глубоко вздохнул и неуверенно покачал головой прежде чем продолжить.

— Вместе с тем выходит, что знакомый по долгу службы с магией крови, увидев такое — заклеймит Малефикаром. Прочие — без лишних раздумий назовут одержимой. Весомый довод держать подобное в тайне.

— За совет спасибо. Он гениален, бесспорно. Но больше волнует — что решил.

— Что в итоге легче не стало. Буду честен. Пожалуй, за эти дни, и после данного разговора — желание сбежать подальше поугасло. Но вот — хорошо это или плохо? Чтобы определится, потребуется время. Недели…

Мрачно ухмыльнувшись, Морриган в ответ промолчала. Откровенный разговор одновременно пришелся той по душе и оставил неприятное послевкусие. Как при неравноценном обмене, когда отдаешь больше, чем получаешь. Случившееся, с точки зрения чародейки вовсе не означало зарождения доверия. Мысли о хитроумной маске спутника возвращались вновь и вновь, наполняя сознание ожиданием беды. В эту минуту настроение поднимало только озорно выглядывающее из-за туч солнце…

Последний раз вильнув в лесной чаще, дорога внезапно вывела путников к опушке. За границей леса раскинулся простор пологого склона с безбрежным полем яровой ржи. Порывы ветра гнали вдаль волны, покачивая уже потяжелевшие колосья, и тени превратившихся в белоснежные кручи облаков. Зеленые оттенки уже начали покидать поле, сменяясь желтовато-золотистыми. Но ярицу от зрелости отделят ещё один долгий месяц. Которого могло не быть в запасе у людей, засеявших окружающие холмы.

Дорога тянулась вперед поворачивая то вправо, то влево. Прямо в широкую просторную долину, где под солнцем задорно поблескивала извивающаяся лента реки. Слева из-за склона выходила прямая темная линия Тракта, кажущегося отсюда игрушечным. В месте пересечения природной и рукотворной границ раскинулась россыпь зданий Лотеринга. На западе виднелась цепочка озер. А на востоке голубая лента стыдливо исчезала среди холмов, неся воды аж до самого Денерима.

По мере спуска с холма, удавалось лучше и лучше разглядеть поселок. И на фоне окружающей желтоватой зелени тот представал растущим в размерах коричневым пятном. Проход целой армии во время интенсивных осадков не прошел бесследно. Солдатские сапоги превратили почву в грязное месиво, не красившее и без того слабо благоустроенное место.

Алим махну рукой в сторону Тракта и правее Лотеринга, указав на подмеченное.

— Смотри. Беженцы.

В поселок и правда небольшими группами подтягивались люди. С повозками и собственным ходом те собирались с окрестных земель. Входя в поселок, жители окраин попадали в цепкие лапы беспутицы, стремясь пересечь узкий каменный мост. Единственный в этой местности, возведенный над водами Драконовой реки со времен Империи.

Морргина цокнула языком и прищурилась, рассматривая Тракт.

— Плоды трудов великой армии. Над рекой и дальше — Тракт был разрушен…

Эльф поспешил прервать чародейку, внося уточнение.

— Это случилось не вчера. Тракт разрушили около Лотеринга во времена оккупации Орлеем. Здесь состоялось важное сражение, в ходе которого Ферелден потерпел сокрушительное поражение. И на пару сезонов поселок стал ставкой командования войск Орлея.

— Ремарка чудесна. Правда, стоило самому приглядеться. Военачальник мосты возвел через разрушенные сегменты. А уходя вновь обрушил те вниз. Чудно, что мост в Лотеринге остался.

Нахмурившись, маг пригляделся и согласно кивнул.

— Как скоро, по твоему, порождения окажутся здесь?

— Как скоро?.. Провидицу во мне углядел?

— Отдаю должное твоим суждениям.

Скривив губы, Морриган ненадолго задумалась. Бегло окинув местность взглядом, та ответила.

— Упорство. Целеустремленность. Предусмотрительность. Здесь слишком мало живых. А порождения жгут, разрушают, даже грабежом не помышляя. Армия могла здесь встать, заняв оборону. И тем привлекла бы врага. Потому военачальник похоже умнее многих и армию спешно на север отводит. Нет, орда здесь не скоро появится. Сначала Западные холмы, Гварен и прочие крупные города юга сгорят. Затем густонаселенные долины Редклифа запылают. Но люди видят новый Орлей в отвратительной маске, что действовать должен согласно законам обычной войны.

Медленно кивнув, мужчина согласился.

— Интересный ход мысли…

Но немедленно переключился на другую тему, прикрывая глаза от внезапно вышедшего из-за облака солнца.

— В Лотеринге сольемся с прочими беженцами? Хотелось бы попытать счастья в харчевне ради теплой комнаты, постели, может быть бочки с теплой водой…

Вдруг остановившись, девушка перевела взгляд на посох. Несмотря на удивленный взгляд Алима, та молча смотрела на предмет, с которым не расставалась долгие годы. Приложившись к гладкой, отполированной ладонями поверхности лбом, чародейка вздохнула и резким движением отбросила тот в сторону.

— Так и сделаем.

Морриган продолжила идти, смотря строго вперед — на стоящую перед глазами цель.

Вильнув по склону, дорога привела путешественников вместе с дюжиной других счастливчиков к воротам в поселок, перед которыми раскинулся временный лагерь беженцев. Повозки, палатки, грязь и первые признаки аромата отхожего места, лениво выкопанного не слишком далеко от скопления бывших фермеров и охотников. Вокруг царил людской шум, суета и неуловимый привкус страха. Тот пронизывал интонации говоривших, отражался в выборе слов и скорости речи, проявлялся в позах и нервных движениях рук.

Перед воротами стояло двое Храмовников при полном обмундировании. Панцири не отбрасывали солнечных бликов, но даже помутневший поцарапанный металл внушал уважение. Страдающие легкой небритостью мужчины равнодушно скользнули по проходящей паре взглядом. Но, не найдя ни оружия, ни подозрительных татуировок или травм, немедля переключились на идущих следом.

Грязная улица шла параллельно реке. А затем упиралась в гордо возвышающийся над поселением храм Создателя. Однако, почти немедля Морриган и Алиму пришлось осторожно обходить скопление обывателей. Столпившись поперек дороги, те окружили торговца с повозкой. Наполненный гневом галдеж прорезали яростные выкрики, из которых можно было уловить смысл происходящего. Люди обвиняли полноватого человека в завышенных ценах на базовые предметы обихода, столь полезные при длительном переходе, а также продукты питания. Прежде всего — сушеную и вяленую рыбу из местных водоемов. Выходило, что цены кратно подскочили после ухода армии, а вместе с той и большинства остальных обозов торговцев, не пожелавших далее наслаждаться гостеприимством окружающих земель. Острый взгляд чародейки выхватил из толпы фигуру девушки с собранными в аккуратный пучок волосами. По ниспадающей до щиколоток робе из шерсти в оранжево-коричневых тонах в той легко узнавалась служительница Церкви. Хоть «сестра» и не кричала наравне со всеми, сохраняя достоинство, но определенно выступала на стороне толпы, пытаясь среди шума и гама донести до торговца некие доводы. Лицо мужчины медленно наливалось красным, и вряд ли из-за стыда. И все же, показательно, что тот игнорировал остальные крики. Если и отвечал, то только «сестре», держа темперамент в узде. Наблюдая краем глаз, Морриган слегка нахмурилась, находя совокупность деталей странной. Особенно принимая во внимание стоящих буквально в десяти шагах Храмовников, игнорирующих сцену полностью.

Одним столпотворением дело не окончилось. Практически дойдя до храма, где улица сворачивала налево — к мосту, путники наткнулись на вторую группу жителей. На этот раз в центре внимания оказался неопрятный мужчина средних лет. Жилистый, с заплетенной в косички бородой, с грязными всклокоченными волосами, парой шрамов и в многократно залатанной грубой одежде из шкур. Прекрасная демонстрация хасинда, представителя полукочевого народа, считавшего земли крайнего юга родиной. Тем удивительнее было видеть «варвара» перед храмом, охрипшим голосом и с акцентом излагающего мрачные пророчества.

— Да! Мой был в лесу. Мой видел! Твари, страшны как мрак. Как ночь, что смотрит огненным глазом из чащи. Окружили племя без звуков, без криков. Смерть и кровь! И проклятие в жилах… Они придут!..

Внезапно сбоку раздался голос Алима, полный сомнений и осторожности.

— Необычно…

Оба замерли у начала моста, имея возможность с небольшого возвышения охватить происходящее целиком. Чародейка медленно оторвала взор от хасинда и, выгнув бровь, посмотрела на скребущего подбородок эльфа. Тот, ответив задумчивым взглядом, сделал неопределенный жест рукой, подчеркивая неуверенность в сделанных выводах. Но все же вполголоса поделился ими.

— Держать слово перед людьми у храма дозволено только иерархам Церкви, а также высокопоставленной аристократии. Но даже и в том случае — это требует, пусть формального, но дозволения. Кто бы это ни был — на местного Эрла не похож. А кроме того… Посмотри туда.

Маг осторожно указал подбородком в сторону от толпы, где у дальнего угла храма, прислонившись к стене, стоял Храмовник. В виде мужчины мало что выделялось. Но только для поверхностного осмотра. Более внимательные глаза сразу цеплялись за юбку Храмовника с орнаментом Командора местного Корпуса. А глаза девушки к тому же с легкостью улавливали на равнодушном лице признаки скрытого недовольства. Даже презрения, направленного то ли напрямую на южанина, то ли на происходящее перед храмом в целом.

Равнодушно посмотрев на людей, Морриган поделилась со спутником собственными мыслями.

— Этого хасинда знаю. Пусть не лично. Его племя столь мало числом и честью, что даже не имеет ведьмы. Охотники дрянные — привыкли к легкой дичи, что повозкой правит в глухомани или на отшибе строит дом. Когда другие, Мор учуяв и детей спасая, держали путь на запад или юг, те в низинах оставались. Жадность победила страх. Змея терпеть и слушать, что выжить мог лишь бросив вовремя родных — глупость. Для северян типично…

Алим при этих словах посуровел, кивнул и, хлопнув чародейку по плечу, указал на противоположную сторону моста.

— Пойдем… И… Давай в харчевне говорить буду я.

— Почему?

— Кхм… Манера речи моей спутницы западает в память.

Девушка скривилась, но возражать не стала. Только вполголоса подчеркнула.

— Как и уши чьи-то…

Оставив нагнетающего страх пророка и смотрящую тому в рот толпу позади, пара развернулась, чтобы пересечь мост. Справа от того, на противоположном берегу, притаилась старая одноэтажная харчевня под черепичной крышей. Единственное место, предоставляющее путникам ночлег с питанием. А также конечная цель мага и чародейки. Пока путники удалялись, «пророк» на мгновение прервался, захлебнувшись в очередном цветастом описании грядущих бед. Сглатывая слюну, мужчина бросил вслед девушке взгляд — острый и холодный, как лезвие ножа. Но спустя мгновение уже вновь купался во внимании аудитории.